Текст книги " НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ."
Автор книги: Людмила Сурская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– У тебя бзык, такое невозможно скрыть. Сколько же ты будешь шифроваться.
Даша не повела бровью.
– Сколько смогу. Завтра он уезжает в командировку, а там посмотрим.
– На какой срок, на сей раз?– уточнила Лизавета.
– Месяца на три.
– Куда, конечно, не знаешь?– кисло усмехнулась Лена.
– Нет.
Даша знает одно: офицеры того ведомства, к которому приписан Роман, как любые тайные люди, имеют обыкновения время от времени отправляться в загадочные командировки, и лишние вопросы в таких случаях не уместны. Именно поэтому, она не пыталась их ему задавать. Вот додумывать могла, это её право.
– Немного протянешь, а потом?
– Суп с котом. Не мучайте меня, девчонки, и так не по себе.
– Так скажи, – возмутилась Лиза, резко останавливаясь.
– Нет.
– Козлиха упрямая. Он классный мужик, не кретин. Мало ли мы при случае болтаем, язык-то сама знаешь без костей.
– Вернётся, тогда посмотрим по обстоятельствам, а сейчас рисковать не буду. – Упёрлась в своё Даша.
Подруги не догадывались, что профессору случилось опередить их и прогуливая Бугрова, пытался завести с парнем разговор. Он слышал от ребят решение Романа не иметь детей и неуклюже, по их просьбе пробовал поговорить с ним об этом. Поговорили, как водится о том, о сём, пока подошли к цели. Только Роман заговорил о внучки профессора, как тот воспользовавшись ситуацией перевёл разговор в нужное русло.
– Роман, ты превосходно находишь контакт с детьми. Тебе своих заводить надо. И по времени пора, годочки-то тюкают. Когда рожать собираетесь?
Бугров решительно отмахнулся от такого предложения.
– Нам без надобности, у меня уже один ребёнок есть, Дашутка. Посюсюкаться, Машка с Николкой имеются.
Профессор улыбнулся и мягко пошёл в атаку.
– Милый, это не то, надо своих. Я поздно Леночку на свет пустил. Не повторяй моих ошибок, многое мимо меня прошло. Сейчас жаль.
Бугров встал. Такая себе гора мужественности и мускул нависла над щупленьким профессором.
– Всё я понимаю, Николай Николаевич, но как представлю Дашутку такую маленькую, худенькую с огромным животом, а ещё и роды. Сколько боли девочке моей придётся выдержать. Это не для неё, она не вынесет, лучше не начинать.
Профессор снял очки, протёр и нацепив их снова на нос с полной серьёзностью заметил:
– Роман, мне кажется, ты недооцениваешь бабью силу. К тому же природа их так устроена– рожать. Время всё расставит по местам. Не глупи.
Но Бугров отведя взгляд, упрямо повторил:
– Дашутка мучится, не будет.
– Ну-ну.
На том и разошлись. Через неделю Бугров уехал в командировку. И такое ожидаемое любимое всеми лето сделалось для Даши нетерпимо долгим и ненавистным. Но прошло и оно. Упорхнуло, помахав последними цветами, уступив своё место осени. Она накатила, шелестя под ногами жёлто-красными листьями. Катясь по щекам осенним дождём. Бежала по улицам и судьбам холодным ветром, бесцеремонно врываясь в форточки квартир. Заползая под полы плащей. Подруги мёрзли на лавочке любимого сквера, прогуливая детей, старательно собирающих листья в огромные яркие кучи. Болтая, умудрялись останавливать чад у самого краю воды, старающихся промерить глубину зеркальных луж.
– Даш, неужели тебе Бугров не звонит и не пишет?
– В таких командировках молчат, Леночка.
– Мрак, как ты выдерживаешь, Димка на час задержится, я места себе не нахожу. Смотрю на тебя, ты сплошное спокойствие.
– Это видимость. А что я могу? Просто жду. По подаркам, вычисляя страну пребывания. Но мы никогда не говорили об этом. Таковы правила игры в нашей семье. Я знала, на что шла.
– Девчонки, мы с Мишей дом начали строить. Как-нибудь съездим, посмотрите. Оцените, перевела тему Лиза. Ты как, Дарья, себя чувствуешь, к врачу наведываешься?
– Всё под контролем, таксикоз только немного начал помучивать. Запах сырого мяса и рыбы не переношу. Простите телефон. – Да, да, да, я, дорогой. Ромаша, ты где? Дома? Чудеса. Я бегу. Девчонки тебе привет передают. Мы гуляли в скверике. Уже прощаюсь с ними и лечу. Я тебя тоже много раз целую.
Лена с Лизой вопросительно смотрели на неё.
– Слышали, Роман прилетел, я понеслась.
– Мы поняли, красавчику привет. Колись уже, подпольщица.
– Осторожно несись, не забывай, в каком ты положении.
– Даш, если что, звони.
– Телефон не отключай.
– Хорошо, – махнула Даша подругам, поднимаясь в трамвай.
Поворот ключа во входной двери, означающий приход жены, заставил Бугрова, оставив дела на кухне, выскочить в прихожую. В старом выцветшем камуфляже, шоколадный от загара, кружащий сейчас её на своих руках, как на карусели, живой, любимый, желанный. Бугров, чёртушка – стоял перед ней. Главное, что рядом и все тревоги вмиг исчезли, испарились, уступив место его улыбке и обаянию, мужской силе, покоряющей и ломающей любые преграды и спокойной мощи характера.
– Дашунечка, любимая, цыплёночек мой маленький. Я безумно скучал, – баюкал он её на своих ручищах. Горячий шёпот щекотал ушко, нетерпеливые, голодные поцелуи прошлись по шее, нырнули к груди. Огнём полыхнула под его руками спина. Детка, дай я тебе помогу сапожки снять, – бережно опустил он жену на кресло. – Девочка моя, как я тебя люблю. Уткнулся он в её колени. – Ноженьки маленькие, сладкие и усталые, а рученьки осенью пахнут. Забрав ладони жены, он утопил в них лицо.
– Листочками клёна. Машке и Колюньке собирала. Окраска листьев разная, а им непременно всё хочется иметь. Ручек не хватает, вот и помогала. – Счастливо улыбалась ему Даша. – Ромаша, любимый, я устала считать ночи без тебя. Мне так, дорогой, тебя не хватало. Летнее солнышко не грело тебя со мной на песочке, твои руки не вносили меня в речку. Соловушка не пел, а плакал в нашей роще. Плохо и грустно Дашутке без тебя. Не зная, где ты, что с тобой, дурею, пью успокоительное – ничего не помогает. Не могу жить без тебя! Я люблю тебя! – Ласкалась к мужу она, осыпая поцелуями любимое лицо. – Знаю: ты– сильный и смелый, ты можешь всё и везде; а я всего лишь слабая женщина, которая и дня не может прожить без тебя. Мне постоянно необходимы твоя любовь, забота, мудрость, твои сильные руки, твои глаза, улыбка, губы...
– Ты же знаешь, как я люблю тебя. Я живу ради тебя. Ты для меня родная, неповторимая и единственная. Малыш, я жил только надеждой на наше возвращение. Закрывал глаза и в тысячный раз прокручивал нашу встречу с тобой. Поднимаюсь, вхожу, целую тебя сонную, тёплую. И вот ты реальная, пахнущая осенью. Я дотрагиваюсь рукой до твоей груди, ставшей ещё округлее и прекраснее. Чувствую, как дрожит под пальцами кожа. А твой аппетитный поправившийся животик...
– Дорогой, у тебя что-то потрескивает на плите, – вернула мужа в реальность Даша. – Почему ты не позвонил мне сразу по приезду? – пошла она за ним на кухню.
– Хотел подготовиться основательно, иди сюда, я покажу, какое запеклось мясо. Осталось приготовить рыбку с лимончиком под сыром и майонезом.
Вид свежей рыбы вызвал у неё приступ тошноты. Зажав рот рукой, Дарья выскочила в ванную. Бугров сунулся следом.
– Малышка, что за ерунда, какого лешего с тобой?
Даша отдышавшись стараясь бодренько ответила:
– Ничего страшного, не беспокойся, сейчас пройдёт.
– Как не беспокоиться, если тебе плохо? Где ты вообще-то питаешься? В твоём холодильнике, кроме фруктов и сока, я ничего не нашёл. Пришлось спуститься и заскочить в магазин.
Роман, на эйфории встречи и не заметил, что переговоры идут через закрытую дверь. Отдышавшись и приведя себя в порядок, она погрозила своему аховому отражению в зеркале: "Второй раз провести его не удастся, на кухню ни шагу". Перед мужем Дашка предстала, улыбающейся и желанной. Завлечь Бугрова в спальню подальше от кухни не составляло большого труда. Ей достаточно было лёгкого касания маленьких пальчиков по широкой его груди, упругому животу. Пальчики шаля, спускались ниже, дерзкий нырок под пояс...
– Проказница, – выдохнул Бугров, напрочь забыв о рыбе с лимоном.
Оказалось, всего этого уже было достаточно для того, чтобы он перестал думать о вкусном ужине. И задышав, как паровоз, помчал с Дашкой на руках в комнату с широченной кроватью. Когда-то, обставляя новую квартиру, остановил свой выбор именно на ней.
– Во-первых, – объяснил он удивлённой Лизавете, – я умещаюсь на ней весь. Во-вторых, место для секса и любимой женщины должно быть удобно и безопасно.
– Я по наивности думала, что на кроватях спят? – язвила тогда неугомонная Лиза, прыгая на пружинах.
И вот сейчас он любил на этом ложе после долгой разлуки жену, с радостью нырнув в расставленные ей сети. Пьянящие поцелуи сводили с ума, а маленькие ручки блуждали и блуждали по его спине, горяча и так бурлящую кровь. Дашкины трепещущие ноги, взявшие его в жаркий плен, заставили Романа забыть обо всём, кроме жены.
– Ты взяла меня в кольцо, малявочка. Я с трудом выдержал твой напор. Соскучилась, детка моя. Дав жене насладиться своим бабьим желанием, он властно забрал её губы в свой рот, перехватив инициативу себе. Руки нашедшие грудь, жадно ласкали, нежные шары. "Малышка, кажется, поправилась, грудь налилась ещё на размер".– Застряло в голове. Продолжая целовать её податливые губы, он умело заводил тело жены. С каждым новым прикосновением, она чувствовала, как дрожь наслаждения пробегает по нему. Оно таяло под его руками, с нетерпением ожидая, каждого нового прикосновения. Губы, язык и даже зубы его мучили её, заводя и дразня. Волны желания накрывали одна за другой. Их любовь становилась безумной и неистовой, словно оба торопились восполнить упущенные месяцы разлуки. Утолив голод тел, долго лежали, прижавшись друг к другу, тихо наслаждаясь тем, что рядом любимый человек.
– Так прекрасно, что шевелиться нет никакого желания. Отпускать тебя из рук не хочу. Но надо встать, пойти на кухню, принести сюда ужин, а заодно засунуть рыбу в духовку.
Дашку замутило от одного упоминание о ней. Опять зажав рот руками, она побежала в ванную. На этот раз Бугров не удовлетворился получением ответов через дверь.
– Дарья, не отмалчивайся, открой, – настаивал встревоженный не на шутку муж.
Она опять пыталась отговориться дежурными фразами:
– Всё нормально, я не вру, поверь.
– Если ты не откроешь, я выбью дверь. Ты знаешь, это не шутки. Что за заскоки, прятаться в ванной. Не блефую. Один удар и всё. Открывай.
"Обстоятельства припёрли к стене, надо подчиниться, – вздохнула Дарья. – Знала же когда-то это случиться. Ох, что будет... Но уж что будет". Глубоко вздохнула и натянула улыбку.
– Пожалуйста, заходи, – распахнула она дверь.
Он тут же принялся её обсматривать со всех сторон и вертеть.
– В чём дело, что ты сегодня ела, на тебе лица нет?
Даша всё ещё стараясь отмолчаться водила пальчиком по его груди. Бугров напирал:
– Ответа не слышу, я вызываю "скорую".
– Нормально всё, – упиралась Даша, собираясь с духом. Не сразу же, ну хоть ещё минутку...
– Это не ответ. Вот пусть врачи мне это и скажут, нормально или нет? Молчишь? Ну, значит я..., я звоню.
– Не надо, я скажу, – набрала побольше в лёгкие воздуха она. – Только пропусти меня на кровать, мне нужно немножко полежать.
– Нет проблем, я донесу, – подхватив жену на руки, понёсся в спальню Бугров.
Как Дарья не надеялась, как не ластилась, он не отступил.
– В чём дело? – поторопил Роман, бережно опуская её на подушки.
– Я беременна, у меня будет ребёнок, – выдохнула она, не спуская глаз с него.
– Что у тебя будет? – опешил Бугров, такого сюрприза явно не ожидавший.
– Ребёнок, – дрожащим голосом повторила она, прикрывая полные слёз глаза рукой. Решила – дурной знак. Глухотой Бугров никогда не страдал.
– Как?
– Как, как?... как и все.
– Как же такое возможно, ты ж таблетки пила?
– Не пила, я врала.
– Блин, ты соображаешь, что натворила? – почему-то полушёпотом спросил муж. -Сколько месяцев?
– Шестой.– И предупреждая его сомнения Даша добавила:– Ещё до твоего отъезда всё выяснилось. Девчонки знали.
Ооо! Гром и молнии... Обвели вокруг пальца.
– Заговорщицы. Даже и не думай... никакого ребёнка не будет. – Растерянно упирался Роман, потерявшись в новости.– Ты уже сейчас плохо себя чувствуешь..., а что будет дальше? Будешь столько мучиться из-за какого-то обормота. Зачем тебе это? Господи, боже мой, что сделала ты с собой... Ребёнок..., такое натворить, мне и в голову не могло прийти.
– Ты кричишь, мне страшно, Ромаша?
– Я шёпотом разговариваю, ты ещё не слышала, как я рычу. Детка, тебе удалось сразить меня наповал. Я в отчаянии, надо советоваться со специалистами.
Дашка видела, как муж всё больше и больше распалял себя. Он бегал от окна к окну, потом из комнаты в комнату. хватал все телефоны какие попадались под руку, швырял стулья и двигал кресла. В конечном итоги остановившись напротив неё гаркнул:
– Чего ты молчишь, горе моё?
"И, правда, чего я молчу, страдаю, даже хлюпаю. Нужно что-то придумать, иначе его военные действия зайдут слишком далеко. Думай, Даша, думай,– напрягала мозги она. -Мужики, как хрен, из которого много блюд не приготовишь, – вертелось в её взбудораженной голове. – Надо хоть что-то делать".
– Отвернись, – прикрываясь одеялом, попросила Бугрова она.
– Это ещё зачем? – удивился Роман. У него мелькнула сумасшедшая мысль: "Доездился, идиот, Дашка отвыкла, а что если и любовник есть, девка красивая, горячая. В её-то положении, точно идиот, такая дрянь в голову лезет".
– Одеться хочу, а впрочем..., – она поднялась и пройдя к шкафу, подобрала одежду, побросала её на кровать. Бугров, молча, из кресла, наблюдал за вознёй жены. Оделась, достала дорожную сумку, покидала в неё свои кое-какие тряпки.
– Ты что собираешься в больницу, согласна сделать аборт? – гадал, не понимая происходящего, он.
– Бугров, я ухожу от тебя. Ребёнка всё равно рожу. Чего бы мне это не стоило с тобой или без тебя. Пусть без отца, матерью одиночкой, но он родится, слышишь ты, осёл?
С ним так никто не говорил, разве что мать... и говорить никто не будет.
– Куда? – сорвался с кресла Бугров, нависая горой над ней.
– Ухожу и всё. Если не нужен мой ребёнок, то не нужна его мать. Сама выращу, прокормлю, и воспитать постараюсь, – взялась Дашка за ручки сумки
.– Мать твою..., – выругался Бугров, не глядя швырнув выхваченную из её рук сумку в стену. Ударившись, она сползла на пол. От страха Дашка закрыла глаза. "Следом могу полететь и я, – промелькнуло в её голове, – только соприкосновение со стеной превратит меня в котлету". Но, посмотрев на нахохлившуюся, вжатую в кровать от страха жену, закрывающую обеими маленькими ручками живот, Бугров рассмеялся, закачав Дашу на своих лапищах, как младенца в люльке, прижал к себе. Осторожно придавливая к телу драгоценную ношу, нежно целуя её мокрые от слёз глаза, пылающие обидой щёки, шею: понятно теперь почему налившуюся грудь, раздувая огонь до жару в голове, нежно как ребёнка в люльке покачивал и ворковал:
– Дурёха, ты моя любимая, хочешь, так рожай. Просто мне тебя маленькую жаль. Столько мучиться придётся, бедной. Как ты с таким большим животом будешь ходить, ручками маленькими держать. А роды – ужас. Я видел Лизу после родов, белее мела. Мишка войну прошёл, свои раны стерпел, а там, в обморок грохнулся.
– Не он первый, такие уж вы впечатлительные, – прижалась к его щеке Даша. – Не пугай меня, Ромашка, я умру без тебя.
– А если такой оболтус, как я родится, наплачешься. Матушка ого-го со мной намучилась. Тогда уж пусть из твоего своеволия девочка получится, похожая на тебя, умненькая, красавица, с бантиками, в красивом платьице. У Димки Машка – прелесть.
– Ром, – ерзая у него на коленях, Даша внимательно наблюдала за мужем. – Ты и правда хочешь, чтоб девочка была похожа на меня?
– Малыш, очень хочу, а что собственно тебя в этом не устраивает.
– Ромаша, я гадала, что ты и ребёнка-то не хотел иметь потому, что он может быть на меня похож,– шептала она, крутя она на нём кусок майки и не смотря в глаза. Страшно услышать правду и не услышать нельзя.
– У меня слов нет, на эту твою парашютную вышку. Слова какие-то нашла "мой ребёнок". Он мой, в первую очередь. Не было бы семя, не цвёл бы подсолнух. И фиг знает, какой урожай будет у него, – дофилософствовался Бугров, запустив ложку дёгтя в бочку с мёдом.
Дашка, спрятав лицо за его непутёвой головой, только улыбнулась его страхам и своим тоже.
– Ромашка, ты – потрясающий муж. Обалдеть, какой любовник. Надёжный друг, романтический рыцарь...
– Ты забыла сказать, – прервал её он, – безнадёжный болван, или, по-твоему, арбуз. Опять со всех сторон меня обошла, и перья все выщипала. Дашка, мне потерять тебя, ну никак не катит.
– Не трусь, ты будешь замечательным отцом. Как мне легко и надёжно с тобой, дорогой. Люблю тебя, но и твоего ребёнка тоже. – Поцеловала она его в уголки губ.
– Твой мобильный сигналит, подружки-перестраховщицы наверняка беспокоятся, – ворчал он: оказался прав, звонила Лиза.
– Лиза, всё хорошо. Сказала. Репой обозвал. Чем кончилось? Девочку будет ждать.
– Репкой, – уточнил Роман, лаская жену, прижимаясь губами к её шейке, пощипывая её маленькое ушко, мешая Даше говорить.
– Почему против был? – продолжала она. – Боялся, что мне живот большой трудно будет носить. Смеёшься? Да, только поэтому.
Роман, облизав шею, спустился к груди, нежно теребя набухающие соски. Его руки настойчиво освобождали её тело от впопыхах накинутой одежды, словно боясь, что она передумает и уйдёт.
– Подруга, прижми телефон поближе к уху, чтоб твой супермен не слышал, когда я буду говорить, – приказала Даше Лиза. – Дашка, ты счастливая баба, большинство мужиков вообще такие мелочи не волнуют. Залетать, носить, рожать, аборт ли делать – это бабьи проблемы. Их волнует, как правило, одно, когда она будет готова для траханья.
Даша, чтоб не слушал легонько оттолкнула мужа. Он ухмыльнулся. И расправившись с одеждой уложил опять жену на подушки. Перехватив её взгляд от которого у него дух захватило Роман вернулся к губам, телефонная трубка мешала...
– Дашунь, я пару слов этой занозе скажу, – забрал он телефон у жены. Та даже не успела сказать, чтоб он был пай – мальчиком. – Привет Лизавета. Тайну вы виртуозно сберегли. Прямо, как мужики заначку. Съел я её и косточки обглодал. Довольна, нет? Хрен под майонезом пробовала, не довелось? Чудеса. Вот я вас всех четверых в ближайшее время и накормлю. Пока, Мишке привет.
Даша потянулась к трубке, а он заявил:
– Ну вот, твоя подружка трубку положила, наверное, не хочет пробовать мой салат.
Рассмеявшись, Даша погрозила ему пальчиком:
– Зря старался, мы есть хотим...
– Кто это мы? Ах, да,... Извини. Никак не привыкну. Потерпи, я проветрю комнаты и подогрею ужин. Забыл, вылетело из головы с твоим прикольным сюрпризом, я же привёз тебе подарок. На ладошку Даше лёг изумительный работы арабских мастеров браслет. По огню, вспыхнувшему в её глазах, он понял, что раскрыт. "Чёрт, осторожнее надо, с умной бабой, как голубь на вертеле, сгоришь".
– Ромочка, – Дашкина слеза упала, омыв сверкающие камни браслета.– Ромочка.
– Малыш, я хороший профессионал и это моя работа. За неделю приведу свои кое-какие дела в порядок и в пятницу навестим родителей. Их твой сюрприз приведёт в восторг. Отец побежит за подарком, а мамуля – печь блины.
– Почему блины?
– Она их ненавидит жарить, вечно руки обжигает и ругается, но когда хочет сделать человеку сверх приятное под своё хорошее настроение – бежит печь блины.
– А мои сразу будут мечтать, какой он будет, их внук, какое образование ему дать, к чему привязь: в смысле танцев, музыки, живописи. Через это прошла и я. Мы услышим масштабные проекты.
– Вот и проверим, малыш, наши прогнозы. На приём к врачу одна не ходи, я уже видел вашу контору. Мне она надёжности не внушает. Поняла?
– Слушаюсь, мой командир. Ромаша, я и УЗИ не делала, тебя ждала, чтоб ты первый увидел нашего малыша.
– Иди к столу, я проветрил столовую, сейчас всё подам, на кухню не лезь. Я всё буду делать сам. Микроволновка вырубилась. Я сейчас.
Звяканье посуды и бряканье дверей кухонных шкафов подсказывало Даше, что Бугров хлопочет над ужином. Прислушавшись, поняла, что занят он не только им, он ещё умудряется разговаривать по телефону. "Интересно, с кем?"– Умирала от любопытства она. Но Бугров, как будто почуяв это, плотно прикрыл на кухню дверь. Звонил он Димке, высказывая обиды и прося совета. Мысли разбегались, а душа горела.
– Все знали и молчали – друзья.
– Старик, это твоя семья и твои проблемы, чего ж мы полезем.
– Это ответ?
– Ты там ничего не натворил? – заволновался Димка.
– Скажешь тоже. Что я могу натворить. Дышу на неё и то неровно. Пусть рожает, раз так уж ей хочется. Взяли круговую оборону. Бабы такой народ, обмозгует и кинет тебя на лопатки или так обтяпает это дело, что хлопнешься сам добровольно, да ещё и будешь чувствовать себя виноватым.
– Ты так-то уж не переживай.
– Проехали, лучше скажи, что меня ждёт, какие перемены в её поведении характере, организме?
– Много будет есть, много спать, капризничать, обижаться, плакать.
– Дружище, уже этого достаточно чтоб мне подсесть на валерьянку. Встретимся – поговорим. Устроили мне пургу, земля качается. Пойду жену кормить.
Ленка подошла к улыбающемуся телефону мужу сзади, обняв за талию, потёрлась о спину.
– Кто звонил? Подожди, угадаю, Роман?
– Точно, наконец-то обнаружил беременность жены.
– Для Бугрова наступили критические дни, – положила она в рот мужа дольку апельсина.– Бузил?
– Не то слово. Нас ещё каток асфальтный ждёт впереди.
Роман же тащил сгорающей от нетерпения и любопытства жене ужин.
– Ужинаем и гулять.
– Ром, я уже гуляла, не хочу.
– Ничего не знаю, перед сном будешь выгуливаться.
Дашка отказалась от спора поняв, что Бугров не отступит и всё возьмёт под свой контроль непременно, и ей, Даше, придётся смириться. Скоро помчит поезд её к дому, и она скажет родителям о ребёнке. Там навалившись большим и мощным коллективом, его немного поприкрутят. Вздохнула. Если смогут, конечно.
Как и обещал, через неделю он повёз Дашу домой. Естественно, волновались оба. Так думала она, хотя по Бугрову не определишь. Но Даша считала, что не волноваться он просто не мог. От вокзала такси домчало к дому. Вышли, потоптались.
– Тут гостей принимают или мы пойдём обратно? – шумел Роман, заходя во двор. Моросил мелкий осенний дождь. Холодный и уже противный. В саду отцветали последние цветы хризантем, астр и бархоток.
– Принимают, принимают, – спешил обняться Сан Саныч. Раз лезут, не боясь собак, значит свои.
Обрадованная гостям парочка собак, с радостным повизгиванием подлетела к ребятам. Облизав и получив по приготовленному специально для них лакомому кусочку, без обычного скандала быстро удалилась.
– Чего это с ними? – удивился Роман. – Даже в дом за нами не пытались вползти.
– Прибился серый, замызганный котёнок, вот они его никак поделить и не могут, – пояснил Саныч.
– Съели? – испугалась Даша.
– Что ты, Дашенька. Дружат. Серый, больше Коте симпатизирует, а Мотя ревнует и пошлёпывает его иногда лапой украдкой от Коти. Забавно наблюдать. Проходите, сейчас матери позвоню. Что ж это вы никого не предупредили. Свалились, как Ельцин с моста.
– Звони, вызывай. Проходи Дашутка. Степанида в дверях нарисовалась. Привет, стара. Рад тебя видеть. Скучала по блудному любимчику? – перекинув жену через ступени на веранду, обнял вытирающую глаза Степаниду. – Комнату для нас приготовь.
– Всегда готова, только почаще приезжайте. Какая радость для Зиночки. Все глаза просмотрела, собаки залают, она за калитку бросается.
– Мы же не сообщали о приезде? – удивился Роман.
– А она каждый божий денёк ждёт, – приложила угол фартука к глазам Степанида.
– Рома, я полежу, пока никого нет, так спать хочется, засыпаю прямо на ходу.
– Надо кинуть работу, котёнок, ты устаёшь.
– Беременность не болезнь, – приготовилась к спору, отстаивая своё право на труд, но муж ушёл от опасной темы.
Проводя Дарью в спальню, Роман пристроился в помощники к Сан Санычу. Розы срезать и утеплять их, мусор из сада выгребать.
– Роман, раз уж в помощники пристал, займись бассейном. Доведи эту махину до ума. Воду спусти, помой, покрой. Осень в полную силу хозяйничает, значит, зима на пятки наступает. Ранней будет.
– Как скажешь, мне всё в радость.
– Ты до работы злой мужик. – Одобрительно крякал Саныч, наблюдая за парнем. – Правда, любо смотреть, Ромаха.
Они работали в основном молча, изредка перекидываясь словами. Роман получал удовольствие от пребывания дома, Саныч не мешал. Закончив, он подошёл к нему сам:
– Бассейн я приготовил, как ты заказал, прими работу. Пойду картошку почищу. Даша жареной хочет.
– Давай.
Помыв под краном руки, Роман отправился на кухню к Степаниде. Как всё-таки хорошо дома. Тот же воздух, та же земля, а кайф другой.
– Где они, где? – принеслась вызванная Санычем Зинаида.
– Отдышись, хозяйка. Даша спит, Ромка мне помог, а сейчас у Степаниды в подручных, картошку чистит.
– Картошку? Забавно. Побегу.
Мать большим тёплым облачком обвила сына, налетев со спины, прижимаясь к кровиночке и целуя его непокорную макушку.
–Дай, я тебя, золотко, поцелую. Чёрный какой то, как будто на солнце тебя коптили. И чего это ты на кухне делаешь?
– Дашуня картошечки просила. Сам хочу пожарить, как она любит.
Забота о жене не насторожила Зинаиду. Бережное отношение к Даше у него всегда преобладало и даже просьба Дашутки добавить к картошечке огурчиков солёных и селёдочки не натолкнуло прозорливую мать на нужную волну. И только когда банка опустела и Дарья, приложившись к посудине, выпила весь рассол, Зинаида насторожилась. Ага, сынок улыбается и головой качает. Неужели, правда? А что если ей это только кажется. Уж очень догадка была желанной и невероятной. Как этот упрямец сдался? Не могла поверить она привалившему счастью. Сноха беременна. Роман делал всё, чтоб не было детей. Похоже, Дашка добилась своего. Точно беременна, вон и пятна на лице, сладко обомлела она. "Пресвятая дева, у нас будут внуки!"
– Даша, ты беременна, дочка? – задыхаясь от сомнения, выдохнула решившаяся прояснить обстановку свекровь.
– Да. Вы как догадались? – залилась румянцем сноха.
– Съесть банку огурцов и запить всё рассолом нормальной женщине не по плечу. Ты беременна, Даша?– Радовалась она, не обращая внимания на ворчание сына.
– Непременно надо ребёнка в краску вогнать. – Гудел он. – Беременна, конечно, отчудила малышка, всё решила без меня.
– Какая ты умница, Дашуня. Молодец. Дай я тебя, лапонька, расцелую. Такую радость нам доставила. Ой, я даже не знаю, что мне сейчас и делать-то, – заметалась она. -Надо бы отцу сообщить. Она с не меньшим азартом принялась терзать телефон. Попытавшийся воспротивится этому Роман, получил по рукам. – Не мешай.
– Всё, понесло, не догнать, – отступился Роман.
– Федь, а Федь. Подожди, ты ругаться. Подумаешь совещание, тут такое, а он канцелярию развёл. Что? Что? Ребята приехали. Ромка из командировки вернулся, Дашенька беременна. О! А что я говорила, кончай своё совещание. Шестой месяц уже. Обвела нашего осла вокруг пальца. Рвёт и мечет, но куда он теперь денется. Давай бегом.
– Би-Би-Си отдыхает, – вздохнул Ромка. – Мать, тебе радиостанцию свою надо открыть, а не магазины и рестораны: успех гарантирован.
– Я подумаю. Ладно тебе, такое счастье. Ведь любая женщина мечтает стать матерью, любая мать мечтает стать бабушкой. А сюрприз для Громовых сделаем. Пойду блинов на радостях напеку.
– Что я говорил, – подмигнул жене Бугор.
– Не мигай, олух царя небесного, лучше скажи, почему столько скрывали, нам ни слова?
– Хороший вопрос, я сам неделю, как узнал, с подпольщицы спрашивайте?
– Раз Дарья так решила, значит, у неё выхода другого не было, – быстро перестроилась мать.– А что ей было делать, если ты рогами упёрся, как козёл. Нет, и весь разговор.
– Кто-то блины собирался печь, иди уж не терпится попробовать, подтолкнул её сын к плите, чтоб прекратить не понравившуюся ему тему.
Через час пригнал отец, весь светящийся от радостной новости, с бархатной коробочкой.
– Невестушка, это тебе, за смелость, смекалку и находчивость.
– Мне подарок не ожидается, я вроде бы тоже не последний человек в этой радости, – скорчил рожицу, обнимаясь с отцом Роман.
– Тебе ребёнок будет подарком. Дуб упёртый, столько лет нас счастья лишал.
– Если в меня будет, то подарок получится не очень. Сколько помню, мать всё время плакала, "с каких поганых грибов я такой накачался", а твой ремень облез от моего зада,– со смехом заявил он.
– Не каркай заранее, – поплевала для предосторожности мать. – Что стоите, садитесь, я блины испекла. Кому с вареньем, кому со сметаной. Фёдор, Громовым позвонил?
– Обязательно, но я им о сюрпризе ничего не сказал.
– Умница. – Подлила сметану мужу Зинаида. – Даша, ты куда?
– Спасибо, я уже наелась до моего предела, пойду, погуляю по саду.
Проговорив час с родителями, о том, о сём, поглаживаемый матерью и похлопывающий отцом с другой стороны Роман заволновался.
– Уже час, как Даша бродит по саду. Пойду, найду, скоро Громовы приедут, чем она там занимается так долго.
Отправившись на поиски жены, Дарью заметил среди оголяющихся деревьев ещё издалека. Подкравшись сзади Роман, застал жену, ковыряющую глиняную стену соседского сарая и с чувством удовлетворения отправляющую лакомство в рот.
– Ты что делаешь, обезьянка, – налетел Бугров, выбивая грязь из её ручек. – С ума сошла.
Испуганно округлив бездонные глаза дрожащей рукой, зажала жующий рот, чтоб не залез ещё и туда.
– Выплюнь, сейчас же, что за фигню ты жуёшь? – кричал взбешённый Роман.
– Ты меня напугал. Не хотела, чтоб ты видел это. Так бывает у беременных. Чего-то не хватает для формирования и развития плода. Ничего страшного.
– Что? А говоришь беременность – не болезнь? Это вообще, чёрт те что.
– Не ругайся, милый. Я ещё кусочек съем, это глина. – Оправдывалась Даша.
– Каменный век, – сдался муж, – блин, что, интересно, я ещё не знаю о беременных. Полакомилась? Пошли, сюрприз чумазый. Твои родители, слышишь, приехали.
Дашка с сожалением отлепилась от стены.
– Дайка губы оближу, – слизнул он зацепившиеся крошки глины с её губ. Попутно одарив жену волнующим поцелуем, Роман привлёк её к себе.
– Какая гадость, а она ела будто шоколадные конфеты, – всё-таки ляпнул он.
Дарья развернула его лицом к сиреневому кусту. Он аж зажмурился. Ведь осень, а в углу у забора цвела сирень. Небольшие сиреневые свечки рвались к солнцу. Чудо! Роман сжал плечи жены: "Кто сошёл с ума – природа, мы..."
По саду им на встречу шли Громовы сопровождаемые всеми обитателями дома, даже серый котёнок ковылял под брюхом Коти.
– Папочка, мамочка, я скучала, – прижалась к ним Даша.
Обрадованные их приездом родители нежили дочь, обнимали зятя и вообще были настроены на праздник не меньше, чем на сауну с шашлыками.
