Текст книги "Передовая начиналась в цехе"

Автор книги: Людмила Овчинникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Скорее наверх санитара!

Мы подбежали к цеху. Высота большая. Узкая, отвесная лестница. Конечно, вначале одолел страх. Видим – над заводом немецкие самолеты делают круг, заходят на бомбежку. Как же мы будем добираться до крыши? Но одна мысль, что наверху раненый, он ждет нашей помощи, толкает вперед. Вместе с Наташей Гусевой полезли по лестнице на крышу. Наверху увидели: лежит зенитчик, он тяжело ранен в живот. Мы перевязали его. Теперь надо спускать вниз. Но как? Стали быстро из веревок связывать люльку. Положили раненого, он был без сознания. Стали осторожно опускать бойца вниз. Там ждали наши девушки – бойцы медико-санитарного взвода. Все обошлось благополучно. Раненого мы смогли отнести на переправу…

Героически сражались за спасение человеческих жизней бойцы МПВО всех районов города. Об их самоотверженной работе говорилось в донесениях, направленных в городской комитет обороны. В Краснооктябрьском районе во время воздушных налетов оказывали помощь пострадавшим жителям бойцы медико-санитарного отряда районного штаба МПВО тт. Зуева, Стрельцова, Комарова, Галаева, Г. Фальковская, М. Фальковская. В Дзержинском районе бойцы медико-санитарного взвода действовали под руководством врача-комсомолки Лиходеевой. Рискуя собственными жизнями, они ежедневно оказывали медицинскую помощь жителям, пострадавшим во время бомбардировок и орудийных обстрелов, а также раненым бойцам – защитникам Сталинграда.

Немало примеров стойкости и отваги, проявленных бойцами медико-санитарных подразделений и служб МПВО во время спасения земляков-сталинградцев, сохранили документы того времени, сохранила народная память… Среди тех, кто с походными медицинскими сумками выходил на охваченные огнем улицы, мужественно работал под взрывами и среди пожаров, были начальник медицинской службы МПВО города А. Л. Перельман, командиры взводов и команд А. Г. Лазарев, А. П. Шоркина, А. В. Щелочкова, заведующая Ворошиловским райздравотделом Ф. И. Ямпольская, врачи А. С. Крепкогорский, Е. Т. Сидельникова, профессора мединститута А. Я. Пытель, Т. И. Ерошевский, Г. С. Топровер, председатель Ерманского райкома РОКК Е. П. Дудникова и другие.

В конце августа 1942 года были написаны первые документы о масштабах разрушений в городе, о гибели мирного населения. За три дня – 24, 25 и 26 августа – в одном только Ерманском районе бомбардировками и бушевавшими пожарами были уничтожены завод им. Ильича, макаронная фабрика, пивзавод, Дом обороны, местная пристань, типография «Сталинградской правды», здания госбанка, сберкассы, облисполкома, горисполкома, швейной фабрики им. 8 Марта, физиотерапевтического института, Дома Красной Армии, управления НКВД, почтамта, АТС. В районе было уничтожено девяносто процентов всех зданий…[40]40
  См.: Самсонов А. М. Сталинградская битва, с. 177.


[Закрыть]

В каждую сталинградскую семью ворвалась беда. В каждой семье были убитые и раненые. По неполным данным, в городе от бомбардировок, артиллерийских и минометных обстрелов погибли 42754 человека. Среди гражданского населения было несколько десятков тысяч тяжелораненых[41]41
  См.: Там же, с. 198.


[Закрыть].

Первый рубеж за Мечеткой. Продвинувшись вперед, отвоевав пядь родной земли, ополченцы взялись за обычную солдатскую работу. Надо было окопаться. Бойцы долбили твердую землю. Рыли окопы и траншеи, готовили пулеметные гнезда. Радость первой победы! О ней и поныне говорят бывшие ополченцы как о важнейшем деле, которое довелось сделать в своей жизни.

В том нашем первом бою бойцы краснооктябрьского истребительного батальона отогнали фашистов от Мечетки примерно на километр, ворвались в их окопы. Увидели там брошенные ящики с патронами, рассыпанные гильзы. Здесь были вражеские огневые точки, отсюда фашисты бежали в панике. Бойцы освободили левый берег Мечетки рядом с дубовской дорогой и мостом. Они понимали, что этот рубеж один из ключевых в обороне на северной окраине города, и решили стоять здесь насмерть.

Из-за Мечетки видны дома заводского поселка. Поднявшись над бруствером окопа, тракторозаводцы смотрели на опустевшие улицы, на свои родные дома. Только изредка, осторожно пробираясь от здания к зданию в сторону Волги, двигались женщины с детьми. Они шли к переправам. Никто из ополченцев, вышедших на защиту города, ничего не знал о судьбе своих близких. Бойцы в рабочих спецовках окопались на новом рубеже, чтобы стойко сражаться до подхода войсковых резервов.

– Во время атаки мы ворвались в лесопосадки на левом берегу Мечетки, – говорил Б. Б. Панченко. – Фашистские автоматчики окопались в этих же лесопосадках, где-то неподалеку. В этой обстановке самое первое – надо было узнать: как далеко отошел враг. Нужна была разведка. Мы пошли в разведку втроем, вместе со мной – бойцы Талдыкин и Володин. Мы осторожно пробирались по лесополосе. Каждую секунду из-за кустов могли ударить выстрелы… Вдруг видим – красноармейская пилотка на бруствере окопа. Подобрались ближе. Рядом с окопом – гильзы снарядов, планшеты, клочки обмундирования. Стояли разбитые зенитные орудия. Неподалеку лежали убитые зенитчики. Здесь они приняли свой последний бой. Прощайте, отважные воины!

Вокруг не было слышно близкой стрельбы. Где же проходят вражеские позиции? Мы двигались от дерева к дереву по лесопосадке. И вдруг заметили немецкий пост. Упали в траву, стали наблюдать. Александра Талдыкина я послал вперед…

– Я пополз, – продолжал А. И. Талдыкин, – и тут у нас получилась с немцами настоящая дуэль. Фашисты заметили меня. Я успел выстрелить первым – оба гитлеровца бросились на землю. Началась перестрелка. Фашисты были рядом, буквально в нескольких метрах. Пробили мне каску. Звон в голове. Отполз в кусты. Снял каску. «Так и убить могут», – подумал я. И злость какая-то во мне появилась. Затрещали кусты. Немцы шевелились где-то неподалеку. Я приготовил автомат к бою. Тут ко мне подполз комсомолец Володин. Не успел он поднять карабин, как раздалась автоматная очередь. Володин упал на землю. Убили нашего товарища. Слышу, на ломаном русском языке гитлеровцы кричат мне: «Иди сюда!» Я ответил огнем автомата. Ко мне подполз Панченко. Надо было действовать быстро. Маскируясь за кустами, я продвинулся вперед и бросил гранату. Раздался крик, и все стихло. Через несколько мгновений вместе с Панченко подбежали к месту, откуда стреляли гитлеровцы. Увидели двух фашистов. Забрали у них оружие и документы…

– Из первой разведки нам удалось принести автоматы, документы и фашистские солдатские медальоны, – добавил Б. Б. Панченко. – Это были наши первые трофеи, взятые у гитлеровцев на сталинградской земле. Один из этих металлических медальонов я взял с собой как свидетельство боевых действий бойцов истребительного батальона, сражавшихся за Мечеткой…

Начались боевые будни ополченцев, полные безмерных ратных испытаний. Укрепившиеся в лесопосадках гитлеровцы обстреливали наши траншеи из минометов. Заметив малейшее движение на позициях бойцов истребительных батальонов, фашисты открывали ураганный пулеметный огонь. По ночам все пространство заливалось светом медленно падающих ракет. И снова бушевал огненный свинцовый шквал.

Стойко держались бойцы истребительного батальона на переднем крае. Как начальник штаба батальона, я отправил первые донесения в Тракторозаводский райком партии о результатах боев. Вскоре к нам на позиции пришло подкрепление: прибыло 18 рабочих-добровольцев во главе с политруком Салуткиным. Они принесли хлеб, воду, боеприпасы. Впервые за двое суток разрешили уснуть половине личного состава. Остальные бойцы наблюдали за противником…

Огневой заслон на севере Сталинграда держали также бойцы-ополченцы Краснооктябрьского, Баррикадного, Ворошиловского, Дзержинского районов города.

Сколько новых вопросов встало перед райкомами партии, руководителями предприятий Сталинграда. Начались фронтовые будни, и надо было в боевых условиях доставлять ополченцам на передовую боеприпасы, питание, обмундирование. Отправив в бои отряды добровольцев, нужно было в считанные часы создать настоящий фронтовой тыл со всеми его подразделениями и службами. И. Я. Мельников рассказывал:

– У нас не было ни полевых кухонь, ни военного снаряжения. Как в условиях фронта накормить, одеть бойцов истребительного батальона и ополчения? Это были нелегкие проблемы. Скажем, фабрика-кухня, как и другие предприятия района, оказалась во фронтовой полосе. Рядом с подвигом рабочих-бойцов встал подвиг пекарей, поваров, швейников, которые работали под обстрелом врага. На заводской фабрике-кухне стали выпекать хлеб для ополченцев, отсюда доставляли его прямо на передовую под огнем.

Ночи стали прохладными, а большинство бойцов ушли в бой в рабочих спецовках. Из района отправили в окопы теплые стеганые фуфайки и брюки. Выдали ополченцам даже спортивную форму заводской футбольной команды. Помню, как необычно выглядел, например, один из наших связных – он шел к передовой линии фронта в полосатых гетрах и футбольных бутсах…

Заняв рубежи обороны, направили связных на свой родной завод бойцы истребительного батальона Краснооктябрьского района.

– Когда уходили в бой, то взяли только винтовки и патроны, – говорил С. А. Борисов. – Никто из бойцов-добровольцев даже вещевого мешка с собой не захватил. Когда батальон после атаки окопался за Мечеткой и надо было налаживать свой военный быт, меня, как старшину батальона, послали на «Красный Октябрь» за всем необходимым. Добрался до завода, рассказал о том, как воюет батальон. В первые же дни мы понесли тяжелые потери. Рассказал я и о том, в чем была нужда. Получил на заводе для бойцов теплое обмундирование, котелки, ложки. Ночью все это с «Красного Октября» доставили прямо в траншеи…

Время на войне идет по особому счету. Всего за несколько дней бойцы в рабочих спецовках успели узнать трудную солдатскую работу, и грозный час атаки, и полные тревоги и напряжения окопные будни в обороне, в считанных метрах от притаившегося врага.

Час за часом, день за днем город приобретал облик города-воина.

– Как действовал наш рабочий отряд? – вспоминал А. М. Нижегородов. – Каждый день, как на смену, ополченцы уходили из цеха на передовую, сменяли на боевом посту своих товарищей. Траншеи, которые мы занимали, проходили за стеной завода. Боевой дозор наши бойцы несли по очереди. Утром и вечером за очередной группой рабочих приходили с командного пункта тракторного завода. Разводящим у нас был сталевар Василий Криулин. Рабочие находились на передовой по 8—12 часов. А потом они возвращались в цех, их сменяла другая группа. Словом, передавали друг другу пулеметные точки, как раньше передавали станки и другое оборудование. Даже термины оставались в боевой обстановке привычные. Мы, например, говорили: рабочий наряд выступил на передовую. Выходили на передовую только добровольцы. Оружие и боеприпасы хранились в цехе…

26 августа директор СТЗ К. А. Задорожный и парторг ЦК ВКП(б) на заводе А. М. Шапошников утвердили Положение о вооруженном отряде рабочих, который состоял из танковой и пулеметной рот, противотанковой батареи, взвода истребителей танков и т. д. На вооружение отряда передавались десять танков, ручные пулеметы, автоматы, винтовки. Командиром вооруженного отряда рабочих был назначен М. П. Поддубный. Из рабочих и служащих Тракторозаводского района были организованы рабочие отряды (52 команды), в которые вошли 3000 человек[42]42
  См.: В дни великого сражения, с. 138.


[Закрыть].

В городе к началу обороны оставалось 400 тысяч жителей[43]43
  См.: Водолагин М. А. Очерки истории Волгограда, с. 323.


[Закрыть]. Путь к спасению был один– переправа через Волгу. По объятым огнем улицам люди двинулись к Волге. Несли на носилках больных и раненых. Катили впереди себя ручные тележки с домашним скарбом. Шли на костылях по разбитым дорогам, ползли между воронками. Были измучены голодом и лишениями.

В городе, ставшем фронтом, на каждом шагу подстерегала опасность. Такова была реальность войны, перед которой оказались тысячи мирных жителей. В каждом бомбоубежище города говорили тогда со страхом и надеждой об этом: как добраться до переправы. Широкая Волга стала огненной чертой, за которой начиналась дорога в тыл страны.

– Бойцы МПВО ходили по щелям и подвалам, – говорила К. С. Богданова, – сообщали людям, где расположены переправы. К некоторым приходилось заходить по нескольку раз: так это было страшно – выйти на горящие улицы. И все-таки люди шли…

Никогда не померкнет в народной памяти мужество людей, уходивших от врага с детьми на руках и котомками за плечами… В масштабах войны их непреклонная решимость перенести любые муки и жертвы, чтобы уйти в глубь родной земли, была столь естественной, что многие очеркисты обошли эти события вниманием. Между тем речь идет о великом выражении народного духа. Снова и снова, спустя годы, мы видим зрением памяти эти суровые дни. Ежесекундно рискуя жизнью, сталинградцы группами и в одиночку пробирались к Волге между руинами. Что вело их этими опасными тропами под пулеметными обстрелами среди дымящихся развалин? Единая надежда – уйти от вражеского полона. Нелегко было людям оставлять родные. места, не зная, когда и куда приведут их дороги войны. Немногое они брали с собой. Только то, что каждый мог унести в руках и за плечами.

Об этом вспоминала Елизавета Николаевна Крехова, инженер-конструктор тракторного завода, муж которой Павел Федорович Крехов, кадровый специалист этого завода, в первый день боев ушел добровольцем в ополчение:

– Собираясь на переправу, я потеплее оде та маленького сына, который только учился ходить, взяла с собой пять килограммов пшеницы и мясорубку, чтобы можно было готовить еду в дороге. Вот все, что я смогла унести. Надежда была только на свои руки и спину. Видим – идет трактор с прицепом. Я выбежала на дорогу, показываю трактористу на ребенка, жестами объясняю: мне надо добраться до Волги. Он все понял, остановил трактор, помог мне забраться с ребенком в прицеп. В кабине сидела еще одна женщина с ребенком. Поднялась в прицеп и вдруг вижу – лежат снаряды. Я села на уложенные рядами снаряды, и мы поехали. Самое страшное – застала нас в пути бомбежка. Трактор остановился, мы спрятались неподалеку в кювет. Я закрыла собой ребенка. Страшное ощущение: думаешь о том, что достаточно одному осколку ударить в прицеп, и все взлетит на воздух. Отползти от трактора подальше в этой обстановке не успели. Мы вышли, сами уже не веря в то, что гроза на какое-то время миновала. Я снова забралась в прицеп трактора, и мы поехали дальше…

Каждый из обыкновенных жителей города, кто отважился на эту опасную дорогу, кто ступал на пробитую осколками палубу речного трамвайчика-парохода, чтобы плыть через кипящую от взрывов Волгу, выражал тем самым свою непреклонную волю к будущей великой победе. Уходили от немецкой неволи, чтобы в тылу ковать оружие. Сталинградцы покидали город так, как отступают солдаты. Уходили под взрывами бомб, чтобы занять новый рубеж в обороне. Стихия пожаров и разрушений не подавила волю к сопротивлению врагу.

На предприятиях, в строительных трестах, институтах, учреждениях создавались боевые-штабы, которые помогали эвакуировать население города. Вывозить на левый берег Волги ценное оборудование, машины, станки, материалы. Один из таких штабов эвакуации в первые дни обороны был создан в крупной строительной организации – особой строительно-монтажной части. Здесь трудились кадровые специалисты-каменщики, штукатуры, плотники, многие из которых участвовали в строительстве Сталинградского тракторного завода. Их знания w опыт нужны были теперь на стройках Урала и Сибири, где военными темпами возводились новые заводы. Бывший главный механик и секретарь партийного комитета этой части Алексей Казимирович Вариводский вспоминал:

– В первые же дни бомбардировки города мы создали штаб эвакуации. Надо было вывезти строителей и их семьи. Вывезти оборудование и строительные материалы. У нас были свой катер и баржа. Пункт переправы создали около станции Банная. Как собрать людей в условиях осажденного города, когда фашистские самолеты разрушают улицу за улицей? Наш штаб направил коммунистов и комсомольцев. Они под бомбежками пошли по домам и подвалам. Всем сообщали – пункт сбора в автобазе, около стадиона на тракторном. Были в городе и другие места сбора, поскольку строители жили в разных районах. Люди приходили днем и ночью. Несли детей на руках, за плечами – котомки с продуктами и немногими вещами. Все, что сталинградцы нажили трудом за долгие годы, оставалось добычей огня. Часть наших строителей и жителей Тракторозаводского района собрались на кирпичном заводе. Здесь они в огромных печах, предназначенных для обжига кирпича, пережидали обстрелы. На машинах перевозили людей к Волге. Мы, члены штаба эвакуации, дежурили на переправе постоянно. Принимали строителей и их семьи, других жителей города, вместе дожидались ночи в воронках и земляных норах. А с наступлением темноты катер и баржа отправлялись в опасный рейс через Волгу…

Пункты переправы были созданы в каждом районе Сталинграда. Городской комитет обороны направил на эти переправы, на спасение населения ответственных партийных и советских работников. Среди них были А. М. Поляков, М. А. Водолагин, Ф. В. Ляпин, Е. С. Круцко и другие. На проведение чрезвычайных мер по эвакуации населения был мобилизован партийный и комсомольский актив Сталинграда.

Группы и штабы, действовавшие на заводах и стройках, в институтах и учреждениях, стали центрами организованной эвакуации населения. Среди разрушений и огня нелегко было разыскать людей, доставить их к Волге. Гитлеровцы охотились за каждым катером, баржей, даже отдельными лодками, расстреливали людей на берегу. К. С. Богданова рассказывала:

– Весь берег был усеян людьми. Очень много было детей. Люди лопатками и руками рыли в земле норы, чтобы укрыться от пуль и осколков. Как только начиналось утро, над Волгой появлялись немецкие самолеты. На бреющем полете они летали над переправой, бомбили, открывали огонь из пулеметов. Сверху летчикам хорошо было видно, что на берегу ждут переправы мирные жители. Сколько раз мы это видели – вражеские летчики действовали как профессиональные убийцы. Они открывали огонь из пулеметов по безоружным женщинам, детям. Выбирали цели так, чтобы убить людей побольше. Бросали бомбу в толпу, когда начиналась посадка на катер, обстреливали палубы пароходов, бомбили острова, на которых скопились сотни раненых. Люди переправлялись не только на катерах и баржах. Плыли на переполненных лодках, даже на бревнах, бочках, досках, связанных проволокой. И по каждой плывущей точке фашисты открывали с воздуха огонь. Это была настоящая охота на людей.

Нет слов, чтобы описать мужество речников, которые водили суда по Волге под бомбежками. Фашистские самолеты кружили над переправой. Каждый рейс был трудным и опасным… Речники вели настоящий поединок с врагом, который атаковал их с воздуха. Надо было видеть, как крутыми зигзагами, поворачивая то вправо, то влево, пароходы и катера с баржами шли от берега к берегу…

Даже бывалые воины вспоминали о переправе через Волгу, в дни осады города как об одном из самых тяжелых эпизодов, которые им пришлось пережить на войне. Речники днем и ночью плавали по огненной реке, совершали по нескольку рейсов в сутки. Волга тоже стала фронтовой полосой. Несмотря на обстрелы, врагу не удалось ни на один день остановить движения судов. С правого берега речники перевозили жителей, раненых бойцов, ценное оборудование, с левого – доставляли в город войсковые резервы, орудия, снаряды. Фронтовую навигацию обслуживали 53 самоходных и 108 несамоходных судов Сталинградского речного пароходства[44]44
  См.: Волгари в боях за Сталинград. Сталинград, Сталинградское кн. изд-во, 1961, с. 34.


[Закрыть]. Это были обычные речные пароходы, баркасы, катера, многие из которых десятилетиями плавали по Волге. Они не были предназначены для военных перевозок, тем боле для плавания под огнем. Наступило время военной страды, и эти небольшие суда обрели славу, которая могла бы стать вровень с заслугами боевых кораблей. Не было ни одной судовой команды, которая бы не отличалась на переправах. Каждодневный труд речников на огненной реке становился подвигом.

Старый волжский пароход «Ласточка». К началу Сталинградской битвы этому небольшому судну было уже 74 года. Несколько поколений волгарей плавали на нем от Астрахани до Нижнего Новгорода. Жители приволжских городов знали его от мала до велика, его неторопливый мерный ход. Когда загремела над Сталинградом военная гроза, пароход «Ласточка» отважно и неутомимо послужил людям. С первых же дней осады на «Ласточке» переправлялось из Сталинграда гражданское население. В один из дней, совершив под бомбовыми ударами 18 рейсов, этот небольшой пароход вывез из горящего города 982 воспитанников детдомов. Мужественно действовал механик судна В. Л. Григорьев, помощником механика работал его сын Николай, кочегаром – дочь Мария. Команда парохода тушила пожары на палубе, латала пробоины. «Ласточка» перевозила в город бойцов, боеприпасы, вооружение. Во время одного из обстрелов оторвало колесо у парохода, контузило членов экипажа. Наскоро был сделан ремонт, судно снова вышло в опасные рейды.

Вражеские самолеты охотились за каждым судном. Завидев пароход или баржу, фашистские летчики, снижаясь, на бреющем полете расстреливали их. Только высокое мастерство и мужество выручали сталинградских речников в этом беспримерном поединке.

В мирное время в составе команды баркаса «Лена» работало 16 человек. Когда началась война, многие ушли на фронт. В дни осады Сталинграда в экипаже оставалось всего пять человек. Из членов машинной команды был один только механик Н. П. Беспутчиков. Баркас обслуживал одну из сталинградских переправ. Помощник капитана Н. И. Зверев водил судно и днем, когда взрывы трясли и кренили палубу, и ночью, когда медленно падающие ракеты, вспышки пороховых молний и трассирующие пули расчерчивали темное небо. За пять суток отважные речники баркаса «Лена» под вражеским огнем совершили 60 героических рейсов по Волге, переправив сотни людей и многие тонны фронтовых грузов.

По огненной Волге сновал пароход «Гаситель». Для тех лет это было мощное пожарное судно, насосы которого подавали до четырех тысяч кубометров воды в час. За свою историю пароход погасил сотни пожаров на Волге. Когда враг подступил к Сталинграду, начались фронтовые будни «Гасителя».

«Гаситель» спасал гражданское население. На пожарный пароход, не приспособленный для таких перевозок, садились по 250 и более человек, стремившихся спастись от врага. Перегруженный пароход, лавируя между фонтанами, взметенными взрывами, переправлял людей к левому берегу.

Мужество старого капитана П. В. Воробьева сплачивало всю команду. Его легендарную биографию знали многие сталинградские речники. П. В. Воробьев в 1905 году служил в Севастополе на военном корабле. Он помнил революционные выступления матросов, был на митингах, на которых выступал лейтенант Шмидт. Знал матросов непокоренного броненосца «Потемкин», на его глазах этот корабль уходил в открытое море. В дни гражданской войны П. В. Воробьев пошел добровольцем служить на Красный Флот. Стал капитаном ледокола «Каспий», защищал Красный Царицын. В двадцатые годы П. В. Воробьев принял пароход «Гаситель». Во время поездки по Волге этот пароход посетил А. М. Горький. Он с восхищением отзывался о мастерстве речников.

Отважно водил П. В. Воробьев пожарное судно по бушующей под обстрелами Волге. Капитан стоял на мостике, когда вокруг падали бомбы, огромные волны, взметенные взрывами, окатывали палубу. На пароходе «Гаситель», как солдаты на боевом посту, погибали речники. 23 августа гитлеровский самолет напал на пожарный пароход. Осколками бомбы были убиты механик Ерохин, кочегар Соколов. Пять человек ранены. В корпусе «Гасителя» впоследствии насчитали 80 подводных и надводных пробоин. Не уходя в затон, на плаву речники заделывали пробоины. «Гаситель» снова ушел по боевому приказу к осажденному городу.

Подвиг сталинградских речников являлся выдающимся даже в масштабах Великой Отечественной войны. Вместе с моряками Волжской военной флотилии они переправили через Волгу 300 тысяч человек[45]45
  См.: Водолагин M. А. Очерки истории Волгограда, с. 324.


[Закрыть]. Каждый из тех сталинградцев, кто, переплыв огненную реку на палубах катеров, пароходов и барж, уходил дорогами эвакуации в тыл страны, мужеству моряков и водников обязан своей жизнью.

Дети и война. Эти слова противоположны по смыслу, они так же не схожи между собой, как свет и мрак. Так же невозможны рядом, как утро нарождающейся жизни и черный цвет смерти.

Дети и война. С этих слов начиналась трагедия, которую пережили тысячи маленьких граждан города. Во время бомбардировок немало сталинградских мальчишек и девчонок остались без крова и без родных. Страдания детей в осажденном городе – они самые горькие. Сиротская боль детей – она самая тяжкая. На их глазах горели родные улицы, рассыпались в прах стены дома, казавшегося таким теплым и защищенным, они видели кровь и смерть своих матерей. Сколько раз это случалось на улицах Сталинграда! Застигнутые обстрелом матери падали на землю, закрывая собой самое дорогое – ребенка. Матери отдавали детям последние крошки хлеба и последний глоток воды. Спасали малышей ценой своих жизней.

С первых дней обороны Сталинграда перед комсомольцами была поставлена задача собрать в городе осиротевших детей и вывезти их за Волгу.

Эту трудную и благородную работу начал областной комитет комсомола. Работники обкома под бомбежкой добирались в районы города, собирали работников райкомов, комсомольцев, ставили перед ними боевую задачу.

Ворошиловский район подвергся массированному воздушному налету в первые дни обороны. Здесь в подвалах, среди руин, оказалось немало детей, родители которых погибли в огне войны. Работники Ворошиловского райкома комсомола вышли на улицы, чтобы спасти беспомощных ребятишек.

А. П. Модина, секретарь Ворошиловского райкома комсомола, оборудовала тогда детскую комнату в подвале одного из разрушенных зданий. «Отважная Шура» – так называли ее друзья. Десятки мальчишек и девчонок спасла она из разрушенных зданий и вывезла за Волгу. Вместе со своими товарищами она разыскивала осиротевших детей на пепелищах домов, приносила их из подвалов и бомбоубежищ. Александра Павловна говорила:

– К нам приехал первый секретарь обкома комсомола Виктор Левкин. Собрав работников райкома комсомола, рассказал о задаче, которую поставил перед комсомолом городской комитет обороны. В городе находилось много детей, потерявших родителей. Надо было разыскать их и эвакуировать на левый берег Волги. Говорили мы тогда об одном: готовы выполнить это важное поручение, себя не пожалеем – спасем детей, оставшихся без родителей.

Мы решили найти помещение, чтобы открыть в нем детскую комнату. Надо было куда-то приводить детей, кормить и купать их. Отправились на поиски. По дороге несколько раз прятались в кювет, пережидали бомбардировку. Гитлеровцы планомерно разрушали с воздуха квартал за кварталом, самолеты охотились даже за отдельными группами людей, появившимися на дороге. На одной из улиц встретили двух девушек, которые тоже пробирались среди руин. «Вы комсомолки?» – спросили мы их. Услышав утвердительный ответ, рассказали о задании, которое поручено комсомолу города. «Согласны работать вместе?» Девушки с радостью присоединились к нам. Так у нас появились помощники. Вместе нашли помещение для детской комнаты – подвал под Домом грузчика. Неподалеку находился детский сад, который был разрушен во время налета. Среди обрушившихся стен нашли несколько детских железных кроваток, постели, посуду и даже игрушки. К нашей группе присоединился комсомолец Миша Медников.

Мы решили разделить между собой улицы района, чтобы обойти каждый участок. Обходили дом за домом, заглядывая во все бомбоубежища и уголки, спускались в подвалы и погреба, прислушивались к шорохам и звукам, расспрашивали встретившихся на пути жителей. Надо было найти ребят, которые прятались от взрывов. Ведь были среди них и такие маленькие, которые даже не могли позвать на помощь, не понимали, что происходит вокруг. Собирали детей контуженных, обессиленных от голода… В одном из подвалов я увидела умершую от ранения женщину и двух малышей. Один ползал, другой стоял на ножках. С трудом оторвала их от матери. Одного взяла на руки, другой держался за мою юбку. По дороге нас застигла бомбежка. Спрятала детей в кювет, они доверчиво прижались ко мне, маленькие, беспомощные… Спасали ребят из разбитого госпиталя. Здесь лечились дети, привезенные из Ленинграда. Раненые и больные, они пережили снова ужас бомбардировки. Многие не могли передвигаться. Мы уносили их на переправу, завернув в больничные одеяла.

В нашей детской комнате собралось уже около тридцати ребят. Добрым словом хочется вспомнить женщину, пришедшую к нам на помощь из соседнего подвала. Она увидела, что комсомольцы приводят и приносят осиротевших детей. И дрогнуло материнское доброе сердце. Она оборудовала в подвале небольшую кухню, пекла детям лепешки, варила кашу.

Нам сообщили, чтобы мы были наготове. Первая группа детей, собранных комсомольцами, будет отправлена за Волгу. Сборный пункт для всех районов находился в подвале драматического театра. Миша Медников сопровождал наших ребят. Когда добрались до переправы, детям пришлось пережить еще одно злодеяние фашистов. Гитлеровские стервятники расстреливали с самолетов жителей, собравшихся на берегу. Люди бежали в траншеи, прятались в водопроводные люки. Комсомольцы и воины-курсанты закрывали малышей своими телами.

В детскую комнату, расположенную в подвале, мы приводили еще многих детей. Кормили, обогревали, купали их здесь. И одну группу за другой отправляли за Волгу. На переправе также дежурили комсомольцы.

Два месяца спустя по заданию обкома комсомола я поехала в детские дома, располагавшиеся в Сталинградской области. Там встретила и наших ребят, которых разыскали, спасли комсомольцы нашего и других районов города. Теперь они были в безопасности, жили в тепле и под доброй опекой. Только в детских рисунках и воспоминаниях оживали страшные картины войны…

Подвиг спасения детей вошел в историю комсомола города. Комсомольцы спасали будущих граждан, тех, кому предстояло возводить новые кварталы и заводы, жить, учиться, работать в возрожденном городе.

В грохоте взрывов в осажденном Сталинграде случилось тогда событие, которое всем, кто о нем узнавал, казалось символическим. Об этом памятном событии вот что рассказывала К. Д. Камнева:

– Однажды девушкам – бойцам МПВО – пришлось принимать роды. Это было в одном из домов, а вернее, бомбоубежищ в центре города. Пробираясь между обломками, мы услышали сдавленный стон. Никого поблизости не было. Стали искать среди руин – увидели вход в небольшую щель. Там, привалившись к земляной стенке, в беспамятстве лежала женщина. У нее начались родовые схватки. Мы растерялись поначалу. Но, как могли, стали ухаживать за роженицей. Развели костер рядом с бомбоубежищем. Вскипятили воду в ведре. В это время снова начался воздушный налет. Мы держали простыни над роженицей, чтобы комья земли не сыпались на нее с земляного наката щели. Появилась на свет девочка. Мать была очень ослабевшей. Ухаживали мы за ней несколько дней в этой же щели. Боялись трогать ее с места. Когда женщина немного поправилась, помогли ей вместе с ребенком добраться до переправы. По пути она сказала нам, что назовет свою дочку Викторией. Виктория – значит победа…