Текст книги "НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 2. Я РЯДОМ."
Автор книги: Людмила Сурская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
– Возможно, но мне бы не хотелось снова это обсуждать.
– С чего бы,– сухо заметил он.
– Тебе это не понравится?– усмехнулась Лена.
– Перетопчусь,– бодро заверил он.
Лена ухмыльнулась и выдала:
– Ты.
Рот Димки открылся как на пружине.
– Ну, ты даёшь!– только и смог вымолвить он. Но потом ничего разговорился.– Бред! Ахинея! Я-то тут причём. Не надо меня в эту кашу путать. Что с тобой разговоры разговаривать, к кровати привязать, и все дела. Издевается ещё. – Не поверил ни единому её слову он.
Но Лена с ходу принялась убеждать его в обратном.
– Как страус в песок голову не прячь. Знал ты всё. Не мог не знать, что и в пять и в десять, и даже в пятнадцать по тебе слёзы лила.
– Сознайся, это ты сейчас придумала, смеёшься надо мной несчастным. Мало ли мы в кого в детстве влюбляемся. Я о Софи Лорен мечтал. С маленькой с тобой меньше проблем было. С фантазией у тебя тогда хуже было, лошадкой использовала меня. На плечах носил или на четвереньках гонял. Мне в те годы легче было выносить твои завирюхи, молодым опять же был, а сейчас уволь.
– Кто тебя держит, уезжай. К Тане, Мане, кто там у тебя ещё...
– А ты Толяна-истукана сюда притащишь? Только через мой труп!
Димка растерялся. Меньше всего он ожидал чего-то подобного. Как он ошибся в своих силах. Вот так история! Что же делать? А Лена прибавляя обороты наступала...
– Вот видишь, у тебя только один выход. Научи меня сам, хотя бы целоваться. Я никому не скажу. Клянусь.
– Целоваться?
– Ну.
– С ума сошла, Николай Николаевич меня убьёт. Капризная девчонка, что ты там себе напридумывала?
Лена надменно вздёрнула подбородок.
– Выбирай.
– У меня могут быть обязательства перед женщиной?– заюлил Димка.
Лена растерялась, но не надолго.
– Нет у тебя никаких обязательств, и женщины у тебя все разные. Козёл упрямый, и чего я перед тобой распинаюсь? Пусти, дурак.
Толкнув неожидавшего ничего подобного Димку, она выскользнув из его бестолково растопыренных рук, заперлась в ванной. Сбросив одежду, нырнула под горячие струи, напуская ванну воды. Если тратить время, то с пользой. "Клюнет или нет? Все мужики – идиоты, кретины и скоты, – обожгла обида за свою нескладную любовь. Сказалось враньё, которым она попользовалась. Слёзы бежали настоящие. – Зачем всю эту дурь затеяла, для чего нужны вообще эти мужики? Лиза права, можно и без них, одной. Бестолковый, чего он теперь в ту дверь грохает?" – Закрыла она ладошками уши, чтоб не слышать настойчивого стука в дверь.
"Стучи не стучи, открывать никто, похоже, не собирается". – Топтался у двери ванной Димка, прислушиваясь к происходящему там. Шум воды за дверью и тишина, сводили его с ума. "А если сделает что с собой? Впечатлительный возраст у девицы. Хватит целовать закрытую дверь, надо найти отвёртку или спицу и открыть замок, – заторопился он. – Вот влип". Сказано-сделано. Защёлка, попрыгав, поддалась. В мыльной пене и клубах пара страдала, обрёвываясь, живая и здоровая Ленка.
– Тьфу ты, бандитка, я тебя сейчас сам утоплю. Девочка безмозглая, кто же так делает. Решила свариться, навару с тебя ну никакого не будет. Вот, если б Лизу поварить, тогда конечно...
– Что ты тут делаешь, убирайся, я раздета, – нырнула она в пену.
– Как же ты собралась отдаваться первому встречному, если наготы боишься? Вылезай в простыню, я глаза закрою, – потянулся он к простыне. Но, ничего не успев сделать, сам полетел в воду. – Вот, соплячка, ты испортила мою одежду. Погоди, глупышка, я тебе устрою.
Справиться с собой он уже не смог, как ни старался. Всё закончилось романтическим купанием и развешиванием на просушку Димкиного пострадавшего гардероба. Запакованная в простыню и нацелованная до дури сумасшедшая Ленка, плыла на его руках в свою судьбу.
– Господи, что я делаю, ты вгоняешь меня в грех, мне нет прощения барану. Ещё есть время всё остановить. Прогони меня, – шептал он, осыпая поцелуями её лицо.
Вот это придумал. Так старалась. Она напряглась пытаясь правильно сориентироваться нырнула в его тепло с ласками.
– Димочка, люблю. У меня будет учителем лучший мужчина. Я счастлива.
Димка от всего этого винегрета застонал.
– Ущипни меня несчастного, неужели это я?
– Я тебя поцелую, – прикоснулась она к уголкам его губ.
Но сопротивление ещё не было до конца сломлено. Димка брыкался.
– Меня профессор кастрирует.
– Он не узнает.
– Ты полностью добилась того, чего хотела! Ты просто поставила меня перед фактом, что всё уже решено...– стонал он.
Не верилось, что довела дело до постели и тем не менее всё обстояло именно так. Но как не желала этой ловушки и не готовила себя к ней, а попав в неё, дрогнула сразу же, как только голова коснулась подушки.
– Не дрожи, всё будет хорошо, – покусал он её подрагивающие губы, перед тем, как раздвинув их, нырнуть горячим языком в ждущий его ротик.
Сладостный шёлк тумана, затянув Лену в свои сети, держал её в своих объятиях до утра. Димка не будил её, терпеливо ожидая, когда проснётся сама. Смешно дёргая носиком, она всё глубже зарывалась на его груди.
– С добрым утром, птенчик.
– С добрым...
Одеяло не натянуть, из крепких объятий сильных рук не вырваться. Ленка смущённо раздумывала, куда приткнуться, чтоб спрятать пылающее лицо.
– И не пытайся, – предупредил, целуя он. Чего уж... Тем более что теперь уже всё равно ничего изменишь. – Как ночь любви? Не обманула твоих ожиданий? Ой, Алёнка, мы проспали. Я опаздываю на экзамен.
– Наша группа сдаёт, – потянулась она.
– Тем более, бегом в душ. Дальше разделим обязанности. Ты варишь кофе, я глажу своё барахло. Встаём.
А группа ждала, волнуясь и бегая в деканат за уточнениями о судьбе последнего экзамена, преподаватель, которого безнадёжно опаздывал. "Глядишь автоматы всем поставят".
– Ждите, Дмитрий Михайлович выехал, – в который раз объяснялась секретарша.
Выехал так выехал, народ подпирая стены, томился в ожидании.
– Дарья, что с Ленкой, её нет, – донимала подружку Лиза, бредя из деканата к аудитории
– Успеет, Димки тоже пока не наблюдается.
– Понимаешь, что ты сказала. Их нет обоих, – охнула Лиза.
– Получается так, а что это может значить? – Откинула Дашка конспекты.
– Пока трудно сказать. Не занялась ли она своей бредовой идеей. Я, конечно, надеюсь на Димкины мозги, но мужик он и есть мужик. Слюньки закапают, и прощай розум. А может то моя паника и то совпадение...
Их разговор прервал староста, спешно загоняющий ребят в аудиторию.
– Чего стоите, заходим, шевелитесь. Прикатил Дмитрий Михайлович, на парковку порулил уже.
– Достаточно посмотреть, на летящих по коридору этих двоих, чтобы понять, что Ленка бред воплотила в жизнь, – толкнула Лиза, стоящую с открытым ртом Дашку. – Рот закрой, муху словишь. Сейчас всё узнаем, пару метров ещё осталось.
Ленку выловили за рукав и притянули к себе.
– Колись, авантюристка, – насела на подлетевшую подругу Лиза.
– Да, да, да, я летаю, – затормошила подруг Лена.– Ромка гений!
– Всё?
– Угу.
– Димыча прибить мало, разочаровал он меня. А ты сейчас прямо и полетишь с парой вместо крылышек. Вечером понятно не занималась.
Ленка посмотрела на неё как на сумасшедшую.
– Лиза. Не боись. Димка велел идти последними. И знаешь, ты всё паникуешь только зря постоянно.
– Рассказывай, – нажала на локоть улыбающейся подруги Лиза.
Ленка не сгоняя улыбки объяснялась.
– Проспали. Собирались бегом. Пили кофе. Гладили его шмотки. Как ни старались, к началу опоздали.
Только от Лизы не отговориться так запросто.
– Ловко рассказываешь, только не с того места,– не моргнув глазом заявила она.– До утра, чем занимались? И чего такого интересного произошло с Димкиной одеждой, если вы с рассвета её гладить принялись, – не отставала Лиза.
Только Ленку с облаков не так просто стянуть. Она беззаботное отмахнулась.
– Потом, после экзамена. Ах, как хорошо. Девчонки не казните меня.
– Какая мелочь, а как человека меняет, – съязвила Лиза.
– Хватит вам жужжать, заходите, сдавать будем, вся группа прошла, – поторопила их Даша.
Димкин кулак под столом, явно указывал на неудовольствие. Подталкивая друг друга, вытянули билеты, торопясь подготовиться и быстрее сдать. Есть за что пыхтеть. В кафе ждёт мороженное и Ленкин рассказ. Долго не засиживаясь, получив свои пятёрки, Лиза с Дашей помахали оставшейся одной в аудитории Ленке, напоминая, чтоб поторопилась. Как ни как она главная на предполагающемся сегодняшнем празднике жизни.
– Что у тебя там? На, зачётку, не мучайся, – не вытерпел Димка, направляясь к ней.
– Я соскучилась.
– Когда же ты успела, я всё время перед твоими восторженными глазками был. Хитрюлька, – подсел он к ней, улыбаясь.
– Два вопроса я честно написала.
– Давай, пообщаемся, – обняв, притянул он её к себе.
– На расстоянии не считается, хочу рядом, чтоб твои губы на моём ушке.
– Выкладывай свои умозаключения.
Слушая её ответы на билет, Димка не мог сосредоточиться на тексте, его явно заносило. Его рука жарко сжимала девчонку, а губы тянулись к её шевелящимся малиновым губкам. Вот ведь свела с ума... и похоже не затормозить.
– Положим, на два вопроса ты ответила не дурно, а третий что ж? – дышал неровно, смотря в её васильковые глаза он. Сейчас он не хотел думать о том, что натворил, а только смотреть в её глаза, тонуть в её глазах, любить её глаза и всё.– Ты что делаешь, шантажистка? – пытался он остановить, расшалившуюся маленькую ручку.– Алёна не хулигань, я и так на вираже.
– Третий вопрос на сладкое оставила, хочу из уст в уста ответить, можно? – безобразничала она.
– Пожалуюсь отцу, – перевёл Димка дыхание после колдовского поцелуя. Остановись, что ты со мной делаешь. – Уговаривал он, непонятно кого больше, себя или Лену. Девчонка за один вечер сорвала его с прикола и несла по бурлящей реке к водопаду. Алёнка, дверь открыта, там группа.
– Лиза не пропустит мяч в ворота.
Отбиться от судьбы, ему было не суждено, не очень-то он и старался. Весь жар, копившийся в ней годами, найдя выход, теперь палил. Костёр страсти, стреляющий в небо огненными искрами счастья, бился в его руках. Как тут будешь сдержанным и благоразумным.
Подглядывая в замочную скважину, Лиза волновалась. Её толстая попа ходила по объёму двери в такт трудящегося глаза. "Это я зря на Димкины мозги рассчитывала. У мужиков похоже даже у самых умных яйца имеют больший вес нежели мозги".
– Что она делает, стукнутая, что делает? С ума сошла.
Группа мигом уловив её нервозное состояние заволновалась.
– Заваливает? Может шпору передать? – зажужжала, как растревоженный улей группа. Во, гад, последняя же, чего мучить? Лиз, давай выманим его оттуда, попробуем?
Лиза наконец-то, врубилась к чему они клонят.
– Я вам попробую, – погрозила она.– Сдали и катитесь, чего толчётесь, время убиваете.
Ребята недоумевали:
– Орать тогда зачем, сама же сказала, что валит?
– Я, сказала? – удивилась такому повороту она.
– А кто?– напирали одногрупники.
– Да чтоб у меня язык отсох... Пошли по домам, – шуганула она парней.– Сдали и ту-ту.
– Угореть от тебя можно, – ворчали недовольные ребята.– То одно, то раз и другое...
– С чего ты на ребят так накинулась, ведь сама же сказала, что "валит", – вступилась за ребят Даша.
– "Валит", да только на стол, – прошептала в самое ушко ей Лиза. Чего бы я сторожем стояла. Больно надо.
Зайдясь кашлем, Дашка извинилась.
– Карамельку проглотила. Они, что без ума совсем?
– Бугров удружил... Любовь, болезнь головы и сердца, тебе знакомо это? Болезнь ума мы уже наблюдаем, думаю, с сердцем тоже не заржавеет.
Ленка сдала через полчаса. Лизавета, шипя, утащила её в угол под жалостливые вздохи и взгляды студентов.
– Чего они от меня хотят? – не поняла такое сочувствие Ленка.
– Они думают, ты схлопотала пару. В институте не поговоришь, пошли в сквер, там открылось приличное кафе. Романтическое, можно посидеть, пообщаться. Помнишь, ты нам кое что должна.
Ни поговорить, ни пообщаться не удалось, их достали и там.
– Эй, девчонки, в студенческий лагерь не хотите? Заезд сегодня. Река, песочек. Уговорил? – прилепился к ним товарищ из студкомитета.
– Давайте на недельку махнём? – загорелась идеей Даша.
– Не могу, я пас, – предупредила Лиза.– У меня дежурство.
– Откажись.
– Деньги срочно нужны. На пятом курсе буду жить в своей квартире.
– С чего бы это, – вытянулись лица у девчат, – темнишь Лизавета?
– Махнём, Дашка вдвоём, у меня пляжное настроение, пусть Лизка вредничает.
– Тогда вперёд, разговоры и секреты отложим до возвращения. Лизавета, не скучай.
Заскочив в общежитие и побросав вещи, Дарья помчала на автобусную остановку, где её должна была ждать Леночка.
Месяц был жарким. Стояла невероятная спека, и девчонки не знали, что с ней делать, как в ней дальше жить. Не помогал даже вентилятор. Опять же, так хочется пить. Замучивались варить компот т наливать в графин воду. Тут же такое предложение. И езды-то всего час на автобусе. А какая прелесть, сидя на тёплом песочке, молотить ногами по воде. Валяться на мели, радуясь каникулам и солнышку. Глубже Дашка без Романа лезть побоялась, но такая мелочь не испортила настроения. Вообще-то она купаться в болотах не любитель, но тут широкая река, вода движется все опасения по поводу кишечных палочек безосновательны. Это Ромка ей ещё на их реке объяснил. Мол, река живёт, течёт, и всё плохое уносит. Бугрову не верить нельзя. Весь день проводили на пляже. Дружно отбивались от парней, желающих составить компанию и купались. Они почти не вылезали из воды. По очереди бегали за мороженым и холодной газированной водой. "А ходить босыми ногами по траве, это точно полёт в детство", – закрывала глаза от удовольствия она. Но противный звонок мобильного, вернул Дашку из грёз на грязный песок. Она на карачках доползла до трубки спрятанной от солнечных лучей под майкой: – Алло!
– Где Алёнка? – гудел в трубку Димка. – Раскалил телефон звонками, сейчас взорвётся. Найти её не могу.
Дашка посмотрела на счастливо плескающуюся невдалеке Лену, чтоб убедиться, что с той всё в порядке и взялась опять за трубку.
– Не волнуйтесь, Дмитрий Михайлович, мы в студенческом лагере, минуточку, я посмотрю, что там с её мобильным. Алло, вы меня слышите? Она отключила его. Мы отдыхаем, купаемся. Собственно спонтанно всё получилось.
– Спонтанно у них... А у меня чуть шарики за ролики не зашли. Она плавать не умеет,– То грозно, то неуверенно тянул Димка.
А Дарья не подумавши:
– Я тоже.
– Ты меня успокоила. Не лезьте глубоко. Там спасатель есть?– покашлял в телефон Димка.
– Есть. Он далеко. На вышке.
– Кошмар. Как тебя Роман отпустил?
– Он не знает, в патруле сегодня.
– Включи её телефон и передай барышне, что дома по ней страдает ремень. Я чуть с ума не сдвинулся. Николай Николаевич приезжает, командировки срок сократился, чего-то там отменили. В аэропорту я его встречу. А ей, как любящей дочери, не грех и пирожок слепить.
– Всё передам, мобилку включу, не переживайте вы так. Не утонем мы.
– Ну спасибо утешила.
Мобильная связь и хорошо это, и плохо. Хорошо, отовсюду можно достать нужного позарез тебе человека. Плохо, когда достают тебя. Не успели залезть в воду, беги, отвечай.
– Лен, тебе звонок, если это Лиза надумала присоединиться к нам, разочаруй её. Мы вечером уже будем дома. Кто не успел, тот опоздал.
Но побелевшая Лена, не отнимая телефона от уха настойчиво махала Даше рукой.
– Выходи скорее.
– С профессором беда, с Димкой? – гадала Даша.
– Дашутка, с Ромкой.
Вот такого она не ждала не гадала. Считала Бугрова заговорённым и вечным. Дашка прижав кулачки к груди беспомощно лопотала:
– Не может быть, у него же сегодня последний патруль. Мы и сумки собрали. Что?
Лена встряхнув её проговорила каждое слово отдельно, чтоб дошло, чтоб поняла.
– В патруле, на вокзале. Заложники. Стреляли. Состояние тяжёлое, он в госпитале. Лиза звонила. Дима уже там.
– Кто же поехал за профессором в аэропорт? – плохо понимала происходящее Даша.
– Кого-то другого послали и тоже привезут в госпиталь. Там он какую-то аппаратуру везёт. Но это сейчас неважно. Нам надо ехать. Возьми себя в руки.
– Плохо соображаю, – пожаловалась растерявшаяся Даша. – Наверное, надо собираться и бежать на автобусную остановку.
– Поторопимся.
«Ничего не помню. Ни как бросали вещи в сумки, ни как бежали за автобусом, – тёрла она виски, болтаясь в нём.– Только быстрее бы уж, что ж он так медленно тащится». А вокруг варилась жизнь, пустая, бессмысленная. В ней надо было участвовать. Автобус вставал на остановках, высаживал пассажиров. Брал новых. Люди передавали деньги на билет. «„Тяжёлое ранение...“ – стучало в висках.– Господи, за что? Я не могу его потерять. Пожалей меня, помоги Роману. Сохрани ему жизнь». По мере того, как до неё доходило случившееся, Дашку сковывал страх. Обречённость, запустив свои клешни, брала в свой мерзкий плен.
В приёмном покое госпиталя, куда они пригнали с безумным видом, было необычно людно. Сегодня здесь преобладали люди в военной и милицейской форме.
– Сдают кровь, много надо, – подлетела к ним Лиза. Как вы долго добирались. Ленка, твой отец тоже в операционной. Оперируют уже пять часов. Врачей, ой, мамочка... С институтов, больниц, профессор всех стоящих учеников своих вызвал. Не сверлите меня глазами, если идёт операция, значит жив.
– Пока? – ватные ноги не выдержали, и Дашка шлёпнулась на сумку.
– А что ты хотела? Стреляли в упор. Вся грудь, как решето.
Лена дёрнула её за рукав. Мол, с ней бесполезно сейчас говорить.
– Когда? – не разжимая губ, простонала Даша.
Они вошли в длинный светлый коридор, стараясь ступать бесшумно и осторожно. Лиза посматривая на Лену, мол, молчать тоже нельзя, спрашивает же, принялась объяснять:
– Я дежурство сдавала. Вдруг крики. Привезли раненного курсанта. Меня сорвало, прям,– Ромка! Прибегаю. Точно он. На носилках, белый, как мертвец, кровищи. Эй, подруга, ты чего? – кинулась она к потерявшей сознание Даше, после такого её красноречивого рассказа.
– Я ж тебя просила,– укорила ей Лена, бросившаяся к Даше.
Лупя Дашку безжалостно по щекам, Лиза ругалась:
– Очнись, медик твою мать...
– Лиза, осторожнее с ней, – молила подругу Лена.
– Слава Богу, пришла в себя, – перевела она дух, глянув в безумные Дашкины глаза.– У старшей сестры его вещи и документы, разберись.
Побрела по коридорам, кому-то кивала, с кем-то говорила... Сестра открыла каптёрку, показывая на кучу окровавленного тряпья.
– Разбирайся. Выбросить хотела, но Лиза не дала.
Прижав окровавленные дырявые тряпки, бывшие Ромкиным камуфляжем, к груди, Даша зарыдала. Слёзы, прорвавшись, растекались солёным потоком, оставляя привкус горечи на губах. Они ещё хранили запах его тела, даже сквозь жуть крови. "Боже, он стирал его буквально три дня назад", – взвыла она.
На её руках кровоточила реальность беды, а не её ощущение, что вело из студлагеря в госпиталь. "Помоги, спаси", – упала она на колени, прося только ей видимую Богородицу.
Самое страшное -это ждать. Умирая от страха и грея надежду ждали.
Из операционной появился усталый Димка. Девчонки метнулись к нему. Взгляд его был строг и даже суров. На их лицах вопрос и волнение. Димка несколько минут не сходил с места, стоял с опущенной головой, лихорадочно что-то соображая. Лена подёргала за рукав. Заговорил:
– Пока живой, оперируют, больше добавить нечего, – сухо бросил он, подбежавшим девчонкам. Алёнка, вот тебе ключи от моей машины, деньги, слетайте с Лизой в супермаркет. Купите побольше еды, надо накормить уставших, голодных мужиков,– махнул он на операционную. Не забудьте взять хорошего коньяка.
– А мы успеем?
– С лихвой. Конца пока не видно. Хирурги у вас, Лиза, в госпитале, боги. Работают, залюбуешься. Где Дарья?
– Воет в палате. Успокоить невозможно.
– Вколите ей, что у вас там для таких случаев есть, пусть поспит.
– Дима, – обняла его Лена, прижимаясь без стеснения к его груди.– Я люблю тебя.
– Ну, ну,– приголубил он расстроенную Ленку. – Бегите девчонки. Осторожно на дорогах. Хватит нам бед.
Дашка проспала всё. Возвращение Лизы с Леной и подготовку позднего ужина. И хорошо, что проспала, иначе вся эта проза жизни с едой добила бы её. Ей сейчас не понять, что жизнь для всех продолжается, кроме неё.
Забегали реаниматоры, готовя аппаратуру.
– Значит, скоро конец, и Ромка жив,– обрадовалась Лена. – Пусть Дашуня спит, а проснётся, всё будет уже известно.
– Ленка, не хватай ворон, режь хлеб, врачи идут.
– Лиза, их действительно много, а вдруг еды не хватит?
– Дома доедят. Пойду, спрошу, чем дело кончилось. – Двинула наперерез хирургам Лиза. – Чем порадуете нас несчастных. Хоть пару слов, Дмитрий Михайлович?
Димка отстал от коллег и обняв Лизу за плечи отвёл к окну.
– Люди сделали всё, что могли, остальное в руках Божьих. Пока жив. Лиза, повторяю, пока.
– Так плохо?– обомлела она.
Он вздохнув сказал честно:
– Хуже не бывает. Почти безнадёжно. Но мы будем надеяться. Понятно?
– Конечно, – кивнули девчонки, захлёбываясь слезами. – У главного стол накрыли, перекусите.
Найдя отца, Лена всхлипнула на его груди.
– Папка, родненький, тяжёлый день. Я тебя очень люблю, мы бестолковые забываем близким говорить об этом. Думаем, всё вечно, а мир стекло. Один миг – и осколки. Страшно.
"Какой страшный сон, – мучилась Даша. – Скорее бы проснуться. О, нет, это не сон, – застонала она, садясь на кровати. – Ромаша ранен, и его оперируют. Девчонки вкололи дряни какой-то. Надо идти в операционную".
Откинув простыню, сползла с кровати. Шатаясь вышла в коридор. Тишина.
– Дарья, ты куда? – вовремя выловив, развернула её, присматривающая за подругой Лиза.– Он в реанимации.
Не без помощи Лизы нашла палату. На бескровном лице застыла обида. Почему я? За что? В палате люди– профессор, Лена. Чумная голова отказывалась включаться в действительность. Белее простыней голое, опутанное проводами и присосками, тело Бугрова. Распростёртое, на специальном столе в окружение катающейся аппаратуры и множества мигающих приборов оно выглядело неживым. К нему страшно было даже приближаться. Всё опять поплыло, и пол ушёл у Дашки из-под ног.
– Даша, Даша..., очнись, – хлопотала над ней Лена. Её знобило.
– Порядок, – заплетающимся языком попробовала шевелить она. – Что его ждёт, Николай Николаевич?– Он медлил. Глухим не притворялся. Просто решал что говорить. Хотя какой толк: всё равно ничего не изменить. Она взмолилась:– Я знаю, что вопреки истины не всегда правда лучше лжи. Но мне можно её знать, мне нужно её знать...
Профессор поправив очки, попробовал начать издалека.
– Ты будущий врач, так и быть я скажу правду. Очень тяжёлый случай. Задето много органов, позвоночник. Мне трудно об этом говорить, надежды практически нет. Но... в моей практики случались чудеса. Человек, приговорённый медиками к смерти, доживал, вопреки всем наукам, до старости. Будем, детки, верить в его звезду и крепкий, молодой организм. А ещё в Ангела Хранителя, который вымолит ему жизнь у Всевышнего и в твоё чувство к Роману.
– На тебя, Дашенька, что вырвешь ты его из рук соперницы своей грозной, Смерти, – обнял её, подошедший тихо Димка.
– Я поборюсь, – закусила, чтоб не завыть, губу Даша.
– Помощницу хорошую привёз, – подвёл профессор её к аппаратуре.– Для своего института вёз, но отдал пока сюда, чтоб Роману помочь.
– Спасибо.
– Лишь бы на небесах все договорились, девочка. Здесь, с ним, остаются специалисты, а мы давайте людей проводим.
Полночь, а в отделении стоял кавардак. Расходились хирурги и вызванные профессором консультанты. Каждый желал заглянуть в реанимацию, полюбоваться на шитого, перешитого пациента. Сколько было вложено в его спасения человеческих сил, мастерства и везения. Усталость брала своё, люди разъезжались, коридоры пустели, зловещая тишина вползла змеёй в отделение. Димка с большим трудом уволок упирающуюся, желающую остаться с Лизой и Дашей Ленку. Упрямство подруги сломила Лиза, посоветовавшая ей отправится домой и приготовить утром вкусненького для них с Дашкой. Кое-как уболтав Ленку, впихнули в салон, и Димкина машина, помигав на прощание, испарилась в ночи.
– Пойдём в палату, Дашутка, – потянула подругу Лиза.– Не самые лучшие в этом году нас каникулы ожидают. Но мы справимся.
– Я жить без него не смогу. У нас будет один конец. Я уйду с ним и за ним. Вместе. За руку. Мне всегда нравилось когда он вёл меня за руку. Я сама сделаю свой выбор. И почему судьба выбрала именно его– такого молодого и красивого, созданного для жизни и любви. Какой смысл? Никакого. Не честно, не честно, не честно. Это во всём виновата я. Чего тянули, бестолковые, надо было хватать, обеими руками счастье и держать, держать. А мы... И вот теперь, когда наконец-то созрели до того, чтобы оставить своё упорство, оказалось поздно, слишком поздно. Нет, скажи, почему судьба– скотина так жестока, запутала, запорошила дорожки, но чётко вывела наш один конец...
От этой мысли стало легче.
– Не дури,– погрозила ей Лиза.– Борись. Он бы за тебя грызся зубами. Он бы ту Смерть проклятущую из ниоткуда достал и придушил... Борись, Дарья!
Она не стала спорить с Лизой, что для себя всё окончательно решила и увещания подруги будут иметь какое-то значение. Она слишком устала для спора. А про борьбу и сама всё знает. Бороться будет до конца... "Мы скрестим с Костлявой мечи! Она меня ещё узнает!"– решительно заявила она свей могущественной сопернице.
Тот, кто хоть раз в жизни попадал в бедовую ситуацию с близкими людьми, помнит, как мир на тот период времени сужается до границ больничной палаты. Ты живёшь, спишь, ешь, работаешь, но всё рядом с тобой крутится вокруг неё. Твои ноги несут тебя только туда. С замиранием и надеждой бьётся твоё сердце у дверей её. По крайней мере, так бывает у большинства нормальных людей.
Минули сутки, потом вторые, третьи, но ничего не менялось. Ромка не приходил в себя. Стабильно тяжёлое состояние. Маятник может качнуться как в ту, так и в другую сторону. Даше советовали приготовиться к самому худшему. Даша упрямо поджимала искусанные губы. "Он справиться, он выживет". В коридорах постоянно толклись: курсанты, милицейское начальство и руководство училища, но медикам нечем было их обрадовать. Особо чувство вины грызло милиционеров, это они попросили помощи у проходившего по вокзалу курсантского патруля. Не покидая коридоров госпиталя, они надеялись, хоть чем-то быть полезными медикам и помочь парню. Кома – страшный приговор для больного и тяжёлое испытание для близких ему людей. С каждым днём надежды таяли. Дашка еле держалась на ногах. Не от усталости, а от надвигающегося, неминуче давившего, конца. Практически уже не отходя от него. Упав на колени и положив голову на его ложе она не своди с него глаз. Разговаривая с каждым пальчиком на безжизненной руке. Целуя виски, грудь. Она зло отгрызалась от пытавшихся увести её от умирающего Бугрова подруг. Сегодня Даша может позволить себе целовать его столько, сколько ей захочется, и никто ей не помешает в этом. Теперь он принадлежит только двум женщинам ей и Смерти. Кто из них победит в этой страшной борьбе? Пока перетягивала Костлявая. Но Дашка из последних силёнок боролась. Часами, читая стихи и вспоминая всё, что только могла вспомнить про свою жизнь. Она и лежала у его кровати на полу, как собачка, отказываясь от еды и сна. Не желая воспользоваться даже поставленной ей в углу кушеткой. "Всё плохо",– билась она головой в стену. Он уходил. Смерть перебарывала, усмехаясь страшным своим оскалом. "Жаль родителей, прижалась она к его щеке, но мы уйдём вместе. Я не отпущу тебя одного, и Костлявая получит в довесок к тебе меня, хлопотно ей будет, проклятой", – вывернула она фигу.
Дашка выла от злости и бессилия на себя, на него, на несчастную судьбу. "Да, что это такое, за что? Почему я должна потерять тебя и всю оставшуюся жизнь, маяться и быть несчастной или гнить на радость Дамы с косой в могиле? Борись. Ромаша, родненький, дерись с ней. Живи сам и дай жить мне, – орала она, колотя кулаками об пол.– Без тебя мне от жизни не будет радости, пожалей меня, уйду ведь следом с последним твоим вздохом. Ты мощный мужик и позволишь какой-то уродине одолеть тебя. Гони её, гони своими сильными руками. Скинь её, паршивку, с плеч. Оттолкни от груди. Я умру без тебя, любимый. Сбереги нас, Любовь, где ты? – возвела она руки к бушующему за окном лету.– Сильнее тебя нет ничего и никого, помоги ему. Ты, Владычица Мира, а не Смерть. Победи её". Слёз не было, одна злость, до дрожи. Увидев её в таком состоянии, перепуганная Лиза орала ещё громче:
– Помогите, Дашке плохо.
Даша не сразу почувствовала, как рука Романа захватила её палец. Обезумев от счастья, она рванула следом за Лизой, но уже за врачом. Время до его прихода тянулось мучительно долго.
– Доктор, – завопила во всю мощь девчонка, налетая на приведённого Лизаветой врача, – он пошевелил рукой. Смотрите.
Но тот не разделил её радости и скосив в её сторону глаза, на минуту задумался, ещё раз посмотрел на больного и жёстко оборвав приказал:
– Тебе показалось, мышца сократилась. Лиза сделай ей укол.
– Даша, дорогая,– пробормотала Лиза, поглаживая Дашину руку,– успокойся...
Девчонки чувствовали, что надо бы утешить подругу, но она была в таком состоянии, что боялись к ней подходить. Или сидели рядом с ней молча сжав плотно побелевшие губы. Очень, очень боялись за неё.
– А, не пошли бы вы, куда подальше с тем уколом, – развоевалась Даша. – Протрите очки, у него дрожат ресницы. Ну?
Доктор нехотя наклонился. Ресницы действительно не только дрогнули, но и поднялись открыв затуманенные глаза.
– Не будем паниковать, – засуетился доктор оглядываясь на Лизу и ища поддержки.– Бегите за лечащим врачом и начальником отделения. Так и есть, он приходит в себя. Через столько-то дней. Фантастика. И как это, Костлявая, его отпустила?
Все очень опасались за его жизнь и здоровье и вдруг такое чудо.
Его восторженные глаза сияли. Он именно в этот момент поймав крепко стиснул Дашину ладонь.
Лиза неслась по коридору, налетая на людей, помогая себе руками, рассказать о случившемся.
– В реанимацию бегом, – еле живая, попросила она выдохшись врачей.
В обратный путь, до реанимации, Лиза отправилась последней, врачи летели пулями, намного опережая её.
– Вот это да! Молодец парень, – радовались хирурги, обступив раненного, – хвала твоему Ангелу Хранителю, всё таки вымолил тебе спасение у Всевышнего.
– Не говори, пока ничего. Слышишь нас? Моргни, – просил главный, останавливая прыть коллег. – Хорошо. Молодец. Видишь? Ещё поморгай. Отлично!
Что-что, а эмоции переливались через Дашку. Оттеснённая от Бугрова врачами, прыгая за их спинами, она пыталась хоть что-то рассмотреть. "Боже мой, он жив! Жив!" Ничего другого она не способна была воспринимать. Жизнь, это уже победа. Поснимали датчики, откатили аппаратуру, стало менее тревожно за его жизнь. Отделение гудело. Безнадёжный ожил. Это огромная радость для всего медперсонала, от врачей и до нянечек. "Именно на такой результат приятно работать", – улыбались они.
