Текст книги "Продлёнка"

Автор книги: Людмила Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Отчего плачет учительница

Всё было замечательно, потому что зоопарк – это зоопарк.

Армену показалось, что это самый счастливый день в его жизни. Правда, Армену часто так казалось – самые счастливые дни бывали у него часто.

Слон кивал ему приветливо, а тигр скалил жёлтые клыки в радостной улыбке. Мартышки прыгали вниз-вверх, играли зелёным мячиком – Армен хохотал над их серьёзными мордочками, а рядом хохотал его лучший друг Игорь Иванов. И от этого было совсем уж хорошо и весело. Игорь всё время оказывался рядом, в любую секунду можно было толкнуть его локтем – смотри, мол, Игорь, что делается! С ума можно сойти. Игорь и так, конечно же, смотрел во все глаза, за этим он и в зоопарк пришёл. Но ткнуть в бок почему-то иногда очень нужно. От этого чувствуешь, что радуешься не только ты, а и другой тоже. И он, Игорь, твой друг, тоже любит уютного белого медведя и даже недобрую собаку динго, потому что она дикая и в этом не виновата.

Лучше всех были, конечно, обезьяны, Игорь так и сказал:

– Обезьяны всех лучше.

Армен кивнул и снова стал смеяться.

Ловкие, цепкие, они летали по клетке, а один обезьяныш, совсем маленький, уставился на Армена и глядел, не отводя глубоко посаженных глаз. Армен даже смутился немного от этого умного и пристального взгляда. Какой вопрос в нём? Армен показал обезьянке язык, чтобы она не слишком много о себе воображала. Тогда она тоже высунула розовый язык, да ещё погрозила Армену тёмным кулачком. Стало так смешно, что Армен чуть не упал. Рядом смеялся Игорь Иванов, с другой стороны от Армена повизгивала Мальвина. Вся продлёнка толпилась у клетки, всем было хорошо видно. И Мария Юрьевна была с ними, весёлая, совершенно не усталая.

Как хорошо, что Мария Юрьевна привела их сюда – она всегда умеет догадаться, куда им хочется.

Армен очень любит зоопарк, давно, лет с пяти. Но он не знал, что в зоопарке так весело. Раньше он ходил сюда с мамой, мама покупала мороженое без отказа, газировку – сколько хочешь и «фанту» тоже. «Фанта» – волшебный напиток, похожий сразу и на апельсиновый сок, и на газировку. «Фанта» пенилась и пузырилась в бумажном стаканчике, колола язык иголочками. В детстве Армен называл «фанту» колючей водичкой. Но это – в детстве. А теперь ему десять лет, теперь для него не в мороженом счастье. И не в колючей водичке, в конце концов. И даже не в слонах и тиграх, хотя они вон какие. Главное, самое-самое главное – не в этом. А в том, что на этих дорожках, под этими старыми деревьями, перед этими львами и леопардами он, Армен, вместе со всеми со своими ребятами, они пришли сюда все вместе, это было самое замечательное. Быть в зоопарке с мамой – одно, а с Игорем Ивановым – совсем другое. Потому что Игорь – лучший друг.

Армену сегодня кажется, что у льва грива стала гуще, что обезьянки скачут веселее, а птица-секретарь как-то особенно уморительно ходит подпрыгивающей своей походочкой.

Вчера Игорь Иванов сказал в классе:

– Моя мама может достать любые билеты, хоть на всю продлёнку: в новый цирк – пожалуйста, в детский театр или в уголок Дурова. Моя мама – человек с возможностями.

Игорь сказал это как-то важно, девчонки засмеялись. Армен подумал, что они, девчонки, не соображают, Армен им так и объяснил:

– Глупо смеяться. Если бы моя мама могла доставать всякие билеты, я бы очень гордился. И любой человек бы гордился.

Но Мария Юрьевна повела их не в цирк, не в театр, а в зоопарк. Она сказала, что лучше побыть на свежем воздухе и посмотреть зверей.

– Я так люблю зоопарк, – сказала Мария Юрьевна, – он как воспоминания детства. И утки на пруду, и хищники в неволе, и самый любимый мой зверь – верблюд.

– Верблюд? А почему он – самый любимый? – спросил Денис.

Это они уже ехали в метро, и все пассажиры обращали внимание на них, потому что даже если каждый скажет по одному только слову – получается шум. У всех на продлёнке голоса звонкие, а в метро гулко…

– Я люблю выносливость и неприхотливость, – ответила Мария Юрьевна. – Не только у верблюда – вообще. И чувство собственного достоинства.

Армену очень нравится, что Мария Юрьевна разговаривает с ними как со взрослыми. Пусть не всегда всё понятно, зато уважительно.

Даже мороженое, которое они успели съесть в зоопарке, было необыкновенным, и вафельный стаканчик не размяк, а хрустел и рассыпался во рту. Армен даже подумал, что необязательно это – продавать мороженое в зоопарке. Всё было и так хорошо, и весело, и дружно. Можно было обойтись и без мороженого. Но они не обошлись – такой уж это был день, щедрый, богатый, праздничный. Как будто хотел сказать ему, Армену, смуглому мальчику с чёрными глазами: «На, бери всё – и веселье, и друзей, и лохматых шакалов, и пыльных медведей, и рыжего льва, и лукавого слонёнка. И ещё на закуску пломбир в вафельном стаканчике. Ты всё равно запомнишь этот день, этот зоопарк – так уж запоминай сразу всё. И Армен понимал, чувствовал. Ему казалось, что его друг Игорь Иванов тоже понимает всё так же.

Игорь ел мороженое, у него остались белые усы над верхней губой. Он слизнул усы и сказал:

– У зебры полоски и у тигра полоски. Сговорились, что ли?

А яркие зебры встряхивали жёсткими гривками, в круглых глазах отражались облака.

Леопард сидел, подвернув под себя хвост, совсем по-кошачьи. Зубы у него как кинжалы. Улыбка? Угроза? Конечно, улыбка, решил Армен.

Тут в клетку вошла девушка в чёрном халате и с ведром, достала из ведра мясо и положила перед леопардом. Он схватил кусок, отвернулся от всех, занялся едой.

– Вы не боитесь? – спросила у девушки Мария Юрьевна. – Неужели совсем не боитесь?

– Что вы! Он же меня знает.

Девушка кивнула, заперла клетку на тяжёлый засов и пошла по дорожке к следующей клетке. Мария Юрьевна смотрела ей вслед, потом сказала:

– И никакой страховки. Вы хоть понимаете?

– Понимаем! – закричали все так громко, что леопард вздрогнул.

Девушка с ведром показалась Армену очень красивой. И хотя она была в рабочем чёрном халате, Армен почему-то вспомнил, как в прошлом году ходил с мамой в цирк и там была воздушная гимнастка в розовой юбочке и маленькой серебряной майке. Она быстро-быстро взбиралась по канату и вдруг полетела под самым куполом. Армен и сейчас помнит, как он почувствовал холодок, будто сам летел там. Гимнастка поймала на лету тонкими руками трапецию и стала весело качаться, сидя на трапеции, как девчонка на качелях, даже ногами болтала беззаботно, как будто дразнила всех, кто сидел внизу. А в следующий миг весь огромный цирк ахнул. Потому что воздушная гимнастка в своей трогательной розовой юбочке вдруг ринулась с сумасшедшей высоты прямо вниз. Как будто нырнула «ласточкой», но внизу была не вода, нет! Твёрдая арена была внизу. Музыка перестала играть. В полной тишине летела она – минуты? Секунды? Армен не знал, он зажмурился. А когда открыл глаза, увидел, что задержала гимнастку тонкая верёвка, прикреплённая к поясу. Почти невидимая верёвочка. «Лонжа называется», – шепнула мама. Красиво, конечно, – лонжа. А если вдруг оборвётся? Ну, не должна, крепкая, наверное. А – вдруг?..

В зоопарке вспомнился цирк, так бывает: одна радость напоминает о других радостях, которые были раньше.

Игорь Иванов тормошит Армена:

– Ты чего это задумался? Ты что, сюда задумываться, что ли, пришёл? Смотри, какие орлы. Нет, ты смотри! Огромные сидят, а крылья у них подрезаны, я точно знаю. А то бы улетели, и привет.

Орлы смотрели полуприкрытыми мудрыми глазами.

– Спят, – сказала Катя Звездочётова. – А про крылья – враньё. Их здесь кормят, вот они и не улетают. А там, на воле, в горах каких-нибудь, их могут застрелить – и останутся только в Красной книге.

Не стал Игорь спорить с Катей Звездочётовой. С ней почти никто никогда не спорит. Катя очень уверенная, у неё сильный характер – она самая главная из всех ребят на продлёнке.

Игорь потащил Армена к птицам фламинго. Вот это да! Они были нежные, розовые перья, тонкие изогнутые шеи. И всё это отражалось в маленьком бассейне.

– Красиво-то как, – сказала рядом Женя Соловьёва.

– Как балет, – добавил незнакомый мужчина с фотоаппаратом. Он стал фотографировать розовых птиц фламинго, а они не двигались, застыли, будто понимали, что их снимают.

И опять Армен вспомнил гимнастку в розовой юбочке. Она была похожа на птицу фламинго.

– Игорь, ты знаешь, что такое лонжа? – спросил Армен.

– Знаю. Верёвка в цирке, – ответил Игорь, – чтобы не упасть сверху. Ну и что?

– Ничего. – Армен смотрел на розовых птиц. Кому-то они напоминают балет. А ему – воздушную гимнастку. Она потом прыгала по арене, посылала воздушные поцелуи, улыбалась. Одним движением она отцепила от себя лонжу, и серебристую верёвочку утянули вверх, под купол цирка – всё опасное кончилось. А девушка с ведром кормит тигров и львов, пантер и пуму. Входит в клетки, и никакой страховки…

– Пора домой, пора, пора, – звала их Мария Юрьевна.

Но продлёнка собиралась медленно. Катя Звездочётова, а за ней Сима заныли:

– Ну ещё немножечко, Марь Юрьна!

И мальчишки тоже просили:

– Ещё полчасика.

Армену так не хотелось уходить. Постоять бы ещё около слона – совсем мало постояли, а там только что вышел из дома слонёнок величиной с рояль. Он сыплет пыль себе на спину, хрюкает от удовольствия. И тигр стал метаться по клетке – туда-сюда, туда-сюда.

А птицы фламинго замерли и любуются своим отражением в спокойной воде.

Кто решает, когда должен кончиться праздник? Всегда решают взрослые. И даже лучшие из них, например Мария Юрьевна, решают неправильно – слишком короткий получился праздник.

– Быстрее, быстрее собирайтесь, дети, – Мария Юрьевна смотрела на часы. – Уже поздно.

Армен побрёл к выходу. Там стоял Игорь Иванов. Ехали троллейбусы, шли прохожие. Была обычная суббота.

Армен любит делиться мыслями с Игорем:

– Что хотят, то и делают.

Игорь кивнул. Армену сразу стало легче: когда тебя понимает твой друг, настроение улучшается.

Мария Юрьевна вывела ребят за ворота. Они немного постояли, поглазели по сторонам, по Садовому кольцу промчались велосипедисты на гоночных машинах, они летели бесшумно, как птицы.

Ребята стояли вокруг учительницы, у них горели глаза, все устали от впечатлений, но не сознавали этого, – казалось, что ходить по зоопарку могли бы без конца, хоть до завтра.

– Кто понравился вам больше всех? – спросила учительница и этим как будто подвела итог.

Ей были к лицу коричневые серьги, глаза тоже были коричневые.

– Фламинго, – сказала Женя Соловьёва.

– Жираф! – крикнул Денис.

– Тигры! – закричали Катя и Сима.

– А мне – попугай, попугай! – всех перекричал Серёжа. Почему-то ему было важно доказать всем, что нет в зоопарке никого лучше попугая.

– Мне тоже понравились тигры, – сказала Мария Юрьевна. – И слоны. И фламинго – прелесть. Не кричите, пожалуйста, а то вы распугаете всех прохожих москвичей и гостей столицы. Попугай тоже, между прочим, прекрасен.

– А как же верблюд? – весело спросила Майя Башмакова. Она запомнила, что говорила учительница про верблюда, когда они ехали сюда.

– А верблюда люблю больше всех. Самый терпеливый, гордый, настоящий труженик. И очень независимый.

– Почему – независимый? – стали спрашивать они.

– Ну, наверное, неприхотливому легче быть независимым. Это вы поймёте потом. Кто опять кричит? Постройтесь, пожалуйста. Мы же с вами группа, а не толпа, правда? Организованно войдём в метро.

Пришлось построиться парами. Мария Юрьевна стала быстро их пересчитывать, вдруг побледнела и остановилась.

– Где ещё двое? Ребята, где Армен? Где Иванов?

Все завертели головами, оглядывали улицу. Каждому казалось, что сейчас откуда-то обязательно появится Армен, засияет улыбкой. А с ним рядом, как всегда, окажется Игорь Иванов, длиннорукий, немного сутулый. Но на глаза всем то и дело попадался Денис, который суетился и не мог ни секунды постоять на месте.

Все были здесь: Серёжа, Мальвина, Катя Звездочётова, Руслан. Тихо стояла Женя Соловьёва. Все были вместе. Не было только Армена и Игоря.

– Может быть, они задержались у слонов? – без всякой надежды сказала Мария Юрьевна.

Она сказала это, а сама знала – не задержались. Она же ясно видела, как они выходили за ворота зоопарка. Они должны были стоять здесь, у касс, и ждать. Вот на этом месте, и больше нигде. Но их не было.

Учительница вспомнила, как перед уходом Армен ворчал, что слишком быстро всё кончилось. Мария Юрьевна тогда подумала, что при случае обязательно поговорит с ним. Она скажет ему, что любому человеку иногда может показаться, будто хорошее кончается слишком быстро, а плохое длится слишком долго. Но это просто кажется. А на самом деле всё длится ровно столько, сколько ему полагается. И Армен поймёт и улыбнётся, у него очень хорошая улыбка – белые зубы, тёмные сияющие глаза. А Игорь светленький, и глаза светлые, голова огурцом и смешной хохолок на макушке.

И вот они оба исчезли. Что делать? Из ворот зоопарка выходили люди – сначала их было много, потом всё меньше – наступал вечер, скоро зоопарк закроется. Люди шли, весело переговаривались. Только им, продлёнке и учительнице, сегодняшний вечер принёс тревогу, неизвестность. А может быть – беду? Исчезли два мальчика. Что делать? Мария Юрьевна кинулась обратно, билетёрша что-то крикнула, но учительница махнула рукой, она побежала к слонам. Зачем? На всякий случай, от растерянности, с каплей надежды. Навстречу шёл мужчина с маленьким мальчиком на плечах, ребёнок устал ходить. Больше людей не было. Слон и слонёнок стояли, опустив лобастые головы. Они отдыхали – устали за день.

…Продлёнка вместе с учительницей молча брела к метро. Состояние Марии Юрьевны передалось всем, молчали. Денис хотел разрядить обстановку, на перроне он сказал:

– Марь Юрьна, а может, они домой одни уехали? А?

Все ожили, зашумели:

– А что?

– Большие ребята – сели и уехали.

– Меня давно одну отпускают, и в бассейн и к бабушке.

– Сели в вагон и уехали!

– Ничего с ними не случилось!

Мария Юрьевна посмотрела на каждого по очереди, покачала головой:

– Они не могли так поступить. – Подумала немного и повторила: – Нет, не могли.

Денис не отставал:

– Ну почему не могли-то?

И вся продлёнка:

– Почему?

– Почему?

– Да хотя бы потому, что они уже большие, не по три года детям. Они не могли не подумать о нас, о том, что мы будем беспокоиться! – Ей приходилось перекрикивать шум поезда, вот почему она кричала на своих учеников. Мария Юрьевна никогда не кричит, а тут кричала, и голос срывался.

Подошли к школе. Днём они собрались здесь, в школьном дворе, у всех было праздничное настроение. Мальчишки толкались, девчонки визжали. Все были довольны. Впереди зоопарк. Теперь они стояли понурые, не смотрели друг на друга.

– Все могут идти домой, – сказала Мария Юрьевна холодно, как будто все до одного были виноваты. – До свидания. И – никуда, слышите? Прямо домой!

Повернулась и пошла по улице. Сумерки были сырыми, ветер трепал старую афишу: киноактриса радостно улыбалась. Листья летели над самым асфальтом и тонули в лужах.

Мария Юрьевна вошла во двор, подъезд был ярко освещён, она не решалась позвонить в дверь. Что ждёт её за этой дверью? Что она скажет маме Армена? «Я потеряла вашего мальчика»? И что ответит его мама? Ей, учительнице, доверили Армена. Где он? Что с ним? Как страшно… Огромный город, машины мчатся, мало ли происшествий, катастроф? Сколько страшных мыслей у неё в голове. Она нажала на кнопку. Быстрые шаги, дверь распахнулась, в прихожей стоит мама Армена: яркие чёрные глаза, ямочки на локтях, ямочки на щеках, яркий передничек.

– Мария Юрьевна, проходите, пожалуйста, как хорошо, что зашли.

В голосе никакой тревоги, спокойный, ласковый тон гостеприимной хозяйки; Мария Юрьевна не смотрит в чёрные яркие глаза. Она заглядывает в комнату. За столом, накрытым пёстренькой клеёнкой, сидит Армен. Он сидит спокойно и пьёт чай из большой синей чашки. И в квартире уютно пахнет тёплым печеньем.

– У нас печенье, – доносятся слова мамы Армена, – раздевайтесь – горячего чайку. Как хорошо, я в школу собиралась на днях, а вы как раз зашли.

Мария Юрьевна не слушает. Она шагнула к Армену и смотрит на него. Розовый, красивый. Поставил чашку, встал, улыбается ей.

– Армен, ты давно пришёл? Ты почему дома?

Как только отступает тревога, подступает обида. Так бывает часто. Перестав беспокоиться, человек сразу же начинает сердиться на того, о ком минуту назад беспокоился.

– Марь Юрьна. – Армен заговорил быстро. До него начало доходить, что он совершил не лучший поступок. – Мы с Игорем пошли в метро, шли медленно, думали, вы нас вот-вот догоните. А потом вошли в метро, а вы не догоняете. А тут поезд подошёл, мы как-то нечаянно в него вошли. Я думал, вы на следующем едете. А потом видим, вас нет, а мы уже на своей остановке.

– Ты понимаешь, что вы сделали? Нет, ты понимаешь?

Он видел, что она бледная, и не такая уж молодая, и вовсе не такая жизнерадостная. Морщинки на лице, усталые глаза. Мария Юрьевна. Привычная, обычная, всегда рядом. Можно о ней не думать, можно о ней забыть. Только когда совершаешь свинский поступок, тебе хуже, чем ей. Армен перестал объяснять, как они пошли туда, пошли сюда, сели, поехали, приехали. Он сел, он уткнул лицо в колени, а руки скрестил на затылке. И так сидел долго. Мама на цыпочках ушла в кухню, она видела: происходит что-то серьёзное. А Мария Юрьевна? Армен боялся поднять на неё глаза.

– А Игорь? – сухо спросила, она не собиралась сейчас распространяться. Армен жив-здоров. Это она видит. – А Игорь где?

– Мы расстались у метро, Марь Юрьна, он наверняка уже дома.

Она шагнула к телефону, снимает трубку, набирает номер. Гудки слышны даже Армену, В пустой квартире Ивановых звонит телефон. Три звонка, пять, семь.

– Игоря нет дома, – говорит учительница, она выходит из квартиры. Армен тащится за ней.

– Куда? Дождь. – Мама протягивает зонтик, но никто его не берёт.

Учительница быстрым шагом идёт прямо по лужам, Армен держится на расстоянии. Он не знает, видит она его или нет. Вот они возле дома учительницы, она входит к себе, Армен остаётся на лестнице, он не решился войти, она не позвала его. За закрытой дверью он слышит её голос, она опять звонит по телефону:

– Гостиница? Скажите, пожалуйста, Иванова сегодня работает? Я понимаю, что много Ивановых, мне нужна Анна Степановна. Хорошо, я жду. – И через некоторое время опять: – Я жду.

На площадке стоит Армен, он начинает дрожать мелкой дрожью. А вдруг с Игорем что-то стряслось? Ну что, что могло с ним случиться? Взрослый парень, что он, дорогу в первый раз переходит? А всё-таки? А всё-таки.

«Я жду», – повторяет Мария Юрьевна. Каково ей ждать. И не знать. И думать самое разное страшное. И что она скажет маме Игоря, Анне Степановне? Армен хорошо знает Анну Степановну. Она может так разволноваться, раскричаться.

– Добрый вечер, Анна Степановна, – голос у Марии Юрьевны ровный, – вы меня узнали? Да, это Мария Юрьевна.

У Армена от напряжения начинает тихонько звенеть в ушах. Вот сейчас учительница задаст главный вопрос: «Игорь приходил из зоопарка домой?» А его мама как закричит: «Где мой сын? Он был с вами! Что с ним?» Армен приложил ухо к двери. Ровный, совсем не взволнованный голос продолжал:

– Анна Степановна, мне нужно спросить у Игоря кое о чём, а его нет дома. А вы, Анна Степановна, давно из дома ушли? В половине восьмого? А он? Игорь? Так, понимаю – покормили? – И совершенно другим, радостным голосом: – Это хорошо, Анна Степановна, что покормили! Это замечательно! Это всё, что я хотела у вас спросить. Значит, поел? Ну вот и спасибо, Анна Степановна. Найду, найду, не волнуйтесь, всё хорошо, всё хорошо. Главное – не беспокоиться.

Армен садится прямо на пол, опираясь спиной о стену, он чувствует, какая пустота внутри. Что пережила из-за них учительница? Сможет ли Армен понять это? Нашёлся Игорь, ничего с ним не случилось, он приходил домой, Анна Степановна дала ему поесть, а потом ушла на работу в свою огромную гостиницу «Космос». Игорь преспокойно ушёл гулять. А он, Армен, преспокойно пил чай с печеньем и смотрел мультфильмы. Они оба нашлись. Значит, всё теперь хорошо? И Мария Юрьевна успокоилась и опять станет такой, как всегда? Станет? Или останется шрам, как от сильного удара или глубокого пореза? Армен этого пока не знает.

Распахнулась дверь, Мария Юрьевна на пороге, она сняла пальто, горят праздничные коричневые серьги.

– Ну что ты ходишь за мной? Что тебе здесь нужно? Игорь нашёлся, этот прекрасный Игорь поужинал и пошёл гулять. Марш домой.

У неё был обычный голос, тревоги остались позади. И Армен побежал вниз, весело запрыгал по ступенькам. Крикнул:

– До свидания, Марь Юрьна!

И совсем уже внизу:

– Простите, Марь Юрьна!

С разбегу он налетел на Серёжу Лунина, по прозвищу Серый. Ткнулся лицом в мокрую куртку.

– Денис! Иди сюда! – заорал Серый. – Нашёлся! – и ткнул Армена в бок кулаком.

Из темноты показались Денис, Катя Звездочётова, потом Мальвина, Женя Соловьёва. Продлёнка не разбежалась по домам. Они все были здесь, Армен сказал:

– Игорь тоже нашёлся, он уже поел.

– Поел? – ядовито переспросила Катя Звездочётова. – А мы все, между прочим, голодные. Дать тебе в ухо, знал бы. И твой распрекрасный Игорь тоже заслужил. Пошли, ребята.

Они разошлись быстро. Армен ещё побегал по дворам, он разыскал Игоря на футбольной площадке, мокрые мальчишки играли на мокром поле мокрым мячом. Но им, судя по всему, было весело.

– Бей!

– Сюда!

– Гол! – вопили они, яркий фонарь светил на площадку, всё блестело.

– Игорь, пойди сюда, – позвал Армен, – скорее! Очень нужно!

Игорь подбежал, он запыхался, глаза горели – хорошо играть в футбол, когда на душе легко и спокойно.

– Сейчас ты пойдёшь домой. – Армен крепко держал Игоря за рукав. – Ты придёшь и сразу позвонишь Марь Юрьне.

Игорь моргал. Бестолково свисали длинные руки.

– А чего говорить?

– Скажешь так: «Простите, Мария Юрьевна. Я свинья».

Игорь медленно соображал, но всё же соображал. И по лицу было видно, что постепенно до него дошло.

– Я – свинья? – переспросил он. – А ты?

– Я – тоже, – вздохнул Армен. – Иди, звони. Они нас целый вечер искали. Иди, иди, что стоишь?

Игорь медленно пошёл к своему подъезду.

Армен побежал домой.

Когда он засыпал, перед глазами шли и шли длинными ногами розовые птицы фламинго, а потом вдруг завертелась пёстрая арена. Высоко, под самым куполом, летала воздушная гимнастка в розовой юбочке, похожая на птицу. Только бы она не упала, такая розовая, такая воздушная. Нет, она не упадёт, она привязана на верёвке с красивым названием «лонжа». Страховка. Кто-то там, наверху, держит эту лонжу, и гимнастка бесстрашно летает. Человек бережёт человека. Не упадёт.

Армен вздохнул и крепко заснул.