Текст книги "Love of My Life. На всю жизнь"
Автор книги: Луиза Дуглас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 44
Лука и Натали должны были пожениться в канун Рождества. Мы с Лукой начали встречаться в конце октября. К началу ноября мы стали любовниками. В конце ноября Лука сказал мне, что наши отношения – это нечто большее, чем прощальный загул мужчины, который скоро должен жениться.
Невероятно холодная осень приближалась к концу, и наступала зима, обещающая побить все рекорды низких температур. Мы с Лукой проявляли чудеса изворотливости, чтобы побыть наедине. В Портистоне это было практически невозможно. Несмотря на холодность и откровенную враждебность со стороны Анжелы и Натали, я очень часто бывала в «Маринелле». Я испытывала непреодолимую потребность постоянно быть рядом с Лукой. На работе в «Уосбруксе» я грезила наяву и манкировала своими прямыми обязанностями. Однажды в субботу, после того как я чуть не сорвала работу в отделе стеклянных изделий, менеджер даже отослал меня домой, сказав, что от меня все равно нет никакого толку. Он решил, что я заболела гриппом, но на самом деле накануне вечером мне удалось незаметно провести Луку в свою спальню, и мы не спали ни минуты. Правда, страх быть обнаруженными значительно подпортил нам удовольствие. Я вздрагивала от каждого скрипа половиц нашего старого чопорного дома, от каждого порыва ветра. Мне все время казалось, что я слышу шаги матери.
Мы знали, что рано или поздно наша тайна будет раскрыта. Бесконечное стремление быть вместе толкало нас на безрассудные и опрометчивые поступки. В одно из воскресений мы занимались сексом прямо в крохотном заднем дворике «Маринеллы», после чего Лука отправился обслуживать группу туристов, приехавших на автобусе из Литама. В другой раз, когда Натали и Анжела уехали в Уотерсфорд, чтобы сделать заказ на свадебные фотографии, Лука вызвал меня на пристань и, несмотря на жуткий холод, мы занимались сексом в моем старом убежище под пандусом. Лука пришел туда прямо в форменной одежде «Маринеллы», и когда он уходил, его брюки были безнадежно испорчены машинным маслом и водорослями. Иногда ему удавалось вырваться в Уотерсфорд, и тогда мы проводили восхитительных полчаса в салоне его старенькой машины. Мы никогда не говорили о будущем.
Мы почти никогда не разговаривали. У нас просто не было на это времени. У нас не было мобильных телефонов, у нас не было возможностей, у нас не было уединения, но ничто не могло помешать нам быть вместе так часто, как только возможно.
Впоследствии все решили, что мы заранее все продумали и распланировали, но это было не так. Я никогда не задумывалась о будущем. Я жила только настоящим, потому что была уверена, что это единственное, что мне отпущено судьбой.
В декабре в «Уосбруксе» было очень много работы. Менеджер постоянно просил меня задерживаться и работать сверхурочно, и я всегда соглашалась, потому что, во-первых, мне нужны были деньги, чтобы как можно скорее сбежать из Портистона, во-вторых, это отвлекало меня от мыслей о предстоящей свадьбе Луки. Кроме того, задерживаясь на работе, я оттягивала возвращение домой. Наплыв посетителей был огромным, и мне это нравилось, хотя часто наши клиенты покидали магазин в предобморочном состоянии, а кражи приняли угрожающие масштабы. В сумках представительниц среднего класса, которые были постоянными клиентками «Уосбрукса», исчезали горы товаров. Меня тошнило от непрестанно играющей в магазине рождественской музыки, но мне нравилась предрождественская суета. Мне нравилось наблюдать за тем, как красноносые покупатели, у которых было мало времени и денег, отчаянно пытались найти идеальные рождественские подарки для своих близких. Мне нравилось выходить из магазина на темную зимнюю улицу и видеть, что весь город украшен яркими светящимися гирляндами. Иногда на эстраде в центре города оркестр Армии спасения исполнял рождественские гимны, а как-то раз я видела, как мимо магазина на моторизованных санях проехал Санта-Клаус. Он пригоршнями разбрасывал конфеты и, словно королева, махал прохожим рукой. Сопровождавший его эльф сообщил мне, что они собирают пожертвования в благотворительный пожарный фонд.
Я ощущала постоянный приток адреналина. Мне везде мерещилось лицо Луки. Иногда я видела перед собой его широкие плечи, его непослушные волосы, или то, как он стоит, слегка расставив ноги и засунув большие пальцы рук в карманы джинсов. Тогда я срывалась с места и бежала вслед только для того, чтобы обнаружить, что это не Лука, а кто-то даже не очень на него похожий.
Из-за того, что я неизменно пребывала в состоянии сексуального возбуждения, мои глаза сияли, а со щек не сходил легкий румянец. Никогда в жизни я не пользовалась большим успехом у мужчин, чем теперь. Молодые люди постоянно заигрывали со мной. Одни вежливо приглашали на чашечку кофе в обеденный перерыв. Другие – те, которым я отдавала предпочтение – широко улыбались, говорили комплименты и поддразнивали меня, чтобы в конце концов набраться храбрости и пригласить меня выпить после работы. Более взрослые мужчины пытались делать мне подарки. Сотрудники тоже постоянно проявляли по отношению ко мне знаки внимания. Я вежливо благодарила всех и объясняла, что у меня есть парень. А потом, перед рождественской вечеринкой для персонала, я поняла, что сама загнала себя в угол, потому что мне не с кем было на нее пойти. Ведь Лука не принадлежал мне, он принадлежал Натали.
Вечеринка должна была состояться семнадцатого декабря, в пятницу, за неделю до свадьбы Луки и Натали. Мне пришло в голову, что Лука мог бы привезти меня на вечеринку, а потом сразу уйти под каким-то благовидным предлогом. Это не повредит Луке и поможет мне – все убедятся, что я не лгала и у меня действительно есть парень. Этот план казался мне безупречным. Я не могла найти в нем ни одного изъяна.
Когда темным зимним вечером я зашла в теплый уютный зал «Маринеллы», чтобы обсудить с Лукой все детали моего плана, я увидела, что подготовка к свадьбе идет полным ходом. За стойкой громоздились картонные коробки с бокалами и шампанским. В дальнем конце ресторана сделали маленькую эстраду – наверное, для оркестра, а под потолком закрепили кронштейн с небольшими прожекторами. В другом конце зала стояли большие декоративные напольные вазы, а рождественские украшения, выдержанные в зеленых и пурпурных тонах, переплетались с прелестными изящными китайскими фонариками. За стойкой стоял Фабио и старательно делал крохотные розовато-лиловые розочки из сахарной глазури.
Как всегда безупречно причесанная Анжела была настолько взвинчена, что даже не попыталась быть вежливой, когда я подошла к стойке.
– Что тебе надо, Оливия? – спросила она без всяких предисловий.
– Чашечку кофе, пожалуйста, – сказала я.
– Ты не можешь заказать только кофе. Мы сейчас слишком заняты. Ты должна заказать еду.
Справа от меня, за столиком, сидела группа из четырех американских туристов, которые пили кофе. Я выразительно взглянула на них, но когда снова перевела взгляд на Анжелу, оказалось, что она уже разговаривает с одной из официанток и даже не смотрит в мою сторону.
В любой другой день я бы попросту развернулась и ушла, но в тот вечер мне необходимо было увидеть Луку.
Я кашлянула. Анжела снова обернулась ко мне.
– Что тебе надо?
– Вы не могли бы позвать Луку? Мне очень нужно сказать ему пару слов.
– Это невозможно. Они с Натали в церкви на генеральной репетиции свадьбы.
– Может быть, я могу чем-то помочь? – раздался голос Марка, который вышел из служебных помещений с охапкой нарядных рождественских скатертей и салфеток. Он дружелюбно улыбался, и меня осенило.
– Да, конечно.
– Хочешь кофе?
Анжела бросила на меня злобный взгляд, но не стала вмешиваться. Поэтому я кивнула, и Марк принес нам обоим по чашечке эспрессо. Мы расположились за столиком у запотевшего окна. Снег еще не выпал, но первые снежинки уже кружились в воздухе как предвестники приближающегося Рождества.
– Как у тебя дела? – спросил Марк, зачерпывая кофе чайной ложкой.
– Нормально, – ответила я. – Честно говоря, я хотела спросить у тебя, что ты делаешь завтра вечером?
– Точно не знаю, но почти не сомневаюсь, что буду помогать с подготовкой к свадьбе.
Он широко улыбнулся и подул на ложечку.
– Господи, Лив, это какой-то ужас.
– Не хочешь вместо этого сходить со мной на вечеринку?
Марк ошарашенно уставился на меня, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.
– Ладно, забудь, – сказала я, сосредоточенно размешивая сахар. – Я же понимаю, что у тебя слишком много дел и…
– Нет-нет, ты меня неправильно поняла, – широко улыбнулся Марк. – Я с удовольствием пойду с тобой. Просто я никогда не думал, что ты, ну…
– Что я?
– Пригласишь меня на свидание. Господи, Лив, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Я столько лет мечтал об этом.
Я растерялась и не знала, как исправить положение. Я не хотела обидеть Марка, а если бы начала говорить о том, что мы с ним только друзья, он бы обязательно обиделся. Поэтому я проигнорировала его слова и весело сказала:
– Значит, договорились. Ты сможешь заехать за мной около шести?
– Конечно.
– Там будет много выпивки и еды, и дирекция пригласила комика, чтобы он выступил перед нами. Вполне возможно, что там будет страшная скукотища, но…
– О чем ты говоришь? В любом случае, это гораздо интереснее, чем наблюдать за тем, как Анжела пытается вовлечь Луку в обсуждение цвета салфеток. Кстати, зачем ты хотела его видеть?
Я пожала плечами.
– Да так, ерунда. Моя мать хотела что-то у него узнать о шаферах в церкви.
– Сказать ему, чтобы он позвонил тебе?
– Да, – ответила я. – Пожалуйста, скажи ему, чтобы он мне позвонил.
Глава 45
В Уотерсфорде было очень много зелени, и летом этот город был удивительно красив. Некоторые деревья зацветали в мае и продолжали цвести почти до середины июня, наполняя вечерний воздух нежным медовым ароматом. В свете уличных фонарей все дома приобретали розовый или абрикосовый оттенок, и люди, обернув джемпера вокруг талии и закатав рукава рубашек, сидели на террасах пабов, пили холодное пиво и улыбались.
После поездки в Ирландию я была рада вернуться в свою квартиру и остаться в одиночестве. В связи с тем, что мне теперь приходилось рано вставать, я стала лучше спать, и ко мне вернулся аппетит. Я чувствовала себя более здоровой. Я поняла, что моя повседневная жизнь полна приятных моментов, которые мне очень нравятся. Я не звонила Марку, и он не звонил мне. Это позволяло надеяться на то, что мы смогли пережить нашу тяжелую утрату и успели разорвать нашу любовную связь прежде, чем кто-нибудь пострадал. Конечно, я скучала по нему, но это было ничто в сравнении с моей тоской по Луке, хотя даже эта тоска постепенно становилась менее тягостной.
Каждое утро я заходила в кафе, чтобы выпить кофе с тостами. Я подружилась с мускулистым хозяином. Как оказалось, его звали Крис. Мне нравились наши беседы, и я с нетерпением ожидала очередной встречи. Крис вставал очень рано и поэтому всегда был в курсе всех событий. Жаря яичницу для тех жителей Уотерсфорда, которым было далеко добираться на работу, и муниципальных рабочих, возвращающихся с ночной смены, он слушал «Радио-4». Так как я каждый день заходила в кафе в одно и то же время, то начала узнавать постоянных клиентов, а они узнавали меня. Мы расспрашивали друг друга о делах и здоровье. Постепенно я узнала имена их жен, мужей и детей. Мне стало известно, чей племянник играет на бас-гитаре в рок-группе под названием «Мамм-Ра», чья мать выиграла сто фунтов в экспресс-лотерею, кто посещает вечерние курсы испанского языка и чей четырехлетний ребенок болен аутизмом. Незаметно для себя я стала членом небольшой дружной и очень разношерстой общины.
После кафе я ехала на работу. Дженни всегда приезжала раньше меня, даже в те дни, когда страдала от похмелья, и в те, когда ее ноги болели после ночной смены в баре, где она подрабатывала. Независимо от того, приходил профессор или нет, я включала компьютер и начинала перепечатывать результаты его дотошных исследований. Так как записи были в полном беспорядке, история жизни Мариан Рутерфорд разворачивалась передо мной в виде отдельных эпизодов, и мне не терпелось поскорее свести их воедино и сложить эту мозаику в цельную картину.
Я садилась за стол и подбирала под себя ноги. По одну сторону клавиатуры обычно стояла чашка с кофе, по другую лежали записи профессора, огромный старый словарь с мягкими пожелтевшими страницами и цветной карандаш – им я помечала все места, которые невозможно было ни прочитать, ни расшифровать.
Профессор вел себя как обычно. Он был невозмутим и абсолютно непроницаем. Правда, он оказывал мне небольшие знаки внимания и говорил любезности, но при этом создавалось впечатление, что он делает это только ради проформы. Он больше не пытался вызвать меня на откровенный разговор и не рассказывал о себе, за что я была ему очень благодарна. Никогда раньше я не встречала человека, который бы все время находился среди людей и в то же время оставался для них загадкой. Иногда мне казалось, что этот человек не дышит, не оставляет отпечатков пальцев и не отражается в зеркале. Я надеялась, что однажды наступит день, когда мы сможем откровенно поговорить, а пока меня вполне устраивало наше взаимное невмешательство в частную жизнь друг друга. На работе я чувствовала себя в полной безопасности. Большой светлый пыльный, вечно заваленный бумагами кабинет был надежным прибежищем и для меня, и для профессора.
Через три недели после возвращения из Ирландии внезапно объявился Марк. По окончании необычайно плодотворного рабочего дня я включила телефон и обнаружила, что он несколько раз пытался мне дозвониться. Кроме того, Марк оставил сообщение, в котором предупреждал, чтобы я ни в коем случае не пыталась с ним связаться.
У меня подкосились ноги.
– С вами все в порядке, Оливия? – спросил профессор, который вышел следом за мной из здания исторического факультета, чтобы запереть дверь.
– Да, спасибо, все нормально, – сказала я.
Профессора мои слова не убедили.
– Но на вас лица нет.
– Просто получила не очень приятные известия.
– Я могу вам чем-то помочь?
– Нет, благодарю вас. Ничего серьезного. Я справлюсь.
Пожелав профессору приятных выходных, я быстрым шагом пошла по направлению к Фор-стрит.
Миссис Макгир вернулась и что-то рассказала Анжеле. Я была уверена в этом. Не замечая ничего вокруг, я лихорадочно пыталась придумать какое-то объяснение своему пребыванию в одном из самых знаменитых и прекрасных мест южной Ирландии одновременно с Марком. Тот факт, что мы оказались там вместе, еще ничего не означал. В жизни бывают и более невероятные совпадения. Люди встречают знакомых в самых неожиданных местах. Правда, обычно это случается в кино или в книжках.
Вернувшись в свою квартиру, я залпом выпила два стакана вина, переоделась в джинсы, натянула на себя одну из старых нестиранных футболок Луки и снова вышла на улицу.
Я не хотела, чтобы мы с Марком стали любовниками. Я действительно этого не хотела и была уверена в том, что Марк тоже к этому не стремился. То, что произошло между нами, было вызвано подсознательным стремлением хоть как-то смягчить боль от нашей общей тяжелой утраты. Такое своеобразное проявление эгоизма было опасным, но, в некотором роде, неизбежным. Когда же мы оба немного пришли в себя, мы приняли единственно правильное решение. Мы поняли, что любая интимная близость между нами недопустима, и мы должны снова стать лишь деверем и невесткой. Нас свела вместе смерть близкого нам обоим человека, но теперь она же должна была стать причиной нашего расставания. Мы не хотели никому причинить боль, мы лишь стремились облегчить собственные страдания.
Думая о Луке, я сама не заметила, как ноги понесли меня в направлении кладбища. Но ворота оказались запертыми, хотя на улице было еще совсем светло.
Я снова почувствовала себя бесконечно одинокой. Меня пытались разлучить даже с мертвым Лукой. Мысль о том, что мне придется провести этот вечер пятницы в пустой квартире, вызывала у меня приступ депрессии. Развернувшись, я направилась обратно в город. Я как раз заходила в винный магазин, когда позвонил Марк.
Он пытался говорить спокойно, но по тону его голоса я сразу поняла, что он в отчаянии.
– Откуда ты звонишь?
– Из дома.
– А что это за шум?
– Я в ванной. Включил воду, чтобы Натали не могла ничего расслышать. Она следит за мной.
Я вышла из магазина, отошла на несколько шагов от входа и прислонилась к стене, чтобы не мешать прохожим.
– Что случилось? Она узнала про нас?
– Она думает, что я с тобой встречаюсь.
У меня перехватило дыхание. Я чувствовала, как ледяная рука страха сжимает мое сердце.
– О Господи.
– Не волнуйся, она не знает ничего наверняка, но…
– Миссис Макгир! Она рассказала Анжеле, что видела нас?
– Нет. Миссис Макгир здесь ни при чем.
Я снова обрела способность нормально дышать. От перенесенного потрясения меня начало подташнивать. Я потерла лоб и немного согнулась, чтобы побороть ощущение дурноты.
– Слава Богу. Тогда это всего лишь подозрения, и нам нечего бояться, потому что мы больше не встречаемся. Кроме миссис Макгир никто из общих знакомых никогда не видел нас вместе.
Несмотря на шум воды, я услышала, как вздохнул Марк. Это был вздох человека, который боится, что все потеряно.
– Марк, что с тобой? Чего ты боишься?
– Это не просто подозрения. Она нашла фотографию.
– Какую фотографию?
– Твою фотографию в моем телефоне.
– В твоем телефоне есть моя фотография?
– Ну, помнишь, та, которую я сделал на берегу.
– Но ты же обещал, что удалишь ее…
– Я не смог. Я хотел, чтобы у меня была хоть какая-то частичка тебя.
Ноги не держали меня, и я села на корточки. Мое дыхание стало прерывистым, пальцы онемели, во рту пересохло.
– Мне очень жаль, что так получилось…
– Господи, Марк! Я же была почти голая. Что же нам теперь делать?
– Дорогая, с вами все в порядке?
Надо мной склонилась пожилая дама с густо напудренным лицом. Я подняла голову и кивнула, хотя все было совсем не в порядке.
– На вас кто-то напал?
– Нет-нет, благодарю вас, со мной все в порядке, честно.
Наверное, сердобольная дама подумала, что я наркоманка. Подозрительно оглядев меня, она пошла прочь. С ней была маленькая грязная белая собачонка, которую она тащила за собой на поводке. Собачонка упиралась и оглядывалась.
– Марк? Ты меня слышишь?
– Да.
– Что ты ей сказал?
– Сказал, что Лука выслал мне эту фотографию прошлым летом.
– Зачем бы он стал это делать?
– Но ведь теоретически такое возможно. Ты там выглядишь такой сексуальной. Я сказал Натали, что просто забыл про эту фотографию.
– Думаешь, она тебе поверила?
– Не уверен, но ты же знаешь, Лив, как к тебе относится Натали. Даже если она мне поверила, то все равно сильно расстроилась.
– Бедная Натали, – прошептала я.
Выпрямившись, я сделала глубокий вдох и помотала головой.
– Как ты мог сохранить эту фотографию в телефоне? У меня это даже в голове не укладывается.
– Ну теперь-то я ее удалил.
– И Натали нечего больше опасаться, потому что между нами все кончено.
– Ты действительно так считаешь?
– Мне казалось, что мы обо всем договорились в самолете.
– Мне очень тяжело без тебя, Лив, – сказал Марк. – Я не механическая игрушка, которую можно включить и выключить. Я не могу в одночасье отказаться от своих чувств, будь то горе, любовь или еще что-нибудь. Твоя фотография стала для меня частичкой тебя, которая постоянно была со мной.
– Перестань, Марк.
– Если она позвонит тебе…
– То теперь я знаю, что ей сказать.
– Прости меня, Лив. Просто я…
Но с меня было довольно. Я устала от Марка, устала от постоянного чувства тревоги, устала от наших с ним отношений.
– Мне нужно идти, – сказала я. – Принимай свой душ и оставь меня в покое.
Глава 46
Поздно вечером Лука пришел ко мне домой. Я уже приняла ванну, надела пижаму и сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, слушая Боба Марли и заплетая свои влажные волосы в тоненькие косички, чтобы утром они стали волнистыми и я хорошо выглядела на вечеринке. Услышав тихий стук в дверь, я сразу поняла, что это ко мне. Был одиннадцатый час, и мать уже легла спать.
Я сбежала по ступеням, открыла входную дверь и увидела Луку. На дворе падал первый снег, и снежинки налипли на его челку и ресницы. Нос и щеки покраснели от холода.
– Что случилось? – встревоженным шепотом спросила я, но мать уже вышла на лестницу и перегнулась через перила, всматриваясь в темноту прихожей.
– Что там происходит, Оливия?
– Ничего, – отозвалась я и затащила Луку внутрь, чтобы остатки тепла не улетучились через открытую дверь.
– Кто там с тобой?
– Это мои друзья.
– Скажи им, чтобы они уходили.
– Я просто обещала им одну книгу.
Я сделала вид, что прощаюсь, открыла и снова закрыла дверь.
Потом, с трудом сдерживая смех, я приложила палец к губам, и Лука на цыпочках прошел следом за мной на кухню. Она находилась прямо под комнатой матери. Если бы мать снова вышла, мы бы это обязательно услышали и Лука успел бы сбежать через заднюю дверь.
Я не стала включать электричество, но в кухне и без того было достаточно светло. Свежевыпавший люминесцирующий снег отражал огни уличных фонарей и свет, льющийся с неба и из окон соседних домов. Мне было холодно стоять босыми ногами на линолеуме. Лука, казавшийся огромным в своем зимнем пальто, крепко прижал меня к себе. Я попыталась было отстраниться, чтобы видеть его лицо, но он не отпускал меня.
– Что случилось? – прошептала я.
– Пожалуйста, не ходи на вечеринку с Марком.
– Но, Лука, это же ничего не значит. Я хотела попросить тебя, чтобы ты меня туда отвез, но тебя не было и…
Забыв про необходимость соблюдать тишину, Лука подвинул стул. Раздался неприятный, скрипучий звук. Тотчас же над нашими головами послышались шаги моей матери.
Я не стала ждать, пока она снова выйдет на лестницу. Схватив с крючка свое пальто, я сунула ноги в высокие сапоги, и мы с Лукой выскочили на улицу через заднюю дверь. Мы перелезли через две ограды, пересекли задние дворы двух соседей и оказались в узком переулке. Потом мы побежали. Точнее, побежал Лука, а я, цепляясь за его обтянутую перчаткой руку, изо всех сил старалась не отставать, ковыляя следом в сапогах, которые были слишком большими и совсем не грели.
– Давай зайдем в паб, – сказал Лука.
– Я же в пижаме.
– Черт. Давай подумаем, куда можно пойти.
Я пожала плечами и, стуча зубами от холода, сказала:
– Никуда.
– Ты совсем замерзла.
– Вот как бывает, когда у тебя нет никакого долбанного плана, – хихикнула я, цитируя одну из своих сослуживиц. – Все идет шиворот-навыворот.
Лука ухмыльнулся и прижал меня к себе.
– Вот что мне в тебе нравится, Лив.
– Что именно?
– Что ты способна зимней ночью стоять в пижаме в центре Портистона и философствовать.
– Это помогает мне согреться.
– Может, зайдем в ночной магазин?
– Чтобы через несколько секунд об этом узнали в «Маринелле»?
Мне было ужасно холодно. Мои влажные косички превратились в сосульки.
– Пошли, – сказал Лука.
Мы направились к «Маринелле». Попросив меня немного подождать, Лука быстрым шагом направился в дом. Дрожа от холода, я спряталась за мусорными баками, но, к счастью, ждать пришлось недолго. Через несколько минут Лука вернулся с ключами от фургона и охапкой одеял. Фургон был припаркован на боковой улице, довольно далеко от ресторана, и можно было не опасаться, что кто-то услышит звук работающего мотора. Я забралась на пассажирское сиденье, а Лука сел за руль и передал мне одеяла. Плотно закутавшись в них, я сбросила сапоги и поджала под себя ледяные босые ноги. Осторожно доехав до конца набережной, Лука остановил машину так, чтобы мы могли видеть море, но лобовое стекло все время заносило снегом, и огни острова Сил казались лишь бледными размытыми пятнами. В салоне было тепло, и Лука не стал выключать мотор, чтобы печка продолжала работать. Дворники он тоже оставил включенными.
– Они без труда нас найдут, – сказала я. Следы от шин нашего фургона были, вероятнее всего, единственными на свежевыпавшем снегу. Оглянувшись через плечо, я убедилась в том, что они четко просматриваются до самого поворота на улицу, с которой мы приехали.
– Будем надеяться, что они не станут нас искать, – ответил Лука. Включив приемник, он настроил его на музыкальную волну, после чего запустил руку под сиденье и достал бутылку вина.
– Его закупили для свадьбы, – объяснил он.
– Но Анжела может заметить, что бутылка исчезла.
– Не заметит. Папа уже несколько недель потихоньку таскает бутылки из свадебных запасов.
Лука сорвал зубами пластиковый колпачок.
– Черт, у нас же нет штопора, – спохватился он.
Это заняло некоторое время, но в конце концов с помощью отвертки, которую мы нашли под сиденьем, нам все же удалось протолкнуть пробку внутрь, и мы по очереди стали пить вино прямо из горлышка. Оно стекало по моему подбородку и заливало пижаму. Мы хихикали как дети.
– Мы с тобой похожи на старую супружескую пару, – сказал Лука.
– Чем? Тем, что в метель пьем вино из горлышка в угнанном фургоне?
– Нет, тем, что сидим в машине на набережной и смотрим на море. Пожилые супруги всегда так делают.
На приборной панели лежала пачка «Мальборо». Там была только одна сигарета, Лука вытряхнул ее из пачки и прикурил от зажигалки, которая была в машине. Салон заполнился табачным дымом. Затянувшись, Лука передал сигарету мне, и мы поцеловались. По радио пел Трейси Чепмэн. Я совершенно размякла.
– Мне кажется, что ты не должен жениться на Натали, – прошептала я. – Она тебе совсем не подходит.
– Я знаю.
– И как же ты собираешься выйти из положения?
Лука выдохнул струю дыма.
– Нам нужно уехать отсюда.
– Из Портистона?
– Угу.
– Нам?
– Тебе и мне. Я много об этом думал, Лив. Когда я откажусь жениться на Натали, они во всем будут обвинять тебя. Нам нельзя здесь оставаться.
– Мы могли бы продолжать встречаться тайно.
– Нет, – решительно сказал Лука, делая глубокую затяжку. – Чего ради мы должны скрываться, как преступники? Мы уедем куда-нибудь, где сможем быть вместе.
– И что ты предлагаешь конкретно? Скрыться?
В этом слове было что-то волшебное и завораживающее. Это было слово из лексикона Ромео и Джульетты. Кажется, я никогда раньше его не употребляла.
– Можно, конечно, и скрыться, если тебе так хочется. А можно просто сбежать.
Снегопад усилился. Стена вокруг стоянки и берег тоже почти полностью исчезли под пышным белым покрывалом. Дворники не справлялись с толстым слоем снега, который в одночасье засыпал машину, создавая иллюзию полного уединения.
– Я не могу жениться на Натали, – сказал Лука. – Честно, не могу. Она очень милая девушка и все такое, она незаменимая помощница в «Маринелле», она член семьи, и ее любят папа и Анжела, но…
– Что?
– Мне с ней ужасно скучно. Это совсем не то, что быть с тобой.
Я смотрела на красивый темный профиль Луки. Когда он опускал глаза, чтобы стряхнуть пепел, его длинные ресницы отбрасывали густую тень на щеки. Я любовалась его волевым подбородком, линией его носа и очертанием губ, подсвеченных огоньками приборной панели. Я понимала, что не смогу жить без него.
– Когда ты планируешь сбежать, Лука?
– Может быть, завтра?
– Хорошо.
– Значит, ты согласна?
– У меня нет никаких других планов.
Я забыла о вечеринке. И забыла о своем свидании с Марком.
