Текст книги "Приключения знаменитых первопроходцев. Азия"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Луи Буссенар
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗНАМЕНИТЫХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ
АЗИЯ.

  На русском языке публикуется впервые.


[Закрыть]

ГЛАВА 1

ПЕРВЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ В ИНДИИ

Васко да Гама. – Мишель Фроте и Франсуа Гране. – Карон. – Франсуа Мартен.

Следует углубиться в седую древность, чтобы составить четкое представление о том, как приближалась Европа в различные эпохи к огромным владениям в Индии. В самые отдаленные времена, даже до Александра[1]1
  Имеется в виду Александр Македонский, великий полководец древности.


[Закрыть], завоевательные походы между двумя частями Евразийского материка вели к довольно частым сношениям. Во всяком случае, в течение длительного периода, обнимающего сотни и сотни лет, походы чаще всего были случайными и всегда недолгими.

Конечно же, воображение жителей Запада сплошь да рядом крутилось вокруг чудес, которыми изобиловал этот солнечный край, манивший завоевателей и путешественников ослепительным сиянием золота, роскошных тканей и драгоценных камней. Кроме того, внимание и алчность торгового люда привлекали пряности, столь щедро произраставшие в этой волшебной стране. Но, несмотря на все сильное тяготение к Индии, сообщение с нею, проходившее через малоизученные и негостеприимные земли, приобрело некоторую регулярность, а также стало сравнительно безопасным, только с 17 мая 1498 года, когда Васко да Гама проложил морской путь в Индию.

Король Португалии, понимая все значение открытия мыса Бурь, которое совершил в 1486 году Бартоломеу Диаш, решил организовать знаменитую экспедицию, покрывшую славой Васко да Гаму и почти полностью заслонившую немалую заслугу Диаша.

Эскадра из трех кораблей, чей экипаж насчитывал сто семьдесят три человека, снялась с якоря из Лиссабона 8 июля 1497 года, обогнула Африку, посетила Малинди и острова у восточного побережья этого материка, а через десять месяцев и несколько дней после своего отплытия прибыла в Каликут[2]2
  Каликут – так в средние века назывался порт на юго-западном побережье Индостана, через который велась первоначально торговля с европейцами; современное названия города – Кожикоде.


[Закрыть].

Прием у повелителя Каликута был сперва очень сердечным; но, видя, что иностранные моряки привезли ему вместо редких металлов и драгоценных камней отрезы материи, сахар, одежду, мед, он сменил милость на гнев и стал обращаться с пришельцами очень небрежно, со всей надменностью индийского царька.

Потребовались долгие переговоры, чтобы добиться разрешения на высадку и на обмен привезенных товаров на местные продукты. Продав или обменяв свой груз на скорую руку и дождавшись благоприятной погоды для возвращения, Васко да Гама решил больше не медлить. Но ему еще хотелось для полноты своего триумфа привезти в Европу несколько местных жителей. Возникли новые затруднения. Подданные саморина[3]3
  Саморин – титул правителя Каликута в средние века.


[Закрыть] ни за что не желали подниматься на борт кораблей из страны заходящего солнца. Гама нашел быстрое и радикальное решение: он захватил в плен группу туземцев и силой погрузил их на корабль. А затем снялся с якоря. Местные суденышки пустились за ним в погоню. Чтобы избежать столкновения, он поспешил их потопить.

На родине Васко да Гаму бурно приветствовал весь народ, от короля Мануэла он получил вместе с ежегодной пенсией в три тысячи дукатов титул великого адмирала.

В 1500 году, то есть на следующий год после возвращения прославленного моряка, король поручил Альваришу Кабралу основать в Индии португальские торговые конторы. Миссия Кабрала, получившего рекомендации действовать с большой осторожностью, потерпела полное фиаско. В своем отчете о путешествии он настаивает на том, что появление португальцев и их поведение в новой стране должны опираться только на силу. Итак, шла речь о попытке завоевания, а это требовало опытного флотоводца, искушенного и доблестного в военных делах человека, способного на все, не отступающего перед любыми средствами. Выдвигалось имя Васко да Гамы. Без колебаний он согласился выполнить нелегкую задачу и принял командование третьей экспедицией, на сей раз намного более внушительной: к отплытию готовилось двадцать кораблей. Комплектуя экипаж, Васко да Гама принимал всех авантюристов, посулив им быстрое обогащение, лишь бы это были храбрые люди, способные к любой работе.

Прибыв на рейд Каликута, Гама без всякого предупреждения беспощадно бомбардирует город в течение трех дней, сжигает все торговые суда, отказывается принять делегацию принца и подвергает город жестокой осаде. Затем он направляется в Кочин, где индийский владыка, полностью капитулировав, принимает его как победителя, подписывает все навязанные ему соглашения и предоставляет португальцам полную свободу, все мыслимые монополии на торговлю.

После этого Гама возвращается в Каликут с единственными судном, атакует флот растерянного саморина, обращает его в бегство, захватывает два корабля со множеством драгоценностей, берет курс на Европу и прибывает в Лиссабон 1 сентября 1504 года.

Будучи пионером колонизации, основав поселения, которым судьба сулила долгую жизнь, Васко да Гама принес своей стране неисчислимые выгоды. Прежде всего он обеспечил Португалии путь в Индию и монополию на торговлю пряностями. Кроме того, великая и гордая торговая республика Венеция, снабжавшая всю Европу восточными товарами, была разорена в короткий срок и пришла в глубокий упадок. Наконец, торговые пути европейцев через Средиземное море уступили место более надежным и прямым путям через Атлантический океан.

Жуан III, наследник короля Мануэла, возвел Васко да Гаму в сан вице-короля Индии, и тот, несмотря на возраст и физические недуги, приобретенные на службе отечеству, немедленно принял новое назначение.

Девятого апреля 1524 года он покинул родину, которую ему уже не суждено было увидеть. По прибытии в Кочин тяжелая болезнь сразила Васко да Гаму. Он передал полномочия Энрики да Минезишу, своему заместителю, заставил офицеров дать клятву верности избранному наместнику и ушел из жизни при полном сознании.

Тело его привезли позже в Португалию и торжественно предали огню в городе Видигейра, чье название присоединилось к графскому титулу завоевателя.

Удивительная вещь: пока португальцы обогащались подобным образом, Англия, столь ненасытная в захвате новых территорий, и Франция, так отважно несущая в дальние края огонь своей цивилизации, буквально плелись в хвосте и упустили богатейшие новые земли.

Лишь столетие спустя две эти державы начинают фигурировать среди наций, которые ведут значительную торговлю с Ост-Индией.

Это происходило как бы на ощупь, с величайшей осторожностью, под угрозой жестоких просчетов и провалов, как случилось, например, с одной из первых серьезно организованных французских экспедиций.

Дело было в 1601 году, едва лишь год спустя после жалованной грамоты королевы Елизаветы, дававшей английским купцам привилегии на торговлю в новых странах.

Перед лицом невероятного обогащения португальцев, которые продолжали процветать, торговцы Сен-Мало, Лаваля и Витре, объединившись в ассоциацию и презрев недостойную бездеятельность французского правительства, решили тоже испытать судьбу и любой ценой, идя на любой риск, добиться успеха в Ост-Индии.

С этой целью они зафрахтовали два корабля: «Круассан», водоизмещением четыреста тонн, и «Корбен», водоизмещением двести тонн. Во главе экспедиции стали смельчаки Малуен, Мишель Фроте и его заместитель Франсуа Гране – все горожане Сен-Мало.

Отчалив от бретонского берега 18 мая 1601 года, корабли добрались к 1 июля до Мальдивских островов, где напоролись на грозные рифы, столь опасные для моряков XVII века.

«Едва рассвело, – повествует интересный и содержательный отчет Мартена де Витре, историографа экспедиции, – как мы увидели многочисленные отмели и острова, именуемые Мальдивами, и нашим взорам предстал в четверти лье от нас злополучный “Корбен”, потерявший грот-мачту. Его швырнуло на мель, он застрял безнадежно, и разъяренные волны свободно перекатывались через бизань[4]4
  Бизань – здесь имеется в виду задняя, ближайшая к корме мачта корабля.


[Закрыть]. Вторая мачта еще торчала, но вскоре свалилась и она. Это зрелище привело нас в содрогание: мы ничем не могли помочь гибнущим товарищам. Оставалось только надеяться, как бы нам, все еще находившимся в опасной близости от рифов и островов, не повторить судьбу “Корбена”…»

«Круассану» удалось избежать катастрофы, но на обратном пути его не пощадили бури у мыса Доброй Надежды. Сбившись с дороги, исчерпав провиант, с пустыми питьевыми баками, он носился, полузатопленный, по воле волн.

Обстоятельства выглядели тем серьезнее, что, даже успокоившись, море оставалось непредсказуемым и грозным.

«Мы опасались, – продолжает Мартен де Витре, – как бы судно не треснуло под нашей тяжестью, когда вдруг заприметили три фламандских корабля, что послужило нам некоторым утешением. К вечеру мы приблизились к ним. Рассказав о своих злоключениях фламандцам, мы попросили их принять нас на борт и, согласно морскому обычаю, обещали поделиться с ними нашими товарами».

Добрые фламандцы, которым не терпелось заполучить всю добычу целиком, охотно пришли французам на помощь.

«В конце концов нам удалось перегрузить на их корабли и то, что каждый хранил для себя, а потом довелось отдать им наше судно на разграбление. Впрочем, бедный “Круассан” спустя недолгое время наполнился водой и затонул на наших глазах».

Итак, и этот корабль постигла участь не лучшая, чем «Корбена», и усилия отважных моряков не увенчались никакими успехами, ибо они лишь обогатили восточными товарами три фламандских корабля.

Как замечает Мартен де Витре, моряки и пассажиры «Корбена» не могли получить никакой помощи от «Круассана», уже сильно поврежденного, который не в состоянии был приблизиться к рифам.

Часть экипажа «Корбена» пошла ко дну, другие, кому удалось добраться до берега, попали в плен к туземцам.

Эту неудачную экспедицию, однако, нельзя назвать совершенно бесполезной. Она глубоко взволновала общественное мнение и породила цепочку новых попыток, которые завершились три года спустя созданием Французской Индийской компании, утвержденной в 1604 году патентными письмами Генриха IV.

Первые шаги, экспедиции, напоминающие скорее разведывательные рейды, дали еще немного стимулов для развития французской компании. Руанцам удалось продвинуться до Явы, но без особого практического эффекта; посланники Дьеппа остановились на Мадагаскаре, но не стали там задерживаться – не было смысла.

Только со времен правления Кольбера[5]5
  Кольбер Жан-Батист (1619–1683) – французский государственный деятель, один из величайших министров в истории монархической Франции, повлиявший на все области управления государством; значительнее всего его заслуги в финансовой области.


[Закрыть] начинается реальная французская торговля на полуострове Индостан. По предложению Кольбера король Людовик XIV предоставляет реорганизованной компании привилегии на пятьдесят лет.

Руководство компанией и командование первой экспедицией поручаются Карону[6]6
  Карон Франсуа (1600–1673) – голландский колониальный администратор; с ранних лет состоял на службе в нидерландской Ост-Индской компании: в 1619–1641 годах в Японии, в 1646–1656 годах в Батавии, на острове Ява; в 1664 году перешел на французскую службу и получил пост директора французской Ост-Индской компании. В 1648 году издал описание Японии (на голландском языке).


[Закрыть].

Хотя он был выходцем из семьи французских протестантов, принято считать Карона голландцем, поскольку его семья жила в Нидерландах.

Лишенный средств к существованию, не имея возможности получить серьезное образование, Карон то плавает юнгой на одном судне, коком – на другом, то работает мелким служащим фактории в Дезима. Тяжелый физический труд, лишения, плохое обращение не помешали юноше, однако, приобрести обширные познания. Осведомленные о его выдающихся деловых способностях, голландцы доверяют ему ведение своих торговых дел в Японии и принимают его в руководящий совет Нидерландской компании. Тем не менее он покидает ее и переходит на службу во Францию. Нельзя читать без сожаления памятную записку, составленную им для Кольбера. Его проект, основанный на обстоятельном знании тонкостей торговли, а также взглядов, обычаев и нравов народов, к которым он адресовался, в случае своего одобрения дал бы нам могучий толчок для развития торговли с Индостаном, Китаем и Японией.

И Сушю де Ренневаль, который сопровождал первую экспедицию, организованную Кароном на средства новой компании, заявляет, что никогда еще подобное предприятие не начиналось при таких благоприятных обстоятельствах, если бы только все служащие честно исполнили свой долг…

И он добавляет:

«Проект господина Карона, в справедливости которого нет ни малейших оснований сомневаться, отмечен умом и высоким духом того, кто его создавал. И он, безусловно, способен был выполнить свой план, если бы Карона не заподозрили в каких-то тайных умыслах, кроме своего частного интереса.

Во всяком случае, французы, то ли неверно оценив его поведение, то ли проявляя недоверие к голландцу, представителю иной веры, вообразили, что они не получат никакой выгоды, и нарушили все планы и исполнение его замысла.

С явной ревностью отнеслись они к предложению Карона послать главными агентами в Коромандель[7]7
  Коромандель (Коромандельский берег) – юго-восточное побережье полуострова Индостан.


[Закрыть] и Бенгалию голландцев, его компаньонов по прежней работе.

Католики никогда не одобряли его намерения посылать в Японию только религиозных людей. Некоторым европейцам удалось убедить японцев, что католики – это идолопоклонники, которые стараются проникнуть в их страну».

Разрываясь на части между религиозными предрассудками, национальным соперничеством и личными амбициями, Карон был обречен на гибель.

Высадившись в Кочине в декабре 1667 года, он основал в Сурате[8]8
  Сурат – город на западном побережье Индии, к северу от Бомбея, на берегу Камбейского залива.


[Закрыть] в 1668 году первую французскую торговую контору. Здесь он составляет смелый план распространить французское влияние на остров Цейлон, принадлежавший тогда Голландии. Ему удается овладеть районом Тринкомали[9]9
  Тренкемале (Тринкомали) – город на северо-восточном побережье острова Цейлон, современное сингальское название – Тирикунамалая.


[Закрыть]. Однако, натыкаясь на происки врагов, еще более опасных в силу своей замаскированности, а также испытывая противодействие со стороны собственных агентов, которые разрушали все его замыслы, он не смог удержаться ни на Цейлоне, ни в Сан-Томе, ни на Коромандельском берегу, куда в 1672 году совершил отважную вылазку. В 1674 году Карон был вынужден оставить голландцам бывшую португальскую территорию.

Враги его торжествовали. Во Франции сумели ловко использовать относительные неудачи Карона, не имевшие никакого значения для будущего компании. Провозглашенный изменником, нарушителем долга, он был вызван для дачи показаний и отчета в своем поведении.

Незамедлительно Карон взошел на борт корабля, но это судно налетело на риф неподалеку от Лиссабона и затонуло вместе с экипажем и грузом. Несчастный Карон оказался в числе жертв и уже не мог лично рассеять наветы, пятнавшие его честь и достоинство.

После его отъезда дела шли все хуже и хуже. Банкротство компании стало бы неминуемым, если бы не оборотистость одного из агентов, Франсуа Мартена.

Вышедший из темных низов общества, он сам определил свою судьбу упорным трудом. Начав с мелкого клерка в лавочке восточных пряностей, благодаря собственной энергии и настойчивости, а также незаурядному уму, Мартен поднялся по всем ступенькам колониальной администрации. Лишенный образования, он сам воспитал себя; ничего не ведая об обращении с оружием, становится генералом на службе в компании; и, когда пробил урочный час, когда надо было занять опустевшее кресло Карона, стать лицом к лицу с острейшими трудностями, предотвратить катастрофу, бороться, невзирая ни на что, и спасти ситуацию, Мартен проявил себя как человек исключительных способностей.

В тот момент, когда дело казалось безнадежно проигранным, Франсуа Мартену удалось объединить шестьдесят французов, остатки поселений на Цейлоне и Сан-Томе, и привести их на Коромандельский берег, на важность которого он давно обращал внимание земляков. В 1680 году Мартен купил у владыки Бриджапура маленькую деревушку из тростниковых хижин и обосновался там со своими компаньонами. Место это называлось Пондишери[10]10
  Пондишери – город, долгое время бывший центром французских владений в Индии; современное название – Путтуччери.


[Закрыть]. Вскоре завязалась оживленная торговля с местными жителями. Затем, когда заброшенный прежде утолок превратился в цветущий край, Мартен воздвиг укрепления, построил дома из кирпича и сумел организовать весьма значительный рынок, привлекавший наибольшее число покупателей со всего региона. Это обстоятельство вызывало зависть у европейцев, обосновавшихся на побережье Индостана задолго до появления французов.

Особое неудовольствие выказывали голландцы. Не в состоянии затормозить этот бурный расцвет, они вздумали применить силу. Собрав многочисленный экспедиционный корпус, они осадили Пондишери, охраняемый смехотворно малым отрядом. Невзирая на ошеломляющее неравенство сторон, Мартен сражался до последнего и уступил только десятикратно превосходящему противнику.

Пондишери пал, несмотря на героизм защитников и их предводителя. «Я много раз докладывал о значении, которое имела бы для нас своевременная помощь, – писал Мартен руководству компании. – Мы продержались около пяти лет с того момента, как запаслись оружием в Европе, и сорвали множество враждебных происков. Мы сделали все, что могли себе позволить люди вроде нас, брошенные на произвол судьбы и не имеющие никакой подмоги…»

По Рисвикскому миру[11]11
  Рисвикский мир – мирный договор, завершивший войну 1688–1697 годов за Пфальцское наследство; собственно говоря, воюющие стороны подписали целую серию двусторонних договоров; мир между Францией и Англией был подписан 20 сентября 1697 года. Мир получил название по голландскому городку Рейсвейку (старинное название – Рисвик), расположенному в нескольких километрах юго-восточнее Гааги.


[Закрыть] Пондишери остался за Францией. Мартен укрепил свое детище, внес в быт колонии многообразные улучшения, основал Чандернагор и заставил наконец полуостров Индостан уважать французский стяг, дотоле здесь презираемый.

Уезжая в Индию, он оставил во Франции жену и дочь. Не получая от них очень долго никаких известий, он воспользовался своим высоким служебным положением и прибег к помощи агентов компании, работавших в метрополии. В конце концов его родные были найдены на центральном парижском рынке, где они торговали рыбой. Компания обошлась с ними как с настоящими принцессами, и две скромные, но отважные представительницы народа смогли вскоре с честью занять высокое положение, отвечавшее их новому общественному статусу.

Преображение их было настолько успешным и заметным, что тонкий ум того времени, описавший экспедицию Дюкена, который доставил женщин в Индию, счел необходимым посвятить им несколько строк. «Сегодня, – пишет рассказчик, – ничто в них не напоминает о грязи и мерзости рынка, где они провели так много времени. Они держатся с величайшим достоинством, бриллианты и жемчуг на их шеях переливаются искристей, чем чешуя у карпов, которых они продавали…»

Назначенный президентом Высшего совета колонии в 1697 году, Мартен прожил до 1727-го. Несмотря на преклонный возраст, он ни на миг не прекращал трудиться.

ГЛАВА 2

Дюплекс. – Лабурдоннэ. – Лалли-Толлендаль.

Несмотря на значительный ущерб в связи с грандиозным банкротством банка Лоу (1721), Французская индийская компания неизменно процветала.

В 1726 году губернатор Ленуар провел успешные переговоры о приобретении территории Маэ[12]12
  Маэ – теперь этот город называется Махи.


[Закрыть] на Малабарском берегу[13]13
  Малабарский берег – юго-западное побережье полуострова Индостан. Малабар – историческая область в Индии, расположенная между берегом Аравийского моря и горной системой Западные Гаты.


[Закрыть]. Ленуара в 1735 году сменил губернатор Дюма, чье правление оставило столь же яркий след, как и Франсуа Мартена. Он добился от Великого Могола[14]14
  Великий Могол – титул правителя феодальной империи, основанной тюркскими завоевателями в Северной Индии. Название династии произведено от индийского слова «мугхал» (монгол), как называли индийцы обитателей Восточного Туркестана. «Великими» прозвали Моголов европейские путешественники XVIII века.


[Закрыть] Мухаммад-шаха разрешения на чеканку монеты и благодаря одному этому шагу увеличил доходы на пять-шесть миллионов ежегодно. В 1739 году Дюма приобрел Карикал[15]15
  Современный Карайккал, на восточном побережье Индостана, в дельте реки Кавери.


[Закрыть] и прилегающую территорию, он заметно улучшил быт многих поселений, издавна принадлежавших Франции.

Короче говоря, дела компании шли отнюдь неплохо, когда новый импульс им придает появление Дюплекса, подлинного колониального гения, равного которому трудно отыскать во французской истории.

Жозеф-Франсуа Дюплекс[16]16
  Дюплекс Жозеф-Франсуа (1697–1763) в Индии находился с 1720 года; в 1731 году стал губернатором Чандернагора, с 1742 года занимал пост генерального директора французской Ост-Индской компании. При Дюплексе власть французов распространилась почти на половину территории Декана.


[Закрыть] родился 1 января 1697 года в городке Ландреси[17]17
  Ландреси – городок на севере Франции, в департаменте Нор, недалеко от франко-бельгийской границы.


[Закрыть], в провинции Эно. Его отец был откупщиком и признавал одно-единственное занятие в мире: делать деньги. Но тот, кому суждено было прославить в скором времени имя Дюплексов, вопреки всяческим предсказаниям, с самого юного возраста проявляет живую склонность к наукам, искусству и поэзии. Разъяренный этим обстоятельством отец поклялся «выбить дурь» из сына. И, не найдя лучшего средства пресечь артистические замашки Жозефа-Франсуа, старый скупец заставляет его в восемнадцать лет подняться на борт корабля Ост-Индской компании.

Несколько лет Дюплекс, лишенный своего любимого времяпрепровождения, почти непрерывно путешествует и за неимением лучшего со всей страстью и силой природного ума отдается изучению коммерции и морского дела.

По истечении пяти лет гордый сыном отец, полагая, что навсегда наставил его на верный путь, прерывает эти бесконечные вояжи, приводившие то в Индию, то в Америку, и добивается у компании для Жозефа-Франсуа места члена Высшего совета и военного комиссара. Дюплексу исполнилось только двадцать четыре года.

Используя приобретенный опыт, Дюплекс по прибытии в Индию устанавливает главную слабость торговых операций компании, которая пренебрегала ввозом европейских товаров в Индию, а лишь экспортировала грузы во Францию за счет получаемых из метрополии средств. Дюплекс решил исправить эту ошибку, которая вызывала серьезные затруднения у наших колонистов, заставляя их везти необходимые изделия из самой Европы. Затеянное Дюплексом предприятие увенчалось полным успехом и стало источником огромных прибылей. В сентябре 1730 года компания назначает Дюплекса губернатором Чандернагора. Желая сделать этот город центром двойного торгового оборота, откуда уходили бы товары, предназначенные для рынков Индостана, Японии, Китая, Персии, Аравии, и куда взамен поступало бы азиатское золото и деньги, Дюплекс вступил в сношения с внутренними районами, привлек местных торговцев, купил суда и начал торговать с соседними городами.

Приободренный первыми значительными успехами, стремясь внушить больше доверия к себе, Дюплекс поставил на службу общим интересам свое личное состояние. Он развил такую бурную деятельность, что уже через десять лет после его прибытия целые флотилии торговых судов доставляли в Китай товары французского производства, а Чандернагор вполне отвечал требованиям главных городов континента. И все это стало лишь подступом к более масштабным планам, которые начали вскоре осуществляться.

В 1741 году Жозеф-Франсуа Дюплекс женился на Жанне де Кастро, ослепительной красоты креолке франко-португальского происхождения. Понимающая все наречия Индии, она в этом отношении оказывала солидную поддержку мужу, вела переговоры от его имени с местными правителями, способными воспринять его проекты. Под именем Джоханны Бегум – принцессы Жанны – ее и сегодня хорошо знают и почитают на полуострове Индостан.

Став генерал-губернатором всех французских владений в Индостане после отставки Дюма в 1742 году, Дюплекс решил подарить Франции всю эту огромную страну. План его заключался в том, чтобы ловко вмешиваться во все внутренние дела, пользоваться любым случаем или создавать условия для приращения территории и в то же время подрывать английское влияние.

Момент представлялся благоприятный. Тюркская империя, основанная в XVI веке Бабуром[18]18
  Бабур Захиреддин Мухаммад (1483–1530) – правитель Ферганы (с 1494 года) и Кабула; в 1525 году, изгнанный из своих владений, вторгся с армией наемников в Северную Индию, где основал империю Великих Моголов, формально просуществовавшую до 1858 года.


[Закрыть] на руинах афганской конфедерации, распалась, и на ее обломках воинственный народ махратов[19]19
  Махраты (совр. назв. – маратхи) – один из крупнейших арийских народов Индии, насчитывающий около 50 млн. человек; живут на северо-западе Индии, преимущественно в штате Махараштра; большинство маратхов – индуисты. В течение многих столетий маратхи вели борьбу с империей Великих Моголов, с португальскими и английскими колонизаторами.


[Закрыть] образовал несколько княжеств. Умело используя расчленение единой прежде страны, Дюплекс постарался заключить союзы с местными царьками и отлично преуспел в этом деле. К сожалению, ослепленная стремлением к повседневной наживе компания не проявила готовности поддержать Дюплекса; ему прислали даже бессмысленный приказ прекратить сооружение укреплений в Пондишери. Неизменно бескорыстный, исполненный глубокой веры в начатое дело, Дюплекс поступил прямо наоборот и продолжил работы, оплатив их из собственного кармана, совершенно естественно не желая оставить без защиты самое значительное из наших поселений в стране.

Между тем проявленная Дюплексом активность, его чуткое понимание индийской политики, его коммерческие способности все больше и больше беспокоили англичан, которые день ото дня наблюдали возрастающую угрозу своим владениям. В 1746 году вспыхнула война между Францией и Англией. Тогда версальский кабинет, который претендовал на соблюдение интересов торговли, заключил с Англией договор о нейтралитете в пользу двух соперничающих между собой индийских компаний и стал посылать распоряжения в этом духе в Маэ, губернатору Иль-де-Франса[20]20
  Иль-де-Франс – так в 1715–1810 годах назывался остров Маврикий в Индийском океане.


[Закрыть] и острова Бурбон[21]21
  Бурбон – тогдашнее название острова Реюньон в Индийском океане.


[Закрыть] Лабурдоннэ[22]22
  Лабурдоннэ (Бертран Франсуа Маэ де Ла Бурдоннэ; 1699–1755) – французский военный моряк, в нескольких сражениях одержавший победы над английскими колониальными войсками. В 1735–1746 годах Лабурдоннэ был губернатором острова Иль-де Франс.


[Закрыть].

В равной степени с Дюплексом ненавидя англичан, Лабурдоннэ, неприятно удивленный этими приказами, исповедовал отличный от Дюплекса идеал с целью достижения превосходства Франции. Военный человек прежде всего, он мечтал артиллерийским огнем уничтожить английские постройки и флот. И развитие торговли было для него связано прежде всего с территориальным расширением. Возможно, превосходя Дюплекса в военной области, он намного уступал ему по интеллекту, политическому такту, знанию людей. Это различие во взглядах двух столь энергичных и столь несхожих в своей душевной организации людей неминуемо должно было привести к разрушительным последствиям. Руководимые могучей рукой Кольбера, эти двое выдающихся мужчин, в равной степени патриотично настроенных, наверняка подорвали бы английское влияние, тогда как их разногласия сослужили неприятелю бо́льшую службу, чем многочисленные военные победы… Тем более что министры мадам де Помпадур[23]23
  Мадам де Помпадур (Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур; 1721–1764) – фаворитка короля Людовика XV, оказывавшая огромное влияние как на монарха, так и на его правительство; ее сумасбродства обошлись Франции в 40 миллионов тогдашних франков.


[Закрыть] полагали, что искусная политика заключается в том, чтобы подогревать эти разногласия, противопоставлять одного деятеля другому, чтобы впоследствии предать их жестоко и подло.

Единственный пункт, в котором изначально сходились Лабурдоннэ и Дюплекс, была невозможность поддержания нейтралитета в Индии между англичанами и французами. Впрочем, иллюзией было полагать, будто английская компания старается сохранить нейтралитет: она лишь тянула время для завершения своих приготовлений. И действительно, пока Дюплекс заканчивал возводить фортификационные сооружения в Пондишери, англичане в нарушение предложенного ими же нейтралитета выслали эскадру под командованием Барнетта, без повода и предупреждения захватили французские торговые корабли и готовились осадить с моря и суши столицу наших поселений.

Шестого июля 1746 года Лабурдоннэ встретил английский флот, рассеял его и с первого же раза отвел угрозу от Пондишери. А в сентябре он предпринял наступательные действия и осадил Мадрас. Вот когда с полным блеском проявился эффект умелой и умной дипломатии Дюплекса. Англичане рассчитывали на союз с набобом[24]24
  Набоб – владетельный князь в Индии.


[Закрыть] Карнатика[25]25
  Карнатик – феодальное княжество в Индии, на Коромандельском берегу.


[Закрыть]. Однако тот, будучи связанным с Дюплексом тайным договором, не оказал им никакой поддержки, и через пять дней англичане вынуждены были сдаться Лабурдоннэ.

Но Мадрас получил от Лабурдоннэ неожиданную милость – городу разрешено было откупиться, и размер выкупа определили в 10 700 000 фунтов стерлингов. Между тем более целесообразно и патриотично было бы сохранить завоеванное либо стереть врага с лица земли. И в самом деле, что значила для богатых торговцев та или иная сумма денег, когда само существование их компании находилось под угрозой?.. Неизменно проницательный и дальновидный Дюплекс, мечтавший о тотальном изгнании англичан, признал недействительным соглашение о капитуляции и отдал город на разграбление.

Лабурдоннэ вернулся к своему губернаторству на Иль-де-Франсе, потеряв по пути во время жестокой бури большинство кораблей. Совет компании обвинил его в том, что он взял слишком маленький выкуп с Мадраса, и, что намного серьезнее, ему инкриминировали служебные злоупотребления. Так что, едва прибыв на остров, он встретился со своим преемником и без задержки отправился во Францию, чтобы оправдаться.

Оставшись в одиночестве в Индии с горсткой преданных людей, Дюплекс оказывается перед новыми испытаниями и угрозами. Поддержанный своими бесстрашными лейтенантами Бюсси и Паради, он совершает чудеса. И какими же ничтожными силами он располагает! В качестве подкрепления он получает только необученных рекрутов – чаще всего это беглецы из тюрем и с каторги. Как правило, командиры бездарны и не выполняют указаний, за исключением, разумеется, Бюсси и Паради. Офицеры в большинстве своем – люди без малейшего достоинства и патриотизма, бесконечно требуют денег и отказываются сражаться. Дело доходит до того, что, когда большая армия махратов угрожала Пондишери, эти ничтожества накануне битвы целой группой подали в отставку, дезорганизовали французские силы, что и вынудило к позорному отступлению, которое чуть не привело к потере столицы наших владений. На редкость негодные, беспомощные войска! Среди офицеров почти не было способных командовать. И не хватало им не храбрости, а таланта: все это были юнцы без малейшего военного опыта. Они не пользовались никаким авторитетом у своих людей, те потешались над ними. Что же касается солдат, особенно последнего пополнения рекрутов, то это было, по выражению Дюплекса, сборище отъявленных подонков.

Короче говоря, если приходилось использовать наемников, то почему же было не позаимствовать опыт англичан?.. Но вместо того чтобы поступать, как наши враги, – нанимать швейцарцев, отыскивать в пехотных батальонах регулярной армии закаленных добровольцев, агент компании, которому доверили столь важное дело, прикарманивал львиную долю сумм, предназначенных для каждого волонтера[26]26
  Волонтер (от фр. volontaire) – доброволец.


[Закрыть] и навербовал шайку преступников и мерзавцев, удравших с каторги. Англичане презирали эти войска, которые «видели огонь только в своих халупах», как говорил Дюплекс. Они больше походили на банду, чем на армию, но нужда заставляла прибегать к их услугам. И вот с такими жалкими типами Бюсси и Паради обратили в бегство тысячи индусов!

Картина победы, одержанной неустрашимым Паради над Мафисканом, аркатским набобом, выступившим на Мадрас с целью изгнать оттуда французов, показывает всю пользу, которую могли извлечь при случае эти замечательные воины даже из такого малопригодного человеческого «материала». Подавая личный пример подчиненным, они сумели поднять их и бросить на врага.

Утром 4 ноября, с редкой для генералов точностью, Паради прибыл на берег Адгара. Вокруг, сколько охватывал взгляд, простиралась бесконечная равнина с посевами зерновых, с кокосовыми пальмами, тутовыми деревьями, баньянами. Прямо перед ним, на другом берегу, – армия набоба, численностью около десяти тысяч человек. Она не окапывалась. Полагая, что река послужит рвом для лагеря и составит достаточную преграду, Мафискан ограничился тем, что выставил свою артиллерию перед линиями бойцов.

У Паради не было ни единой пушки. Однако это не устрашило его. Исполненный презрения к индийским войскам, плохо обученным и скверно вооруженным, хаотично выпускавшим по снаряду через четверть часа, он построил свой маленький отряд в колонну и, возглавив его с клинком в руке, бросился в реку, уровень воды которой был невысок, поскольку сезон дождей миновал. Свежесть вод взбодрила солдат, которые выбирались на противоположный берег под вражеским огнем. Немедленно Паради подал сигнал к атаке и во главе маленького батальона стремительно накинулся на индусов.

Историк этой доподлинной эпопеи, столь мало известной, так продолжает описание:

«При виде сверкающих штыков этих дьяволов, что мчались с оглушительными воплями, душа у солдат Анавердикана ушла в пятки; не ожидая удара, они обратились в бегство. Сан-Томе находился неподалеку, крепостные стены влекли беглецов, все устремились в Сан-Томе. Паради гнался за ними по пятам. Он прибыл в тот момент, когда индусы заполнили город. Он остановился и открыл сокрушительную пальбу, простреливая улицы продольным огнем и накрывая градом пуль пришедшие в смятение полчища».