Текст книги "Преданный (ЛП)"

Автор книги: Луна Мейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 14

Роза

Я расхаживаю по кухне, мои мысли путаются после сегодняшнего утра. Я не могу выносить эти кошмары. Прошло столько времени с тех пор, как я начала пить. Я забыла, насколько реальными они кажутся; как будто Данте здесь, в комнате, со мной, а я снова та невинная семнадцатилетняя девушка, чей мир вот-вот разорвется на части.

У меня чешется шея. Я не могу позволить Луке снова увидеть меня такой.

Когда он коснулся моего лица, мне показалось, что на секунду все растаяло. Это нечто большее. Это его успокаивающая сила и то, как он обнимает меня во время моих кошмарах.

Он как будто видит меня.

Он просто знает, что мне нужно, и не колеблется.

Но он не знает меня. Никто не знает. Боль, которую я пережила, невозможно понять.

Я открываю ближайший ящик шкафа в поисках алкоголя. Единственное, что, я знаю, может ‘вылечить’ меня на данный момент. Я не могу испытывать к нему такие чувства.

Мое тело горит, и пот капает у меня со лба. Прямо сейчас я не могу сосредоточиться ни на чем другом, кроме как на том, чтобы заставить это прекратить.

Пакеты с макаронами? Банки с соусом? В глубине ящика есть бутылка, но когда я достаю ее, то это оказывается соевый соус. Здесь нет ничего, что могло бы помочь.

– Блять! – кричу я.

Отступая на шаг, я смотрю на хаос передо мной. Все дверцы шкафов открыты, еда разбросана по столешницам и полу. Любой, кто увидит это, подумает, что его ограбили. Проводя дрожащей рукой по волосам, я задаюсь вопросом, что я делаю? Что со мной случилось?

Я не хочу снова пить. Я не хочу снова проходить через эту ломку. Мне просто нужно, чтобы Данте ушел.

Кислота обжигает мне горло, мои дрожащие руки сжимаются вокруг шеи, когда я пытаюсь проглотить ее.

Сделав шаг назад, я поднимаю стеклянный контейнер и швыряю его в стену, одновременно издавая крик.

Я так сломлена, и не знаю, как себя исправить.

Как мне выкинуть его из головы?

Бросаюсь к раковине, хватаюсь за мраморную стойку, и меня рвет. Мой желудок сводит, пока я пытаюсь перевести дыхание. Я начинаю паниковать, когда не могу остановиться. Все мое тело сотрясается, когда я дергаю себя за волосы и с глухим стуком падаю на пол. Осколки стекла впиваются в кожу моих бедер. Подтягивая колени к груди, я закрываю глаза.

Угольно-черные глаза Данте смотрят на меня в ответ, когда его рука зажимает мне рот, чтобы остановить мои крики. Его тяжелое тело прижимает меня к себе. Я зажмуриваю глаза, и желчь снова поднимается к моему горлу, когда я вспоминаю, как он сорвал с меня полотенце и укусил меня до крови. Затем, в тот момент, когда он перевернул меня и прижал к земле.

– Эта девственная пизда моя. Только моя.

Эти слова повторяются в моей голове. И за этим всегда следует мучающая боль.

Которая терзает меня.

ГЛАВА 15

Лука

Когда я открываю входную дверь, ее крики эхом разносятся по дому. Я захлопываю ее и вбегаю.

– Роза!

Я выдыхаю ее имя, когда заворачиваю за угол на кухню. Она свернулась калачиком на полу, подтянув колени к груди, и раскачивалась взад-вперед. Ее длинные темные волосы спутались, как будто она завязывала их в узел несколько часов. Когда я осматриваю комнату, она выглядит как зона боевых действий с разбросанными повсюду вещами.

Черт, это плохо.

Я подхожу к ней и опускаюсь на колени, прижимая ее крошечное тело к своему. Ее руки вцепляются в мою белую рубашку.

– Я ... я не могу выбросить это из головы, – всхлипывает она, дергая меня за воротник. – Снова и снова. Он – все, что я вижу. Все, что я чувствую. Я больше не могу этого выносить. Я просто хочу, чтобы этот кошмар закончился.

Я глажу ее растрепанные темные волосы, пока ее слезы пропитывают мою грудь.

– Тише, малыш, все будет хорошо. Он больше не сможет причинить тебе боль. Я ему не позволю.

Хотел бы я, блядь, знать, кто он такой.

– Он может, и он есть. Он в моей голове. Если я не смогу пить, я не смогу от него избавиться.

Я обхватываю ее руками за талию и встаю, поднимая ее вместе с собой. Как будто то, что она в моих объятиях, это самая естественная вещь в мире

Я несу ее в свою спальню, пинком открываю дверь и укладываю ее на кровать. Нажимая кнопку, чтобы опустить затемняющие шторы, я одновременно снимаю галстук и пиджак. Я сажусь на кровать рядом с ней, притягиваю ее к себе и смотрю в потолок.

– Это твое безопасное место. Твое убежище. И я хочу выслушать. Отдай мне своих демонов, Роза. Выпусти их из своего мозга в мой. Позволь мне забрать у тебя часть этой боли.

Мне невыносимы ее такие страдания.

И за годы борьбы с собственным разумом я усвоил одну вещь: об этом нужно говорить. Я могу быть этим человеком – тем, кто просто выслушает.

– Ты ни в чем не виновата, Роза. Ты можешь рассказать мне так много или так мало, сколько захочешь. Хорошо?

Она кладет свою руку мне на мою грудь чуть выше сердца, и от этого мой пульс учащается. Поэтому я накрываю ее ладонь своей и держу.

Мы лежим в тишине, кажется, целую вечность. Ее бешеное дыхание – единственное, на чем я могу сосредоточиться.

Она делает долгий, прерывистый вдох, прежде чем произнести слова, которые, я знал, она держала в себе.

– Меня изнасиловали.

Я зажмуриваю глаза и пытаюсь побороть вспышку ярости, которая грозит захлестнуть меня. Я, блядь, знал, но, услышав это из ее уст, я чувствую себя убийцей.

– О, Роза, мне так жаль, – шепчу я, успокаивающе сжимая ее руку.

– Он работал у моего отца. Он был на пять лет старше. Я подумала, это круто, что он уделяет мне, маленькой семнадцатилетней девственнице, внимание. Он всегда флиртовал со мной за спиной моего отца и говорил, что я красивая.

Засранец.

– И вот однажды ночью моего отца не было дома. Он вошел в наш дом и попытался поцеловать меня. Я сказала "нет". Я хотела сохранить себя для единственного. Но на самом деле, он немного пугал меня.

Стиснув зубы, я жду, когда она продолжит.

– Он ушел, и я подумала, что на этом все закончилось. Но два дня спустя мой папа поехал за Евой в Сицилию. Летом она жила у моей тети. А у меня приближались экзамены, поэтому я осталась дома. Наша мама умерла за несколько лет до этого, так что наш папа почти не бывал дома. Он почти каждое лето отправлял нас куда-нибудь.

Она останавливается, и ее тело начинает дрожать рядом со мной, поэтому я притягиваю ее ближе другой рукой и глажу ее бицепс.

– Я только что вышла из душа, а он сидел там и ждал меня на моей кровати.

Ее голос дрожит, затем срывается.

Я пытаюсь терпеливо ждать, но тишина нарастает. Может быть, ей нужно немного успокоиться.

– Ты великолепно справляешься, Роза.

Она делает глубокий вдох, и я напрягаюсь.

– Я сказала ему, чтобы он уходил, и что я позвоню своему отцу. У него в руке был мой телефон, и он сунул его в карман. Я бросилась к двери, и он схватил меня прежде, чем я успела выйти. Он так сильно сжал мое запястье, что я до сих пор это чувствую.

Ее рука дергается у меня на груди, как будто она борется с его хваткой.

– Я... я не знаю, хочешь ли ты услышать остальное? Нужно ли мне рассказывать подробности?

– Не стесняйся рассказывать всё, что хочешь. Я справлюсь, я обещаю. Если тебе станет легче, выговорившись, то обязательно сделай это.

Ее волосы щекочут мне шею, когда она кивает.

– Он дернул меня за голову и швырнул на кровать. Когда я попыталась слезть, он сорвал с меня полотенце. Прижал мои руки к голове. А потом он... э—э... укусил меня.

Я сжимаю челюсть так сильно, зубы скрежещут, и гнев накатывает на меня.

– От этого укуса у меня остался шрам. Вот почему у меня эта татуировка на ключице.

Она приподнимается на локте и оттягивает горловину рубашки.

– Господи, – шиплю я.

Я смотрю вниз, на множество черных цветов, которые покрывают ее плечо, и мои глаза слезятся. Бедная девочка.

– Он сказал мне, что моя "девственная пизда" всегда будет принадлежать ему. Перевернув меня, он навалился на меня. Он был таким тяжелым, что я едва могла дышать. Я пыталась кричать и рыдать и продолжала говорить ему "нет", но он не останавливался. Это было больно и сильно горело, что казалось, будто он ударил меня ногой в живот. Когда он закончил, он поцеловал меня. Затем он сказал, что вернется за мной.

Ее слова вырываются с трудом. Каждое из них вырывается быстрее, чем предыдущее, словно внутри нее прорвало плотину, и ей нужно выплеснуть все наружу.

– Блять, Роза. – я провожу рукой по лицу и прерывисто выдыхаю.

Повернувшись на бок, лицом к ней, я притягиваю ее в свои объятия.

– Мне так жаль, Роза. Я даже представить не могу, через какую боль ты проходишь.

Она утыкается лицом в мою шею, ее ногти впиваются в мою кожу.

– Я так горжусь тобой. Ты самая храбрая женщина на этой земле. Я обещаю, что сделаю все, чтобы он никогда не вернулся. Клянусь своей жизнью.

Ее слезы капают мне на горло, ее тело содрогается от ее рыданий. Все, что я могу сделать в этот момент, это обнять ее.

– Где он сейчас? Я могу позвонить Энцо утром, чтобы он нашел этого монстра.

– Я не знаю. Мой отец просто сказал, что позаботился об этом. Он отказался говорить об этом со мной. Когда я спросила, умер ли он, он покачал головой. Он оставил его в живых, Лука. Если бы мой дядя был бы там, он бы никогда не позволил этому случиться.

Она снова плачет, и я кладу свою голову ей на макушку, пока она выплескивает все это наружу.

Я годами хотел отстранить Марко от власти. Но теперь я не остановлюсь, пока не убью этого мудака. Его единственная задача в жизни – защитить своих дочерей, и он обосрался в этом.

– Все это время ты беспокоилась о том, что он вернется за тобой. Поэтому ты пьешь? Из-за этого снятся кошмары? – мне с трудом удается говорить ровным голосом, несмотря на ярость, пылающую во мне.

– Он вернется, Лука. По глазам видно, что он психопат. Я пью, чтобы все это стерлось. После того как это случилось, я совершила налет на винный бар моего отца, и уже было ясно... Потом, когда алкоголь уже не помогал, я пошла дальше.

– Кокаин.

– Да. Это позволяло мне пить еще больше. Так что я полностью отключалась и ничего не могла вспомнить.

Она прячет лицо у меня на груди.

– Это смущает.

– Ты выжила, Роза. Ты сделала то, за что должна была бороться. Тебе нечего стыдиться. Ни передо мной, ни перед кем-то еще другим. Никто не может указывать тебе, как справляться с собственной травмой.

Я борюсь со своими демонами, сражаясь и убивая. Она использует другие средства. Каждый использует что-то свое.

– Я была так одинока. Я похерила свой колледж и разрушила свое будущее. Он забрал у меня все. Независимо от того, как сильно я пытаюсь восстановить какой-то контроль над своей жизнью, он всегда побеждает.

Она поднимает голову, ее руки упираются мне в грудь, чтобы сесть прямо.

– Я хочу стать лучше. Может быть, вернуться в колледж и пойти на курсы фотографии. Завести новых друзей. Не знаю, может быть, даже найти себе парня. Я просто хочу быть нормальной, жить без страха, и чтобы не думать о нем.

Я напрягаюсь от ее слов. Или от одного конкретного слова: парень.

– Ты можешь делать все, что захочешь, малыш. Я помогу тебе всем, чем смогу, клянусь.

Я кладу руку на сердце, и она накрывает ее своей.

– Спасибо, что выслушал. Я никогда не знала, что я почувствую это облегчение, просто сказав все это вслух тому, кто готов слушать.

Свет из зала создает ореол вокруг нее, когда она смотрит на меня сверху вниз.

– Ты такая сильная, Роза. Мне кажется, что ты еще не осознала свою силу. Я всегда буду слушать. Возможно, я не совсем знаю, с чем ты имеешь дело. Но я знаю, каково это – остаться одному. Бороться с самим собой каждый чертов день. Чувствовать, что ты задыхаешься в своих собственных мыслях, и что ты никогда не будешь достаточно хорош. Наблюдать за тем, как все остальные вокруг тебя двигаются дальше и ведут эту гребаную идеальную жизнь, а ты просто застреваешь на месте.

Я выдыхаю, и ее рука гладит меня по щеке, заставляя меня улыбнуться.

– Ну, кому нужен психотерапевт, когда мы есть друг у друга, эй? – она икает.

Это самый милый звук, который я когда-либо слышал.

– Я могу найти тебе лучшего в стране, если хочешь? – я уже договорился, когда она будет готова.

– Ты бы сделал это? – удивление в ее голосе такое очевидное, и это разбивает мне сердце. Все это время действительно никого не было, кого-то на ее стороне.

Что ж, сегодня все изменилось. Чего она не знает, так это то, что доктор Дженкинс, ведущий психолог в своей области, готова прийти, когда я позвоню.

Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу.

И, по какой-то причине, я чувствую себя здесь как дома.

То, чего у меня никогда по-настоящему не было.

ГЛАВА 16

Лука

Подергивание моего члена будит меня. Я стону и тру свои …. штаны?

Что за черт?

Облегчение нахлынуло на меня, когда ее сладкий кокосовый аромат наполняет мой нос. Прошлая ночь возвращается ко мне. Она уснула в моих объятиях. Я не хотел ее будить. Должно быть, я тоже в какой-то момент отключился. Я ожидал еще одного кошмара после всего, что она выложила мне прошлой ночью.

Ее рука обхватывает мою грудь. Когда я медленно выскальзываю из-под нее, я наблюдаю, как ее полные губы слегка приоткрываются, и из них вырывается глубокий вдох. Она идеальна.

Осторожно положив ее голову на подушку, я на цыпочках выхожу из комнаты.

Собираясь уходить, я обнаружил себя стоящим перед дверью своей спальни. Может быть, я мог бы пригласить Мэдди и Сиенну, чтобы они составили ей компанию днем? Конечно, от того, что она так долго была одна все это ухудшило.

Я сжимаю переносицу, желая унять боль в висках.

Мой телефон начинает вибрировать у меня на груди под курткой.

– Алло? – спросил я.

– Мистер Лука Руссо, я полагаю? – меня приветствует сильный итальянский акцент.

– Кто спрашивает? – у меня сводит живот от предполагаемых вариантов.

– Романо. Ты хотел моего внимания. Что ж, теперь ты его получил.

Черт. Я сейчас не соображаю.

– Ты получил мое сообщение?

Он смеется на другом конце провода.

– Ты хоть представляешь, с кем имеешь дело?

– А ты? – я перебиваю его.

– Если Капри хотят ввозить оружие в Нью-Йорк, то нам не нужны ничьи разрешения, – он повышает голос.

Теперь моя очередь смеяться.

– Здесь все по-другому.

Он делает паузу с легким смешком.

– У тебя есть яйца, я это признаю.

Я закатываю глаза.

– Слушай, чего ты хочешь? Я занят, – говорю я, услышав, как Роза закрывает дверь в ванную.

– Я начну с того, что хочу вернуть свое оружие. Как только я получу его обратно, у меня может быть появится кое-какая информация, которая тебя заинтересует.

Мне насрать, что он знает.

– Никаких сделок.

Я заканчиваю разговор. У меня сейчас нет на это времени.

Как только я переступаю порог дома, я срываю с себя галстук и иду на странные звуки, доносящиеся из гостиной.

Она уплетает попкорн, хихикая про себя. В этот момент – это беззаботная версия Розы. У меня начинают болеть щеки от улыбки к ней. Это странное теплое чувство поднимается в моей груди, заставляя меня потереть ее.

– Ты так и собираешься стоять и пялиться всю ночь или хочешь посмотреть вместе со мной?

Она не отрывает взгляда от фильма, когда я сажусь на другой конец дивана. Она искоса смотрит на меня и протягивает миску, но не раньше, чем наберет еще огромную горсть себе.

– Что мы смотрим? – я бормочу с набитым ртом.

– «Девичник в Вегасе», – она не вдается в подробности, и мы некоторое время сидим в тишине.

– Так, значит, речь идет о какой-то свадьбе? – это привлекает ее внимание, когда она поворачивает голову ко мне, и ее челюсть отвисает.

– Ты не видел «Девичник в Вегасе»? – недоверчиво спрашивает она.

Я кидаю в нее один промасленный попкорн, целясь в ее разинутый рот.

– Эй! – он пролетает мимо и попадает в вырез рубашки на ее груди.

– Обычно я просто смотрю видео с боксом. Они там дерутся? – я не могу удержаться, чтобы не поддразнить ее, запихивая горсть в рот. Ее глаза сверкают угрозой, когда она подбирается и забирает миску обратно. От прикосновения ее руки к моей меня пронзает электрический ток.

– Я думаю, тебе просто нужно смотреть дальше и узнать, – она устраивается рядом со мной, поставив миску с попкорном между ног.

Мы сидим в уютной тишине. Большую часть фильма я наблюдаю за ней. То, как ее лицо светится, то как ее шея двигается, когда она пьет. То, как она фыркает, когда слишком сильно смеется.

После окончания фильма я неохотно встаю. Сегодня вечером мне нужно быть на складе, чтобы встретиться с Карлосом, нашим координатором по поставкам наркотиков.

– Лука?

Ее голос останавливает мои шаги.

– Да, малыш, – я прислоняюсь к дверному проему, наблюдая за тем, как краснеют ее щеки. Она всегда так смущается, когда я ее так называю.

– Я тут подумала, – она замолкает, ее лоб морщится.

– Хммм?

Она прикусывает нижнюю губу.

– Знаешь, что ты почти каждую ночь в конце обнимаешь меня, чтобы я могла уснуть?

Я прикусил щеку изнутри, мне уже нравится то, к чему это клонится.

– Знаю, – мне с трудом удается сохранять нейтральный тон.

– А что, если бы мы спали бы в одной постели? – она смотрит на пустую миску из-под попкорна и застенчиво крутит ее у себя на коленях.

Я делаю глубокий вдох, прикусывая нижнюю губу, чувствуя, как кровь приливает к моему члену.

– Ничего такого. Мне просто нравится то, как ты обнимаешь меня во сне. Ты прогоняешь мои кошмары.

Она пожимает плечами, надувая губы, которые я так отчаянно хочу поцеловать.

Выдержав паузу, я хочу создать у нее впечатление, что должен обдумать это.

– Да.

Она поднимает голову и широко улыбается. Это то, от чего мое сердце учащенно бьется.

– Ты правда не возражаешь?

Я качаю головой.

– Поверь мне, я не против.

Возможно, моему члену придется научиться вести себя прилично, и, возможно, моему сердцу тоже. Я начинаю понимать, что нет ни одной вещи, в которой я бы отказал этой женщине.

Меня будит вибрация телефона, лежащего на ночном столике. Я крепче притягиваю Розу к себе и утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи, делая глубокий вдох.

Идеальный способ проснуться. Ну, за исключением раздражающего жужжания рядом.

Я стону и переворачиваюсь на другой бок, осторожно, чтобы не потревожить маленькую красавицу, все еще прижимающуюся ко мне. Когда я двинулся, то одеяло сползло, и я мельком вижу ее идеальное тело, что плотно прилегает к моему. Мой член начинает пульсировать, поэтому я хватаю телефон и перекатываюсь на спину. «Грейсон» высвечивается на экране, и я прищуриваюсь замечая, что еще 6:00.

– Грейсон. Все в порядке? – шепчу я.

– Да, извини, я...блядь.

Я крепко зажмуриваюсь.

– Еще раз? – как же рано.

Роза шевелится рядом со мной, и я крепче прижимаю ее к себе, чтобы она спала дальше.

– Я думаю, что собираюсь сделать предложение Мэдди, – его слова срываются с языка. Не думаю, что когда-либо слышал, чтобы он так нервничал.

– Как раз вовремя, – на моем лице появляется улыбка. Он заслуживает этого, они оба заслуживают.

– Когда? Нужна какая-нибудь помощь? Я между прочим хорошо пою.

Он хихикает.

– Нет, спасибо. Я не знаю. Мне сделали кольцо в Лондоне. Я ждал подходящего момента. Возможно, я приглашу ее на ужин в эти выходные.

– Я наберу несколько человек из службы безопасности. Просто дай мне знать, где и когда. Фрэнки и Дмитрий позаботятся об этом.

– Нет, я справлюсь. Она и так на взводе из-за моего образа жизни. Я не хочу, чтобы это разрушило нашу помолвку. Это всего лишь одна ночь.

Я закатываю глаза. Иногда он такой упрямый. Без сомнения, он может защитить себя. Это не значит, что меня это устраивает, особенно теперь, когда Мэдди беременна.

Я слышу, как Мэдди зовет его по имени на заднем плане и хихикает. Мы оба все это время разговаривали шепотом. Он понятия не имеет, потому что Роза прижалась к моему боку своей попкой.

– Мне нужно идти. Я поговорю с тобой позже.

– Развлекайся.

Когда я бросаю телефон в изножье кровати, Роза поворачивается ко мне лицом, ее черты все еще безмятежны во сне. Я смотрю на нее сверху вниз и улыбаюсь, потому что она провела ночь без кошмаров. Даже если это еще одна ночь, мой член мучительно изнывает. Но это того стоит, чтобы снова увидеть сияние ее кожи.

Эта идеальная улыбка, от которой у меня учащенно бьется сердце.

Я снова обнимаю ее и закрываю глаза. Такие моменты спокойствия случаются со мной не часто.

ГЛАВА 17

Роза

Когда я встала, то я нашла его уже на кухне.

– Доброе утро. Что у тебя сегодня на повестке дня, Роза? – он открывает буфет и достает черную кружку.

– Я не знаю? Прогуляться по саду? Ты можешь принести мне какие-нибудь книги? Может, возьмешь меня с собой на работу? Просто посидеть и поговорить?

Я захлопываю рот после последнего варианта. Он, нахмурившись, проверяет свои ролекс и открывает холодильник.

– Как насчет завтрака? – спрашивает он.

Я сажусь на барный стул и смотрю, как он запускает кофеварку.

– Завтрак звучит заманчиво, – отвечаю я.

Черный костюм от Армани облегает его, как вторая кожа. Он достаточно плотный, и я почти вижу, как напрягаются его бицепсы под тканью. Но я не могу перестать смотреть на эти чертовы татуированные предплечья, когда он закатывает рукава.

– Омлет подойдет? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне лицом.

Его глубокий хрипловатый голос творит со мной такое, чего я никогда не испытывала.

– П-прекрасно, – заикаюсь я.

Он кивает и разбивает яйца в смесительную чашу.

– Как давно ты стал боссом? – я подпираю подбородок ладонью и наблюдаю, как он готовит.

– Давно, лет семь назад или около того, с тех пор, как убили моего биологического отца.

Он стоит ко мне спиной, поэтому я не могу прочитать выражение его лица. Биологический отец?

– О, вау.

Какой странный способ говорить так о своем отце.

– Я и не знал, что у Марко две дочери, – говорит он через плечо, выливая яичную смесь на сковороду. Мои глаза расширяются от удивления. Интересно, что мой отец скрывал нас.

Я проглатываю комок в горле.

– Он не хотел, чтобы мы часто были рядом с ним, – почти шепчу я.

Несколько минут проходят в тишине, пока он готовит омлет.

Он непринужденно перекладывает один омлет-ролл со сковороды на блюдо.

– Знаешь, я никогда не знал своего настоящего отца. Я вырос на улице, и я был приемным ребенком.

– О, прости. Должно быть, это было тяжело.

Он пожимает плечами, ставя передо мной тарелку с омлетом. От одного только запаха у меня урчит в животе.

Он останавливается и хмурится.

– Ты мало ешь, малыш.

Я сглатываю, не зная, что сказать.

– У меня бывают разные фазы. Иногда я умираю с голоду, иногда меня тошнит. Но мне сейчас получше.

В данном случае это ни то, ни другое. Я просто слишком отвлечена им.

Я беру вилку, и его взгляд устремляется к моей дрожащей руке.

– Тебе нужно правильно питаться. Попкорн – это не еда, – его голос суров.

Он берет свою тарелку и садится рядом со мной. Меня окутывает запах его мужского одеколона.

Я ковыряю вилкой по тарелке.

– Так, как же ты прошел путь от приемного ребенка до босса мафии? – спрашиваю я, надеясь сменить тему.

Он опускает взгляд на мой остывающий омлет.

– Ешь, и я тебе расскажу.

У меня текут слюнки, когда я проглатываю яичницу. Я натягиваю рукава свитера, пытаясь побороть тошноту, бурлящую в животе.

– В детстве меня оставили одного в квартире, и меня забрала социальная помощь. Моя мама была наркоманкой и ее нашли с передозировкой. Они нашли ее рядом со мной. А отца они не смогли найти.

Он откусывает от своей еды.

– Еще кусочек, – он смотрит на меня, пока я робко откусываю еще кусочек.

– Меня перебрасывали с места на место. Пока одна семья не отправила меня в боксерский клуб Тони, когда мне было восемь, потому что у меня был вспыльчивый характер, – он пожимает плечами. – Они даже не догадывались, то что Тони управлял подпольным бойцовским клубом. Так что, когда все остальные от меня отказались, мне всегда было есть куда пойти. Именно там я встретил своего брата Келлера. Тони взял его к себе, и мы провели подростковые годы, сражаясь за еду и выживание.

Улыбка озаряет его лицо.

– А когда нам было по шестнадцать, миссис Руссо взяла нас к себе. Пожилая итальянка, которая только что потеряла мужа. Она пыталась приучить нас к порядку, и мы чертовски любим ее за это, как и за ее стряпню. Наши желудки были полны, у нас была теплая постель и настоящая семья. Поэтому, как только нам исполнилось восемнадцать, мы сменили наши фамилии на Руссо. Мы были ее сыновьями и всегда ими будем.

– Ой, это так мило, – я набиваю еще один полный рот яичницы. Я не могу сдержать приступ грусти при упоминании матерей. Я так сильно скучаю по своей.

– И как это привело к боссу мафии? – говорю я с набитым ртом.

Он медленно пережевывает свой кусок, и я наблюдаю, как двигается его кадык, когда он глотает.

– Ну, оказывается, мой отец не был беглым наркоманом, как моя мама. Он был главой гребаной мафии. Джузеппе Лучано.

У меня отвисает челюсть. Это имя я узнала. В детстве мама и папа всегда ссорились из-за имени этого человека. Мама хотела, чтобы мы вернулись в Италию, но отец был одержим идеей перехватить власть у мистера Лучано.

Лука наблюдает за мной.

– Ты знала его?

Я качаю головой.

– Нет. Просто слышала его имя. Меня держали подальше от бизнеса моего отца.

– Хмм, – его грудь гулко вздымается, заставляя мое сердце подпрыгнуть.

Игнорируя трепет в животе, я стараюсь не отвлекаться от темы.

– Так твой отец заставил тебя возглавить мафию? Почему? – я отправляю в рот еще одну порцию еды. Я хочу узнать больше, и только так я могу продолжить разговор.

– Этого я до сих пор не знаю. И никогда не узнаю. Его советники нашли меня, затащили на заднее сиденье внедорожника и привезли в закрытый особняк моего отца. Сказали мне, что согласно завещанию, которое он составил, власть переходит к его единственному, оставшемуся в живых, сыну.

Я кашляю, пытаясь сдержать смех.

– Подожди. Раньше тебя звали Лука Лучано? Это громкое имя.

Он хихикает.

– Руссо намного лучше.

Я постукиваю вилкой по губам, пытаясь представить молодого Луку, которого втягивают в империю его отца.

– Должно быть, это было тяжело.

Его губы поджимаются, когда он задумчиво смотрит на свою кофейную чашку.

– Моя жизнь никогда по-настоящему не принадлежала мне. Я всю свою чертову жизнь боролся за выживание. Это ничем не отличается. Сейчас я в том месте, где меня уважают. У меня денег больше, чем нужно. Как только я уничтожу твоего отца, город будет моим.

– Чего-то еще не хватает? – я могу сказать, что он не выглядит довольным своей текущей миссией.

Его глаза ищут мои, когда он откидывается на спинку стула.

– Может быть. А может и нет. Я никогда не знаю, что меня ждет.

Я отодвигаю от себя тарелку с недоеденной едой.

– Мой отец изменился с тех пор, как убили маму.

Я смаргиваю слезы. Трудно говорить о своей маме. Я никогда не рассказываю о своих страданиях.

Его теплая ладонь на мгновение ложится на мое колено.

– Мне так жаль.

Я смотрю на его широкую ладонь с татуировкой, выглядывающей из-под белой манжеты.

– В нашем доме произошел взрыв. Мне было всего четырнадцать. Все произошло так быстро, что я мало что помню. Вот мы с Евой придумывали танцевальные номера в саду. А следующее, что я помню, я очнулась в больнице. Моя мама, нона и еще несколько человек были убиты.

Я сдерживаю слезы, чтобы не разрыдаться. После ее смерти мой отец даже не упоминал ее имени в доме. Все фотографии исчезли. Он даже оттолкнул меня, потому что у меня были ее темные глаза.

– Все, что его волнует, – это власть. Мы потеряли наш дом на Сицилии из-за его войны с Капри. А потом он привозит нас сюда и снова ломает.

Я закрываю лицо руками.

– О, Роза, – его голос мягкий и успокаивающий.

Я спрыгиваю с барного стула, в груди что-то сжимается. Чувство, которое я слишком хорошо знаю.

Я слышу, как он зовет меня вслед, когда я бросаюсь в свою комнату и захлопываю дверь.

Я просыпаюсь, зевая, и прижимаюсь к Луке без рубашки. Он обнимает меня своей сильной рукой и притягивает ближе.

За последние две недели мне приснилось всего пару кошмаров. Оба раза он заключал меня в объятия и шептал:

– Это я, Лука. Я здесь. Ты в порядке, малыш. Никто не причинит тебе вреда.

Затем укачал меня, чтобы я снова заснула.

Я чувствую себя как новенькая. Та, кто действительно спит и просыпается без похмелья.

– Доброе утро, малыш, – его голос хриплый, а дыхание щекочет мне голову.

Я закатываю глаза.

– Я действительно не такая уж и маленькая.

Он поворачивается на бок и ухмыляется мне. Его темные волосы растрепаны на макушке, и у меня возникает странное желание запустить в них пальцы.

Огонь разгорается внутри меня, совершенно чуждое чувство, которое заставляет меня сжать бедра вместе. Я хочу этого мужчину, я просто не знаю, что с этим делать. Он никогда не захочет такую сломленную женщину, как я.

– Ты хорошо спала прошлой ночью.

Он усмехается, его зеленые глаза озорно искрятся.

– Почему ты так говоришь? – я наклоняю голову, чтобы лучше видеть его лицо.

Он прикусывает нижнюю губу.

– Возможно, ты схватила за мой член во сне, а возможно, и нет.

– Нет! Я этого не делала!

Я задыхаюсь. Меня охватывает смущение. Теперь мои щеки пылают.

– Ты это сделала. Это меня и разбудило.

– Боже мой, мне так жаль.

Я закрываю лицо руками. Он отводит их, и его губы растягиваются в улыбке.

Я начинаю паниковать. Что, если он заставит меня вернуться в мою собственную комнату? Я наслаждаюсь этими спокойными часами сна.

– Эй, все в порядке. Не волнуйся. Я могу придумать кое-что и похуже, чем быть облапанным во сне маленькой итальянской красавицей, которая лежит у меня в постели.

Он закидывает одну из своих татуированных рук за голову, приподнимаясь и наблюдая за мной.

Он считает меня красивой?

Я хлопаю ресницами, глядя на него.

– Прости, что?

Он смеется и отодвигается на другую сторону кровати.

– Давай, нам пора вставать. У меня есть кое-что для тебя внизу, а потом я должен на работу. Чем быстрее я разберусь с этим, тем скорее ты получишь свободу.

Моя реальная жизнь. Это как удар в живот. Думаю, он просто потакает бедному маленькому выздоравливающему наркоману. Я знала, что у него нет тех чувств, что есть у меня.

Я вздыхаю и отодвигаюсь от него, выбираюсь из кровати и хватаю свой черный шелковый халат, который висит за дверью. Оборачиваюсь я замечаю, что он пристально смотрит на меня, а его глаза сканируют мое тело, отчего у меня трепещет в животе.

– Ну, что меня ждет внизу?

Он сбрасывает одеяло, обнажая свое мускулистое тело. Темные узоры татуировки стекают по его правой руке и груди. Он надевает серые спортивные штаны и черную толстовку с капюшоном. Возможно, он всегда сногсшибательно одет, когда выходит из дома, но как только он возвращается домой, он уже переодевается в свою удобную одежду и готовится к просмотру марафона фильмов на диване.

Я открываю дверь, и мы идем вниз. Когда я достигаю последней ступеньки, он ловит меня за руку, и я останавливаюсь.

– Подожди, я хочу сначала проверить, на месте ли он.