Текст книги "Похождения Бамбоша"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА 24

Боско безусловно был человек незаурядный.

Этот парижанин без роду и племени, нахватавшийся понемногу отовсюду, побывавший во множестве переделок, будучи себе на уме, был на редкость сметлив.

По обличию и повадке простой бродяга, этот доморощенный философ, чтобы прожить худо-бедно, перепробовал множество экзотических наистраннейших, порой до неправдоподобия, профессий.

Ясное дело, он был вынужден якшаться со всяким городским отребьем, подонками, не соблюдающими в жизни ни правил, ни законов.

Отнюдь не понаслышке он знал, что порок торжествует, что преступление в этом мерзостном мире может быть делом почетным.

И примеров тому было предостаточно.

Сутенеры, убийцы, воры давали ему бесплатные уроки. Множество раз его пытались завербовать то в тот, то в этот клан. И никогда он не попадался ни на чей крючок.

Боско был органически чужд пороку, как некоторым людям в той же мере чужда добродетель.

Встречается иногда такая порядочность, вытравить которую не могут ни дурной пример, ни одиночество, ни нищета.

У Боско она доходила до такой степени, что он предпочитал приписывать себе вымышленные преступления, лишь бы получать тюремную пайку. Живя в мире негодяев, он потерял всякие иллюзии, если допустить, что они у него когда-либо были.

С раннего детства он стал недюжинным пронырой, познал всю изнанку жизни городского дна, в совершенстве владел арго – этим грубым, полным циничных образов языком, придуманным бандитами для собственного употребления.

Он знал всех сомнительных личностей, знал, какой из мошенников на чем специализируется.

Несмотря на то что он никогда не принимал участие в откровенных преступлениях, в преступном мире Боско терпели, так как знали его, если можно так выразиться, рыцарскую повадку; никому, никогда, ни при каких обстоятельствах он не сболтнул лишнего слова.

Мало того, что он не выдал ни одного воровского притона, которые волей-неволей вынужден был посещать, он умудрялся еще и оказывать их завсегдатаям некоторые мелкие услуги – что вы хотите, черт возьми, жизнь выставляет свои требования!

К тому же, «уважая» Боско, люди, стоящие вне закона, порой подкармливали его из милости, в то время как порядочные горожане игнорировали существование бедняги, спокойно давая ему помирать с голоду.

Таким образом подготовленный, Боско стал для Людовика Монтиньи бесценным помощником.

До сих пор студент не совершил ничего полезного для дела. Однако, когда у него появился соперник в лице барона де Валь-Пюизо, у Боско зародился довольно ловкий план.

Не говоря о своих намерениях студенту, он попросил у него немного денег.

Людовик дал ему сто франков и спросил:

– Этого довольно?

– Мне бы хватило и шестидесяти.

– Я сейчас при деньгах, так что бери, не стесняйся.

– Ладно. Вы только не беспокойтесь обо мне, я одну-две, ну, максимум три ночи не буду ночевать дома.

– Почему?

– Вы мне доверяете?

– Абсолютно доверяю.

– Тогда разрешите мне поступать так, как я найду нужным, и не расспрашивайте меня. Прошу у вас свободы для маневра, ибо могут обнаружиться нити, способные завести далеко, прямо-таки к черту на кулички.

– Но ведь ты можешь шею себе свернуть!

– Не велико горе! Да вы не бойтесь, патрон. Я бывал в переделках и почище и всегда выходил сухим из воды. До скорого!

В силу сложившихся обстоятельств Боско вновь облачился в лохмотья, в которых чувствовал себя как нельзя лучше. Важно удалившись, он вскоре оказался у особняка Березовых и, позвонив в дверь, спросил у швейцара адрес господина барона де Валь-Пюизо.

Швейцар окинул оборванца презрительным взглядом и поинтересовался, кому это понадобился адрес барона.

Боско с удовольствием выкинул бы перед ним какое-нибудь коленце в стиле парижского Гавроша[65]65
  Гаврош – герой романа В. Гюго «Отверженные», пронырливый, неунывающий, отважный уличный парнишка.


[Закрыть], но, по здравому размышлению, решил, что надо сохранять серьезность, дабы не терять времени зря.

Он пояснил, что явился по поручению господина Людовика Монтиньи, медика, лечившего барышню Марию, и что это именно ему понадобился данный адрес.

Швейцар смягчился. Ученик доктора Перрье пользовался уважением, все его любили – и за веселый нрав, и за преданность, и за то, что для каждого у него находилось доброе слово. Славный малый, не гордец, он покорил всех.

Покопавшись в указателе, куда заносили адреса посетителей, не значившихся в справочнике Боттена, швейцар объявил Боско:

– Господин барон де Валь-Пюизо проживает на улице Прованс, в пятом номере.

Боско поблагодарил и удалился такой довольный, как будто столь простая информация могла его осчастливить. Явившись на улицу Прованс, он стал осматриваться, чтобы найти наиболее удобное место для той долгой, требующей большого терпения работы, которой намеревался заняться под самым носом у барона.

Как раз напротив дома находился винный погребок, и Боско решительно направился туда. Он заказал абсент и, вместо того чтобы выпить его залпом, прямо у стойки, как делали завсегдатаи этого заведения, сел за столик и смешал аперитив с тщанием и ловкостью, свидетельствовавшими, что он не новичок в этом деле. Затем стал маленькими глотками прихлебывать и смаковать напиток с видом человека, которому некуда спешить.

Придя сюда, он рассудил весьма здраво: «У барона де Валь-Пюизо много слуг мужского пола. Девяносто шансов из ста, что они заходят сюда пропустить стаканчик-другой. Скоро я это вызнаю. Если ходят, в чем я почти уверен, то в течение суток я буду знать всю подноготную их хозяина».

Сам же Боско еще и в глаза барона не видел, что, впрочем, нимало не смущало этого пройдоху.

«Да, это, пожалуй, единственный выход, – размышлял он. – Удивляюсь, как это князь не додумался до такого. Ну да все эти богатеи – сущие лопухи».

Но тут течение его мыслей было прервано – появился персонаж, которого Боско хоть и надеялся встретить, но чье явление именно здесь так поразило его, что он едва не вскрикнул, но мгновенно овладел собой и стал разглядывать пришельца. Чисто выбритый, курчавый, тот был одет заправским кучером.

«Он?! Он – кучер?! А может он у него за кучера?»

Вошедший подошел к стойке.

– Плесните-ка мне легонького перно, добрейший папаша Троке.

– С удовольствием, месье Констан! – залебезил трактирщик перед хорошим клиентом.

– И давай пошевеливайся! Мне через пятнадцать минут карету закладывать.

Пока хозяин суетился, Боско надул щеку и стукнул по ней средним пальцем. Щелчок получился довольно громким.

Констан любовался в зеркале своим изображением, он заметил жест, хотя головы и не повернул.

Тогда Боско смачно плюнул на пол и прижал к правой щеке изогнутый дугой большой палец.

Трактирщик ничего не заметил, а если и заметил, то не понял происходящего.

Глядя по-прежнему благодушно, Констан тоже прижал большой палец, изогнув его дугой, к правой щеке и плюнул с не меньшим смаком.

«Эге, – подумал Боско, – не бросил он своих бандитских делишек. А коли и притворяется кучером, так это для отвода глаз. Он сволочь редкая и совсем не прост».

Боско заплатил за выпивку и вышел первым.

Констан с видом человека, крайне торопящегося, бросил мелочь на стойку и выскочил следом. Он нагнал Боско, шедшего медленно, прогулочным шагом, и сказал:

– Привет, Боско.

– Привет, Черный Редис.

– Что означают эти твои примочки?[66]66
  Примочки – опознавательный сигнал. (Примеч. перев.)


[Закрыть] Ты что, разве из нашей банды?

– Да нет. Но был бы не против.

– Но откуда ты знаешь наш тайный знак?

– Дурак. Я и не то еще знаю. От меня никогда ничего не скрывали, потому что известно – я никогда никого не заложил.

– Я ничего и не говорю. Но какой такой случай привел тебя сюда?

– Просто зашел пропустить стаканчик, между прочим на последние шиши. А тут вдруг ты… Я сразу себе сказал: если Черный Редис остался тем же добрым малым, то одолжит мне монет двадцать.

– Усек. Вот тебе двадцать монет, и, если хочешь прибиться к нам, приходи сегодня в одиннадцать вечера в «Безголовую Женщину».

– Буду. А вот ты, только не обижайся, такой вид имеешь, как будто холуем заделался.

– Да, да, после расскажу, вечером. Теперь мне некогда.

– Скажи хоть, кому служишь?

– Времени нет.

Черный Редис бегом пустился прочь, и Боско остался один.

Он бы с удовольствием вернулся в погребок и порасспросил бы о бароне де Валь-Пюизо. Однако боялся навлечь на себя подозрения и потерять те выгоды, которые сулила ему встреча с Черным Редисом. Будучи человеком осторожным и осмотрительным, он проследил, как последний зашел в какое-то скромного вида строение, скорее всего подсобную постройку либо конюшню, но уже через несколько минут вышел в пышной ливрее и уселся на козлы элегантной кареты, запряженной роскошным рысаком.

Через две минуты экипаж остановился у парадной дома номер пять.

– Ах, вот кабы приятель оказался на службе у барона де Валь-Пюизо, – размечтался Боско.

Вскоре из дома вышел какой-то молодой человек, открыл дверцу кареты и, усевшись, бросил кучеру короткое приказание.

Экипаж рванул с места, но Боско успел разглядеть лицо неизвестного.

Боско обратился к угольщику, глазевшему на отъезжавшую карету, и с удовлетворением убедился, что предчувствие его не обмануло – это он.

– Этот мусью – барон де Валь-Пюизо, – ответствовал овернец. – Я хорошо его знаю.

Боско удалился, думая:

«Уж эту-то физиономию я вряд ли забуду! А вечерком – в „Безголовую Женщину“! Если не ошибаюсь, я повстречаю там славных парней, которые пособят мне в поисках. Ребята, конечно, отпетые, это верно, но иногда они, и только они, способны совершить невозможное. Да и я не промах – с таким подкреплением парнишку мы отыщем наверняка».

ГЛАВА 25

В своем рассказе я уже поделился горестным наблюдением об омоложении криминального мира.

В прошлые времена бандиты, воры, профессиональные убийцы были, как правило, людьми зрелыми, часто достигавшими весьма почтенного возраста. Сегодня мы не так уж редко встречаем убийц пятнадцати – шестнадцати лет от роду. А попадаются подростки еще моложе, так, недавно полиция, арестовав одну банду, обнаружила в ее рядах четырнадцати-, тринадцати – и даже двенадцатилетних подростков. Эти дети с пугающим цинизмом хвалились убийствами, совершенными с изощренной жестокостью. Подобная банда не единственная, существует по меньшей мере еще одна, в течение двух лет буквально терроризировавшая некоторые районы Парижа, особенно свирепствуя в пригородах. Многочисленная, подчиненная железной дисциплине, предводительствуемая энергичным, смелым, дьявольски ловким главарем, эта шайка, состоящая из малолетних негодяев, называла себя «Бандой арпеттов».

«Арпетт» на жаргоне означает «подмастерье», но при этом слово имеет несколько уничижительный оттенок. В виду имеется худосочный, болезненный, плохо одетый подмастерье-замухрышка. В конце концов в воровском кругу слово стало употребляться применительно к новичкам, вступающим на преступный путь. В банде арпеттов было всякой твари по паре – не только жуткие бандюги, выходцы из исправительных колоний, но и молодые люди из хороших семей. Например один из них, сын богатого купца с улицы Паради-Пуассоньер, примкнул к шайке после того, как украл из папашиного сейфа двадцать тысяч франков. Этот подросток имел многочисленных подружек, затевал пирушки и кутил напропалую. Он был законченным негодяем и, служа банде ценным наводчиком, отзывался на кличку Шелковая Нить.

Другой, чуть помоложе, был сыном нотариуса из пригорода. После того, как отец вполне заслуженно подверг его наказанию, он, как и Шелковая Нить, очистил кассу, а затем поджег дом. Вся семья едва не погибла. Парень, однако, сожалел лишь о том, что этого не случилось. Это был один из самых жестоких бандитов во всей шайке и носил кличку Малыш-Поджигатель.

Третьего звали Дитя-из-Хора. Ему было всего тринадцать лет. Он пел в капелле одной из самых главных парижских церквей. Обладатель изумительного голоса и хорошенького личика, белокурый, румяный, он приводил слушателей в восторг и умиление, когда его хрустальный голосок наполнял часовню.

Верующие говорили о нем:

– Да это настоящее чудо! Когда он, окутанный ладаном, выводит свои рулады, можно подумать, что это ангельское пение!

Под его красной скуфейкой, под прозрачным стихарем, сквозь который просвечивалась алая сутана, под обличьем белокурого ангела с голосом серафима скрывалось глубоко порочное существо. Среди многих «подвигов», свидетельствовавших как о преступных наклонностях, так и о психических отклонениях, ему приписывали изнасилование девочки, едва достигшей шести лет!

Этот подонок одним из первых прибился к банде «подмастерьев» и, со страстью предаваясь как преступлениям, так и оргиям, вскоре стал у них вожаком.

По этим примерам вы можете судить, какими опасными бывают сосунки! На счету у каждого значились поджоги, изнасилования, убийства.

Надо сказать, главарь был крайне требователен при отборе новых членов банды. Чтобы быть принятым, следовало не только проявить профессиональную хватку, но еще и пройти испытания. Будучи принятыми в шайку, новички оказывались в железном кулаке главаря, не склонного к шуткам, правда, только при участии «в деле». В остальном же они чувствовали себя вольготно.

Некоторые продолжали жить в семьях и с неслыханной ловкостью удирали по ночам то на грабеж, то на гулянку. Бандиты этой категории были не менее опасны, чем другие, так как служили наводчиками, поставляя ценные сведения о тех, кого следовало обокрасть и ограбить.

Другие – жили с приятелями на квартирах и уж там веселились напропалую.

Наконец, третьи находили убежище у шпиков и осведомителей, получавших долю из бандитской казны.

Были и такие, кто бродяжничал, ночуя в карьерах и в печах для обжига извести.

Кто б они ни были по происхождению, бандиты проявляли солидарность со всеми членами шайки, и спайка эта была такой крепкой, что для друга не жалели и жизни – вот где кроется объяснение необычайной дерзости их преступлений.

В свое время Боско не раз доводилось иметь дело с ар-петтами. Они с бандитской щедростью оказывали ему поддержку. Он же в свою очередь оказывал им множество услуг, за что не раз был щедро вознагражден. Что вы хотите, жизнь порой выставляет жестокие требования!

К тому же Боско, с детских лет привыкший к созерцанию преступления, возведенного в принцип, не чувствовал к нему такого органического отвращения, которое чувствуют порядочные люди. Для него арпетты были просто людьми, живущими иначе, чем он сам, и чей образ жизни ему претил.

Иногда, если не мешали чрезвычайные обстоятельства, «подмастерья» собирались в большом количестве на сходы. Места сборищ менялись в зависимости от обстоятельств. Иногда – в фортификационных рвах, естественно, глубокой ночью. Выставляли часовых, и если туда забредал случайный прохожий, его беспощадно убивали.

Помнится, таинственно исчез акцизный чиновник, а через две недели – таможенник. Оба они стали жертвами «подмастерьев».

Летом сходки происходили в Венсеннском, а порой и в Булонском лесу, где их никто не тревожил. Бывало – на Северном кладбище, куда молодчики пробирались, перемахивая через забор.

В течение долгого времени они использовали огромную баржу для перевозки угля, пришвартованную близ Аустерлицкого моста. На палубе было обустроено убежище, заваленное мешками с углем, где одновременно могли не только поместиться, но и спокойно побеседовать полсотни человек.

В случае опасности «подмастерья» «уходили на дно», становясь на время невидимками, прятались в заброшенных карьерах или катакомбах. Там у них имелось надежное убежище, где они могли устраивать пирушки, пить, гулять, драться, предаваться самому мерзостному разгулу.

Вдали от посторонних глаз, в укромном, только им известном месте, запасшись винами, ликерами, солониной, консервами, бисквитами и т.д., бандиты могли не бояться полицейских облав, ибо роль полиции в поимке преступников и так непомерно раздута. У господ жандармов без того хлопот полон рот, им не до преступников – ведь они должны выслеживать тех, кто позволяет себе думать иначе, чем правительство, расправляться с народом и мешать трудящимся защищать свои интересы.

Так вот, вечером того дня, когда Боско повстречал Черного Редиса, в катакомбах на левом берегу у «подмастерьев» должна была состояться сходка. Подчеркиваю – на левом берегу, ибо на правом тоже расположены огромные заброшенные карьеры Шайо, чья площадь составляет 425 000 м.

Собственно говоря, левобережные карьеры еще более значительных размеров: их площадь – более трех миллионов квадратных метров, и это под городом.

Что же касается тех, что находятся за первой чертой городских укреплений, то их громадной площади никто не измерял даже приблизительно. Это запутанная сеть путей, пересечений, узких проходов и ходов сообщения, куда без достаточных оснований не осмелится ступить ни один каменолом. И все это перерыто подземными ходами, оврагами, завалено обломками, осыпями, что делает передвижение труднодоступным и опасным.

Черный Редис сказал Боско: «Приходи к „Безголовой Женщине“».

Как человек, знающий назубок все сомнительные места Парижа, Боско направил свои стопы в квартал Гобеленов.

Он вышел из омнибуса на площади Итали, прошел по авеню Шуази и достиг авеню Иври. Миновав эту темную пустынную улицу, он остановился перед стоящей на отшибе мрачного вида хибарой. Несмотря на то что она была наглухо заперта, слабый свет сочился через щели плохо пригнанных досок двери.

Он, как франкмасон[67]67
  Франкмасоны (букв., вольные каменщики) – последователи религиозно-этического течения, возникшего в ХУШ веке в Англии и распространившегося в виде тайных обществ (масонских лож) в других странах.


[Закрыть], стукнул три раза через большие промежутки и вполголоса сосчитал до семи.

Затем снова трижды постучал.

Дверь распахнулась и тотчас же захлопнулась за ним как мышеловка.

Внутри было нечто вроде лавчонки самого низкого пошиба, одной из тех безымянных забегаловок, где ошиваются самые жалкие бродяги и путники, бредущие пешком через ворота Иври.

За деревянной окрашенной стойкой возвышался мрачного вида детина, с непомерно широкими плечами. Справа от него лежал колун для колки дров и молоток, слева – топор.

При появлении Боско он схватил колун и стал быстро вращать его у гостя над головой с быстротой и легкостью, выдававшими недюжинную силу лавочника.

– Полегче, папаша Бириби. А то у меня башка лопнет, как яичная скорлупа.

– Покажи условный знак, – хрипло бросил детина.

– Ах так, значит, Боско уже не признают, Боско не узнали…

– Когда я здесь, то не узнаю никого.

– Да, ты верный сторожевой пес «подмастерьям». Вот он, твой знак.

Боско повторил те же сигналы, какими обменялся с Черным Редисом, и добавил:

– Я сюда пришел не за тем, чтоб отираться в пивнухе…

– А чего ж ты заявился?

– Хочу прибиться к «подмастерьям»…

Морщины на лице человека, откликающегося на странную кличку Бириби, разгладились, лицо прояснилось, он оскалился, что должно было, по-видимому, означать улыбку.

– Я так и знал, что ты этим кончишь, Боско.

– Лучше поздно, чем никогда, – с беспечной веселостью откликнулся Боско.

– Только тогда уже без глупостей. Арпеттом становятся раз и навсегда, а не то жизнь может оказаться очень короткой.

– За меня не волнуйся.

– Ну, смотри. Так, значит, пройдешь в комнату за лавкой. Откроешь люк погреба, спустишься на шестнадцать ступеней. Там на бочонке найдешь маленькую керосиновую лампу. Возле лампы – деревянная колотушка, ну, знаешь, такой молоток, которым затычки вышибают…

– Да знаю я. Продолжай.

– Ты трижды стукнешь колотушкой по бочке, затем сосчитаешь до семи, как ты делал, чтобы попасть сюда. К тебе кто-нибудь выйдет. Понял?

– Понял.

– Знаешь ли, у тебя есть еще время передумать…

– Вот уж никогда!

И Боско решительно направился по пути, указанному хмурым бандюгой.

Наш герой спустился на шестнадцать ступеней, проник в погреб, нашел указанные предметы и трижды постучал. Пустая бочка загудела как гонг. Несмотря на мрачное место, Боско не испытывал ни колебаний, ни страха. Он говорил себе:

«Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Только „подмастерья“ могут мне помочь, только они, а это значит, что я пойду до конца, даже если придется поплатиться своей шкурой».

Пока он, произнося этот внутренний монолог, считал вслух до семи, ему показалось, что кусок стены в глубине погреба отодвинулся. В полумраке замаячила чья-то фигура.

– Проходи! – послышался шепот из-под опущенного капюшона, полностью закрывавшего лицо встречавшего.

Боско повиновался и заметил, что эта странная дверь состоит из пригнанных друг к другу глыб песчаника, скрепленных железными пазами, и защищена изнутри большим металлическим листом.

– Дай-ка я завяжу тебе глаза. – Голос был нежный, почти что женский.

Он послушно наклонил голову, и плотная повязка легла ему на глаза.

– Порядок, теперь я ничего не вижу, – вымолвил Боско.

– Дай руку и ступай за мной.

Влекомый таинственным поводырем, Боско шел коридором, о размерах которого не мог даже догадываться. Он насчитал сто девяносто шагов.

– Нагни голову, – велел проводник.

Боско немного замешкался и сильно стукнулся лбом о камень. Он выругался, а поводырь рассмеялся. Заскрипела дверь, затхлый дух ударил в ноздри – это был запах погреба. И, впрямь, он во второй раз оказался в погребе.

Они пересекли его и снова стали подниматься по лестнице. Боско насчитал восемнадцать ступеней.

Затем лестница привела их в какой-то погреб.

Вытянув правую руку, Боско нащупал круглую палку, которая с грохотом упала, задев то ли лопату, то ли заступ. Несомненно, они находились в кладовой, где хранился садовый инвентарь.

– Осторожно, – шепнул поводырь. – Не поднимай шуму.

Воздух стал вдруг прохладен и свеж. Боско почувствовал запах овощей, влажной земли, конского навоза. Он думал:

«Даже странно, как мало они меня боятся! А ведь я сумею разыскать это местечко! Вне всякого сомнения, мы в чьем-то огороде».

Прошли еще двести шагов, и гид тихонько сказал:

– Стой.

Боско повиновался.

Поводырь велел ему подняться на какое-то возвышение и предупредил:

– Не двигайся, а то полетишь в колодец глубиной добрых пятьдесят метров и свернешь себе шею.

Машинально Боско протянул руку и нащупал ворот на железной стойке. Он вцепился в нее, вопрошая себя, что же с ним намереваются делать дальше. Поводырь швырнул комок земли или камешек, послышался зловещий всплеск воды. Несмотря на всю свою отвагу, Боско вздрогнул.

Затем ворот заскрипел и широкое ведро, которое Боско, естественно, видеть не мог, стукнуло о закраину колодца.

Гид велел ему двумя руками схватиться за веревку и сесть в ведро.

– Смелее, не бойся, – прошептал он.

Боско, у которого голова кругом шла от всех этих странных и непонятных маневров, покорно влез в ведро.

Спуск был скорым, как падение.

Немного не дойдя до поверхности воды, ведро остановилось. Боско почувствовал, что кто-то подтягивает его к внутренней стенке колодца, к выемке в песчанике.

– Давай руку, и пошли, – проговорил неизвестный. Как и до этого, он повиновался беспрекословно.

Две мощные руки подхватили его и поставили на землю.

– Дай руку и иди вперед, – повторил голос. Почувствовав запах горящего масла, Боско заключил, что незнакомец освещает себе путь фонарем. Двигались они по довольно обширному коридору, так как могли идти рядом. Боско, взявший за правило считать шаги, насчитал их триста.

Устремляясь в неизвестность, он размышлял: «Черт подери, если каждого „подмастерья“ приходится доставлять на собрание таким образом, это немалая работенка! Нет, все эти предосторожности конечно же предпринимаются лишь по отношению к новобранцам».

Как только тяжелая, окованная железом дубовая дверь захлопнулась за ним, чей-то голос громко сказал:

– Можешь снять повязку.

Боско не заставил себя просить дважды. Он живо сдернул платок и вскрикнул от удивления.

Сперва ослепленный ярким светом ламп и бесчисленных свечей, он рассмотрел лишь плотную и живописную группу людей, пивших, евших, куривших, словом, кутивших напропалую.

Многие из них знали его, так как с разных сторон доносилось:

– Боско! Эй, Боско! Значит, и ты прибился к «подмастерьям»! Вот и молодец, котелок у тебя варит! Если кто и при деле, то это только мы! За твое здоровье, Боско! Да здравствует Боско!

К нему тянулись руки, ему протягивали полные стаканы, бутылки, куски паштета, ломти ветчины, и тут он узнал многих славных ребят, с которыми ему раньше доводилось иметь дело. Костлявый, Соленый Клюв, Шелковая Нить, Малыш-Поджигатель, Пистолет, Кривоногий, Паяц, Помойная Крыса, Мотылек, Жиголо – все они радостно приветствовали его.

И Боско, радуясь, что его так сердечно встречают, говорил про себя:

«Гляди ж ты, все они, конечно, висельники, а жратва у них из лучших магазинов. Надо б и мне подзаправиться в интересах дела!»

Затем природная сметливость подсказала разведчику:

«Чтоб меня черти побрали, если все „ремесленники“ попали сюда тем же путем, что и я. Это заняло бы дня два! Безусловно, здесь есть другой выход».

Вдруг зазвенел бронзовый гонг, чей звук проник во все закоулки. Все разом побросали сигары, залпом осушили уже налитые стаканы, одним глотком проглотили пищу, которую рвали их молодые зубы, и застыли, присмиревшие, посерьезневшие.

Звучный голос объявил:

– Хозяин!

И тут пораженный Боско, не веря глазам, с трудом подавил крик.