Текст книги "Выбираю таран"

Автор книги: Людмила Жукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Свою тридцатую победу Амет-Хан одержал над знаменитым ныне берлинским аэродромом Темпельхоф.

Амет-Хан вел шестерку своих «лавочкиных» на перехват фашистских бомбардировщиков. Ожидая появления врага, Амет-Хан долго патрулировал над указанным ему участком города. Его время в полете уже истекало, горючее было на пределе, когда из-за облаков выскочили «фоккеры». Амет-Хан первой пулеметной очередью поджег ведущего группы. Пилот выпрыгнул с парашютом, а ведомые покинули поле боя.

29 июня 1945 года Амет-Хан Султан за участие в 150 воздушных боях и 30 сбитых вражеских машин был удостоен второй Золотой Звезды Героя Советского Союза.

А вот таран аса Амет-Хана, совершенный им на подступах к Ярославлю, остался в тени его громкой славы.

* * *

Один из биографов Амет-Хана Султана Б. Матулевич в общих чертах описывает жизнь легендарного аса после войны:

«Поступил в Военную академию имени Фрунзе – ушел; добился перевода в Военную академию ВВС (будущую Военно-воздушную имени Гагарина) – ушел. Несколько раз убегал в полк, в конце концов был вынужден уйти в запас – это в неполных-то 30 лет! – в звании подполковника… В рапорте на имя начальника Военной академии ВВС прославленный ас дает такое объяснение своему уходу: «Трезво взвешивая уровень своих знаний, не вижу возможности для дальнейшей учебы. Поэтому прошу отчислить меня…» Были крутые перипетии, были моменты отчаяния. Кое-кто не от большого ума напоминал ему о национальной принадлежности».

И только поддержка дважды Героя Советского Союза, бывшего командира 8-й воздушной армии Т. Т. Хрюкина и прославленного аса, трижды Героя Советского Союза А. И. Покрышкина дала мятущемуся Амет-Хану «второе дыхание» – он стал летчиком-испытателем.

Многим новым послевоенным машинам, уже реактивным, дал путевку в жизнь заслуженный летчик-испытатель СССР, лауреат Государственной премии Амет-Хан Султан.

Он погиб в феврале 1971 года при испытательном полете на Ту-16М. А незадолго, будто предчувствуя, рассказал другу слышанную в детстве от отца притчу: «Когда старый орел чувствует приближение смерти, он из последних сил рвется ввысь, поднимается как можно выше. А потом складывает крылья и летит камнем на землю».

На Новодевичьем кладбище в Москве могила Амет-Хана – вблизи места последнего упокоения его фронтового командира, дважды Героя Советского Союза генерал-полковника Т. Т. Хрюкина. На родине Амет-Хана Султана в Алупке установлен его бюст. Ему посвящены экспозиции в музеях Москвы, Волгограда, Симферополя, Калининграда, Каспийска, подмосковного города авиаторов Жуковского.

«Был у меня знаменитый друг, дважды Герой Советского Союза Амет-Хан Султан, – писал после трагической гибели летчика поэт Расул Гамзатов. – Отец у него дагестанец, а мать – татарка… Дагестанцы считают его своим героем, а татары – своим.

– Чей же ты? – спросил я его однажды.

– Я герой не татарский и не лакский, – ответил Амет-Хан. – Я – Герой Советского Союза. А чей сын? Отца с матерью. Разве можно их отделить друг от друга? Я – человек…»

«ТРАГИЧЕСКИ ПОГИБ ПОСЛЕ ВОЙНЫ…»

Предыстория подвига

23 июня 1942 года Совинформбюро опубликовало итоги первого года Отечественной войны, еще не названной Великой.

Но в этот военно-политический отчет еще не успели войти два важнейших события, оказавших влияние на дальнейший ход войны.

24 июня 1942 года на Волховском фронте была окружена 2-я ударная армия. 12 июля ее командующий генерал-лейтенант А. А. Власов сдался в плен. Но его армия продолжала сражаться: шесть тысяч храбрецов погибли, восемь тысяч пропали без вести, шестнадцать тысяч с боями вышли из окружения.

Не успел войти в опубликованные материалы и другой факт, умноживший потери советских войск: правительство Великобритании сообщило о своем решении не открывать второй фронт в Европе в 1942 году. А сенатор американского конгресса Гарри Трумэн, будущий президент США, цинично заявил: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше».

Красная Армия, понесшая огромные потери, должна была рассчитывать только на свои силы…

Враг развернул свои войска сразу в двух направлениях – на Сталинград, к достижению вожделенной линии Архангельск – Астрахань, и на Северный Кавказ, чтобы завладеть нефтью Грозного, Майкопа и Баку.

В июле срочно возводятся оборонительные рубежи на подступах к Сталинграду и по Главному Кавказскому хребту. Но путь к Кавказу лежал через Кубань и Ростов-на-Дону.

3 июля 1942 года советские войска после 250-дневной обороны оставили Севастополь. Но фашистам пришлось на выжженной земле его окраин искать места для могил почти 300 тысяч своих солдат.

Уже в июле 1942 года фашистские бомбардировщики в сопровождении истребителей, базирующихся теперь на аэродромах Крыма, стали совершать массированные налеты на Кубань и Ростов-на-Дону.

Им противостояли «русские истребительные части, которые были весьма неоднородны по своей боевой выучке, – пишет Швабедиссен. – Имелись летчики, особенно в морских истребительных авиабригадах и в частях ПВО, которые не уступали пилотам люфтваффе в агрессивности, храбрости и упорстве… Наметились признаки того, что русские летчики, благодаря растущему численному превосходству и совершенству техники, постепенно становились самоувереннее… и к концу 1943 года русскую истребительную авиацию уже нельзя было недооценивать».

14 июля 1942 года, отражая массированный налет фашистской авиации на Ростов-на-Дону, столь высоко ценимые противником «агрессивность, храбрость и упорство» продемонстрировали летчики 182-го истребительного полка ПВО.

* * *

Петр Агеев родился в селе Трусилово Челябинской (ныне Курганской) области. Его отец погиб на фронте в Первую мировую войну. Отчим Ефим Суворов, механик, построивший не одну мельницу в Сибири и на Урале, не делал разницы между своими тремя детьми и Петей. Но все же Петр, получая паспорт, отказался взять звучную фамилию отчима – хранил память об отце.

Жили они тогда в городе Прокопьевске Кемеровской области. Петр с друзьями запускал воздушных змеев и модели самолетов и уже тогда мечтал стать летчиком. Вскоре его отчим погиб при аварии на мельнице. Петр на похоронах утешал плачущих сестер: «Теперь я вам буду за отца, выращу».

Чтобы содержать семью, Петр пошел работать на шахту.

По воскресеньям, отмыв угольную пыль, спешил в аэроклуб – учиться летать и прыгать с парашютом.

На призыв «Комсомолец – на самолет!» откликнулся первым на шахте, выдержал огромный конкурс – 27 человек на место – в Балашовскую авиашколу летчиков и авиатехников гражданского воздушного флота. Закончил ее в 1934 году и был оставлен в авиашколе педагогом-инструктором.

АГЕЕВ ПЕТР ГРИГОРЬЕВИЧ (1913–1947)

Лейтенант, командир звена 182-го истребительного авиаполка ПВО.

14 июля 1942 года в воздушном бою, израсходовав боезапас, винтом своего «яка» отрубил стабилизатор бомбардировщика Хе-111. Приземлился на своем аэродроме.

В 1943 году в воздушном бою против четырех «мессершмиттов» лишился правой руки.

В 1947 году трагически погиб от рук бандитов в поезде Балашов – Москва. Могила неизвестна.

Награды: Золотая Звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, медали.

В наградном листе на звание Героя Советского Союза, составленном 8 января 1943 года на старшего лейтенанта Агеева Петра Григорьевича, в графе «Краткое изложение личного боевого подвига или заслуг» командующий истребительной авиацией ПВО территории страны генерал-майор авиации Осипенко написал: «Старший лейтенант Агеев за время участия в Отечественной войне произвел 160 самолето-вылетов на самолетах: ЛаГГ-3, Як-1 и Як-7, провел 20 воздушных боев, лично сбил 6 самолетов противника, проявив при этом исключительное летное мастерство, героизм и безграничную любовь к Родине.

14 июля 1942 году в групповом воздушном бою, при отражении налета вражеской авиации на город Ростов-на-Дону, тов. Агеев израсходовал все боеприпасы и методом тарана сбил самолет противника Хе-111, после чего благополучно произвел посадку на свой аэродром, незначительно повредив свой самолет.

Старший лейтенант Агеев в частях дивизии впервые стал применять тактику летчика-«охотника» При очередном вылете на «охоту» в паре с сержантом Смирновым на высоте 5 тысяч метров выследил разведчик противника Me-110, производивший фотографирование оборонительных рубежей наших войск.

Тов. Агеев, искусно построив маневр, с первой атаки уничтожил фашистского стервятника.

7 сентября 1942 года принял воздушный бой один против четырех Me-109, в результате которого с первой атаки сбил один Me-109 и успешно атаковал другие, но тяжелое ранение заставило его выйти из боя.

Своей смелостью, отвагой и героизмом тов. Агеев пользуется среди всего летного состава заслуженной славой летчика-героя.

Достоин высшей награды – звания Герой Советского Союза».

* * *

А вот что рассказывал об этом бое однополчанин П. Г. Агеева Алексей Кусочкин:

«В последнем воздушном бою с четырьмя фашистскими «мессерами» Петра бросил его ведомый Смирнов. Петр, успешно атаковав одного из «худых», так мы называли «мессеров», и сбив его, был взят в клещи двумя другими, ведущими обстрел с двух сторон. Петру оторвало правую руку, она лежала, как он потом рассказывал, на его коленях, а он пытался вылезти из кабины и нащупать кольцо левой. Только на высоте метров в 500 это ему удалось.

За шесть сбитых самолетов Золотая Звезда Героя вроде бы не полагалась, но полк считал, что один из шести сбитых бомбардировщиков был снят с неба геройским тараном, а поведение Петра в последнем бою, когда он остался один против четырех и принял бой, сбил мастерски одного и потом без руки, истекая кровью, не потерял самообладания – разве это не героизм? Нас поняли и командир полка, и вышестоящие командиры. А вот Смирнов, на которого глаза наши не глядели, по молодости лет и неопытности сурового наказания не понес – ни под трибунал не отдали, ни в штрафбат. Перевели его в другой полк. Жив до сих пор…

Петр, вернувшись из госпиталя в полк, спросил, где его ведомый, хочу ему в глаза посмотреть. Но никто нового места службы сержанта не знал.

Петр по примеру Маресьева, Сорокина и многих летчиков, вернувшихся в строй вопреки инвалидности, пытался летать. Вначале на связном По-2, в задней кабине. Получалось. Но на истребителе, как ни тренировался на земле, командир выпустить его не решился.

После таких «репетиций» уходил Петр от друзей далеко на край поля и бросался в траву ничком…

Конечно, каково ему было – прирожденному летчику! – понять, что от неба отлучен навсегда. Ведь в 184-м полку молодым летчикам, как вспоминал комполка Степан Митрофанович Полищук, недавно еще говорили в рифму: «Учитесь бить врага – как Агеев и как Нога!» Нога Митрофан Петрович тоже был дважды ранен, но вернулся в строй. Закончил войну командиром авиадивизии, счет побед довел до 30 (три – в группе).

У каждого на войне своя судьба… И никто заранее ее не знает».

…Герой Советского Союза летчик Агеев продолжал и после непоправимого увечья служить Родине в 1-й воздушно-истребительной армии ПВО. Сохранилась характеристика с места службы в ней: «С июля 1943 года капитан Агеев после госпиталя исполняет должность старшего помощника начальника отдела боевой подготовки армии. Быстро освоился с порученной работой, проявил себя грамотным, инициативным офицером. К работе относится серьезно и вдумчиво, дисциплинирован, требователен к себе и подчиненным»…

«А свое обещание – вырастить нас троих Петя выполнил, – рассказывает Раиса Ефимовна, сестра летчика. – Высылал нам, где бы ни служил перед войной – в Краснодаре, в Туле, потом в Москве, где работал в Центральном аэроклубе имени Чкалова, – и деньги, и посылки с вещами. Нам, девчонкам, всегда красивые платья, туфельки, ленточки. А когда приезжал – у нас дома устраивались большие спевки – друзья у его были поющие. Пел он очень хорошо, и не только народные песни, но арии из опер и оперетт.

Была у него одна славная девушка, когда он учился в Астафьевском военном авиаучилище. Он не спешил жениться, она вышла замуж за другого. Теперь понимаю: мы у него, сироты, и мама на первом месте были. И во время войны была у него большая любовь, но, когда он потерял руку, посчитал: зачем ей, красавице, инвалид?

Когда началась война, нас с Тамарой, конечно, никто бы на фронт не призвал, но мы обе добровольцами ушли. Тамара – в связь, а я с первого курса института, прибавив себе год, попросилась в войска ПВО. Служила в 100-м отдельном батальоне воздушного наблюдения, оповещения и связи начальником поста. Зенитным огнем мы помогали летчикам ПВО сбивать фашистские самолеты. И я с гордостью писала об этом брату».

Раиса Ефимовна сохранила архив брата, в котором – письмо от командира эскадрильи Батюка в госпиталь: «Привет, боевой друг! Очень жалеем, что не можем тебя навестить лично, обстановка не позволяет. Но, дорогой Петя, мы заверяем, что за твою рану крепко отомстим гитлеровцам. Воспитываем наших молодых на твоих подвигах. Для Родины ты сделал все, что мог. Себя в бою не жалел, чтобы сберечь Отчизну».

В 1947 году Петр Григорьевич Агеев сел на поезд Балашов – Москва, но до места не доехал. Предпринятые родственниками поиски тогда ни к чему не привели…

Прошло много лет, пока на станции Пенза-2 в столе уволенного за нерадивость и «несоответствие» начальника транспортной милиции его преемник обнаружил паспорт на имя Петра Григорьевича Агеева и военный билет с записью: Герой Советского Союза…

При опросе старых работников выяснилось, что летом 1947 года тело полураздетого однорукого человека без документов нашли на насыпи на подъезде к станции Пенза-2. Где похоронили – никто не помнил… Документы тогда нашли в другом месте, передали в милицию.

А вот Золотой Звезды, конечно, не нашли. Всякий народ тогда ездил в переполненных поездах послевоенных лет, и у каких-то мерзавцев поднялась рука на Героя с Золотой Звездой, а он не в силах был постоять за себя.

ПУЛИ ЕГО НЕ БРАЛИ…

Предыстория подвига

«Москва – голова СССР. Сталинград – его сердце» – это примечательное определение из геббельсовского плаката для солдат вермахта далее разъяснялось так: «С захватом этого крупного железнодорожного узла, центра военной промышленности СССР, немцы получат базу для проведения новых военных операций». А какими будут эти «новые военные операции», знали разработчики плана «Барбаросса»: выход к Волге, оккупация Кавказа с его черноморскими портами, с грозненской, майкопской и бакинской нефтью, а уж на этом неиссякаемом источнике горючего самолеты люфтваффе бомбежками доведут Англию и – с дозаправками на островах Атлантики – США до капитуляции. Вожделенная цель Гитлера – мировое господство германской расы будет достигнуто.

Падение Сталинграда было условием вступления в войну Японии – на Дальнем Востоке, Турции – на юге. Другие союзники – Румыния, Италия, Венгрия, Финляндия уже отправили или должны были отправить свои войска численностью более миллиона солдат к Сталинграду, где по приказу Гитлера «мужчин следует истребить, женщин – депортировать»…

Главная роль в захвате города и истреблении жителей отводилась авиации, ее 4-му воздушному флоту под командованием генерал-полковника Вольфрама фон Рихтгофена – потомка известного аса Первой мировой войны.

23 августа каждый год отмечается в героическом городе как День памяти жертв первой фашистской массированной бомбардировки, когда сам город и великая река Волга превратились в кладбище для сотен тысяч людей: фашистские асы на бреющем полете расстреливали пулеметными очередями людей, пытавшихся доплыть с подожженных судов до берега.

Двести дней и ночей шли беспрестанные бои в самом разбомбленном городе, где огрызался огнем каждый дом, а в небе сходились в смертельных схватках советские и фашистские самолеты.

В швейцарском журнале «ВВС и техника» за 1948 год среди воспоминаний германских асов – участников Сталинградского сражения есть такое признание: «В течение 9,5 недель мы безвозвратно потеряли больше 1400 самолетов. Это была драма не только на земле Сталинграда, это была драма в его небе…»

Но и наши потери были серьезны. Поэтому, готовясь взять в котел 6-ю армию Паулюса, Сталин телеграфировал генералу армии Жукову 12 ноября 1942 года: «Опыт войны показывает, что операции против немцев можно выиграть лишь в том случае, если имеем превосходство в воздухе… Если наша авиация не в состоянии выполнить эти задачи, то лучше отложить операцию на некоторое время и накопить побольше авиации».

В небе Сталинграда наши летчики потеряли 2063 самолета. Но сбили 3367 вражеских машин. Из них 41 – таранным ударом!

С победы в Сталинграде начался коренной перелом в завоевании стратегического господства в воздухе нашей авиацией, упроченный в воздушных битвах на Кубани и Орловско-Курской дуге.

Среди сбитых немецких асов оказался праправнук канцлера Отто фон Бисмарка, объединившего разрозненные немецкие княжества и графства в германскую империю и завещавшего никогда не воевать с Россией.

«Вы знаете об этом наказе своего предка?» – спросили обвешанного Железными крестами аса. «Он был прав», – последовал ответ.

Противостояли аристократам элитного 4-го воздушного флота люфтваффе простые рабочие парни, как, например, прославленный командующий 8-й воздушной армией генерал Тимофей Тимофеевич Хрюкин, подростком батрачивший на Кубани, в молодости отражавший налеты бомбардировщиков на города мятежной Испании и японских самураев – на революционный Китай, Герой Советского Союза, к концу войны – дважды Герой.

У асов советских ВВС за плечами чаще всего была семилетка, школа фабрично-заводского обучения, аэроклуб, летное училище, а то и ускоренные летные курсы. Боевой опыт этих недавних токарей, слесарей, столяров, крестьян был мизерным по сравнению с покорившими пол-Европы германскими асами. Их малую «агрессивность», необходимое качество истребителя, по мнению асов люфтваффе, в первый год войны отмечают многие гитлеровские летчики, возросшую агрессивность в 1942 году – все. Полковник Бойст оставил серьезное признание о боях 1942 года: «Медленное, но непрерывное снижение боевого уровня немецкой авиации необходимо отнести к постепенному усилению русской истребительной авиации»…

БАРАНОВ МИХАИЛ ДМИТРИЕВИЧ (1921–1943)

Старший лейтенант, командир звена 183-го (позже 9-го гвардейского) истребительного авиаполка.

6 августа 1942 года в бою против группы самолетов противника сбил три вражеские машины огнем, а четвертую – тараном, ударив по хвосту плоскостью своего Як-1.

Затем на поврежденной машине, сам раненный в ногу, лобовым тараном сбил пятый самолет противника. Приземлился на парашюте.

Погиб 17 января 1943 года в обычном тренировочном полете в районе города Котельниково. Там и похоронен.

Награды: Золотая Звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, два ордена Красного Знамени.

«Пули его не брали, – рассказывал после войны однополчанин Баранова, дважды Герой Советского Союза Владимир Лавриненков. – За полтора года войны совершил 176 боевых вылетов, уничтожил 24 самолета врага в воздухе и 6 – на земле, штурмовкой. За его очень заметным – по четырем рядам красных звезд на фюзеляже – «ястребком» охотились лучшие асы 4-й воздушной армии, но он, виртуоз воздушного боя, каждый раз оставлял их с носом».

Кто-то из авиатехников написал на фюзеляже его истребителя: «Гроза фашистов М. Д. Баранов!» Инициалы поставили в знак уважения к бесстрашному мальчишке двадцати лет от роду.

«Миша был парень красивый, белокурый, синеглазый, стройный, как девушка, – рассказывал о друге юности дважды Герой Советского Союза Николай Козлов, сам таранивший фашистов дважды. – Удивительно по-доброму он относился к людям, даже, я бы сказал, нежно. Теперь думаю, может, оттого, что чувствовал – недолгой будет его жизнь?»

Родился Михаил Баранов в деревушке Горки Кингисеппского района Ленинградской области. Рос без отца, на летних каникулах работал подпаском. Закончив семилетку, поступил в школу ФЗУ при знаменитом Кировском (бывшем Путиловском) заводе. Год работал токарем на Кировском заводе, по выходным учился летать в аэроклубе вместе с Николаем Козловым.

В 1939 году они поступили в летное училище в маленьком городке Чугуеве Харьковской области.

Это училище, переименованное в марте 1941 года в Чугуевскую военную авиационную школу летчиков, одно из самых знаменитых в истории мировой авиации – его ускоренный (!) выпуск 1941 года дал 54 аса – Героев Советского Союза, причем четверо из них – дважды Герои, Иван Кожедуб – трижды!

Только один этот выпуск уничтожил за войну более тысячи вражеских машин! Тридцать из них – на счету Михаила Баранова.

Свою первую победу двадцатилетний Михаил Баранов одержал 22 сентября 1941 года – завалил Me-109, несмотря на огонь его пушки и двух пулеметов.

Он приземлился радостный, возбужденный и крикнул бежавшим к самолету друзьям: «Ура! Угробил гада! Есть один! Рисуем «звездочку» на фюзеляже!»

Он пришел на фронт с необходимым для каждого летчика-истребителя стремлением – сбивать! Но на первых порах и сам испытал горечь поражения – был сбит в одном из осенних боев 1941 года. И что самое драматическое – над оккупированной врагом территорией. Две недели ночами выбирался к своим, не раз слышал вблизи немецкую речь. Судьба хранила. Днем прятался в чаще леса, в оврагах, у добрых людей. Однажды напоролся на вражеского солдата – успел выстрелить первым…

«Сколько раз увижу фашиста – столько раз и убью!» – вспоминает слова боевого товарища Миши Баранова маршал авиации Герой Советского Союза Иван Иванович Пстыго и продолжает: – А ведь добрейшей души был человек! Отменный певун и плясун. А как ожесточился! Причины тому были… Помню, в июле – августе 1942 года обстановка под Сталинградом накалилась, беженцы с западных областей страны и местные жители, не успевшие перебраться через Волгу, прятались с детьми по землянкам от бомбежек и артобстрелов.

Смотрим, Михаил раз, другой откладывает часть завтрака или обеда, заворачивает в бумагу и подается к землянкам. Заглянули и мы как-то следом. И что же оказалось? В течение месяца Миша подкармливал, спасая от голода, женщину с тремя малышами… И нам стеснялся признаться в своей жалостливости. Стали и мы урезать свой паек, поставили эту семью и их соседей на довольствие.

Я перед Мишей в неоплатном долгу, – признается маршал. – Много раз при выполнении боевых заданий нас, штурмовиков, прикрывало звено истребителей старшего лейтенанта Баранова. Не забуду, как под Севастополем на мой штурмовик набросилось сразу пять «мессеров». Одного подбил мой воздушный стрелок, а с четырьмя – повторяю: с четырьмя! – разделался Михаил! Изумительный ас!»

…После двухнедельной «прогулки по тылам врага», как называл шутливо Михаил свои мытарства на оккупированной территории, он только вернулся в строй, а уже 2 октября «положил в сумку», как образно выражались в полку, разведчик «Хеншель-126», соглядатаем висевший над линией фронта. Едва успел похвалить себя: «Молодец, Миша, так держать!» – как увидел двух свободных охотников – «мессеров», поджидавших у аэродрома возвращения с задания наших «ястребков». Один из них сразу пошел в атаку, второй делал заход для атаки. Но Михаил, сделав обманный маневр – будто бы уходит от боя, вдруг развернулся, прошил пулеметной очередью первого атакующего и тут же повернул ко второму. Но тот, увидев падающего на русский аэродром ведущего, предпочел удрать с поля боя.

…Сержант Владимир Лавриненков, будущий дважды Герой Советского Союза, прибыл под Сталинград, когда Михаил Баранов был уже известен всей стране – о его победах рассказывали радио и кинохроника, писали газеты и журналы. Много лет спустя в книге «Возвращение в небо» он так описал свою первую встречу с ним:

«В общежитии мы застали двух девушек. Они были одеты в легкие комбинезоны, какие тогда носили летчики, и о чем-то весело беседовали, усевшись на покрытом одеялом матраце. Увидев девчат, мы решили, что попали не по адресу, и растерянно остановились в дверях.

– Проходите, не смущайтесь, – сказала одна. – Давайте знакомиться. Лиля Литвяк. А это Катя Буданова.

Не успели оглядеться, как вслед за нами вошла группа мужчин. На их гимнастерках сверкали награды. Среди вошедших – три Героя Советского Союза! Один из них, блондин среднего роста, сразу привлек мое внимание знакомым лицом.

– Баранов, – назвал он себя.

Я с восторгом смотрел на него. Славные боевые дела Баранова были известны всем летчикам, мы знали, что служит он где-то рядом с нами, иногда встречались в воздухе.

Баранов в те дни был самым популярным истребителем на нашем Сталинградском фронте.

– Устраивайтесь, товарищи, кому где нравится, – показал Баранов на длинный ряд аккуратно застеленных матрацев на полу. – А вас, девушки-красавицы, прошу следовать за мной, найдем вам квартиру получше».

Вскоре маленькая хрупкая Лиля Литвяк и рослая красавица Катя Буданова стали известными на весь Сталинградский фронт летчицами. Обучали их боевой работе «старики», Михаил Баранов – в их числе. Обе замечательные девушки не дожили до Победы – погибли.

Дни и ночи шло великое сражение. Более двух миллионов людей с оружием в руках сошлись на узкой полоске вдоль берега Волги в смертельной схватке. Гул самолетных моторов, казалось, не стихал ни на минуту.

В жаркие дни июля в воздушном бою, в котором участвовали летчики разных авиаполков, по голосам в эфире узнали друг друга друзья юности Михаил Баранов и Николай Козлов. После боя поспешили найти друг друга и, укрывшись от зноя под крылом «яка», поговорили.

Страшную историю рассказал Николай: эшелон, в котором эвакуировалась его семья, разбомбили фашистские «юнкерсы». Живы ли жена и дочка, Николай не знал. Но к «юнкерсам» у него теперь свой личный счет, бьет их и огнем, и тараном. 24 сентября 1941 года над Брянском огнем подбил двоих, на третьего не хватило патронов – сразил тараном. 24 мая 1942 года уже здесь, на Сталинградском фронте, над станцией Морозовской догнал уходивший на малой высоте бомбардировщик и вогнал в землю ударом по хвосту.

(Только после войны нашел Николай Козлов семью – у красавицы жены в той бомбежке оторвало руку, дочку чудом спасли добрые люди. Пусть малым, но все же утешением был для Николая его личный счет истребителя: из 24 сбитых им самолетов врага 20 были ненавистные «юнкерсы».)

Михаил слушал рассказ друга, окаменев лицом. Оживился лишь, услышав о его двух таранах: «Расскажи подробнее, Николай, может, пригодится твоя наука».

Пригодилась, и очень скоро.

Бой Михаила Баранова 6 августа 1942 года во многих полках разбирали в дни войны, затем о нем не раз рассказывали преподаватели военно-воздушных академий и летных училищ. Однако о результатах этого боя существует несколько версий.

По официальным данным, в одном бою Баранов сбил три фашистских самолета огнем, четвертый – тараном. Однополчане, бывшие очевидцами этого боя, настаивают, что таранил Михаил два вражеских самолета.

* * *

Итак, версия первая.

В книге «Войска ПВО страны в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» среди записей наблюдений постов ВНОС[2]2
  Воздушного наблюдения, оповещения и связи.


[Закрыть] находим краткий текст:

«6 августа 1942 года, четверг. Четверка истребителей 183-го иап, ведомая командиром звена ст. лейтенантом М. Д. Барановым, вступила в бой с 25 самолетами врага в районе переправы через Дон. В первой атаке Баранов сбил вражеский истребитель, затем сбил второй, затем атаковал подошедшие бомбардировщики, подбил одного из них и принудил совершить посадку в расположении наших войск.

В ходе боя фашистские истребители атаковали советских штурмовиков. Придя на помощь «илам», Баранов сбил третий самолет врага. Израсходовав, видимо, боезапас, таранным ударом сбил четвертый и спасся на парашюте».

Но и по этой записи получается, что Баранов вывел из строя все-таки пять фашистских самолетов!

Вот как описана схватка в официальной справке, хранящейся в музее-панораме «Сталинградская битва» (версия вторая):

«6 августа 1942 года командир звена 183-го истребительного авиационного полка старший лейтенант Михаил Баранов вступил в бой с группой «мессершмиттов». Подбив одного, он продолжил бой с двумя другими. Но в это время летчик увидел шестерку немецких бомбардировщиков. Они направлялись к переднему краю нашей обороны. Баранов мгновенно решает помешать бомбежке. Ловко уйдя от «мессершмиттов» (напомним: для советских летчиков главной целью всегда были бомбардировщики. – Л. Ж.)₉ летчик начинает преследовать «юнкерсов». С ходу атакует их. Одного поджигает, остальных заставляет повернуть обратно атаками. Вскоре он снова видит пятерку «мессершмиттов», преследующих отставшего от своих советского штурмовика. Он тут же поспешил на выручку, ввязался в бой. Подбивает одного из «мессершмиттов» (о том, что принудил его к посадке на наш аэродром, не сказано. – Л. Ж.), ложными атаками сковывает четырех оставшихся. Наш штурмовик благополучно уходит на свою территорию.

Но у Михаила Баранова кончились боеприпасы. Он принимает решение таранить врага. Плоскостью своего самолета отрубает хвост немецкой машины. Она закрутилась и рухнула оземь. У машины Баранова отвалился кусок плоскости, при этом летчик получил ранение в ногу, выпрыгнул с парашютом.

В этом бою им сбито 4 вражеских самолета».

В этой справке, как видим, тоже фиксируется четыре победы.

Знаменитый ас, дважды Герой Советского Союза Владимир Лавриненков по рассказам очевидцев дает такое описание фантастической схватки Михаила Баранова 6 августа 1942 года в своей книге «Возвращение в небо» (версия третья):

«Дело было под вечер, когда после напряженной боевой работы летчики, как обычно, собрались возле полковой радиостанции. В чистом небе появилась группа «юнкерсов», сопровождаемых истребителями прикрытия. В тот же миг прозвучал сигнал на вылет по тревоге, и наши «яки» поднялись навстречу врагу.

Силы были не равны. Однако Михаил Баранов смело врезался в боевой порядок «мессеров», и один из них тут же загорелся.

Надо сказать, что наши истребители по тактико-техническим данным не уступали самолетам Me-109. И потому мы не удивились, увидев, как старший лейтенант после блестящей атаки ушел на высоту. Другие «яки» сразу разобрали «юнкерсов» и стали преследовать и обстреливать их, защищая переправу.

Именно в этот момент Баранов на большой скорости стремительной атакой сбил «юнкерса», который неосторожно отделился от группы.

Оглядевшись, летчик заметил, что несколько «мессеров» атаковали наш отставший штурмовик. Заметил и то, что «ил» даже не пытался отбиваться. Он еле тащился над землей к своим. Улучив момент, когда фашистская машина, выйдя из атаки, набирала высоту, Михаил одной очередью оборвал ее полет.