Текст книги "Нравственные письма"

Автор книги: Луций Анней Сенека

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Письмо LXXII (О постижении мудрости)

Луцилия приветствует Сенека!

То, что спросил ты, я когда-то знал,

Но, нет пометок точных в картотеке,

А память я давно не упражнял.

Как книгу, после долгого лежанья,

Себя встряхну, расправлю, и ответ

Найду я в размышленьях с прилежаньем.

Прости, что в данный миг ответа нет.

Есть вещи, о которых и в двуколке

За пять минут все можно разобрать,

А есть такие, что не знаешь сколько

Понадобится свитков измарать.

Дела растут – ведь мы их сами сеем,

Из одного десяток создаем,

А, бросить их потом, уже не смеем,

И катим камни круглые в подъем.

Для мудреца – дела всегда некстати,

Им нужно не перечить – устранять.

Нет времени для истинных занятий?

Но время есть на суетность пенять…

"Все время, что-нибудь нам, да мешает…"

С чего ж мудрец так радостен всегда?

В ком душу совершенство украшает,

Тому, любое горе – не беда.

Пусть, даже подступает мысль о смерти

Она лишь кожу тронет холодком.

Так прыщ снаружи тела, уж поверьте,

Не страшен, если нет внутри сарком.

Что глупому – несчастье или бремя,

То мудрому – не принесет вреда.

Здоровье телесам дано на время,

А душу – ты излечишь навсегда.

Здоровый всем доволен, не пытаясь

Достичь чего-то с помощью молитв.

Что нам судьба дает, то утекает,

Успев былую радость подсолить.

Ты видел, как собаки ловят мясо,

Глотают и стоят настороже?

Вот так и мы… А мудрому – все ясно,

И радость неразлучна с ним уже.

А если кто, наполнен доброй волей,

Успехи сделав, не достиг вершин?

Возносится и падает, доколе

Не рухнет вниз, привычно согрешив.

Но есть и третий род: почти здоровых,

До мудрости всего… рукой подать…

Кто в гавани, хоть не обретший крова,

Но видел, что такое благодать.

Отсюда вывод: избегай оброки

Платить делам, теряя блага кров.

Поставь преграду в самом их истоке,

Чтоб и не начинались.

Будь здоров.

– –

Письмо LXXIII (О благодарности)

Луцилия приветствует Сенека!

Так говорят не те, кто был мудрей:

Мол, тайна философии, от греков

Презрение начальников, царей.

Напротив – кто им больше благодарен

За тихий час досуга и покой?

По ним философ судит, что недаром

Руководитель поводил рукой.

Без общего покоя в государстве

Жить праведно философу невмочь.

Республикой зовется или царством,

Важней всего – спокойный день и ночь.

Любая награжденная бездарность

Стремится к возрастанию наград.

В чем гнусность жадных? – Их неблагодарность…

Кто не насыщен – ничему не рад.

Чиновный взгляд блестит по коридорам:

"Вперед и вверх", не "вниз", и не "назад".

Кто "вышел из народа", очень скоро…

"В народ" не оборачивает взгляд.

А, человек порядочный и честный,

Ушедший на покой от нервных дел

(Хотя, на службе многим был известным),

Благодарит за скромный свой удел.

Царь защищает всех в своей отчизне,

Но, кто ему платить готов полней?

Кто выше ценит благо мирной жизни?

Тот, кто во благо пользуется ей.

Из облаченных в тогу есть немало

Таких, кому "мир хлопотней войны",

Готовы ускорять войны начало,

За блеск монет – отдали б полстраны.

Людская глупость, жадность различают

"Владение" и "Собственность" вотще.

А мудрый благодарность ощущает

За благо, что дается "всем вообще".

Великие и подлинные блага

Не делятся малюсеньким куском.

Даются – на всю жизнь, не на день, на год…

Одно – на всех, любому – целиком.

Мудрец бредет в убогом одеяньи

И шепчет философии мотив:

"Будь благодарным за благодеянье,

Признательностью щедро заплатив."

Юпитер, всем владея, всё дарует,

Он, для людей – подателем всего.

А мудрый – не берет, пусть хоть воруют,

Поскольку он не хочет ничего.

"С умеренностью, храбростью, терпеньем

Философы возносятся до звезд."

А боги не завистливы – ступени

Видны тому, в ком дух стремится в рост.

Ты удивлен, что люди ходят к Богу?

И Бог идет, бросая семена…

И, как они растут, взирает строго

И терпеливо, долги времена…

Умея ждать, Он подает нам знаки:

Как урожай? Заглох или подрос?

Да, вижу – сорняки…

А, где же злаки,

Что Я посеял в людях?!

Будь здоров.

– –

Письмо LXXIV (О честности блага)

Луцилия приветствует Сенека!

Твое письмо ободрило меня:

От вялости дремал, прикрывши веки,

Теперь спешу сомненья разгонять:

Не веришь: только честное есть благо?

Я попытаюсь снова убедить.

Беру перо, как нож, и полон тягой

Тебе помочь, ничем не навредив.

Кто ограничил честностью пределы,

Тому и счастье – только в нем самом.

А тот, кому до прочего есть дело,

С фортуной не расстанется умом.

Одних печалят дети, их болезни,

Другой – в любви к жене (своей? чужой?)

У третьих – страсть о чине бесполезном

Горит, как нестихающий ожог.

Но, самой многолюдною толпою

Боящиеся смерти, как врага,

Дрожащие, сильней чем с перепоя

Им жизнь превыше блага дорога.

Кому богатства мало – хуже бедных,

Кто бурей был застигнут в ясный день,

Погиб? Спасен?– Не суть, но страх заметный

В спасенных, их оправдывает лень.

Нехватка денег, лицемерье женщин,

Народный гнев и зависть – ерунда…

Беды возможность жалит нас не меньше,

Чем разум потерпевшего – беда.

Не от удара мы бежим – от шума

И бережем не душу, а живот…

Как может быть блаженным, я спрошу вас,

Кто в вечном опасении живет.

Кто предан настроениям случайным,

Тот сам себе проблемы создает.

Он смотрит на весов судьбы качанье,

И ждет в тревоге, что она пошлет.

Пускай фортуна смертными играет,

Бросая, что имеет, в их толпу…

Один – хватает, а другой – теряет,

Но, никому не выбраться их пут.

Благоразумен тот, кто с представленья

Уходит до вручения конфет.

Не вызывая в прочих сожаленья:

Он получил, а почему – мне нет?

Кидаемся за жалкими дарами

И радуемся, что-то прихватив…

Печалимся, что схвачено не нами…

Извечный и знакомый всем мотив…

Лишь честность – провиденья дар бесценный,

все прочее – ничтожней, чем пятак.

Что спорит долговечностью с вселенной?

Лишь истина, нетленна и свята.

Мы сетуем, что мало нам досталось,

Ни жить, ни умирать мы не хотим…

И, что осталось?– Ненависть? Усталость?

Иль блага вожделенный палантин?!

Умрут и благочестие и верность,

Коль люди не довольствуются тем,

Что есть. Когда желанья безразмерны,

Не жертвуют добром, не терпят стен.

Погибнут благодарность, благородство,

Презрение к житейским мелочам.

А, вместо них, придут корысть и скотство,

Как рак, не поддающийся врачам.

Неужто, человек счастливей Бога?!

Он чужд богатств и прихотей пиров,

Приманок, завлекающих убого…

Скорее, человек – ты нездоров.

Животным "благ" отпущено щедрее:

Собакам – все укусы ерунда,

Ни подлостью, ни местью не владея,

Раскаянья не знают и стыда.

Отличье наше – разум, больше нету…

В нем ценность, что хранить должны в душе.

Талант свой разменявший на монеты

Обратно не сменяет их уже.

Все прочее – лишь видимое блага,

Но, свойства блага – в прочем не ищи.

Благополучье – да, на час ли, на год,

Замок… для потерявшего ключи.

Благополучье – это достоянье,

Что, в сроки, всем придется возвращать.

Без меры счастье душит… и в рыданьях

Мы вслед ему несемся, трепеща.

Благоразумье в душах чертит меру,

А невоздержность – рушит свой очаг.

Лишь разум-укротитель (то есть – Вера)

Не даст благополучье раскачать.

Построй благополучью укрепленья

Случаются превратности в судьбе…

Что б ни случилось – сохраняй терпенье:

Угодно Богу?– Значит – и тебе!

Тебя обидят – не подай и виду,

Тебя уколют – мило улыбнись!

Не позволяй владеть собой обидам:

Они жерновным камнем тянут вниз.

Пусть дикий зверь бежит неукротимо,

Пусть юноша за славою спешит…

Но, разум превосходит ощутимо

Порывы необузданной души.

"Не дело – отрицать любое благо:

А – добрый нрав, а – преданность детей?

Любовь родителей?" – Все это так, однако,

В бесчестьи – нет хороших новостей.

Для нас беда, когда утратив зренье,

От света мы уходим в царство тьмы.

Когда у нас подсечены колени

Недвижны и бессильны станем мы.

Поверь: мы не становимся мудрее

В зависимости от числа друзей.

Не бойся быть повешенным на рее,

Коль добродетель не сдана в музей.

У всех кругов – одна и та же форма,

И в честной жизни – важен не размер:

В ней видим в добродетельности – норму,

Блаженства вдохновляющий пример.

Честь, честность – не фасад, не вид снаружи:

Она напоминает об Отце.

Не может честность лучше быть и хуже,

Где б ни живи – в лачуге ли, в дворце.

Высокий дух не угнетен тоскою:

В нем места нет тревогам и тоске.

Кто честен, тот уверен и спокоен,

Встречая все проблемы налегке.

У глупости всё вяло, неохотно,

Всем хвалится, не делая того.

А мудрость тем смела бесповоротно,

Что внешне не теряет ничего.

Вперед недуга входит к нам усталость,

У слабых духом – загодя озноб:

Хоть до несчастий много дней осталось,

Он, для щелчка… уже готовит лоб.

Пророчество – судьбы шальная сводня

Предсказывает яд, огни костров…

Но, боль лишь в том, что чувствуешь сегодня.

Что плакать о грядущем?

Будь здоров.

– –

Письмо LXXV (О стиле письма)

Луцилия приветствует Сенека!

Пеняешь: слишком прост мой стиль письма…

Не встретишь здесь изысканность вовеки,

В моем письме – лишь истина сама.

Когда бы я сумел тебя приблизить,

Без слов хотел бы чувства показать,

Не приукрасив их и не унизив

Ораторам дано наш слух терзать.

Пускай оратор, пред толпою, в раже

Витийствует… Не по словам хвалю.

Мои слова – от чувств надежной стражи.

А чувства – в том, что верю и люблю!

Детей целуем мы не так, как женщин,

Но, в скромных ласках, тоже – яркость чувств.

Советую: трудись над словом… меньше

Над смыслом лишь трудиться я учусь.

Пускай одно нам будет высшей целью:

Как чувствуем, так жить и говорить!

В единстве возникает ощущенье,

Что порожден ты – благо сотворить.

Коль красноречье нам дано от Бога,

Сопутствуя прекрасному в душе

Пусть будет… Но, не в нем души дорога,

Оно – лишь средство душам хорошеть…

Идя к врачу, не ищут красноречья

В нем ищут знанье, волю, твердость рук.

Пусть в кормчем иногда красавца встречу

Мне не с чем поздравлять себя, мой друг.

Зачем словами уши мне щекочешь?

Больному в развлеченьях смысла нет…

Прижги болячки, режь их, все, что хочешь…

Но, покажи, что знаешь свой предмет.

Чтоб я увидел: впрямь – ты овладел им,

Не просто прочитал толстенный том…

Блажен не тот, кто знал, но тот, кто сделал!

Он вознесён деяния крестом.

Кто ищет мудрость?– Делим на разряды:

Вот первый: одолев болезнь души,

Все выучивши, с мудростию рядом

Упасть не могут, могут согрешить.

Болезни – извращенные сужденья,

Упорное стремленье… к пустякам,

Не стоящим любви, и даже денег:

Здесь – скупость, честолюбье, всякий хлам.

В страстях внезапных – неуемность наша,

Что может доводить людей до слез…

Так слабый насморк переходит в кашель,

А в непрерывном – жди туберкулез.

Второй разряд определить несложно:

Избавились от главных зол души,

Но так, что безопасность ненадежна,

И могут вниз скатиться поспешить.

У третьих часть пороков остается:

Прогнали скупость – остается гнев,

Желаний нет, но страх в их душах бьется,

И в честолюбьи тонут, побледнев.

Взгляни вокруг себя: как много сора

В душе людей, и гнусность входит в дом…

Не презирай и третьего разбора

И это достижимо лишь с трудом.

Ты жаждешь быть "по первому разряду"?

И я желаю нам с тобой того ж…

Но, из порока вырываться надо,

Он в нас живет, как родовая вошь.

Не бойся смерти: смерть – не зло, мой милый.

Богов не бойся, нет Творца от зла.

А, если зло кому-то навредило,

Тот человек – беспомощней козла.

Из грязи – на высокие вершины,

Где суд людской – жужжаньем комаров.

Познавшие себя – несокрушимы.

Повелевай собою!

Будь здоров.

– –=

Письмо LXXVI (О человеке добра)

Луцилия приветствует Сенека!

Ты хочешь знать, чем жив я каждый день?

Хожу на обучение к коллеге…

Ты спросишь: В этом возрасте, не лень?

При чем тут возраст? Глупость – не учиться,

Тому, кто от учения отвык…

В театр и в цирк – полезно отлучиться,

Но, вреден философии язык?!

Учись, пока хоть что-то не знакомо.

Хоть "век живи, весь век учись"…как жить

И я учу их: старику до комы

Полезно обученьем дорожить.

Дорога к Метронакту – у театра

проходит. Я стыжусь за род людской:

Театр – битком, и слышен спор в антрактах,

Кто лучше пел, кто как водил рукой…

Урок добра – не всякий хочет слушать,

(И тем… готовы ярлыки бросать)

Невеждам я внимаю равнодушно,

Презревших честность – презираю сам.

Прошу тебя: Спеши, Луцилий милый,

Не жди звонка предсмертного гонца.

Насколько ты сейчас приложишь силы,

Настолько преуспеешь до конца.

Само собой приходит все на свете:

Чин, деньги, почесть, слава, крепкий дом…

Но, не придет случайно добродель,

Она дается нравственным трудом.

Скажу еще раз: благо то, что честно,

В желаньях многих истинности нет.

Тебе цена похвал давно известна?

Ты хочешь доказательств ясный след?

Во всех вещах – присущее им благо:

Что в винограде ценно?– Урожай.

В олене – резвость ног, как и в собаке,

Способной укусить и задержать.

Что в человеке лучшее от Бога?

Наш разум, данный Богом нам одним.

Все прочее в животных, если строго,

Не хуже. Перечислить?– Что ж, взгляни:

Что красота? – Павлины всех красивей…

Что резвость? – Обгони табун коней…

Что сила? – У слона побольше силы…

Что голос? – Соловей поет нежней…

Довольно? Полагаю, что ответил…

Лишь разум превращает нас в людей.

В ком выше разум – ближе добродетель,

А, если ниже?– Говорим: злодей.

Единственное благо человека,

Которое на жизненных весах

Все перевесит до скончанья века,

До остановки стрелок на часах…

Ты спросишь: Но, единственно ли в этом?

Здоровье, деньги, предки и друзья…

Дурное омрачает все предметы,

Его хвалить не будем, ты и я.

А, человек добра – живи в пещере,

Достоин одобренья твоего.

В добре есть все: и средства в нем, и цели,

А, вне его, признаем: Ничего!

Все в человеке так же, как в предмете:

Не в украшеньях прелесть корабля,

А в том, что он устойчив в свежий ветер,

Послушен человеку у руля.

И меч хорош не тем, что самоцветы

На ножнах, золотая перевязь…

Коль остр и крепок, мы спокойны этим,

Перед врагом на битве становясь.

Нужна тебе красивая линейка?

Ее предназначенье – прямизна…

А, нет ее, короче ли, длинней, как

Стропила… никакая не нужна.

Не важно в человеке: сколько пашет,

Идут ли на поклон к нему с утра,

За сколько он купил кровать и чашу…

Спрошу одно: Он – человек добра?

В нем ясен ум? Согласен ум с природой?

Коль разум совершенствует его,

И сам в нем возрастает год от года,

Не может быть блаженней никого.

Во благо то, что душу укрепляет

В том признак добродетели простой.

Все прочее желанья распаляет,

И душу нам морочит суетой.

Любое дело мы творим с оглядкой:

Что честно? Что постыдно? Где стезя?

Живущий честно знает: все в порядке.

Хоть трудно, но иначе жить нельзя.

Пусть честность нам сулит одни убытки,

В бесчестье – наслаждения одни…

Но, муж добра – за честь пойдет на пытки,

Постыдное его не соблазнит.

Он честно в мир глядит, проснувшись утром,

Бесчестия чурается стези.

Из глупости карабкаются в мудрость,

А мудрому – паденье не грозит.

Когда любовь, опасность, приступ гнева

Потребуют служить любой ценой,

Мы от земли взлететь готовы в небо…

Но, благо настоящее в ином:

Ни зло, ни благо то, что презирают,

Кто – изредка, а мудрые всегда…

Меж них проходит, их конфликт стирая,

Путь честности – не радость, не беда.

Кто добр – на деле честен перед Богом:

В беде и в счастье зрит Его закон.

В нем долг повиновенья – лишь дорога,

А не горячность ставить все на кон.

Где, кроме честных, есть другие блага,

там – жажда жизни, радости для тел…

и бесконечность жадности на флагах,

что не умеришь, как бы ни хотел.

Раз деньги или почести есть благо,

То человек – счастливее, чем Бог.

Что, души на свободе – сиры, наги?

Безумный бы… поверить в это смог…

Что равно для людей и для животных,

Не может быть мечтой людской судьбы.

Животное сравнялось бы охотно,

Но, этого никак не может быть.

Все вытерпеть! – Здесь трудно согласиться,

Пока в душе не спросишь у себя:

Готов ли я от жизни отрешиться,

За родину, за граждан…их любя.

Пусть радость совершённого поступка

Вкушаем мы ничтожно краткий срок,

Но, предвкушенье – радостнее кубка,

Что выпить предлагает гневный рок.

Скажи ему: Народ тебя осудит!

(чтоб мужество в герое подорвать)

А он ответит: Что же? Будь, что будет!

Но, честью я… не стану торговать.

Богатство, почесть – не дают величья,

Хоть кажется… Подставку убери

И карлик будет в истинном обличье…

Колосс – велик, откуда ни смотри.

Недуг и заблуждение в том наши,

Что в душу человека не глядим.

Мы смотрим лишь, кто ярче разукрашен,

И ест глаза богатства жгучий дым.

Для глупого – все ново, и, отчасти,

Его несчастий корень – в новизне.

Для мудрого – известные несчастья

Заранее испытаны вполне.

"Ах! Я не знал, что ждет меня такое…"

Твердит иной и кличет докторов.

Другой – готов на всё…И тем спокоен…

Предвидимое – легче.

Будь здоров.

– –

Письмо LXXVII (О готовности к смерти)

Луцилия приветствует Сенека!

Сегодня показались корабли,

За ними флот с зерном, что по сусекам

Для Рима египтяне подмели.

Они заметны тем, что малый парус

Не опускают в гавань заходя,

Другим – запрещено. И млад, и старый

Их различают в пелене дождя.

Когда суда заходят за Капрею

И мыс Минервы, ветер сразу стих.

Их паруса полощатся на реях,

"Посыльный" обгоняет их, прости…

Толпа спешит на берег к их прибытью,

Я вслед ей с удовольствием гляжу:

Ни прибыли большой, и ни убытка,

В грядущих письмах я не нахожу.

На день пути довольно хлеба крохи,

А сколько нужно мне в моем пути?

Осталось больше денег, чем дороги,

И ту, не до конца готов идти…

В пути есть цель, и цель та – в завершеньи,

Сама дорога – только cуета.

А жизнь не может быть несовершенной,

Пусть коротко, но, честно прожита.

Твой Марцеллин был в юности спокоен,

Состарился внезапно, заболев.

Созвал друзей, лишь тех, кто был достоин,

Как перед смертью одряхлевший лев.

Один твердил от робости нескладно,

Другой не мог понят: что хочет друг?

Один Аттал сказал незаурядно:

Еда, любовь и сон – вот весь твой круг…

Нет, Марцеллин, не мучайся, как будто

Решаешь очень важные дела:

Живут рабы и пес у входа в будке,

Важней, чтоб смерть в спокойно к нам пришла.

Он оказал и дружескую помощь:

От страха исцелил его рабов,

И Марцеллину не забыл напомнить,

Оставить им наследство "на зубок".

Все обошлось без крови и насилья,

Поголодавши три недолгих дня,

В горячей ванной, в сладостном бессильи,

Он умер, жизнь на смерть легко сменяв.

Я назову невеждой, не иначе,

Того, кто в ожиданьи встретить смерть,

Отлынивает, вздрагивает, плачет…

Не жившему, как умереть посметь?!

Не забывай: ты лишь один из многих,

Прошедших до конца по жизни путь.

Душа его проходит, а не ноги,

А телу – смерть вовек не обмануть.

Ты ждешь, чтоб я привел пример Великих?

Ребенка приведу тебе в пример:

Спартанец, мальчик с мужеством на лике,

Воскликнул: Я не раб! И принял смерть…

Свобода не приемлет панибратства:

Она лишь в тех, кто все отдать ей рад.

А, жизнь с боязнью смерти – то же рабство,

Ты раб людей, вещей, ты – жизни раб.

Ты – лишь цедило, сколько бы кувшинов

Сквозь мочевой пузырь ни пропустить…

Но настает момент… нужна решимость

Сказать себе "последнее прости"…

Чего ты ищешь в маленьком оконце?

Друзей? Отчизну? Оценил их? – Нет.

Сумев, ты б погасил с собой и солнце…

Что ты свершил, достойного, как свет?!

У Цезаря плененный просит казни:

"Молю тебя, ты милостью слывешь…"

Готов помочь, но – как? Скажи мне: Разве

Ты думаешь, что все еще живешь?!

"Я жить хочу! Обязанности жизни

Желаю неустанно соблюдать…"

Такой же долг у каждого: для тризны

родным и близким верный повод дать.

Что наша жизнь? – Сюжет древнейшей пьесы…

Пусть коротка, конец-то был – хорош?

Тогда и зритель вспомнит с интересом!

Подумай о финале…

Будь здоров.

– –

Письмо LXXVIII (О преодолении боли)

Луцилия приветствует Сенека!

Замучили простуды? Это мне

знакомо: отекающие веки,

С утра – озноб, а к вечеру – в огне…

Пока был юн, я презирал болезни:

Усильем воли хвори прекращал.

Но, постарел, и верх берут, хоть тресни

Теперь я ослабел и отощал.

Не раз хотел покончить я с собою

Держала мысль о старости отца:

Как он перенесет борьбу с судьбою?

Решил дожить хоть до его конца.

И, знаешь в чем нашел я утешенье?

Лекарств всех, философия сильней.

Здоровьем благодарен ей, решеньем

Проблем и жизнью…Всем обязан ей!

Друзьям немало также я обязан:

Поддержкой их, вниманьем ободрен,

Я верил: Жив, покуда с ними связан,

Дух будет в них, не в бездне растворен.

И ты испробуй эти же лекарства.

Послушай, что тебе подскажет врач.

Когда здоровья нет, нам деньги, царства

не радость принесут, а скорбный плач.

В любой болезни тяжелы три вещи:

Страх смерти, жизнь без радостей и боль.

И что нам угнетает душу хлеще,

Спокойно разберем сейчас с тобой.

О смерти говорили мы довольно:

В ней страх перед природой. Кашель мой

Продлил срок смерти: некто, из невольниц,

Калигуле сказала: Он – покой…

Я выздоровел, не подвергшись казни…

Двух бед за раз я избежать сумел.

Болезни человека губят? Разве?!

Всем, кто живет, и без болезней – смерть.

Острей всего боль в тонкой части тела

Там сила увеличена ее.

Сустав – в огне… и, вдруг, как онемело,

Так острота ломает самое.

Подагра и хирагра – очень больно…

И первый зуд в них тягостней всего…

А боль в зубах, в глазах, в ушах? Невольно

Сознание теряем – ничего…

Невеждам боли в теле так несносны,

Поскольку нет в них мысли: Что душа?

Разумный, благодарен Богу, просит:

Не дай Бог, телу – душу сокрушать!

Нам легче, если посмотреть на боль, как

Случайный, заблудившийся комок.

Любой из нас несчастен лишь настолько,

Насколько сам поверить в это смог.

Не говори друзьям о прошлых болях,

Хоть радостно об этом рассказать…

Страх будущих растет в тебе тем боле,

Чем крепче узел в памяти связать.

В тяжелый день подумай: "Будет время

Со сладостью об этом вспоминать…"

И боль отступит – не дал Бог нам бремя,

А дал – всего лишь тягот имена.

Кулачные бойцы, терпя удары

По телу, по рукам и по лицу,

Идут к победе. Бьемся мы – недаром…

Неужто уступаешь ты бойцу?!

Боль подступает, поначалу слабо…

"Как больно! Здесь…А здесь? – Еще больней!"

Но, если ты ведешь себя, как баба,

Невзгоды обступают лишь сильней.

Храбрец над палачами, раз за разом,

Смеялся, дав понять: В их душах – грех.

Неужто не сильнее боли разум,

Раз пытки победить способен смех?

В болезнях – добродетели есть место,

Не только при оружии в строю.

Всем в бедах наше мужество заметней:

Его в минуты тягот узнают.

Теперь о наслажденьях, их два рода:

Телесные придется ограждать…

Но, лишь приятней, такова природа,

В ограниченьях вкус свой услаждать.

Кто жаждет, для того вода прекрасна,

Как, для гурмана, редкое вино.

Окончен пост – мороженое мясо

Заморским угощениям равно.

А, радость для души – куда вернее

И ярче, без нее впадаем в плач.

Зависит от тебя свиданье в нею,

В том отказать не смеет даже врач.

"Больной несчастен…" Отчего? – Простыми

Путями нужно к радости идти…

Страсть к роскоши, чтоб яства не остыли,

Готова с ними кухню принести.

Мы вытерпим лекарства и отвары,

Что не понять изнеженным душой.

Предел добра и зла, исток их свары,

Понять – считай, что истину нашел.

Не может опостылеть жизнь от разных

Божественных, великих, нужных дел.

Невыносимы в жизни лень и праздность,

Затмившие разумного удел.

Пусть смерть зовет к себе: Расстанься с жизнью.

Не содрогайся, зная жизни плод.

Привыкший к наслаждениям – пусть взвизгнет,

Я рад, что в моей жизни был полет.

Проникнись этой мыслью – радость с нею

Для тех, кто носит званье "Человек".

"У мудрого – и день, куда длиннее,

Чем у невежды бесконечный век."

Не падай в бедах, и не верь удаче,

Не радуйся твореньям поваров,

Крепи свой дух, пусть слабый духом плачет!

Чего мы ждем – не страшно.

Будь здоров.

– – –