Текст книги "Мистер О (ЛП)"
Автор книги: Лорен Блэйкли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава 16
Я вышагиваю по ярко-освещенному вестибюлю у стойки регистрации, ожидая, когда она тоже оттуда ускользнет. Но через две, три, четыре минуты после ее сообщения, все еще нет признаков девушки в синем платье.
Я взвешиваю варианты. Вернуться на прием и посмотреть на нее как Капитан Очевидность. Отправить смс, спрашивая, что случилось как Нахальный Хрен. Или пойти в бар как Крутой и Легкомысленный Парень.
Прежде чем я делаю очевидный выбор в пользу виски, телефон мигает, оповещая о новом сообщении.
Принцесса: Поймана в ловушку очень пьяной Джен. Дай мне пару минут. Встретимся на темной лестнице? У торгового автомата на втором этаже? В библиотеке? Под деревом на территории отеля?
Я улыбаюсь. Так похоже на Харпер.
И сейчас я собираюсь быть похожим на себя.
Я: Номер 302.
Как только оказываюсь в своем номере, я развязываю галстук-бабочку и расстегиваю две верхние пуговицы на рубашке. Бросаю пиджак на кровать, сбрасываю обувь и плюхаюсь на кровать.
Хватаю пульт.
Нет лучше времени, чем сейчас, чтобы узнать, что показывают по телевизору субботним вечером.
Переключившись на меню отеля, высветившееся на экране, узнаю, что могу не только посмотреть тонну повторов множеств кулинарных шоу и множество пошлых фильмов, но и заказать континентальный завтрак, запланировать день спа или отправиться на экскурсию по территории отеля по интерактивной карте.
Вау. Звучит очень увлекательно. Не уверен, что смогу сдержать свой восторг от одного только предложения осмотреть территорию отеля через плоский экран телевизора.
Это убивает десять минут. От Харпер по-прежнему нет ответного сообщения.
Просматривая некоторые приложения, мне удается вырезать еще пять минут из моего вечера, прежде чем я снова смотрю на сообщения.
И вот тут я замечаю, что мое последнее сообщение не отправилось. Вот черт. Я сажусь, пытаясь отправить смс, которое по какой-то причине не прошло.
Но прежде чем я успеваю даже нажать на кнопку, в мою дверь стучат. Когда я прохожу несколько метров, чтобы открыть ее, за дверью я нахожу Харпер в синем платье, с полураспущенными волосами и одной рукой за спиной.
Она не теряла времени.
– Моя «молния» застряла. И ты так и не сказал мне, где бы хотел встретиться, но я вспомнила, что видела номер твоего этажа, когда мы заселялись, и постучала в несколько дверей, рискнув, а кто-то в коридоре спросил, есть ли у меня шоколад и клубника, которую они заказывали, и, очевидно, что нет, но это звучало так хорошо, и вот она я, думаю о клубнике и ищу твой номер в то время, когда моя «молния» застряла.
Улыбка озаряет мое лицо от слов, что она только что сказала, но я обращаю внимание на последние.
– У тебя застряла «молния»?
Она поворачивается и показывает мне этот спутанный искореженный беспорядок из попавших в «молнию» прядей рыжих волос. Я хватаю Харпер за руку, тяну в свой номер и веду ее к кровати. Усаживая Харпер, я осматриваю «молнию».
– Твои волосы попали в «молнию».
– Я знаю, – говорит она, фыркнув. А затем продолжает уже мягче: – Ты можешь это исправить?
– Да.
Она облегченно вздыхает.
– Как все это произошло? – я отбрасываю несколько распущенных прядей с ее спины. На платье есть две тонкие бретельки, а ее плечи открыты. Кожа Харпер бледная, и я хочу поцеловать ее.
– Я была в своем номере, – говорит она, когда я начинаю работать над застежкой-«молнией», аккуратно вытаскивая несколько прядей из зубцов.
– Я думал, Джен загнала тебя в угол.
– Так и есть, но потом я сбежала, и поскольку не получила от тебя ответа, то пошла в свой номер, чтобы переодеться во что-нибудь другое и распустить волосы, а когда начала снимать платье, волосы застряли, вот так все и произошло.
– Мое сообщение не отправилось. Я написал тебе, в какой номер идти, – говорю я, освобождая ее волосы.
– Правда? – спрашивает Харпер, и я слышу улыбку в ее голосе.
– Да. После того, как ты отправила мне свой список мест для встреч.
– Я все равно тебя нашла. Хотела тебя найти, – произносит она заветные слова, и я замираю, мои руки останавливаются на «молнии».
Найти меня.
Вот то, чего я от нее хотел, чтобы на нее сошло озарение, и Харпер увидела, что я тот, кого она хочет.
– Ты хороший детектив. Я принесу тебе клубнику, покрытую шоколадом, если хочешь, – дразню я.
– Прямо сейчас я не хочу ее. Я хочу кое-что другое.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, возобновляя свою работу, практически затаив дыхание, надеясь, что она хочет того же, что и я.
– Я хочу, чтобы ночь с тобой не заканчивалась.
Глава 17
Она пришла за мной… и ее волосы застряли в «молнии» платья. Сначала я должен сосредоточиться на второй части. Покачиваю собачку в одну сторону, затем в другую, затем обратно до тех пор, пока, наконец, не освобождаю ее волосы и расслабляю «молнию».
Но я не расстегиваю ее. Пока нет. Вместо этого я убираю все волосы с ее спины.
– Твоя «молния» в порядке, – говорю я Харпер, когда прижимаю пальцы к ее обнаженному плечу.
– Твои руки, – бормочет она. – У тебя хорошие руки. Ты знаешь, что с ними делать.
– Я знаю, что с ними делать, и что я хочу ими сделать, – говорю я, пока пальцами скольжу к краю ее плеча. Даже это маленькое прикосновение до сумасшествия меня заводит. – И, черт возьми, я так сильно хочу к тебе прикоснуться.
– О, Боже, пожалуйста, прикоснись ко мне, – наконец, эти заветные слова срываются с ее губ.
Искры везде. Просто повсюду – они освещают мою кожу, распространяются внутри меня, словно пожар. Я провожу левой рукой вниз по ее руке. Маленькие волоски на ее руках встают дыбом, пока я поглаживаю ее мягкую кожу, направляясь к ее запястьям. Я кладу свою руку поверх ее, и Харпер раскрывает пальцы. Я переплетаю наши пальцы, и у нее перехватывает дыхание.
Этот звук возбуждает меня и мне хочется никогда не переставать касаться ее.
Я сжимаю ее руку, и это чувствуется одновременно эротичным и романтичным – мне никогда в жизни так сильно не нравилось держаться за руки. Кажется, каждая ее клетка тянется ко мне, каждый мой нерв вспыхивает для нее. Никогда раньше я не был так уверен, что чувства взаимны. Никогда.
Харпер плотно обхватывает пальцами мою ладонь, и я почти кончаю. Прижимаюсь губами к ее шее, и мой разум затуманивается от желания.
– О, – нежно стонет она.
На вкус она чертовски хороша. Свободной рукой провожу пальцами по ее мягким, шелковистым волосам, скольжу носом по ее шее, вдыхая ее, позволяя ее аромату окутать меня, словно он – лучший наркотик. Она не пахнет весной, ее запах напоминает мне мед, апельсины и все мои фантазии. Я кусаю ее шею, легонько щелкаю языком по коже. Необходимость поцеловать ее везде управляет мной.
Ее плечи поднимаются и опадают, дыхание быстро учащается, а пальцы сильнее сжимают мою руку. Я усыпаю поцелуями всю ее шею, вытягивая стоны и вздохи, и эти вздохи сводят меня с ума. Они говорят мне о том, как много она в это вкладывает. Сколько еще она хочет.
Я умирал, как хотел поцеловать ее губы, почувствовать перед собой ее тело. Теперь, вот она, одна в моем гостиничном номере, пришла за мной, и это поражает меня. Это все, чего я хотел, и я отказывался верить, что это может случиться.
– Харпер.
– Да, – ее голос звучит мечтательно.
– Что бы ты сделала, если бы я поцеловал тебя прямо сейчас?
Я спрашиваю не потому, что не уверен, и не потому, что боюсь, что она этого не хочет. Причина в том, что, как я узнал, она очень любит говорить о поцелуях.
Она легко и мягко мне отвечает:
– Я бы, наверное, растаяла.
Или, возможно, растаю я.
Я отпускаю ее руку, поворачиваю лицом ко мне и попадаю в ловушку ее глаз – таких открытых, таких уязвимых и таких чертовски жаждущих. Я провожу большим пальцем по ее щеке и чувствую, как она дрожит. Ее губы раскрываются, и в эту секунду я хочу наброситься на ее рот своим, но также хочу еще больше продлить предвкушение этого. Потому что в ее глазах я вижу столько потребности, столько желания, столько всего, чего я жаждал получить от этой девушки, все те вспышки, что я видел в последние несколько недель. Я хочу, чтобы она почувствовала все это. Прочувствовала каждую секунду этого момента перед тем, как я ее поцелую.
Но я не могу больше ждать.
Я прижимаюсь губами к ее губам, и моя температура поднимается. Я целую ее мягко и нежно, пальцами исследуя ее, касаясь лица. Целовать ее наедине, когда никто не смотрит, получить ее разрешение сделать это за закрытыми дверьми – полнейший восторг. Это привилегия – знать эту ее часть, эту сторону, которую она так редко показывает. Сторону, куда она меня впускает, и где она перестает сдерживаться.
Мы так необыкновенно хорошо подходим друг другу, наши губы нетерпеливые и жадные. Харпер одновременно такая голодная и такая мягкая. Вскоре этого темпа становится недостаточно, и я проскальзываю языком между ее губ. Она открывает их для меня, и это поразительно. Ее язык встречается с моим. Наше дыхание смешивается. Мы оба стонем в одно и то же мгновение, потому что это так чертовски сильно возбуждает. Это так чертовски хорошо. Я целую ее сильнее, глубже. Посасываю ее сексуальную нижнюю губу, когда она поднимает руки и проскальзывает пальцами в мои волосы. Харпер вовсе не сексуальная штучка. Она просто горячая и возбужденная, разрывающаяся от нужды. Еще она грубая, когда сжимает пальцами мой затылок и притягивает меня ближе, будто не может насытиться моими поцелуями.
Я тоже не могу ею насытиться.
Поцелуи никогда не были такими. Они никогда не были такими хорошими, такими возбуждающими. Я пьян от нее, опьянен вкусом, ее языком, ее ртом и ее сладостью.
Черт возьми, Харпер любит целоваться. И она права. Она тает. Она тает для меня, и я хочу ее, как помешанный. Ее теплое, гибкое тело в моих объятиях похоже на воду – она двигается со мной, скользит по моей груди, прижимается к каждому сантиметру моего твердого тела. Я могу только представить, каково это будет, когда мои губы окажутся на ней, чтобы исследовать каждый ее миллиметр, чтобы свести ее с ума при помощи языка.
Харпер стонет, и я проглатываю этот звук. Она извивается и прижимается еще ближе. Ее грудь упирается в мою, а пальцы играют с моими волосами на затылке. В какой-то момент она целует меня так сильно, что вжимает мои очки мне в нос.
– Ой, – тихо восклицаю я, разорвав поцелуй.
– Прости, – говорит она.
Я отстраняюсь от нее, кладу очки на ночной столик и возвращаю свое внимание к Харпер, пробегая пальцами по рукам, заставляя ее дрожать.
– Я почти никогда не видела тебя без очков, – мягко говорит она, изучая меня.
– Я выгляжу, словно другой парень?
Она качает головой, затем берет мое лицо в ладони и проводит пальцами по моему подбородку.
– Нет. Ты похож на себя, и ты выглядишь очень хорошо. Мне нравится целовать тебя, – ее голос мягкий и полон красивой похоти, которая нагревает мою кожу и сжигает кости.
Ее губы сливаются с моими, и этот бешеный темп возвращается. Этот поцелуй воспламеняется, набирает скорость и мчится на совершенно новый уровень. Харпер издает самые сексуальные звуки, когда стонет и бормочет, полностью поглощенная нашим поцелуем. От этих звуков я хочу ее еще сильнее, хотя не думал, что можно так сильно жаждать человека.
Но я жажду. Чертовски сильно жажду.
Пальцами она касается моей щетины, когда мы пожираем друг друга. Я хватаю Харпер за бедра и перемещаю ее так, чтобы она села на меня, оседлав. Я одурманен ею. Могу чувствовать ее везде, и хочу сделать с ней все.
Я почти уверен, что она хочет того же самого, потому что прижимается к моему стояку, и вся проклятая одежда, которая на нас надета, трется об меня. Слишком много гребаных слоев. Не знаю, куда нас приведет сегодняшняя ночь, как далеко мы зайдем или как быстро, но сейчас я даже не могу думать. В данный момент я хочу быть с ней. В каждый момент, включая этот, где мои руки находят свой путь к краю платья и проскальзывают под ткань.
Я прерываю поцелуй.
– Чулки, – шепчу я, как загипнотизированный.
– Тебе нравятся чулки.
– Нравятся, и ты меня убиваешь, – пальцами я скольжу по ее ногам, и она обрушивается на меня поцелуем.
Я становлюсь еще тверже, когда она упирается в меня. Затем еще тверже, когда достигаю краешка ее чулок. Это получулки, и я хочу взглянуть на них, посмотреть на них, уставиться на них, разинув рот. Но я не отодвигаю ее от себя. Нет никаких шансов, что я сделаю это. Не тогда, когда она дышит так быстро, и каждый ее вдох быстрее, чем предыдущий. Не тогда, когда Харпер трется о мой член. И не тогда, когда я провожу ладонями по ее восхитительной заднице, скользнув по кружевной ткани.
Она вскрикивает и прижимается лицом к моей шее. И стонет, когда я сжимаю эти сочные ягодицы.
– О, Боже, – шепчет Харпер, ее голос напряжен, пока она раскачивается на мне.
– Значит, тебе это нравится? – риторически спрашиваю я, хватая ее за задницу. Я уверен, что ей это нравится. Уверен, что она любит это.
– Так сильно, – ее голос срывается, и этот момент открывает отчетливые, грешные возможности.
Я хватаю ее юбку спереди, комкаю материал в мгновение ока и задираю его до талии. Ее ноги до сих пор широко разведены, она все еще верхом на мне, все еще толкается в меня. Я возвращаю руки к ее заднице, и я будто управляю ею, двигаю сладкое, горячее тело по выпуклостям моего твердого члена. Это просто Харпер в мокрых трусиках трется об меня.
– Объезди меня, Принцесса, – шепчу я ей на ухо. – Объезжай меня до тех пор, пока не кончишь.
Я вознагражден еще одним «О, Боже», когда она начинает двигаться быстрее, тереться сильнее, ускоряя темп. Она хватает мое лицо ладонями, сжимает мой подбородок, держится за меня, пока мы занимаемся петтингом[28]28
Петтинг – имитация полового акта в одежде
[Закрыть]. Все в ней меня заводит – ее потребность, ее желание, дикая похоть, звуки, которые она издает, и эта задница. Она впечатляющая – твердая, и в то же время чертовски мягкая. Я крепко сжимаю ее плоть так, как ей нравится, и она издает сексуальный писк.
– Я, блядь, обожаю твою задницу, – грубо говорю я.
Харпер стонет что-то невразумительное.
Запускаю свои пальцы внутрь кружева на ее спине, направляя ее движения, заставляя ее быстро и дико объезжать мою эрекцию.
– Ты близко, не так ли?
– Да, – кричит она. – О, Боже, Ник. О, мой Бог!
Это последние слова, которые я могу разобрать. Остальные просто шум: чистый, плотский звук того, как она подходит к краю, а затем трепещет и дрожит, когда кончает на мне. Так сильно. Харпер кончает так чертовски сильно на мне, прямо в одежде, и сила трения – это все, что ей потребовалось, чтобы кончить. Я пропускаю ее волосы сквозь пальцы, гордость пробирает все мое естество, когда я вижу румянец на ее щеках и дрожь в теле. Я хочу запомнить каждую деталь того чувства, что я заставил ее испытать подобное в первый раз.
По правде говоря, еще я хочу нарисовать ее. Потому что она выглядит удивительно красивой.
– Я хочу заставить тебя кончить снова. Хочу услышать, как ты сходишь с ума и заставить тебя рассыпаться на части, – говорю я, пока она тяжело дышит в моих объятиях.
Она проводит пальцами по моему лицу и прижимает свои губы к моим.
– Я хочу все это.
Моргнув, она спускается с вершины блаженства. Ее голубые глаза округляются, словно она удивлена тем, что только что занималась петтингом со мной. Что, на мой взгляд, было чертовски удивительным, но я понятия не имею, что она думает по этому поводу. Я напрягаюсь, ожидая, что Харпер проскользнет обратно в ту броню, которую она так хорошо носит.
Вместо этого она обхватывает руками меня за шею. Ладно, так намного лучше. Затем она говорит:
– Я хочу сказать тебе кое-что.
Глава 18
Я никогда не был большим фанатом этих слов, но пришло время и мне надеть свою защитную броню. Я обнажаю меч юмора и размахиваю им.
– Ты хочешь раздеть меня догола и согрешить со мной?
Она улыбается и кивает:
– Да.
Что ж, я буду придерживаться этой тактики. Раз уж это конкретное оружие, если вы понимаете, что я имею в виду, в полной боевой готовности.
– Отлично. Начни отсюда, – говорю я, указывая на ремень.
Харпер смеется, а затем сжимает мои плечи и понижает голос так, будто собирается раскрыть какой-то секрет:
– А теперь серьезно. Я должна признаться. Как только я узнала ее имя, то сразу же прочла новую книгу Джей Кэмерон.
Вздохнув, я провожу рукой по волосам, не зная, почему мы снова вернулись к этой теме.
– Правда?
В ее глазах пляшут искорки озорного восторга.
– Книга такая восхитительная. Такая возбуждающая. И мне стало любопытно, – продолжает она, и, возможно, я не против того, что она сейчас обсуждает мою бывшую. Нет, если эти книги возбуждают ее больше, чем приводят в бешенство. Черт, может быть, я должен подарить ей одну.
– Что тебя заинтересовало?
Харпер садится прямее на мне так, будто собирается сделать Большое Заявление.
– Я знаю, что это может шокировать тебя, учитывая, что ты видел, как здорово я могу выглядеть с застрявшими в «молнии» волосами и несущей вздор, – говорит она, а затем переходит на шепот. – Но меня никогда не привязывали к холодильнику. И я никогда не делала этого на столе.
– И ты этого хочешь?
– В том-то и дело, – говорит она с волнением. – Я знаю только то, на что мне нравится смотреть. О чем я люблю читать. У меня есть идея, чего бы мне хотелось. Но… – она позволяет своему голосу затихнуть.
– Но что? – спрашиваю я, потому что умираю, как хочу узнать, что произойдет после.
Она вздыхает, сжимает губы вместе и говорит, поглаживая матрац:
– До двадцати лет я была девственницей. У меня был секс только с двумя парнями, и ни один раз с ними не был запоминающимся. Я ни разу не занималась сексом на кухонной стойке, в сушилке или даже в кровати отеля.
Может, дело в темноте ночи, может, в ней, может, просто в том, что лучше секса с женщиной, которую ты хочешь, может быть только разговор о сексе с женщиной, которую ты хочешь. Или, возможно, в том, что она по-настоящему открывается мне. Возможно, поэтому и я открываюсь ей.
– Мне было двадцать, когда я впервые занялся сексом, – поглаживая матрац, говорю я, рассказывая то, чем не делюсь со многими, потому что это личное.
Мгновенно ее глаза округляются.
– Ты серьезно?
– Нет, я вру, – говорю я с сарказмом.
Харпер толкает меня в плечо, тем самым чуть не опрокидывая на кровать.
– Прекрати. Я хочу узнать правду.
– Я был на втором курсе колледжа, когда, наконец, лишился девственности.
– Ты был поздним цветочком, – говорит она, с чем-то вроде удивления в голосе.
– До этого девушки были для меня полной загадкой. Я не знал, как вести себя с ними или что говорить. Похоже на то, как ты себя иногда чувствуешь, – я понимаю, что, может быть, мы с Харпер не такие разные. Я просто преодолел свою неловкость рядом с противоположным полом раньше, чем она.
Она дарит мне милую улыбку.
– Думаю, у нас есть кое-что общее. Среди многого другого, – говорит она, и моя грудь нагревается, когда она придвигается на несколько сантиметров ближе. – Она тоже была второкурсницей?
Я качаю головой и смеюсь.
– Нет. Она была аспиранткой. Она была ассистенткой преподавателя в моем классе анимации.
Взгляд Харпер становится мечтательным.
– Она научила тебя всему, что ты знаешь?
Я размышляю над ее вопросом, и ответ большое «НЕТ». Но с нее началось мое обучение в области женщин. Она сыграла важную роль в этом, показывая мне способы и рассказывая каждую мелочь, которая сводила ее с ума. Я следовал ее указаниям, и это был лучший чертов предмет, который я когда-либо изучал. Любой парень, который думает, что он автоматически знает, как угодить женщине – самовлюбленная задница. Каждая женщина – единственная в своем роде. Каждая женщина по-своему возбуждается и получает удовольствие. От ассистентки преподавателя я узнал основы: как слушать женские сигналы, как дать женщине то, что ей нужно, как заставить ее желать большего и большего.
Я не говорю этого Харпер. Разговор мне нравится больше, когда речь идет о нас.
– Не против, если бы мы не будем говорить о других женщинах? – спрашиваю я, повторяя ее настрой, который у нее был в поезде по дороге сюда. – Я бы лучше поговорил о том, что мы только что сделали, и что еще я могу сделать с тобой.
Она сглатывает и переводит дыхание.
– Когда я сказала, что касание твоих рук в Центральном парке было самым близким к сексу действием, что у меня было за последние годы, я это и имела в виду. Секса у меня было не так уж и много. Но я хочу, Ник. Я действительно хочу, – говорит она, и ее голос невероятно мягок. – Просто у меня такое чувство, что я не знаю, что делаю.
Я подношу палец к ее подбородку и приподнимаю его, чтобы наши взгляды встретились.
– Ты была потрясающей, Харпер. Ты объездила меня, как чемпион по конному спорту. Я обожаю каждую секунду этого. Подожди. Я обожаю каждую миллисекунду, – я качаю головой. – Нет, каждую наносекунду.
Она усмехается, а затем так же быстро стирает улыбку со своего лица.
– Объезжать тебя было легко. Но кроме этого, я хочу узнать, что тебе нравится и что ты хочешь. Я хочу узнать, что нравится мне. Я только могу сказать, что, как мне кажется, мне может нравиться. Боже, я люблю смотреть на пошлые картинки, сексуальные фотографии и неприличные гифки, так что я думаю, что у меня есть отличная идея.
– Значит, в конце концов, по ночам ты не сворачиваешься клубком вместе со своей колодой карт, – говорю я, устремив на нее удивленный взгляд, когда касаюсь ее пальцев. – Ты хочешь сказать, что много занималась однорукой работой за компьютером?
Эта озорная улыбка возвращается на ее лицо, сияя в полную мощь.
– Моя история веб-поиска – дань уважения самым развратным материалам «Тамблера», – признается она.
– Мне нужно это увидеть. Мне нужно точно знать, на что ты любишь смотреть. И посмотреть это с тобой.
– Вот, к чему я клоню, – она останавливается, чтобы перевести дыхание, а затем высоко поднимает подбородок. – Вот почему я продолжала спрашивать тебя о том, что тебе нравится, и сейчас хочу попросить тебя о чем-то еще, раз уж тебе понравилось то, что мы только что сделали.
И тут я как будто слышу щелчок. Оно выстреливает, как стартовый пистолет.
– Научить тебя. Ты хочешь, чтобы я научил тебя, – говорю я, мой голос хриплый и полон желания.
Ее глаза озорно сверкают.
– Да.
Ее слова отражаются эхом от другого «Да», которое я слышал сегодня. Мы на свадьбе ее брата, и я дурачился с сестрой лучшего друга. За долю секунды я чувствую вспышку вины, как предупреждающий знак на шоссе. Впереди опасность. Но черт. Это так чертовски тяжело думать о ком-то, кроме Харпер, когда она со мной. По правде говоря, это нелегко и в остальное время. Мое желание Харпер похоже на искривленный пульт дистанционно управления, который щелчком возвращает все каналы обратно к ней.
Кроме того, завтра Спенсер улетает на Гавайи, и то, чего он не знает, не может ему навредить. Тем более, мы с Харпер не обидим друг друга. Мы знаем счет, и все в нашей игре выигрывают.
Я отбрасываю лишние сомнения.
Провожу рукой вниз, лаская ее идеальную грудь.
– Ты хочешь поднять наши уроки на ступеньку выше и узнать, что тебе нравится.
– Да, – говорит она, копируя меня, пальцами играя с пуговицами моей рубашки. Черт, это так здорово. – И что нравится тебе.
– Позволь мне подумать об этом, – я тяжело вздыхаю, смотрю в потолок, а затем на нее. – Я думал об этом долго и упорно…
– Долго и упорно. Вот, что я чувствовала, пока объезжала тебя, как звезда родео.
Я с благодарностью киваю.
– О, это будет долго и упорно. Особенно рядом с тобой и твоим пошлым ротиком, – говорю я и провожу пальцем по ее губам.
Она всасывает мой палец.
– А еще я в принципе пошлая. Я хочу это сейчас использовать. Каждым возможным способом.
– Ты пришла к правильному мужчине, – говорю я ей. – И ты кончишь с правильным мужчиной. И будешь кончать снова и снова… и снова.
Харпер дрожит и начинает расстегивать мою рубашку.
– Но я хочу, чтобы ты тоже кончил.
– Не беспокойся обо мне. И да, очевидно, что я научу тебя всему, что угодно, – я не могу сказать ничего, кроме «да». Мое страстное желание к Харпер похоже на болезнь. Любой доктор скажет вам, что единственный путь к выздоровлению – принять полную дозу лекарства. В моем случае лекарство – это она. Может быть, я приму несколько доз, чтобы быть в безопасности. Несколько уроков, и я буду излечен и готов снова вернуться к тому, чтобы быть друзьями.
– Я научу тебя всему, что ты хочешь знать. При одном условии, – говорю я, изогнув бровь.
Ее глаза округляются.
– Что бы это могло быть?
Я прочищаю горло, изображая преподавательский тон.
– Мне понадобиться ваша полная приверженность плану урока на следующей неделе, – говорю я со всей серьезностью. – Вы согласны на это, мисс Харпер?
Она серьезно кивает, вживаясь в свою роль в этой импровизированной игре.
– Я – очень хорошая ученица. Что вам еще нужно… профессор Хаммер?
Я одобрительно улыбаюсь прозвищу, которое она мне дала.
– Полная сосредоточенность. Прилежно выполненная домашняя работа. Тщательная подготовка. И готовность быть отшлепанной, если отклонишься от плана урока.
Она пододвигается ближе, обнимает меня руками и говорит восхитительно непослушным голосом хорошей девочки.
– Вы можете отшлепать меня, даже если я не отклонюсь от плана урока.
О, святой ад. Харпер Холидей собирается стать звездой в моей школе горячего, развязного секса.
– Я ставлю тебе пять с плюсом, пока что, – говорю я строгим тоном. – И ожидаю, что ты заработаешь золотые звезды в моем интенсивном курсе на следующей неделе.
Она отстраняется и говорит уже сама за себя.
– Это займет всего неделю?
Я покусываю ее шею.
– Кот из дома[29]29
имеется в виду поговорка «Кот из дома – мыши в пляс»
[Закрыть], – шепчу я, надеясь, что смысл моих слов понятен. Я говорю своим обычным голосом, поэтому мы оба на одной волне. – Нам просто легче сделать это на следующей неделе, не так ли?
– Конечно, – быстро говорит она. – Это имеет смысл, профессор Хаммер[30]30
фамилия героя – Хаммер, так же переводится как «забивать», «вбивать молотком»
[Закрыть]. Значит ли это, что вы вобьетесь в меня?
Харпер смеется, и я тоже задыхаюсь от смеха, потому что, наконец, недосказанность моей фамилии используется правильной женщиной.
– Гарантирую это. На самом деле, я думаю, что мы должны начать твой курс прямо сейчас, и у меня на уме есть один очень конкретный урок.
– Что это? – спрашивает она, немного задыхаясь от волнения.
Я наклоняюсь ближе и трусь бородой об ее щеку.
– Хочу раздеть тебя догола, чтобы я мог попробовать каждый миллиметр твоей кожи. Хочу раздвинуть твои ноги и заставить тебя кончить на моих губах, – говорю я, когда подношу ее руки к своему лицу, и заканчиваю мысль. – И на моем лице.
Она задыхается и сжимает бедра вокруг моих ног.
– Сейчас, – говорит она, будто отдает приказ.
Я возвращаюсь к «молнии» на ее спине. Новый виток похоти переполняет меня, когда я спускаю собачку вниз, в первый раз раздевая ее. Я успеваю расстегнуть «молнию» всего на несколько сантиметров, когда трель телефона звучит с кровати.
– Черт побери, – бормочет она и тянется к своему телефону. – Позволь мне просто посмотреть, кто это может быть в два часа ночи.
Харпер скользит пальцем по экрану, падает на кровать и закрывает лоб рукой, бормоча:
– Джен.
Она впихивает телефон мне в руку. На экране высвечивается смс.
Джен: Все ушли. Я думаю, что мне сейчас станет плохо. Пресвятой фарфор. Помоги :(
Я перекатываюсь набок, и в моих венах полно разочарования.
– Иди, позаботься о своей подруге, – говорю я, хотя думаю, что Джен выигрывает золотую медаль, как обломщица года. – Но завтра, Харпер? Твой первый урок – выключай свой телефон. Затем ты получишь полноценную порцию множественных оргазмов. Это понятно?
Харпер хватает воротник моей рубашки, притягивает меня к себе и говорит:
– Да, – а затем дарит мне самый жаркий поцелуй на ночь.
Я дрочу, когда она уходит.
Это очевидно.
