Текст книги "Приключения знаменитых первопроходцев. Азия"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

«Знайте же, – писал Марко Поло, – что большинство жителей Катая[198]198
  Катай – Северный Китай. (Примеч. авт.)


[Закрыть] пьет особое вино, о котором я вам сейчас расскажу. Они приготовляют его из риса с добавлением различных пряностей, и получается вино такое доброе, что лучше любых других, ибо оно очень вкусное, светлое, прозрачное и приятное на вид. И вино это опьяняет гораздо быстрее и сильнее прочих, ибо его пьют очень горячим».

В сущности, то, что Марко Поло называет вином, является рисовой водкой, полученной в результате брожения зерна, и этим традиционным напитком китайцы склонны злоупотреблять и в наше время.

«По всей провинции Катай, – продолжал путешественник-венецианец, – находят особые черные камни. Добывают их из гор, как железную руду, и они горят, как дрова! Да нет, они даже лучше дров, так как горят дольше, ибо если вы разожжете очаг на ночь и положите туда такой камень, то и утром у вас еще будет гореть огонь. И камни эти столь хороши, что население употребляет только их, хотя дров здесь предостаточно. Но люди не хотят ими пользоваться, так как камни дешевле и горят лучше, да и жару дают больше».

Судя по тому, что рассказывает о загадочном топливе Марко Поло, можно было бы подумать, что речь идет о каком-то веществе, которое употребляют только в Китае, в этой удивительной стране, где на каждом шагу путешественника поджидают всякие загадки и сюрпризы. Но разумеется, это не так, ибо «камни, которые горят, как дрова», на самом деле не что иное, как уголь, обыкновенный бурый уголь, употреблявшийся на протяжении более двух тысяч лет в Китае как самое удобное для отопления дома топливо.

Настоящим открытием для достойного венецианца явилось существование в Китае обычной тачки, к которой какой-то хитроумный умелец приделал парус. Однажды Марко Поло повстречал на дороге человека, толкавшего впереди себя небольшую тележку из бамбука, с одним колесом впереди и с двумя длинными ручками. Тележка была нагружена доверху, но катилась очень быстро, так что ее хозяин едва поспевал за ней, а все благодаря тому, что мастер прибег к хитрой уловке, установив впереди, над колесом, мачту с парусом. Ветер надувал парус и нес вперед все это интересное устройство. Марко Поло восхитился умом того, кто все это выдумал, и назвал сие изобретение изумительным. Вы, читатель, легко догадаетесь, что речь шла об обычной тачке, изобретение которой ошибочно приписывают Паскалю[199]199
  Паскаль Блез (1623–1662) – французский математик, физик и философ.


[Закрыть], хотя сие устройство было известно во Франции еще в XIV веке. Конечно, венецианский купец XIII века мог ничего не знать о таком способе транспортировки грузов, так как был родом из города, где единственным средством передвижения была гондола.

От всех прочих тачек на свете китайская и по сей день отличается тем, что подданные Поднебесной империи снабжают ее парусом для того, чтобы увеличить грузоподъемность и скорость.

Можно было бы еще долго цитировать Марко Поло, так как ничто не ускользало от внимательного взора венецианца, но надо и честь знать. Пора заканчивать повествование об одном из самых замечательных странствий в истории человечества.

Покинув Ханбалык, Марко Поло отправился сначала в Синганфу[200]200
  Синганфу – так в тексте. У Марко Поло упоминается сначала ближайший пункт – город Таянфу, современный Тайюань, центр провинции Шаньси, а потом уже речь идет о городе Синдуфу, современном Чэнду, центре провинции Сычуань.


[Закрыть], где правил один из сыновей Хубилая, а затем проследовал дальше, в Тибет. И вот через двадцать три дня он достиг огромной равнины Акбалек[201]201
  У Марко Поло речь идет о земле Акбалак Манги, или Акбалык-Манзи, которую отождествляют с областью Ханьчжун, названной по ее главному городу, расположенному в верховьях левого притока Янцзы, реки Ханьшуй; современное название города – Наньчжэн.


[Закрыть], по которой можно было добраться до города Чэнду, столицы провинции Сычуань. Но Тибет в те времена представлял собой пустыню, так как незадолго до того был захвачен и разорен монголами.

Покинув Тибет, Марко Поло отправился в провинцию Гаинду[202]202
  Гаинду – русский китаевед А. О. Ивановский отождествил этот топоним с плодородной долиной Цюнду, которая в средневековом Китае называлась Цзянчан; главный город этой долины находился на месте современного Сичана, на одном из притоков верхней Янцзы (юг провинции Сычуань).


[Закрыть], расположенную по границе с Тибетом;[203]203
  Есть основания полагать, что это была страна симонов.


[Закрыть] потом перебрался в провинцию Каражан;[204]204
  Каражан (варианты в рукописях – Караиан, Караджанг) – часть современной китайской провинции Юньнань.


[Закрыть] потом посетил провинцию Сардандан[205]205
  Сардандан (Зардандан, Зердандан) – персидский перевод китайского названия, означающего «золотые зубы»; область на юго-западе Юньнани.


[Закрыть], где жители именовали себя «кинчи», что означает «золотозубые», ибо у них существовал обычай покрывать зубы тончайшими пластинками золота[206]206
  Марко Поло замечает, что это относилось только к мужчинам.


[Закрыть].

Затем Марко Поло посетил «царство Мьен»[207]207
  Царство Мьен – Мянь (китайское название Бирмы).


[Закрыть], где находился большой базар, куда стекались торговцы, желавшие обменять либо золото на бумажные деньги, либо – наоборот. Покинув эту провинцию, совсем недавно подпавшую под власть Хубилая в результате кровопролитной войны, Марко Поло добрался до Бангалы, как тогда именовали Бенгалию, еще не захваченную тогда великим ханом, после чего посетил провинцию Кангигу[208]208
  Кангигу – область на севере современного Лаоса.


[Закрыть], королевство Аннам, которое он называет Анью, провинции Толоман[209]209
  Толоман – юго-восток современной провинции Гуйчжоу.


[Закрыть], Кунгун[210]210
  Кунгун – Куигуи (Каигуи); так Марко Поло называл территорию, занятую современной провинцией Гуйчжоу.


[Закрыть], Качанфу[211]211
  Качанфу (Качиан-фу) – современный город Юнцзи в провинции Шаньси, на левом берегу Хуанхэ, несколько выше устья Вэйхэ.


[Закрыть].

Пора было возвращаться к хану Хубилаю, и Марко Поло повернул назад. Сначала он ехал по знакомой дороге, а затем свернул в сторону и посетил провинцию Шаньдун, где пришел в изумление при виде полноводной реки Хуанхэ, именуемой еще Желтой рекой.

Через некоторое время Марко Поло вновь отправился с поручением от хана на юг Китая. Около трех лет он пробыл губернатором в городе Ючжоу[212]212
  У Марко Поло говорится о городе Янгуи, современном Янчжоу, на Великом канале, к югу от озера Гаоюху.


[Закрыть].

Посвятив многие страницы своей книги описаниям китайских провинций и рассказу о неудачном походе Хубилая против японцев, Марко Поло перешел к описанию Индии. Он повествует о своем путешествии в страну Сьямба[213]213
  Сьямба – современный Южный Вьетнам (Намбо).


[Закрыть], на большой остров Яву, на острова Сандур и Кондур[214]214
  Кондур – архипелаг Пуло-Кондор у южного побережья Вьетнама.


[Закрыть], на остров Сукат (вероятно, Борнео[215]215
  Борнео – теперь этот остров называется Калимантан.


[Закрыть]), в королевство Молайур, которое он называет Молиуром, располагавшееся на западном побережье Малаккского полуострова, в шесть царств на острове Суматра, который он называет Малой Явой.

Довольно подробно знаменитый венецианец описывает острова Некуран и Гавениспола, в наши дни носящие название Никобарских, остров Андагуанез, упоминаемый им как Ангаманяй[216]216
  Андагуанез, или Ангаманяй (Ангаман) – Андаманские острова.


[Закрыть], и наконец – Цейлон.

Потом Марко Поло переправился на Коромандельский берег полуострова Индостан, который он, вслед за арабскими историками и путешественниками, называет Малабаром[217]217
  Вопреки утверждению автора, Марко Поло приставал именно к Малабарскому берегу.


[Закрыть]. Покинув Индию, Марко Поло направил свой корабль к Мадагаскару и оказался, вероятно, первым европейцем, отметившим наличие сильных течений в Мозамбикском проливе. Затем он достиг Занзибара, а потом благополучно добрался до Абиссинии, откуда вместе с отцом и дядей, не расстававшимися с ним, прибыл в Венецию. На родине они не были двадцать шесть лет, семнадцать из которых провели у Хубилай-хана.

Не без труда и не без долгих уговоров согласился великий хан отпустить своих обожаемых латинян домой. Но венецианские купцы так стосковались по родине, так долго просили Хубилая позволить им уехать и были столь настойчивы, что в конце концов Хубилай согласился. Он буквально засыпал их дарами и вручил послания, адресованные папе, королю Франции, королю Англии и прочим монархам христианского мира. Он приказал снарядить флот из тринадцати кораблей, на которых и пустились в путь венецианцы и несколько высокопоставленных сановников, сопровождавших юную принцессу, дочь Хубилая. Все дело было в том, что ей предстояло выйти замуж за Аргуна, левантийского принца, который в то время правил в Персии[218]218
  Аргун – сын Абаги, племянника Чингисхана и второго ильхана.


[Закрыть].

Вернувшись в родной город[219]219
  Существует предположение о рождении Марко Поло в Далмации, на острове Корчула; оно основано на венецианском документе XV века, в котором говорится, что семейство Поло происходит из Далмации; славянский вариант фамилии венецианских негоциантов – Полич.


[Закрыть] после двадцатишестилетнего отсутствия, три путешественника не нашли там радушного приема. Все эти годы они провели среди азиатов, переняли их манеры, язык, одежду, а потому трех представителей семейства Поло не признали поначалу даже самые близкие родственники и друзья. Да и то сказать, Марко Поло покинул Венецию в пятнадцатилетнем возрасте, безусым юнцом, а возвратился зрелым сорокалетним мужчиной!

С огромным трудом путешественникам удалось убедить всех окружающих в том, что они и есть те самые Никколо, Маттео и Марко, которых в городе давно уже считали погибшими, причем с наибольшим недоверием отнеслись к ним их же родственники, обосновавшиеся в особняке семейства Поло. Какое-то время путешественников не пускали на порог родного дома, потому что по одеянию они походили на татар, а речь их была столь невнятной, что было трудно что-либо разобрать, так как за долгие годы они почти забыли родной язык и говорили с ужасным акцентом, все время вставляя какие-то «варварские», по понятию венецианцев, слова.

Но путешественники очень быстро вспомнили европейские обычаи и манеры, и вскоре уже все представители самых богатых и знатных семейств Венеции искали их дружбы, так как по городу прошел слух, что эти люди, вернувшиеся с другого конца света и выглядевшие столь странно, принесли под своими грубыми варварскими одеждами несметные сокровища, в том числе и огромное количество драгоценных камней, которые были зашиты в складках их халатов.

Вступив вновь во владение семейным особняком, путешественники выставили на всеобщее обозрение огромное количество всяких ценных вещиц, привезенных ими из Азии и до той поры почти неизвестных европейцам, что вызывало неподдельный восторг гостей. В результате жилище семейства Поло стали называть «дворцом миллионеров», а самого Марко Поло – Марко Миллион.

Вскоре после возвращения Марко Поло в Венецию генуэзский флот под командованием Лампи Дориа появился у острова Куддзоло[220]220
  Куддзоло (должно быть: Курцола) – итальянское название далматинского острова Корчула.


[Закрыть], у берегов Далмации, и стал угрожать торговым связям венецианцев. Жители Венеции, разумеется, не остались равнодушными и снарядили флот из многих кораблей. Марко Поло за свои деньги снарядил галеру и сам же стал командовать кораблем. Он участвовал в морском сражении при Лайосе, но венецианский флот был разбит, а сам знаменитый путешественник попал в плен; его увезли в Геную, где он провел в заключении около шести лет. В 1298 году, устав излагать всем встречным историю своих странствий и желая, чтобы с ней ознакомилось как можно большее количество людей, он и принялся диктовать свои воспоминания пизанцу Рустикелло, с которым судьба свела его в генуэзской тюрьме.

Когда Марко Поло отправился сразиться с генуэзцами, оставшиеся дома Никколо и Маттео Поло задумали его выгодно женить по возвращении с «поля битвы». И каково же было их разочарование, когда в результате его пленения столь замечательный план рухнул!

Братья Поло предприняли много попыток освободить Марко из заточения. Они предлагали генуэзцам богатый выкуп, но всякий раз что-то мешало освобождению их сына и племянника. Опасаясь, что он не выдержит столь суровых испытаний и умрет в тюрьме, не оставив наследника, братья, желавшие непременно передать свое огромное состояние только прямому наследнику, порешили, что Никколо, уже достигший весьма почтенного возраста, но обладавший завидным здоровьем, женится вторично.

Через четыре года после того, как Никколо Поло вступил во второй брак, Марко Поло, приобретший всеевропейскую известность благодаря своей книге, был отпущен на свободу безо всякого выкупа, так как за него хлопотали многие уважаемые жители Генуи.

Марко Поло вернулся в Венецию и нашел в отцовском доме трех маленьких братьев, родившихся во время его пребывания в тюрьме. Он был хорошим, почтительным сыном и мудрым человеком, а потому жил со своими новыми родственниками в полнейшем согласии. Вскоре он и сам женился. Сыновей у него не было, а было только две дочери. Марко Поло стал весьма именитым гражданином Венеции и был избран членом Большого Совета. Жил он довольно долго и умер в 1324 году.

В своем завещании, написанном на латыни и датированном 9 января 1323 года, Марко Поло упоминал привезенного из Китая слугу-татарина, которому он давал после смерти свободу и некоторую сумму денег. Так закончил свои дни на родной земле, окруженный почетом и уважением, один из самых знаменитых путешественников в истории человечества.

ИБН БАТТУТА

Марокканец Ибн Баттута хотя и гораздо менее известен, чем Марко Поло, все же считается замечательным путешественником, и он достоин того, чтобы его имя не предавали забвению, как это происходит сейчас.

Практически мы ничего не знаем о его детстве и юности. Сжигаемый жаждой увидеть мир, Ибн Баттута отправился в 1324 году в путешествие, которое закончилось только спустя двадцать восемь лет.

Посетив Тир и Дамаск, Ибн Баттута направился в Мекку, чтобы совершить паломничество, как и положено всякому правоверному мусульманину. Он оставил очень интересные воспоминания о нравах и обычаях жителей этого священного города. Ибн Баттута последовал примеру других верующих и коснулся губами знаменитого черного камня. Вот что он пишет о своих ощущениях:

«Поцеловав сие чудо света, каждый испытывает невероятное удовольствие, которому радуются уста. И каждый, кто хотя бы раз поцеловал святыню, хотел бы целовать ее бесконечно. На него нисходит благодать, что свидетельствует о том, что Аллах благоволит к нему».

Мекка к тому времени, когда ее посетил Ибн Баттута, превратилась в богатый, цветущий город, многонаселенный и красивый. Некоторые города Сирии, Аравии и Персии желали поспорить с Меккой в богатстве и даже в святости, чтобы привлечь к своим стенам такое же значительное число паломников. Одним из таких городов был Мешхед в Хорасане[221]221
  В Мешхеде находится гробница шиитского имама Али ар-Резы, отравленного в 818 году по приказу халифа аль-Мамуна. Туда стекаются толпы больных и увечных, ибо, по поверью, достаточно провести у гробницы только одну ночь, чтобы исцелиться от недуга. (Примеч. перев.)


[Закрыть].

Ибн Баттута пересек Аравийский полуостров, проехал берегом Персидского залива, посетил западную окраину Персии и Месопотамию. Он осмотрел Басру, бывшую в те времена важным портом, и Багдад. К сожалению, в Багдаде взору путешественника предстали лишь безжизненные развалины, ибо город был разграблен и разрушен монголами (по свидетельству арабских хронистов, захватчики истребили около 700 000 жителей).

Из Месопотамии Ибн Баттута направился в Малую Азию, находившуюся под властью турок. Если монголы, недавно покинувшие свои бескрайние степи, еще и сохранили обычаи, свойственные кочевым народам, а также жесткую военную организацию, то турки цивилизовались на свой манер. Удобно устроившись в замках и дворцах, турки эксплуатировали порабощенные народы, кормились и обогащались за счет налогов, взимаемых с людей, работавших не покладая рук. Кстати, с тех времен мало что изменилось, и современные турецкие паши весьма успешно следуют примеру своих достойных предков.

Представляясь султанам, правившим в Малой Азии, в качестве знатного и богатого путешественника, Ибн Баттута рассказывал им о своих странствиях и умело разгонял невыносимую скуку, царившую во дворцах, чем несказанно радовал хозяев. Они дарили ему роскошные подарки, с тем чтобы он везде прославлял их щедрость.

Посетив Смирну[222]222
  Смирна – прежнее название турецкого города Измира.


[Закрыть], Бурсу и все большие города полуострова, хитроумный марокканец оказался обладателем крупной суммы денег, а также немалого числа рабов, верблюдов и породистых лошадей. В Синопе Ибн Баттута сел на корабль, который доставил его к берегам Крыма. Он посетил Керчь и Кафу[223]223
  Кафа – средневековое название города Феодосия в Крыму.


[Закрыть], а затем углубился в южнорусские степи, захваченные монголами.

Эти кочевники, перемещавшиеся по бескрайним просторам в поисках новых пастбищ для своих бесчисленных табунов, везли за собой в повозках своих жен и детей. Более того, они везли с собой целый город, и тысячи и тысячи дымков, взвивавшихся над повозками и шатрами, смешивались с клубами пыли, поднимавшимися из-под копыт лошадей.

Узнав о том, что одна из жен хана собирается отправиться в Константинополь к своему отцу императору, Ибн Баттута решил воспользоваться этим случаем, чтобы посетить прославленный город, и попросил разрешения присоединиться к свите ханши.

В качестве путешественника, посетившего когда-то Иерусалим, Ибн Баттута был очень хорошо принят в Константинополе. Император проникся к нему таким уважением, что даже дал ему в проводники по столице офицера. Неутомимый Ибн Баттута вернулся вместе с ханшей, пересек юг России, а затем направился в Туркестан, обширную область между Каспийским морем и Центральным азиатским плато. Посреди выжженных пустынь там встречались цветущие оазисы, где располагались большие города.

Первым городом, который увидел Ибн Баттута, была Хива; ему показалось, что это самый большой и богатый город тюрков. Все города Туркестана в то время были разрушены монголами, но все же, как отмечал путешественник-араб, «Самарканд оставался одним из самых прекрасных городов мира». Разумеется, эта оценка – даже для времени расцвета восточных цивилизаций – была несколько преувеличенной. Из Туркестана он двинулся в Герат, разоренный постоянными набегами банд разбойников. Оттуда он собирался на полуостров Индостан, чтобы попытаться составить там себе состояние, когда вдруг узнал, что мусульманский император Дели призывает к себе иностранцев и раздает им должности и деньги.

Ибн Баттута поторопился преодолеть Гиндукуш, отделявший его от бассейна Синда[224]224
  Синд – местное название реки Инд.


[Закрыть]. Он проехал через Газни, бывший еще совсем недавно цветущим городом, а теперь полностью опустошенный. В этом горном районе, как и теперь, обитали афганцы. Не встретив на своем пути ни единого человека, Ибн Баттута, спустившись по восточному склону горного хребта, оказался в широкой долине Синда, по которой он и проехал до самой дельты, недалеко от нее обширная равнина с раскиданными по ней развалинами свидетельствовала о существовавшем там городе, разрушенном, как ему сказали, больше тысячи лет назад; принадлежность этих руин нельзя уже было определить.

Наконец марокканский путешественник прибыл в столицу империи – Дели. Все смешалось в этом прекрасном городе: тирания и анархия, рачительное управление и бесхозяйственность, богатство и жуткая нищета, тяжкий гнет и постоянные восстания. Непокорным рубили головы, с них живьем сдирали кожу, их превращали в пыль. Когда кого-нибудь приговаривали к смерти на перевязи, задача палача состояла в том, чтобы разрубить осужденного одним ударом наискось, от правого плеча до левого бедра. Иногда приговоренного к смерти пронзали насквозь копьем, и несчастный оставался в таком положении до тех пор, пока не испускал дух. В Дели существовали специально выдрессированные для убийства слоны, и они протыкали свои жертвы острыми бивнями с надетыми на них железными наконечниками или топтали их ногами. Что касается людей знатного происхождения, то с них сдирали кожу, а затем набивали ее соломой и таскали по улицам для устрашения других.

Однако если в город попадал иностранец, его сразу же признавали знаменитостью, оплачивали его расходы и назначали на любую должность, какую он только мог пожелать.

Хотя Ибн Баттута не знал местного языка, он тотчас же по приезде был назначен главным судьей столицы, в задачу которого входил также надзор за кладбищенским святилищем. Да, поведение правителя Дели отличалось совершенно неслыханной и ничем не объяснимой непоследовательностью, но таковы были царившие в этом городе нравы.

Ибн Баттута все больше входил в милость, и в конце концов он был назначен послом в Пекин, куда неутомимый путешественник направился морем, на двух кораблях. Но судно, на котором находился он сам, попало в сильный шторм и затонуло. Ибн Баттута сумел-таки выбраться на берег, но второй корабль, где находились его жены, рабы и имущество, прошел мимо, не обращая внимания на отчаянные крики и сигналы путешественника.

Ибн Баттута потерял все свое состояние. Но ему и в голову не пришло возвратиться в Дели. Он отправился на Мальдивские острова. Этот архипелаг, состоящий из великого множества мелких островков, расположен неподалеку от полуострова Индостан. Баттута объехал почти две тысячи островов и рифов и сделал вывод, что вместе они образуют нечто вроде кольца. Островитяне очень хорошо принимали там чужеземцев, но потом ни за что не соглашались отпустить, а хотели заставить их навечно остаться на островах. По преданию, в давние времена тибетцы заманивали путешественников и поедали их для того, чтобы приобрести их ум и знания. Обитатели Мальдивских островов, напротив, были приветливы и добры.

Ибн Баттута был назначен на должность судьи и в этом качестве попытался исправить нравы островитян. Его подручные бегали по городу и награждали ударами палок тех нерадивых граждан, что опаздывали на молитву в мечети.

Характер Ибн Баттуты был властный, необузданный, поэтому он очень скоро поссорился с одним из самых значительных и влиятельных жителей острова и был вынужден покинуть Мальдивы.

После этого Ибн Баттута посетил остров Цейлон, но у берегов этого замечательного острова марокканца дочиста ограбили пираты. Без гроша в кармане он добрался до города Каликут, а уж оттуда – в Бенгалию, на Малаккский полуостров, Суматру и Яву.

Во время своих странствий Ибн Баттута много слышал о невероятных чудесах, которые любознательный человек мог увидеть в Китае. Он горел желанием увидеть эту замечательную страну, а потому сел в китайскую джонку, стоявшую у берегов Явы.

Хотя Ибн Баттута не довез до китайского императора дары правителя Дели по не зависящим от него причинам, он очень боялся, что с него живьем сдерут шкуру, так хорошо ему были известны обычаи жестоких властителей Востока. И все же он предстал перед императором в качестве посла и рассказал о своих многочисленных злоключениях.

Император Поднебесной принял Ибн Баттуту просто великолепно. Он осыпал его щедрыми дарами и дал хорошую должность при дворе. Но, видимо, в книге судеб было написано, что счастье должно покидать Ибн Баттуту всякий раз, когда ему покажется, что он наконец-то крепко его держит.

Только-только дела Ибн Баттуты пошли на лад благодаря милости императора, как в Китае вспыхнуло восстание, и несчастный путешественник опять лишился всего состояния и был вынужден покинуть территорию этой страны.

Ибн Баттута принял решение вернуться в Марокко и написать там книгу о своих невероятных приключениях. Он снова увидел Суматру, Каликут, Персидский залив, второй раз посетил Персию, пересек Сирию и наконец увидел родину.

Великий любитель приключений, человек честный, открытый, чрезвычайно проницательный и справедливый, Ибн Баттута внес достойный вклад в историю исследования земли, хотя путешествовал он отнюдь не бескорыстно, а с намерением разбогатеть.

ИЕЗУИТЫ В КИТАЕ

После Марко Поло первыми путешественниками, которые исследовали Китай с научной точки зрения и собрали ценнейшие сведения об этой стране, были миссионеры, принадлежавшие к ордену иезуитов. И первую попытку проникнуть в Поднебесную империю они совершили всего лишь через шестнадцать лет после того, как Игнасио Лойола основал сей знаменитый орден. Один из верных последователей и соратников Лойолы, отважный и благородный брат Франсиско-Ксавьер, собирался отправиться в Китай в 1552 году, но неожиданно скончался, сраженный тяжелым недугом. К тому времени на его счету уже было много всяких славных дел, например, его заслугой следует считать и то, что его стараниями Священное писание стало известно в Японии, где у христианского вероучения появилось много последователей.

Однако братья-иезуиты не захотели предать забвению мечту Франсиско-Ксавьера: принести свет Евангелия и в Китай. Они рьяно взялись за многотрудное дело, ибо империя оставалась закрытой для европейцев, еще одним доказательством чего явился отказ китайцев установить торговые связи с Португалией, несмотря на то, что сие предприятие сулило им немалую выгоду.

Итак, надежда проникнуть в Китай еле теплилась в сердцах иезуитов, когда на помощь пришел его величество случай, и ситуация резко изменилась. А произошло вот что. Какой-то главарь пиратов захватил город Макао[225]225
  В настоящее время Макао называется Аомынь.


[Закрыть], находившийся в то время под властью китайского императора. Португальцы тотчас же жестоко наказали разбойников и сами захватили Макао, а затем вступили в переговоры с властями Китая. Вскоре между двумя странами было заключено соглашение, по которому Португалия не только получала право оккупировать Макао, но и привилегию вести торговлю через порт Кантон[226]226
  Современное название города – Гуанчжоу.


[Закрыть].

Итак, Китай был официально открыт для португальцев, и иезуиты не замедлили воспользоваться сим благоприятным обстоятельством. В Макао тотчас же была открыта миссия, откуда миссионеры отправились дальше, в Кантон. Первые попытки обратить китайцев в христианскую веру оказались неудачными, ибо здесь европейцы спасовали перед давно установившимся и тщательно поддерживаемым порядком вещей. Однако один из миссионеров, некий отец Риччи, человек образованный и умный, нашел способ снискать доверие и уважение как властей, так и простого народа, познакомив китайцев с достижениями европейской науки.

В течение нескольких лет преподобный Риччи ревностно проповедовал, но не преуспел в деле обращения китайцев в христианство. Он понял, что все его усилия тщетны, ибо представителям желтой расы присуща чрезмерная гордыня и они считают, что во всем превосходят чужеземцев. Тогда он решил завоевать их доверие и заслужить уважение при помощи своих обширных познаний в математике, астрономии и географии. Он нарисовал карту полушарий, поместив в центр мироздания Поднебесную империю, что должно было польстить национальной гордости китайцев (нам такая проекция показалась бы по меньшей мере странной).

Преподобный Риччи перевел на китайский язык первые книги Евклида, в том числе и его «Геометрию», изложение научных трактатов Цицерона. Усилия миссионера не пропали даром: к нему потянулись мандарины, сам император разрешил построить церковь. Высокопоставленные сановники вручили Риччи указ, по которому отныне ему разрешалось читать проповеди и совершать богослужения. Заслуга отца Риччи очень велика, ибо он открыл китайцам мир европейской науки и литературы, а европейцам – торговый путь в Поднебесную империю.

Один из наследников дела Риччи, преподобный Мартини, человек умный и тонкий, прошедший по следам своего достойного предшественника и во всем следовавший его примеру, опубликовал в 1649 году «Atlas Sinensis»[227]227
  Китайский атлас (лат.).


[Закрыть], который явился первым полным описанием всей великой империи, и подробную историю Китая с древнейших времен. Труды эти вызвали большой интерес в обществе того времени.

К сожалению, методы, к которым прибегали иезуиты в Китае, не нашли одобрения у доминиканцев. Они обвинили иезуитов в невежестве и даже в богохульстве, так как те позволяли новообращенным некоторые вольности при отправлениях религиозных обрядов.

Споры продолжились перед папой, который направил в Китай своего легата[228]228
  Легат – посол римского папы, отправляемый в иностранное государство с особой миссией и не являющийся постоянным представителем.


[Закрыть], чтобы тот во всем разобрался. Однако правители Китая, всегда относившиеся с великой ревностью ко всему, что касалось их прав, были на сей раз очень недовольны вмешательством чужеземцев во внутренние дела Китая и воспользовались удобным случаем для того, чтобы избавиться от назойливых гостей: пекинский епископ вскоре был заключен в тюрьму, а затем все иезуиты и все доминиканцы были изгнаны из страны. Правительство Китая вновь вернулось к своей старой политике по отношению к иностранцам: стало чинить им всяческие препятствия даже в торговых делах и относиться к ним с величайшим недоверием.

Впрочем, иезуиты покинули Китай ненадолго. Когда на смену правителям из династии Мин пришли выходцы из Маньчжурии[229]229
  Династия Мин пала в 1644 году.


[Закрыть], святые отцы вернулись. Продолжатели дела преподобного Риччи трудились на ниве просвещения с тем же умом и тактом, что и он. Поэтому новые власти, оценив по достоинству знания монахов, охотно привлекали их к ведению астрономических наблюдений и к редактированию календарей. По свидетельству одного из авторов «Назидательных писем», «… в Китае существовал обычай каждый год создавать новый календарь, как в Европе создают различные ежегодные альманахи. И это почиталось делом государственной важности, так что в создании календаря принимали участие люди, имевшие наибольший авторитет в обществе, и даже сам император не пренебрегал этой работой».

С незапамятных времен китайцам было свойственно обожествлять небесные тела вместо того, чтобы по-настоящему изучать их с научной точки зрения. Когда случалось солнечное затмение, китайцы даже в XVIII веке принимались возносить молитвы некоему божеству, называемому Пуссах и отождествляемому с одной из звезд, чтобы огромная жаба, обитающая на небесах, не проглотила солнце.

Император Канси, второй представитель маньчжурской династии[230]230
  Канси (Сюань Е; 1654–1722) – второй император династии Цин; правил с 1662 года; при нем маньчжуры завершили завоевание Китая.


[Закрыть], заявлял во всеуслышание, что только европейцы разбираются в астрономии и что китайцы – просто дети по сравнению с ними. Таким образом, иезуиты, чрезвычайно сведущие в сей области знаний, были в большом почете при дворе. На одного из святых отцов даже была возложена обязанность председательствовать на заседаниях большого совета по «небесным делам».

После прибытия французских миссионеров влияние иезуитов достигло наивысшей точки. Они были в необычайном почете, ибо действовали столь же мудро, как и преподобный Риччи. Они тщательно отбирали среди китайцев людей выдающихся, обучали их математике, астрономии, физике, другим естественным наукам и расставались с ними только тогда, когда убеждались, что их подопечные приобрели обширные познания.

Как вы, наверное, помните, фаворит короля Сиама Пхра-Нарая грек Констанс Фолкон обратился в 1685 году к Людовику XIV с просьбой прислать в Сиам посла и солдат. Вместе с послом туда прибыли и шесть иезуитов, собиравшихся проследовать далее, в Китай. Они провели в Сиаме два года, но кровавые события, связанные с загадочной смертью Пхра-Нарая и трагической гибелью его фаворита, положили конец надеждам на распространение влияния французов на Сиам; иезуиты сели на корабль и отправились в Кантон. Они едва не погибли в открытом море во время сильного шторма, но все же высадились целыми и невредимыми на побережье Поднебесной империи, где и нашли просвещенного покровителя в лице императора Канси.

Святые отцы много и славно трудились на поприще просвещения, так что их имена не должны быть преданы забвению теми, кому дороги культура и прогресс. Имена преподобных Леконта, Буве, Фонтане, Гамбиля и Жербийона навсегда останутся на страницах истории. Следует сказать, что отца Гамбиля и два века спустя считают самым авторитетным синологом[231]231
  Синолог – специалист по Китаю.


[Закрыть].

Французские иезуиты были возведены императором Китая в ранг мандаринов, что было, по понятиям китайцев, неслыханной честью. Они занимались научными исследованиями, исполняли при дворе обязанности переводчиков, руководили образованием юных представителей маньчжурской династии, преподавали в основанном ими Коллеже молодых маньчжуров, а также составляли подробную карту Поднебесной империи. Они часто виделись с императором и подолгу беседовали с ним, сообщая ему немало ценных сведений. Французы сумели оказать китайскому правителю множество услуг и проявили себя настолько полезными, что преемники Канси тоже пожелали иметь при своем дворе иезуитов в качестве часовщиков, художников, механиков и так далее. Китайские императоры заказывали в Европе карманные и настенные часы, оптические инструменты, подзорные трубы и телескопы, физические приборы, пневматические и электрические машины, при помощи которых иезуиты демонстрировали на занятиях различные опыты.

Миссионеры собрали множество ценнейших сведений о Китае. Особые заслуги перед наукой имеют те иезуиты, что прибыли в Китай в 1685 году; они собрали огромное количество исторических и этнографических материалов, а также сделали достоянием европейцев ценнейшие сведения по географии Центральной Азии.

Когда в середине XVIII века орден иезуитов был упразднен, французская миссия в Китае постепенно обезлюдела, так как не было притока новых кадров. Но китайский император столь высоко ценил заслуги иностранцев, что в 1778 году довел до сведения всех европейцев, обосновавшихся в Кантоне, что он принял решение призвать в Китай художников и ученых, в особенности астрономов, из разных стран. Император обещал всем, кто пожелает прибыть к его двору, сан мандарина и многочисленные привилегии. Призыв императора был услышан, и в 1784 году в Китае появились миссионеры-лазариты[232]232
  Лазариты – члены религиозного общества, основанного в 1625 году в Париже святым Винсентом де Полем и утвержденного папой Урбаном VIII как «Общество священников Миссии», название получили по монастырю Святого Лазаря, где общество размещалось с 1632 года.


[Закрыть]. Они представились императору в качестве математиков, художников и тотчас же получили богатые подарки и разрешение заниматься своим делом.