Текст книги " НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ."
Автор книги: Людмила Сурская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– Что?– взревел Бугров.
– Ура! говорю на лбу печатью стоит,– ухмылялся врач.
– Рома, ты езжай домой, – поманила Лиза Бугрова. – Не волнуйся, он хороший доктор.
Лицо её покрытое потом, представляло сплошную маску из боли.
Бугров чмокнул её в щёчку стараясь не дрожать и страдая через её мучения, объявил:
– Идите, идите, не думайте обо мне, я подожду сколько надо. Может, помощь ещё нужна будет, мало ли что случается. В кресле подремлю, девчата кофе организуют. И подумал: "Сколько ещё ей бедной мучиться?" Сколько вообще женщина способна выносить эти страдания?
Не спуская заворожённых глаз с Бугрова, медсёстры согласно закивали. Они развлекут и организуют. Лизу посадили в кресло и покатили по коридору.
– Мишенька, дорогой, ты хорошо подумал, согласившись на участие в родах. – охала Лизавета.
– Лиза, смотреть, не рожать, не беспокойся за меня, – не ведая процесса, храбрился тот.
– Не тревожься ты о нём, думай о ребёнке лучше, откачаем твоего благоверного, – посмеивался доктор, катя кресло с Лизой.
– Доктор, – на ушко поманила Тимофея Лиза. – Осторожно он на протезах.
– Понял, учту.
Ромкину идиллию с журналами, кофе и длинноногими медсёстрами поломала принёсшаяся из родильного бокса нянечка.
– Быстрее, там вашему другу плохо.
– Дуралейство, почему с ним если рожает его жена? А что с Лизой?
Нянечка почему-то медлила с ответом; не знала, как начать. Минуты показались вечностью, Роману мерещилось чёрте что. Стоял в страшном напряжении, прислушиваясь к тишине коридора. Минута, ещё минута... Ему было страшно и начинало колотить.
– Не знаю, у доктора спросите, меня послали за вами.
"Ах ты..." Роман нёсся так, что та безнадёжно не успевала. Миша валялся на кушетке, в коридоре, плохо ворочая языком. Увидев Ромку, пожаловался. – Ноги не слушаются.
– Ещё бы, старина, у тебя протезы. Миша, что за компот? – подсел на кушетку Роман. – С Лизой порядок?
Он панически смотрел на дверь, за которой находилась Лиза.
– Там такой ужастик, кровища, – хватал друга за руки Миша. – Как на войне.
– Ты, Медведь, загнул, там смерть, а тут жизнь. Поднимайся, отведу тебя в приёмный покой. Вау! Слышишь крик, у тебя родился ребёнок. Басит, значит, пацан. Ты отец Миша, отец!
– Эгей, папочка, очухался, сын у тебя четыре кило. – Прыснула вышедшая медсестра. – Вы Роман?
– Что с Лизой? – подскочил Бугров.
– Чего вы так всполошились. Доктор просил помочь перенести роженицу. Ночная смена нет никого, – оправдывалась она.
– А Лиза?– обомлел он.
– В норме, разрывы небольшие, ребёнок крупный. Заштопаем.
На радостях Бугров затормошил Мишу:
– Вот видишь, Медведь, чудненько всё. Идём, кофе попьёшь, журнальчики полистаешь. Держись, ты теперь папашка. Пристроив друга к медсёстрам, Бугров вернулся в родильное, ожидая перевозного стола с Лизаветой. Минуты не торопились.
– Вот вам и Лиза, жива и здорова, – доктор вытолкал в коридор перевозку.
Белая, осунувшаяся женщина со спутанными волосами, укрытая до подбородка простынёй мало напоминала хохотушку Лизавету.
– А ещё говорят, что роды омолаживают женщину. Хотел бы я знать, какой козёл это придумал, – взвился Роман. – Девочка, как ты?
– Не ругайся, Роман, бабы живучий народ. Оклемаюсь. Теперь нас трое.
– Чего мы стоим, не тормози, поехали в палату, – поторопил доктор. – Кстати, на счёт палаты, в какую её определять, общую или отдельную, но последняя дорого будет стоить.
– В отдельную, до обеда я всё оплачу.
– Не выдумывай, красавчик, мне и в общей неплохо будет.
– Тебя никто не спрашивает. Ты родила, остальное, наша забота. Вещи я тебе сейчас в палату занесу. Считай, что это мой подарок тебе к рождению сына. Доктор, навещать её можно будет?
– В платной, можно. Только, не толпой, разумеется, с соблюдением всех правил. Палата чудесная и ребёнок с ней будет находиться, сколько душе захочется, устанет, заберут медсёстры. Душевая, туалет в палате, телевизор, электрочайник имеются. – Нахваливал Тимофей свой сервис, вкатив каталку с Лизой в палату. – Вот мы и на месте. Давай Роман, по команде переносим. Раз, два, взяли. Две пары мужских рук бережно перенесли Лизу на кровать.
– Лиза, чего тебе сейчас больше всего хочется? – наклонился над ней Роман.
– Спать.
– Может соку, фруктов принести, я сгоняю в ночной супермаркет.
– Утром, а сейчас доктору коньяк хороший купите и перекусить.
– Это само собой, не страдай по этому поводу. Спи, я укрою тебя одеялом, жарко будет, сбросишь его ногами. Мишу я доставлю. Пока, поцеловал он её бледную щёку.
Доктора и Мишу Роман нашёл в приёмном покое мирно беседовавшими.
– Вы на правильном пути док, займитесь им. Очень уж неизгладимое впечатление оставил в нём просмотр древнего, как мир, процесса. Пообщайтесь ещё, я сбегаю к машине, буквально пять минут, у меня там кое-что припасено, необходимое нам сейчас.
Прихватив заранее приготовленные пакеты, он вернулся в приёмный покой. – Давайте по коньячку мужики, стресс снимем и Мишу полечим.
– Я "за", дежурство заканчивается, в принципе, ничего не мешает, а закуска есть?
– Обижаешь док, у нас, как в Греции всё есть. Миша, поднимайся. Лиза спит, пацан твой тоже. Сейчас полечишься, и я отвезу тебя домой.
– Не дразните, пошли, а-то сестрички локаторы запустили, – покрутил у головы доктор.
– О чём базар, мы и их не обидим. Коробку конфет оставим, шампанского, кофе, чай. Девушки, это вам за ночное беспокойство. За Лизу нашу и мальчонку. – Пристроил Бугров пакет на спинке стула.
– Бугор, откуда ты за пять минут всё это организовал?
– Неприкосновенный запас мужика, Медведь, всегда должен быть под рукой. Я у отца усёк. Куда идём, док?
– В кабинет, идите за мной.
В пакете Романа оказался не только коньяк и икра, а и дорогая колбаса, сыр, консервы, галеты, шоколад, паштет и ещё много всякой всячины. Посидев с часик и погрузив Мишу в машину, Роман погнал к дому Лизы.
– Бугор, – цеплялся за рукав Ромки хмельной Миша, мешая вести машину. Теперь я понимаю, за что тебя бабы боготворят. Как ты с ними тяп-ляп и в дамки.
– Ничего ты не понял, Медведь. Девчонки, как цветы, смотришь, любуешься, грубо руками хватанул и всё, одна жалость осталась. А кто виноват?
– Кто?
– Мы, Миша. Нельзя грубо, жестоко, сломаешь бабу. В наших отношениях с женщинами лучше недогнуть палку, чем перегнуть. Для чего цветы цветут?
– Цветут и цветут, – почесал за ухом Миша. – Для семян.
– Скучно. Для любви, добра, уюта, красоты. Женщиной любоваться надо, как цветком. Прикасаться нежно, осторожно, чтоб не навредить. Скосишь на сено, это уже другая беда. В нём, конечно, своя прелесть и аромат, но оно не цветы.
– Роман, на тебя совсем не похоже. Мучиться разгадыванием секретов бытия такому сердцееду, никогда бы не подумал.
– Любил за цветами с детства наблюдать, подметил их путь цветения и увядания схож с жизнью женщины. Получилось так, что в рассуждениях своих в яблочко попал. Каждая хочет быть цветком от малолетства и до старости. Каким неважно, но чтоб непременно любили, любовались и берегли. А также видел, как батя с матушкой носился и лелеял. Матушку он любил загляденье, будь здоров, как любил. И сейчас, она такая пышечка и острая на язычок, а он: "Ох, моя булочка! Ох, моя курочка!"
– Батя у тебя класс.
– Приехали, Мишук. Подожди, я тебе помогу, сейчас придём, и ляжешь спать.
– А Лиза?
– К Лизе вечером, она отдыхает, тебе тоже надо поспать. Тебя Лена с Димой заберут. Я с ними договорился. Передают поздравления и пожелания.
– Ребятки, я весь извёлся, – открыл дверь взъерошенный папашка. – Что с Мишей?
– Полечили, маленько. Роды запросто посмотрел. Потом опять же с радости. Внук у вас. Я уложу Мишу и уйду, а вы присмотрите за ним.
Папашка кудахча побежал рядом. А Миша выговорился:
– Ромка, спасибо за всё, я свинья забыл поблагодарить на радостях.
Бугров стаскав друга в туалет, раздев его и уложив в постель, отдышался.
– Не за что, мы друзья. Разделся, ложись, давай, утро уже в окошки заглядывает. Побегу я, а-то малышка проснётся, а меня нет.
Теперь он развернулся, как бы только увидев, к папашке и рявкнул:
– Глаз с него не спускать.
Папашка непроизвольно взял под козырёк. Бугрова он боялся, как огня.
Быстро добраться не удалось, по просыпающимся улицам бежали полусонные машины и выползали на маршрут первые троллейбусы. Потеряв время ещё и на заправке, Роман нёсся по лестницам, не дожидаясь лифта.
– Дашуня, искал Бугров по комнатам жену. Где ты, Дашенька?
– Я в душе, дорогой, – выглянула она на крики мужа. – Где ты пропадал, на службу вызывали?
– Не угадала, котёнок. Лизу в роддом отвозил. Мальчик родился. Мишка в обморок упал, представляешь? Домой его завёз, так папашка рыдает от счастья.
И тут она возмутилась:
– Как Лизавета, почему меня не взял?
– Ты спала, детка сладко, сладко. Рука не поднялась будить. Всё обошлось, моя сладкая, с пацаном и с мамой. Мне, кажется, я заслужил награды. Поплескаюсь-ка я с тобой.
– Ромаша, мне на работу надо, я опоздаю, – попробовала открутиться Даша от такой перспективы, но под мощным напором потихоньку сдавала свои бастионы. У него получалось легко гасить её сопротивление. Стоило ему дотронуться до неё, как она загоралась желанием. Её руки обвились вокруг его шеи, и губы оказались в сладком плену его властного рта. Касаясь влажными бёдрами его мускулистого твёрдого живота, Дашка дрожала. Соски предательски набухли от прикосновения с тёмной порослью на груди.
– Я отвезу, Дашуня, девочка моя любимая.
Долгий, страстный поцелуй полыхнул пламенем по всему телу, а жадные руки мужа ласкали её грудь. "Может он свести с ума", – оправдывала себя Дарья, с нетерпением ожидая продолжения. Обжигая кожу, его губы спускались всё ниже и ниже к груди, коснулись розового соска, заставив Дашу тяжело задышать, протестуя и наслаждаясь. Выпив всю влагу в маленькой ямочке её пупка, ненасытные губы заспешили вниз, безжалостно лишая Дашку жизни...
Он вёз её на работу в госпиталь, время от времени целуя и поглаживая. – Никогда ты не будешь мучиться, и страдать из-за беременности. Я не позволю. Нам не надо никаких детей. Не хочу, чтоб ты кричала от боли. Такие мучения терпеть из-за орущего комочка, который тут же становится проблемой. Тебя никогда не будет разрывать боль, цыплёнок.
Дашка с изумлением слушала мужа: "Какое глупое месиво распирало большого и сильного мужика, моего мужа. А кто его теперь спросит и кто ему скажет, когда время придёт. Главное он тут, мурлыкает, хоть и чушь несусветную, но рядом. Большой, любимый, страстный. Я готова часами слушать любую его чушь, только бы он был со мной всегда".
До обеда Роман успел не только отвезти жену на работе, а и, поспав пару часов, приготовить Лизе обед. К часу дня он уже мчал к госпиталю, забрав Дашу, заскочив по дороге на рынок за цветами. Придирчиво роясь в цветочном великолепии, выбрал розовые розы, Даша же прилипла к ромашкам.
– Дашуня, розы солиднее, смотри какие красотки.
– А ромашки нежнее и романтичнее.
– Хоре! Берём оба. Заскочим за фруктами ещё. Что ей можно?
– По чуть-чуть всё, цитрусовыми не увлекайся. Я посижу с цветами в машине, а ты быстренько сгоняешь, купишь и сок не забудь. Ром, что у тебя тут в пакете вкусно пахнет?
– Отварил пюре, рыбку пожарил. Лиза со вчерашнего вечера оголодала, а покушать барышня любит. Думаю, ей будет в самый раз. Там в зелёном пакете тебе, поешь, пока я бегаю.
– Ромаша, ты знаешь...
– Знаю. Я молодец, вилка в салфетке.
Бугров прилетел через двадцать минут, купив ещё и пластмассовое ведро.
– Ведро зачем?– удивилась Даша.
– Цветы поставить. Пристегнись, поехали. Шизануться можно, чего они под колёса кидаются. – У тебя, что две жизни? – ругался он на зазевавшегося прохожего. – Эй, чувак, жизнь не одуванчик, с весны по-новой не зацветёт.
Лизавета ещё спала. На измученном лице появился румянец.
– Роман, не топай, как рыцарь в доспехах, выгружайся. Что в холодильник, что в тумбочку. Цветы поставить надо.
– Не гони коней, принцесса, я сейчас принесу воды.
Несмотря на старания не шуметь, Лизавету всё равно разбудили. Сладко потягиваясь, она осмотрела комнату.
– Дарья, ты одна, а красавчик где?
– Ромашка за водой пошёл для цветов. Ведро купил для этой оранжереи. Как ты себя чувствуешь?
– Как будто телега по мне проехала.
– Привет, мамочка, – поцеловал её в щёку вернувшийся Бугров. – Клёво будут смотреться твои букеты в ведре, на полу.
– Проснулась боли нет, какое счастье. Матка, правда, сокращается, неприятно, но это уже мелочи.
– Пока вы шепчетесь, девчонки, я ненадолго отойду. Лизавета поешь, горячее ещё.
Дарья, достав, разложила на тумбочке приготовленный Романом обед. Нагрев чайник, заварила чай.
– Дашка, у тебя не муж, а ракетный двигатель. Здесь весь персонал от него в восторге. Как удачно к тебе тогда пристали. Другой случай навряд ли бы подвернулся. Есть хочу страсть. Чай посластила?
– А как же. В холодильнике творожок, йогурт, кефир.
– Пюре моё любимое, какое блаженство. Кто готовил, опять он?
– Угадала. Представить не могу, как бы сложилась моя жизнь без него. Просыпаюсь иногда ночью и не верю, что это мой мужчина. Смотрю, смотрю...
Бугров же понёсся, как обещал Тимофею, оплачивать палату и услуги, а возвращаясь, завернул проверить ребёнка. Малыш спал, не причиняя особых хлопот. Присматриваясь к красному сморщенному личику, Роман так и не смог определить на кого похож он. "Забавное маленькое существо родилось, – улыбнулся Бугров, своим мыслям, отлепляясь от окна.– Но нам с Дашей не надо".
– Лиза, на кого похож маленький? – расчёсывая подруге спутанные волосы, полюбопытствовала Даша.
– Я толком-то и не рассмотрела. Устала. Но характер Мишин. Железное спокойствие обеспечено парню на всю жизнь.
– Твои роды устроили в голове Бугрова кишмиш.
– То есть? Он в обморок не падал, это Миша хлопнулся. На родах не присутствовал, в приёмном отделении сидел.
– Не знаю, что его на это подвинуло, но только выводы он сделал неутешительные и сногсшибательные. Решил, что нам дети не нужны, и я никогда не буду страдать от боли. Представляешь?
–Ха, пусть его говорит, это он впечатлительный очень у тебя. Я орала, а он мучился. Ребёнок у тебя зарождается, тобой вынашивается, и ты его рожаешь. В этом наше преимущество перед ними. Пусть планирует себе, подруга.
Лёгкий на помин Роман вошёл в палату к смеющимся подругам.
– И над чем так потешаются мои девочки, что их так рассмешило?
– Не скажем, бабьи тайны.
– Лиза, пойдём мы, ребята подгоняют, в приёмном отделении сидят. Миша с ними. Папашка увязался, наготовил всего тебе, и "веник" купил из трёх гвоздик, всё путём. Умора. Ребёнка я посмотрел, сопит в сопилку кнопочку, краснощёкий бутуз. Квитанцию об оплате я положу в ящик тумбочки. Оплатил, как сказали за пять дней, если потребуется ещё, позвони я приеду, доплачу. Завтра заскочим, я ещё в отпуске, времени вагон. До встречи, золотко.
– Спасибо, красавчик, – махала ему в след Лиза.
Доплата не потребовалась. Выписывали Лизу точно на шестой день. Встречали её у выхода из роддома вязанками цветов, гирляндами шаров и горой игрушек. Гудящий эскорт машин приветствовал её появление. Замечательная солнечная погода крутила настроением встречающих молодую мамочку ребят. Девчонки остались с папашкой хозяйничать в квартире Лизаветы, лепя пельмени, кроша салаты и сооружая двухъярусные торты, они носились по кухне, в спешке сталкиваясь и мешая друг другу. Хорошо хоть кухня большая, а-то бы точно лбы поразбивали. "Сталинки" – "не хрущёвки". Высокие потолки, просторные комнаты, паркетные полы. Папашка, как преданный бобик, крутился всё время под рукой. Получилось, ребята у роддома расшаркивались одни, не считая Машки, елозившей на Димкиных руках.
– Что за новшество, одни мужики, – удивлённо судачили медики, провожающие Лизу.
Отпустив на волю во славу новорождённого шарики. Полив шампанским дорожку для Лизы, чтоб приходила ещё понакатанной, эскорт умчал.
Спрятав малого в детской, отремонтированной папашкой, Мишей и Романом за Лизино отсутствие, с новой кроваткой, коляской и игрушками, сами, своим хороводом разместились за столом. Полушёпотом желали здоровья, счастья родителям и новорождённому. Выпили, вкусно покушали и тихонько разошлись по домам, оставив родителей любоваться своим чадом.
– Какой хорошенький, правда, Ром? – завела осторожный разговор Даша, предусмотрительно устроившаяся на заднем сидении мчавшегося домой автомобиля.
– Ребёнок он и есть ребёнок, только нам это ни к чему. Сама подумай, девять месяцев, мучиться, носить, потом в болях и ужасе рожать. Прибавь к этому лет восемнадцать хлебать валерьянку, воспитывая его и гробя себя. Тебе не нужно такое счастье. – Запальчиво убеждал жену Бугров. Покосившись на улыбающуюся Дашку, остановил машину. – Малыш, я что-то смешное сказал?
– Ага, ты большущий, спелый арбуз.
– Не понял?– изумился он.
– Когда-нибудь прозреешь.
– Что за чушь?– совершенно вышел из себя он, на мгновения отрывая взгляд от дороги.– Ну-ка, объяснись!
Но Даша отшучиваясь строила рожицы. Он требовал объяснений. А это было весьма не просто сделать. Бугров запутал себя и её. Ей меньше всего хотелось ему признаваться в том, что она пойдёт поперёк его воли.
– Ты от меня так не отделаешься, сейчас сверну в ту аллейку, поговорим.
Он нетерпеливо ждал ответа -это раз. Остановил машину в укромном уголке – это два. Есть с чего Даше разволноваться:
– Я твои разговорчики, родной, знаю. Езжай домой,– стискивая руки, в отчаянии произнесла она.
– Успеем, Дашенька, тебе со мной плохо?
– С чего ты так решил? Не хитри Бугров, не надо устраивать "три тополя на Плющихе". Я не живу без тебя, страдаю. Плохо засыпаю, забываю есть. Ненавижу твои командировки.
– Но ты же молча отпустила меня в Югославию.
– Это другое. То твоя жизнь. Я могу только участвовать в ней, не ломая, иначе ты будешь иным. Ты сам, когда придёт время, должен решить про себя всё. Я подожду, сколько бы времени на это не потребовалось. А любить тебя буду любым, это точно, дорогой.
– Дашенька, солнышко моё, радость моя, а как я тебя люблю. – Рванулся к жене Бугров. – Ты даже не представляешь, иначе бы верёвки с меня вила. Иди сюда. – Сильные руки перенесли жену на переднее сидение. Так ближе, не могу когда ты далеко.
– Зато я знаю, что за этим последует. Ваши руки, Роман Фёдорович, положите на руль.
– О, как! – Развернувшись, Бугров вдавил, силой своих рук, её в кресло. Дашкины губы были так близко, что он чувствовал их вкус.
– Роман...– начала, было, она, но его нетерпеливый порыв губ, не дал поработать языку. Рванув к её рту, взяв без промедления в сладкий плен, он опутывал её сетями из счастья и любви.
– Никогда не перестану желать и любить тебя, малышка, это сильнее меня.
Его пальцы в нетерпении обрывали пуговицы на блузке жены. Жаркие губы, проскользнув по тоненькой Дашкиной шейке, нырнули, к притягивающей его взгляд груди. "Этого медведя не остановить, даже моё тело на его стороне, – постанывала Дашка в его могучих объятиях. – Оно никогда ему не отказывало в любви, при любых обстоятельствах принимая его сторону". Бугров напрочь забыл уже с чего начался разговор и запылал костёр. Он просто горел, заманивая Дашку в языки пламени. "Как мне с ним счастливо и комфортно", – думала она позже, не спуская с него, весело рассказывающего ей какую-то историю, глаз. Они подъезжали к дому, а ей не хотелось выходить.
– Дашуня, ты чего?
– Я жить бы осталась в этой машине, только будь рядом.
– Ничего, сейчас я тебя покупаю, уложу на кроватку и тебе, обещаю, не захочется завтра сползать с неё.
– Звучит многообещающе,– промурлыкала она.
Бугров параллельно со службой, неофициально, конечно, тянул ещё и бизнес. Потихоньку открыли салон продажи подержанных автомобилей, заправку. Ещё Роману приглянулся в ста метрах от них корпус растащенного и уничтоженного профтехучилища и его общежития. Он загорелся идеей открыть тут, в одном месте, жизненно необходимые для населения медкабинеты, оснащённые новейшей техникой и аппаратурой. В другом здании предполагал расположить гостиницу и кафе. За центр города шла постоянная борьба между сильными мира сего, а на окраине, пока никто не мешал крутится и строить свою империю.
– Бугор, всё же, почему гостиница и кафе? – пытал друга Миша.
– Разуй глаза, Медведь, рядом воинская часть. Ох, мыслитель.
– И что?
– Пошевели ласами. Родители толпами наезжают, начиная с присяги. Жильё ищут, где б пожрать. Офицеры, приезжая в командировки, в классах спят, санчастях. И много чего ещё такого залётного. А тут и ночлег, и питание. Деньги. Мани, мани...
– Ром, ты голова, – восторженно ахал Миша.
– Согласен, что не арбуз.
– Почему, арбуз?– не понял тот.– Арбуз-то причём, а?
– Я пока и сам ещё не в курсе, – поморгал Бугров, вспомнив их с Дашей разговор.
Миша пожал плечами, у Романа всё шиворот на выворот, задом наперёд. А Бугров улыбаясь грохнул друга пятернёй, правда попридержав за локоть, по плечу.
Обмозговав, Роман со всем азартом кинулся воплощать свою идею в жизнь всеми дозволенными и недозволенными методами. Взяв в длительную аренду с правом выкупа здания, он принялся за ремонт и подбор кадров.
Встретившись с Димкой в кафе, он принялся друга сватать на клинику.
– Димыч, директором клиники пойдёшь? Без отрыва от науки, я понимаю,– это для тебя главное. Некому больше и интересное же дело. Деньжат подзаработаешь. Я в медицине не бум-бум.
– А Даша?
– Бизнес, – для мужиков. Бизнес-леди, это почти что гомосексуалист по моим понятиям. Девчонки, если загорятся желанием, откроют у тебя свои кабинеты, на косметику и чулки себе заработают. Но директором должен быть медик с идеями, опытом и характером. Ты пока вне конкуренции. Обещаю, раскручусь, тебе центр по твоему профилю построю, а сюда найду другую кандидатуру.
– С чего ты взял, что я потяну. Это ж бизнес.
– Я ж занимаюсь. Подбери толкового зама, нет кандидатуры, поручим Мише, у него нюх на людей. Время правильно своё подели. Дочка растёт, невеста, баксы нужны будут. Миша раскрутился, чем ты хуже. Удавок хватает, не без этого, но ты не трус. Безопасность опять же я беру на себя. Вас будут охранять не три старичка, а профессионалы.
– На думы, сколько даёшь? – почти уговорился Дима. – С тестем хочу посоветоваться.
– С тестем, можно, только не с Ленкой. Она у тебя хорошая баба, но собственница, вроде меня.
– Это точно, – улыбнулся Димка. – В какой стадии проект?
– Ремонт, перепланировка. Ты покумекай, какие кабинеты можно открыть, какое оборудование нам нужно, бери новые разработки, самые перспективные. Фирмы-изготовители, цены, чтоб подбить, во что это выльется нам в конечном итоге.
Расплатившись, они вышли на обливающуюся дождём улицу.
"Похоже, пойдёт, – перевёл дух Ромка, провожая под зонтом Димку до машины. -Ещё на гостиницу надо человека найти и на кафе, но это уже проще".
Даша никогда не спрашивала, где он служил. Главное, не надо было никуда переезжать, жили там же где и жили. Правда, её тревожили его загадочные командировки, возвращаясь из которых, Бугров с новыми идеями двигал бизнес. Часы тикали, чужие дети росли, капитал ширился. Чем не сказочная жизнь? Гром грянул посреди зимы. К Мише в офис заявились кавказцы. Ребята бывалые и наглые. Хорошо организованные и подготовленные. Для начала обложили данью и включили счётчик, с перспективой перехода фирмы в их руки. Миша денег не дал, бесцеремонно вывернув кукиш.
– Пожалеешь, директор. Ты инвалид, крыши у тебя нет, я знаю. Что ты можешь? А так не обидим, дадим тебе денег, и иди себе трать.
Но Миша уговариваться не захотел. Пугаться тоже, в милицию не побежал, но после ухода гостя, раскаляя до красноты телефон, названивал Бугрову. Ромка слышал эти нестихающие, тревожащие душу звонки, но ответить не мог, шли занятия группы. Освободившись, сразу же вышёл на Мишу.
– Что стряслось, Медведь? Извини, был занят. Ага, наезд. Понятно, сейчас буду. Жди.
Миша, естественно, ждал, а что оставалось. Роман летел, как этого позволяла обстановка на дороге. Знал, Миша волнуется, не за себя, за дело и семью. Наехавшая группировка пальчиком грозить не будет, на всё способна. Зайдя в кабинет, приложив палец к губам, велел Мише помалкивать. Обследуя комнату, нашёл жучок. Сигнал шёл от кончика ручки, воткнутой в общий стакан.
– Здесь сидел гость?
– Да, чёрт! Хорошо, что с тобой с улицы говорил. Здесь так, ничего не значащие фразы.
– Экипированы, мудаки. Их волнует не только то, что ты уже сказал, а и то, что можешь!
– Что делать?
– Успокойся, как там, в старом кино "наше дело правое, победа будет за нами", это первое. С телефонов мне не звони, из кабинета не говори, могут и ещё захотеть прослушать. В любом случае, уделяй больше внимания прогулкам на улице и меньше – разговорам в кабинете. Так мне будет спокойнее. Купи дешёвый мобильник, потом выбросишь или посылай надёжного человека. Говорят, крыши нет? Эта падла петухом кукарекать будет с шеста, ту крышу не разглядев. Второе, отправь Лизу с малым к моим родителям. Пусть побудут в безопасности, пока я эту банду не накрою. Тоже мне хозяева города. Разберёмся. Третье, вызывай сюда начальника охраны, говорить буду.
– Не поедет Лиза, упрямая, меня не оставит.
– Одно плохо в наших женах, упрямство как у баранов. Ты всё же, Медведь, попробуй уговорить. А нет, будем думать. Охрану я проконсультирую, оружие у нас есть. Наших попрошу, помогут. Слетаю к знакомым ребятам из розыска. Своих знакомых с курсантских годков, ментов, потревожу. Мы дружбу не ломали, помогут. Думаю, у них есть достаточно информации на этих горных орлов.
– Роман, осторожно, деньги покупают нашу милицию и самые надёжные структуры с потрохами.
– Большие деньги перекупают купленное, а друзьям-сыскарям, я заплачу хорошо.
– Одного я видел раньше, в шашлычной у Зураба. Лысоватый, среднего роста, пальцами ещё вот так делает, – показал примету Миша.
– Понятно. Скажи Лизавете, чтоб дома сидела, если застанешь, конечно. Не послушает, я её сам придушу, передай, не забудь.
Бугров выпрямился и поиграл плечами. Нагнутая к Мише вопросительным знаком спина слегка ныла. Он почуял работу. Дело, которое любил и хорошо мог выполнять. Рука опять потянулась к телефону. Ничего ещё не только не потеряно, а и всё только начинается. Он может многое сделать. Для этого надо перекинуться кое с кем парой слов. Позвонить. И кое – куда зайдя, кое с кем повидаться. Но больше всего он рассчитывал на свою группу. А для этого ему надо прежде всего позвонить...
Лизы дома не было, она отправилась с утра по магазинам, купить обновки себе и малышу, оставив сына на попечение свободной от работы Даше. У папашки обнаружились способности строителя, и он работал на новых объектах Бугрова. Тянул беспесчанку и равнял стены. Вот Дарья и присматривала за подросшим малышом. Накормив и уложив ребёнка, решила передохнуть сама, Лиза безнадёжно опаздывала и Дашка уже начала нервничать, мобильный её не отвечал. Звонок Миши её обрадовал.
– Медведь, Лиза пропала.
– Когда?
– Если уж быть скрупулёзно честной, то с обеда, ушла по магазинам и не вернулась.
Миша грохнул кулаком по подвернувшейся стене.
– Так и знал, упрямая бабёнка.
– Миша, я чего-то не знаю? Что-то происходит? – сыпала вопросы Дашка.
– Я даю трубку Бугрову.
– Он у тебя?
Бугор перехватил трубку.
– Даша, слушай внимательно, на болтовню у меня уже теперь нет времени. Дверь никому не открывай, ни под каким предлогом, только Мише или мне. Поняла, никому.
– Да.
Скорее всего, наезд на фирму, поняла Дарья, услышав равнодушные гудки в трубке. Сейчас его заботят важные мужские вещи и не до обид. Больше беды ждать неоткуда, как только от рэкета. Теперь это будет всё похоже на один набирающий силу кошмар! Она сколько могла пыталась сохранять бодрость духа, но это давалось ей с заметным трудом. "Пресвятая дева, хоть бы всё обошлось!"
Лизавету взяли в подъезде, платок к носу и в машину, подогнанную под самую дверь. Ободранная дверь это последнее, что увидела она. Очнулась Лиза, привязанной к трубам в заброшенном цехе какого-то завода. Голова гудела, скрученные руки ломили, а. разодранные в кровь колени кровоточили. Стряхнув муть, застилающую глаза, она увидела своих мучителей, которые стояли, ухмыляясь над ней. Пришедшая в себя Лиза кусалась, плевалась и лягалась, используя всё для оказания сопротивления. Её смачную ругань усиливала пустота огромных помещений.
– Ты говорил, дохлый баб, да?! Живее не бывает. – Заржал кто-то рядом.
Она не могла даже посмотреть, глаз заплыл, а разбитое лицо саднило. Ей стало жутко, но Лиза не собиралась сдаваться. Может быть, перед страхом нависшей над ней сейчас неизвестности, хотелось иметь, хоть какую-то опору, надежду.
– Суки, вы ещё за это своей кровью заплатите, уроды. Бугор ваши свинячьи рыла поровняет. Будет вам "буря в пустыне" на Российских просторах. Мало вам, что свои люди слезами умываются, так ещё и тут хотите кровушки попить.
– Кому она сказала, мнэ?
– А то,– ржал хилый шкет.
– Э! Что она хочет? Зачем мешается в мужской разговор?
– Наши несушки не ваши,– отбрыкался сивый.
– Заткни ей глотку, Топор, баба молчать должен, – приказал, поплёвывая бородатый.
– Ты, килька в томате, чего к ним прибился. – Лягнула она приблизившегося к ней неприятного маленького мужичонку. – Падло какое, мразь.
– Э! Такое дэло. Дай ей по харэ, Топор, чтоб зубы повылэтали, а?
– Сам дай,– он коротко хохотнул.
– Э! Я жэнщэн бить не могу, убить могу. Бугор, кто такой Бугор? Ха-ха.
– Узнаешь, идиот, поздно будет. Он с тобой в пятнашки играть не будет. Живых не оставит никого... – прошептала Лиза разбитыми губами, решив не связываться пока и поберечь силы. "Кретины, они не подозревают с кем связались". Лиза была убеждена, что командировки Бугрова связаны с боевыми операциями и точками, где рвала землю и жизни война. Поэтому она надеялась ни на чудо, а на него. Главное протянуть время, а там видно будет... Удар и у неё заложило уши, она свалилась как подкошенная. Удары в пах, по голове и по почкам она уже почти не чувствовала, потому что потеряла сознание гораздо раньше...
Знакомые менты предупредили Бугрова, чтоб один не лез:
– Не выстоять Бугор, даже не смотря на твои габариты и, судя по всему, отличную подготовку. Это кавказцы... Чувствуют себя королями. Группа отморозков. Очень, очень опасны. На этой банде висит более тридцати убийств. Это то, что мы знаем, но доказать ничего не можем. Дела рассыпаются, как карточные домики. Сто процентов уверен – копни поглубже, то мертвяков за ними потянется ещё больший хвост. Но сам понимаешь, ни кому не надо копать, а сунешься, по рукам бьют. Мы ни хрена с ними не можем сделать. Мелочь попадается и ту приходится отпускать. Всё снизу до верху схвачено.
