Текст книги "Смерть на рыболовном крючке. Горячие дозы. Тяжкие преступления"

Автор книги: Лоуренс Гоуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

– Я сюда не за приемником пришел, – ответил Билли. – У меня есть приемник, если, конечно, его еще никто не спер.

– А зачем ты сюда пришел?

– Ты что, сам не видишь зачем?

Этот разговор был игрой. Между ними шел своеобразный словесный поединок. Билли пришел в бильярдную, чтобы купить себе ствол, а Пони – чтобы ему его продать. Кто–то должен был сделать первый шаг.

– Ты бьешь, – сказал Гаррет.

Билли, пребывавший в счастливом и бесшабашном настроении, объявил двойную ставку на шар, который он собирался забить в боковую лузу, но промазал сантиметров на пятнадцать.

Пони отошел к другому столу и обнял за плечи девушку лет пятнадцати весом килограммов сорок или сорок пять – с учетом толстенного слоя теней и помады.

Бонк–бонк–бонк – продолжали трезвонить игровые автоматы.

Гаррет ударил по четвертому мячу, он стукнулся о восьмой, отрикошетил и упал в дальнюю лузу. Гаррет причмокнул от радости.

– Это не случайный шар? – спросил Билли.

– Конечно, нет, – усмехнулся Гаррет, – четвертый мяч ударился о восьмой и влетел в лузу.

– Везунчик чертов.

– Ты бы тоже попытался его забить, представься тебе такая возможность. А мне нельзя было?

– Тебе кто–нибудь когда–нибудь говорил, что ты скотина, каких мало, а, Гаррет?

– А тебе кто–нибудь когда–нибудь говорил, что ты не скотина, а, Билли?

Посмеиваясь своей собственной шутке, Гаррет расслабился и не сумел забить легкий шар. Билли был убежден, что корень всех проблем Гаррета кроется именно в том, что у него есть чувство юмора. Он закурил еще одну сигарету и провел пальцами по волосам. Пони и его тощая подружка смотрели на него с другого конца зала. Рот у девушки был набит жвачкой. А может быть, чем–то еще, но глаза ее были пустыми и отсутствующими. Билли отвернулся, что–то сказал Гаррету, повернулся снова к ним: они смотрели все так же. Билли даже стало не по себе, но выражение лица вовсе не было агрессивным. Казалось, он просто хочет вычислить, что он за человек, этот Билли.

Гаррет забил шары с номерами четырнадцать и двенадцать, потом его везение кончилось, и он промахнулся, но оставил белый мяч вплотную к бортику стола, и Билли очень трудно было найти возможность сделать приличный удар.

И все–таки Билли умудрился забить шар, номер семь, потом номер пять и один. Гаррет заметно забеспокоился, а Билли промахнулся. Гаррет заржал, снова обретя уверенность. Он не знал и ни за что не догадался бы, что Билли просто усыпляет его бдительность.

Гаррет аккуратно забил шар номер десять, отошел к стойке, попросил Майка разменять его деньги и купил себе еще банку кока–колы. Билли подождал, пока Гаррет откроет банку, забил три последних шара и сыграл шар номер восемь от борта так, что он подкатился к лузе, завис над ней и стоял так секунду или две, дразня и мучая соперника, прежде чем звучно упасть.

Игра была окончена.

Гаррет, шут гороховый, набрал полный рот пены от кока–колы и плюнул на неоновую лампу так, что она зашипела. Майк посмотрел на него, оторвав взгляд от газеты, нахмурился, но промолчал, потому что не знал, что случилось, и не хотел выглядеть дураком.

– Ставь шары, – сказал Билли.

Во время второй игры Пони снова подошел к их столу. Приблизившись вплотную так, что Билли мог сосчитать его ресницы, он сказал:

– Я слышал, тебе нужен ствол.

– Дерева, что ли?

– Нет, пистолета большого калибра. Знаешь, такая штука: наставишь ее на кого–нибудь, нажмешь на спуск, и получается очень громкий звук. Пиф–паф.

– И что потом?

– А потом соседская собака тебе больше не действует на нервы.

Гаррет стоял по другую сторону стола, внимательно изучая расположение шаров, и совершенно не слушал их разговор. Билли это было на руку.

– И что ты мне принес?

– Кольт «питон», – ответил Пони. – Нравится название «питон»? Могучая штука. Патроны «магнум», триста пятьдесят седьмые. Новый, только из коробки, ни разу не стрелял. Ствол короткий, как у тебя это самое. Так что можно носить с собой – никто не заметит.

– Сколько?

– Триста пятьдесят семь долларов, – не моргнув глазом, сказал Пони.

Билли холодно взглянул на него. По телефону они договаривались о цене в триста долларов. Пони неожиданно накинул еще пятьдесят семь. Возможно, это была компенсация, так сказать, за моральный ущерб: он снизошел до того, что сам подошел к Билли, сам заговорил о деле.

– Сыграть со мной не хочешь?

– Я же видел, как ты играешь, Билли, – Пони покачал головой, – это единственная вещь на свете, которую ты делаешь лучше меня.

– Триста пятьдесят семь баксов. Дороговато, Пони.

– К стволу прилагается коробка патронов и большой цветной плакат с изображением Клинта Иствуда, чтобы ты на него смотрел и поднимал свой боевой дух.

– Ну давай посмотрим.

– Он у Линды.

Пони показал большим пальцем на свою тощую намазанную девицу в навороченной кожаной куртке и светло–голубых джинсах с маленькими серебристыми заклепками по внешним швам.

– О'кей, ты хочешь нас познакомить?

– Деньги покажи.

Билли на секунду достал из сапога пачку банкнот и тут же засунул ее обратно.

– Не уходи никуда, – сказал ему Пони и пошел между столов к своей подружке.

– Что ему надо? – спросил Гаррет с другого конца стола.

Билли не ответил. Он смотрел, как Пони, что–то сказав Линде, протянул руку и хлопнул ее по тощей заднице так, что она подскочила.

– Эй, – позвал его Гаррет.

Билли зажег сигарету. Девушка пристально посмотрела на него сквозь дымовую завесу, повернулась и ушла в женскую уборную. Билли взглянул на Пони, тот кивнул. Билли огляделся вокруг. Никто не обращал на них внимания. Он положил свой кий на стол.

– Я сейчас вернусь. И не смей даже думать, чтобы передвинуть шары.

– Конечно, Билли, – сказал Гаррет. Закона, который бы запрещал играть в восемь шаров на бильярде, пока не придумали. Зато если тебя берут за ношение огнестрельного оружия, это совсем другое дело. Так что если уж Билли пришла блажь вести себя как крутой ковбой и рисковать без всякого повода, Гаррет рад был услужить. Какие могут быть проблемы?

– Если кто–нибудь пойдет за мной в сортир, ты должен вбежать туда первым, – проговорил Билли.

– Хорошо.

– Я серьезно, Гаррет.

– Положись на меня. Нет проблем.

Им владели странные чувства, когда он толкнул дверь и вошел в туалет. Кабинок было две. В той, что находилась дальше от двери, бочком на унитазе, облокотившись спиной на обшитую фанерой стену, сидела худосочная подружка Пони. Билли, подбоченясь, сверху вниз посмотрел на нее.

– Заходи, Билли, – сказала она.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – спросил он, втиснувшись в кабинку.

Билли закрыл дверь на задвижку.

– Я спросила, потому что ты симпатичный парень, – сказала она, опустив глаза и облизав губы. – Хочешь чего–нибудь?

– Да.

Оттолкнувшись от стены, она повернулась на унитазе к нему лицом.

– Тогда скажи чего.

– Покажи пистолет, – ответил Билли.

Кольт из нержавеющей стали с ореховой рукоятью лежал в целлофановом пакете. Билли взял его и почувствовал, какой он холодный и твердый, еще в смазке. Он прикоснулся к спусковому крючку. Раздался щелчок, и барабан повернулся по часовой стрелке.

– Давай патроны.

– Сначала заплати.

Билли поднял ногу, поставил каблук сапога на ее обтянутое голубыми джинсами бедро и достал пачку двадцаток.

– Сдачи не надо, – сказал он, отсчитав триста шестьдесят долларов, – купи себе еще килограммчик подводки для глаз.

Линда сложила деньги и засунула их в задний карман своих невероятно узких джинсов. Билли очень удивился – он был уверен, что туда не впихнуть уже и десятицентовую монетку.

– Хорошо, теперь давай патроны.

– Они у Пони.

– Встань, – приказал Билли и, повернув ее лицом к стене, покрытой следами от ножей и сигарет, внимательно обыскал, медленно проведя руками по всему ее телу. Когда он дотронулся до ее маленьких мягких грудей, он почувствовал, как напряглись ее соски, и рассмеялся.

– А Пони не обидится на меня за это?

– Не знаю.

– А как ты думаешь?

Девушка пожала плечами. Билли прижал ее к себе и поцеловал в затылок.

– Ты ему все расскажешь?

– Скажу, только если ты захочешь, чтобы я сказала, – ответила она и прикусила нижнюю губу, измазав зубы в помаде.

Билли положил кольт обратно в пакет и сунул сзади за ремень.

– Иди принеси мне патроны. Твой приятель–гомик сказал, что мне полагается целая коробка. – Он ущипнул ее за бедро, она даже не шевельнулась, не сделала попытки убежать. Крепкий орешек, этого у нее не отнимешь.

– Я тебя здесь подожду, идет? – спросил Билли.

Она кивнула, а он отпер дверь и подтолкнул ее к выходу из кабинки.

Каблучки ее дешевых ковбойских сапог из кожзаменителя застучали по кафельному полу. Потом послышался шорох открывающейся двери. Билли бросил окурок в унитаз и зажег новую сигарету.

Револьвер. Кольт с патронами «магнум». Почему он так старался купить его? Что у него на уме? Он и сам еще этого не знал, но ему всегда хотелось иметь пистолет, и теперь он у него был.

Билли велел Гаррету сесть за руль «пинто». Ему не хотелось держать в руках ничего, кроме кольта. Ох и приятно же было касаться, ощущать его тяжесть и знать, что эта штука способна сделать. Он опустил стекло, вышвырнул на дорогу полиэтиленовый пакет и закурил. Кольт лежал у него на коленях, а сам он зло посматривал на пешеходов, ползущих по тротуарам, покрытым льдом и тающим грязным снегом.

Гаррет не переставал ругать тормоза «пинто». Они действительно были так плохи, что ему приходилось каждый раз прокачивать их, если он собирался остановиться.

– Если ты когда–нибудь на кого–нибудь наедешь, Билли, аварию квалифицируют как убийство в результате халатности. И тебя засадят в зону на весь остаток твоей поганой жизни.

– Да, – сказал Билли. Он оттянул боек и взял на мушку женщину в белом плаще, перебирающуюся на цыпочках через большую лужу на углу.

– Ездить надо осторожно. Знаешь, что такое автомобиль? Тонна железа, которое движется гораздо быстрее, чем многие люди себе воображают.

Билли нажал на спусковой крючок. Он щелкнул.

– Пиф–паф! Готово, детка!

– Эй, убери–ка эту штуковину.

– Заткнись и крути руль, Гаррет.

Билли открыл коробку с патронами, которую продал ему Пони, и положил шесть из них в барабан кольта.

– Надо брать пять, а не все шесть, – сказал Гаррет.

– Почему?

– Патронник, на котором сейчас стоит боек, должен оставаться пустым. Иначе эта чертова штуковина может случайно выстрелить.

– А если мне надо застрелить шесть человек? Мне что, придется просить последнего парня подождать минутку, чтобы я успел перезарядить барабан? Или вдруг мне надо будет пристрелить здоровенного сукина сына, которого только шестью пулями и можно уложить?

– С такой пушкой, – проговорил Гаррет, – уложить можно кого угодно, шести выстрелов и слону будет достаточно.

– Эксперт хренов, – мрачно заявил Билли и сунул дуло пистолета Гаррету в ребра.

– Билли, ради Бога!

– Я хочу тебе сказать, что Пони заметил, как ты пялился на его подружку–лилипутку, и ему это не понравилось. В общем, он так разозлился, что заплатил мне сотню долларов, чтобы я размазал твои грязные кишки по мостовой.

– Что?

Билли провел мушкой ствола кольта по ребрам Гаррета.

– На следующем перекрестке – направо.

– Сто долларов?

– Да, представляешь?

– Я его еще спросил, что случилось, в лотерею он выиграл, что ли. Я ему сказал, что за тебя и пятидесяти вполне хватит.

Билли легонько постучал Гаррета по голове рукоятью кольта.

– Эй, ты чего? Я же шучу. Расслабься.

Плечи Гаррета обмякли.

– А вообще–то, какого черта ты купил пистолет?

– Самое смешное, что я и сам не знал зачем.

– А теперь знаешь?

– Да.

– О чем это ты?

– А так! Иногда бывает, сначала захочешь чего–то, а только потом поймешь, почему тебе этого хочется.

Заряженный, кольт сделался раза в два тяжелее. Билли прицелился сквозь лобовое стекло в большую желтую вывеску «Макдоналдса» примерно в квартале впереди них.

– Я есть хочу. Давай зайдем, перехватим гамбургер.

– Зачем тебе понадобился этот чертов пистолет, Билли?

– Я бы взял биг–мак, жареной картошки и шоколадный коктейль. А ты?

Гаррет делал вид, что страшно напуган, но в душе посмеивался. Уже несколько месяцев он работал над Билли. Готовил его к переходу от мелких краж к чему–нибудь посерьезнее. И вот наконец он видит результаты своего труда. Кажется, ему воздастся за приложенные усилия.

– Я угощаю, – сказал Билли. Расстегнув «молнию» на куртке, он сунул кольт во внутренний карман и застегнулся снова. Пистолет был вроде Линды – маленький, но устрашающий. Со стороны было совершенно не заметно, что у него при себе оружие. Он открыл бардачок и спрятал коробку с патронами под карту города, купленную на бензозаправке «Шелл». Городской совет Ванкувера недавно проголосовал против поддержки бизнес–компании «Шелл» из–за ее коммерческих связей с ЮАР. С тех пор Билли покупал бензин только на заправках этой фирмы.

Он взглянул на Гаррета, склонившегося над рулем и смотревшего прямо перед собой.

– Заезжай в переулок, – сказал Билли.

– Я не хочу есть.

Билли наклонился и схватил руль. «Пинто» резко качнулся в сторону. Сзади засигналили. Билли жестом послал едущего сзади водителя ко всем чертям, даже не потрудившись взглянуть на него. Гаррет выругался и изо всех сил нажал на педаль тормоза, пытаясь справиться с управлением. Они вырулили на стоянку «Макдоналдса». Гаррет нашел свободное место, поставил машину и выключил двигатель.

– Я угощаю, – сказал Билли.

– Я же тебе сказал, что не хочу есть.

– Захочешь, когда подойдешь к прилавку и унюхаешь жратву.

– Ты не собираешься, надеюсь, грабить «Макдоналдс»?

– Не волнуйся, конечно, нет, – сказал Билли, соскальзывая с сиденья и вылезая из автомобиля. Он пнул ногой дверцу, чтобы она захлопнулась. Раздался щелчок, но явно не такой, какой издает дверца «мерседеса».

Пока они неторопливо шли по асфальтированной стоянке к зданию ресторанчика из стекла и покрашенных в приятный неяркий цвет металлических столбов, Билли объяснил, что ему надоело взламывать машины, что денег за это платят мало, а сама работа уже не будоражит ему кровь. Он сказал Гаррету, что пора бы им подняться повыше, поведал, о чем он думал, когда продавал Мелку последнюю партию краденой аппаратуры: что они работали, если посчитать выручку как почасовую оплату, только на орешки.

– Я так и не понял, к чему ты клонишь, – проговорил Гаррет, не отрывая взгляда от бедер девушки, которая аккуратно стряхивала лишнее кипящее масло с дуршлага с жареной картошкой.

– Если мы хотим заработать какие–то приличные деньги, – продолжал Билли, – нам придется совершить несколько серьезных преступлений.

– Серьезных преступлений? Что ты конкретно имеешь в виду?

– Дай мне шесть пакетиков кетчупа, – сказал Билли девушке за прилавком и повернулся к Гаррету. – Ненавижу это проклятое место. Никогда тебе ничего не дадут, пока сам не попросишь.

– Ну… – протянул Гаррет.

Билли заметил свободный столик у окна и уже направился к нему. Гамбургер и картошка остались на прилавке. Билли, очевидно, себе возомнил, что Гаррет подхватит все это и побежит за ним вприпрыжку, как лакей?

Гаррет снова повернулся к девушке за прилавком. Она смотрела на него с таким озадаченным видом, как будто он только что попытался назначить ей свидание или попросил рулон туалетной бумаги.

– Что ты смотришь? – сказал Гаррет, стукнув костяшками пальцев по прилавку. – Он просил шесть пакетиков кетчупа, а ты даешь мне пять. Не научилась еще загибать пальцы на обеих руках, когда считаешь, да?

Сидя за столиком у окна, набивая рот рубленой говядиной, булкой и маринованным огурцом, Билли поведал Гаррету все свои совершенно новые и, разумеется, отличные идеи.

Им надо совершить вооруженный грабеж, пристрелить несколько человек, если понадобится, и сделать все, чтобы уйти с места преступления не меньше чем с двумя миллионами долларов.

Гаррет поперхнулся бутербродом с куриным филе.

Билли решил, что он над ним смеется, взбеленился и изо всех сил лягнул его под столом ногой, попав прямо по коленной чашечке.

– Пошел ты! – заорал на него Гаррет, схватившись за ногу.

Люди вокруг, в основном матери с детьми, застыли с полными ртами еды, уставились на них, негодуя и удивляясь.

Билли выразительно посмотрел на них.

По ночам, дома, в ванной, он отрабатывал этот взгляд, глядя в заляпанное зубной пастой зеркало. Его холодные глаза должны были говорить окружающим: «Отвяжитесь вы все, а то пристрелю».

Матери зашептали что–то своим детям, и челюсти снова заработали.

Билли обратил свой гнев снова на Гаррета.

– Знаешь, что в тебе не так? У тебя нет никаких амбиций, мать твою. Ты ничего не хочешь добиваться.

Гаррет продолжал жрать свою курицу.

Вдруг что–то переключилось в голове Билли, в ней снова появилась Нэнси Краун. Он улыбнулся Гаррету.

– В рулетку кетчупом не хочешь поиграть?

Гаррет кивнул и забавно пропыхтел что–то с полным ртом.

– Я первый, – сказал Билли, бросил пакетик кетчупа на середину стола и раскрутил его пальцем. Он повернулся пару раз и остановился. Билли с размаху ударил по нему кулаком. Пакетик лопнул, и красная струйка, брызнув через стол, растеклась по светлой ткани, обтягивавшей скамью, на которой сидел Гаррет.

– Не попал.

– Твоя очередь.

Гаррет раскрутил пакетик и стукнул по нему кулаком так, что гамбургер на столе подпрыгнул.

Струя кетчупа рванулась вверх под крутым углом и попала прямо в грудь Билли. Слева, там, где сердце, образовалось яркое красное пятно.

– Господи! Ты посмотри на мою рубашку! Мать меня за это убьет!

Глава 11

Кристи Киркпатрик смыл остатки обеззараживающего мыла со своих больших, покрытых веснушками рук, вытер их бумажным полотенцем, которое достал из специального контейнера, и хотел было поздороваться с вдовой Кенни Ли.

Миссис Ли уставилась на протянутую для приветствия руку, но коснуться ее не решилась. Ведь эта кисть, которую она должна была пожать, резала ее мужа, обнажая те сокровенные тайны его тела, которые даже ее рукам были недоступны…

Киркпатрик отошел к стене, выдвинул один из стальных ящиков и бросил короткий взгляд на Паркер. Она незаметно кивнула ему. Кристи откинул голубую прорезиненную простыню, которой были накрыты останки Кенни Ли.

Миссис Ли ахнула. Ноги у нее подкосились, и Паркер пришлось поддержать ее, чтобы она не упала. Она была легкой, очень худенькой, с детской фигуркой. Не отпуская ее, Паркер спросила:

– Это ваш муж, миссис Ли?

Она ответила шепотом, еле слышно, но достаточно внятно:

– Да…

– Спасибо, Кристи.

Бледно–голубой покров приподнялся и с тихим шуршанием, подобно шелесту на ветру опавших мертвых листьев, опустился на одутловатое, с открытыми, но невидящими глазами, лицо Кенни Ли.

Киркпатрик задвинул ящик.

Паркер почувствовала влагу на тыльной стороне руки, посмотрела вниз и увидела, что миссис Ли беззвучно плачет, давая выход своему горю. Она подумала, что, вероятно, стоит все–таки позвонить в специальное подразделение психологической помощи, которое оказывает помощь людям, попавшим в стрессовую ситуацию.

Миссис Ли уже говорила, что не хочет обращаться за помощью к специалистам, но Паркер не была уверена, что в таком состоянии вдова способна принимать разумные решения. Надо дать ей время успокоиться, отвезти домой и еще раз поднять этот вопрос.

Ей было не впервой выполнять обязанности шофера и возить безутешных вдов, вдовцов и возлюбленных.

И она, к сожалению, знала, что ей придется это делать еще не раз.

Глава 12

Сняв с теплой трубы мохнатое розовое полотенце и обмотав им голову, не вытираясь, голая, с прозрачными каплями на коже, Нэнси прошла в спальню. За стеклянной стеной простиралась бухта, по свинцово–серой воде, подставляя ветру парус, скользила одинокая лодка.

В кабинете ее мужа – через холл от спальни – слышалось тихое потрескивание этого дурацкого факса. У Тайлера на столе стояло три красных кнопочных телефона, компьютер IBM, два принтера к нему и еще какая–то штука под названием «модем», да еще цветной ксерокс «Кэнон». И телевизор «Сони» с видеомагнитофоном, на котором он записывал все передачи о бизнесе, транслируемые телевизионной сетью Ноледж – Знание, но так и не успевал просмотреть потом.

Кабинет Тайлера. Его оргтехника. Может быть, ему и удавалось одурачить налоговую инспекцию, но Нэнси не так легко провести. Она–то знала, что вся эта аппаратура – просто игрушка для человека, который слишком быстро повзрослел и никак не может к этому привыкнуть. Она терпеть не могла эту комнату. Тайлер постоянно забывал закрывать дверь, и Нэнси казалось, что там все время что–то щелкает, лязгает, звонит и издает еще Бог весть какие шумы, а они так действуют на ее нервы.

Нэнси вытерла полотенцем мокрые волосы, бросила его на постель, встала перед зеркальной дверцей большого встроенного шкафа и попыталась объективно оценить свое тело.

Что ж, она недурна. И даже очень недурна, но похоже, она единственный человек в семье, который это замечает. Нэнси взъерошила волосы на лобке, закинула руки за голову и постаралась максимально прогнуть спину.

Неплохо.

На стеклянном с хромированными ножками ночном столике, рядом с большой двуспальной кроватью, зазвонил телефон, включился автоответчик, и Шейла, с которой Нэнси иногда работала у Рона Залко, спросила, не может ли она с ней пообедать. Шейла предлагала салат из лепестков, какую–нибудь популярную вегетарианскую пиццу, стаканчик белого вина. «Если да, то перезвони часов в одиннадцать», – сказала Шейла и положила трубку.

Очень заманчивое предложение, подумала Нэнси.

Пройдя по серебристому ковру к стеклянной двери, она вышла на балкон. Мгновенно ее охватил такой холод, что она чуть не вскрикнула; будто ее шлепнули по всем частям тела, и кожа стала тугой, как барабан. Внизу пожилой служитель в белом комбинезоне и синей бейсбольной кепке, стоя к ней спиной, водил по воде длинным алюминиевым шестом с сетью на конце.

Господи, как же холодно! Ванкувер из–за мягкого климата называют Страной Лотосов. Сегодня погодка явно не для лотосов. Служитель дотянулся до чего–то своим шестом, поверхность воды взволновалась и снова стала гладкой.

Бассейн был пятнадцать метров на шесть, и чтобы поддерживать в ней зимой постоянные тридцать три градуса, приходилось платить шестьсот долларов в месяц. Тайлер никогда не тратил денег просто так – все обязательно должно было окупать себя. Нэнси не сразу поняла, что бассейн для Тайлера был возможностью произвести впечатление на партнеров, коллег и друзей, демонстрировал широту его натуры и этим окупался.

Нэнси закрыла руками грудь. Служитель как–то странно держал свой шест. Как будто пытался поймать что–то. А что там могло быть? Не листья же в это время года? И насчет того, чтобы в бассейне утонула какая–нибудь муха, Нэнси тоже сильно сомневалась. Она смотрела, как он опускал, потом поднимал шест, тянулся рукой к сети и, что–то взяв из нее, клал в зеленый полиэтиленовый пакет для мусора.

Ну, обернись, посмотри сюда! Нэнси тихонько взвизгнула, как школьница. Ну, давай посмотри, парень. Господи, что это с ним?

Служитель снова опустил шест в воду и, обойдя вокруг бассейна, продолжал что–то выуживать из него. Он был всего метрах в тридцати от дома, и, хотя балкон располагался высоко от земли, она без труда разглядела, что он небрит и так сосредоточенно выполняет свою примитивную задачу, что даже закусил нижнюю губу.

Нэнси покрепче обхватила себя руками. Тело покрылось мурашками, и ее так трясло от холода, что ей казалось, она может упасть с балкона. Она резко наклонила голову набок, стряхнула несколько капель с еще влажных волос, вернулась в комнату и захлопнула за собой дверь с такой силой, что задребезжали стекла.

Она легла на смятые шелковые простыни. Была среда, полдень, прошло два дня с тех пор, как она его видела.

Снова зазвонил телефон. Включился автоответчик. Она смотрела, как крутится пленка в кассете, и слушала свой голос: «…она не может сейчас подойти к телефону, оставьте, пожалуйста, после гудка информацию, и она…»

Кто–то на другом конце провода так швырнул трубку, что она чуть не подскочила на кровати.

Кто это?! Может быть, Тайлер? Но он никогда не выходил из себя. Он бы попросил перезвонить ему, как только она освободится, сказал бы еще что–нибудь. К тому же он обычно просил секретаршу соединить его.

Это кто–то другой. Она снова подумала о нем…

В воскресенье ночью, когда она наконец добралась до дому, Тайлер уже храпел так, что уши закладывало. Состояние у нее было странное. Она была очень испугана и в то же время чувствовала себя необыкновенно сексуальной. Она наскоро приняла душ, скользнула в постель рядом с мужем и шепотом позвала его по имени.

Он не пошевельнулся. Она зажала ему нос, и храп прекратился. Нэнси поцеловала его, и, крякнув, он повернулся на бок. Она сказала себе, что он работает не покладая рук, чтобы у нее был дом за миллион долларов на берегу океана и кухня, в которой есть все самые последние новинки бытовой техники, а потому имеет полное право устать. Что с того, что их медовый месяц оказался не продолжительнее лодочной прогулки по Ниагарскому водопаду, – у всех свои недостатки.

Она накинула махровый халат и оставила Тайлера храпеть в одиночестве.

Спустившись в гостиную, она налила себе двойную дозу виски, зажгла камин и уютно устроилась на софе.

Нельзя было отпускать этого хорошенького мальчишку с ее чековой книжкой. Но что она могла сделать? Заломить ему руки назад и отобрать нож?

Какой–то стук за окном вернул Нэнси к реальности. Так что же, через пару дней, после того как ее похитили и ограбили, она как ни в чем не бывало примет приглашение пообедать цветочным салатом и пиццей? Бармен–аргентинец в клубе, где она играла в гольф, назвал бы то, что с ней произошло, «экстравагантным происшествием». Очень сексуальное слово «экстравагантный» – «ваг», «вагина». Она не была уверена, что правильно выделила корень слова и его значение, порывалась заглянуть в этимологический словарь, да так и забыла.

Странно, но у нее была необоримая уверенность, что эта ее ночная прогулка на машине с двумя мальчишками каким–то образом изменила ее.

Она не знала, что это за изменения. Пока не знала.

В три часа ночи Тайлер спустился в гостиную, разбудил ее и сказал, что только что был какой–то почти оскорбительный звонок, и потребовал объяснить, что все это значит.

– Я думал, что ты с Мадлен в «Арт–клубе».

– После спектакля мы зашли к ней немного выпить. Я ехала домой и остановилась у светофора. Вдруг двое мальчишек запрыгнули в машину и заставили везти их по Кингсвею.

Тайлер моргнул два раза подряд.

– Господи, какая же это отвратительная улица! – продолжала Нэнси. – Я хотела сразу же тебе все рассказать, когда добралась до дому, но ты не проснулся.

Он вспыхнул.

– Нэнси, ради Бога! Я ведь не нарочно. Я принял снотворное.

– Один из них угрожал мне ножом.

– А?…

– Нет. Они даже и не пытались.

Ее любящий муж кивнул так, как будто было совершенно естественно, что никто не покусился на ее женское достоинство.

– А они тебя не ограбили?

– Конечно, ограбили! Было бы слишком странно, если бы им были одинаково безразличны и секс и деньги.

– Извини, милая. Я несколько растерялся. Они отняли у тебя кредитные карточки?

– Да, и чековую книжку тоже.

– А на чеках – твой адрес и телефон.

– Наш, Тайлер.

– Конечно, конечно, наш.

– Я устала и пойду спать.

– Нет, сейчас мы должны позвонить в полицию.

– Зачем?

– Но тебя же похитили?

– Но ничего же не случилось, Тайлер! И я слишком расстроена, чтобы отвечать на вопросы полицейских.

Тайлер открыл было рот, чтобы возразить, но Нэнси его опередила:

– И еще я сейчас много выпила. В общем–то, я почти пьяна.

Тайлер проверил, сколько осталось в бутылке виски, и вздохнул.

Утром они завтракали в молчании. Тайлер допил вторую чашку кофе, подошел к висевшей в кухне трубке радиотелефона и позвонил в полицию.

– Зря ты это делаешь, Тайлер. Правда зря, – сказала Нэнси.

Он посмотрел на часы и проговорил в трубку: «Да, это срочно». Потом, помолчав немного, назвал свое и ее имя, их домашний адрес. После еще одной короткой паузы он с необыкновенной точностью описал, что произошло с Нэнси прошлой ночью. Повесив трубку, он сказал ей:

– Сегодня же утром они приедут, – и с улыбкой добавил: – Извини, у меня очень важная встреча с представителями «Мицубиси», а то я бы непременно остался дома, чтобы помочь тебе. Но ты же знаешь, стоит мне пропустить встречу, и, в смысле бизнеса, я – мертвец.

Нэнси ответила, что она понимает, все понимает.

Два полицейских приехали в машине, на которой не было надписи «Полиция». Они представились следователями по делам, связанным с убийствами, и объяснили, что приехали по вызову к ней только потому, что в китайском квартале, неподалеку от того места, где с Нэнси случилась эта неприятность, в тот же день было совершено убийство и они пытаются выйти на след. Они явно не были в восторге от того, что им пришлось сюда приехать. Один из них, назвавшийся Эдди Оруэллом, напомнил Нэнси знаменитого Арнольда Шварценеггера. Тайлер не увлекался кино, но когда он работал допоздна, она брала напрокат какой–нибудь фильм, готовила в микроволновой печи воздушную кукурузу и устраивала себе вечер отдыха.

Оруэлл был не так высок ростом, как Шварценеггер, а телосложение было похожим – как перевернутая пирамида. Кроме того, он так же мучительно медленно говорил – словно это давалось ему с болью. Он спросил у Нэнси, где ее муж, на что она ответила, что с Тайлером можно связаться, позвонив ему в офис, но у него запланирована встреча с важными людьми из Токио, а значит, ему будет не слишком приятно, если его оторвут от дел.

Напарник Оруэлла, Ферли Спирс, совсем не понравился Нэнси. Он вошел в дом, даже не потрудившись вытереть ноги, в грязно–коричневой шляпе, которую явно не собирался снимать. А в довершение всего, хотя и перечисленного было предостаточно, он все время рыскал взглядом по гостиной, как будто присматривая среди вещей что–нибудь такое, что могло бы поместиться у него в кармане.

Полицейские сочли случившееся с ней незначительным происшествием. Говорил в основном Оруэлл. Он спросил, в котором часу на нее напали, где она была перед этим и с кем. Нэнси дала ему адрес и телефон Мадлен. Тогда Оруэлл попросил ее подробно описать преступников, и ей пришлось ответить на тысячу вопросов: как они выглядели и что говорили… Она сама удивилась, как хорошо все помнила.

Записывая показания в блокнот, Оруэлл время от времени хмыкал.

Когда Нэнси сказала, что у нее украли чековую книжку, он велел сообщить об этом в банк.

– Да, я уже это сделала. Муж посоветовал.

– А, ну тогда… – протянул Оруэлл. Вид у него был раздраженный, как будто он не понимал, зачем она отнимает у него время, если они сами уже обо всем позаботились.

– Я боюсь, что они могут теперь прийти сюда, – сказала Нэнси.