Текст книги "Смерть на рыболовном крючке. Горячие дозы. Тяжкие преступления"

Автор книги: Лоуренс Гоуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

Движение было интенсивным, но ничего серьезного не произошло. Ничего, что могло бы вызвать беспокойство.

Фрэнку приходилось убивать и прежде. Он знал, что из–за недостатка воображения большинству людей смерть не представляется реальным делом, пока они не столкнутся с ней вплотную. Но в последний момент – и Фрэнк не понимал, почему так получается, – у жертв наблюдалось два типа поведения – одни из них впадали в сонливость, другие, наоборот, начинали неистовствовать.

Когда они свернули с набережной к мосту Гренвилл, Фрэнк приготовился.

Фары машины были включены. Нэш сбавил скорость. Фрэнк приказал взять влево. Они выехали на гравийную дорогу, попали в выбоину, и автомобиль сильно тряхнуло, потом качнуло. Фрэнк чуть не нажал спусковой крючок прямо тут, но что–то подсказывало ему, что Нэш неправильно поймет, и он стал ожидать, когда «понтиак» тряхнет снова.

Дорога Поворачивала направо. Слева было заграждение из цепей вокруг места, где стояли лодки и находилось низкое темное здание. Нигде не было видно огней, разве что едва брезжил свет на пристани и на некоторых лодках. Фрэнк подумал, что там может кто–нибудь жить. Темнела вода. Наконец он чуть подался вперед и сказал:

– Вот там, Пэт.

Нэш начал делать поворот, но Оскар резко наклонился, схватился за руль и нажал на педаль газа. Гравий полетел каскадом из–под задних колес, и «понтиак» рванулся к пристани.

Фрэнк тоже схватился за баранку. Оскар пытался ударить его кулаком в глаз. Проклятый «понтиак» летел, все набирая скорость. Оскар явно все понял и решил, что если ему суждено умереть, то все они в этой машине должны отправиться на тот свет вместе с ним. Фрэнк потянулся к ключу зажигания, пытаясь остановить двигатель. Оскар ударил его в шею.

Фрэнк кончил возню и приступил к действиям. Он выхватил свой кольт сорок пятого калибра и направил его Оскару в затылок. Вспышка выстрела осветила салон. Звук от выстрела был ужасающим.

Щеки Оскара надулись. Из ноздрей пошла розовая пена. Фрэнк выстрелил не совсем точно. Ветровое стекло покрылось паутиной трещин. Оскар схватился за кольт, стараясь отвести его дуло от себя. Фрэнк дернулся назад и выпустил пулю в крышу салона. Оскар норовил вцепиться ему в лицо. Фрэнк оторвал от себя его руки и пытался прицелиться, чтобы выстрелить еще раз.

«Понтиак», резко сбавив скорость, клюнул носом. Это Нэш нажал на тормоз. Слава Богу, подумал Фрэнк. И тут же, через долю секунды, автомобиль врезался в бетонный барьер. Фрэнка выкинуло из сиденья, и он головой ударился о боковое стекло. Стекло разлетелось. Он опрокинулся назад, на свое место. Кто–то вопил. Голос был знакомый. Автомобиль застыл в необычном положении, задрав нос. Передок навис над водой, левая фара светила в небеса. Фрэнк увидел себя в зеркале заднего вида и поспешил закрыть рот.

Вопли тут же прекратились.

Лицо Оскара было в крови, но он был еще жив и в сознании. Он отчаянно пытался выбраться из машины, но не мог сообразить, что для этого надо открыть дверцу.

– Ну, давай! – сказал Фрэнк.

Он передал Нэшу маленький автоматический пистолет двадцать пятого калибра и одновременно навел на него кольт. Нэш посмотрел на него взглядом, которого Фрэнк никогда у него не видел, – взглядом, полным горя и гнева и в то же время совсем безнадежным. Он повернулся на сиденье и вставил дуло пистолета в.ухо Оскара. Но не выстрелил.

Оскар дернул головой. Его руки пытались сорвать ленту, которой был заклеен рот.

Пэт Нэш что–то задумал. Он прижал короткий ствол пистолета к пухлому бедру Оскара. Оскар ударил его кулаком в рот. И здесь оружие выстрелило. Оскар начал прыгать вверх и вниз, будто сидел на самом большом гвозде в мире. Нэш не мог понять, ранен ли Оскар. А тот бил плечом в дверь машины, но она не открывалась.

– Стой, черт тебя возьми! – Фрэнк пытался схватить Оскара, но тот уворачивался и корчился, да еще было темно, и сделать это было трудно. Фрэнк совершил быстрый выпад, и в его руках оказалась пригоршня волос. Что–то металлическое блеснуло в руке Оскара. Ручка от дверцы. Оскар упал на пол машины и попытался там спрятаться. Фрэнк заскрежетал зубами и выстрелил ему в зад. Черт знает что! Оскар залез еще глубже. Фрэнк потянулся вниз, схватил Оскара за джинсы и попробовал вытянуть его. Сбоку возникла какая–то возня. Нэш ударил его в ухо пистолетом, и Фрэнк очутился как бы в Лас–Вегасе: яркие огни запрыгали перед глазами. Он зарычал и замотал головой. Помогло. Его зрение восстановилось. Он ударил Нэша кольтом, и тот свалился. У Фрэнка сильно билось сердце, словно стараясь выбраться из ребер, в горле пересохло, он дышал с трудом. Он поймал на прицел Оскара Пила и выстрелил раз, другой, третий. В свете вспышек понял, что последние два были лишними: Оскар был готов.

Нэш застонал. Фрэнк оттолкнул его, открыл заднюю дверцу машины, вышел и огляделся. Никого кругом. Тогда он подналег на переднюю дверцу, открыл ее и вытащил тело Оскара. Нэш сам вывалился из машины, ударившись головой о гравий.

Фрэнк оттащил тело Оскара от машины, обошел ее и посмотрел на воду. Здесь, под опорой, было что–то вроде заводи. Течения почти не было. Неподходящее место, чтобы сбросить тело. Он пересек стоянку по диагонали и прошел к воде мимо загаженного птицами старого автомобиля. Прямо под ним, в пяти или шести футах, была узкая протока. Он вернулся, схватил Оскара за одежду и подтащил к протоке как можно ближе. На досках оставались капли крови. Ну и что?…

Потом Фрэнк рывком поднял тело Оскара. Тот выглядел как человек, собирающийся нырнуть, но не умеющий это делать. И вот тело рухнуло в воду. Прощальный всплеск пены – и кончено. Фрэнк наступил на что–то в темноте. На досках лежал бумажник Оскара. Нэш вынул оттуда деньги, а бумажник бросил в воду. Посмотрел вниз, стараясь разглядеть тело в ярко–желтом плаще, который надо было бы снять, чтобы его было труднее обнаружить в воде. Фрэнк почувствовал кровь на руках, липкую и теплую. Присев, он помыл руки и ополоснул лицо. От соленой воды защипало в глазах.

Когда Фрэнк вернулся к автомобилю, Пэт Нэш сидел на заднем бампере, опустив голову на руки, как человек, у машины которого спустило колесо, ждущий, что вот–вот кто–то появится и поможет ему.

– Где оружие? – спросил его Фрэнк.

Нэш показал пистолет.

– Брось его туда.

Нэш встал и, словно пьяный, заковылял к воде, упал. Фрэнк подошел к нему. Нэш поднялся, сделал несколько шагов вперед и неловко взмахнул рукой. Фрэнк услышал всплеск.

Потом Фрэнк начал протирать автомобиль специально взятой для этого тряпкой, стирая отпечатки пальцев всюду, где они могли остаться.

– Помочь?

Фрэнк отрицательно покачал головой. Еще отец учил его: если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам. Закончив работу, он сунул тряпку в задний карман и направился к Бич–авеню.

– Куда это, к чертям, ты идешь? – прерывающимся голосом спросил Нэш.

– Выпить что–нибудь, – ответил Фрэнк.

Фрэнк слышал шаги сзади, но не дал себе труда оглянуться. Когда они подходили к Бич–авеню, Нэш шел уже рядом. Фрэнк остановился под уличным фонарем. На желтом плаще Оскара было много крови, но и на куртке Нэша тоже что–то могло быть. Нужно было избавиться от нее. Он приказал Нэшу вынуть все из карманов и снять куртку.

– О Боже, Фрэнк! Она стоила мне триста пятьдесят баксов, и ведь она совсем новая.

– Расскажи об этом Гэри. Может быть, он купит тебе другую.

Нэш снял куртку и передал ее Фрэнку, который бросил ее на тротуар и затолкал под припаркованный автомобиль.

Они подошли к клубу на Ричардс–стрит. Фрэнк был знаком со швейцаром. Они прошли и заняли столик около бара. Играл оркестр из трех человек. Люди танцевали. Фрэнк расстегнул было куртку, но вспомнил, что у него пистолет, и снова застегнул ее. С усмешкой спросил Нэша:

– Знаешь, что такое «Питер Пэн»?

Нэш молча покачал головой.

– Это коктейль, – объяснил ему Фрэнк. – Две части горького пива, три четверти унции апельсинового сока, сухой вермут и джин. Все сбивается со льдом и наливается в стакан. – Он поднялся. – Закажи мне порцию, я сейчас вернусь.

– Хорошо.

Фрэнк отошел от столика и смешался с толпой. В этот субботний вечер клуб был забит до отказа, и вокруг была толкотня. Фрэнк направился к туалету, а потом обошел его, чтобы незаметно понаблюдать за Нэшем. Ему хотелось посмотреть, как будет Нэш вести себя, когда останется один.

По залу шла официантка, хорошенькая маленькая штучка. Нэш выставил ногу и остановил ее. Она осуждающе посмотрела на него.

Фрэнк видел, как шевелились губы Нэша, когда он делал заказ – пиво для себя и «Питер Пэн» для него.

Официантка удалилась, а Нэш, закурив сигарету и опершись локтями на стол, начал разглядывать женщин. Фрэнку казалось, что Нэшу сейчас не до любовных утех, хотя, может быть, он на самом деле гораздо крепче, чем можно было подумать.

Фрэнк подождал еще несколько минут, зашел в туалет, потом вернулся к столу. Снял куртку и повесил ее на спинку стула.

Нэш заметил, что кольта у него уже не было.

– Ты что, спустил его в туалет?

Фрэнк улыбнулся. У него было широкое лицо и неожиданно теплая, полная затаенного юмора улыбка. Он кивнул на пачку импортных сигарет.

– Не возражаешь?

– Пожалуйста!

Фрэнк взял из пачки сигарету, оторвал фильтр и закурил.

– Я решил, что ты прикончишь меня там, – робко сказал Нэш.

Фрэнк взглянул поверх его плеча и приложил палец к губам.

Нэш обернулся. Официантка поставила коктейль «Питер Пэн» перед Нэшем, а тот подвинул его Фрэнку. Она была немного удивлена, но не подала вида. Нэш покраснел, а Фрэнк засмеялся. Девушка дала Нэшу пиво и стакан и положила перед ним счет. Фрэнк бросил на стол купюру в двадцать долларов и поднял стакан.

– За Оскара. Тем более он платит.

Нэш выпил половину своего пива прямо из горлышка бутылки.

Фрэнк наклонился над столом и положил руку на руку Нэша.

– Оскар должен был уйти. У него не было другого выбора, и у меня тоже. Понимаешь, что я тебе говорю?

– Понимаю.

– Парень провинился и должен был за это заплатить такой ценой. Ну, ушел и ладно. Гэри не такой человек, чтобы позволять отрывать от себя такие куски.

Фрэнк убрал свою руку с руки Нэша, поднял свой стакан и, рассматривая его на свет, сказал:

– Пойми меня правильно. Я не шучу. Как я понимаю, ты хочешь знать правду. Так вот, Гэри – это первоклассная сволочь.

Нэш смотрел на него озадаченно, держа в руках пиво. Было ясно, что он не понимает, зачем Фрэнк говорит ему все это.

Фрэнк ответил на невысказанный вопрос:

– Почему я пытаюсь растолковать тебе это, а не гоню прочь? Потому что это моя работа и я должен ее выполнять. Все очень просто.

Прекрасно, было написано на лице Нэша, но зачем мне все это объяснять?

А ты поворочай мозгами, если они у тебя есть, думал Фрэнк. Вслух же он сказал:

– Три дня, такой срок дал тебе Гэри?

Нэш кивнул.

Фрэнк вытер губы бумажной салфеткой, скатал ее в шарик и бросил на пол.

– Держи со мной связь, о'кей?

– О'кей.

– А если тебе повезет, кому позвонишь?

– Сразу же позвоню Гэри.

Фрэнк достал еще одну сигарету и проделал то же самое с фильтром. Закурил. Наклонившись над столом с сигаретой в углу рта, немигающим взглядом уставился в лицо Нэша и сказал, разгоняя дым:

– Не звони Гэри. Позвони мне.

Нэш допил свое пиво. Он весь горел – пиво совсем не помогало ему. Оглядываясь вокруг, он думал, куда это, к чертям, запропастилась официантка. И очень беспокоился о том, что ему сказал Фрэнк, думая, правильно ли он его понял.

У оркестрантов кончился перерыв, и они заиграли снова, и музыка вырывалась из динамиков, особенно сильны были басы, заставлявшие вибрировать даже пол.

Фрэнк жестом заказал новую порцию выпивки. И продолжал говорить, не спуская глаз с Нэша, но таким тихим голосом, что заведомо знал, что Нэш ни слова не расслышит из того, что он сказал. Нэш беспрерывно кивал, изо всех сил стараясь казаться сговорчивым. Его голова поднималась и опускалась, и это напомнило Фрэнку игрушечных собачек, которых пожилые люди любят выставлять за задними стеклами своих автомобилей.

Примерно через десять минут Нэш извинился и пошел в туалет.

А Фрэнк допил остатки «Питера Пэна» и бросил на стол еще несколько банкнот Оскара. Ночь будет длинной. Он встал, отошел от стола и направился через толпу к дверям.

– …Что, не понравилось пиво? – послышался знакомый голос совсем рядом с ним.

Фрэнк испуганно открыл глаза. Над ним стоял Гэри, который выглядел чуть подвыпившим.

– Задремал немного, – признался Фрэнк. – Наверное, от тепла.

– Мы с Самантой собираемся немного помять простыни, – поделился планами Гэри. – И не вернемся, когда «Сойки» выйдут на ударную позицию. Запиши все это на видео.

Фрэнк кивнул.

Гэри утащил свою новую подружку из кабинета. Она чему–то радовалась, смеялась и хихикала. Но Фрэнк по опыту знал, что это не продлится слишком долго. Гэри оставил дверь открытой. Его спальня была в конце коридора. Он и ту дверь тоже оставляет открытой, чтобы Фрэнк слышал все звуки, которые он будет производить. А после он устроит настоящий допрос, задаст тысячу вопросов. И Фрэнк должен будет отвечать. Да еще так, будто это ему интересно. Гэри был извращенцем. Временами Фрэнку было так стыдно работать на него, что он думал: все, больше не выдержит. Но если он уйдет, Гэри убьет его.

Поэтому существовал только один выход. Рано или поздно Гэри провалится. Если Нэшу повезет и он найдет пропавший героин, Фрэнк позволит ему убрать Гэри. У Нэша был серьезный мотив – месть. Он будет счастлив сделать это. А потом Фрэнк уберет Нэша. Ну а потом вышибет на тротуар эту хорошенькую задницу из магазина «Оранж Джулиус» вместе с коллекцией кактусов.

Вот это и будет счастливым концом для разнообразия.

Глава 10

Клер жила на Одиннадцатой Западной улице. Уиллоус подъехал к обочине напротив дома. Он тут же заметил движение в холле. Клер, в джинсах, коротких кожаных сапожках и черной шелковой куртке, вышла из подъезда и поспешила к машине.

Уиллоус улыбнулся ей.

– В чем дело? – спросила Паркер.

– Ты одета как вор–взломщик.

– Они носят кроссовки. Потому что им надо передвигаться бесшумно.

Уиллоус включил передачу, посмотрел в боковое зеркало и отъехал от края тротуара.

– Как там в суде?

– Отвратительно. Этот тип нанял хорошего адвоката, и такого дорогого: он носит костюм из четырех предметов.

Они говорили о мужчине из Калифорнии, который совершил преступление, ввязавшись в перестрелку с Паркер. Он получил рану и провел несколько месяцев в госпитале. Теперь заключен в тюрьму в ожидании суда и подал апелляцию о выпуске его на поруки.

– И он скорее всего получит разрешение. Они собираются выпустить этого подонка и убийцу.

Уиллоус замотал головой, не соглашаясь.

– Его не отпустят на поруки и не дадут ему возможность обратиться в суд. Он же стрелял в полицейского, Боже!

– Адвокат ссылается на смягчающие обстоятельства. Наш автомобиль не имел полицейских знаков. Было темно. Освещение плохое. И еще, и еще… А кроме того, это его первое преступление. До этого он был чист. К тому же он член правления солидного предприятия и может стать его владельцем. Уважаемый гражданин».

– Но мы показали ему свои значки, – возразил Уиллоус. – А он вытащил свою пушку и открыл стрельбу. Нет, он не выйдет на поруки. Вот когда отсидит, пусть становится уважаемым гражданином.

– Мне хотелось, чтобы ты оказался прав, – сказала Паркер, – но у меня большие подозрения, что будет не так.

– Подозрение… что это, плохое расположение духа?

– Ставлю пять долларов, что этого юнца отпустят на поруки.

– Мне нужны деньги, – ответил Уиллоус. – Поэтому я беру их.

Они ехали по эстакаде моста Баррард, и перед ними сверкали огни города. Уиллоус переехал на внутреннюю полосу, повернул направо, на Бич, проехал пару кварталов и снова повернул. Строительная площадка была пуста. Они проехали на нижнюю автостоянку. В жилом доме светилось несколько окон, но в квартире миссис Тайлер они были темными.

Уиллоус остановился примерно в двадцати футах от брошенной машины. Он включил дальний свет, и искривленная тень от автомобиля появилась на бетонных опорах моста.

Он заглушил мотор, но оставил гореть фары. Потом достал из ящичка для перчаток переносной полицейский фонарь и вышел из машины.

В старом автомобиле не было заметно никакого движения. Он попробовал открыть дверь. Она оказалась запертой. Он направил луч фонаря в салон, но слой птичьего помета был так толст, что сквозь стекла ничего нельзя было рассмотреть. Он постучал по стеклу обратной стороной фонаря.

– Полиция! Откройте!

Воздух был холодным и влажным.

Уиллоус снова постучал фонарем, но теперь решительнее. Никакого ответа. Зашел спереди, поставил ногу на передний бампер и раскачал машину. В машине возникла какая–то возня. Боковое стекло опустилось на два дюйма. Оттуда выглянул черный глаз.

Паркер держала в руках полицейский значок так, чтобы свет от фар автомобиля Уиллоуса падал на него. Стекло опустилось еще на дюйм. Послышался голос:

– Что вам надо?

Это было сказано на таком странном диалекте, что трудно было понять.

Паркер произнесла очень медленно:

– Трое суток назад, ночью, вы слышали очень громкий звук?

– Да.

– Но я не слышу вас, – пожаловалась Паркер. – И не понимаю, что вы говорите.

Стекло опустилось еще на несколько дюймов. Чистый ночной воздух около машины наполнился вдруг вонью немытого тела, пота, отчаяния и страха. Паркер поняла, что имеет дело с женщиной, очень пожилой, если судить по внешнему виду.

Уиллоус, стоявший рядом с Клер, осветил фонариком лицо этой женщины. На него смотрели глаза, пораженные катарактой. Женщина притронулась к ушам и улыбнулась беззубой улыбкой.

– Да, – повторила она.

Паркер кивнула. Она открыла сумочку и достала одну из своих карточек и пятидолларовую банкноту. Просунула карточку и деньги сквозь приоткрытое окно. Стекло снова поднялось.

Уиллоус молчал, но Паркер точно знала, что он думает.

– Этот юнец выигрывает дело о взятии на поруки, а ты тут проигрываешь свое пари, – сказала она.

Они вернулись к «олдсмобилу». Уиллоус выключил свет. В темноте они прошли по диагонали через гравийную площадку к воде.

– Что ты думаешь по этому поводу? – спросила Паркер.

– О чем ты?

– Должны мы вызвать машину «Скорой помощи»?

– Я бы не стал. Она выглядит вполне нормальной. И на вид достаточно здоровой.

– От нее ужасно пахнет.

– Пахло бы и от тебя, если бы ты жила среди мусорных баков и никогда не принимала ванны.

– А что у нее с глазами?

– Не так уж и плохо. Она не схватила бы твои деньги, если бы не видела их.

Уиллоус провел лучом фонаря по яхтам, причаленным у ресторана.

– Мы можем сказать полицейским, чтобы они понаблюдали за ней, тогда ты будешь чувствовать себя гораздо лучше.

Они прошли через проход в цепном заборе и направились по узкому тротуару. Уиллоус посветил фонарем на окна ресторана. На стойке кассы сидела черная кошка. Ее глаза блеснули ярким огнем.

В конце прохода ворота были не заперты. Паркер ощущала под тонкими подошвами своих сапог металлическую сетку. В темноте можно было различить плавучий причал. С обеих сторон плескалась темная вода.

Уиллоус вел Паркер к одной из яхт. Она была не менее тридцати футов длиной и покрашена в белый цвет. Под мелодичный звон причальных цепей, так отличающийся от шума движения на мосту, они прошли к корме яхты. Уиллоус поднялся на борт первым и помог войти Паркер. На яхте было темно, но когда Паркер поднесла руку к отверстию вентилятора, оттуда пахнуло теплым воздухом. Уиллоус отыскал люк. Он не был заперт. Уиллоус открыл его, наклонился и заглянул вниз.

В мерцающем свете полудюжины свечей на диванчике лежали голые мужчина и женщина. Снаружи света не было видно, потому что иллюминаторы были закрыты изнутри толстой черной бумагой. Мужчине было явно за пятьдесят, он был с брюшком и седоват. Его подруга – гораздо моложе, блондинка лет двадцати.

Мужчина в бешенстве заорал на них:

– Проваливайте отсюда!

Уиллоус тем не менее спустился в небольшую каюту. Здесь была небольшая печка из нержавеющей стали, прикрепленная к балке карданным подвесом. От нее веяло жаром. Паркер вошла следом. Печка злорадно шипела.

Мужчина пытался натянуть на себя и подругу спальный мешок, хотя, казалось, девушка вовсе не стеснялась своей наготы.

– Это ваша яхта? – спросил Уиллоус.

– Убирайтесь отсюда к чертям! – снова закричал мужчина. Его ноги высунулись из–под спального мешка. Он попытался их поджать. Ему давно бы следовало постричь ногти, подумал Уиллоус и достал полицейский значок.

Воцарилось продолжительное молчание, подчеркиваемое шипением печки.

– Это яхта моего друга, – наконец объяснил мужчина.

– Как его имя?

– Роуленд. Оливер Роуленд.

– Друзья называют его Ролли, – сказала девушка. Она села, и спальный мешок сполз с нее.

– А ваше имя? – спросил Уиллоус у мужчины.

– Уэйн Кларк. Я имею право пользоваться яхтой. Это деловое соглашение. У меня есть ключ, показать?

– А как вас зовут? – обратился Уиллоус к девушке.

– Уэнди Льюис.

– Сколько вам лет, мисс Льюис?

– Двадцать три.

Уэйн Кларк сделал вид, что удивлен. Уиллоус не поверил этому.

– Могу ли я видеть какой–нибудь документ, удостоверяющий вашу личность?

Одежда Уэнди Льюис бесформенной кучкой валялась тут же на полу. Она нашла свою сумочку и протянула Уиллоусу водительское удостоверение.

Он посмотрел удостоверение и вернул его, а потом обернулся к Кларку и посмотрел на пальцы его руки.

Уэйну Кларку было пятьдесят три. О его семейном положении в водительских правах ничего не говорилось, но на третьем пальце левой руки блестело золотое кольцо.

– Были ли вы здесь на яхте в пятницу ночью? – спросил Уиллоус.

– Нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Он врет, – сказала Уэнди Льюис.

Кларк посмотрел на нее.

Когда Уиллоус присел на край диванчика, пламя свечи затрепетало.

– Провели здесь ночь?

Девушка покачала головой. Потом поправила волосы. Интересно, у нее естественные груди или это имплантант? Уиллоусу пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжать:

– Когда вы приехали?

– В начале девятого.

– В автомобиле?

Она согласно кивнула.

– Чей был автомобиль?

– Мой, – ответила Уэнди Льюис.

– На чем вы обычно ездите, Уэйн?

– На «кадди».

– Где вы оставили его?

Кларк взмахнул рукой и ударился о балку. Очевидно, он привык к экспансивным жестам.

– Там есть одно местечко за рестораном. Оно, правда, частное, но у меня есть ключ.

Кларк пососал ушибленное место.

– Бедняжка, – пожалела его Уэнди Льюис и улыбнулась Уиллоусу.

Уиллоус обследовал бумагу, которой были закрыты иллюминаторы.

– В пятницу окна были закрыты так же?

– Ну да.

– Вы сказали, что приехали в восемь. А во сколько точно уехали?

– Около десяти.

– А точнее, около часу ночи, – поправила девушка. – Мы слышали, как приехал автомобиль, как он разбился, и потом были выстрелы.

– Сколько выстрелов вы слышали? – спросил Уиллоус.

– Два, – ответила девушка, – или, может быть, три.

– Видели что–нибудь?

– Нет, – ответил Уэйн Кларк.

– Вы слышали, как разбился автомобиль, а потом выстрелы, и не поинтересовались, в чем дело?

– Он спрятал голову в спальный мешок, – пояснила девушка. – Как та большая птица, которая не умеет летать, фламинго, кажется… нет, страус.

– Ну а вы, что сделали вы?

– Вышла из яхты, чтобы посмотреть.

– Совсем голая, – вставил Кларк. – Даже без шляпы.

Уиллоус достал блокнот и ручку.

– Их было двое. Сначала они стояли у багажника машины сзади. Один обошел автомобиль, а другой упал на колени, потом поднялся, и они ушли прочь от машины.

– Как они выглядели?

– Было темно, и расстояние большое. Трудно рассмотреть.

– Какими они вам показались: высокими, низкими…

– Большими, оба были большими.

– Плотного сложения, худые…

– Среднего сложения, кажется, но не худые.

– Во что одеты?

– Не знаю. Не могу вспомнить… Я же сказала, было темно.

– Тот, который обошел автомобиль сзади, куда пошел?

– К дальнему концу автостоянки, где новый жилой дом.

– А что второй мужчина? – спросила Паркер.

– Сначала он остался там, где был, у автомобиля.

– Вот его–то вы и могли лучше рассмотреть, – подсказала Паркер.

– Не можете вы вспомнить ну хотя бы цвет и длину его волос?

Уэнди Льюис покачала головой.

– Нет, не могу.

– Но вы рассмотрели, что оба были мужчины, – сказал Уиллоус.

– Полагаю, что это были мужчины, – пожала плечами Льюис. – Но я не смогу присягнуть на суде, если это то, что вам нужно.

– А мог кто–нибудь из них видеть вас?

– Никоим образом.

– Вы уверены?

– Готова поставить свою жизнь, – сказала девушка, нервно хихикнув.

– Мистер Кларк, мне нужны ваши телефоны, домашний и офиса.

– Постойте, если это…

Уиллоус посмотрел на него.

– Мы позвоним вам домой, ответит ваша жена, и, вы полагаете, мы повесим трубку, да?

Уэйн Кларк зарабатывал тем, что ремонтировал пишущие машинки. Он работал в деловой части города, а жил в районе Керрисдейл. Уиллоус сделал пометку, чтобы не забыть записать номер автомобиля, на котором они приехали, на тот случай, если он говорит неправду.

Уэнди была безработной. Уиллоус взял и ее адрес и номер телефона.

– Сделайте одолжение, – попросила она, когда он убрал в карман блокнот и ручку. – Передайте мне мои трусики.

– Обойдетесь, – сказал Уиллоус, уходя.

Паркер улыбалась, стоя на палубе яхты и наблюдая, как Уиллоус шел к автостоянке. Он остановился на том месте, где разбился автомобиль, и пытался в темноте увидеть Клер. Она была в черном, но под светом контрольной лампочки на переходе он рассмотрел бледный овал ее лица и руки.

У него было преимущество перед убийцами: он знал, что Паркер стоит там, и специально всматривался в том направлении… Но с другой стороны, Уэнди Льюис блондинка со светлой кожей, да к тому же еще она была голой. Он снова двинулся к яхте, чтобы все же посоветовать Кларку и Льюис подыскать себе другое любовное гнездышко.

Уже в автомобиле, когда они выезжали из–под нависающей громады моста, Паркер спросила Уиллоуса, найдется ли у него время, чтобы заехать куда–нибудь и чего–нибудь глотнуть.

– Конечно, – не совсем уверенно ответил Уиллоус.

– Ну ладно, тогда забудь об этом, отложим до следующего раза.

– Может быть, к Фредди? – спросил Уиллоус.

– Ну, это другое дело.

Уиллоус и Фредди впервые встретились при грустных обстоятельствах. Рука Фредди попала в смеситель, и ему оторвало три пальца по самые суставы. Много позже он признался Уиллоусу, какой ужас испытал, когда через стеклянную стенку смесителя увидел, как его содержимое окрасилось сначала в ярко–красный, а потом в розовый цвет и кусочки сырого мяса закрутились внутри. Теперь, годы спустя, обрубки пальцев, покрытые рубцами, побелели словно лед.

Потеря пальцев, сильно повлияв на Фредди, сделала его тихим и спокойным. Полгода спустя он женился на своей деловой партнерше, барменше Салли.

В церкви был момент замешательства, когда Салли была вынуждена надеть обручальное кольцо на большой палец левой руки Фредди.

Фредди женат уже два года, но все еще посматривал на других женщин. Паркер была первым номером в его списке. Он засек ее, как только она вошла в дверь, и тут же подскочил к ней с бутылкой виски «Катти Сарк», потому что знал, что Клер не из тех женщин, которые любят пить в одиночку. Он уверен, что с нею Уиллоус.

И оказался прав.

Уиллоус кивнул Фредди, проходя вдоль бара, и показал два пальца, сделав рукой вращательное движение.

Это означало двойные порции.

Фредди принес им бокалы в кабину дальнего конца бара и сказал:

– Мы получили отличные цыплячьи крылышки. Интересуетесь?

– Я – пас.

Фредди покачал головой и, уставившись в пол, сказал:

– Что за неделя, брат!

Уиллоус отпил немного. Фредди повернулся к Паркер.

– Что за неделя! – повторил он.

– Какие проблемы? – спросила Паркер.

Уиллоус внимательно посмотрел на нее.

– Салли любит читать в постели. Обычно это журнал или просто газета. А с воскресенья она таскает в сумке Британскую энциклопедию. И я не имею в виду один какой–нибудь том. Я говорю о всей энциклопедии, черт бы ее побрал…

– Стоп, – попросил Уиллоус.

– Вы поняли, в чем проблема?

Уиллоус кивнул.

– Неплохая шутка, верно?

– Просто умрешь со смеху, Фредди.

– Смеетесь, а мне хоть плачь, ей–богу!

– А я не поняла, в чем тут дело, – призналась Паркер.

– Попросите его объяснить вам, – сказал Фредди, делая большим пальцем жест в сторону Уиллоуса.

Паркер сказала:

– Тут ребята в обиде, говорят, вы разбавляете водой напитки.

– Не водой, а слезами! – ответил Фредди, быстро вытер стол и удалился.

– Ты получила данные по «понтиаку»?

– Джерри Голдстайн нездоров. Нам придется докапываться до всего самим.

Уиллоус открыл было рот, чтобы сказать что–то, но промолчал.

– Ну, – сказала Паркер, – не вини меня. Уиллоус отпил немного виски.

– Утром это в первую очередь появится на твоем столе. Они обещали. Ручаюсь, что они все сделают.

– Я звонил домой Джерри и просил его связаться со своими людьми, подкрутить их.

Паркер пригубила виски и поставила бокал на стол.

– Оруэлл говорил с парнем, который работает на этом пароме «Аквабус». Его зовут Стив Бромлей. Он ничего не видел, не слышал и даже не знал об убийстве, пока Оруэлл не сказал ему.

– Почему он ушел с работы?

– Из–за разногласий с хозяином.

– Эдди поверил ему?

– Каждому слову. – Паркер покрутила лед в своем бокале. – Скажи мне одну вещь, Джек.

Уиллоус ждал. Паркер сделала хороший глоток виски.

– Как у тебя дела с женой? Уиллоус откинулся на стуле.

– Думаю, что о'кей.

– О'кей? – переспросила Паркер.

– Ну, не так уж плохо.

– Она все еще в Торонто?

– Да.

Паркер протянула руку через стол. Коснулась пальцами ладони Уиллоуса. Он осушил свой бокал и, не глядя на нее, спросил:

– Хочешь еще выпить?

– Только не здесь.

Уиллоус потянулся за своей курткой.

– У меня, – сказала Паркер. – Это ближе.

– И чище, держу пари.

– Думаю, что да, – сказала Паркер.

Глава 11

В дверь постучали. Патерсон вынул пистолет и держал его, прижав к бедру, опущенным вниз. Он сел на кровати. Пружины скрипнули. Он чувствовал себя смешным, как в старинной мелодраме черно–белого кино. Потом снова сунул пистолет в карман пиджака и спросил:

– Кто там?

– Обслуживание комнат, друг.

Наверное, тот самый ночной клерк, неаккуратный и ироничный. Патерсон живо представил его себе, как он стоит там, за дверью, прислонившись к стене с засунутыми за пояс джинсов пальцами.

– Ну, входите!

Дверь растворилась, и в комнату как тень проскользнул совсем другой персонаж. С кожей цвета дымчатого стекла, гладкой и глянцевой. Около шести футов роста и очень худой. В темно–синем поплиновом халате, черных кожаных перчатках, узких черных брюках и начищенных черных патентованных ботинках не более чем восьмого размера. Воротник халата был поднят, а пояс затянут. Парень выглядел театрально и немного глуповато, но очень угрожающе.

Патерсон встал с кровати, стараясь не думать о том, как бы он выглядел сам, если бы пистолет был еще у него в руке. Следом за парнем в комнату вошла белая женщина в джинсовом жакете, узкой желтой юбке и в нейлоновых чулках с рисунком в сетку. Ее волосы были ярко–оранжевыми, а отдельные пряди – зелеными. Она взглянула на Патерсона и отвела взгляд, не проявив особого интереса.