Текст книги "Родительный падеж"
Автор книги: Людмила Иванцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Позади Светланы на песке стояла землячка, которую она видела утром возле отеля и которой не было видно на пляже и в ресторане весь день.
– Да, конечно. – Светлана протянула зажигалку, сделав шаг из воды на берег.
Блеснул огонек, женщина поднесла его к сигарете, и та начала умирать, медленно и красиво превращаясь в другую субстанцию – пепел. Лицо женщины было без косметики, недлинные волосы перехвачены по-домашнему обручем, лоб открыт.
– Спасибо. – Она вернула зажигалку, но никуда не пошла и по-прежнему стояла в метре от Светланы, глядя на опрокинутый месяц. – Я вас видела с мужем в Борисполе. И сегодня утром.
– Я вас тоже, – отозвалась Светлана, с одной стороны заинтригованная тайной этой женщины, с другой – опасаясь касаться чужой жизни, которая текла где-то мимо. Да и при чем здесь она, у нее свои проблемы…
– Катерина, – представилась женщина.
– Светлана, – сделала следующий шаг другая.
– Три года назад перевернулся автобус, который вез туристов в Каир. Моя дочь погибла на месте, муж – позже, в больнице, а я отделалась переломом ноги.
Светлана стояла босиком на грани моря и суши и молча смотрела на эту уже не молодую, полноватую женщину в дорогих часах, кольцах и массивных сережках, с волевым выражением лица и безграничной печалью в глазах. Смотрела и не знала, что сказать.
– Они похоронены в Киеве. Но я уже третий год прилетаю сюда в эти дни, заказываю машину на первый и на последний день пребывания и еду туда, на место аварии. В этом году я думала взять авто в аренду и поехать туда сама, чтобы без посторонних глаз. В Киеве я неплохо справляюсь. Но здесь у меня просто выворачивается душа, и я побоялась. Вдруг станет плохо с сердцем и я тоже найду здесь свой конец, – кто тогда будет ухаживать за их могилками в Киеве? Больше некому…
Светлана, потрясенная такой откровенностью и трагедией, которая произошла в этом беззаботном раю, не нашла ничего лучше, как спросить:
– Вы живете одна?
– Да, сейчас одна. Три года одна. Имела все – семью, карьеру, деньги, высокопоставленных любовников… Да и сегодня я обеспеченная женщина. Но одна. Хорошая квартира с дизайнерским ремонтом на Лютеранской, хорошая машина, достойная работа, участие в партийных и общественных организациях… Что-то же нужно делать, если Господь решил оставить меня здесь и проверить, на что я способна… Впрочем, я бы лучше пошла с ними, по крайней мере, все были бы вместе. Хотя… Может, дочке был уготован рай, а нам с мужем пекло? Или мне одной? – Катерина задумалась, будто забыв, что возле нее еще кто-то есть, потом бросила окурок в песок и похоронила, притоптав его ногой.
– А сколько лет было вашей дочке? – спросила Светлана, лишь бы что-то спросить.
– Двадцать второй. У нее был жених, правда, не очень мне нравился. Они собирались летом пожениться. А я уговорила ее поехать с нами в последний раз отдохнуть, как раньше, семьей. В глубине души еще надеялась – может, отговорю, а может, встретит кого-то более достойного – море, розы, романтика… Выкинет из головы того голодранца… Муж, придя в сознание и узнав о гибели дочки, сказал, что это я виновата, потому что я решаю человеческие судьбы на свое усмотрение. Сказал и замолк. Пролежал так час, а потом его повезли в операционную, откуда уже вернули мертвым.
– Разве ж можно так обвинять? – вздохнула Светлана. – Кто ж мог знать, что такое случится?
– Да… Если бы знать, если бы все знать… – повторила Катерина и, тихо развернувшись, побрела к белым домикам.
Светлана обняла сама себя руками и потерла плечи – холод прошел по телу то ли от такой истории, то ли от ночного ветерка, что прошуршал по пляжу. Она, не обуваясь, пошла к своему номеру. На террасе устроилась в плетеном кресле, достала из кармана мобильный, написала SMS: «Я тебя очень люблю» и опять отправила сообщение по двум номерам.
* * *
– Наташенька, Маша не сможет вас встретить в Борисполе, ее машина до сих пор на СТО у Антона, но я что-нибудь придумаю, еще позвоню, – говорила Ирина, прикрыв трубку рукой, потому что Павлик уже спал, набегавшись за выходной.
– Ириша, не волнуйся! Какая-то девушка Аня из женской организации будет ждать нас в аэропорту с машиной и довезет до отеля, а уже оттуда я вам позвоню, договоримся, когда сможем увидеться. Я не совсем еще поняла, какие там у них на меня планы. Открытие экспозиции будет через день после приезда, но есть запланированные встречи, кто-то даже из прессы, а может, еще и телевидение мимоходом покажет – ой, мамочки! Вы ж хоть меня не покиньте, приезжайте для поддержки!
– Конечно! А как же! Будем все вокруг тебя! Может, и наши физиономии где-то прославятся! Как Николка? Готов тебя сопровождать? Не боится? Ой, взрослый уже! Мы тебе тут невестку подыщем, хочешь украинскую невестку или тебе французские милей? – засмеялась Ирина.
– Это кому как на роду написано, – улыбнулась Наталья, которая менее всего когда-то планировала, что ее саму жизнь забросит так далеко. – А Павлуша готов к путешествию? Документы все сделали?
– Да сделали, пришлось с Антоном вдвоем у нотариуса сидеть. Представь себе – сидел и искоса на меня пялился, как мужчина на женщину! Ну, не козел? – хмыкнула Ирина.
– Ага-ага. Когда у тебя слезы высохли и плечи расправились, блеск в глазах появился, он решил присмотреться повнимательнее! А то! Одним десертом сыт не будешь, хоть каким бы сладким он ни был! Вот и молодец! Ира, а может, вы бы это…
– Нет уж, кумочка! Это блюдо мы уже пробовали. Эту станцию проехали, – серьезно ответила Ирина. – И знаешь… как-то он мне неинтересен.
– Ну, тебе виднее, – вздохнула Наталья. – Давай еще завтра позвоню, а послезавтра и увидимся. Аж не верится! Ох, и наговоримся!
– Думай, может, хоть на одну ночь остались бы у меня? Пошептались бы, как когда-то…
– Я подумаю, – улыбнулась Наталья, не исключая и такого варианта.
* * *
– Леся, это ты? Здравствуй.
– Я. А кто это?
– Проверка связи, – сообщил незнакомый голос с легким акцентом, и было ясно, что его хозяин улыбается.
– Ничего себе! Николя?! – Глаза девушки округлились, а сердце неожиданно заколотилось в груди.
– Да. Ну, ты ж написала мне номер своего мобильного, вот я и решил проверить, не ошиблась ли ты в какой-то цифре и не обманула ли меня, – засмеялся голос в трубке.
– Не обманула! Ой, ты так неожиданно. Я думала, позвонишь, когда будешь тут. Или ты уже тут?! – заволновалась Леся.
– Да нет, еще дома, не пугайся. Просто захотелось услышать твой голос. Сейчас сижу за компом, смотрю на твое фото и пытаюсь приаттачить к визуальному образу новые звуковые впечатления.
– А погрешность на трансформацию звука в эфире делаешь? – улыбнулась Леся.
– Нет. Мне важнее, что ты улыбаешься. И на фотке, и в мобильном.
– Как-то странно тебя слышать. Я так привыкла к буковкам… До меня даже не доходит сейчас, что я говорю именно с тобой.
– А это потому, что ты, наверное, не сидишь за компом и не смотришь сейчас на мою фотку. Ой, извини, я и не спросил, тебе удобно разговаривать? Ты где? Я не мешаю?
– Да нет. Я топаю домой по улице. Немного уставшая. Работы осталось еще на один день. Так хочется к твоему приезду сдать хозяйке ее машину, чтобы уже освободиться на ту неделю.
– Ты так и не сказала, что же вы там рисуете, секретница! Ну, хоть пофоткай на цифру, покажешь мне.
– Да я фоткаю поэтапно, но… мне бы так хотелось показать тебе саму машину…
– Я бы с радостью, если хозяйка не заберет ее до моего приезда.
– Правда, и это не беда, мы сможем ее попросить где-нибудь встретиться, и ты увидишь. Она едва терпит, соскучилась по машине, да и интрига вышла ничего себе. Ой, а что это я тебе голову морочу, ты же из Франции звонишь?!
– Ничего-ничего, это недорого. Ты уже дошла? Что там за шум?
– Захожу в лифт.
– Что на ужин? Гречку уже съели?
– Сервантес прикончил, – засмеялась Леся, – на ужин немного сыра и чай с эклерами.
– Девчачье меню, – улыбнулся Николя. – Ну, спокойной ночи! До встречи!
– Ага. И тебе. Рада была слышать. Так можно больше не писать сегодня? – хитро улыбнулась Леся.
– Ну, это как мадемуазель пожелает, – ответил Николя.
* * *
В дверь тихонько постучали.
– Сыночек, ты еще не спишь? Как ты? Как настроение? А я иду, слышу – ты разговариваешь с кем-то, думаю, дай загляну, чмокну ребенка.
– Мааа, разве ж я ребенок? Метр восемьдесят ребенков не бывает! – Николя поднялся из-за стола и прихрамывая пошел навстречу матери.
Они обнялись, и Наталья почувствовала себя такой маленькой возле взрослого сына. Заботясь о нем с самого его рождения, пережив трудные времена, операции, разные детские болезни и родительские волнения, Наталья считала Николку своим сыном, а история с погибшим родным ребеночком казалась с такого расстояния страшным сном. И что бы она делала, если бы не столкнула ее тогда судьба с этим брошенным родителями мальчиком? И что бы делал он?
– Это Жером звонил попрощаться? Как он?
– Да нет, – слегка смутился Николя, а мать отстранилась от него и с любопытством заглянула парню в глаза.
– А кто? Или ты хочешь сказать, что, не вставая сутками из-за компьютера, ты между делом смог завести себе подружку? – подозрительно произнесла Наталья.
– Ну… примерно так, – улыбнулся Николя и оглянулся на монитор, где во весь экран была открыта фотография улыбающейся девушки с прямыми каштановыми волосами ниже плеч и разрисованной полотняной торбой в руках.
– Ах, вот оно что! – Наталья оторвалась от сына и приблизилась к столу. – И теперь ты уже не хочешь ехать со мной в Киев, потому что эта красавица будет грустить здесь без тебя целую неделю?
– Да нет. Все как раз наоборот. Я очень хочу ехать с тобой в Киев, потому что эта красавица ждет меня там! И жаль, что мы всего на неделю, – ответил Николя и развел руками.
– Надо же… – еще больше удивилась Наталья, а потом повернулась к столу, оперлась на него руками, наклонилась ближе к монитору и стала внимательно разглядывать девушку.
* * *
Киев встретил Наталью с Николкой чудесной весенней погодой и широкой улыбкой симпатичной девушки Ани, лет двадцати пяти, которая усадила гостей в свой «шевроле» и не замолкала ни на минуту по дороге до города, рассказывая то городские новости, то планы относительно выставки. Оказалось, что забронировали им не отель, а пристойную трехкомнатную квартиру недалеко от Золотых ворот. Наталья и Николка были даже рады, потому что дом – это дом, а отель – это отель. Да и место прекрасное – почти самый центр, недалеко Софийский собор, до Крещатика рукой подать, метро тоже рядом.
Квартира имела ухоженный вид, и было в ней все необходимое – наверное, не раз уже принимала она гостей города. Аня оставила распечатанный на салатовом листке бумаги план мероприятий и свою визитку, занесла в свой мобильный номера Николя и Натальи, просила по всем вопросам звонить ей в любое время. Потом она сказала, что заедет за ними через два часа, когда гости немного отдохнут, чтобы показать частную галерею, где послезавтра состоится открытие выставки, а заодно познакомит Наталью с другими организаторами. На том и распрощались. Николка закрыл за девушкой дверь, оглянулся на мать и тихо произнес:
– Мам, а тут все девушки говорят с такой скоростью?
Наталья улыбнулась и ответила:
– Не все. Но – большинство. Хотя я тоже из местных девушек, а ты меня вроде неплохо понимаешь. – Она потрепала сына за плечо.
– Ой, мам… Придется просить Лесю ради меня включать другую скорость. Хоть поначалу, – сжав обеими ладонями виски, сказал парень.
– Не бойся. Слова в жизни – не главное! Пойду я душ приму с дороги. Может, сделаешь кофе, а то что-то в голове гудит, будто мы еще не приземлились.
– Хорошо, сейчас все сделаю, иди.
Николя достал из сумки пакет молотого кофе – мама купила и себе, и угостить крестную, хоть та и говорила, что сегодняшний день в Киеве – время без дефицитов, лишь бы деньги были, и просила ничего не везти. Город, увиденный через окно автомобиля, ему понравился, – зеленый, яркий, праздничный, но показался каким-то слишком большим по сравнению с их тихим городком. А уж дорогих машин на улицах! Город миллионеров! Трижды они встречали на набережной лимузины в цветах, и Николя не удержался от вопроса. Аня засмеялась и скороговоркой объяснила, что это свадебные – молодожены едут фотографироваться к памятнику основателям города.
Большой город. И речка большая. Даже Париж и Страсбург не произвели на него такого впечатления. Подумав о Страсбурге, парень вспомнил и свою встречу с интернетовской знакомой, прогулку по городу и ее исчезновение в «оффлайн» после этого. Нужно было позвонить Лесе. Она знает время прилета и, наверное, ждет. Но Николя признавался себе, что боится. Боится, что сказка последних месяцев может вмиг оборваться, если что-то пойдет не так. Он поколебался несколько минут и написал SMS: «Ja priletel». Ответа не было.
Через два часа, как и обещала, за ними заехала Аня и отвезла в галерею. Это было не очень далеко, можно было бы и пройтись небольшими искривленными улочками, но у Натальи была сумка с некоторыми ее работами, а Николя, наверное, произвел впечатление «не ходока». Возле галереи их приняла под опеку Яна, хозяйка заведения, и отпустила Аню до завтра.
Хозяйка была неопределенного возраста, где-то между тридцатьюпятью и пятьюдесятью, в брюках, просторной расписной шелковой блузе авторского производства и в таких же неповторимых массивных украшениях из серебра и перламутра. Она курила тонкие сигареты в длинном янтарном мундштуке, говорила медленно, отводила голову назад и прищуривалась, внимательно глядя на собеседника. Николя радовался, что хорошо понимает все, что говорит Яна, а Наталья почему-то смутилась и чувствовала себя, будто в гостях, когда не знаешь без команды хозяина, где стать, сесть и что делать. Но это было только первое впечатление, пока обе стороны приглядывались друг к другу.
У Яны тоже сложилось определенное мнение об этой «француженке», выставку работ которой ей предложила провести достаточно влиятельная женская организация. Она посмотрела в Интернете работы художницы, затем ей завезли и показали несколько купленных у мастерицы работ, и Яна признала, что что-то в них все-таки есть. Такое, что не поддается вербальному объяснению, что-то на уровне энергетики, но мастерице явно не хватало школы. Равновесие и гармония в подборе цветов и соединении форм были скорее интуитивными, чем выверенными законами искусства.
«Кто знает, – думала Яна, – может, именно это теперь в цене, раз те тетеньки так вцепились в эту француженку «made in Ukraine». Будут пресса, телевидение. Лишний раз прозвучит название моей галереи, привлекут внимание к заведению. Да и за аренду зала женский союз платит щедро, почему бы и нет? Пусть выставляется».
Яна знала свое дело, как и ее помощницы, в руках которых работа кипела, а грубая рабочая сила в лице на все руки мастера Никитича справлялась там, куда звали женщины. Делали перерывы, пили душистый травяной чай с привезенными Натальей конфетками, говорили о Киеве, о Франции, атмосфера была дружеской и приятной. Николя почти не принимал участия в разговорах, он прислушивался к живой речи, старался запомнить новые, незнакомые ему слова, хмурил брови, когда, задумавшись о значении одного слова, пропускал всю следовавшую за ним фразу. А еще он время от времени поглядывал на свой мобильный и не знал, что думать и что делать. Ответа на SMS не было. Послать еще одно сообщение или все-таки позвонить? А может, лучше не навязываться? Вдруг у Леси есть какие-то причины, чтобы с ним не встречаться? Да и кто он такой, чтобы надеяться, что она будет стоять на дороге с флажком, бросив все свои дела и приветствуя его?
Вдруг в кармане заиграл мобильный. Николя извинился, встал из-за стола и пошел к выходу. Женщины многозначительно переглянулись.
– Шерше ля фам! – произнес Никитич и вытер мокрые от чая усы.
– Привет! Мы работаем. Аэрограф шипит, я не услышала твоей SMS’ки. Как долетели? Все хорошо? Устроились? А где ты сейчас? – засыпала парня вопросами Леся.
– Все хорошо, – улыбнулся Николя. – А я уж подумал, что ты не хочешь со мной контакта.
– Контакта? – засмеялась Леся. – Хм… о «контакте» я как-то еще не думала.
– Ой… что-то я не то сказал? Опять многозначность, да? – смутился Николя.
– Ну, немного есть. Так вы где? Какие планы? Когда открытие?
– Мы в галерее, открытие послезавтра, завтра последняя подготовка, какие-то встречи. Боюсь, сегодня не выйдет встретиться. Может, завтра? Мы живем возле Золотых ворот. Какие у тебя планы?
– Завтра выходной, праздник Победы, а у нас важный день – мы сдаем хозяйке машину! Было бы хорошо, если бы и ты мог присутствовать. Если она не воспримет нашей концепции и у нее случится истерика, то будем отвлекать ее внимание на тебя, женщины обычно любят все французское, – опять засмеялась Леся.
– Ага. Я понял. Я не знаю, как та штука называется, но ее вешают на дома и на высокие церкви, чтобы молния их не сожгла! Так я именно для этого приглашен?
– Ну, примерно так. Будешь громоотводом! На случай грозы. Или слабó?
– Слабó – это как? – совсем растерялся Николя.
– Ну… будто боишься, – тоже засомневалась в толковании слова Леся.
– Боюсь! Но приду! – уверенно ответил парень, счастливый от того, что тревоги по поводу его игнорирования Лесей были напрасными.
– Так я тебе утром позвоню или вечером, как только буду знать, во сколько придет заказчица, ОК?
– ОК! – улыбнулся Николя, и они распрощались.
Леся тоже говорила довольно быстро да еще и подбрасывала разные молодежные словечки, отличные от лексикона тетенек из галереи, но почему-то с ней было просто и легко, и стало совсем не страшно идти завтра на встречу. Потому что там будет Сервантес, заказчица и машина – он поедет по делу, и не придется подбирать какие-то слова, беспокоиться о том, куда идти и что делать. Все складывалось прекрасно – они встретятся по делу! А дальше – будет видно.
* * *
– С´ыночка, ну как же ты сам в чужом городе? Я буду волноваться, что ж это за дела такие, чтобы ехать на метро одному? Вы не могли встретиться в центре, погулять по Крещатику или где-то здесь, вблизи, пока я в галерее буду?
– Мам, ты не волнуйся, я тут сяду в метро, а там меня уже встретят. Ну, есть одно дело, Леся с другом сегодня сдают большую работу, думаю, девушке не помешает моя поддержка. Они три недели разрисовывали машину для одной блондинки, та им доверила самим придумать, что нарисовать, терпела, вот сегодня принимает работу. Представляешь себе напряжение мастеров? – улыбнулся Николя.
– Ой, и правда… А как же это – она даже не знает, что ей там рисуют? Вдруг не понравится, тогда и не заплатит, да? А ты сам хоть знаешь, что они нарисовали? – удивленная интригой, спросила Наталья.
– Нет. И я не знаю, – развел руками Николя. – Как-то будет. Хотелось бы, чтобы все остались довольны.
– Напряженный ты выбрал момент для знакомства с девушкой! – заметила Наталья.
– Почему – для знакомства? Мы уже будто сто лет знакомы. Это не знакомство. Это – визуализация! – произнес он и обнял маму. – Не волнуйся, если вдруг потеряюсь, я тебе позвоню!
– С´ыночка, ты ж не забудь, что вечером мы едем к крестной – ужин в нашу честь!
– Хорошо, мамочка, я на пару часов, не думаю, что это надолго.
При выходе из метро Николя купил у какой-то старушки букет хрупких нарциссов, прошел через стеклянные двери и остановился в нерешительности. Ему до сих пор не верилось, что обычная и понятная виртуальность сейчас превратится в реальное и материализованное, что он сейчас увидит Лесю, услышит ее живой голос, может, даже возьмет ее за руку…
– Кельоретиль сильвупле? – прозвучало сзади, и парень вздрогнул от неожиданности.
– Тю парль франсе? – удивленно ответил он, оглянувшись и увидев за собой Лесю именно такой, какой бы и хотел ее видеть.
В джинсах и яркой полосатой футболке, среднего роста, ладная, не худая, не полная, с распущенными каштановыми волосами чуть ниже плеч и с добрыми улыбающимися глазами, в которых прыгали веселые чертики, Леся стояла, чуть наклонив набок голову, и разглядывала Николя.
– Нет. Не парль, – засмеялась она. – Это я узнала у одной знакомой, которая учила в школе французский, как спросить «который час». А цветы мне или нашей заказчице? – уточнила Леся, закусила нижнюю губу и стала внимательно разглядывать небо.
– Тебе! Конечно, тебе! – Протянув девушке букет, Николя сделал шаг навстречу и, наклонившись, чмокнул ее в одну, а потом в другую щеки.
– Мерси! – слегка смутилась Леся. – Пойдем? А то уже вот-вот придет Маша.
– Маша – это блондинка?
– Да. Крашеная, – засмеялась Леся, указала букетом направление движения и пошла первой, но, заметив, что Николя прихрамывает, замедлила ход.
Маша опаздывала. Леся с Сервантесом, конечно, волновались, но высокая оценка французского гостя, поставленная их работе, добавила им уверенности в себе, и они надеялись избежать большого скандала. Тем более что накануне заходил Машин отец и тоже остался доволен, даже приводил свою молодую жену посмотреть на обновленную «субару». Та походила вокруг, потрогала руками, посмотрела, а потом сказала, что если вдруг Маша будет недовольна, то она готова забрать эту тачку себе. Сервантес глубоко вздохнул и отвел глаза в сторону, потому что поразить он хотел уж никак не шефову жену.
Николя сидел в углу полутемного гаража за столиком, разглядывая под настольной лампой альбом с фотографиями, который Леся сделала в подарок для Маши в придачу к машине. Там было самое первое фото еще до их знакомства, когда девушки обменялись «любезностями» у ворот, потом фотографии машины грязной, потом мокрой, потом сухой после мойки, потом – по ходу работы, а в самом конце альбома – фото девушки-блондинки с мокрыми волосами и черным зонтом в руке. Николя присмотрелся внимательнее к фотографии и удивленно произнес:
– Леся! Так это же…
В этот момент открылась дверь гаража и вошла Маша в сопровождении отца.
– Всем привет! – произнесла она.
– Привет творческому коллективу! – поздоровался Антон Павлович.
– Добрый день, – вместе ответили Леся и Сервантес.
– А чего это тут так темно? – встревоженно поинтересовалась Маша. – Включайте свет, а то уже нервы не выдерживают ждать!
Леся и Сервантес переглянулись, и парень, будто в замедленном кино, протянул руку к выключателям. Засветилось все, что могло, – ряд ламп дневного света на потолке и лампы на стенах по периметру гаража. Слегка ослепленная, заказчица прищурилась и посмотрела на машину. Через долю секунды она крепко зажмурилась и постояла так секунд десять. Открыв глаза, она медленно пошла вокруг машины и через пять шагов замерла.
– Вы что – издеваетесь?! Я три недели мотаюсь по Киеву на городском транспорте, жду чуда, а вы мне машину помыли?! – Она оглянулась на отца, потом перевела взгляд на художницу. – Леся?! Леся!!! Ну, я даже не знаю…
– Маша, ты не нервничай так, – произнес Сервантес, – ты успокойся… Машина правда чистая…
– Помыли?! Так хоть бы вытерли! А что ж вы рисовали тут три недели, а?! Может, где-то на крыше хоть одна бабочка или какой-то таракан?!
– Маша, некогда им было вытирать, ты уж сама как-то… – сказал отец и протянул дочке тряпку.
– Так это твоя идея?! Это такой мне сюрприз? Пообещал эксклюзивную аэрографию, а уговорил их сохранить аутентичный вид машины, да?! – Губы девушки задрожали от обиды, она схватила тряпку и швырнула ею в машину.
Тряпка скользнула по гладкому капоту и упала с противоположной стороны автомобиля. На капоте ничего не изменилось. Маша замерла, нахмурила брови и задумчиво поправила рукой волосы. Она глубоко вдохнула, выдохнула и опять пошла к машине. Девушка наклонилась вправо, потом влево, поднялась на цыпочки, глаза ее округлились, она недоверчиво оглянулась на отца, который улыбался за ее спиной, потом снова посмотрела на машину, подняла глаза на Лесю, перевела их на Сервантеса и осторожно протянула руку к капоту.
Она провела кончиками пальцев по прохладному синему металлу – машина была сухая. Маша тихо, с недоверчивым видом обошла вокруг своей машины, легко прикасаясь к каплям рукой, но они не исчезали. Несколько сотен, а может, и тысяч капель разного размера поблескивали на синем металле машины, отбрасывая маленькие темно-синие тени, и даже стекло в уголках окон выглядело как едва забрызганное или запотевшее. На лобовом же стекле четко был виден прозрачный след от «дворников», а за ним – тоже, будто настоящие, капельки воды.
– Это гениально! – прошептала Маша в полной тишине. – Это гениально! – повторила она вслух, потом взвизгнула и кинулась к Лесе обниматься: – Леська!!! Это ге-ни-аль-но!!!
И тут все зашумели, заговорили, засмеялись одновременно, Маша ругала художников, что так ее напугали и даже рассердили, отца, что сговорился с ними, Лесю, что слишком уж непредсказуемым был результат, Сервантеса – просто за компанию с остальными. Художники возбужденно рассказывали, как они волновались, отец – как он тоже не сразу воспринял эту идею, а Маша все трогала руками машину то там, то тут и не верила своим глазам. Вдруг она заметила в углу гаража высокого худощавого парня, который стоял возле стола. Тот улыбнулся и сказал:
– Машка! Это будет самая крутая тачка в городе!
Леся, Сервантес и Антон Павлович с удивлением уставились на парня. Маша выпрямилась и замерла. Николя с широкой улыбкой, прихрамывая, пошел к ней.
– Николка! Чертяка!!! Боже, а ты тут откуда?! Мы же вас вечером ждем дома! – Она вцепилась обеими руками в плечи парня и затрясла его, как грушу. – Откуда ты тут взялся?! Папа! Это ж Николка! Тетин Наташин Николка! Они вчера прилетели, а сегодня мы должны были встретиться!
Антон Павлович стоял, удивленный не меньше остальных, Николя тихо смеялся, а Маша колотила его кулачками слишком уж по-свойски, что невероятно удивило и Лесю, и Сервантеса.
– Наверное, Киев не такой уж и большой, как мне показалось, пока мы ехали из Борисполя, – произнес Николя и обнял Машу. – Ну, привет, Машка! На улице бы не узнал. Блондинка на разрисованной тачке! А была такая малая…
– Да и ты ничего себе плейбой, а был такой никудышный! – со смехом сказала Маша, высвободившись из его объятий, и одернула на себе юбку и блузку.
– Да, подрос мальчик, – тихо произнес Антон Павлович и почему-то вздохнул.
* * *
– Мама! Я уже вернулся, причем не сам!
– Ой, сыночек, как ты меня напугал, что это ты такой шумный? Как не один? Ты с Лесей зашел?
– И с Лесей тоже. А знаешь, кто нас привез? Блондинка на разрисованной машине!
– Ох, Николка, это же как-то невежливо, чтобы она вас еще и возила. А машина хоть ей понравилась? – тихонько спросила Наталья, оглядываясь.
– Ооочень понравилась! И мне тоже. Леся с Сервантесом – крутые мастера!
– Так где ж твои девушки?
– А вон идут. Ты смотри, мама, внимательнее, кто из них Леся, а кто блондинка! – загадочно улыбнулся Николя.
Наталья, ничего не понимая, двинулась к выходу из галереи, увидев, как мигнула фарами синяя мокрая машина напротив дверей и две девушки замерли у порога.
– Ну, неужели я и правда так изменилась, что вы меня не узнаете, тетя Наташа?! – развела руками высокая стройная блондинка.
– Господи, боже мой! Так это же Маша! Иринкина Маша!!! – ахнула Наталья, ничего не понимая.
– Ага. Она же блондинка, она же хозяйка вон той машины и Лесина заказчица! – объяснил Николя, положив руку на материнское плечо.
– Так ты знал?! Это ты их познакомил, Николка?
– Да нет, мама, оказывается, Киев – большая деревня!
Маша сделала шаг вперед, и Наталья обняла ее, а сама краем глаза поглядывала на Лесю, которая стояла с опущенными руками и улыбалась, сама еще не совсем осознав, как произошло такое совпадение знакомств.
– А мы к вам только вечером собирались! – сказала Наталья, отстраняясь от Маши, и снова стала разглядывать девушку. – Ну, правда – неузнаваема! Неужели это у нас с Ириной такие взрослые дети?
– Приходите, приходите вечером, а я к вам уже с утра успела! – засмеялась Маша.
– Мама, а это Леся, ну, я тебе рассказывал. – Николя подошел к девушке и стал рядом с ней напротив матери.
Наталья улыбнулась и погладила Лесю по плечу.
– Очень приятно. Слышала, слышала о твоих талантах. А машину хоть покажете? – Она вдруг глянула через витрину на улицу. – Ой, а что-то я на ней рисунков не вижу! А где это вы под дождь попали? Вроде хорошая погода?
Все засмеялись, а Николя взял Наталью за руку и повел на улицу.
– В этом и гениальность художественной мысли, мама! Настоящие художники не рвутся за ярким, за тем, что бросается в глаза, они работают на полутонах… Мам, ты проведи рукой по машине! – посоветовал Николя.
Осторожно, одним пальцем Наталья провела по двери, потом по стеклу, по капоту, оглянулась на девушек, которые сдерживали смех за ее спиной, увидела, что из дверей галереи вышла Яна и с расстояния в пять метров наблюдала за движениями женщины.
– Это гениально! – произнесла Яна. – Идея – супер! Да и исполнение тоже! – Она приблизилась к машине.
– Мама, а ты почему молчишь? – удивился Николя. – Лесе ведь интересно твое мнение, вы же обе художницы!
– Это как-то так странно… Вот на шелке я бы такого не смогла нарисовать. Нет, нарисовать бы смогла, но это было бы неестественно, потому что вода должна впитываться, шелк – не брезент! – улыбнулась женщина и одобрительно кивнула Лесе. – Молодцы! А где твой друг, с которым вы вместе рисовали?
– Да он не смог с нами, он на вокзал побежал, мама что-то ему передала с поездом.
– Ну, так передай и ему наши комплименты! Отличная работа, правда, Яна?
– Да, от идеи до воплощения! Боюсь, девушка, у вас появятся предложения от желающих перекупить вашу машину, – заявила Яна, обращаясь к Маше. Она по привычке чуть отклонила голову назад и продолжила рассматривать машину и ее хозяйку, а потом перевела взгляд на Лесю: – А у вас появятся заказы на такой же дизайн. Я первая.
– Нет, вы уже вторая. Одна особа сказала, что если Маше не понравится, то она охотно заберет машину себе, – сказала Леся и прикусила язык.
Маша пристально посмотрела на нее.
– Это, типа, отцова коза сказала? Облезет! Пусть берет кисточку и сама себе разрисовывает! – И девушки дружно хихикнули.
– Ну, тогда я вторая, – улыбнулась Яна. – Но при условии, что по Киеву будет ездить не больше пяти таких машин и разного цвета! – Все засмеялись. – Так, а чего это все тут расслабились? Забыли, что завтра выставка открывается? Кто остается помогать, а кто дальше едет?
– Ой, мне надо еще скупиться и помочь маме с ужином, ждем вас, – сказала Маша, обернувшись к Наталье и Николя.
– Мне тоже пора. – Леся пожала плечами, пытаясь что-то придумать на случай, если вдруг ее спросят, какие именно у нее дела. Но люди вокруг были воспитанные и расспрашивать не стали, только Николя смотрел грустно, вынужденный расставаться, еще не успев пообщаться.
