Текст книги "Нравственные письма"

Автор книги: Луций Анней Сенека

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Письмо XLI (О Божественном)

Луцилия приветствует Сенека!

Ты пишешь: Совершенствую свой дух…

Прекрасно, нет нужды искать опеки

На небесах, тревожа Бога слух,

Зачем просить том, что можем сами?

Ведь Бог вблизи тебя, с тобой, в тебе!

Не надо дух искать за небесами

И в церкви – поищи его в себе.

И как ты обращаешься с ним втуне

Вокруг себя ты видишь тьму иль свет…

Без Бога кто возвысит над фортуной?

Лишь Он способен дать на все ответ.

Когда идешь густой и тихой рощей,

Где свет скрывает плотная листва,

Внушает все (не объяснить здесь проще),

Что в роще – проявленье Божества.

Истоки рек, глубокие пещеры,

Озера темных, непрозрачных вод…

В нас это пробуждает святость веры,

Предчувствием святыни всколыхнет.

А если ты увидишь человека

Бесстрашного, спокойного, как Бог,

Глядящего без трепетанья века,

На всех… Неужто ты б понять не смог,

Что видишь не преддверие могилы

Величье в нем опору обрело!

Что снизошла Божественная сила

На бренность тела, на его чело!

Высокая душа чужда волнений,

Ничтожны ей стремления и страх,

И, в этом – несомненность проявлений

Божественных начал в его устах.

Как солнца луч, на землю прилетая,

Живет своим источником в веках,

Так и душа, великая, святая

Лишь проявленье силы родника.

Она нас не чуждается, но связи

С Божественным – основа многих Вер.

И подымает нас из плотской грязи,

И многим в жизни подает пример!

Душа в себе хранит добро от века,

Она не блещет внешним, наносным.

Что есть глупее славы человека

Чем в том, что может быть раздельно с ним.

В арену укротители выводят

Усталых львов, блестящих красотой…

Но дикий лев намного превосходит

Расслабленного, с гривой золотой.

У одного – прекрасный дом и челядь,

Он получает много барыша,

Обильно жнет (и, часто – где не сеет),

Но сам, при том, не стоит ни шиша.

Что человек?– Душа. А в ней? – Лишь разум.

И высшим благом в нем – исполнить то,

Что никому не в силах сделать сразу,

Но, чем достойно – подвести итог.

Толпа, в припадке общего веселья,

Несет туда, где всех пленит порок.

Живи с природой – избежишь похмелья.

Ты – человек разумный.

Будь здоров.

– –=

Письмо XLII (О добродетели и пороке)

Луцилия приветствует Сенека!

Ты веришь, будто он – дитя добра?!

Таких – один, и то не в каждом веке…

Как исключенье, Господа парад.

Когда б он знал хотя б, что это значит,

Он даже не пытался бы им стать…

Что из того, что о дурном он плачет?

Иуда тоже пожалел Христа…

Он ненавидит безудержность власти?

Он сам бы сделал то же, если б мог…

Пороки многих скрыты в них, отчасти

Из-за того, что чуют слабость ног.

У них нет средства показать всю низость,

Которую таят в себе давно.

Зимой змеи не устрашает близость,

Когда лежит замерзшей, как бревно.

Ты утверждал, что некто – в твоей власти…

А я сказал: в твоих руках перо!

Он улетел? – Он был известной масти,

Что отвечают злобой на добро.

Кто угрожает – тот пожнет угрозы,

Кто домогался – бремя обретет.

Поэт в душе – постигнет жизни прозу,

Когда она сквозь камень прорастет.

Всю тупость нашу видно из того лишь,

Что ценность мерим, деньги возлюбя…

Отдать за долг свой дом – не приневолишь…

Всего дешевле ценим мы – себя…

Есть ценности – опасней злого жала

Осы, что проползает по губе:

Когда б они нам не принадлежали,

То… мы принадлежали бы себе.

Мы часто помышляем о расплате,

И проливаем слезы, как капель…

Хоть многим – надоело, что утратил…

А, если нет – привыкнуть не успел…

Нет денег – нет в деньгах безумной жажды.

Мы все готовы, охранять свой кров,

Но, сохранить себя – не может каждый.

Не думай о потерях.

Будь здоров.

– –=

Письмо XLIII (О тайном и явном)

Луцилия приветствует Сенека!

Ты спрашиваешь: Как я все узнал?

Молва все знает, хоть таись в отсеке,

Хоть вырой неприступнейший канал.

В провинции ты – важная фигура,

Хотя для Рима – кочка у холмов.

Потомкам ты – герой литературы,

И тема размышлений для умов.

Зачем мы строим стены? Вроде ясно

Чтоб жить меж них в спокойствии души?

Увы…Мы ищем в них не безопасность

Лишь средство незаметнее грешить.

Как счастлив тот, кто мог бы жить отлично

С дверями без засовов и замков,

Чтобы пришедший не поймал с поличным,

Хотя, не приглашен и не знаком.

Кто честен – может жить в прозрачной клети.

Кто говорит правдиво, к нам суров?

Не забывай, что совесть – твой свидетель,

И… нужно с ним считаться.

Будь здоров.

– –=

Письмо XLIV (О происхождении)

Луцилия приветствует Сенека!

Как? Ты – в происхождении убог?!

У всех людей, что римляне, что греки,

Есть общий прародитель – это Бог!

Ты – римский всадник, вправе твои ноги,

Вблизи орхестры пролагать следы,

А есть другие, их довольно много,

Кому закрыты первые ряды.

Лишь благородство духа всем открыто:

Клеанф-садовник воду подносил,

Сократ с рожденья не был именитым,

Платон неспешно набирался сил.

Платон сказал нам: "Все цари – из рабства,

И нет рабов, в чьих предках нет царя."

Ни царь, ни раб, не признающий братства,

Не в силах устоять у алтаря.

В чем благородство? В древности портретов,

Которые проходим чуть дыша?

Поверь, мой друг, секрет совсем не в этом:

В нас благородство создает душа.

Вообрази, что ты не римский всадник

Есть путь из пешек в сильного ферзя

(Толпа не в счет – то зависти рассадник):

Лишь путь благой – во зло свести нельзя.

Не заплутай – есть в жизни цель и средства,

Блаженство – цель. Пусть средства хороши,

Но не всегда им цели по соседству,

А средства – могут цели оглушить.

Жизнь – лабиринт…Кто в спешке в ней плутает

Напоминают глупых школяров.

Кто видит цель, впустую не мечтает.

Не путай цель и средство.

Будь здоров.

– –=

Письмо XLV (Об истине и ее подобии)

Луцилия приветствует Сенека!

Ты жалуешься: Не хватает книг…

Зачем бродить в большой библиотеке,

Когда не выбрал книгу и не вник?

Ты просишь книг, а не моих советов?

Я все готов отдать из закромов,

И сам прийти, наградою за это

Узрев твой рост и духом, и умом.

Не стану я считать красноречивым

Себя, раз попросил ты мой совет ,

Как я не мог бы счесть себя красивым,

Из-за того, что просишь мой портрет…

Прочти мой труд… пусть смотрится топорно,

В нем истины не видно, ни на грош…

Поверь, что я ищу ее упорно,

Который год отцеживая ложь.

Я верю рассуждениям великих,

Но знаю за собой свои права:

Открытия великих многолики,

Но всё ль они сумели нам назвать?

Они в словесных тонкостях погрязли,

Ища в словах второй и третий смысл.

Как жить?! Как умирать?! Сказали разве?!

На это я направлю твою мысль!

Что в сходном слове? Различенья ради

Впустую мысль в синонимах кружит…

Желания – с желаньями в разладе…

И замысел – от замысла бежит…

Как лесть врага напоминает дружбу,

Найдя в глубины сердца верный путь!

Она пленяет слух наш безоружный,

И приглашает душу отдохнуть.

Здесь наглость бродит смелостью счастливой,

Умеренность стоит, как лени знак,

Под маской осторожного – трусливый,

И другом притворяется твой враг.

Пусть самый хитрый в умозаключеньях

Докажет: У тебя растут рога!

Кто глуп настолько, чтоб искать леченья

От них?– Уж больно плата дорога…

Наперсточников ловких рук виденье

Для простака – надежды сладкий мёд.

В софизмах мудрецу – лишь наслажденье,

А глупый – их и вовсе не поймёт.

Блажен, познавший золото от века,

Но благо обнаруживший внутри.

Кто видит в человеке – Человека

Тот знает, что любой – неповторим.

Кто тверд в сужденьях, и в делах бесстрашен,

Кого фортуна бьет, а он – ей рад…

Напоминает неприступность башен,

Которые по крышам лупит град.

Сказавший: Лгу…Он лжет? Иль молвит правду?

Пустой вопрос, когда всё в жизни – ложь…

Не лги себе – и будешь мной оправдан,

Жизнь уличи – и счастье в ней найдешь.

Что благо – то для всех необходимо,

В похлебке не ищи желанных благ.

В излишнем лишь дурак непроходимый

Находит жизни смысл, надежды флаг.

Проверь любого: думает про "завтра",

Откладывая дело под сукно.

А жизнь бежит быстрей, чем стынет завтрак,

И день летит – костяшкой домино.

Закончу, чтоб в руке твоей вместилось

Мое письмо… и так в нем много строф.

Оно твои сомненья просветило?

Живи, а не планируй.

Будь здоров.

– –

Письмо XLVI (О полученной книге)

Луцилия приветствует Сенека!

Обещанную книгу получил,

Хотел прочесть попозже, без помехи,

Открыл…и дочитал среди ночи…

Она мне показалась столь короткой,

Как книги, что оставил Эпикур.

Я поражен был плавностью полета

души, избравшей мужественный курс.

Пожалуй, я читал ее проворно,

Как пищу – больше уху, чем уму.

Ты и предмет в ней выбрал плодотворный,

Не тесный дарованью твоему…

Прочту ещё и лгать тебе не буду:

Нет смысла лгать из-за семи ветров.

Вновь написать о книге не забуду.

Мы лжем – лишь по привычке.

Будь здоров.

– –

Письмо XLVII (О рабах)

Луцилия приветствует Сенека!

Я знаю, что ты милостив к рабам…

Ты прав: мы на Земле – в одном ковчеге,

Над нами одинакова судьба.

Они рабы? – Товарищи по рабству…

Они рабы? – Соседи по двору…

Они рабы? – В них лик смиренья, братства…

Они рабы? – Все – Люди, по нутру…

Меня смешит спесивая привычка:

Вокруг стола держать толпу рабов,

И есть гораздо больше, чем прилично,

И стариться, толстея, без зубов…

А раб не смеет молвить даже слова,

Ни кашлянуть случайно, ни чихнуть:

Малейший шум карается сурово.

Стоят всю ночь, не смея отдохнуть…

За это – о хозяевах напрасно

Судачат, в их присутствии молча.

А тот, с кем обращаются прекрасно,

Не дрогнет под рукою палача.

"Мой раб – мой враг?"– Их делаем врагами

Жестокостью и грубостью к рабам:

Плюем – он подтирает под ногами,

И, мы же, их пинаем, как собак.

Вот ножиком, заточенным как жало,

Строгает повар драгоценных птиц…

Кто научил его, тот больше жалок,

Чревоугодье в людях – без границ.

Вот виночерпий, женщиной одетый,

Выщипывает каждый волосок…

Вот цензор над гостями: лесть – примета,

Кого позвать на завтрашний кусок…

А тот, на ком лежит закупка пищи?

Кто в тонкостях постиг хозяйский вкус?

Как ублажить того, кто был пресыщен,

Кому давно во вред любой укус?

Пути фортуны грозны и скалисты,

И приговор ее бывает строг:

Тот, кем когда-то продан был Каллиста,

Последним был не пущен на порог.

Одно в нас семя, и над нами – небо…

Живут и умирают все, как ты.

И, как бы высоко поставлен не был,

Фортуна поджидает у черты.

Я поясняю на простом примере

Простой рецепт, что нужно заучить:

"Будь к нижним обходителен в той мере,

Что хочешь сам от высших получить."

"Но надо мною нету господина!"

Пока ты молод…Будет, хоть один…

Когда мы видим в зеркале седины,

То рядом, в отраженьи – Господин.

Сизигамбида, Крез, жена Приама,

Гекуба – испытали в жизни плен.

Платон был продан в рабство – дар тирана,

Пиратами захвачен Диоген.

Делить с рабами трапезу прилично,

Пусть привередник сотрясает лбом…

А я – легко поймаю их с поличным,

За целованьем рук чужих рабов

Теперь поверить трудно (но не смейся,

В том мудрость предков: духом исцелись)

Хозяева звались "отцом семейства",

Рабы же "домочадцами" звались.

"Что – всех рабов за стол?!" – Нет, тех, кто – лучше!

Важны здесь не занятия, а нрав…

К занятиям нас приставляет случай,

А нрав – сам по себе достоин прав.

Глуп тот, кто, не имея в том понятья,

Оценивает лошадь по узде.

Еще глупее, тот, кто по занятьям

Пытается найти друзей везде.

Он раб! Но, может, он – в душе свободный?

Он раб! Но, покажи мне, кто не раб

у скупости, у похоти голодной?

Все в рабстве… и хозяин общий – страх.

Окажем всем рабам своим доверье,

За мелкие оплошности простим.

Будь сам – Высоким без высокомерья,

Чтоб не был страшен им, но был бы чтим.

"Раб – как клиент хозяина? Мечтанья…"

Довольно нам, с рожденья до гробов,

Как Богу – лишь Любви и Почитанья:

Со страхом не соседствует любовь.

Наказывать раба словами – право,

Побои – оставляют для скота.

Порок наказан – будет лучше нравом,

Распущенность же – к благу глухота.

Мы обретаем царские привычки:

Чуть что – и без границ пылает гнев…

Сам царь все это знает, но "в кавычках"…

А поиск зла – продолжит посинев.

Нрав добрый всем доволен, не меняясь,

Злонравие – изменчивей ветров,

Что облаков толпу с собой гоняют,

Но, к лучшему не гонят.

Будь здоров.

– –

Письмо XLVIII (О софизмах)

Луцилия приветствует Сенека!

Ты мне прислал дорожное письмо,

Столь длинное, что впору ставить вехи

Между абзацев и… нести в комод…

Хочу подумать и отвечу позже.

Решить вопрос сложнее, чем задать:

Что одному – на смертный путь похоже,

Другому – восхищенья благодать.

Как друг для друга – помыслами чисты:

Добро и зло – одни двоим в судьбе.

Не могут быть блаженны эгоисты:

Что дал другим, потом пожнешь в себе.

Такой закон написан нам от века

И связывает нас прочней, чем нить.

Кто делится со всяким человеком,

Тот с другом все способен разделить.

Софисты, хитроумные досугом,

Тусуют смыслы слова "человек"…

И восклицают: "Чем делиться с другом?

Что человеку мне отдать навек?"

"Всяк человек – мой друг?". Другой подскажет:

"Важней, чем человек – мой верный друг"…

И, первый дружбой хлеб поутру мажет,

Второй, для друга, сломит все вокруг…

Пускай не понимаю я в софизмах

Я знаю направление и цель!

Их разбирать – достойно укоризны:

В них не найти желанных панацей.

"Мышь – слог, а мышь ест сыр…Сыр съеден слогом?"

Здесь – глупость, но, какая в том беда?

Ты в мышеловках слогов видел много?!

Не видел?– Нет от слога нам вреда.

Нелепицы философам постыдны…

Неужто ради них мы морщим лбы?

Чтоб ясное считать неочевидным?

Бояться всех превратностей судьбы?

Зачем ты сочиняешь эти штучки?

Не время забавляться, помощь ждет:

Когда больной уже дошел до ручки,

Так шутит только полный идиот…

Ты шутишь, а больным, поверь мне, страшно…

Ты шутишь и не слышишь: Помоги!

Протягивая руки к твоей башне,

Все верят: будут сломлены враги!

Тащи скорее из водоворота,

Пусть истина им освещает путь

Через спасенья тесные ворота.

А зло – везде проникнет как-нибудь.

Дели необходимое с излишним,

Скажи, как легок праведный закон,

Как вожделенья манят вкусом вишни,

Хлеб истины – дерущим рот куском.

Софизмы – бесполезны и порочны:

В них крепкого оружья не найти…

Ты видел, чтобы веником непрочным

Пытались след фортуны замести?

Увертки и ловушки эти – ложны,

Кто верит им, тому уж – "дело швах".

Как претор на суде – истцу помощник,

Так мудрость восстановит нас в правах.

Зачем учить грамматики начала?

Зачем я к философии приник?

Она – стать равным Богу обещала!

Так, где же он, обещанный родник?!

Все доброе – и просто нам, и ясно,

Как истинность творений мастеров.

Не трать минуты жизни понапрасну

Забрось свои софизмы!

Будь здоров.

– –

Письмо XLIX (О диалектике)

Луцилия приветствует Сенека!

Кто вспоминает о своих друзьях,

Рукой коснувшись старого ковчега…

Имеет равнодушия изъян.

Кампания, Неаполь и Помпеи

Вернули остроту моей тоске.

все, как вчера…и вспомнил о тебе я,

Вновь оказавшись в чувственной реке.

А разве "очень давним" было что-то?

Недавно – детство…Рядом – Сотион…

Вот вел суды, вот потерял охоту,

Вот – силы… Быстротечен бег времен…

Как разделить на долгие отрезки,

Всю жизнь, что малой точкой на листке?

Вот детство, юность, переход нерезкий…

И старость серебрится на виске.

Бег времени , что прежде незаметен,

Становится с годами все ясней.

Видна черта, подобно черной мете,

Считать убытки легче ближе к ней.

Как молвил Цицерон наш незабвенный:

"На лириков не стоит тратить дней."

Но, лириков бессилье – откровенней,

Убогость диалектиков сложней.

Что мучиться над глупостью вопросов?

Умней – понять бессмысленного круг.

Конечно, в мелочах копаться просто…

Для тех, кому вся жизнь – сплошной досуг…

Нет времени средь жизненных сражений

К сомнительному смыслу припадать.

Когда угрозы – смерть и пораженье,

В борьбе себя ты должен оправдать!

Заслуженно сочли б меня безумным

На грани поражений и побед,

В пылу боев кровавых, грозных, шумных,

Несущего замысловатый бред.

Не стану тратить труд на эти вещи,

Последний бой встает передо мной!

Смерть – с жизнью…Их сраженье много хлеще,

Чем враг, еще стоящий за стеной.

О, научи, как не бежать от смерти!

О, научи, как жизни дни сберечь,

Когда фортуна неизбежно чертит

Последний круг молчания и встреч!

Скажи мне перед сном: Ты не проснешься.

Наутро мне скажи: Не ляжешь спать.

При выходе из дому: Не вернешься.

На входе: Ты не выйдешь погулять.

Рассей мне мглу – и я постигну сразу

Ту истину, что в мраке не видна.

Ведь от природы мне дарован разум…

Не лучший, но способный все познать.

"Речь истины проста." В ней – справедливость.

Умеренность не мудрствует хитро.

Оберегай природную стыдливость,

И доберись до цели.

Будь здоров.

– –

Письмо L (Об осознании пороков)

Луцилия приветствует Сенека!

Пять месяцев везли твое письмо…

(Да, сколько ж раз ломалась их телега?!)

Читаю между строк в тебе самом:

Ты понимаешь глупость заблужденья,

Не веришь в "обстоятельства грехов".

От места не зависят наважденья

пороков, лицемерие стихов.

Куда бы мы ни шли – пороки с нами.

Гарпаста (помнишь – дуру у жены?)

Ослепла… но сама о том не знает,

Считает, что ей факелы нужны…

Смеемся…Над собой смеяться впору…

Кто скажет, что он жаден или скуп?

Он скажет, что искал себе опору…

Поверим ли тому, кто сроду глуп?

Зачем себя обманывать напрасно,

Ведь беды не приходят к нам извне:

Беда сидит внутри… кому не ясно

Тому лечиться в сотню раз трудней.

Встречаются… действительно уроды,

Не ждущие и к старости врачей.

Того, кто отпадает от природы,

Не в силах исцелить совет ничей.

Стыдимся благомыслия науки,

Случайно не приходит этот дар.

Кто смолоду к душе приложит руки,

Не станет заскорузлым, даже стар.

Упорный труд всегда идет на пользу,

И бревна распрямляются теплом,

А дух – податлив, как легчайший воздух,

И выпрямить его – не тяжело.

Хоть мы в плену, отчаянью нет места:

Пусть злом давно захвачен твой порог,

Твоей душе, податливой как тесто,

По силам исцелить в себе порок.

Смелее! Сам Господь мне здесь свидетель:

Из семени – рождаются плоды.

С природой сообразна добродетель,

Пороки ей – враждебны и чужды.

Вначале трудно, и лекарства горьки,

Но, с мужеством порок свой поборов,

Хромой взойдет в заоблачные горки,

Вздохнет, и исцелится.

Будь здоров.

– –

Письмо LI (О месте жительства)

Луцилия приветствует Сенека!

Какое место выбрать для жилья?

Вершины гор, равнины, степи, реки?

Особенность у мест везде своя.

Я как-то побывал в курортных Байях,

Но их покинул на другой же день:

Мне лучше ночевать в лесном сарае,

Чем наблюдать излишеств дребедень…

"Забыть места, где мы бывали прежде?"

Не так категорично, милый друг…

Как не для мудрых яркие одежды,

Так, не для них, веселья шумный круг.

Каноп – притон пороков, наслаждений,

Не ведающих совести преград.

Здесь трудно уберечься заблуждений

Чуть отдохнешь, а после сам не рад

Здоровье нужно нравам, как и телу

Так выберем приличные места,

Где не увидишь пьяных оголтелых,

Не имущих ни сраму, ни креста.

Где жажда удовольствия без меры

Грешит и похваляется в грехе…

Там царствуют владычицы гетеры,

Забывшие о строгом Пастухе.

Соблазн силен, ему – лишь дайте сроки…

Так не заметил грозный Ганнибал,

Что в сердце возбуждаются пороки,

У тех, кто с корабля попал на бал.

Кампания! Прелестное местечко…

Зимовка развратила всех бойцов.

Воспрянул Рим, когда не львы – овечки

Пытались охватить его кольцом.

И мы – солдаты… только наша служба

Не позволяет сделать перерыв:

И наслажденье победить нам нужно,

И остальное – победить вторым.

Мне не нужны горячие озера,

Не нужен мне потельни жаркий пар…

Полезней – пропотеть в работе спорой,

Пока способен к ней, не слишком стар.

Мы не пойдем тропою Ганнибала,

Чтоб в праздности никто не упрекнул,

В пунийских флагах – гордости немало,

А нам – фортуну предстоит столкнуть.

И мы не вправе сдаться наслажденью,

Иначе, честолюбие и гнев,

Боль, бедность – укоризной униженья,

Нас разорвут и опалят в огне.

Стараюсь! – Мне предложена свобода:

Не быть рабом своей земной судьбы.

Судьба, увидев: смерти нет проходу,

Откажется бессильно от борьбы.

Оставившему плуг – сраженья милы,

И звон мечей вселяет страсти пыл.

А умащенный – потеряет силы,

Глотнув в походе поднятую пыль.

Гай Марий, Гней Помпеи, Цезарь смелый

Все строились у Байи на горах.

Военным подобает это делать:

От крепостей в долины веет страх.

Неужто для Катона есть причины

Глядеть в окно на пьяную гульбу?

Рожденный не гулякой, но мужчиной,

Забудет звуки флейт, но не трубу.

Гони, преследуй, вырви вместе с сердцем

Пороки, пусть хоть так их поборов,

Душа в пороках – словно рана в перце,

А перец – наслажденья.

Будь здоров.

– –

Письмо LII (О пути к спасению)

Луцилия приветствует Сенека!

Обилию желаний нет конца…

Влечет толпу очарованье неги,

Зачем ей строгость мудрого лица?

Ты понимаешь: это – просто глупость,

Но уклониться – мало в нас ума…

Мы предпочтем убожества халупу,

Чем мудрости высоки терема.

Достойней всех, понявшие от Бога

Путь к истине и шедшие за ней.

Другие, вдохновясь примером, строго

Идут вслед первым весь остаток дней.

Есть третьи: их ведет погонщик в плаче,

Так Эпикуром был Гермарх ведом.

Желание спасенья много значит,

Заслуга выше – спасшихся с трудом.

Представь себе, построены два зданья:

На камне, и второе – на песке…

Здесь – верная добыча созиданья,

Там – тяжкий труд в приложенной руке.

Один – податлив мудрым от природы,

Другого – исцеляет тяжкий труд.

Заслуга выше тех, кто год за годом,

Дурные свойства в душах перетрут.

"И вечный бой, покой нам только снится!"

Себе на помощь предков призови,

В их жизни, как в летящей колеснице,

Увидишь образ блага и любви.

Пусть болтуны, в повторе, всем известном,

Играют в празднословье по домам…

Верь тем, кто вторит слову делом честно,

И тем, кого на лжи нельзя поймать:

Ораторов тщеславия не слушай!

Есть – молвит просто, прелести лишен,

Но, хочет сделать нас немного лучше.

Больному ли хвалить врача с ножом?

Молчите! Был закон у Пифагора:

Ученики пять лет должны молчать.

Кто верит болтовне хвалебных хоров

Показывает глупости печать.

Хвала тому, кто мудрый, как Овидий,

Не радовался толпы веселить:

Восторг глупцов – не в радость, но – обиден,

Когда в ответ – их не за что хвалить…

Любая вещь есть признак оной вещи,

И в нравах наших – множество улик:

В безумных – есть осанки образ вещий,

В бесстыдных – жест руки, скабрезный лик.

Когда толпа, не сдерживая чувства,

Философу готова все отдать,

Он не философ, а слуга искусства:

Философу прилична благодать.

Пусть юноши, когда их мысль задела,

Высказывают трепетный порыв…

Но, лучше, чем слова – благое дело,

Есть пропасть между первым и вторым.

Философ, выставляясь, точно шлюха,

Иль, как павлин, с распущенным пером,

Не похвалы достоин – оплеухи.

Торговцы – вон из храма!

Будь здоров.

– –