Текст книги "Приключения знаменитых первопроходцев. Африка"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

После неудачи господин Ларжо не счел себя побежденным. В том же 1876 году он снова отправился в Сахару, намереваясь посетить оазис Айн-Салах и, если позволят обстоятельства, исследовать загадочный массив Ахаггар. На этот раз господину Ларжо помогало правительство.

Он посетил бассейн уэда Гир[351]351
  Гир – река, стекающая с южных склонов Высокого Атласа, пересекающая пустыню Хамада-Гир и теряющаяся (под названием Саура) в песках Сахары.


[Закрыть], где пришлось надолго задержаться. Пользуясь задержкой, наш соотечественник произвел любопытнейшие археологические раскопки. Наконец 11 апреля, когда он уже собирался в Айн-Салах, к нему явились оттуда посланники и объявили, что султан Марокко запретил жителям этого оазиса принимать у себя христиан, а туареги и шаона гонятся за экспедицией. Ларжо пришлось спешно возвращаться другой дорогой. Нечеловеческие усилия вновь увенчались горьким разочарованием.

Одновременно Луи Сэй в сопровождении господ Кайоля и Фурро направился к югу от Уарглы и добрался до оазиса Темассинин, пройдя в виду мятежных шамбаа, – дерзкое предприятие могло стоить французам жизни. К счастью, их сопровождало несколько наших союзников, и Сэй в полном здравии возвратился в Алжир, добавив свое имя к перечню европейцев, отторгнутых Сахарой.

Эти путешественники все хотя бы остались в живых – пустыня была к ним сравнительно милостива. Но вот еще экспедиция, которая погибла и память о которой для французов будет всегда горька. Я имею в виду экспедицию Флаттера.

Выдвинутая инженером Дюпоншелем и Полем Солейе мысль о строительстве большой железной дороги через всю Сахару до Сенегала или до Томбукту распространялась все шире и принималась общественным мнением все благосклоннее. Наконец в 1878 году господин де Фрейсине, бывший тогда министром общественных работ, созвал комиссию для изучения данного вопроса.

Были предложены две трассы. Западная, начинавшаяся в Мешерии (провинция Оран), изучалась господином Пуйаном, восточная – двумя самостоятельными миссиями: господина Шуази и полковника Флаттера.

Господин Пуйан не смог пройти дальше Тиу, в четырехстах шестидесяти километрах от побережья. Поль Солейе, в то же самое время предпринявший самостоятельную экспедицию из Сан-Луи в Сенегале до Томбукту, был арестован и ограблен в Адраре, но экспедиция Галиени была удачливей – она дошла до Бамако и водрузила французский флаг на берегу Нигера. Экспедиция Шуази, вышедшая 17 января 1880 года из Лагуата, к 16 апреля прошла около тысячи двухсот пятидесяти километров и достигла Бискры[352]352
  Стало быть, эта экспедиция шла с запада на восток, вдоль южных склонов Сахарского Атласа и русла Уэд-Джеди, почти параллельно средиземноморскому побережью.


[Закрыть]. Дорогу Уаргла – Бискра признали во многих отношениях более удобной и рекомендовали для первой очереди будущей железной дороги.

Миссия Флаттера 31 января вышла из Бискры. Предполагалось, что она вступит в земли туарегов, посетит себху[353]353
  Себха – солончак, периодически заливаемый паводковыми водами. Поверхность себхи чаще всего покрыта соляной коркой, иногда выдерживающей вес груженого верблюда. Под этой коркой находится вязкий минеральный рассол, попав в который человек или животное погибают в считанные секунды, поскольку собственными силами выбраться из бездонной соленой бездны невозможно.


[Закрыть] в Амагдоре, достигнет страны Аир и далее реки Нигер. Полковник избрал помощниками капитанов Массона и Бернара, младших лейтенантов Ле Шателье и Бросслара, статс-инженера Беренже, горного инженера господина Роша, доктора Гиара и других. Экспедиция, состоявшая из десяти человек штаба и девяноста пяти человек охраны, была превосходно организована, люди хорошо подобраны. Без больших задержек прибыв в Уарглу, она уже в марте смогла выступить в поход.

Экспедиция прошла через барханы, после перехода в двести двадцать километров достигла болота Айн-Тайба, пересекла оазис Темассинин. В пути французы, насколько было возможно, завязывали отношения с туарегами и производили самые различные наблюдения. 16 апреля экспедиция прибыла к озеру Менгуг в ста двадцати километрах от Гата.

Аджерские туареги за три тысячи франков, восемь ружей и еще кое-какие подарки приняли у себя миссию. Однако их правитель, старый марабут[354]354
  Марабут – в средние века так назывались аскеты, готовившие себя к войне за мусульманскую веру и жившие в особых укрепленных лагерях (рибатах). Позже марабутами стали называть мусульманских святых, культ которых чрезвычайно широко распространился в Северной Африке.


[Закрыть] Хадж-Ишнушен, чье разрешение все больше и больше становилось необходимым, счел долгом послать отчеты Флаттера на рассмотрение турецкого правительства в Триполи. Переговоры угрожали затянуться, и встал вопрос: а если экспедиция, простояв несколько месяцев на берегу Менгуга, в конце концов получит категорический отказ следовать дальше? Между тем к лагерю Флаттера каждый день подходило какое-нибудь новое племя и разбивало стан невдалеке – не столько для того, чтобы оказать почести, сколько для вымогательства подарков. В таких обстоятельствах элементарнейшее благоразумие требовало отправиться обратно в Алжир.

Однажды рано утром Флаттер снял лагерь. Увидев, что никого нет, туареги от неожиданности всполошились. Они ожидали приказа от вождей, но вожди тоже пропали – Флаттер предвидел возможность нападения и очень ловко сумел купить их нейтралитет. Князьки удалились в пустыню, получив хорошие подарки. Подданные сочли это предательством.

Двадцать первого мая миссия возвратилась в Уарглу. Флаттер поехал во Францию, чтобы представить отчет о полученных результатах и по новым инструкциям подготовить второй, решающий поход.

Комиссия по Транссахарской магистрали одобрила первые результаты и пришла к такому заключению: необходимо следовать центральным направлением через Амгид, Тахохаит и Хоггар, обеспечив содействие туарегов. В октябре 1880 года Флаттер, снабженный инструкциями, вновь покинул Францию.

Сбор экспедиции состоялся в Лагуате. В ней было девяносто два человека, три лошади, девяносто два верховых верблюда и сто восемнадцать вьючных: Флаттер был главой миссии; с ним следовали капитан Массон, инженеры Беренже, Рош и Сантен, лейтенант де Диану, доктор Гиар, унтер-офицеры Деннри и Побеген, солдат Луи Брам, семь проводников из племени шамбаа и марабут из мусульманского ордена теджана[355]355
  Теджана – название духовного ордена произведено от арабского слова «таджаннана» (сходить с ума, лишаться рассудка).


[Закрыть].

Перед отъездом полковник Флаттер получил от Ахитарена, вождя туарегов-хоггар, три письма, не суливших ничего хорошего. Письма от Ишнушена – эмира аджерских туарегов – были довольно обнадеживающими. Французский консул в Триполи между тем дал знать, что предвидит катастрофу, но Флаттер пренебрег предупреждением. Он выехал из Лагуата 24 ноября 1880 года, из Уарглы 4 декабря. Сначала казалось, что туземцы его принимают если не тепло, то, по крайней мере, не враждебно. С самого начала экспедиция избрала неизведанный путь – через уэд Мья и восточные отроги плато, протянувшегося от Эль-Голеа до Тидикельта[356]356
  Оно носит название Тадемаит.


[Закрыть].

Путь шел через владения трех туарегских племенных союзов: на востоке были аджерцы, на западе хоггары, на юге немови или аирские туареги. Хоггары – злейшие наши недруги – приютили у себя некоторых членов семьи шейха улед-сиди, бежавшего от нас с юга провинции Оран.

Страна эта бесплодна, гориста и безводна. Несколько животных, взятых в экспедицию, пали. Отряд находился в пути уже два месяца, и Флаттер начал беспокоиться: вот уже несколько дней на западе параллельно курсу экспедиции следуют конные отряды.

Шестнадцатого февраля отряд рассчитывает подойти к колодцу, но проводники утверждают, что колодец остался позади и немного правее. Они предлагают полковнику остановиться, сгрузить поклажу и отправить верблюдов на водопой. Верблюды вернутся скоро – ведь вода, по уверениям проводников, совсем близко. Более того, они уговаривают отправиться к колодцу и членов экспедиции.

Забыв о подозрениях, полковник принял предложение проводников. Ослепившая его доверчивость необъяснима – еще накануне вид неизвестных всадников казался по меньшей мере подозрительным. Он пошел вместе с Беренже, Массоном, Рошем, Гиаром и десятью носильщиками – все они пребывали в том же ослеплении. Туареги двигались впереди. Охрана лагеря была поручена Диану, Сантену, Побегену, Маржоле и Браму. Дорога была так узка, что верблюдам приходилось идти гуськом. Через два часа пришли к колодцу.

Внезапно с кручи раздались дикие вопли и во весь опор устремились вооруженные до зубов туарегские всадники. В тот же миг один из проводников предательски напал на господина Беренже, убил его ударом сабли и стал в ряды нападавших. Тут Флаттер увидел, в какую гнусную западню угодил. Вместе с капитаном Массоном он бросился на первые ряды врагов, разрядил в них пистолет и так же, как инженер, пал, сраженный ударом сабли. Капитан Массон, доктор Гиар, Рош, сержант Деннери после ожесточенной борьбы также погибли, а погонщики верблюдов спаслись бегством. Восемь из них добрались до лагеря и подняли тревогу. Лейтенант де Диану, оставшийся после гибели товарищей начальником экспедиции, приготовился отражать неминуемое нападение.

Но когда Диану окончательно убедился, что люди погибли, а верховые животные оказались в руках врагов, он последовал совету могаддема[357]357
  Могаддем (литературно правильный вариант – «мугаддам») – предводитель, глава, начальник.


[Закрыть] Си-Абделькадера бен Хамида и отступил. Ночью Диану разделил припасы, деньги и вещи на пятьдесят человек, оставшихся в живых, приказал свернуть лагерь и уходить. Начался ужасный переход через пустыню. Настроение после разгрома было подавленное – да и как иначе! 27 февраля один из стрелков был захвачен туарегами. 8 марта погибли пять человек, посланных на поиски съестных припасов, кроме одного, оставшегося в живых. Вечером встретились еще какие-то туареги. Они сказались друзьями, поклялись на Коране, что не участвовали в бойне, и предложили купить у них финики. Финики были отравлены! Под действием яда многие стрелки охраны впали в настоящее безумие, начали стрелять друг в друга, и их пришлось разоружить. Оставшиеся в живых собрались вокруг импровизированного знамени и с арабской песней на устах отправились в путь, полные решимости дать отпор преследующим их предателям.

Вскоре небольшой отряд разбился на две группы. Более сильные, бросив на произвол судьбы слабых, пошли вперед и, укрывшись за складками местности, открыли по туарегам огонь. В Амгиде состоялось сражение, длившееся восемь часов и стоившее жизни лейтенанту Диану, Маржоле, Браму и двенадцати стрелкам. В экспедиции осталось всего тридцать четыре человека под командой сержанта Побегена. Им все-таки удалось вырваться из окружения и укрыться в какой-то пещере, где они и забаррикадировались. В ночь с 11 на 12 марта четыре человека сумели выбраться оттуда и направиться в Уарглу, куда благополучно пришли 18 марта. На помощь немедленно выслали кавалерийский отряд, но было уже слишком поздно. Отряд застал лишь десять человек, лишенных сил от усталости, страданий и голода. Побеген и остальные стрелки – всего двадцать человек – умерли в страшных мучениях. Ужасное дело – те, кто был покрепче, убивали и съедали слабых товарищей! Из десятерых выживших и возвратившихся в Уарглу не оказалось ни одного француза.

Франция оплакивает и долго еще должна оплакивать гибель этих благородных жертв. С другой стороны, ее престиж был сильно подорван разгромом, закрывшим для нас доступ в Сахару. Вождь туарегов хвастает, что истребил армию христиан. И кто знает – не был ли крупный мятеж, вспыхнувший в 1881 году в Алжирской Сахаре, отзвуком этой катастрофы?

ГЛАВА 22

Алжир. – Завоевание. – Организация колонии. – Арабские бюро. – Гражданская администрация. – Тунис.

Сейчас Тунис вполне офранцужен, но еще немногим более полувека назад (так немного в жизни народов!) казался загадочным и таинственным. Хотя от Европы его отделяло лишь малое расстояние, Тунис знали только по донесениям редчайших путешественников, сумевших на свой страх и риск преодолеть охраняемые фанатиками крепчайшие рубежи – как внешние, так и те, что отделяют столицу от провинций.

Характер властей и жителей Алжира был отнюдь не из тех, что привлекают, а тем менее – поощряют путешественников. Только одному наблюдателю – доктору Шоу, который провел в Алжире двенадцать лет (с 1716 по 1728 год) капелланом английской фактории, – особо благоприятные обстоятельства, а главное, ревностная страсть к научным исследованиям, позволили собрать значительное количество фактов и наблюдений; его труд до сих пор остается в некотором роде классическим. Французу Андре Пейсоннелю в 1724 и 1725 годах, а после него в течение XVIII века еще нескольким исследователям также удалось повидать некоторые области Алжира, главным образом восточные. Это были: немецкий доктор Хебенстайт в 1732 году; знаменитый Брюс – с 1764 по 1766; французские натуралисты Дефонтен и Пуаре: первый с 1783 по 1786, второй – с 1785 по 1786 год. К началу нашей экспедиции 1830 года ученые располагали достаточно обширными сведениями по естественной истории Алжира и общими представлениями о его политической истории (с многочисленными пробелами, относившимися ко времени самостоятельности берберов). Что касается географии и топографии – тут зияла пустота.

Завоевание 1830 года сорвало все завесы и опрокинуло все преграды. Известна причина, по которой Франция решилась на вооруженное вторжение: необходимо было уничтожить пиратское гнездо, существование которого беспрестанно угрожало достоинству и безопасности европейских держав.

В 1827 году дей[358]358
  Дей (тур. day) – дядя по матери. В североафриканских провинциях Османской империи это слово получило новый смысл и стало титулом офицера янычарского корпуса. В Алжире с 1671 года дей осуществлял высшую исполнительную власть, заменив пашу, султанского представителя. Сначала избирался армейскими офицерами, потом – главарями пиратов. К числу привилегий дея относилось назначение начальников провинциальной администрации. Последний дей Хусейн правил с 1818 года и был свергнут в 1830 году.


[Закрыть] Хусейн так разъярился из-за одной бесконечно тянувшейся тяжбы, которую вели во Франции два алжирских купца-еврея, что ударил французского консула по лицу. После столь тяжкого оскорбления терпение французского правительства иссякло, да и общественное мнение требовало энергичных действий. Незамедлительно была подготовлена крупная военная экспедиция. 15 июня 1830 года армия численностью в тридцать семь тысяч человек под командованием генерала де Бурмона и адмирала Дюперре высадилась в Сиди-Феррухе. Доблестное войско шло от победы к победе, и 6 июля дей сдался на милость победителя. Алжир стал французским!

Но после столь ошеломительного завоевания оставалось еще много дел. Сначала покоренную часть Алжира оккупировали войска. Маршал Клозель занял Медеа, генерал Бертежен – Оран, Мостаганем, Бон и Бужи. Генерал Трезель создал арабские бюро и передал их в руки наших чиновников по административной, правоохранительной и финансовой части. Однако правительство все еще колебалось, сохранять ли Алжир за собой: оно предвидело значительные расходы, отягощающие бюджет метрополии, и необходимость содержания многочисленного войска. К 1836 году стало ясно, что режим ограниченной оккупации не дает сколько-нибудь серьезного результата и нисколько не решает дела. Следовало что-то предпринять: или уйти, или вступить во владение полностью. Правительство высказалось за последний план. Но тогда против нас поднялся грозный враг. Отвага и энергия его уже были известны; новые успехи с каждым днем увеличивали его влияние. Речь идет об эмире Абд аль-Кадире[359]359
  Абд аль-Кадир ибн Мухьи ад-Дин (1808–1883) – султан арабов (с 1832 г.); по окончании войны с колонизаторами (1832–1847) интернирован во Франции до 1852 года, потом уехал на Ближний Восток и с 1855 года жил в Дамаске.


[Закрыть].

Впрочем, в лице генерала Бюжо[360]360
  Бюжо Томас Роберт род. в 1784 г., ум. в 1849 г.


[Закрыть] – впоследствии маршала и герцога Ислийского, самого популярного из наших генералов в Африке – он нашел достойного противника.

Бюжо оказался в равной мере храбрым воином и тонким дипломатом. Однако он совершил тяжкую ошибку, заключив с эмиром в 1837 году договор на Тафне[361]361
  Тафна – река на западе Алжира, близ марокканской границы.


[Закрыть] о разделе Алжира[362]362
  По этому договору Абд аль-Кадир получал власть над всей страной, кроме портов и прибрежных городов.


[Закрыть]. Разбираясь в людях, генерал должен был знать, что Абд аль-Кадир не из тех, кто складывает оружие. Однако Бюжо подумал, что добьется нейтралитета, а получил двухлетнее перемирие. В 1838 году генерал Вале взял Константину, а спустя год эмир возобновил войну – упорную, жестокую, беспощадную. Она прославилась доблестной обороной ста двадцати пяти французов, осажденных в 1840 году в Мазагране двенадцатью тысячами арабов. Затем последовали пленение семьи и свиты Абд аль-Кадира, блестяще захваченных в 1843 году герцогом Омальским, разгром и уничтожение в 1844 году на берегах Исли марокканской армии, прибывшей на помощь эмиру, бомбардировка Могадора и Танжера принцем Жуанвильским, энергичное, но жестокое подавление мятежа берберов во главе с Бу-Маза генералами Сент-Арно и Пелисье, оставившими по себе в тех местах страшную память. Союзники и собственные воины оставили Абд аль-Кадира: каждую минуту наши экспедиционные колонны могли захватить его в плен. При таких обстоятельствах султан 23 декабря 1847 года сдался генералу Ламорисьеру и с тех пор честно держал слово ничего не предпринимать против Франции.

Первое время после 1830 года исследования Алжира оказались теснейшим образом связаны с завоеванием. Ученым приходилось следовать строго за войсками – уйти вперед или уклониться в сторону путешественники не имели возможности, так как европейцам невозможно было находиться среди местных жителей – ярых религиозных фанатиков, сознававших, что поражение их окончательное.

В 1847 году генерал Кавеньяк перешел через шотты[363]363
  Шотты – берберское название солончаков, частично занятых солеными озерами; то же, что и себхи.


[Закрыть], а генералы Пелисье, Боске и Сент-Арно опустошили непримиримую дотоле Кабилию, но лишь в 1857 году генералы Рандон, Мак-Магон, Рено и Юсуф ее полностью подчинили. В 1871 году генералы Вимпфен, Шанзи и Осмон подавили страшный мятеж на юге провинции Оран, в то время как генералы Сосье, де Лакруа, полковники Сери и Фуршо победоносно сражались против столь же страшного мятежа в Кабилии. В 1872 году генерал де Галифе занял Эль-Галеа в тысяче километров от города Алжира, а генерал де Лакруа преследовал туарегов на крайнем юге. В 1880 году печально известный марабут Бу-Амема поднял против Франции восстание на юге провинции Оран и благодаря исключительно быстрым передвижениям смог выдержать два года войны. Генералы Детри и Негрие прогнали его в пустыню, но захватить не сумели. Бу-Амеме удалось скрыться в Марокко, где он находится и сейчас вместе с союзником Си-Химан-бен-Каддуром.

Вот краткая история завоевания Алжира Францией в важнейших датах.

Хотя Алжир стал французской территорией, он сохранил свои нравы, обычаи, памятники. В то же время из метрополии он позаимствовал некоторые нововведения, не всегда удачные в своеобразной стране, где контрасты очень сильны, но всегда гармоничны.

«Город Алжир, – пишет Эжен Фромантен[364]364
  Фромантен Эжен (1820–1876) – французский художник и писатель, один из представителей модного направления в искусстве, называвшегося ориентализмом (от слова «ориент» – «восток»). В 1846, 1848 и 1852 годах путешествовал по Алжиру. Рисунки и впечатления от странствий составили две книги – «Одно лето в Сахаре» (1857, русск. перев. 1985, 1990), «Год в Сахеле» (1859; русск. перев. вышел в 1990 г. в книге, называвшейся «Сахара и Сахель»).


[Закрыть], главный художник и писатель этой страны, – состоит из двух частей. Французский, или европейский, город занимает прибрежные кварталы вплоть до предместья Ага; арабский не выходит за стены турецкой крепости и, как прежде, теснится вокруг касбы[365]365
  Касба – крепость, цитадель.


[Закрыть], где зуавы[366]366
  Зуавы – стрелки французских колониальных войск, которых на севере Африки набирали частично из местного населения, частично – из европейцев, родившихся на территории Алжира и Туниса.


[Закрыть] заменили теперь янычар[367]367
  Янычары – турецкая регулярная пехота, появление которой относится к XIV веку, когда ее ряды пополнялись преимущественно за счет взятых в плен и выращенных в неволе христианских юношей; ликвидирована в 1826 году.


[Закрыть].

Франция забрала себе все относящееся к флоту и портам, превратила старый дворец беев[368]368
  Бей – здесь: титул суверенного правителя, теоретически вассального по отношению к турецкому султану.


[Закрыть] в губернаторскую резиденцию. Она разрушила темницы, отремонтировала форты, расширила гавань, разделила мечети – часть оставила Корану, другие же отдала Евангелию. На новых торговых улицах Франция сохранила базары, чтобы ремесла, встречаясь друг с другом, слились воедино. Мальный базар, где собирались все нищие, стал театральной площадью, сам театр стоит на огромном откосе – бывшем скате турецкого земляного вала.

Что касается другого города, то людям, которых невозможно уничтожить, оставили ровно столько места, сколько нужно для жилья. И вот он из высокой беседки древних пиратов грустно глядит на отнятое у него море…

Два города соприкасаются, живут в теснейшем соседстве, но не смешиваются; населяющие их народы питают друг к другу лишь неприязнь и недоверие. Не имея возможности нас истребить, арабы избегают и прячутся. Ненавидят они не нашу администрацию, промышленность, торговлю, но нас самих – наше соседство, обычаи, характер, наш дух. Они хотят, чтобы их не трогали, не наблюдали за ними, хотят жить сами по себе – владеть землями без кадастра[369]369
  Кадастр – систематический свод сведений, составляемый периодически или путем непрерывных записей наблюдений над соответствующим объектом.


[Закрыть], путешествовать без надзора, рождаться без регистрации и умирать без формальностей.

Всего этого передовая цивилизация не дозволяет.

Пока они – окруженные со всех сторон, не признающие никакого прогресса, безразличные даже к собственной грядущей судьбе – пользуются всей свободой, возможной для ограбленного народа, не имеющего торговли и ремесла. Выживают они благодаря бездеятельности, но находятся почти в отчаянном состоянии.

Город, в котором они живут, подобен бурнусу – грубой бесформенной накидке. Улицы-ущелья, дома без окон, низенькие дверцы, прежалкие с виду лавчонки… Нет ни садов, ни деревьев – лишь кое-где на перекрестке уцепился в щебне чахлый побег винограда или смоковницы. Мечети скрыты от глаз, в бани ходят тайком.

Здешние ремесленники – вышивальщики, сапожники, низкого пошиба ювелиры, торговцы семенами. Изредка встречаются молочные лавки, кофейни, непритязательные булочные, более всего – цирюльни. Что до частной жизни – ее охраняют непроницаемые стены. За тяжелыми дверьми, за железными решетками на окошках скрываются две главные тайны этой страны: движимое имущество и женщины. Женщины здесь почти не выходят из дома, и лица их всегда закрыты; они открывают лицо лишь затем, чтобы перейти из рук в руки от одного араба к другому. Богато арабское жилище или бедно – оно неизменно закрыто, как несгораемый шкаф, ключ от которого всегда у хозяина».

Это описание содержится в письме Эжена Фромантена из Мустафы, датированном 10 ноября 1852 года. Оно все так же верно и живо, как в те времена, когда автор «Года в Сахеле» писал его.

Географические исследования велись с огромным размахом. Прежде всего это были топографические съемки, начало которым положили вместе с завоеванием. Господин Фай[370]370
  Фай Эрве-Огюст-Этьен-Альбан (1814–1902) – французский астроном и геодезист, с 1847 года член французской Академии наук, с 1876 года президент Бюро долгот в Париже.


[Закрыть] сообщает подробности, интересные и красноречивые.

«Триангуляционные работы[371]371
  Триангуляцией называется метод определения положения опорных точек земной поверхности в целях создания карт и для проведения топографических съемок. Триангуляция заключается в измерении на местности системы треугольников, вершинами которых являются определяемые точки, находящиеся – в зависимости от разряда триангуляции – на расстоянии от 2 до 25 км друг от друга. Проведя измерения стороны (базиса) одного из треугольников и горизонтальные углы всех треугольников, вычисляют взаимное положение всех точек.


[Закрыть], – пишет почтенный член Академии наук, – спешно проведенные в недавно занятых провинциях, и топографические съемки, выполненные нашими учеными-офицерами на пути следования экспедиционных корпусов, осуществились ценой величайших трудов и опасностей, причем были связаны с военными операциями, так что начинать приходилось с частностей, а общую работу отложить до более спокойного времени, когда страна будет занята окончательно.

Лишь в 1851 году военное ведомство смогло подумать о том, чтобы Алжир получил такую же карту, как Франция, – составленную путем регулярных съемок и основанную на определениях положения опорных точек с высокой точностью.

Были измерены три базиса: в Блиде, Боне и Оране (1854–1867 гг.); с 1859 по 1868 год создана большая сеть из сотни треугольников с запада на восток от Марокко до Туниса. Положение основных географических пунктов: Алжира, Бона и Немура – было определено непосредственно (1874–1876 гг.). По этой сети, которая рассматривается как геодезическая основа для Алжира, проходят триангуляционные работы более низкого разряда, начатые в 1864 году и продолжающиеся до сих пор. Полная и подробная карта алжирского Телля будет закончена к 1894 году.

В марте и в апреле 1870 года французская военная экспедиция, преследуя мятежные племена в провинции Оран, достигла Фигига и некоторых других оазисов в Марокканской Сахаре. Она доставила полезные сведения о местностях, которые еще не посетил ни один европейский путешественник.

С тщательностью и рвением, сто́ящими выше всяких похвал, генерал Аното с 1857 по 1873 год изучал наречия и нравы Кабилии. Он издал кабильскую грамматику, сборник кабильских народных песен и, в соавторстве с советником алжирского суда господином Летурнс, прекрасную научную работу о Кабилии и ее обычаях. У кабилов вершит суд, собирает и распределяет налоги джема’а – деревенское народное собрание. Но каждый человек, каждая семья имеют право возмездия по закону «око за око, зуб за зуб». Марабуты от отца к сыну передают привилегии на замещение культовых должностей и монополию на обучение.

Долгие годы в Алжире не было никакого правления, кроме военного режима. Хорошо это или плохо? Население, еще взбудораженное недавним завоеванием, нуждалось в железной руке, и штатские чиновники, позволительно думать, неважно выглядели бы перед людьми, каждый день обагрявшими свои кинжалы кровью и чернившими ружейные стволы порохом…

Первые арабские бюро были созданы в 1832 году. В их функции входили политическое и административное управление, налоги, полиция, юстиция и надзор над поведением гумов – вспомогательных туземных отрядов. Подавляющая часть бюро строгими, но справедливыми мерами принесли большую пользу, однако иные вызвали негодование, злоупотребление всевластием.

При начальнике арабского бюро появлялся прямо-таки королевский двор. Самые большие арабские вожди шли к нему за разрешением обратиться к высшему начальству. Когда он выходил на улицу, толпы бедуинов бросались целовать край его одежды, а телохранители – шауши – разгоняли народ палками. Начальник бюро был на деле верховным главнокомандующим; всякий посмевший обратиться к кому-то другому скоро узнавал, чего он сто́ит. Ныне военный режим уступил место гражданскому, но не все трудности еще сгладились и, возможно, не все злоупотребления исчезли. Управление нашей алжирской колонией и теперь остается одной из самых сложных проблем. Легко и хвалить и критиковать тому, кто некомпетентен и не несет никакой ответственности. Мы же предпочитаем не предлагать никаких проектов, беспристрастно изложить факты, а суждение предоставить читателю.

«Честь первым устроить сооружение артезианских колодцев в Алжире, – пишет господин Шарль Рише, – принадлежит полковнику Дево. Первую скважину пробурили в оазисе Тамерна в июне 1856 года. В 1880 году арабы владели 434 скважинами, а французы – 59. Так познания и терпение одного человека даровали жизнь пустыне и создали оазисы там, где прежде был лишь песок. Ирригационные работы сделают эту почву плодородной! Сегодня они тем более необходимы, что в 1883 году парламент осудил систему принудительной экспроприации земель туземцев. Вследствие этого необходимо получать большую отдачу от земель, находящихся во владении колонистов.

Против системы бесплатных концессий и государственной колонизации весьма энергично сражались очень авторитетные журналисты. Тем не менее сегодня белыми колонистами заселено уже более пятисот деревень, процветают города Филиппвиль, Буфарик, Сиди-Бел-Абес, Фор-Насьональ. Благодаря артезианским скважинам ежедневно поднимается на поверхность более 25 000 кубических метров воды, а площадь орошаемых земель превосходит 50 000 гектаров. Плотины – подлинные произведения искусства, какова, например, плотина Сиг, – позволяют накапливать речную воду в водохранилищах и в засушливое время года направлять ее на окрестные поля. Наконец, на осушение болот в колонии израсходовали более пяти с половиной миллионов франков.

В Алжире насчитывают 3000 километров шоссейных и 1600 километров железных дорог, 6000 километров телеграфных линий. Для обеспечения прибрежного судоходства действует сорок три маяка.

Чрезвычайно поощряется разведение и обработка альфы[372]372
  Альфа (Stipa tenacissima) – трава; известна и под другими названиями: «ковыль алжирский», «эспарго».


[Закрыть] – для умелых предпринимателей она может быть источником огромных доходов. Развивается культура эвкалипта; в последнее время приняты серьезные меры для защиты лесов от пожаров.

Имеется двадцать пять железорудных, медных и свинцово-цинковых рудников, на которых занято около 4500 рабочих, многочисленные разработки строительного камня, мрамора и т. п. Охота за кораллами идет на убыль, но по-прежнему существует. Для образования открыто 703 начальные школы, 2 лицея, 9 коллежей, 4 высших учебных заведения на французском языке и 3 медресе (мусульманских университета). Во всех этих заведениях обучается 70 000 европейцев, 10 000 лиц иудейского вероисповедания и 3000 мусульман».

Более красочно это процветание, которого стараются не замечать предвзятые критиканы, описал русский путешественник господин Чихачев:[373]373
  Чихачёв Петр Александрович (1808–1890) – русский географ и геолог, почетный член Петербургской академии наук, Русского географического общества и многих других академий и научных обществ. Бо́льшую часть жизни провел за границей. По Алжиру и Тунису путешествовал в 1878–1879 годах.


[Закрыть] «Алжир во всех отношениях развивается гигантскими шагами. Кто усомнится в этом, приняв во внимание обширную сеть дорог и мостов по всей стране, многочисленные публичные экипажи, следующие во всех направлениях, превосходную безопасность, которая могла бы послужить примером для таких европейских стран, как Италия, Испания или Греция, беспристрастное соблюдение закона по отношению к людям любой национальности и вероисповедания, наконец – замечательный дух веротерпимости, исповедуемый шире и мощнее, чем в большинстве самых цивилизованных европейских стран? Полагаю, я представил неопровержимые доказательства тому, что Франция, вопреки часто высказываемым мнениям по части управления колониями, ни в чем не уступает самым передовым нациям. Алжир в этом отношении непревзойден, и мало какая колония может с ним сравниться».

К несчастью, делу умиротворения, прогресса и цивилизации непрестанно угрожает мусульманский фанатизм, не желающий, несмотря ни на что, складывать оружия. Это началось не сегодня – ведь уже в 1869 году Анри Дювейрье, обладавший великолепным наблюдательским даром, видел и указывал, какими опасностями нашему процветанию угрожает племя Улед-Сиди-шейха и религиозное братство сануситов[374]374
  Сануситы – члены мусульманского братства санусия, основанного в Мекке в 1837 году алжирским марабутом Мухаммадом ибн Али ас-Сануси (1787–1859). Выступали против европейского влияния, ратовали за возврат к чистоте ислама, принимали активное участие в антиколониальной борьбе. Наибольшего влияния братство добилось на территории современной Ливии.


[Закрыть].

Нельзя сказать, чтобы мятежи арабов угрожали общей безопасности страны, однако из-за них гибнут люди, тормозится развитие промышленности и сельского хозяйства страны. Короче говоря, никогда нельзя быть уверенным, что завтра не разразится новый религиозный бунт из тех, которые трудней всего подавить и которые всегда находят серьезную поддержку в Тунисе и Марокко.

Поэтому для всех наших правительств после завоевания Алжира первейшей заботой было влияние в Марокко и покорение Туниса, расположенного у нас под рукой, между тем как его независимость представляет серьезнейшую опасность для Восточного Алжира.

Впрочем, наше влияние в Тунисе началось давно – уже в 1685 году Франция добилась от тунисского бея Мохаммада торгового договора – так называемой капитуляции. В XVIII веке Хасан бен Али основал ныне правящую династию Хасанидов. В 1770 году, при Людовике XV, французский флот, в качестве возмездия за пиратские действия, бомбардировал Порто-Фарину[375]375
  Порто-Фарина – порт в удобной, далеко вдающейся в сушу бухте на северо-западе Тунисского залива. Современное название – Гар-эль-Мельх.


[Закрыть], Бизерту и Монастир. В 1800 году Хамуда-бей заключил с Францией новый трактат. Одиннадцать лет спустя этот же государь отделился от Оттоманской империи и подавил военный мятеж. В 1842 году отменили рабство. В 1847 году мы учредили в Тунисе телеграфную службу; в 1877-м и 1878-м построили железную дорогу протяженностью двести километров от алжирской границы до города Тунис. Существует также ветка от Суса до Кайруана, а в дальнейшем новая линия должна соединить столицу с Сусом и Бизертой. Как говорят, в самом ближайшем будущем начнутся чрезвычайно трудные работы: обустройство Гулетты[376]376
  Гулетта (Ла-Гулетта) – аванпорт города Туниса. Современное название – Хальк-эль-Уэд.


[Закрыть], чтобы суда получили доступ к тунисскому порту.

Всем известно, как Франция, воспользовавшись набегами крумиров[377]377
  Крумиры (хрумиры) – племя, возникшее в результате смешения арабов и берберов. Живет в горной части Туниса, близ алжирской границы.


[Закрыть], в 1881 году добилась от бея признания протектората по договору в Бардо[378]378
  Бардо – загородный дворец тунисских беев в западном предместье тогдашнего Туниса; сейчас входит в городскую черту. Во дворце размещается государственный музей Алауи.


[Закрыть], затем подтвержденного в Каср-эль-Саиде[379]379
  Каср-эль-Саид – крепость на берегу Тунисского залива, примерно в 15 км на северо-восток от г. Туниса. Договор о протекторате был подписан 12 мая 1881 года и подтвержден 8 июня 1883 года договором в Эль-Марсе, соседнем с Каср-эль-Саидом городе.


[Закрыть].

С этого времени начинается решительное возрождение Туниса: теперь там установлен французский правопорядок, рекой потекли французские капиталы, составляющие две трети национального достояния, организовано народное просвещение, царят порядок, процветание и безопасность. Кроме того, чиновники военного ведомства очень активно занялись составлением большой карты Туниса, используя географические способности арабов для получения сведений о сопредельных районах, куда нам до сих пор запрещен доступ.

Впрочем, нашим войскам удалось занять священный город Кайруан – некогда обширный, ныне же находящийся в упадке и насчитывающий всего 12 000 жителей. Но славу свою Кайруан сохранил полностью, и еще в 1860 году господин Виктор Герен не смог туда попасть. «Там, – пишет он, – взор муэдзина, призывающего к молитве с высоты минарета, еще никогда не встречал символов иной религии, не поклоняющейся имени Магомета. Целых двенадцать веков кайруанский имам – апостол и толкователь Корана – не видывал служителей Евангелия». Иначе говоря, Кайруан был всегда закрыт для всех, кто не исповедует ислам, и лишь в виде исключения немногим христианским путешественникам удавалось попасть в город.