Текст книги "Приключения знаменитых первопроходцев. Африка"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Луи Буссенар
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗНАМЕНИТЫХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ
АФРИКА.

  На русском языке публикуется впервые.


[Закрыть]

ГЛАВА 1

СТЕНЛИ[1]1
  Рассказ Л. Буссенара о путешествиях Г. Стенли сверен с русским изданием: Генри Стенли. В дебрях Африки. Москва, 1958.


[Закрыть]

Происхождение Стенли. – Начало карьеры. – Мистер Гордон Беннет. – Первая экспедиция. – Ливингстон. – Блестящий успех.

Генри Мортон Стенли – энергичный человек, лишенный предрассудков и больше похожий на средневекового кондотьера[2]2
  Кондотьер – предводитель вооруженного отряда разноплеменных наемников, характерного для политической жизни Италии XIV–XVI веков и нередко существенно влиявшего на исход политической борьбы.


[Закрыть], чем на мирного исследователя, занимающегося одной лишь наукой.

Наука? Вот еще! Право же, до нее меньше всего дела этому англосаксу. Когда он ищет Ливингстона, сражается на Конго, спасает Эмина против воли самого Эмина – Стенли всегда неустанно стремится к цели не разбирая средств, со свойственным его нации огромным упорством.

Ничто не остановит Стенли! Он бесстрашно преодолеет расстояния и естественные преграды (болота, реки, пустыни, леса), стоически перенесет все лишения, победит болезни и перестреляет всех до единого врагов, вставших на пути.

Конечно, Стенли занимается исследованиями, но мимоходом, совершая грандиозные конкистадорские[3]3
  Конкистадоры (исп. «завоеватели») – отряды разношерстных авантюристов, устремившихся после плаваний X. Колумба в Новый Свет в надежде на быстрое обогащение; отличались невиданной жестокостью. При этом проявляли недюжинную выносливость, искусную военную выучку и отменное личное мужество (некоторые из них к тому же совсем не лишены были любознательности).


[Закрыть] походы в поисках людей, земель, богатства… и рекламы.

Открытия Генри Мортона от этого не менее знаменательны – их с лихвой хватит для удовлетворения его честолюбия.

Об особенностях Стенли следует сказать с самого начала – он лишен главных достоинств исследователя-путешественника. У Стенли нет терпения, самоотречения и, главное, бескорыстия людей названного типа. У него полностью отсутствует научный подход – этнографию, ботанику, геологию он знает только по названиям. Генри с пренебрежением идет мимо разнообразных растений, животных, людей, встречные препятствия штурмует в лоб, а при этом – увы! – надолго вредит сближению европейца с чернокожим братом.

Стенли – не ученый, а типичнейший авантюрист: кто ему заплатил, тот и хозяин.

Есть ли у этого англосакса имя? Знамя? Отчизна?

Его прославленное имя – не имя отца. Знамя Стенли то американское, то бельгийское, то египетское – смотря по обстоятельствам. Что до отчизны – так и не известно в точности, англичанин он или американец. Генри Мортон был англичанином, но, покинув родину в ранней юности, стал американцем – служил во время Гражданской войны то Северу, то Югу.

Итак, личность Стенли и пути достижения им цели очень спорны – как, вероятно, и самое дело его.

Но навсегда останется бесспорным, что с 1871 по 1888 год Стенли добился огромных, великолепных успехов – проник в неизвестную часть Африки, описал Великие африканские озера, открыл среднее течение Конго, несколько раз пересек Черный континент.

Всего этого у него никак не отнять. Имя Стенли в некотором роде стало символом Экваториальной Африки, а он сам навсегда останется одним из славнейших путешественников, в чем мы, прочитав подробный рассказ о его экспедициях, вскоре и убедимся.

И теперь, когда подлинное лицо Стенли со всей возможной беспристрастностью отделено от восторженных легенд, написанных биографами этого мастера рекламы, – еще два слова.

Стенли можно критиковать и можно восхищаться, возводить и ниспровергать с пьедестала, но никто не откажет ему в своеобразии, и всякий скажет: «Это личность!»

Подлинное имя Стенли – Джон Роулендс. Он родился в 1840 году[4]4
  Автор ошибается: Стенли родился 28 января 1841 года.


[Закрыть] в Денби (Уэльс) в семье очень бедных родителей и начальное воспитание получил в детском приюте Пророка Асафа.

Чрезвычайно тяжелое детство закалило подростка – он стал энергичным и физически крепким человеком. Тринадцати лет Джон оставил родных и отправился в Ливерпуль, где до шестнадцати лет работал грузчиком в порту, а позже нанялся юнгой на корабль, уходивший в Новый Орлеан.

В Америке трудолюбием и умом он добился расположения некоего Стенли – коммерсанта, к которому нанялся на службу. Негоциант намеревался устроить судьбу юноши, но внезапно умер, не успев составить завещания; надежды на наследство разбились. Несколько лет Джон прожил в безвестности и, несомненно, в бедности. Двадцати одного года от роду он вступил в армию конфедератов[5]5
  Конфедератами в США в годы Гражданской войны 1861–1865 годов называли жителей южных штатов, сторонников выхода из федеративного государства и образования независимой от промышленного Севера конфедерации.


[Закрыть] под именем своего благодетеля. Так Джон Роулендс стал Генри Мортоном Стенли.

Он деятельно участвовал в Гражданской войне, в битве под Питерсбергом[6]6
  Битва под Питерсбергом – осада федеральными войсками («северянами») городка Питерсберг (с июля 1864 г. по 2 июля 1865 г.), в котором были окружены последние силы армии конфедератов («южан»). Капитуляция окруженных войск конфедератов означала конец Гражданской войны в США.


[Закрыть] попал в плен, затем бежал, но не вернулся к прежним товарищам по оружию, а поступил на службу в федеральный флот, отличился и получил чин лейтенанта.

В 1865 году Стенли вышел в отставку и стал журналистом; ему было тогда двадцать пять лет.

Он начал работать в газете «Миссури демократ», сопровождая экспедицию генерала Хэнкока[7]7
  Хэнкок Уинфилд Скотт (1824–1886) – генерал федеральной армии, выдающийся военачальник времен Гражданской войны.


[Закрыть] против индейских племен чейенов[8]8
  Чейены – индейский народ из группы алгонкинов. Под «экспедицией» автор, очевидно, понимает неспровоцированное нападение на лагеря мирных чейенов в Эш-Холоу и Сэнд-Крик, где армейские части перебили женщин и детей.


[Закрыть] и кайова[9]9
  Кайова (или киова) – самое воинственное племя на юге прерий; их язык близок к языку индейцев-пуэбло.


[Закрыть], затем перешел в «Нью-Йорк трибюн», а вскоре – в «Нью-Йорк геральд» с окладом двадцать тысяч франков в год. В 1867 году директор газеты послал его в Абиссинию[10]10
  Абиссиния – принятое в Европе вплоть до середины XX века название Эфиопии.


[Закрыть] освещать действия английского корпуса Вулсли[11]11
  Вулсли Гарнет Джозеф (1833–1913) – английский фельдмаршал (в то время только генерал). В Эфиопии он не был, поскольку служил тогда в Канаде, а в Африку его перевели только в 1873 году. Английскими войсками, высадившимися в Эфиопии в декабре 1867 года, командовал генерал Роберт Нэпир (1810–1890), также впоследствии ставший фельдмаршалом, герой многих колониальных войн. После эфиопской кампании был прозван Нэпиром Магдальским.


[Закрыть] против негуса Теодроса[12]12
  Негус Теодрос – император Эфиопии Теодрос II (правил в 1855–1868 гг.). До провозглашения императором носил имя Каса. Сын мелкопоместного феодала из Куары, которому в 1853 году удалось захватить власть и два года спустя провозгласить себя императором («негус негешти» – букв.: «царь царей») объединенной Эфиопии. Покончил с собой в день взятия англичанами крепости Магдалы и через 3 дня после решающего поражения его войск.


[Закрыть]. Там Стенли удался недурной репортерский подвиг: газета получила от него сообщение о взятии Магдалы[13]13
  Магдала – крепость в Эфиопии, взятая англичанами 13 апреля 1868 года.


[Закрыть] и гибели Теодроса на сутки раньше, чем английский генеральный штаб доложил об этом своему кабинету. В результате дебют молодого корреспондента в прессе получился блестящим.

Потом Стенли как репортер принимал участие во всех важнейших политических и военных событиях своего времени. Он был в Мадриде при свержении Изабеллы II[14]14
  Изабелла II – до провозглашения королевой (в 1833 г.) носила имя принцессы Марии-Луисы (1830–1904). В 1868 году в результате народного восстания была свергнута с престола, после чего началась двухлетняя гражданская война.


[Закрыть], на берегах Суэцкого канала, в Центральной Азии, отовсюду присылая занимательные корреспонденции, полные дотошных проницательных наблюдений.

В октябре 1869 года Стенли присутствовал при страшной бойне, которую устроил в Валенсии генерал Мартинес-Кампос[15]15
  Мартинес-Кампос Арсенио (1831–1900) – испанский государственный и военный деятель, впоследствии маршал.


[Закрыть], затем корреспондент отправился в Мадрид, где рассчитывал немного отдохнуть. Но там к нему пришла телеграмма: сын директора газеты, мистер Джеймс Гордон Беннет, срочно вызывал своего репортера в Париж. Это незначительное с виду событие решило судьбу и определило призвание Стенли.

Не мешкая, он сел на поезд, поздно вечером 17 октября 1869 года приехал в Париж, прибыл в «Гранд-Отель» и постучался в номер к мистеру Беннету. Их краткий ночной разговор стоит пересказать: он весьма поучителен и прекрасно характеризует как будущего первооткрывателя Конго, так и его благотворителя.

– Кто вы? – спросил мистер Беннет, не вставая с постели.

– Я Стенли.

– Да-да-да, помню, садитесь. Я телеграфировал вам в Мадрид, у меня для вас важное поручение. Как вы думаете, где сейчас Ливингстон?

– Понятия не имею.

– Он жив?

– Может быть, да, может быть, нет.

– А я полагаю, что он должен быть жив, и посылаю вас отыскать его.

– Вы имеете в виду, что я должен отправиться в неизвестные области Африки?

– Я имею в виду, что вы разыщете его, где бы он ни находился, и сообщите о нем все возможные сведения. Вероятно, великий путешественник терпит нужду – возьмите с собой все необходимое. Разумеется, вы ничем не связаны: делайте что хотите, только отыщите Ливингстона.

Ни Беннет, ни Стенли не могли рассчитать предполагаемой сметы, так что было условлено, что путешественнику откроют неограниченный кредит. На первый случай репортер возьмет из кассы «Нью-Йорк геральд» двадцать пять тысяч франков.

– Поезжайте немедленно и действуйте, – сказал Беннет.

– Слушаюсь, сэр. Итак, я еду в Центральную Африку?

– Нет, не сразу. Сначала вы поедете на открытие Суэцкого канала. Потом подыметесь вверх по Нилу: говорят, Бейкер отправился в Верхний Египет, и нам нужен репортаж о его экспедиции. Потом следовало бы съездить в Иерусалим: там, как слышно, капитан Уоррен сделал важные открытия. Потом отправляйтесь в Константинополь и напишите нам о раздоре между султаном и хедивом[16]16
  Хедив – титул правителя (вице-короля) Египта, присвоенный правительством Османской Турции в 1867 году Исмаил-паше.


[Закрыть]. Далее посетите места сражений в Крыму[17]17
  Речь идет о посещении мест боев Крымской войны 1853–1856 годов.


[Закрыть], затем поезжайте через Кавказ до Каспийского моря и узнайте подробности о походе, который русские готовят в Хиву. Потом через Персию отправляйтесь в Индию, напишите нам о Персеполисе, о Багдаде и о железной дороге в долине Евфрата. В Индии садитесь на пароход и поезжайте в Африку искать Ливингстона. Пока не найдете, не возвращайтесь. Узнайте у Ливингстона все об его открытиях, а если он умер – привезите тому безусловные доказательства. Вот и все. Ступайте! Храни вас Бог!

– Будьте здоровы, сэр. Я сделаю все. Господь да поможет мне.

Стенли отправился в путь. Он проследовал, нигде не задерживаясь, точно по причудливому маршруту, указанному шефом, и наконец 6 января 1871 года прибыл на Занзибар. Ливингстон мог и подождать: чуть раньше, чуть позже…

На Занзибаре Стенли развил такую деятельность, что через две недели у него уже был отряд из 192 человек: три европейца, четыре черных вождя, двадцать три занзибарских солдата и сто пятьдесят семь носильщиков.

Двадцать первого января отряд выступил в глубь континента.

Как громоздка ни была поклажа, но в таких экспедициях все эти вещи абсолютно необходимы. Прежде всего – подарки: стеклянные побрякушки, ткани, латунная проволока. Кроме того, кухонные принадлежности, мешки, палатки, оружие, боеприпасы, медикаменты, а самое главное – продукты. В итоге весь багаж весил не менее шести тонн.

Путешественники имели еще в распоряжении двадцать два вьючных осла, двух лошадей, тележку и две лодки (одна на двадцать человек с поклажей, другая на шесть), разобранные на части, каждая весом около тридцати пяти килограммов.

Уже из этого краткого списка видно, как тяжело придется недисциплинированным, не приученным к подобным тяготам людям идти с подобным грузом по незнакомой местности. Так что все трудности путешествий по Африке обрушились на экспедицию с самого начала. Многие носильщики заболели, некоторые сбежали. Пала одна лошадь, через несколько часов – другая; ослы переносили путь лучше, но со временем и они передохли. Князьки, через земли которых проходил Стенли, изощрялись во всяких предлогах, чтобы взять с путешественников как можно больше платы за проход.

Кроме того, в экспедиции произошел раздор между белыми. В помощниках у Стенли числились два англичанина-авантюриста (я разумею авантюриста низшего пошиба). Они отказывались признавать его власть, сами же были совершенно не подготовлены к серьезному делу. Один из англичан даже пытался убить Стенли во сне. Тот никак их не наказал – только отослал прочь.

От усталости люди валились с ног, болели лихорадкой, но несравненно горшие несчастья были еще впереди. Экспедиция пересекла большую влажную плодородную страну Урагара, изобилующую кукурузой, просом и сорго[18]18
  Сорго – однолетнее травянистое растение семейства злаков; культура разнообразного использования (зерновая, кормовая и техническая). Солома сорго используется в качестве сырья для производства бумаги, картона, веников и т. д.


[Закрыть], и пришла в Угого. Там Стенли встретил несколько арабских караванов, пожелавших идти вместе с ним; общая численность отряда достигла четырехсот человек. Когда прибыли в Табору, местные арабы очень хорошо встретили гостя и попросили у него помощи против некоего Мирамбо – мелкого князька и бессовестного бандита, наводившего страх на всю округу.

Стенли еще не хватало опыта, и он имел неосторожность согласиться, хотя элементарнейший здравый смысл говорит, что белым ни в коем случае не следует вмешиваться в распри туземцев.

Мирамбо оказался умелым тактиком: он принял бой и, сделав вид, что совершенно разбит, завлек за собой неприятеля в свои земли. Арабов ослепил первый успех. Они потеряли присущую им осмотрительность и занялись грабежом, разорив несколько вражеских деревень. Все думали, что Мирамбо далеко, а тот вернулся и напал на противника из засады. Застигнутые врасплох арабы разбежались и были перебиты. Сам Стенли еле спасся бегством, оставив в руках Мирамбо американский флаг, развевавшийся над караваном.

Разгром принес Стенли пользу как суровый урок, но подорвал его репутацию в глазах и арабов, и спутников.

Затем Стенли отправился дальше, но решил идти не прямо к озеру Танганьика в Уджиджи, а сперва к югу через Укунго, Укавенди и Ухху. Путь был полон приключений. На каждом шагу приходилось торговаться с туземцами, которые встречали путешественника с оружием в руках и вымогали неимоверные поборы. Его спутники взбунтовались и упорно отказывались идти дальше; на них нападали дикие буйволы и бешеные слоны. Однажды Стенли остановил приступ жесточайшей лихорадки: он лежал неподвижно посреди невыносимого бивачного шума; голова раскалывалась, тело горело в жару и покрывалось потом, все члены ломило…

Мужество и энергия путешественника преодолели все преграды. Он шел только вперед.

Все вокруг единогласно сообщали ему, что на восточном берегу озера Танганьика живет седобородый белый человек. Приложив все усилия, Стенли 10 ноября 1871 года, через двести тридцать шесть дней после отправления с Занзибара, подошел к Уджиджи.

– Развернуть знамя! Зарядить ружья! – скомандовал Стенли.

И вот перед деревней, где жил великий путешественник, прозвучал салют из пятидесяти выстрелов. Прибежала толпа любопытных; кто-то крикнул: «Good morning!»[19]19
  Доброе утро (англ.).


[Закрыть] От этих слов волнение Стенли достигло предела.

«Чего бы я не дал, – пишет он в своей книге, – чтобы найти укромный уголок, спрятаться там и дать выход переполнявшей меня безумной радости: кусать себе руки, кувыркаться, трясти деревья! Сердце в груди колотилось и разрывалось, но я справился с собой и подошел к доктору Ливингстону, стараясь сохранить сколь можно более достойный вид. Доктор выглядел очень усталым; на нем был красный сюртук, серые панталоны, синяя каскетка с выцветшим золотым галуном. Мне хотелось подбежать к нему и броситься на шею, но он же англичанин – неизвестно, как бы это ему понравилось. Я просто подошел и спросил:

– Доктор Ливингстон?

– Да, это я, – ответил он с любезной улыбкой. Обменявшись приветствиями, мы прошли к нему на веранду.

Ливингстону, – пишет далее Стенли, – лет шестьдесят, но когда он выздоровел, я не дал бы ему и пятидесяти. Волосы у него темно-русые с проседью, усы и бакенбарды совсем седые, но светло-карие глаза сохранили необыкновенную живость. Зубы у него выпали, так как в Луанде некогда пришлось долго питаться одной сырой кукурузой; за этим исключением в облике Ливингстона нет ничего старческого».

Благодаря тому что Стенли в изобилии доставил продукты и медикаменты, доктор быстро поправился.

Когда к Ливингстону возвратились силы, они вместе со Стенли отправились в поход по озеру Танганьика, чтобы решить одну из интереснейших географических проблем: есть ли у озера сток на запад. Ливингстон утверждал, что да, но не имел никаких доказательств, кроме общего соображения, что бессточных пресных озер не бывает. В этом путешествии Ливингстон и Стенли не нашли подтверждения упомянутой гипотезе. Зато, как часто случается, нашли то, чего не искали: туземцы указали им реку Руфиджи. Она, однако, впадала в озеро, а не вытекала из него.

Итак, до получения новых данных гипотезу Ливингстона следовало считать ошибочной.

В декабре 1871 года Стенли собрался назад в Европу и надеялся, что знаменитый путешественник отправится с ним. Тот, однако, отвечал на все уговоры:

– Я был бы очень рад повстречать семью, близких, друзей, – но прежде должен выполнить свою задачу: найти истоки Нила.

Они вместе выехали из Уджиджи; Ливингстон проводил Стенли по дороге в Уньяньенбе. Не доезжая Таборы, в Куихаре, они расстались – и уже никогда больше не встретились.

Стенли возвратился на восточное побережье без спутников, но зато он вез письма Ливингстона и совершенно поразительную весть: знаменитый старец найден в самом центре Африки живым и невредимым.

На Занзибар Стенли вернулся 6 мая 1872 года, отправив оттуда экспедицию в помощь доктору, а сам отплыл в Англию.

Весть об успехе Генри Мортона вызвала огромный шум и возбудила разноречивые толки. На успех Стенли никто не надеялся, тем более что перед ним плачевно провалились несколько экспедиций с той же целью. Иные теперь прямо обвиняли его в обмане и утверждали даже, что самые письма Ливингстона – подделка. Сэр Генри Роулинсон[20]20
  Роулинсон Генри Кресуик (1810–1895) – известный английский востоковед, крупнейший специалист по истории древней Ассирии. Член Лондонского географического общества с 1844 года, дважды избирался президентом этого общества: в 1871–1872 и 1874–1875 годах.


[Закрыть], президент Лондонского Королевского географического общества, на одном из собраний общества заявил, что так называемая находка Ливингстона – не что иное, как грандиозный бесчестный розыгрыш. Знаменитый немецкий географ Риперт[21]21
  Похоже, автор ошибся: знаменитого географа по фамилии Риперт (Riepert) в Германии не было – по крайней мере, самые солидные по объему биографические справочники о человеке с такой фамилией не упоминают. Возможно, Л. Буссенар имел в виду Риттера, но в таком случае речь идет не о прославленном на весь мир Карле Риттере, признанном классике географической науки, умершем в сентябре 1859 года, а о его куда менее известном однофамильце и тезке – теологе, библиотекаре и географе, жившем в 1804–1878 годах.


[Закрыть] утверждал то же в еще более оскорбительных выражениях. Иные же встретили путешественника с восторгом (в частности, Французское географическое общество удостоило его золотой медали) и устроили ему триумф, омрачить который недоброжелателям не удалось.

Стенли не составило труда прекратить толки – у него хватало явных, наглядных, исключающих всякое сомнение в достоверности доказательств. Именитые противники вынуждены были со стыдом взять свои слова обратно и извиниться. Стенли оказался к ним великодушен – настолько полной стала его победа.

В честь Генри Мортона устраивались пиры, его имя находилось у всех на устах, портреты висели во всех витринах, печатались во всех журналах. Королева Виктория пожаловала путешественнику табакерку с бриллиантами, а французское правительство… назначило чиновником при Академии наук. Лорд Гренвилл[22]22
  Лорд Гренвилл – Джордж Левесон-Гоуэр, граф Гренвилл (1815–1891), министр иностранных дел в кабинете либерала Уильяма Гладстона в 1870–1874 и 1880–1885 годах.


[Закрыть] опубликовал поздравление Стенли, американский посланник Уошберн[23]23
  Уошберн Элихью Бенджамин (1816–1887) – американский конгрессмен и дипломат.


[Закрыть], искренне считавший Генри американцем, заявил, что отважный путешественник прославил свою родину.

Ливингстон ненадолго пережил это достопамятное событие, давшее исследованию Центральной Африки необратимый толчок. После возвращения Стенли о нем долго не было новых известий; под конец 1873 года в Англии распространился слух, что знаменитый старец умер. К несчастью, печальную весть вскоре подтвердила официальная депеша английского консула на Занзибаре.

Ливингстон был вынужден целую неделю провести в болотистой местности, кишевшей неизлечимыми инфекциями, и 27 апреля 1873 года скончался от острого приступа дизентерии[24]24
  К 27 апреля относится последняя запись в дневнике Ливингстона. Умер великий исследователь утром 1 мая 1873 года.


[Закрыть].

В первых числах февраля 1874 года сопровождавшие его люди доставили тело на Занзибар. Из-за страха, что драгоценный груз украдут туземцы, тело для отвода глаз упаковали как простую вьючную поклажу.

Дело в том, что подлинная доброта доктора Ливингстона превратила англичанина в глазах африканцев в некое божество. Племена, среди которых он жил, принимали путешественника за духа-покровителя своих земель и верили, что в его присутствии их не коснутся никакие несчастья. Поэтому, узнай они, что доктор умер и тело его увозят, возникли бы большие беспорядки; возможно, караван бы и вовсе не выпустили.

С острова Занзибар прах Ливингстона доставили в Англию и торжественно похоронили в Вестминстерском аббатстве, где, как известно, покоятся английские короли.

ГЛАВА 2

Второе путешествие Стенли. – Центральная Африка. – Открытие Конго.

Стенли приподнял завесу над неведомыми дальними землями – и весь образованный мир вдруг проникся к ним страстью. У отважного журналиста нашлось множество подражателей, готовых устремиться по его следам.

В частности, Лондонское географическое общество направило две экспедиции: через Конго и Занзибар. Первая, во главе с лейтенантом Гренди, получив известие о смерти Ливингстона, вернулась назад.

Вторая была доверена офицеру британского военно-морского флота Верни Ловетту Камерону[25]25
  Камерон Верни Ловетт (1844–1894) – морской офицер, путешественник по Африке. В 1876 году за африканские исследования получил золотую медаль Географического общества; автор книг о путешествиях по Черному континенту.


[Закрыть]. Она, как и первая, имела целью помощь Ливингстону, но, не дойдя еще до Таборы, Камерон встретил слуг великого путешественника с его прахом.

Тем не менее Камерон направился дальше. Он смело двинулся прямо на запад, но затем уклонился к югу и из-за этого не открыл Конго; однако первым из европейцев пересек Африку с востока на запад. Мы еще расскажем об этом замечательном путешествии.

Честь открытия среднего течения великой африканской реки выпала счастливчику Стенли. У него для этого было все, но главное – богатые и щедрые покровители.

Стенли видел, как Ливингстона хоронили с королевскими почестями. Он тогда только что вернулся с англо-ашантийской войны[26]26
  Англо-ашантийские войны – захватнические войны Англии против государства Ашанти. Истории известно 7 войн – с 1805 по 1896 год. В результате Ашанти попало под английский протекторат. В данном случае автор говорит о 6-й англо-ашантийской войне (1873–1874 гг.).


[Закрыть] и решил продолжить дело знаменитого старца – найти исток Нила.

Для подобного предприятия требовались большие средства. Стенли нашел их без труда: половину суммы, необходимой для решения задачи, дал Гордон Беннет из «Нью-Йорк геральд», половину – директор «Дейли телеграф». Ученый мир должен быть обязан одному из важнейших открытий века – открытию Конго – именно мудрой щедрости этих граждан, без колебаний и расчетов давших Стенли деньги.

Двадцать первого сентября 1874 года Генри Мортон вновь приехал на Занзибар и принялся за подготовку новой большой экспедиции через загадочный материк.

Все было готово к 17 ноября. Американца сопровождали еще трое белых – братья Пококк и Фредерик Баркер – и триста шестьдесят шесть черных носильщиков и солдат. Караван растягивался больше чем на километр. Сильные, мускулистые люди несли штуки сукна весом по двадцать семь килограммов, невысокие и крепко сбитые носильщики – мешки с жемчугом весом в двадцать два килограмма, парни лет восемнадцати – двадцатикилограммовые ящики с консервами и с патронами. Людям степенным и рассудительным поручили нести ценные хрупкие инструменты: термометры, барометры, фотоаппараты; человеку, известному ровным, четким, несбивчивым шагом, доверили ящик весом не более одиннадцати кило с тремя хронометрами, обернутыми в вату. Двенадцать кирангози (проводников), облаченных в ярко-красные мантии, сопровождали груз проволоки. Наконец, в отряде были люди геркулесовского сложения и силы, переносившие корабль «Леди Алиса», состоявший из шести частей; к каждой приставили четырех человек, сменявших друг друга попарно. Им платили больше других и давали двойную порцию еды. Кроме того, только им разрешили взять с собой жен – так что за караваном шли еще тридцать шесть женщин, при них шесть младенцев и весь домашний скарб. Несколько черных детишек родилось уже в пути, а к окончанию путешествия эти дети умели ходить…

Стенли совершил небольшой выход в сторону Руфиджи, чтобы проверить каждого спутника в деле, затем вернулся в Багамойо, направился вдоль 6-й параллели южной широты до пересечения с 33° Парижского меридиана[27]27
  Во Франции в течение длительного времени географическую долготу измеряли от Парижского меридиана, а не от Гринвичского, как это было принято в остальном мире. Разница составляет около 2°10′.


[Закрыть], оттуда взял в сторону и почти по прямой линии пошел к озеру Виктория-Ньянза.

К несчастью, ровно через два месяца после начала экспедиции в деревне Чивую в Угого от жесточайшей лихорадки умер один из братьев Пококк.

Вскоре Стенли дал первый бой. Жители Итуру не хотели пропускать путешественника, пока он не заплатит за несколько украденных его людьми кувшинов молока – конечно, гораздо дороже настоящей цены. Стенли, проторчав на месте два дня, потерял терпение и решил применить силу. Это было большой ошибкой: ведь в конце концов все равно приходится улаживать дело с туземцами миром, ловко сочетая уговоры с небольшими подарками. Тот же, кто проливает кровь, сеет семена ненависти, надолго вредит безопасности белых людей в Африке.

Стенли устроил настоящее сражение, дал почувствовать туземцам преимущества современного оружия, точнее, скорострельных карабинов[28]28
  Карабин – укороченная и облегченная винтовка.


[Закрыть], перебил множество народу, сжег несколько деревень и пронесся по стране кровавым метеором. Но и сам потерял в жарком деле пятьдесят три человека.

Выпутавшись – какой ценой! – из этой переделки, путешественник пошел дальше на север. 26 февраля колонна одолела затяжной подъем – и вот из авангарда, которым командовал Френсис Пококк, послышались торжествующие крики:

– Озеро! Озеро!

Всего лишь метрах в трехстах от вершины холма расстилалась огромная водная гладь – настоящее внутреннее море; его рябь ослепительно сверкала на солнце.

Да, это была Виктория-Ньянза!

В Кагехьи у вождя Кадума, приветливо встретившего Стенли, путешественник оставил людей, а сам решил подробно описать озеро, о котором существовали разнообразнейшие легенды.

С огромным трудом набрав десяток необученных матросов, он взял на борт «Леди Алисы» провизию и товары для обмена, оставил Френсиса Пококка и Фредерика Баркера охранять лагерь, сам же 10 марта 1875 года отправился в плавание.

Он без остановок обошел озеро, составил его карту, сняв более двух тысяч километров берега и неожиданно сделав интересное открытие: оказалось, что озеро Баринго, находившееся, как прежде считалось, неподалеку от озера Виктория, на самом деле – большой залив в северо-восточной его части.

Три первые недели плавания были ужасны: лихорадка, тучи насекомых, усталость, тревоги, коварные нападения жителей побережья, постоянные бои, штормы…

И как вдруг все переменилось в гавани Укафу!

И это Центральная Африка? Это здесь с таким восторгом встречает иностранцев множество гостеприимных, любезных, богатых людей?

Стенли приплыл в Уганду, землю могучего государя Матесы.

Не успели путешественники ступить на берег, как явился дворцовый мажордом[29]29
  Мажордом – дворецкий, старший лакей, управляющий богатым домом.


[Закрыть], а за ним – обоз с провизией. Мажордом преклонил перед Стенли колени и сказал:

– Государь шлет привет белому человеку, пришедшему издалека посетить его. По любви своей, государь не может видеть лицо своего друга, пока тот не наестся досыта. Поэтому он отправил ему угощенье. Пусть наш друг перекусит и отдохнет, а в девятом часу государь приглашает гостя к себе на прием.

Приветливые слова были подкреплены дарами, пришедшимися весьма по душе изголодавшемуся экипажу «Леди Алисы», – четырнадцатью тучными быками, восемью козами и восемью баранами, сотней связок бананов, тремя дюжинами дичи, четырьмя бадьями молока, четырьмя корзинами батата, пятьюстами кукурузными початками, корзиной риса и десятью кувшинами бананового вина. Путешественники были подавлены подобным царским великолепием; Уганда походила на волшебную сказку.

Ради королевской аудиенции все сытно поели, искупались, причесались и приоделись. В девятом часу утра явились два пажа и пригласили Стенли на прием.

Процессия поднялась на горку, застроенную большими круглыми хижинами – из-за густых банановых побегов видны были только остроконечные кровли. Широкие улицы сходились к пятачку, на котором находился дворец Матесы. Около дворца уже теснились вожди, воины и крестьяне, которых согнало раболепие, свойственное подданным всех деспотов – народ Уганды тут не исключение.

По дороге в тронный зал надобно было миновать восемь – десять дворов. Уже при входе в первый из них Стенли встретила ужасная, невообразимая какофония: тысячи музыкантов с инструментами какой-то апокалиптической, непредставимой разумом формы дули, гремели, колотили, бренчали так, что лопались барабанные перепонки. У входа в зал, где стоял государь, стража взяла на караул. Радушно улыбаясь белому гостю, Матеса пожал ему руки и сам провел к назначенному месту рядом с троном, выше всех сановников.

Чертог этого удивительного африканского монарха – искреннего друга европейцев – заслуживает описания, которое я позаимствую у другого путешественника по Африке – господина Адольфа Бюрдо[30]30
  Burdo A. Stanley, sa vie. (Примеч. автора.)


[Закрыть], родом бельгийца, но ставшего сыном Франции; недавно он скончался в расцвете физических и духовных сил.

Зала приемов в длину имеет метров двенадцать, а в ширину – четыре или пять. Наклонный к двери потолок покоится на двух рядах деревянных столбов, разделяющих залу на три части: в средней стоит трон, справа и слева – места для сановников и главных чиновников. У каждого столба – часовой с ружьем, в красном плаще, черной рубахе, подпоясанной красным поясом, и белых штанах; на голове у часовых – тюрбан, обтянутый обезьяньей кожей.

В глубине центрального нефа стоял трон – деревянное кресло, похожее на конторское. Матеса воссел на него, а Стенли усадил на железный табурет по правую руку от себя; придворные расселись на циновках или прямо на земле. Ноги угандийского государя покоятся на подушечке, под троном разостлан смирненский ковер[31]31
  Смирненский ковер – ковер, изготовленный в малоазийском городе Измир (Смирна), расположенном на побережье Эгейского моря и являющимся одним из ведущих центров ближневосточного ковроткачества.


[Закрыть], а поверх ковра – леопардовая шкура. Перед царем лежит гладко полированный слоновый клык и стоят два ларца с идолами; у трона два стража: справа с медным копьем, слева с железным – это державные знаки Уганды. У ног императора, повергшись ниц, лежат визирь и два секретаря.

«Матеса, – сообщает далее Адольф Бюрдо, – весьма величав и благороден с виду. Ему можно дать лет тридцать – тридцать пять; кожа у него совершенно гладкая, без единой морщинки. Бритую голову императора украшает феска;[32]32
  Феска – головной убор в виде усеченного конуса; часто снабжается шнуром с кисточкой; распространенный головной убор военных и гражданских чиновников Османской империи, особенно в Африке. Назван по имени марокканского города Фес.


[Закрыть] на троне он сидит босиком, а когда встает, надевает малиновые турецкие туфли из сафьяна.

Правой рукой царь крепко сжимает золотой эфес арабской сабли, левую держит на колене, подобно статуе Рамсеса[33]33
  Статуя Рамсеса – одна из статуй фараона Рамсеса II, высеченных у входа в пещерный храм древнеегипетского владыки в Абу-Симбеле, на юге страны. Каждая из четырех скульптур сидящего царя достигает в высоту 20 м.


[Закрыть] в Фивах[34]34
  Фивы (древнеегипет. Уасет) – одна из древних столиц Египта в XXI и XVII–VII веках до н. э.


[Закрыть]. Он вечно шарит вокруг беспокойным взором, словно пытаясь увидеть все одновременно. Лицо государя отличается от лиц его подданных только необычайною живостью взгляда. Настроение у него постоянно переходит от одной крайности к другой. Когда Матеса спокоен, выражение лица у него умное и достойное; когда чем-то недоволен или разгневан, губы сразу сжимаются, глаза, расширяясь, вылезают из орбит, руки нервно дергаются; весь двор тогда с трепетом ожидает вспышки царственного гнева. Когда государь удовлетворен – глаза входят обратно в орбиты, разжимаются губы и залу сотрясает звучный смех».

Окончив беседу со Стенли, государь приказал впустить послов, дожидавшихся у входа в залу. Одни принесли Матесе дары от того самого негодяя Мирамбо, с которым Стенли пришлось столкнуться в первом путешествии, и смиренно молили о милости. Другие пришли с ходатайством, чтобы царь утвердил вождем на место одного недавно скончавшегося вассала его юного сына; кто-то просил разрешить их споры. Наконец Матеса поднялся; раздалась продолжительная барабанная дробь. Все в зале – вожди, придворные, пажи, публика – также встали, и государь, ни слова не говоря, прошел в боковую дверь.

Прием окончился.

Вот краткий – конечно, слишком краткий для полного представления – портрет замечательного монарха, правившего тогда Угандой, обширной и богатой державой площадью более 180 тысяч квадратных километров и с населением около трех миллионов жителей.

Кто знает, не суждено ли этой державе сыграть важную роль в начавшемся продвижении европейцев и египтян в Центральную Африку через Судан? Похоже, по географическому положению, по богатствам и воинской доблести жителей Уганда вполне подходит для такой роли. Пятнадцать лет тому назад об этом уже догадывались два выдающихся человека – судьба обоих, заметам, сложилась трагически. Ведь как раз примерно в то время, когда Стенли гостил у Матесы, туда прибыло для переговоров с могущественным властителем Уганды большое посольство от Гордон-паши[35]35
  Гордон (Гордон – «Китаец») Чарлз Джордж (1833–1885) – о нем автор подробно рассказывает в последующих главах.


[Закрыть]. Во главе посольства стоял служивший у Гордона француз – отважный и несчастный Линан де Бельфон.

Ни Гордона, ни Матесы уже давно нет на свете… Между тем именно от Уганды зависела судьба помощника Гордона, которого Стенли в третьем путешествии по Центральной Африке избавил от бедствий нескончаемой блокады, – судьба Эмина-паши[36]36
  Эмин-паша. – См. последующие главы.


[Закрыть]. Но к Линану де Бельфону рок – увы! – оказался не более благосклонен, чем к его командиру. На обратном пути от Матесы французу пришлось выдержать в стране Униоро[37]37
  Униоро – одно из государств по восточному берегу озера Альберта.


[Закрыть] ожесточенный четырнадцатичасовой бой против того самого племени, которое столько времени не выпускало Эмина. Благодаря чудесам храбрости и хитроумия Линану удалось спастись, но вскоре, когда он отправился с новой миссией, на него напали свирепые дикари из племени бери и перебили весь отряд – тридцать солдат во главе с начальником. Не забудем: земля, что стала могилой Гордону, земля, где хладнокровному Эмину удалось взрастить первые побеги цивилизации, полита кровью и французского героя: Линана де Бельфона!