Текст книги "Нравственные письма"

Автор книги: Луций Анней Сенека

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Письмо СIV (О смене мест)

Луцилия приветствует Сенека!

Я убежал в усадьбу…От чего?

От лихорадки. Мне ее набеги

знакомы. Помнишь брата моего?

В Ахайе заболев, он еле-еле

Сумел со шлюпки на корабль залезть,

Воскликнув, что болезнь живет не в теле,

А – местностью раскормлена болезнь.

И, это же сказал я Паулине,

Чью молодость сумел в себя вобрать.

Теперь, когда мы с ней во всем едины,

Щадя ее, стараюсь не хворать.

Высоким чувствам не пойти навстречу?

Зубами удержу последний дух…

Для нас обоих уготован вечер,

Где гостья – смерть… без выбора из двух.

Пока он не пришел, забыть о смерти

Я должен по велению души.

Вернуться к жизни для других – поверьте:

Великий подвиг нужно совершить.

Когда тебя жена настолько любит,

Что, вслед за ней, готов… себя любить…

Такая радость – мысль о смерти губит:

Все мысли – как жену не погубить?

Чем кончился мой замысел уехать?

За городом я вновь пришел в себя,

Болезни перестали быть помехой,

Лишь ветры мне одежду теребят.

Кто часто путешествует – неправы,

Приехал ты в Афины или Крит,

Увидел города, увидел нравы…

Но, нрав твой – все о том же говорит.

Допустим: ты в богатстве видишь благо?

Тогда тебе все мало, что ни дай.

Завидуешь, что, по итогам за год,

Другому дали денег и медаль?

Ты видишь зло в своей возможной смерти?

Ее боятся раньше, чем придет…

Бегут… Зачем бежать? Она, поверьте,

Из-за спины – скорее нападет.

Страшней всего – похоронить любимых?

Они – как листья у твоих дерев,

Пусть осень их несет неумолимо…

Весна их возвратит, не постарев.

"Не прежние!" – И ты не будешь прежним,

Меняясь каждый день и каждый час…

Добавь чуть-чуть отчаянья надеждам,

Отчаянью – надежд твоих запас.

Ты носишься по странам, словно мячик,

Не познаешь добро, не лечишь зло…

В минутном удивленье, словно мальчик

С невиданной игрушкой за столом.

Ты пожинаешь беспокойство духа,

Который, и в покое, нездоров.

Услышав что-то новое в пол-уха,

Вновь мчишься в путь, быстрее всех ветров.

Увидишь горы новых очертаний,

Пространства небывалые равнин,

И Тигр, что, то течет, то перестанет,

И летом – полный паводками Нил,

Меандр – предмет игры для всех поэтов,

Что вьется по извилинам, кружит…

Но, ничего не даст тебе все это:

Ведь странствия – тебя не учат жить.

В занятиях с мудрейшими, известно

Мы учимся пороки побеждать.

Не зная, что порочно, а что честно,

Не странствовать ты будешь, а блуждать.

Что толку увидать другие царства,

В душе все той же страстью трепеща.

Больные исцеляются лекарством,

Не сменой мест, а – поиском врача.

На свете не найти такой дороги,

Что б увела от страха и страстей,

Иначе – всех туда несли бы ноги,

Из самых отдаленных волостей.

Куда спешить, со спутником-пороком?

Ты думаешь, что спутник – ни при чем?

Никто не поборол в себе жестокость,

Поддерживая дружбу с палачом!

Общающийся с гордым и спесивым

От чванства не избавится вовек!

В чужом богатстве видя жизнь "красивой",

Приобретает жадность человек.

Посторонись сторонников разврата

Соседство зла не может не вредить.

Живи с Катоном, Лелием, Сократом

Они помогут порчу победить.

Лишь честным раскрывает разум двери,

Идущий мимо честного – труслив.

Мы жаждем отличиться, твердо веря,

Что доброе заметят, похвалив.

Кто гибели боится – равен зайцу,

Труд свыше сил – истории столбы!

"Боится глаз, а руки…". Знай: казаться

Совсем не то же самое, что – Быть!

Сколь многое… считалось невозможным

(Ведь люди судят в меру своих сил)…

Но, вера и упорство, труд острожный,

С молитвой… результаты приносил!

Я верю в человека, выше суд мой:

Вы в силах одолеть и смерть, и крах!

Не потому боитесь вы, что трудно,

А трудно – оттого, что душит страх!

Возьмем Сократа – сколько бед досталось,

Достаточно припомнить… хоть жену,

Тупых детей… Но, превозмог усталость,

Ничто не увлекло его ко дну.

Потом был суд врагов его, тиранов,

И… самые тяжелые статьи:

От богохульства (как сейчас – с экрана)

До развращенья юношей своих.

А он?– "Каким он был, таким остался…"

Все то же: выражение лица

Не дрогнуло, пока он дожидался

Чужой несправедливости конца.

Другой пример?– Давай, возьмем Катона!

Недавно жил, и есть на что смотреть:

Он жить сумел, не глядя на препоны,

И, вопреки фортуне, умереть.

Вставал и падал, изменялся в чине,

Но, внешне не менялся никогда.

Он жил, как подобает жить мужчине:

Не "может быть", но, только – "нет" и "да".

Сословие и чернь – стоят напротив,

А в центре – лишь Свобода и Катон.

Но, при любом событий повороте,

Он был – хоть обречен, не угнетен.

Он сам себе назначил: смерть, изгнанье,

Вначале сам сражение избрав.

В ком мужество – в крови и подсознанье,

Тому судьба не предъявляет прав.

Свобода не дается нам задаром:

Свободы нет, где правит серебро!

В истории останутся Икары,

Ценившие свободу.

Будь здоров.

– –

Письмо СV (Об опасностях)

Луцилия приветствует Сенека!

Надежда, зависть, ненависть и страх,

Презренье – вот все чувства человека,

Влекущие опасности и крах.

Презренье – это самое простое:

Потопчут мимоходом, но не бьют…

Все знают – бить лежачего не стоит,

Скорей стоячим морду разобьют.

Ты не подашь бесчестию надежды,

Когда оно не видит, что отнять:

Не похваляйся благом пред невеждой,

Чтоб зависть не смогла тебя понять.

Не обижай – не будешь ненавидим,

Обида – может в ненависть бродить.

Кто страх внушает не силен предвидеть:

Нет слабых, что не смогут навредить.

Презренье, если мера – в твоей власти,

Не страшно. Помогает дружба, лесть

К достигшим в мире почестей и власти.

Но, здесь лекарство – хуже, чем болезнь.

Не вскакивай быстрее всех при гимне,

И знай, когда при встрече дать отбой.

Поменьше разговаривай с другими,

Побольше разговаривай с собой.

В беседе есть заманчивая сладость,

Что побуждает тайны выдавать:

Потом весь город обсуждает слабость,

Что пряталась надежно под кровать.

Несправедливо поступать – опасно:

У совести потом держать ответ.

Кувшин покинув, зло уже не властно…

Открывшему не передать привет.

В ком совесть нечиста – наказан будет,

Хотя б злодейство спрятал он хитро:

Увидит Бог, что недоступно людям.

Соделавшим – воздастся.

Будь здоров.

– –

Письмо CVI (О телесности благ)

Луцилия приветствует Сенека!

Я задержал ответ не потому,

Что занят. Пусть об этом пишет некий

Чинуша, чья работа – вред уму:

Он в занятости видит символ счастья,

Не замечая истины следов.

Своим вопросом ты затронул части

Больших, но… не законченных, трудов.

Мой труд велик – о нравственном и вечном

Хочу в нем представленье людям дать.

И я решил, что будет человечней

Тебя не заставлять в прихожей ждать.

И, в нарушенье логики железной,

Пишу о том, что я привык ругать,

Что знать, скорей приятно, чем полезно…

Как твой вопрос: "Телесны ли блага?"

Мы видим в благе то, что нам полезно,

Что лепит душу правильным путем.

Что телу благо, то само телесно

И в чувствах мы телесное найдем.

Гнев, грусть, любовь – суть порожденья тела

(Добавил бы, о чем ты не спросил…)

Мы говорим: он покраснел, вспотел он…

И видим в том – движенье скрытых сил.

И страсть, и все душевные недуги:

Жестокость, скупость, ханжество и лесть

Лишь оттиск тел. И дальше, в злобном круге,

Коварство, зависть, ненависть и спесь.

Суть блага мы – с телесным видим вместе:

У храброго – мы видим смелый взгляд,

Невозмутимость – видим в благочестье,

Покой и кротость – истину сулят.

Желание куда нас ни носило…

Нет сил сопротивляться? – Ну и пусть:

Нас движет все, в чем есть довольно силы,

Нас "поднимает" радость, "давит" грусть.

"Касаться тела может… только тело."

Касанья изменяют свойства тел,

Хоть тело изменяться не хотело,

Порой довольно, чтоб другой хотел.

Как добродетель, так же – и злонравье:

Повелевают телом весь наш век.

Что движет телом – телом звать мы вправе.

Лишь в теле видит благо человек.

Тебе я угодил?– Пока не знаю…

Но, верю, твой ответ – верней молвы:

Зачем всю жизнь "в разбойники" играем,

Но, лучше не становимся, увы?

Мы далеки от мудрости веселой,

Терзает разум бред редакторов,

Что учат – не для жизни, ради школы…

Мудрее – тот, кто проще.

Будь здоров.

– –

Письмо СVII (О бегстве рабов)

Луцилия приветствует Сенека!

Ты мучаешься из-за пустяка…

Рабы нашли возможность для побега?

Ценнее – дружбы верная рука!

Вся жизнь – как в бане, в толчее, в дороге:

Толкнут, обманут, грязью обдадут…

Да, жизнь груба, жди пакостей от многих,

И, молча строй предвиденья редут.

Что наша жизнь: подмостки или стрельбы?

Немало стрел уже попало в цель,

Часть – промахнулась. Скажешь: Умереть бы…?

Солжешь… Ты ждешь: излечит Парацельс.

Ютятся в скорби грустные заботы,

И старость обнажает бледный лик…

Кто их презрел, предвосхищая что-то,

Тот – в мудрости поистине велик.

Чей разум не сковала радость ленью,

Тот с бедами, как родственник знаком:

Благодаря спокойным размышленьям

В любой беде не будет новичком.

Рабы тебя покинули?– И, что же?

Порой, убьют – не спросят, как зовут…

Ты – жив-здоров, отнюдь не уничтожен,

"Царапины до свадьбы заживут…"

Летит стрела, коль попадет – отравит…

А попадет ли? – Воля Божества.

"Равны в правах" – не значит: "равно правят",

А значит – "предоставлены права".

Зимой – несем от холода потери,

А, в летний зной – страдаем от жары…

Вот – зверь… Вот – человек, опасней зверя…

Не спорь с природой, выйди из игры!

Идет циклон, за ним – антициклоны,

Ночь сменит день, зарю сменяет мрак…

Плох тот солдат, что входит в строй со стоном,

А, кто бранит природу – тот дурак.

Как Цицерон, что выбирать был волен,

Я начал сам переводить стихи.

Понравится (надеюсь)?– Будь доволен!

А, нет?– Так… на него спиши грехи!

"Веди меня, Отец, куда захочешь!

Я следовать, не мешкая, готов…

Покорных рок влечет, как звезды ночью…

А грешных – на веревке, как скотов."

Великий дух себя вручает Богу.

Ничтожен – кто, с природою суров,

В ней (не в себе) менять хотел бы много.

Меняй себя – под Бога.

Будь здоров.

– –

Письмо СVIII (О философии и филологии)

Луцилия приветствует Сенека!

Ты не желаешь дожидаться книг,

В которых опишу я, наконец-то,

Все, в чем я вижу доброго родник.

Старайся выбрать груз себе по силам,

Не надорвись под тяжестью камней.

Чем большее душа в себя вместила,

Тем больше места возникает в ней.

Я помню поучения Аттала,

Он юношей для мудрости берег:

Нам с ним обоим польза целью стала

Один приносит, а другой берет.

К философу придешь – уносишь благо

(На солнце, и не хочешь – загоришь).

В душе трепещет мудрость гордым флагом…

И, вслед за ним, о благе говоришь.

Но, многие приходят просто слушать,

А не учиться… Провести досуг…

Потом, глядишь – повторят в чьи-то уши,

Но, выводов не делают, мой друг!

Других же – возбуждают изреченья

(Они подвижны сердцем и душой):

Готовы на любые злоключенья,

Чтоб похвалил учитель: Хорошо!

О, как порывы юных мне знакомы!

И, как легко от них отговорить…

Немногие доносят и до дому

Настрой, что мог бы жизнь их озарить.

Легко вести путем благих желаний

У всех в душе благие семена…

За добрым словом мчимся чуткой ланью,

Затем… в пороках достигаем дна.

"У богачей нужда сильней, чем в бедных.

Скупец – к себе недобр, как ни к кому."

Последний скряга рад обыкновенно

В театре хлопать – за укор ему.

О, если б, не филолог… но, философ…

Простую правду выразил в стихах!

Она бы овладела, без вопросов,

Любой душой, забывшейся в грехах!

Как воздух легких, проходя сквозь трубы,

Способен над ареной громыхать,

Так – чувства возникают зримо, грубо

В суровой непреложности стиха!

Благая мысль, изложенная прозой,

Проходит душу, не задев ее.

А ритм стиха – впивается занозой,

Как в медный щит – железное копье.

Иной вотще о деньгах рассуждает…

Но, истина проста – цитата здесь:

"Кто хочет меньше – меньше не хватает.

Имеет все, кто хочет то, что есть."

Услышав это, или нечто вроде,

Мы истине не можем не воздать…

Когда она и к скрягам в душу входит,

Еще сильнее нужно наседать!

Поверить трудно: слушавшим полезна

Во благо им направленная речь!

Ходатай блага с логикой железной

На верный путь способен нас увлечь.

Когда Аттал вставал на бой с пороком,

Я сожалел: как жалок род людской…

Он звался "царь" – подобен был пророкам:

В их слове – Бог всем слышится легко.

Когда он восхвалял простую бедность,

Я сожалел, что сам не оскудел…

И, видя, как излишества мне вредны,

Хотелось брюху положить предел.

Хотя, с тех пор, удержано немного

Не ем я только устриц и грибов…

Я рыл по "государственным дорогам"

Свой путь к могиле… с помощью зубов.

С тех пор не применяю притираний:

Хочу не пахнуть… И, не пью вина.

С тех пор всю жизнь я избегаю бани:

В потении – мне польза не видна.

То, от чего не смог я воздержаться,

Не так, как прежде радует меня:

От страсти легче вовсе отказаться,

Чем с нею жить, умеренность храня.

Я в юности учился с большим пылом,

Чем занимаюсь этим до сих пор…

Признаюсь здесь в любви… Кто мне внушил? – Он,

Благословенно-мудрый Пифагор.

Наш Пифагор совсем не ел животных,

Как позже Секстий – мяса не вкушал.

Причины у обоих – благородны,

Хотя различны… Секстий написал

(поэтому я ставлю здесь кавычки):

"Где служит удовольствию резня,

Жестокость нам становится привычкой,

Древнейшие привычки изменя."

Причина Пифагора – в утвержденьи,

Что существует связь "всего со всем".

А, признавая душ переселенье,

Подумаешь: Кого убил и ем?

Так можно съесть… кого-нибудь родного…

Родителя, к примеру, своего…

И близкий дух обречь скитаться снова,

Пока родится тело для него.

Об этом я прочел у Сотиона…

Не только излагал он, дополнял:

"Как можете не видеть в том резона,

Чтоб дух лишь оболочку изменял?

В природе ничего не погибает,

И души в ней – вершат круговорот:

Был человеком, станет – попугаем,

Или змеей… Потом – наоборот…

Кто знал людей, тот вряд ли не поверит,

Что души их… с животными равны…

Коль все не так – останешься умерен,

А, если так… ты будешь без вины."

Я год не ел свинину и индеек,

И чувствовал – подвижней стал душой…

В Сардинию сослали иудеев

И, я – от их привычек отошел.

Порывы блага всем в душе звучали

В словах добра, и в мудром образце!

Кто стать хотел философом в начале,

Филологом становится в конце…

Прочтя: "Бежит безжалостное время…"

Грамматик не стремится подражать

Вергилию, вдевая ногу в стремя…

Он замечает лишь – глагол "бежать".

Чей взгляд на философию направлен,

Тот будет краткий век свой торопить,

Поняв, что медлить в жизни – он не вправе,

Вино в кувшине нужно первым пить.

И в нашей жизни – лучшее вначале,

Пока не обволакивает муть.

Ведь, что бы мы потом ни изучали,

Нам чистоты исходной не вернуть.

Грамматик видит, что "болезнь и старость"

Вергилий ставит рядом… думать лень…

Философ понимает, что недаром:

Ведь старость – лишь смертельная болезнь.

"Не стоит из-за этого терзаться?"

Я осуждать занятья не могу:

Собака на поляне ищет зайца,

Корова – ищет жвачку на лугу.

Возьмем, к примеру книгу Цицерона

"О государстве"… Что увидим в ней?

Мудрец – несправедливости закона..

Филолог – страннорожденных царей…

Грамматик же – внесет в свои заметки

Какие-то умершие слова:

Увидит "известковую отметку",

Что "меловою" стали называть.

"Воистину" – теперь "на самом деле"…

И слышим вместо "оного" – "его"…

У Энния "труды" – синоним "дела"…

Но, главная награда для него:

Когда он обнаружит, где Вергилий

Украл слова "грохочет неба дверь"!

У Энния! А, он ли сочинил их?

Нет… Эннию… их подарил Гомер…

Здесь, чтоб не соскользнуть на путь грамматик,

Скажу, к чему хочу тебя призвать:

Метафоры, фигуры речи – кстати…

Чтоб стали Делом "бывшие слова"!

Те, кто живут "не по своим урокам"

Увлечены продажным ремеслом.

Услуги их – дурней самих пороков,

Что нашей жизнью правят, как весло.

Как может что-то к лучшему исправить,

Кто в собственной блевотине одрях?!

Болтают много… те, кто призван править…

А жизнь – опасней бури на морях.

Что нам твердят – все сказано другими:

Платон, Зенон…и прочих длинный ряд…

Как "нынешним" в него добавить имя?

"Пусть поступают так, как говорят!"

Я все сказал… не дав тебе ответа?

В другом письме… Скажу – раскроешь рот!

Уставший – не чувствителен к советам.

Нас манит любопытство.

Будь здоров.

– –

Письмо CIX (О помощи мудрому)

Луцилия приветствует Сенека!

"Как может мудрый мудрому помочь?

Кто полон блага, что ему коллега

Поможет одолеть и превозмочь?"

Мужи добра полезны друг для друга,

Хоть для того, чтоб форму поддержать:

Табун коней несется вскачь упруго,

И вместе им – приятнее бежать.

И добродетель чахнет от простоя,

Без мудрых – с кем прикажешь говорить?

У мудрых дело общее, простое:

Помочь их душам новое открыть,

Увидеть золотую середину.

Дурной дурному может лишь вредить:

Где все пороки слиты воедино,

Там самый гнусный – вечно впереди!

Логично "от противного" рассудим:

У мудрых – самый мудрый впереди!

(Как различать?– Секрет открою, люди:

Не любит мудрость… толпами ходить!)

Нет мудрецов, что знают все на свете,

Хоть горячи пытливые сердца.

Порою друг на твой вопрос ответит,

И путь легко доводишь до конца.

Как бегуну полезен бодрый зритель,

Так мудрый помогает мудрецу:

Приносит благо, что ни говорите,

Благой пример – и детям, и отцу.

И мёд кому-то кажется не сладким:

Им горечь забивает главный вкус…

(Сейчас, наверно, ждете рифмы "гладким"?

Держите! – "гладких рифм"… я не боюсь)

В беседе мудрых есть такая сладость,

Как мед – и послевкусьем отдаёт

Чуть в горечь…(вы хотите рифму "младость"?

И я бы взял, да… Пушкин не даёт…)

Достигшим блага помогать не нужно?

Мудрец для жизни всем вооружен?

Как на войне, он делится оружьем,

С друзьями, кем при жизни окружен.

Чужая добродетель тем любима,

Что видишь в ней – благого смысла ряд.

И одобренье нам необходимо

От тех, кого готовы одобрять.

Когда я слышу искреннюю фразу,

Готов в ответе – честностью воздать!

Воздействие на совершенный разум

Лишь совершенный разум может дать.

Пусть говорят: кто людям помогает,

Тот дарит деньги, милость, мех к лицу.

Дорога добродетели – другая…

Так, и глупец помог бы мудрецу!

Кто помогает – действует на душу,

Посредством добродетели своей,

Как и его… Сказать точнее трушу:

Не ясно, кто кому помог сильней.

Оставим в стороне высоты блага…

(Я не могу к себе их примерять)

Стоять вдвоем на страже возле флага

Надежнее, чтоб флаг не потерять.

И мудрому, порой, нужны советы,

В делах житейских – кормчий или врач…

(Незваные грамматики к поэту

Так липнут… хоть стихи в кладовку прячь)

А, льнуть к друзьям, развеять грусть сомненья

В согласии с природою людей.

Добро лишь развивают упражненья,

Как молот упрочняет твердь гвоздей.

"Не тратить настоящего впустую,

И, с близким другом, думать о пути…"

Кто понял эту истину простую

Сумел в душе спокойствие найти.

Самолюбивый и трусливый – часто

Соринки видит на чужом дворе.

Им безопасность – что, для добрых – счастье:

Кто не боится – к людям сам добрей.

И мудрому подчас бывает тяжко…

Пусть отрицают это – знай, что врут…

Вдвоем тянуть единую упряжку

Возможность завершить прекрасный труд!

Ответ получен?– Это упражненья

Для остроумья нашего и всё…

Как разрешить мне главные сомненья?

Где врач души, что вылечит, спасет?!

Зачем учить тому, что бесполезно?

Ты много обещал, а вижу – ноль…

В пожарах, бурях, под мечом железным

Ты обещал мне мужество – изволь:

Как мне понять погибель наслажденьях?

Как славы не искать среди миров?

Как истину взрастить из заблужденья,

Познав необходимость?

Будь здоров.

– –

Письмо СХ (О благе, подлинном и мнимом)

Луцилия приветствует Сенека!

Будь благомыслен, милостью богов!

Забудь о том, что в дар для человека

Наставник дан, один или другой…

Не сановитый, а второразрядный…

("Бессмертный с низким званьем" их зовут)

"Юноной" или "Гением" в порядке

Полов – всех награждали там и тут.

Посмотрим позже, есть ли у них время,

Чтоб помогать в заботах частных дел…

Покуда знай: страшней любого, бремя

проклятья, что ты сам себе хотел.

И вправду – нет ужаснее проклятья,

Чем пожелать: Будь в гневе на себя!

Достойный кары – пусть лежит в объятьях

Настанет день… и ангелы трубят.

Кто судит о делах не по названьям,

Тот знает, что все беды – от удач.

Ступень успеха счастье дарит вам?– Нет,

На эшафот возводит вас палач.

Забрался высоко – больней паденье,

Но, всякому паденью есть предел.

Счастливых и несчастных совпаденье

В их смерти, не зависящей от дел.

Коль ты умен, то помни: кончишь прахом,

Другого человеку нет пути.

Чтоб сократить посильно "время страха"

И "радости минуты" сократи.

Кто истину увидел в светлый день и,

Хоть миг, без страха поглядел в окно?!

Все веруют в пустое заблужденье,

Пока оно – не изобличено.

"Как дети содрогаются в потемках,

Так мы дрожим от страха в ясный день."

И, в самом деле, мы – глупей ребенка:

Нет мужества, есть вера в дребедень…

Точнее: мы страшимся не при свете

Мы сами облекаем свет во тьму!

Не зная, что нас гонит по планете,

Бежим… Куда? – Не ясно самому…

Мы можем посветлеть!– Учись у Бога,

Все, что усвоил – относи к себе!

К добру и злу приписано так много

Совсем случайных радостей и бед.

Пытливый ум несется в даль вселенной,

Пытаясь ход истории понять…

Но алчность нам твердит обыкновенно:

"Копай, ищи, найдешь – сумей отнять!"

Все вредное запрятано поглубже,

А, что во благо – видишь под рукой.

Ведь наш Отец о благе знает лучше,

Чем мы, в своих тенетах беспокойств.

Отдали свою душу наслажденьям,

Предали – честолюбию, молве.

Осталось ли в ней доброе, хоть тенью?

Такие мысли бродят в голове…

Что подсказать тебе? Как жить? Что делать?

Лекарство не содержит новостей:

Излишество – с необходимым, смело

дели в душе. Жизнь мудрых – без затей.

Затем, когда излишнее презреешь,

Учись – необходимое презреть.

Что грубый хлеб?– Побегами деревьев

Питались предки, чтоб себя согреть.

Нет разницы, что брюхо поглощало

Кто удержал проглоченное им?

Не радуйся свинье, заплывшей салом,

Не радуйся и устрицам морским.

Ты хочешь презирать чревоугодье?

Желудок жаждет пиршества скорбя?

Взгляни на то, чем вся еда выходит,

Ты это пропустил через себя…

Аттал умел очистить людям зренье,

Признавшись: от богатства был он слеп,

Считая – то, что ставят в обозренье,

Ценою превзошло насущный хлеб.

Однажды он увидел все богатства

Столицы, приглашен на пышный пир.

И мальчиков убранства святотатство,

Бахвальство тех, кто "может всё купить"!

Мы здесь собрались – жадности учиться?

А, для чего ж еще позвали нас?!

Ничтожен тот, кто жаждет отличиться,

Богатство выставляя напоказ…

За три часа закончилось все действо…

Неужто в нем – величие страны?!

Богатства – так же не нужны владельцам,

Как "зрителям тщеславья" не нужны.

С тех пор, увидев блеск богатства дома,

Не цепенея, говорю шутя:

"Людей бахвальство мне давно знакомо,

Игрушками пусть хвалится дитя."

Я обращаюсь к подлинным богатствам:

Быть малому довольным! – Хлеб, вода

Достаточно… И хлеб – бывает рабством

Фортуны, чуждой духу, как всегда.

"Но, как – без хлеба?" – Не единым хлебом,

Но словом Божьим счастлив человек.

Взгляни на небо – станешь ближе к небу,

Ведь Пастырь – видит всех своих овец.

Счастлив не тот, кто кажется счастливым

другим (есть богатеи… из воров).

Пусть скуден хлеб – душою будь красивым!

В душе – источник счастья.

Будь здоров.

– –