Текст книги " НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ."

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Гроб куплю, похороны оплачу, денег дам. Зайди, скажи им. Ромка как?

– Хреново, взял водки под горло, заперся. Страшный был.

– Вот надо было такому именно в день приезда детей случиться, – сетовал Фёдор Егорович.

– Дашенька, девочка, – прижал он к себе вышедшую на встречу ему сноху.– Обойдётся, голубонька, не плачь. Подумаешь, напьётся, ерунда какая. Он парень крепкий, очухается. Пойдём, тяпнем по коньячку?

– Я не пью такое крепкое.

– Не беда, со мной за компанию посидишь. Родители твои уже на подъезде. Телефонные операторы у нас в полную силу работают.

Праздника понятно не получилось. Роман не вышел и к себе никого не пустил. Понурая Дашка, без аппетита ковыряя в своей тарелке, с тоской смотрела на отца в надежде, что хоть он что-то придумает. Все говорили в полголоса, как будто в доме покойник. Не выдержав умоляющего взгляда дочери, Громов решил рискнуть. Поднявшись под сомневающимися взглядами Бугровых, прошёл к комнате Бугра.

– Роман, открой, – постучал он в запертую дверь. Остальные выглядывали из-за угла, ожидая результата. После пятиминутной тишины, щёлкнул замок. Все ободряюще переглянулись: Ооо!

– Я тебе поужинать принёс. Жуткое дело пить без закуски.

– С закуской меня, это пойло не берёт.

Чёрная бездна пьяных глаз пугала. По лицу следы растёртых слёз. Таким зятя Громов видел первый раз.

– У меня нелучший вид, сейчас. Извините. Росли вместе. Тяжело.

– Я понимаю. Утешать не буду. Слова – пустое. Держись, парень. Выговориться бы тебе, легче стало, пусти Дашу, она ласковая, как котёнок, выслушает тебя и согреет.

– Нет. Мы с Колькой с голопузов вместе, лет по пять нам было, когда здесь поселились, в один класс пошли. На рыбалку ездили, на велосипеды удилища прицепим и ходу. Купаться ходили. У меня ноги свело, тонуть стал, все напугались, а он тащил. Баловались вместе, когда понесло, не заметили. Я Дашутку встретил, к ней прибился, а он угодил на зону. Загремел за ерунду, а чем кончилось... Ох, – взревел Бугор. – Сам себя приговорил. Назад, сказал, не пойду. После того, что натворил, всё равно вышка, так хочу, говорит, умереть на маменькиных руках и чтоб твои руки глаза закрыли. А ведь сел почти ни за что. За мелочи нельзя пацанов запирать. Уголовников делают. Там разговор короткий или ты как все или тебя... Работяга был. Дурилка. Как жить теперь, Борис Викторович, скажите? – требовал ответа пьяный от горя и водки Роман. Про тех двоих, приколотых к воротам, он даже не поминал.

– Роман, пойдём на воздух, одному нельзя. Дашуня измаялась вся, а? – пытался уговорить зятя Громов.

– К Дашке не пойду, не хочу, чтоб она меня слабым видела. Я тут лягу.

– Ты не прав, она жена твоя. На кой чёрт жёны нужны, если в говённый час их нет рядом, – вспылил Громов.

– Она ещё ребёнок, ей не под силу пока такая ноша. Я пьяный ужасный. Маменька и то не суётся. Лучше ей не видеть противного зрелища.

– Трахать тебя, как вы теперь это называете, она не ребёнок, а поддержать мужа в трудную минуту, ребёнок.

– Она и этого пока не умеет, я её люблю. Дашеньку учить тому ещё надо, – пьяно отбивался Роман. – Я допью оставшееся и усну. Завтра будет, как надо.

– С ума сошёл, там ещё пол-ящика водки.

– Ничего. Не настаивайте, Борис Викторович. Я не отступлю, мерзким девочка меня не увидит и точка.

– Будь по-твоему. Поешь, прошу тебя. Спокойной ночи.

Вышедшего из Ромкиной берлоги Громова тут же поймала первой жена. Надежда Фёдоровна трясла на все свои силёнки расстроенного Громова.

– Боря, не молчи, что с ним? Дашка с ума сходит...

Тот почёсывая лоб бубнил:

– Поест, да спать ляжет. Напился, естественно.

– И это всё, пап, а как же я? Я к нему хочу, почему он не пускает?

– Даша, не паникуй, проспится к утру, приползёт под твоё крылышко, – поняв всё, уговаривал сноху Фёдор Егорович.

– Я немаленькая, не надо меня жалеть, должна же знать, в конце концов, как ему помочь. Почему он не хочет меня видеть?

– Хорошо, взрослей, раз так хочется. Иногда мужику полезнее рядом шлюха или взрослая женщина, нежели любимая девочка. – Разошёлся Громов. – Вопросов больше нет?

– Борис Викторович, может, не надо так-то. – Пожалел съёжившуюся Дашку свёкор.

– Она хотела быть ему полезной, пусть думает, как ей это осуществить.

– Ненормальные, морочите девке голову. Проспится, что с ним случиться, подожди детка до утра. Иди и спи не слушай их. Мужикам иногда полезно побыть в одиночестве. – Обняв, повела её в спальню свекровь.

– Иди, послушайся Зины, – вторила и Надежда Фёдоровна.

Послушалась, легла, а сна нет. Как жаль, что он в так долго упорствует в своём намерении дистанцироваться от неё. Что за упрямство! Ей всё равно как он выглядит, лишь бы помочь... Кубарем покатавшись по широкой кровати, отбросив одеяло, села. "А, что если? – молнией прошила, испугавшая её мысль. – Не смогу, какая из меня актриса. Тем более с моим сексуальным опытом, сыграть проститутку, фантастика. Не смогу. Авантюра, нереальная идея. – Металась она. И опять взбунтовалась голова. – Почему не сможешь? Ещё как всё получится, мозги-то на что. Сейчас найду кассету с порно, посмотрю... Наверняка у Бугрова в тумбочке есть". Поторчав у окна, ещё не решаясь действовать, но уже и не страдая, она принялась перебирать привезённые вещи, ища подходящее одеяние для придуманного спектакля. Найти нужное ей сейчас в своём гардеробе тоже нереально. Значит, придётся импровизировать. Взяла, что первым подвернулось, и понеслась к свекрови.

– Зинаида Валентиновна, Зинаида Валентиновна, я видела у вас парик, – влетела она никем нежданная в столовую.

– Есть, тебе на что? – опешила та.

– Тащите и косметику поярче, пожалуйста. Горящие глаза Дашки, взбудоражили мирно посиживающих родителей.

– Дарья, ты в порядке?

– Нормально. А клипсов помясистее не найдётся?

Поморгав, Зинаида вспомнила.

– Был набор перестроечный с бусами, если найду. Только тебе всё это барахло зачем?

– Я, кажется, догадываюсь. – Налил себе и свату Громов. – Давай Фёдор за Дашкино мероприятие. – Умная головка из всего найдёт выход, главное подтолкнуть.

– Потерпите минут двадцать, сами увидите и оцените мою головоломку.

долго ждать и терпеть не пришлось, Дарья обернулась проворно. Её вид вызвал возмущение у женщин.

– Дарья, что ты сделала с костюмом, зачем его так покромсала. Юбка чулков не прикрывает, пупок на обозрение, что это за секс-торпеда. Боже, во что ты себя превратила. Ужас, какой. Ты сейчас похожа на проститутку.

– Вот. Обрадовалась Дарья, – под хохот отца и свёкра.

– Положим, на себя она действительно непохожа, ещё и спьяну он не разберёт. Рот раскрывай поменьше, а вот как девочка по вызову попадёт к клиенту?– посмеивался отец.

– Постучу в окно, а там сочиню по обстоятельствам.

– Пойдёт! Надя не морщись. Пусть рискнёт.

Но Надежда Фёдоровна, положив ладонь на её плечико проговорила:

– Прошу тебя, успокойся, пусть всё остаётся как есть... Ведь всё может статься ещё хуже. Ты его не знаешь с этого боку...

– Это мы посмотрим!– решительно заявила она.

Все переглянулись.

– Голос противным сделай, как у той актрисы, забыла фамилию. – Внесла свою лепту в инструктаж свекровь.

– Я пошла.

– Ни пуха. Мы рядом будем, за соседним окном прильнём.

– К чёрту!...

Дашка быстро нашла нужное окно.

– Ох, высоко, – примерилась она. – Реально выглядело всё иначе, менее радужно, нежели рисовалось ей. Короткая юбка задиралась, наползая на живот и попу. "Как они в них только ходят, приклеивают скотчем что ли". Она лихорадочно прикидывала, что делать. На подоконник опять же не просто забраться, примерилась она опять к окну, не отказываться же, в самом деле, от задуманного. Надо принести пластмассовый стол из-под яблони. Надо, но как на себе... Вот, если б это по мановению волшебной палочки ещё перелетело. "Какой надрыв".

Наблюдавшие из окна за её маневрами зрители не могли ничем ей помочь. Роман может засечь такое дело и тогда, всё пропало. Фёдор Егорович, кинувшийся на помощь девчонке, был остановлен Громовым.

– Она выпутается.

Стол водружён к стене и запыхавшаяся Дашка, поправив на себе атрибуты соответственной профессии и сексуальности, подобралась к заветному окну.– "Надо стучать, – подталкивала она себя, подтягивая великоватый парик. – Может, спит всё же, – вглядывалась в темноту комнаты она. – Нет, сидит, как можно из горла эту дрянь пить. Фу!" Окно неожиданно распахнулось, оголяя совершенно невменяемого, мало похожего на Бугрова человека. Человек этот был не только абсолютно незнаком ей, но и по всему видно непредсказуем и опасен. По телу расползалось чёрт-те что. Какая-то гремучая смесь из страха и любви. "Бежать, – промелькнула здравая мысль в ее запутавшейся голове. – Получается и мама и свекровь были правы. Но отец и свёкор уверяли, что в таких случаях нужна помощь. Им виднее, они мужчины и были в подобных ситуациях. Да и поздно рассуждать".

В глазах его блеснул дьявольский огонёк. Она поёжилась. Возможно, это отсвет луны. Наткнувшись на её испуганный взгляд, грубо спросил:

– Что ты тут делаешь?

Голова её вдруг отказалась соображать. Теребя парик она растерянно пробормотала, что пришла к нему. Он громко ругался матом и пытался разобраться в происходящем.

– Ты кто? О, я шизею, шалавы по саду бродят. Проходной двор, – пытался таращить глаза Роман.

Дашка сама разглядывала его во все глаза. В помятом, пьяном, таком страшном виде Бугров предстал перед ней первый раз. Она была в ужасе, с трудом узнавая в нём мужа. Большой силой воли, приводя мозги в порядок, попросила:

– Пусти.

– На кой х... Вали, сука.

– Бугор, баран, пусти.

– Откуда б..., меня знаешь?

Даша не могла понять, развеселил её или рассердил весь этот его пьяный бред. Но отступать поздно, включившись в процесс игры, она импровизировала.

– Бугор, ты чего, сам же меня вызвал. Набухался, мозги переглючило. Гуляли мы с тобой, забыл. Рита, вспомнил.

– Я звонил? – рявкнул неуверенно Бугров, пытаясь закрыть перед напудренным носиком Даши окно. А попытка столкнуть со стола непрошенную гостью с беспокойными оглядками на дверь, Дашке совсем не понравилась. Пьяно болтаясь и цепляясь за что попало, чтоб удержать равновесие, он напомнил ей огромного "Ваньку-встаньку". Дашка чуть не прыснула от смеха. Хотя по большему счёту она понимала, что он чувствует сейчас. Человеку непременно нужен в таком положении кто-то, кто помог бы заглушить вулкан. Но почему эти ослы-мужики всегда выбирают этим "кем-то" водку? Непременно нужно нажраться до чёртиков и чтоб не захлебнуться – выворачивать кому-то душу.

– Не ори, – вцепилась она в раму, – обещал хорошо заплатить, я клиентов разогнала, а сам кочевряжишься.

В Дашке сейчас боролись две женщины. Одна хотела войти, другая – быть прогнанной. Бугров думал напрягая пьяные мозги.

– Залазь, только тихо и работай, чтоб я не пожалел свои деньги, – падая на кровать разрешил он.– Раздевай, с..., только с чувством...

Дашка ещё помедлила, не решаясь нырнуть в неизвестную ей сторону жизни, она отдавала себе отчёт в том, что это будет совсем не тот секс, что был у неё с Бугровым. Бугров тоже другой. "Может, и не надо было ничего начинать, действительно проспался бы", – запаниковала она, готовая спрыгнуть со стола и бежать. Но его оклик:– Эй, где ты там, шалава?– решил всё. Откинув сомнения она кряхтя перелезла через подоконник, не обошлось без потерь, порвала чулок. "Нет навыков, вот растяпа.– Тут же подбодрила: – Не дрейфь, Дарья. – Вздохнула тяжко.– В тяжкие пускаешься ни с кем-то, а с мужем. Уже что будет. Перво-наперво его надо раздеть, а там применю фантазию" тяни не тяни перед смертью не надышишься. Она решительно спрыгнула с подоконника к нему. Один на один. Страшновато. Но это особый случай.

Разбудил стук в дверь. Под утро Роману снилась пустыня, колодцы без воды и страшная разрывающая грудь жажда. Болела голова, и ломило кости. Он с трудом открыл глаза, пытаясь поймать в фокус раскачивающийся и расплывающийся потолок. "Ничего себе нажрался,– чертыхался Бугров.– Оторвался, зашибись.– Поворот головы... И тут он застыл на месте. У него аж свело шею.– Бог мой, ещё и проститутка.– Но это было лишь первое потрясение.– Где я её добыл? Надо срочно девицу спроваживать. Только бы не заметили. Мать промолчит, а если Дарья засекёт – каюк. Оттрахалась на все сто. Деньги свои отработала с лихвой. Делала даже...", припоминал он оргии, пугаясь прошедшей ночи. Девица лежала рядом, закинув ноги в драных чулках на него, совсем также, как это делала Даша. Но ночь прошла и сейчас эта проститутка представляла для него угрозу. Чем быстрее он от неё избавиться, тем лучше для него.

– Пошла, и в темпе... Лезь в окно. Ну, что разлёживаешься, время на раскачку нет,– не глядя бесцеремонно пихал он её. – Деньги возьми и сматывайся. Беги, быстрее и чтоб тебя никто не просёк. И давай через дальний забор.

Стук повторился. Девчонка спросонья, заморгала потёкшими ресницами. И вдруг безумно глянув на него, вся съёжившись, полезла под одеяло.

"Странная реакция для её профессии, – подумал Бугров поднимаясь, – на Дашутку похожа и пахнет духами жены. – Ничего себе проститутки пошли в нашем захолустье на такие духи зарабатывают. Странно". Выдохнул: – Таращишься чего. Что-нибудь не так? Девчонка моргала из-под простыни. Потерев с усердием виски, он мельком взглянул на неё и сжав губы, почти докумекав, Роман, схватив девицу за волосы, резко сел. Потом решительно вскочил. Оно и понятно! Парик болтался в руке, а по подушке рассыпались шикарные волосы зардевшийся жены. Он мотнул головой и сказал себе: "Чушь! Такого не бывает!" Заплющил ресницы, но открыв понял, что то не сон и рядом с ним именно Даша. От мысли, что не пройдёт и двух минут, как она вспомнив его "никаким" возненавидит всей душой, он побелел. Это его так скрутило, что он почувствовал себя уничтоженным. А уж если она при этом вспомнит и что он этой ночью с ней делал...

Стук в дверь был настойчивым и можно так сказать, даже паническим. "Дубина, тормоз, – стиснул он голову руками, припоминая оргии прошедшей ночки.– Скотина, что я наделал". Он страшно жалел, что влетел в эту ситуацию. Не глядя на Дашку, кое-как натянув на себя трусы, помчал к двери. Хотелось спрятаться под холодным душем, главное – от неё сейчас быть подальше, чтоб утрясти мозги по полочкам. Сейчас ему было совсем неуютно в её обществе. Прекрасно понимал, что оправдания на скорую руку бесполезны и даже вредны. Самое правильное -исчезнуть. Только так легко сбежать не удалось, потому как, наконец, открыв дверь комнаты, столкнулся нос к носу с матерью. "Понятно почему барабанила!" Обескураженный, он сорвался:

– Ты что тут делаешь, спала, что ли под дверью?

"Уснёшь тут!" Не отвечая ему на вопрос и избегая испытующего взгляда сына, она сунула голову в приоткрытую дверь.

– Дарья, ты жива?– сфотографировав сидящую в простынях сноху, передохнула:– Обошлось, и, слава Богу!

– С ума все посходили, – бурчал Роман, отводя глаза.– Могу я узнать, зачем вы это сделали? Его вопрос остался без ответа. Да он и не ожидал другого. Поэтому перекинулся на опохмелье: – Чаю приготовь с лимоном, цитрусовых побольше.

Хлопнув бесцеремонно дверью, пробежав по коридору, скрылся в душе.

Дарье очень хотелось броситься вслед за ним, но она специально не пошла сразу, давая возможность разобраться и привести себя в порядок. Она хотела встать пораньше и уйти, чтоб не смущать его, но проспала, разоспавшись под его бочком. Теперь он в курсе её проделки. Ей немного неловко. Хотя скрыть эту ночь навряд ли удалось бы, учитывая многочисленные синяки и засосы. Пьяный Бугор с проституткой не церемонился. Занимаясь собой и застилая кровать, она сосредоточенно размышляла над тем, как себя с ним вести и о чём говорить. Нашла его в их спальне. Она недовольно посматривала на дверь душевой. Доносившийся оттуда грохот воды об пол рвал слух. Сколько можно плескаться, пора бы ему потрусив свои мысли разложить их по полочкам. Время прошло достаточно, надо идти, похоже, невозмутимый Бугор комплексует.

Роман стоял к ней задом под холодной струёй, упёршись руками в стену. К вошедшей жене даже не обернулся. Отмывшись над раковиной от ночной косметики, она встала за ним, переключив на тёплую воду, притиснулась к нему пылающей грудью и неостывшим с ночи животом. Бугров не шелохнулся. Значит, мало. Дашка прижалась ещё и щекой к его бронзовой коже. Впервые Бугор пасовал. Ей с большим трудом удалось развернуть его к себе лицом. Разгоняя бриллиантовые капли, растекающиеся по шёлку его груди ладошками, Дашка подбиралась жаркими губами к его высоко закинутому лицу, подставленному безжалостно под удары водяных струй. Встав на цыпочки, она дотянулась до его шеи руками и оттолкнувшись от пола, плотно обхватила ногами его бёдра, вынудив его обнять себя и отвечать на поцелуи.

– Люблю, люблю, люблю... – только одно слово металось на её губах. И Дашка без стыда их сейчас шептала ему.

Ох, как тяжело он приходит в себя. Не поднимая глаз, бубнит:

– Малыш, мне нечего сказать, имею ли я право прикасаться к тебе?

– Пожалуй, я поступила не слишком вежливо и правильно...– хитро прищурилась она.– Но ты мой муж, нас священник венчал.

Роман разговорился:

– Принимая во внимание твоё монашеское воспитание, это весьма удивительно... Ты не должна была, я пьяный никакой. Страшен, хуже разъярённого быка, вся дурь наружу лезет. Всякое могло случиться. Такое редко бывает, но... случай... Осёл. Мне стыдно тебе в глаза смотреть.

Ох, как же ему хотелось поцеловать нежные губки жены. От ночного безумия они немного опухли. Это его вина. Малышка прячет сейчас это покусывая их зубками. Что он натворил, что натворил. Увы, уже поздно. Да и что толку рвать на себе волосы, если это уже случилось.

– Не смотри, целуй меня, дорогой. Люби, – мягко ластилась Дашка, радуясь, что в душевой полумрак и он не видит нелицеприятные следы своих рук, оставленные на её теле жаркой ноченькой.

Неся жену на руках, завёрнутую до ушей в простыню, он, выругавшись, поддал ногой валяющийся на полу парик. "Как не догадался, идиот!" Тот, пролетев комнату, плюхнулся на компьютерный стол, приняв позу вылинявшей кошки. "Умная баба, это проблема, знал же на что шёл. Вон как умело вчера взяла дело в свои маленькие ручки,– с досадой подумал он. Всё похмелье из башки в момент испарилось.– Расскажи кому сей конфуз – не поверят". Опустив Дашу на кровать и встав на колени рядом, он уткнулся в её плечо лицом.

– Не представляю, чем я тебя ночь грузил...

Дарья хитро улыбаясь, молчала. Он завёл этот нелёгкий разговор в надежде, что удастся хоть немногое из неё вытянуть. Должен же он знать в какие стороны направлять своё покаяние. Промокнув жену, он откинул старательно сдерживаемую её ручкой простыню. "Засосы! – взвыл Бугров, увидев на шеи жены багровеющее ожерелье.– Надо было дать бутылкой по моей дурной башке".

Вцепившись в свою несчастную голову руками, страдая и раскаиваясь он уткнулся ей в ноги.

Дашка, пряча смех, быстренько закутывалась в простыню, чтоб остановить изучение следов дикой ночной страсти на своём теле, а-то так он, пожалуй, ещё до какой-нибудь дури дойдёт. Вон как раскаянием мается, а голове достаётся по самую макушку. А ведь это слабое место у мужиков.

– Милый, принеси сюда кофе, мне надо переодеться, вчерашние вещи больше непригодны к носке, – ворковала она, замаскировывая свои маневры с простынёй.

О! Бугров вмиг ожил. Он попался с ходу на крючок.

– Прости, детка, я уже иду. Выбился из колеи, теперь буксую. – Целуя жену, вздыхал Роман, тяжело переживая свой прокол. – Дашка, ты что, не презираешь меня?

– За что, дорогой? За боль твоей души или за ночь с проституткой?

В долгий жаркий поцелуй Даша постаралась вложить всю правильность направления ответа.

Возбуждённый Бугров оказавшись рядом вмиг водрузил жену статуей на кровать.

– Я правильно понял – прощён, но я был мерзок и ужасен. – Не мог он поверить в своё счастье. Дашка не собиралась не только бросать его, но даже не сердилась.

– Тебе было плохо, я постаралась помочь. Извини, что обманным путём. Ты сам виноват, не допускал до себя, провоцируя мой ум на ложь. Опыта у меня, конечно, нет, но я не дура. При случае нашла выход облегчить твоё состояние и усыпить бдительность. Ты выговорился, насладился женщиной и уснул. Это была для меня необычная ночь, но, наверное, тебе вчера нужна была именно такая любовь.

– Я тебя обожаю, малышка, – прижал он осторожно её к себе.

– Врунишка, – ущипнула губами за голый живот Бугрова она, – вот тебе. Ты обещал принести кофе...

Бугор сделал два шага и вернулся.

– Ты хочешь меня выпроводить. Что же я там ещё натворил, если ты от меня прячешься, – испугался Роман. – Ну-ка иди сюда, – рванул он с неё простыню. – На розовой попе ярко багровели следы от его мощных пальцев. Досталось и Дашкиной груди, на которой вырисовывались даже зубы.

– Вот сукин сын, что на меня нашло. Никогда такого себе с женщинами не позволял, а тут ещё и ты. – Посыпал голову пеплом, мечась Бугров. – Сгоняю в аптеку, куплю мазь, чёрт, забыл название. Реклама ещё по телику задолбала. Ничего, там, думаю, знают. В рекламе обещают чудное лечение. Вот и проверим.

Даша хихикала:

– Да, я помню, про женщин ты говорил...

Бугров замер и побелел. "Чёрт! А вот он абсолютно не помнит ни того что говорил, ни того что делал. А ведь он привык всё держать под контролем".

– Не знаю что я там вчера наговорил, только всё это пьяный бред,– заявил он не совсем твёрдо.– Выкинь из головы и забудь.

Даша хотела подковырнуть ещё про дальний забор на который он её утром посылал, но оценив его несчастный вид, пожалела. "Пусть живёт!" Так волей случая, побыв одну ночь в роли жрицы ночи, Дашка узнала цену их заработанных денег.

– Роман, где ты, нести тебе чай или нет? – искала его аукая Степанида. – Испарился. Ищу по комнатам, как гриб в лесу. Ложился спать там, теперь тут...

– Не аукайся, точно себя грибом почувствую, – высунулся из спальни он. – Десять минут и мы за столом. Кушать очень хочется.

Он действительно был зверски голоден и торопился в аптеку, поэтому все сборы уложились, как и обещал, в десять минут. Прежде чем сесть он церемонно отодвинул перед Дашей стул. Зинаида со Степанидой спрятали смех. "Во как, ноги бы мыл и руки целовал, лишь бы простила". Но тихо он просидел не долго, нахватавшись еды, накинулся с новыми силами на мать:

– Где ваши головы были, что вы потакали ей в дурацком маскараде.

Он был обижен ещё и тем, что никто даже не потрудился придумать какого-нибудь оправдания своим действиям, а только потешались над ним.

– Поел и развоевался, вот нутро мужика. Мы ещё и в окошко наблюдали, как ты на проститутку клюнул, – шлёпнула его по ниже спины мать. – Вот я и говорю. Жратва у вас в башке и любая баба, что в окно лезет. Сущность ваша мужицкая проще не бывает. Это Дашка там чего-то себе навоображала. Ах, ему плохо. Ох, он страдает. Надо в корень смотреть. Проститутка стукнула в окошечко, и рад стараться объятия раскрыть. Готов соколик к труду и обороне. А вот Дарья бы так точно не поступила!

Бугор сконфуженно стрельнув по жене взглядом отвернулся:

– Дурдом.

Та удовлетворённо улыбнулась и откинула насколько позволял застёгнутый до подбородка воротничок голову.

Он, конечно, надеялся, что мать пожалеет его и с воспитательным процессом повременит. Но та только вошла во вкус:

– Это как сказать. Ты теперь ночных бабочек шарахаться будешь, а вдруг жена.

– Послушайте, люди...– возмущённый столь явной издёвкой матери, начал Роман, но был тут же перебит:

– Факт, теперь от этого чувства опасности тебе нескоро отделаться, – приехавший проведать домочадцев Фёдор Егорович, не скрывал своего смеха.– Знаменитый Бугор и так лопухнулся. Действия, как я понимаю, развивались как по маслу – легко и непринуждённо... Ха-ха!...

Роман морщился и не раз порывался встать. Ему меньше всего хотелось их слушать и видеть...

– Смешно им. Что за дурацкое упрямство! Она, ребёнок, не понимала, что делает, а вы? Это хорошо ещё, что я не успел всё вылакать. Приди она чуть позже, не представляю, чем дело кончилось бы. Ты со мной сделать ничего не мог, а тут ребёнок. И потом, фантазии пьяного умом не объяснишь. Явь обретает такое, от чего по трезвянке волосы дыбом встают.

Зинаида поставила для мужа ещё один прибор и моргнула Степаниде, чтоб наложила еды. А сама помахивая перед носом сынули полотенцем продолжала:

– Ничего уже тебе не сочинить, все фантазии давно материализованы другими.

Роман насупился. Все хихикают. Его никто не желает понимать. Мысленно выругавшись, Роман вспылил:

– До вас не доходят мои слова. Я всю ночь её принуждал делать такое, что свёклой сейчас стану.

– Ой, батюшки, разорался, что уж ты там за перец мог придумать, какой бабы не в силах сделать раем для себя и для мужа, – подмигнула смущённой невестке Зинаида.-. Дарья, скажи, тебе понравилось?

Дарья молча мотнула головой, не смея смотреть или говорить на такие щекотливые темы. Она была как в тумане. И соглашалась со всем.

– Вот, а ты орёшь. Ребёнка пугаешь.

– Вы меня достали. А это? – отвернул он высокий ворот её блузки, обнажив цепочку засосов. – Тоже нормально?

– О, коржики с маком, – охнул отец, – как горел стервец.

– Без такого твой папочка просто не может обходиться, – обнажила Зинаида своё плечо.

– Ты что с печи упала, бесстыжая, – зашипел Фёдор Егорович, – поспешно хватая, жену за руку.– Чему молодёжь учишь, ещё и с наглядной агитацией.

– Кошкин дом, – рявкнул Роман, дайте поесть у меня от вас живот подвело.

Ручки Зинаиды легли на полные бока бубликами. "Эх, получишь!"

– Ешь, кто тебе мешает, чем по-пустому шуметь жевал бы лучше. Сю -сю му-сю... деточка, котёнок... Баба она, понимаешь, жена твоя и ты с ней должен делить свою долю, какая бы она не была...

Как тут поешь. Ясно, спокойно поесть не получилось. От досады морщась, он крутил в пальцах кусок хлеба. Совсем не потому что ему не хотелось отрываться от еды, совсем не так, он ел быстро и машинально, пожалуй даже не ощущая вкуса. Но вот ощущение вины и насмешек убивали у еды вкус...

– Она ребёнок ещё, как до вас не доходит, что нормально для зрелой женщины – дико для неё, – не унимался Роман, бросив с досады вилку.

– Я сама приняла решение, никто не виноват, не мучай их, – топнула ногой рассерженная Дашка, в слезах выбегая из комнаты, но влетела в объятия опередившего её Романа. Он стоял стеной и не пускал её.

– Довёл, – налетел на сына Фёдор Егорович. – Она жена твоя, осёл упрямый.

Роман ослабил хватку и Дарья выскользнув умчалась прочь.

Бугров потоптавшись, не сорвался, за женой не побежал, а так тяжело вздохнув, как будто на нём ночь пахали, попросил:

– Эй, родители, дайте машину до аптеки сгонять?

Вопрос повис над головами присутствующих. Неожиданный поворот. Пока сообразили и первой то была Зинаида:

– Бери. Только, что тебе там надо, наверняка, дома есть,– удивлённо моргала она.

– Моё дело. – Уклонился от ответа Роман.

Подумав за ним выскочила Зинаида, но поздно. Со свистом колёс, выкатив со двора, Бугров погнал по улицам, поднимая пыль.

– Спаси и сохрани дурня нашего,– крестила его путь Степанида.

Подождав пока машина скрылась в переулке, Зинаида отправилась искать сноху. Найдя Дашу, играющей в беседке с котёнком, тяжело вздохнув, опустилась рядом.

– Прости нас, Господи, грешных. Страшно, детонька, было?

– Пока через подоконник не перелезла.– Делилась Дарья.– Особенно поняв, что любить он меня будет ни как муж – труханула, а потом воспользовалась пришедшим на ум советом психолога.

– Это каким же?– удивилась Зинаида.– А ну выкладывай, вдруг сгодиться и мне.

– Плюнуть на всё и получать удовольствие, даже от того, что имеешь. Не у каждой женщины такое случается, провести ночь с мужем, но познать любовь совершенно другого мужчины.

– Бабой быть непросто и на этом свете, да думаю и на том. – Зинаида погладила опущенную головку невестки. – Прости милая, я на кухне хорохорилась, борясь с желанием садануть своему бугаю половником по шее за тебя малюсенькую. Остановило только одно, как бы не наломал дров в панике: он дрожит за вчерашнюю ночь. Боится бросишь, презирать будешь и всё в том же духе...

– Это правда, напугался Роман очень. Я его таким ещё и не видела. Вспомнив ночь и увидев на мне синяки и засосы, он готов был придушить себя. Сначала залез под холодную воду, потом решил, что достоин презрения, и я его за все ночные фокусы непременно брошу. Теперь умчал за мазью, втемяшил себе, что если он намажет меня ею, то всё пройдёт непременно. Ничего страшного не произошло. Засосы пройдут. Девчонки, помню, ещё в школе с ними красовались. Я же в роли ночной проститутки их приобрела. Заодно и новую профессию освоила по совместительству, – заулыбалась Даша. – Нет, худа без добра. Не понимаю просто, почему мужчины не делают с жёнами всего того, чего им хочется и что они проделывают потом со шлюхами?

Вернувшись Бугров, застал жену и мать хохочущими, что его немало удивило и разозлило. Он бы предпочёл, чтоб его малышка не знала всего того, что почерпнула за ночь. Но эта плутовка проявив твёрдость всё решила по-своему. А он просмотрел в ней эту твёрдость, проморгал и значит это лишь одно, – его ждут впереди сюрпризы. Как тут не злится? Злило, конечно же, и злило по делу. Ирония в его бок была вполне заслужена. О чёрт! Ему меньше всего хотелось бы вспоминать эту злополучную ночь. Но никто не хотел его понимать. Что за вредные у него родственники! Это нужно было такую несуразицу организовать.

– Как вы додумались до такого легкомыслия? И с чего вам так весело, авантюристки?

По интонации рассерженного сынули Зинаиде стало понятно, что второй вопрос интересует его больше поэтому с него и начала.

– Плакать-то с чего. Дашутка деньжат за ночь срубила, – вытирала слёзы с глаз от смеха мать. – Кстати, он с тобой расплатился за услуги, не обидел?

Даша удивлённо моргнула и покраснела.

– Мать, я взорвусь, – наливаясь раздражением объявил он. Но это ему показалось недостаточно и он огрызнулся:– Лучше б ты поменьше болтала и побольше занималась своим делом.

– Мы ж порадовались прибыльному заработку...– Бугор зарычал, а матушка спохватившись оборвала разговор, но не стерпев невозмутимо парировала на его выпад: – Ладно, пойду я, дел полно.– Поднявшись оглядываясь и посмеиваясь она отправилась в дом.

Проводив непонимающим взглядом мать, Бугров достав мазь, принялся с усердием сопя намазывать шею и грудь жены липкой дрянью. Раздражение вытеснила деловитость. Ни на шутку разойдясь скомандовал: – Поворачивайся попой.

– Прямо здесь?– засомневалась Даша.

– Чем тебя не устраивает это место? Давай, поворачивайся, никто не смотрит на тебя. Привередничает ещё,– мурчал он весь в деле. Закончив, примостился на корточки перед сидящей на скамье женой, виновато попросив: