Текст книги "Почта в Никогда-Никогда"

Автор книги: Люциан Воляновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

«Летающая говядина»

Большие стада рогатого скота, поставляющие мясо, которое Австралия вывозит кораблями-холодильниками и далекие страны, естественно, не пасутся на приусадебных участках. Огромные стада все время кочуют, так как насчитывают по нескольку десятков тысяч голов. Не упрекайте меня, пожалуйста, за ту фривольность, с которой я округляю здесь цифры, но поверьте, что сам владелец такого стада не знает точно, сколько у него коров. При подсчете поголовья всегда учитывается возможность «проглядеть» сколько-то голов – это означает, что стадо может насчитывать две тысячи восемьсот голов, а может и три тысячи. Никто не знает, где какая корова сломала ногу, какой теленок насколько подрос и сколько их прошлой ночью загрызли дикие и хищные собаки динго. Поправка на расстояние тоже учитывается.

Эти хозяйства-гиганты имеют достаточно пастбищ для огромных стад. По поскольку розы не бывают без шипов, то и упомянутые огромные расстояния представляют серьезное осложнение для скотоводов… Потому что в момент, когда приходит пора животных сложить голову на алтаре человеческой кухни, то есть, попросту говоря, когда они должны идти под нож, то, разумеется, их надо доставить на крупные промышленные бойни. Иначе убой невозможен: в этом климате мясо портится очень быстро. А многодневное путешествие выматывает животных.

Традиционный путь – неделями по степи своим ходом на бойню – очень дорогостоящее предприятие. Приходилось высоко оплачивать труд австралийских ковбоев-стокменов; стадо значительно уменьшалось из-за несчастных случаев, нападений динго, а когда в конце концов оно уже добиралось до места, потеря в весе оказывалась так велика, что все предприятие переставало окупаться. Кроме того, как утверждали знатоки, форсированный марш очень плохо влиял на качество самого мяса. Говорят, если коровы не бредут неделями под знойным солнцем в цех, где им предстоит расстаться с жизнью, а сохраняют приятные воспоминания о своих последних днях, то бифштекс гораздо вкуснее.

И вот в 1919 году в Австралии появляется Ян Грабовскнй, уроженец Финляндии. Он выходец из семьи, которая почти два века назад эмигрировала из Польши в Шотландию. Хотя эта семья и сохранила польскую фамилию, а также сознание польского происхождения, после столь долгого пребывания на чужбине было уже трудно считать ее польской. Ян Грабовский – специалист по разработке особых проектов в дирекции TAA (Trans Australian Airways), мощной государственной авиакомпании, которая обслуживает только внутренние линии Австралии и Папуа – Новую Гвинею.

Но в то время он был летчиком, демобилизованным после первой мировой войны. Сначала летал над деревеньками жителей Новой Гвинеи. Его помнят там и сейчас. Он доставлял людей и оборудование для приисков, бары для пивных в небольших поселках, гофрированное железо для крыш бараков, а позже даже скаковых лошадей: ведь там, где есть австралийцы, должны быть и скачки.

В 1936 году Грабовский разработал проект боен, которые располагались прямо в скотоводческих хозяйствах и обслуживались самолетами. Проект этот был реализован в 1949 году, и теперь говядина «летает».

Итак, смерть ожидает стада прямо на пастбищах «AIRBEEF» (букв. «летающая говядина») – название предприятия, которое занимается перевозкой грузов подобного рода. Его самолеты приземляются на крошечных аэродромах и сразу же после убоя забирают мясо, запакованное по четверти туши в герметически закрытые целлофановые мешки. После непродолжительного полета оно попадает или прямо в мясные магазины крупных городов Австралии, или в порты, где дожидаются своего груза корабли-рефрижераторы. Таким образом, мясо попадает в Европу в прекрасном состоянии. Страдают от такой транспортировки, конечно, только динго и хищные птицы, которые обычно сопровождали стадо на всем его пути. Благодаря самолетам говядина попадает теперь не в пасть хищника, а прямо в кастрюлю.

Над Грабовским смеялись, когда он мечтал о «летающей говядине». Теперь же задуманное нм предприятие стало в Австралии необходимым и незаменимым. Самолет нашел себе еще одно применение…

Млечный Путь

Для усердного почтальона любого государства почтовая служба в Австралии показалась бы кошмарным сном. По своей площади район доставки почты равен здесь пяти территориям Польши. А населяют его столько же людей, сколько проживают в одном лишь районе Варшавы. В городах и поселках, где, разумеется, существует нормальная почтовая служба, сосредоточено каких-нибудь пятнадцать тысяч человек, остальные пятнадцать рассеялись по бескрайним просторам Северной Территории – таково официальное название этой части страны. Кстати, это не отдельный штат, территория подчиняется непосредственно союзному правительству.

Я хочу напомнить читателю, что наш рассказ относится к Южному полушарию, поэтому, если на Юге Австралии по вечерам на прогулку выходят пингвины, то на Севере стоит или жаркая или очень жаркая погода. В то же время, как раз в центральной части Северной Территории – прекрасные условия для скотоводства. Именно здесь возникли такие гиганты, как ферма «Victoria River Downs», где стада пасутся на пастбищах площадью почти в тридцать четыре тысячи квадратных километров. Правда, сейчас это всего-навсего остатки огромнейшей когда-то фермы…

Сто километров – обычное здесь расстояние между домами. О расстоянии между поселками лучше и не упоминать. И все-таки в этой пустыне должна быть почта. Раз в неделю почтальон обязан являться в самый отдаленный и одинокий дом. Но как?

Австралийцы создали службу доставки почты, дав ее работникам необычное название «почтальон Никогда-Никогда». А поскольку маршрут, который обслуживается этим почтальоном, соединяет Алис-Спрингс с крупными молочными хозяйствами, его называют иногда «Млечным Путем».

Здесь, где тонкая ниточка узкоколейки обрывается в Алис-Спрингсе, а сеть автодорог очень редка, самолет, как уже говорилось, стал универсальным средством транспорта. На самолете прибывают и почтальон, и врач, и ветеринар, и даже полицейский…

Весь город говорит об этом

В Алис-Спрингсе до сих пор вспоминают жуткую историю, которая произошла с миссис Боумэн. В декабре 1957 года она вместе с дочерью и сыном отправилась на машине в Аделаиду, столицу штата Южная Австралия. Дорога здесь идет большей частью через пустыню. Поезд узкоколейки преодолевает этот путь за тридцать шесть часов довольно быстрой езды. На машине, и притом без сменщика за рулем, ехать значительно дольше. Однако прошло уже два дня после того, как они должны были прибыть, а никаких известий не поступало. Обеспокоенный муж и отец пассажиров поднял тревогу.

След обрывался на одной из заправочных станций по пути следования, где миссис Боумэн видели в последний раз, когда она пополняла запас бензина. Над шоссейной дорогой кружились самолеты в поисках бесследно исчезнувшего автомобиля. Наконец Джеральд Санти, штурман бомбардировщика, заметил какую-то машину, неподвижно стоящую в тени деревьев, вдалеке от дороги. Деревья закрывали машину, и ее невозможно было опознать. Бомбардировщик стал пикировать на другую машину, которая шла по шоссе в направлении неподвижного автомобиля, и бросил записку со следующим текстом: «В пятнадцати милях от вас под деревьями поблизости от главного шоссе находится машина, похожая на ту, что исчезла вместе с пассажирами. Мы покажем дорогу. Прошу установить, не «вангард” ли это за номером №3049; если так – прошу подать знак чем-нибудь белым».

Водитель отправился вслед за самолетом и подтвердил предположение летчика. Радист уведомил о находке Алис-Спрингс, и оттуда немедленно вылетел на легком самолете известный пионер авиации Северной Территории мистер Эдди Коннеллан. Точности ради необходимо упомянуть, что, как и полагается во всяком порядочном поселке с пятью тысячами жителей, в Алис-Спрингсе есть собственный ипподром, без которого трудно себе представить австралийский город, а также три аэродрома. Один из них – государственный; здесь приземляются тяжелые машины регулярной линии, обслуживающие трассу в две тысячи шестьсот семьдесят три километра, соединяющую два города Австралии – Дарвин и Аделаиду. Другой – для планеров, которые выводятся на старт с помощью машин, обслуживающих окрестности города. И наконец, третий – это база «почтальона Никогда-Никогда»…

Итак, именно мистер Коннеллан полетел расследовать происшествие. По пути он захватил с ближайшего поста полицейского по имени Комми. И ото нуждается в пояснении: укомплектованный единственным полицейским, ближайший пост находится в Финке, то есть в двухстах километрах от места, где нашли машину… Я опускаю здесь подробности погони за убийцей, ибо Комми нашел трупы пассажиров; я хотел только показать, насколько необходимым стал самолет в повседневной жизни этих мест…

С мистером Коннелланом я познакомился в Алис-Спрингсе и обязан его любезности тем, что в течение двух дней развозил почту по Стране Никогда-Никогда.

Это было накануне Рождества, и почты было очень много. Я должен был помогать пилоту-почтальону, который всегда испытывает трудности с сортировкой соответствующих мешков с почтой для отдельных хозяйств. За это я получил возможность лететь почтовым самолетом. Договор был устный, заключен стоя, в баре «Stuart Arms», обмыт двумя большими кружками пива и припечатан взаимным дружеским похлопыванием по спине.

Метки с «королевской почтой»

Было еще совсем темно, когда я прибыл на аэродром. Машина связи вышвырнула прямо на бетон кучу мешков с нарисованной короной и жирной надписью: «Королевская почта». Она лихо отъехала, так что взвизгнули шины на повороте, и, не сбавляя скорости, помчалась в направлении поселка.

Я взялся за сортировку мешков, предназначенных для нашего самолета. Несколько других машин ждали на поле своего груза. Я должен был быть очень внимательным, так как допущенную ошибку можно исправить только через неделю. А это значит, что нечаянно оставленный мешок дойдет до адресата лишь через две недели. Этого клиенты никогда не простят, ведь почта в пустыне – целое событие. Регулярность обслуживания здесь удивительна. Если известно, что в Юэндуму почту вручают и забирают каждый вторник в двенадцать пятьдесят, то только «высшие силы» могут нарушить этот порядок, что случается крайне редко.

Самолет служит только для перевозки почты. Правда, он имеет от одного до трех пассажирских мест, но людей берут лишь в том случае, если мешки с почтой не перегружают его. Поэтому заранее составляется список желающих лететь. Примерно за десять-двадцать часов до вылета первых но списку пассажиров уведомляют о рейсе, а те, кому не хватило места, слышат только слово «sorry» [32]32
  Извините (англ.). – Прим. пер.


[Закрыть]и ждут, как минимум, еще неделю. В предпраздничные дни, когда мешки с почтой становятся значительно объемистей, шансы на полет для пассажиров минимальны.

Короткие «прыжки» с фермы на форму, стоянки и новые старты проходят так четко и так ритмично, что невольно начинаешь признавать такую доставку почты совершенно обычной…

Собачья« корреспонденция»

Ритуал очень прост. Летящий под знойными лучами солнца самолет ныряет в облако пыли над землей, которая редко орошается дождем. Замирает мотор, останавливаются пропеллеры. Автомобиль уже ждет нас, из него выходят люди, передают свои мешки с почтой и забирают те, что мы привезли. Местные жители иногда бегут к нам, иногда идут с достоинством, но их собаки всегда несутся со всех ног! Они тоже пользуются летающей почтой, чтобы сделать свои дела, если употребить это выражение в несколько более широком смысле слова.

Войдите в горькое положение пса в этом уголке мира, пса, который тяжко работает за баранью кость: сторожит стада и воюет с кровожадными динго. А светская жизнь поистине собачья. Ведь до ближайшего уличного фонаря отсюда тысяча километров, а другие собачки, проживающие в соседнем хозяйстве, не ближе… Собачья жизнь, говорю вам точно!

Собаки из Страны Никогда-Никогда переписываются друг с другом тоже с «помощью» воздушной почты. Разница лишь в том, что люди употребляют для соответствующих целей тонкую бумагу, а собаки – исключительно массивные нагретые каучуковые колеса самолета… на следующем аэродроме четвероногие внимательно все изучат, прочитают и «допишут» кое-что от себя. Собаки в буквальном смысле слова заливали нас восторгом. Зато люди сдержанны. Именно здесь живет и процветает этот удивительный тип неразговорчивого человека, потому что он неделями кочует в одиночестве со стадами и говорить ему не с кем. Именно здесь существует этот «silent Aussie» – молчаливый австралиец, источник десятков анекдотов, взятых из жизни. В этих местах и произошел – как гласит молва – знаменитый разговор между фермером, который только что вернулся из города, и его женой. Когда женщина, жаждущая услышать новости о большом мире, узнала, что супруг был на богослужении, она замучила его расспросами о проповеди.

– Пастор говорил о грехе.

– Ну и что он сказал?

– Был против.

Чаепитие в Хартс-Рейндже

В этом пустынном крае разговаривают редко, даже с почтальонами. А ведь в почтовом мешке находятся нt только письма и газеты.

Например, в мешке, взятом из одинокого дома в среду, передали письмо с заказом для универмага в Аделаиде. Оно наверняка будет вручено адресату в пятницу, а в понедельник посылка отправится вторым пассажирским самолетом из Аделаиды в Алис-Спрингс, куда попадет во вторник на рассвете. Таким образом, она успеет к самолету, который, как обычно, в среду доставляет почту этому адресату. Таким путем попадают на фермы косметика и лакомства, лекарства и материал на платье, соска для малыша и лосьон от комаров, журналы мод и корм для золотых рыбок, батарейки для радио и жевательная резинка… Итак, я летал в среду с утра до обеда, развозя почту. Мы добрались до самой границы штата Квинсленд. В четверг с утра я был свободен, а после обеда мы снова вылетели.

В четверг, уважаемый читатель, почту доставляют по трассе «1285». Самолет вылетел из Алис-Спрингса точно по расписанию – в тринадцать часов. В этот день пассажирские лайнеры из Аделаиды и Дарвина прибыли вовремя, поэтому и почтовая машина, которая курсирует между государственным аэродромом и нашим, успела привезти мешки к этому времени.

Через три четверти часа мы были в Рингвуде. Собачки, обмен почтой, запуск мотора, старт. Четырнадцать двадцать – Кварцевый Холм. Пилот заметил, что на посадочной площадке никого нет, и в гневе пролетел так низко над постройками фермы, что едва не зацепил крылом высокую стальную вышку ветряка, который качает воду и приводит в действие генератор.

– Спят они, что ли? – возмущался летчик.

Правда, к посадочной площадке сразу же помчался вездеход с почтой. Оказалось, что какая-то барышня заканителилась с письмом, а ведь у нее для этою была целая неделя!

Plenty River, или Река Изобилия. Прибытие – в четырнадцать сорок, стоянка – четыре минуты. Сын фермера сказал нам даже «Hello, how are you?» [33]33
  Привет, как поживаете (англ.). – Прим. пер.


[Закрыть]До чего же болтливый малый!

В Макдоннелл-Даунс мы прибыли в пятнадцать десять – по расписанию, но полет был трудный. Мы летели очень низко, под нами висела туча песку, проникающего через все вентиляционные отверстия. Следовало их закрыть, но ведь тогда мы не смогли бы прислонять к ним запотевшие ладони, что хоть немного освежало нас.

Пятнадцать тридцать – Делмор-Даунс. Пятнадцать пятьдесят – Суон-Хилл. В Хартс-Рейндже мы должны быть в шестнадцать пятнадцать. Сразу после старта пилот обращается ко мне:

– Пора пить чай.

Я согласился и стал оглядываться, ища термос. Пилот посмотрел на меня с укоризной. Разве нельзя рассчитывать на добрые обычаи этих мест? Ведь само собой разумеется, что если мы появляемся в Хартс-Рейндже к вечернему чаю, то он будет нам подан. Именно там!

Осторожно – банки!

В Хартс-Рейндже – боковой ветер. Однако мы изящно приземлились, подняв тучи пыли. Когда она осела, передо мной развернулся пейзаж в лучших традициях сюрреализма.

Пустыня… Ни одного дерева на добрую версту от постройки. И вдруг – стол, настоящий стол, застланный скатертью. Все приготовлено для чая, укрыто от ныли целлофаном. За столом какая-то женщина и двое белоголовых малышей. Мы с пилотом прямо от самолета идем к столу. Женщина не обращает на нас особого внимания: просто пришел почтальон… Она откладывает вязанье, снимает целлофан. Какие-то печенья, мармелад, сахарница, молочник со сливками. По всем правилам, как полагается. Она молча указывает нам места на складных стульях, молча вынимает из сумки еще один прибор и ставит передо мной. Молча разливает чай.

Пилот обращается к ней:

– Миссис Мак-Робертсон, этот господин приехал из самой Польши…

– Хоу, правда? С сахаром?

Она, естественно, не собиралась выяснять, не привез ли я из Польши сахар. Имелось в виду более существенное, не терпящее отлагательства дело: установить, какой чай я буду пить – сладкий или несладкий.

Однако пилот не сдавался:

– Миссис Мак-Робертсон, этот господин напишет потом в газете о полете к вам…

– Хоу, правда? С молоком?

Я выпил чай (с сахаром, без молока) и через несколько минут оживленного разговора («погода, в общем, ничего, отличная, могло быть попрохладнее… на следующей неделе, пожалуйста, будьте поосторожней с мешком, заказаны банки с джемом…») мы попрощались, поблагодарив за угощение. Собачки пролаяли на прощанье, заревели двигатели, взвыли пропеллеры. Пилот передал по радио, что в Хартс-Рейндже «все о’кей», мы берем направление на Маунт-Риддок. Посадка через пятьдесят минут. Алис-Спрингс дал согласие на старт, теперь он ждет вызова из Маунт-Риддока.

И снова земля ушла из-под ног, постройки фермы завалились под крылом самолета, потом все снова аккуратно выровнялось – и вот мы изящно и спокойно парим над Страной Никогда-Никогда, распугивая стада эму и диких ослов.

В сумерки, когда мы вернулись на базу в Алис-Спрингс и только собирались ступить на землю, из ангара вышел механик и сказал пилоту, что для него есть посылка из Сиднея. На государственный аэродром она пришла фрахтом. Можно получить хоть сейчас. Я наивно подумал, что мы поедем туда на машине – ведь это на другом конце поселка. Но пилот снова запустил мотор. Даже не успев как следует набрать высоту, он стал садиться. Мы приземлились между большими рейсовыми лайнерами, забрали посылку, контрольная вышка благословила наш вылет, и меньше чем через минуту снова оказались на базе. Самолет «пошел спать» в ангар.

Если так пойдет и дальше, то, наверное, скоро все маленькие австралийцы из Страны Никогда-Никогда станут рождаться с крылышками.

Перо кегуру

Призыв о помощи пришел с Бугенвиля (группа Соломоновых островов). Сообщалось, что там свирепствуют крысы и пять миллионов этих прожорливых грызунов набросились на плантации какао, которым грозит полное уничтожение. Ни крысоловки, ни ядохимикаты не помогают в борьбе с нашествием. Не может ли город Сидней, запрашивала администрация острова, управляемой территории Австралии [34]34
  Остров Бугенвильвходит теперь в состав территории Папуа – Новая Гвинея, получившей права самоуправления 1 декабря 1973 г. – Прим. пер.


[Закрыть], прийти на помощь, прислав две тысячи кошек из несметного числа бродящих по улицам города? Ведь дикие кошки Сиднея известны своей хищностью и живучестью.

Кто кого съест?

Прежде чем на далеком острове дело дошло до единоборства кошек и крыс, в самом Сиднее схватились между собой элюрофилы и элюрофобы, или, проще говоря, любители кошек и их противники.

Миссис Мэри Кей-Купер, председательница Общества охраны кошек Нового Южного Уэльса, воспротивилась реализации замысла. Она заявила, что даже сам переезд на Бугенвиль окажется для кошек тяжелой травмой. Кроме того, они будут плохо себя чувствовать в чуждой среде. Ведь кошки совсем не ловят крыс, а делают это лишь иногда, только ради спорта, для движения. Именно отсюда и идет игра «в кошки-мышки». Кроме того, крысы так кровожадны, что могут пожрать кошек…

Больше всех волновались городские ветеринары, которым пришлось бы в случае осуществления этой идеи обследовать каждую кошку, командированную на Соломоновы острова. А попробуйте-ка обследовать дикую кошку!

Специалисты были озабочены и другими аспектами проблемы. Допустим, наши энергичные кошки не обманут возлагаемых на них надежд и пожрут крыс. Но не успеем мы оглянуться, как на Бугенвиле вместо крысиной возникнет кошачья проблема, потому что через пять лет там будет уже два миллиона кошек. Другими словами, на каждого человека придется но тридцать пять кошек! Это немыслимо! Потом возникнет проблема посылки из Сиднея бездомных собак, чтобы одолеть кошек, затем размножатся собаки и… Нет, нет! Кто может предсказать, к чему это все приведет?..