Текст книги "Красавица в Эдинбурге"

Автор книги: Люсилла Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Глава 1

Я заметила его на вокзале Ваверлей неподалеку от вагона. По возрасту и росту этот человек походил на Джона, и мне стало интересно, что ужаснуло бы Джона больше – короткая стрижка мужчины или подвороты на его брюках. Не помню, чтобы я обращала внимание на лицо незнакомца, однако я сразу узнала его, увидев снова. Мне даже вспомнилось, что я не обратила внимания на Эдинбургский замок, когда впервые ехала на такси по улице Принцев. Словно мое тело спешило навстречу новой работе и новой жизни в новом городе, но мыслями я все еще оставалась в Лондоне.

Знакомых в Эдинбурге, кроме моего брата Басси, у меня еще не было. Басси исполнился двадцать один год. Он на два года моложе и на восемь дюймов выше меня и учится на втором курсе университета. У него доброе сердце, и под массой волос пшеничного цвета неплохие мозги. Он с тремя молодыми людьми снимал квартиру над магазином подержанных книг рядом с Королевской Милей1. В свободное от участия в акциях протеста время Басси занимался изучением истории. Когда он в последний раз приезжал домой, папу и маму внешний вид брата не смутил. Они сказали, что Сократ бы одобрил. Сократ был их кумиром. Родители у нас археологи и в настоящий момент находились на раскопках в Иордании. Мы все отлично ладили и поддерживали связь посредством открыток.

Я отправила Басси письмо, в котором сообщила дату начала занятий на курсах по подготовке патронажных медсестер, и несколько дней назад получила ответ. В день моего приезда у брата было запланировано свидание, но он хотел, чтобы на следующий вечер я поужинала у него.

«Парни в нетерпении. Изголодались по интимным отношениям. Ведь нехватка цыпочек здесь почти такая же острая, как на юге. Все ждут встречи с кокетливой лондонской куколкой. Пожалуйста, помни о моей репутации и окажи мне любезность. Поверни направо у кондитерского магазина. Люблю. Б.»

Брат не поинтересовался, почему я вдруг решила переехать на север, после того как в январе заявила ему, мол, ничто не заставит меня работать где-либо еще, кроме Лондона.

Моя группа состояла из шести девушек – троих англичанок и троих шотландок. Причем четверо из нас приехали на одном поезде. Но выяснилось это, только когда мы уже устраивались в выделенных нам квартирах.

Наша руководительница, мисс Брюс, худенькая моложавая женщина со спокойным выражением лица и умными глазами, ознакомила нас с расписанием занятий, днями отдыха и особенностями работы патронажной сестры. После этого мисс Брюс перешла к вопросу о необычных условиях нашего проживания.

– Так как студенческое общежитие сейчас реконструируется, мы временно арендовали две обставленные мебелью квартиры в частном доме всего в нескольких шагах отсюда. Скорее всего, вы останетесь там до конца курсов. – Женщина замолчала и, слегка улыбнувшись, окинула нас внимательным взглядом. – Полагаю, вы не будете возражать против того, чтобы пожить там, медсестры?

Девушка с греческим профилем, очень светлой кожей и ярко-рыжими волосами вяло, по сравнению с остальными, ответила:

– Нет, мисс Брюс.

Я удивленно посмотрела на нее. Девушка не заметила этого.

Мисс Брюс выразила надежду, что нам будет удобно в наших квартирах. Однако сочла нелишним упомянуть, что жильцы квартир нижнего этажа – тихие пенсионеры, а наверху живет работающий человек.

– Дом принадлежит ему, – добавила она своим спокойным мелодичным голосом.

Круглолицая девушка слева от меня с широко расставленными, слегка раскосыми карими глазами прошептала, не двигая губами:

– Как считаешь, Большой Брат понаставил там жучков?

Ответить я не смогла, потому что мисс Брюс посмотрела в нашу сторону. Мою соседку звали Джемми Даунс, и родом она была из Ливерпуля. Позже, когда выяснилось, что ее, рыжеволосую и меня распределили в квартиру номер четыре, Джемми поинтересовалась моим мнением насчет того, слышала мисс Брюс ее вопрос или нет.

– Сомневаюсь. Даже я едва разобрала. – Я повернулась к рыжеволосой девушке: – А ты?

Ее звали Катриона Фергюсон, и приехала она из Сазерленда.

– Боюсь, не понимаю тебя, Аликс. Что – я?

Джемми ей все объяснила и не удержалась от вопроса:

– Значит, ты шотландка, Катриона? Тогда почему я видела тебя в поезде? В поезде в Англии?

Катриона оказалась до ужаса воспитанной. Единственной реакцией на подобную бестактность было промелькнувшее на ее лице раздражение.

– Я провела последнюю неделю в гостях у школьной подруги в Лондоне. А на медсестру училась в Глазго.

Джемми улыбнулась:

– Аликс, ты упомянула, что твой брат живет здесь. Как же так? А ты тогда откуда?

– Из Лондона. Общую подготовку и диплом акушерки получила в «Марте»2.

– У тебя диплом акушерки? Почему же ты не на трехмесячных курсах?

– У меня нет степени магистра. А ты?

Джемми училась в Ливерпуле. Веселая, добродушная и очень открытая, она за час поведала нам историю своей жизни и рассказала о причине, побудившей ее приехать сюда. Причину звали Уилф Хоукинс, портной. Он работал в одном цехе с отцом Джемми и последние три года постоянно просил девушку выйти за него замуж.

– Я просто не могла оставаться там. Другого выхода не было.

Катриона посочувствовала соседке:

– Родители не одобрили твоего решения?

– В том-то и проблема! Мама считает его очаровательным молодым человеком. Так же думают и мои бабушки... и мои тетушки! Папа полагает, что мне могло повезти и меньше. Они меня просто достали своим «Так когда же свадьба?»! Я должна была уехать оттуда!

– А как отреагировал Уилф? – полюбопытствовала я.

– Премило! Это его большой недостаток! Он, мерзавец, весь такой милый! Вот и получил! Три года! Три года – и ни разу не дотронулся до меня ниже талии! Что девушке делать с таким чудом?

Катриона вдруг заинтересованно уставилась на свои руки. А я поддакнула:

– Крепкий орешек.

– Не то слово! Я заявила: «С меня достаточно, еду в Эдинбург». И знаете, что он мне ответил? «Хорошо, дай знать, когда вернешься, и мы сходим на танцы». Вот вам и бурлящая кровь, и страсть! Все дело в поганом воздухе Мерси!

Катриона перевела взгляд на Джемми:

– А мне район Мерси показался восхитительным. Я однажды была там с братом.

Джемми и я переглянулись. Еще не раз в тот вечер мы обменивались взглядами. Пока Катриона принимала ванну, Джемми пришла ко мне в спальню и закрыла дверь.

– Как считаешь, Аликс, Катриона это серьезно?

– Ты о ее до безумия хороших манерах? Да, я думаю, они такие же настоящие, как и ее волосы. У корней они такие же рыжие.

– Я заметила. – Джемми стала рассматривать семейную фотографию на моем туалетном столике. Сразу после рассказа Джемми о ее жизни я поведала девушкам историю своей. Однако о причинах, побудивших приехать сюда, умолчала. – Что мне действительно интересно – как такая неженка с ее правильными манерами выдержала учебу в Глазго? Я не слышала, чтобы Глазго считали тепленьким местечком. Но она ведет себя так, словно не знает, что к чему.

– Может, Катриона застенчивая?

– Да? Ты считаешь, она поэтому ничего нам не рассказала о себе?

– Или поэтому, или потому, что мы не дали ей и слова вставить. А она слишком вежливая, чтобы пытаться перекричать нас.

– С этим спорить не буду. – Джемми рассмеялась и принялась разглядывать мой значок из «Марты». – Ты будешь скучать по прежней работе?

– Мне нравилось там, – я заколебалась, – но не думаю, что буду скучать. Я пробыла в «Марте» довольно долго. Пришло время двигаться дальше.

– В самом деле? – Соседка пристально посмотрела на меня. – Как его зовут?

– Джон.

– Он не хочет жениться?

– Хочет. Но не на мне. Он уже женился.

– Прости. Мне очень жаль. Не следовало спрашивать.

– Все в порядке. Твой Уилф тоже хорош, судя по всему. Как считаешь, вы поженитесь в конце концов?

– Не знаю, дорогая, трудно сказать. Ты всегда собираешь волосы в пучок?

– Только на работе или когда стараюсь произвести впечатление на начальство твердостью своего характера.

– Любишь позерствовать, да?

– В этом вся я, хотя никогда не ездила в Мерси. Ни с братом, ни без.

Джемми широко улыбнулась:

– Это меня просто убило! Она, наверное, нанюхалась там анаши, ЛСД или еще чего-нибудь!

– Они здесь могут по-другому все воспринимать. Я спрошу Басси завтра.

– Думаешь, у тебя будут силы навестить его после первого рабочего дня?

– Конечно! Мы начинаем только в четверть девятого, а заканчиваем в четверть шестого. Мисс Брюс сказала, что первые несколько дней мы будем сопровождать старших коллег. После кошмарных часов акушерства в «Марте» обслуживание больных на дому, – добавила я беспечно, – звучит как синекура.

На следующий день я неоднократно вспоминала свое идиотское высказывание. Опытную медсестру, которую я сопровождала, звали миссис Дункан. Она с сочувствием наблюдала за тем, как я с трудом вылезаю из ее рабочей машины:

– Устали ноги, мисс Херст?

Я улыбнулась:

– Сестра, они не болели так уже пять лет, с моего первого рабочего дня!

– Как хорошо я помню эти ощущения, хотя прошло двадцать лет! Думаю, вы хорошо справились сегодня с работой на участке.

Миссис Дункан подбросила меня до дома. Я помахала ей на прощание, стоя на тротуаре у высокого серого здания с плоским фасадом, которое в свое время, как я узнала от старшей коллеги, представляло из себя частный особняк. Дома сбоку и через дорогу от него были примерно того же размера. Миссис Дункан сказала, что большинство их переделали, разделили на отдельные квартиры и что наша улица и ее окрестности считались одним из лучших жилых районов Эдинбурга. Когда она рассказывала мне все это по дороге домой, я намеревалась хорошенько осмотреть нашу первоклассную улицу, но вспомнила о своем намерении, только преодолев два из четырех пролетов нашей лестницы.

Джемми растянулась на диване. Ее туфли валялись на полу, а медицинская шапочка лежала на груди. Соседка открыла глаза, когда я проковыляла в квартиру.

– Синекура, говоришь?

Я сбросила туфли.

– Это научит меня держать рот на замке. Как прошел твой день?

– Неплохо, хотя я выжита как лимон. А твой?

– Аналогично. – Я сняла пальто и расстегнула халат. – А где Катриона?

– Ушла на ужин к какой-то тетушке. Та живет поблизости.

Я предложила Джемми пойти со мной к Басси.

– Ты сделаешь ему большое одолжение. Похоже, у них нехватка цыпочек.

– Спасибо, дорогая, но как-нибудь в другой раз. Мне в главный офис с вечерней почтой принесли письмо от Уилфа. Он договорился с хозяйкой дома, чтобы я позвонила ему за его счет в семь.

– Очко в пользу Уилфа!

Я пошла переодеваться, помня о репутации Басси. Результат заставил Джемми встать с дивана.

– Шикарно. – Она обошла вокруг меня. – Это черное платьице-сарафан прекрасно смотрится поверх голубой водолазки. Однако у меня два замечания. Хотя ты и распустила волосы, но надо придать им очаровательный беспорядок. А твои длинные ножки должны быть в туфлях на высоких каблуках.

– Только не сегодня. Эти «лодочки» я купила у девушки из «Марты». Они на полразмера больше, чем надо, и сейчас я просто блаженствую. – Я вытащила из сумки открытку, которую Басси прислал мне. – Не в курсе, как добраться до Королевской Мили? Я собиралась спросить у Катрионы.

– Понятия не имею.

– Найду полицейского и выясню. Увидимся.

– Повеселись от души!

Единственное большое зеркало в нашей квартире висело на стене в холле. Выходя, я остановилась, чтобы посмотреться, и тут же пожалела об этом. Хотя оделась я так с целью раздуть репутацию Басси, на самом деле я пыталась угодить Джону. Он всегда твердил, что с таким цветом лица и волос, как у меня, я должна носить только черное или голубое. Еще Джон говорил, что если после нашей свадьбы увидит меня в длинной юбке или с убранными в пучок волосами, то сразу подаст на развод. Все это я выслушивала от него целых одиннадцать месяцев. А потом, после пяти недель гробового молчания, Джон позвонил.

– Дорогая, – заявил он, – ты ведь понимаешь, меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль.

Мне надо было что-то ответить. И я сказала, что понимаю.

Я чуть было не вернулась в свою комнату, чтобы переодеться. Пытаясь перехитрить себя, я оправдывалась, что не пошла обратно от усталости. И тотчас выставила себя трусливой лгуньей, припустив вниз по лестнице с такой скоростью, словно в доме случился пожар. Возможно, ничего бы и не произошло, будь мои туфли более подходящими по размеру. Но вероятность этого крайне невелика, так как я была вымотана, шла неосторожно и упивалась жалостью к самой себе. Когда на последнем пролете левая туфля соскочила с ноги, я кинулась за ней. Если бы мужчина, входящий в тот момент в парадную дверь, не среагировал столь быстро, со мной непременно произошел бы несчастный случай, на который я нагло напрашивалась.

Он подхватил меня буквально на лету. Хотя незнакомец был худощавым и всего лишь дюйма на три выше, чем я, он каким-то образом умудрился устоять под напором моих телес. Мы угрожающе зашатались, но удержались на ногах. Все еще находясь в его объятиях, я узнала в нем человека, которого видела на вокзале. Я слишком запыхалась и была не в состоянии размышлять о том, что он делал в холле нашего дома. Однако меня хватило на то, чтобы выразить ему свою благодарность.

– Спасибо, – произнесла я, чуть дыша, – большое спасибо. Я могла себя убить.

– Вероятно. И даже скорее всего. – Он тоже запыхался. В этом не было ничего удивительного, ведь я приземлилась ему на грудь. – Вы не пострадали?

– Всего лишь испытала потрясение. – Я отошла назад и присела на ступеньку. – Надеюсь, не сломала вам ребра. Вы в порядке?

– Вполне, спасибо. – Мужчина поправил галстук и пригладил свою жалкую прическу. – У вас подвернулась нога? Вы поэтому упали?

Я продемонстрировала ему босую ногу:

– Вы, случайно, не видели мою туфлю?

– Я осознавал, что воздух вдруг наполнился летящими предметами, но так как был немного ошарашен, боюсь, я не рассмотрел детально. – Его голос звучал низко и очень четко. – Вы уверены, что не пострадали? – Незнакомец бросил взгляд на лестницу позади меня. – Вы живете здесь или приехали в гости? Может, надо кого-нибудь позвать?

– Нет, спасибо. Я в порядке. Только отдышусь и пойду к брату.

– Посидите, – произнес он, – я соберу ваши вещи.

Моя сумка упала, и ее содержимое рассыпалось по полу холла. Я наблюдала за тем, как он поднимает мою помаду, тени, пудреницу, ключи, ножницы, открытки, и злилась на себя. Я думала о пациентах, которых видела в тот день, о травматическом отделении в больнице «Виноградники Марты». Я легко могла угодить в подобное отделение с переломом позвоночника или трещиной черепа. Человек, которого я любила, разлюбил меня. Да, это тяжело. Но болезни или травмы, полученные из-за неосторожного поведения других людей, не легче. А несчастному случаю, произошедшему из-за собственного поведения, можно было найти оправдание, только если ты ребенок.

– Вроде все. Не хотите проверить?

Я вдруг обнаружила, что он протягивает мне мою сумочку.

– Простите. Я словно впала в кому. Спасибо. Похоже, все на месте. О! – Я увидела открытку Басси. – Вы не знаете, как мне попасть отсюда к Королевской Миле?

Его чувственный рот контрастировал с волевым подбородком и резкими чертами лица. Увидев этого человека так близко и получив возможность хорошенько рассмотреть его, я поняла, почему мое подсознание взяло на себя труд запомнить лицо незнакомца. До Джона у всех моих молодых людей были светло-каштановые волосы, довольно простые грубоватые черты лица и массивные подбородки. Басси всегда называл их моими «неприкасаемыми».

Губы мужчины дрогнули. Но нервный это тик или он старался побороть легкомысленное желание улыбнуться, я определить не могла, потому что его полузакрытые карие глаза смотрели бесстрастно. Их, кстати, я нашла самой привлекательной чертой внешности незнакомца.

– Думаю, я могу вам помочь. Куда конкретно вам надо?

Я назвала адрес Басси.

– Один-единственный кондитерский магазин? – Он одарил меня обаятельной улыбкой. – Я набросаю для вас маршрут.

Пару минут спустя мы вместе вышли на улицу. У парадной двери стояла большая голубая машина, из нее выходила девушка, одетая в шелковый жакет точно такого же цвета, что и мой свитер. За родных сестер нас бы не приняли, а вот за троюродных – спокойно. Цвет лица и волос у нас был одинаковый.

– Почему ты задержался, Чарли? – Она бросила на меня любопытный, но доброжелательный взгляд. – Не забыл, что мы и так опаздываем?

– Нет. Прости за задержку, Джозефина. Всего лишь небольшой несчастный случай. – Мужчина кивнул мне. – Все в порядке?

– В полном, большое спасибо.

– Не за что. – Он вновь повернулся к девушке: – Я только поднимусь и посмотрю, не оставил ли он сообщения.

– А позвонить от меня ты не можешь, мой сладкий?

Автобус подъехал быстро. Подпрыгивая на сиденье второго яруса, я размышляла, что связывает незнакомца с Джозефиной. Судя по произношению и длине юбки, она англичанка. И сказала «от меня», значит, они не женаты. Сестра? В его правильной речи слышался легкий намек на шотландский акцент, но он не англичанин. Любовница? Только не у такого, как он. Даже если бы не его прическа и эти подвороты, все равно у него на лбу написано «благородный человек». Либо официальная невеста или почти невеста, либо никто.

И тут я обнаружила, что пропал мой кошелек. Пары шиллингов, завалявшихся на дне сумочки, хватило заплатить за проезд. Однако... Я взвесила все за и против. Нет, такой мужчина не мог поступить подло! Или он не заметил кошелек на полу, или тот остался у меня в комнате. А почему я решила, что разбираюсь в мужчинах? Ведь достаточно вспомнить о Джоне...

Внезапно я поняла: будь все проклято, но Джона я вспоминать не собираюсь. Желания расстаться с жизнью я не испытывала, но только благодаря богу и Чарли осталась цела и невредима. С воинственным настроем я сошла с автобуса. Я пробыла в Эдинбурге больше двадцати четырех часов, но увидела его впервые только сейчас.

Всюду, куда бы я ни посмотрела, высились, стоя вплотную друг к другу, дома, серые, как булыжники или густые облака, несущиеся со стороны залива Форт по бледно-серому небу.

Магазин подержанных книг уже не работал. Рядом виднелась открытая дверь. Она вела прямо к крутой каменной лестнице. Я поднялась по ней. Еще одна дверь, и я увидела имя Басси над двумя другими на карточке. Я дважды позвонила, потом попробовала открыть дверь. Она оказалась не заперта. – Басси? Есть кто дома?

За дверью находилась большая комната, выглядевшая словно кладовая в подвале магазина, где поорудовал пьяный. К зеркалу, висящему над заставленным книгами камином, была прикреплена записка.

«Аликс, прости, вынужден был уйти на встречу. Еда на кухне. Чувствуй себя как дома. Вернусь примерно к семи.

Басси».

Я убрала с дивана книги, чтобы устроиться поудобнее, скинула туфли и закрыла глаза. Спустя пять минут, а может часов или дней, кто-то затряс меня, и мужской голос попросил: «Соизвольте проснуться».

Я медленно продиралась сквозь сон и только начала вспоминать, где нахожусь, как меня опять затрясли.

– Расслабься, Басси! Я проснулась! – С закрытыми глазами я потянулась к нему, обвила его руками за шею и поцеловала в щеку. – Слава богу, ты сбрил свою отвратительную бороду! – У меня чуть инфаркт не случился, когда я открыла глаза и увидела, кого обнимаю. – О господи! – Я вскочила с дивана. – Что вы здесь делаете?

– Возвращаю ваш кошелек. Я обнаружил его на полу в холле после того, как вы ушли. Вы упомянули этот адрес, и мне показалось разумным попробовать отдать его вам лично в руки. Не окажись вас здесь, я бы отнес его в полицию. – Он пригладил свои волосы и сразу стал больше похож на Чарльза, нежели на Чарли. Чарли хоть был человеком. Его теперешнее выражение лица вызвало у меня ассоциации с собором Святого Эгидия. – Я должен извиниться за то, что вошел без приглашения. Я несколько раз звонил. Простите. – Мужчина подвинул диван и дал мне туфлю, до которой я пыталась дотянуться ногой.

– Спасибо. – Я села и обулась. – Простите за поцелуй. Нанесла вам психологическую травму. Я приняла вас за своего брата.

После глубокого и несколько странного молчания он заверил, мол, все понимает, и достал мой кошелек.

– Вы знаете, сколько в нем денег?

– Приблизительно четыре фунта пятнадцать шиллингов.

– Будьте добры, проверьте.

Я сначала заколебалась, а потом поняла его логику:

– Конечно. Да. Все на месте. И еще раз – спасибо...

– Аликс, мой ангел! – В дверях стоял Басси, одетый в пиджак безумной расцветки и выцветшие желтые вельветовые брюки. Его волосы и борода были длиннее и растрепаннее, чем когда-либо. – Извини за эту встречу. – Тут брат заметил Чарли и, обратив внимание на его костюм, переключился на свое альтернативное, более цивилизованное, эго. – Прошу прощения. Давненько не виделся с Аликс, понимаете. Вы, должно быть, ее друг? Приятно познакомиться. Себастьян Херст. Лондон, Англия.

– Чарльз Линси. Эдинбург, Шотландия.

Они обменялись рукопожатиями. Чарльз Линси пояснил цель своего визита.

– Я должен был догадаться, – кивнул Басси. – С этой девчонкой просто беда. Она похожа на нашего старика. Он растерял туристические чеки и паспорта по всей Европе и Среднему Востоку. Огромная проблема для мамы. Могу я предложить вам пива? Кажется, у нас где-то есть немного. А если нет, то молоко? Молоко у нас всегда есть. Подождите-ка! У нас, может, имеется джин. Джин?

– Спасибо, но мне пора.

Комната заполнилась приятелями Басси, столь же пестрыми и волосатыми, как он сам.

– Доброй ночи, мисс Херст, мистер Херст, джентльмены.

Воцарилась тишина, которая продолжалась до тех пор, пока Басси не проверил лестницу. Он закрыл дверь.

– Вы думаете о том же, о чем я? – Все закивали. – Мне незнакомо его лицо. А вам?

Низенький темноволосый паренек с бакенбардами, бородкой и угреватым лицом покачал головой:

– Смутно.

– Он педант, или как там их здесь называют? – Я подумала об ученых, друзьях наших родителей. – Такой чистый и опрятный...

Пятеро англичан и один валлиец с грустью согласились, что такое случается в Эдинбурге.

Позже, когда Басси провожал меня домой, мы разговорились о Джоне.

– Я знал, ты по уши влюблена в этого подонка. Но я всегда подозревал, что он бросит тебя, как только подвернется более выгодная партия.

Девушки еще не спали, и брат поднялся познакомиться с ними. Мы рассказали им о Чарльзе Линси. Джемми эта история очень развеселила, а Катриону – очень шокировала.

– Что, если он не просто звонил отсюда? Может, он, – девушка нервно взглянула наверх, – Большой Брат. А ты его поцеловала!

Джемми засмеялась:

– Для начала минус десять шиллингов из арендной платы, да, Аликс? Учитывая, что мы получим, принимайся за работу, девочка! Подъем!

Лицо Катрионы стало такого же цвета, что и ее волосы.

– Это довольно забавно, по-своему.

– Если это действительно он, – вздохнула я.

Басси вышел в холл и вернулся с телефонной книгой:

– Это он.

Глава 2

В тот вечер я закончила работу гораздо позже остальных. Мы к тому времени уже распределили между собой домашние обязанности. Джемми была на кухне, готовила ужин. Катриона и англичанка с нижнего этажа, Сандра, сидели у нас в гостиной.

Сандра, симпатичная стройная брюнетка из Суссекса, призналась, что не может письмо отправить, чтобы не оказаться в одном шаге от изнасилования.

– Не представляю, что во мне такого, – делилась девушка с Катрионой. – Мужчины почему-то не могут держать свои руки подальше от меня.

– Господи, – посочувствовала Катриона, – как тяжело!

– Ужасно! – воскликнула Сандра. – Аликс! Моя дорогая, как ты думаешь, что произошло со мной сегодня вечером? Старая матушка Кинлоч с первого этажа заболтала меня, когда я вернулась домой. А потом вошел этот мужчина, и, боже мой, как он на меня посмотрел! – Она захлопала накладными ресницами, которые неизменно напяливала через пять минут после окончания работы. – Он просто отказывался сдвинуться с места, пока миссис Кинлоч не представит меня. Должна признаться, думаю, с таким домовладельцем будет весело. Вы знали, что он медик?

– Большой Брат? Медик?! Тогда почему это не указано в телефонной книге?

Катриона пожала плечами:

– Возможно он не терапевт, обслуживающий больных на дому, и не врач-консультант.

К нам присоединилась Джемми:

– Так как у парня уже есть подружка-блондиночка, Сандра, полагаю, тебе придется занять место в очереди.

– Они что – помолвлены? – не сдавалась Сандра. – Не то чтобы брак менял дело для некоторых мужчин, когда я рядом... Не спрашивайте меня почему.

Джемми разочаровала ее, заверив, что мы не станем спрашивать.

– Еда готова, девушки! Ты останешься и будешь наблюдать за тем, как мы кушаем? Прости, но еды хватит только на троих.

– Остаться не могу. У меня свидание. – Уходя, Сандра остановилась. – Кто тебя так задержал, Аликс? Как его зовут? Расскажи!

– Алекс Макрэ. Он просто куколка, хотя и родился на семь недель раньше срока. Люблю их, когда они маленькие!

Сандра не стала дожидаться подробностей. Джемми и Катриона услышали их во время ужина. Когда мы убирались, Джемми вздохнула:

– Нашей Сандре нравится Большой Брат.

Я не удержалась от комментария:

– Он довольно привлекательный, несмотря на жалкие шмотки. Подвороты, да и пиджак не той длины. А что до его прически... брр! – Я наполнила раковину горячей водой. – Если доктор Линси медик, то почему он наш домовладелец?

Джемми высказала предположение, что он выиграл в футбольном тотализаторе и купил на эти деньги дом. Или унаследовал его. Если доктор Линси не терапевт и не консультант, значит, он постоянно работает в больнице. На их зарплату он не смог бы купить этот дом.

Катриона слегка покраснела.

– Возможно, он работает в университете. Это... э-э... довольно большой университет. А скорая акушерская помощь действительно все сделала за пять минут, Аликс? Который роддом?

На следующий день у меня был первый выходной. Остальные работали. Они ушли, не став меня будить. Я не услышала будильник и открыла глаза лишь в пять минут десятого. В десять тридцать должен заявиться Басси, чтобы повести меня на экскурсию. Я приняла ванну и уже ела тост и готовила кофе, когда раздался звонок в дверь.

– Там щеколда. Входи, Басси! – крикнула я, но звонок прозвенел снова. Я открыла дверь. – Оглох... ой! – Я улыбнулась. – Простите, доктор, я ждала моего брата. Доброе утро.

Моим гостем оказался тот самый акушер. На нем был шикарный темно-синий пиджак, элегантные серые брюки в рубчик, светло-голубая рубашка и темно-голубой галстук. Выглядел он очень усталым и, судя по виду, немного нервничал.

– Доброе утро, мисс Херст. Миссис Дункан сказала, что вы живете здесь и сегодня у вас выходной. У меня выдался перерыв на час, и я... я подумал, вы захотите узнать, что у миссис Макрэ и малютки Алекса, которого вы так чудесно приняли, все в порядке.

Его предлог был не хуже, чем любой другой. К тому же, хотя, судя по мешкам у него под глазами, он не помнил, что такое глубокий ночной сон, он преодолел четыре лестничных пролета, чтобы произнести это. Я предложила ему кофе.

– Мой брат должен приехать... – Тут раздался звонок телефона. – Прошу, входите.

– Вы уверены, что я не помешаю?

Я улыбнулась и потянулась за телефоном:

– Наверное, брат звонит, чтобы сообщить, что проспал.

Это был Басси. Но он не проспал, так как вообще не ложился спать этой ночью.

– У меня проблема, Аликс. Я сейчас в Данфермлине.

– Почему в Данфермлине?

– Здесь родился Эндрю Карнеги.

– Ну и что?

– В общем, вчера, когда я отвозил эту цыпочку Мелани домой после вечеринки, мы разговорились. Именно разговорились. А потом ее мама предложила мне остаться позавтракать, а Мелли предложила пообедать с ними. Ты уж прости, но думаю, мне надо согласиться. Надо помнить об англо-шотладских отношениях и тому подобном. Не возражаешь?

Я взглянула на акушера. Он стоял прислонившись к стене. Его волосы были темнее, а рост выше, чем у Джона. Однако правильные черты лица и темные глаза у них были схожи. Теоретически это должно было вызвать у меня неприязнь. Но на деле я с удивлением обнаружила, что все получилось наоборот.

– Нет. Спасибо, что позвонил. Увидимся в другой раз.

Акушера звали Роберт Росс. Он сказал, что все зовут его Робби. Прошлой ночью Робби помог появиться на свет восьми младенцам, причем двоим в машине «Скорой помощи».

Мы поговорили немного о «Марте», а затем о больнице в Глазго, где он учился. Оказалось, Робби родом из Глазго, а в Эдинбург приехал в прошлом году.

– А Катриона Фергюсон не с тобой живет? Она проходила подготовку в той же больнице, что и я.

– Ты знаком с Катрионой? – Я удивилась, потому что она ничего не сказала о Робби прошлой ночью. Хотя я и не знала тогда, как его зовут, но подробно описала внешность молодого акушера. Большинство девушек запомнили бы его, увидев один раз, и не только из-за высокого роста.

– Мы встречались. Знаешь, как обычно бывает в крупных больницах. Можно годами ходить мимо одних и тех же людей, прежде чем узнаешь, как их зовут.

– Что правда, то правда. А ты не знаешь ничего о нашем домовладельце?

– О Чарльзе Линси? А что ты хочешь узнать о нем?

– А что ты можешь рассказать?

– Он патолог, занимается исследованиями в университете.

– Катриона была права!

Робби оторвался от рассматривания чашки:

– В каком смысле? – После того как я рассказала о ее предположении, Робби добавил: – У нас здесь другая система. Медицинский факультет относится к Эдинбургскому университету, а не является медицинской школой, прикрепленной к учебной больнице, как у вас в Лондоне. Ты встречалась с Чарльзом Линси?

– Столкнулась с ним. В буквальном смысле слова. Он был довольно мил. Откуда у него этот дом?

Робби пожал плечами:

– На твой вопрос я ответить не могу. Я практически его не знаю. Иногда вижу. Временами в компании миловидной англичанки со светлыми волосами.

– Джозефины!

По какой-то необъяснимой причине его щеки окрасил румянец.

– Ты знаешь Джозефину Эстли?

– Нет. Видела один раз вместе с Чарльзом Линси. Он назвал ее Джозефиной. Ее фамилию я услышала только сейчас.

– Но тебе эта фамилия знакома?

– Нет. А что, должна?

Его румянец сошел на нет, и теперь Робби выглядел воинственно.

– Поскольку ты англичанка, я предполагал, что должна. Ее папаша – промышленник. Она единственный ребенок в семье.

– И ты знаком с ней? – Я догадывалась, что ответ прояснит воинственный настрой Робби и, вероятно, его приход сюда. Я немного удивилась, обнаружив, что меня это совершенно не беспокоит, и еще больше поразилась, потому что мое предположение оказалось ошибочным.

– Конечно, я ее не знаю! Я не принадлежу к высшим кругам. Да они и не для меня. И не потому, что я не знаю, какой вилкой по этикету положено пользоваться в первую очередь. Ведь я – из рабочей семьи.

– Ты чересчур мнителен. И кстати, если отрицательно настроен к высшему обществу, то как собираешься жить, когда станешь акушером-специалистом и одним из них?