Текст книги "Эксперименты с интеллектом"

Автор книги: Людмила Лайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

   Джозеф был поздним ребенком. Возможно, это обстоятельство и подтолкнуло его мать к тому, чтобы по-иному подойти к вопросу его воспитания. Глядя на сына, как на неожиданный подарок судьбы, выпавший на её долю в довольно позднем возрасте, она не видела ничего вокруг, кроме своего малыша, которого ей хотелось бесконечно лелеять, нежить и баловать. Не секрет, что в таких случаях даже самые лучшие намерения матерей оборачиваются трагедией, как для самого ребенка, так и для всей семьи – Джозеф вырос совершенно неприспособленным к самостоятельной жизни человеком.

   Проблемы стали преследовать его ещё в ранние школьные годы, когда во взаимоотношениях с одноклассниками он не почувствовал проявления к себе внимания, к которому он так привык дома. Поначалу это обижало и злило его, но затем, поняв, что обида и злость не изменят ситуацию, Джозеф замкнулся в себе. Такое положение вещей не способствовало его психологическому и интеллектуальному развитию. Затаив обиду "на весь свет", Джозеф не стремился к общению со сверстниками, и не проявлял излишней активности на уроках, а потому стал отставать по всем предметам. С большим трудом ему удалось окончить среднюю школу, а о продолжении учебы и вовсе не было речи. Моррис Каннингфокс понял, что оказался перед огромной проблемой – устройством дальнейшей судьбы сына. Он осознавал, что совершил большую ошибку, забыв свой отцовский долг, и возложив на жену все заботы о воспитании сына. И исправить это ошибку было теперь очень трудно.

   Со старшими сыновьями все было иначе. Каннингфокс сделал все возможное для того, чтобы и Питер, и Кевин, ещё с ранних лет почувствовали себя приемниками семейного бизнеса. Он не жалел ни времени, ни сил для того, чтобы каждый из них получил образование, которое в последствии позволило бы им стать грамотными руководителями в заведениях, которые Каннингфокс планировал открыть для них в рамках расширения бизнеса. И они не обманули его ожиданий – его сыновья пользовались в своих кругах не меньшим уважениям, чем сам Моррис Каннингфокс.

   Но вот Джозеф... Джозеф стал настоящей головной болью.

   Жена Каннингфокса, Джулия, в отличие от своего мужа, верила в нераскрытые способности сына. "Прояви немного терпения, – твердила она мужу, – и из Джозефа выйдет толк. Дай ему почувствовать себя нужным человеком, помоги ему поднять самооценку, стать самостоятельным, поверить в себя".

   И Моррис решился на серьезный шаг. Открыв очередное заведение, он дал сыну возможность научиться искусству управления у своего старого знакомого, Гарри Гамблера, которого он нанял в качестве управляющего данным заведением. Но и в этом Каннингфокс допустил большую ошибку. Он доверил сына человеку, которого не знал до конца. Гамблер был чрезвычайно хитрым и по-своему отнесся к поставленной перед ним задаче. Он сумел настолько искусно "приручить" Джозефа, досконально изучив его характер и натуру, что никто и не заметил, как Джозеф стал полностью подчиняться ему, безукоризненно следуя его "советам" и не задумываясь о том, хорошо это было или плохо. Гамблер проводил с Джозефом много времени, беседуя с ним, и делая вид, что старается помочь ему разобраться в своих внутренних проблемах, избавиться от многих комплексов и стать, в конце концов, истинным хозяином своей судьбы. Он убедил Джозефа в том, что ему не обязательно вникать во все дела, что Гамблер все сделает за него, а Джозефу лишь необходимо научиться командовать теми, кого Гамблер передаст ему в подчинение. Он знал, что старик Каннингфокс доверяет ему и едва ли станет досконально расспрашивать сына о том, как идут дела, понимая, что Джозеф вряд ли сможет дать верную оценку происходящему. Вскоре ограниченность Джозефа и тонкий расчет позволили Гамблеру сосредоточить в руках полный контроль над казино.

   Но Гамблер чересчур увлёкся властью и в определённый момент перестал обращать на Джозефа внимание, забыв о том, с какой просьбой к нему обратился Каннингфокс. Он нанял людей, которым "перепоручил" его. Именно они теперь и "организовывали" досуг Джозефа, развлекая его. Будучи чрезвычайно закомплексованным с детства человеком, Джозеф оказался подверженным отрицательному влиянию своих "новых коллег", которым было выгодно пристрастить его к распитию крепких спиртных напитков и курению. Почувствовав вкус легкой и веселой жизни, Джозеф забыл о долге перед семьей и доверии, оказанном родителями. Теперь он шел на работу, как на праздник. Большую часть "рабочего" времени он проводил за игрой в карты. Из его кабинета все чаще стал слышен грубый пьяный разговор, замешанный на самых тяжелых ругательствах.

   В один из таких "веселых" вечеров ситуация вышла из-под контроля и самого Гамблера, который обычно следил за тем, чтобы Джозеф уходил домой трезвым, так как не хотел иметь проблем со стариком Каннингфоксом. Гамблер уехал по делам и вернулся очень поздно. Войдя в кабинет, он застал там своего "ученика" в мрачном расположении духа. Оказалось, что в его отсутствии, кто-то из подчиненных решил раскрыть Джозефу глаза на положение дел в казино, рассказав об истинном отношении Гамблера к нему. Узнав обо всем, Джозеф решил наказать Гамблера. От злости он пил без остановки и к возвращению Гамблера пришел в невменяемое состояние. Увидев обманщика, Джозеф схватил тяжелый дубовый стул и набросился на него. Прибежавшие на шум охранники, пытались утихомирить Джозефа, но сделать это было чрезвычайно трудно – доведенный до отчаяния предательством человека, которому он верил и которого он уважал, Джозеф долго не мог побороть в себе ярость.

   В этот вечер в казино приехали братья Джозефа. По просьбе отца они должны были проверить дела и переговорить с Гамблером об успехах брата. Нетрудно представить себе их реакцию в тот момент, когда они, войдя в кабинет Гамблера, обнаружили последствия бешенства Джозефа – перевернутую и разбитую мебель, разбросанные по полу бумаги, и Гамблера, сжавшегося в углу кабинета, едва избежавшего жестокой расправы. Картину дополнял связанный по рукам и ногам Джозеф, возле которого, тяжело дыша, стояли охранники, с трудом верившие в то, что все уже закончилось.

   Понимая, что правды теперь не утаить, Гамблер признался Кевину и Питеру в своем гнусном мошенничестве. Страшно опасаясь гнева старика Каннингфокса, он умалял ничего ему не рассказывать, уверяя в том, что сам всё исправит, если ему дадут ещё один шанс. Пообещав во всем разобраться, Питер и Кевин отправили его домой, а сами остались в кабинете, обдумывая пути выхода из сложившейся ситуации.

   А ситуация была непростой, и проблема заключалась не столько в том, что Гамблер всех обманул, а в том, что за те несколько месяцев, что он руководил казино, Джозеф не научился ровным счетом ничему. Именно этот факт и мог стать страшным ударом для старика Каннингфокса. Понимая это, Питер и Кевин договорились не открывать отцу правду, по крайней мере, до тех пор, пока они сами не наладят дела в казино и не научат брата хоть чему-то. Они решили для себя, что в первое время в интересах дела будут самостоятельно осуществлять контроль над казино, но непременно с привлечением к управлению Джозефа, а в дальнейшем, по мере приобретения им необходимого опыта, станут увеличивать долю его ответственности до тех пор, пока весь контроль не сосредоточиться в его руках. "Начав управлять казино самостоятельно, – думали они, – Джозеф получит идеальную возможность полностью овладеть искусством управления".

   Однако замыслу братьев не довелось воплотиться в жизнь, ибо обнаружившиеся в первые же дни совместной работы огромные пробелы в образовании Джозефа положили конец надеждам на то, что он сможет стать самостоятельным руководителем казино. Попытки обучить Джозефа не увенчались успехом. Элементарная нехватка внимания, усидчивости, общего кругозора, а также отсутствие базовых знаний явились серьезным препятствием в этом деле. И с каждым новым днем Питер и Кевин все больше убеждались в том, что их брат полностью оправдывает данное ему после бурного вечера прозвище "дикий Джо".

   Но настоящая проблема возникла в первую пятницу июня, когда, придя к отцу на ежемесячный совет, они узнали о том, что он уже был в курсе происходящего. Положившись на собственные ум и смекалку, Питер и Кевин надеялись решить все проблемы самостоятельно, упустив из внимания тот факт, что их отец был весьма влиятельной фигурой в игорном бизнесе, а потому, при необходимости, заподозрив неладное, всегда мог найти возможность получить достоверную информацию. Они уже не думали о том, когда и при каких обстоятельствах отцу стало известно об их плане – единственное, что беспокоило их теперь, это дальнейшая судьба начатого ими предприятия, равно как и степень потери доверия к ним со стороны отца. Они знали, что отец мог простить им многое, и понять многое, но только не обман. И потому, сидя за тяжелым дубовым столом и слушая медленную размеренную речь отца, сопровождаемую приглушенным постукиванием тяжёлых часов, каждый из них теперь нервничал и ждал, когда отец произнесет главные слова, которые должны были подвести итог тому, о чем он сейчас думал.

   А Каннингфокс не собирался подводить никаких итогов, обрушивать гнев на сыновей, равно как и предъявлять им какие-либо обвинения, хотя прекрасно знал, что в эти минуты происходило в душе у каждого из них. Он уже решил для себя, что даст им возможность продолжить начатое дело. Если, читая свою долгую мораль, он и пытался как можно дольше продержать сыновей в напряжении, то делал это только с одной целью – дать им возможность до конца прочувствовать всю глубину его разочарования по поводу их проступка, заключенного не столько в самостоятельном принятии решения (которое сам Каннигфокс счел верным), сколько в сокрытии от него истинного положения дел. Он верил в сыновей и надеялся на их энергию и работоспособность. Теперь же он планировал услышать от них, какие конкретно действия они намерены предпринять для решения их общей проблемы, и ни на секунду не сомневался в том, что они все сделают, как надо. Путь, выбранный сыновьями, устраивал его и потому, что, не смотря на низкий уровень образованности Джозефа, Питер и Кевин, все же оказали ему доверие, допустив саму мысль о том, что он в состоянии постичь науку управления казино (что на данный момент было задачей номер один для самого Каннингфокса), и были готовы над этим работать. Из желания дать сыновьям возможность понять их правоту и следуя их тактике, Каннингфокс позвал на семейный совет и Джозефа. Тем самым он хотел продемонстрировать, что и сам верит в младшего сына. Своими действиями он преследовал двойную цель – продемонстрировать отцовскую власть и пронаблюдать за поведением сыновей, в первую очередь – Джозефа, впервые оказавшихся втроем на семейном совете.

   Джозеф был крайне подавлен. Выражение глубокого чувства вины на его лице свидетельствовало о том, что сам он искренне сожалел о случившемся. Он, казалось, дрожал всем телом все время, что отец отчитывал его, и вздрагивал и съёживался, когда отец говорил особенно громко и сердито.

   -А теперь, иди к себе, Джозеф, – строго сказал старик Каннигфокс, закончив свою долгую речь. – Оставшиеся моменты мы обсудим втроем.

   Питер и Кевин проводили брата долгим сочувственным взглядом.

   А Джозеф, для которого семейный совет закончился, тихо вышел из кабинета.

Глава 10

   Лиз молча ходила по комнате. По выражению её лица можно было понять, что если кто-нибудь попытался бы с ней заговорить сейчас, ему бы не поздоровилось.

   Прошло два часа с окончания презентации.

   Понимая, что её нервы могли не выдержать и, будучи удивлёнными странным решением Уитни, Стивен, Чарльз, Пэмела и Кейт решили не оставлять Джеральда и Лиз одних. И вот уже почти целый час они молча сидели в гостиной Уитни и, осторожно поглядывая на Лиз, ждали, когда она даст выход гневу.

   Лиз была очень спокойной женщиной и теряла терпение лишь в крайних случаях. Сейчас был именно такой случай.

   Наконец, она остановилась и, посмотрев на мужа, спросила его:

   -Зачем, Джери, ты сделал это? Ради чего? Я в растерянности... Живя с тобой не первый год, я думала, что знаю тебя, думала, что ты далек от дикой гонки за материальным благосостоянием, охватившей весь мир. Неужели я ошибалась, думая о тебе как о благородном человеке, выбравшем для себя более высокие, духовные ценности? Выходит, ты всегда был готов к тому, чтобы использовать первый же удобный случай, чтобы обменять их на деньги?

   Она села в свободное кресло и закрыла лицо рукой. Джеральд молчал. Его друзья тоже не проронили ни слова.

   -Конечно, – добавила она, злобно усмехнувшись, – я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты думаешь, что как участник команды, работающий над этим проектом, я должна была ожидать, что найдутся люди...

   Она бросила быстрый взгляд на Уитни, но он опять ничего не ответил.

   -Да, – продолжала она. – Работая над проектом, мы надеялись, что найдутся люди, готовые принять участие в эксперименте. Но разве я могла предположить, что это будешь ты? – Лиз снова поднялась с кресла и стала нервно ходить по комнате. – Джонсон тоже хорош, тоже хорош... Он, действительно, подготовил нам чудесный сюрприз. Какая новость – завтра все будут говорить о том, что известный учёный, профессор Джеральд Уитни продаёт свой интеллект за пять миллионов долларов. Чудесно! Я просто...

   -Достаточно! – резко перебил её Уитни. – Достаточно эмоций! Ты права! Я, действительно, считаю, что, будучи одной из разработчиков проекта, ты должна была ожидать, что найдутся люди, которые дадут согласие принять участие в эксперименте. И нет ничего удивительного в том, что этим человеком оказался я! Просто, ты отказываешься увидеть логическую взаимосвязь между происходящими событиями...

   -Какая ещё логическая взаимосвязь! – крикнула Лиз.

   -Ситуация непростая, – позволил себе вмешаться в разговор Стивен. – Мы уверенны, что у тебя есть разумное объяснение твоего поступка, Джери. Но постарайся понять и нас. Мы удивлены твоим решением.

   -Точнее, мы и представить себе не можем, как ты вообще додумался до такого! – перебил его Чарли.

   -Вот именно, – добавила Лиз.

   -Инициатива принадлежала не мне, – ответил Уитни.

   -Естественно, – критично заметила Лиз, – доктору Джонсону. Но ты ведь не отказался!?

   -Не отказался, – ответил Уитни. – И у меня были на то серьезные причины. Жаль, что вы не хотите даже попытаться меня понять...

   -Мы очень хотим тебя понять, Джери, – вновь вмешался Стивен, – Мы с удовольствием тебя выслушаем, если ты, конечно, согласишься нам все объяснить...

   -Хорошо, – вздохнув, ответил Уитни, – я объясню...

   Тихо опустившись в кресло и, собравшись с духом, он заговорил:

   -Возникало ли у кого-нибудь из вас ощущение, что большая часть жизни уже пройдена, а что-то очень важное, необходимое для вас вы не сделали? Не казалось ли вам когда-нибудь, что все то, что вы считали самым значительным своим достижением, оказалось на самом деле непоправимой ошибкой? Не овладевало ли вами когда-нибудь самое настоящее разочарование в жизни? Когда вам казалось бы, что внутри вас живет, развивается и крепнет какое-то странное, коварное существо, знающее о вас всё и одолевающее вас вопросами о смысле жизни и многих других серьёзных вещах? А вы понимали бы, что вам не уйти от ответа, но нигде – ни в том, что вы знали, ни в том, что думали раньше, этих ответов вам не найти. Когда загнанные этим в угол, почти сошедшие от этого с ума, вы обречено соглашались с тем, что вы в этой жизни никто и не способны ни на что серьёзное...

   Не ожидавшие такого откровения, друзья Уитни стали смотреть друг на друга, будто бы, пытаясь найти друг в друге объяснение происходящего.

   -Одолеваемый этими мыслями, – тихо продолжал Уитни, – я боялся оставаться один, боялся самого себя, так как понимал, что все мои ощущения и мысли шли, на самом деле, от меня самого, от второго меня, живущего во мне. Иногда эти ощущения покидали меня, и я уже начинал тешить себя надеждами, что это навсегда, но вскоре они возвращались и становились все более и более навязчивыми.

   Уитни поднялся и, подойдя к окну, стал задумчиво смотреть в даль.

   -Однажды эти мысли чуть окончательно не сломили меня, – сказал он после некоторого молчания. – Я проезжал мимо дома Хонестов, и меня охватило странное чувство. Я ВДРУГ увидел это имение. Вдруг посмотрел на него другими глазами, увидел его величие, красоту, богатство...

   Лиз тяжело вздохнула.

   -И вот, когда я увидел вывеску с объявлением о срочной продаже, – продолжал Уитни, – мой внутренний голос, как будто, шепнул мне язвительно: "Видишь, Джеральд, ты ни на что не способен. Кто ты? Жалкий, бедный учитель... Ты даже не можешь позволить себе купить этот дом. Почему ты не пошёл по стопам отца и не стал юристом? Тогда бы ты смог это сделать".

   Повернувшись к друзьям, Уитни горько усмехнулся.

   -А ведь, было время, когда я боролся за право своего выбора стать историком, когда я и слышать не хотел, ни от отца, ни от матери о том, чтобы стать юристом, а теперь такое...

   Голос Уитни дрогнул.

   -А когда доктор Джонсон предложил мне участие в эксперименте, – сказал он, вздохнув, – я понял, что это и есть мой шанс доказать себе самому, что, будучи обыкновенным учителем, я смогу, все же, позволить себе купить такой огромный дом, заработав деньги собственным интеллектом...

   В комнате воцарилась полная тишина.

   -Не знаю, – процедила сквозь зубы Лиз после некоторого молчания. – Я пока ничего не могу сказать...

   -Не нужно ничего говорить, – участливо сказала Кейт, – по крайней мере, сегодня. Сейчас тебе лучше пойти к себе в комнату и лечь спать. А завтра ты все спокойно обдумаешь, и, кто знает, быть может, примешь доводы Джери и согласишься с его решением.

   -Но почему ты не рассказал нам об этом доме? – спросил Стивен, когда Лиз ушла в сопровождении Кейт и Пэмелы. – Ведь, мы твои лучшие друзья и обязательно помогли бы тебе его приобрести.

   -Я знаю, – ответил Уитни, – но в этот раз я хотел все сделать сам.

   -Ты уже говорил с хозяевами?

   -Да, мы обо всем договорились. Они согласились немного подождать.

   -А когда состоится операция? – поинтересовался Чарли.

   -Пока не известно. Сначала должен появиться кто-то, кому понадобится мой интеллект.

   -...оцененный в пять миллионов долларов, – грустно заметил Стивен. – Не будь я живым свидетелем происходящего, ни за что не поверил бы в то, что когда-нибудь мне придется столкнуться с тем, что уникальный интеллект моего лучшего друга будет выставлен на торги.

   -Прошу тебя, не усугубляй моё положение, – сказал Уитни. – Ты думаешь, мне легко самому осознавать все это? Я тоже мучился сомнениями. Но, пойми, я делаю это не для себя, а для своей семьи, для своих детей!

   -А ты уверен в том, что им это нужно? Реакцию Лиз ты уже видел.

   -Буду надеяться, что когда-нибудь она поймет, что я был прав.

   -Может быть, стоит ещё раз подумать?

   -Я не откажусь от своего решения. Как бы тяжело мне ни было, я не отступлю. Давайте смотреть на эту операцию, как на событие, которое произойдет и быстро забудется.

   -Да, но до того как это произойдет, тебе придется многое пережить. Тебе придется ответить не на один вопрос, – сказал Стивен. – Не думаю, что все отнесутся с пониманием к твоему решению. Если даже мы, твои друзья, были шокированы, и до сих пор пребываем в этом состоянии, что говорить о других. Тебе придется услышать много слов удивления, непонимания и, может быть, даже, осуждения. Ты готов к этому?

   -Я много об этом думал, – тихо сказал Уитни, – и готов ко всему.

Глава 11

   На следующее утро Питер Каннингфокс заехал за своим братом Кевином, и вместе они отправились в казино. Не смотря на выходной день, они выехали довольно рано. После семейного совета, проведённого накануне, у них было много забот и проблем, к решению которых им необходимо было приступить как можно скорее.

   -Джозеф не такой уж глупый парень..., – неожиданно сказал Питер.

   -Ты тоже о нём думаешь? – отозвался Кевин.

   -Он не выходит у меня из головы.

   -И я все время думаю о нем, особенно после вчерашнего совета.

   -В детстве он был таким забавным, добрым...

   -Да уж, и таким смешным, пухлым! В школе его ещё дразнили каким-то смешным прозвищем! Не помнишь, каким?

   -"Бегемотом", – вздохнув, ответил Питер. – Его звали "бегемотом". И я боюсь, что именно за этого "бегемота" мы теперь и расплачиваемся...

   -Почему, мы?

   -Потому что мы тоже виноваты в том, что произошло.

   -Это ещё почему?

   -Потому что никто из нас никогда не пытался улучшить его положение. Ты помнишь хоть один случай, когда бы ты успокоил Джозефа, поговорил бы с ним, спросил бы его, что его беспокоит, или попытался бы ему помочь?

   -Нет, конечно! – усмехнулся Кевин.

   -И я не помню..., – глубоко вздохнув, сказал Питер. – Даже наоборот, помню, как мы убегали от него и закрывали плотнее дверь, чтобы он не мог ее открыть и выйти наружу. А он стоял там, внутри, и плакал...

   -Но за это нам крепко доставалось от родителей. Никогда не забуду, как он, жалуясь матери, сквозь слезы пробурчал, что когда вырастет, соберет всех обиженных детей и построит для них огромный детский городок, чтобы всем им стало весело. А теперь – такое! Вместо строительства детского городка переломал всю мебель в кабинете Гамблера.

   -Я считаю, что в этом нет ничего удивительного.

   -В чем?

   -В том, что он так поступил. В том, что стал таким.

   -Что ты имеешь в виду?

   -Я имею в виду то, что происходящие сейчас события, да, и вся ситуация, в которой мы теперь оказались, является прямым следствием его не очень-то счастливого детства, замкнутости и одиночества.

   Кевин удивленно посмотрел на брата.

   -Проанализируй сам череду событий, – продолжил Питер. – Он все время был один, и в раннем детстве, и когда пошел в школу, так?

   -Так...

   -Никто его не понимал: отец считал, что мать его балует, и махнул на него рукой, мы его сторонились, друзей у него не было. Учёбу он забросил. Ведь в школе он не видел ничего хорошего.

   -Так...

   -Его понимала только мать, но что она могла? Джо, ведь, не девчонка.

   -Все равно, не вижу связи...

   -Мать не могла толком подсказать Джозефу, как вести себя со сверстниками, как защитить себя. Ей и в голову не приходило, что Джозефу тоже необходимо ощущать себя сильным человеком, таким же, как все вокруг. Будь он девчонкой, матери было бы проще дать ему совет.

   -Допустим...

   -Значит, ты согласен с тем, что, как женщине, ей было трудно понять, что ему, будущему мужчине, нужно?

   -Предположим, что так...

   -Значит, если мать, единственный человек, которого он безгранично любил, уважал, которому он доверял, не могла помочь ему советом, так?

   -Допустим.

   -А люди, которые могли бы ему помочь (я, ты, отец), отвернулись от него...

   -Так...

   -Что ему оставалось делать?

   -Что?

   -Самостоятельно решать, как вести себя, что говорить в том, или ином случае. Его поведение стало подчиняться каким-то личным принципам, а зачастую – складывающейся ситуации. Он сам стал решать для себя, каким ему быть.

   -Да уж, значит, был "бегемотом", стал "диким Джо".

   -Не диким, Кевин, не диким, а просто – крайне запущенным, – пояснил Питер. – А, что касается Гамблера, то, согласись, он сам во всем виноват.

   -Конечно, виноват. Ему не надо было думать, что вокруг него собрались одни идиоты.

   -Вот именно. Своим отношением он сам подвёл Джо к такому безрассудному поступку, и, в конце концов, пострадал от этого.

   -Это точно...

   -В остальном же, Джозеф не такой уж и плохой парень. А что касается казино, то овладеть искусством управления ему помешает элементарная нехватка интеллекта!

   -Но, ведь, это самая большая проблема!

   -Именно...

   -Так, что же делать?

   -Не знаю, сам постоянно об этом думаю. И в школу его уже не отправишь. Вот, беда, – вспылил он и резко надавил на тормоза. – Красный свет, и совершенно некстати! Нет ничего хуже, чем застрять здесь, на этом перекрёстке. Потеряем минут десять.

   -Бог мой, Питер! – радостно воскликнул Кевин. – Вот это идея!

   -Что случилось?!

   -Ты только посмотри на это! – ответил Кевин, указывая на огромный рекламный стенд. – " Известный историк, доктор наук, талантливый учёный, Джеральд Уитни продаёт свой интеллект за пять миллионов долларов!"

   -Ну и что?

   -Говоришь, нашему Джо не хватает мозгов? Интеллект профессора Уитни подойдёт?

   -Не говори ерунды, Кевин.

   -Послушай! Это не реклама нового фильма. Речь идёт о серьёзном научном открытии. Этим занимаются известные учёные.

   -У этих учёных, похоже, нет проблем! Подбросить бы им задачку, вроде нашего брата Джо.

   -И они бы дали тебе точный и быстрый ответ, будь уверен!

   -Ты шутишь?

   -Никаких шуток, я и раньше слышал об этом открытии и думаю, что это как раз то, что нам надо. Вот и зелёный свет, можешь ехать!

   -Даже если это действительно серьёзно, – сказал Питер, немного помолчав, – необходимо всё взвесить, обдумать. Хотя в нашем случае любая возможность – выход из положения.

   -Думай, Питер, думай и взвешивай...

Глава 12

   Увидев утром спящих рядом Кейт и Пэмелу, Лиз слегка смутилась и сразу же вспомнила события прошедшего дня. Теперь она уже не испытывала чувства злости на мужа. Её расстраивало лишь то, что Уитни скрыл от неё свои намерения. «Наша долгая совместная жизнь, полная любви и доверия друг другу, – думала она, – давала мне право узнать обо всем первой». Но теперь ничего уже нельзя было исправить. Решение было принято, и, хорошо зная своего мужа, Лиз понимала, что Уитни от него не откажется. Значит, оставалось смириться, хотя, поняв и приняв аргументы мужа, Лиз, все же, не признала, что он был полностью прав. Конечно, это был далеко не первый случай, когда их мнения расходились, но никогда до этого предмет их разногласия не был связан с такими серьезными обстоятельствами, как сейчас. Желание приобрести дом, неудовлетворенность в себе, сомнения в правильности сделанного выбора – все это можно было понять, но, как жена Уитни и как опытный ученый, Лиз серьезно беспокоилась из-за самой операции. Именно это стало для неё сейчас темой номер один. И для обсуждения этой темы она решила отправиться к своему старому университетскому приятелю, Уолтеру Вайсману.

   Стараясь не шуметь и не будить домочадцев и друзей, Лиз поднялась с постели, оделась и спустилась на кухню.

   Позавтракав и написав короткую записку домашним, она позвонила Вайсману и договорилась с ним о встрече. Её радовало, что сегодня был выходной день, и у неё было достаточно времени встретиться с человеком, которого она очень уважала и ценила, и обсудить с ним волновавшие её детали.

   Вайсман был стопроцентным ученым, посвятившим себя науке без остатка. Это сделало его затворником. Он мало появлялся на публике, но тщательно следил за всеми изменениями, происходившими в современной биологии, химии, медицине, психологии. Лиз знала, что именно Вайсман, как никто другой, мог помочь ей во всём разобраться, понять её и дать ценный совет.

   Вайсман жил один за городом и имел огромную лабораторию. Над её созданием и развитием он работал почти двадцать пять лет. Он занимался разносторонними научными исследованиями, а также вёл некоторые секретные разработки для правительства. Но больше всего он любил зоологию. Этой науке он мог отдаваться всецело. И, если по чьей-либо просьбе он занимался медициной, психологией, или химией, то он называл эти исследования "коммерческими". А зоологией Вайсман занимался для себя, так сказать, для души.

   Лиз быстро добралась до его "убежища". Она прекрасно знала внутреннее расположение помещений в лаборатории Вайсмана и, пройдя мимо длинных рядов клеток с различными животными, без труда нашла его в химической лаборатории.

   -Стало быть, сейчас ты занимаешься "коммерческими" исследованиями, – улыбнувшись, сказала она.

   -Почему ты так думаешь?

   -Но, ведь, это легко понять, дорогой Вайсман, – ответила Лиз, размахивая руками, и разгоняя перед собой голубоватую дымку, – если у тебя в руке пробирка и пахнет от тебя химикатами, значит, зоология осталась в стороне!

   -И ты сильно ошибаешься, – переливая жидкость из одной пробирки в другую, ответил Вайсман. – Именно сейчас я и занимаюсь своим любимым делом.

   -А как насчёт остальных исследований?

   -Похоже, в скором времени я займусь ещё и фармацевтикой!

   -Что ж, я всегда знала, что твой талант безграничен...

   -Ну-ка, ну-ка, узнаю это выражение лица! – сказал Вайсман, протирая очки о подол халата. – У тебя опять проблемы!

   -Неужели ты не знаешь, что произошло вчера?

   -Вчера, говоришь? Дай-ка вспомнить.... Кажется, вчера наша футбольная сборная с шумом проиграла матч?

   -Перестань шутить, Уолтер, я не верю, что ты не следил за нашими исследованиями!

   -Что-то связанное с пересадкой мозгов? – буркнул Вайсман и, посмотрев на рассерженное лицо Лиз, криво улыбнулся. – Хорошо, хорошо, сдаюсь! Я был на вашей презентации. Довольна?

   -Но почему ты не подошел к нам?

   -Может быть, правильнее было бы спросить, почему я не подошел к тебе, чтобы ты от злости на своего гениального мужа убила меня, как первого попавшегося под руку? Нет, дорогая Лиз, я не безумец, чтобы идти на явный риск.

   -Верно, вчера я была готова его убить...

   -Ну, кажется, с моим экспериментом всё ясно, – заключил Вайсман, снимая халат и перчатки – Поговорим теперь о твоих делах. Но, думаю, лучше пройти в другое помещение. Здесь, немного попахивает химией, будь она неладна!

   Войдя в кабинет Вайсмана, Лиз вскрикнула от удивления.

   -Узнаешь? – не без гордости в голосе, спросил Вайсман.

   На столе стоял прибор, один в один похожий на тот, что был разработан в лаборатории доктора Джонсона.

   -Я вел параллельные исследования, – спокойно пояснил Вайсман. – Но по твоему лицу я понял, что ты не ожидала этого.

   -Честно говоря, нет.

   -Я и сам не думал, что займусь таки этим делом. А ведь Джонсон с самого начала предлагал мне принять участие в разработке прибора вместе с вами.

   -Почему же ты не согласился?

   -Ты, ведь, хорошо знаешь и меня, и своего шефа. Два человека, так сильно похожие друг на друга в фанатичности и необузданности мысли не могут работать вместе. Я решил, что если буду работать самостоятельно, наука от этого только выиграет.

   -А Джонсон знает об этом?

   -Конечно, знает! Более того, периодически мы обмениваемся результатами наших исследований.