Текст книги "Дикая река (ЛП)"
Автор книги: Лора Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
7
. . .Ривер
– Почему тебя зовут Ривер, а дядю Кинга – Кингстон? – спросил Катлер, чавкая макаронами.
Я забрал его из летнего лагеря, и мы немного покатались на каноэ, прежде чем заехать на ужин в Golden Goose. Нэш задерживался на работе – у них с Кингстоном строительная компания RoD Construction, и в последнее время дел было невпроворот. Городок рос, а туристы начали скупать недвижимость. Похоже, жизнь в глуши – не такое уж плохое дело.
Мы все помогали с Катлером, потому что он как бы общий. Мы были с ним с самого рождения. И с тех пор – каждый день.
– Наверное, просто так захотели наши родители. Точно так же, как твои назвали тебя Катлером.
– Но я теперь зовусь Бифкейк, так что, думаю, они не особо удачно имя выбрали, – пожал он плечами и сделал большой глоток молока, оставив белые усы над губой.
Я наклонился с салфеткой и вытер его лицо.
– Ладно, ты у нас Бифкейк, я понял. Но имя у тебя классное, ты в курсе?
– Папс сказал, что имя Катлер придумала Тара, когда я его спросил, – сказал он.
Тара – мама Катлера, и ее почти не бывает рядом, но я никогда раньше не слышал, чтобы он называл ее по имени.
– А… не знал. Хотя думаю, твоему отцу тоже оно нравилось.
Он пожал плечами:
– Может быть. Но первой его придумала Тара.
– И с чего ты вдруг называешь маму Тарой?
– Джоуи Биндл, он тоже в лагерь ходит, сказал, что мамы должны отвозить тебя в лагерь и готовить тебе завтрак и делать все, что у меня делает папа. Или ты, или дядя Ро, или дядя Кинг, или дядя Хэйз. Так что, думаю, Тару не стоит называть мамой.
Черт. Бифкейк умел говорить начистоту.
Вот за что я обожаю детей. Они не копаются в мыслях. Просто говорят, как есть. Мне это по душе.
Я провел рукой по щетине:
– Ладно. Я тебя понял.
Зазвенел колокольчик над дверью, и я обернулся. Вошла Руби. К ней подошла Мидж, и, черт подери, если Мидж Лонгхорн не выглядела при этом нервной как никогда. Она выпрямилась, закашлялась и все время прочищала горло.
Явно стащила собаку.
Я расхохотался, и Катлер обернулся, чтобы посмотреть, на что я уставился.
– Что смешного, дядя Ривер?
– Та женщина – дочка Лайонела. Она мне тут как-то рассказала одну забавную историю.
– Она очень красивая, да? – спросил он, и я кивнул.
– Да, красивая.
Руби шла, расправив плечи, с высоко поднятым подбородком, будто собиралась столкнуться с самим мафиози, и пристально смотрела на пожилую женщину. Мидж тут же отвернулась и повела ее в нашу сторону. Руби встретилась со мной взглядом. Они остановились у стола рядом с нашей кабинкой, и Мидж кинула ей меню.
Руби метнула на нее испепеляющий взгляд, и Мидж ретировалась.
– Я же говорила тебе, что она украла собаку, – прошептала она, переводя взгляд с меня на Катлера. – Привет. Я Руби.
– А я Катлер, но зови меня Бифкейк.
– Бифкейк, да? – Руби села на стул. – Отличное имя. Мне нравится.
Она сделала паузу, чтобы заказать у Летти, одной из официанток, а Катлер уже едва усидел на месте.
– А почему бы тебе не сесть с нами? Нам только что принесли еду.
Я видел, как Руби не знает, что ответить, потому что, похоже, ее колючесть не распространялась на детей.
– Он же представился тебе. Могла бы и сесть рядом.
Она поерзала с салфеткой, потом встала и села рядом с Катлером.
– Только не жди, пока я доем.
– Нам некуда торопиться. Пока папа работает, за мной приглядывает дядя Ривер.
Она кивнула, и Летти поставила перед ней стакан с содовой.
– Ладно, – Руби сделала глоток через трубочку и посмотрела на меня. Черт, она была чертовски красивая. И я рад, что она с нами. – Ну, расскажи, почему зовешься Бифкейк?
– Я как раз рассказывал дяде Риверу, что мое настоящее имя придумала Тара. Катлер. А мне оно не нравится.
– Кто такая Тара? – спросила Руби, когда Катлер прожевал и улыбнулся ей. Я не удивился, что она не знала о Таре. Та не была отсюда и с Нэшем встречалась недолго.
– Она моя мама. Но приходит ко мне редко, поэтому теперь я зову ее Тарой.
– Понимаю, – сказала она, и Летти поставила перед ней еду. – У меня мама была примерно такой же. Так что я тебя понимаю. Я тоже называю ее по имени – Венди.
Глаза Катлера распахнулись, пока она откусывала картошку фри.
– Правда?
– Правда. Зато у меня замечательный отец, и я этому очень рада.
– Мне нравится Лайонел, – сказал Катлер, макнув картошку в кетчуп, подняв брови и откусив кусочек.
Почему я, черт возьми, не могу оторваться, наблюдая, как они общаются?
– Мне тоже нравится Лайонел, – усмехнулась она. – А больше ничего и не нужно. Похоже, у тебя отличный отец. И видно, что дяди тебя обожают.
– А Джоуи Биндл говорит, что странно, что меня в лагерь не водит мама.
Дети умеют быть настоящими засранцами, когда захотят.
– Кто такой Джоуи Биндл? – спросила Руби, отложив сырный сэндвич и дожевывая.
– Мы вместе учимся и вместе ходим в лагерь.
– Ну, я думаю, что он странный, – пожала она плечами.
– Правда? – переспросил Катлер, распахнув глаза.
– Ага. С чего ему решать, кто должен тебя в лагерь отводить? Его, что, оба родителя каждый день приводят?
– Нет. Его папу я никогда не видел. Только маму.
– Ну вот. Почему Джоуи решает, как правильно? Почему только мама может водить, а папа – нет? Или дедушка с бабушкой? У всех семьи разные, и в этом их особенность. Скажи Джоуи, что тебе повезло – у тебя есть отец, который всегда рядом. Но не надо ему говорить, что тебе жаль его. Просто скажи, что тебе хорошо с тем, кто тебя забирает. Не у всех есть даже это.
Уголки губ Катлера приподнялись.
– Иногда меня дяди забирают. Вот сегодня – дядя Ривер.
– А вот Джоуи, может, и хотел бы таких крутых дядей, как у тебя. Иногда люди говорят гадости, чтобы тебе стало плохо, потому что сами из-за чего-то грустят.
– Ты думаешь, Джоуи грустит, потому что папа его не забирает?
Черт, как же я обожаю этого пацана.
– Я не знаю точно, потому что я не знаю Джоуи. Но если кто-то указывает на то, чего у тебя нет, то, скорее всего, у него самого внутри все не очень, – сказала Руби.
– А у тебя внутри все хорошо, Руби? – спросил Катлер, и я хмыкнул: ну, пацан не стесняется в выражениях.
Руби меня удивила – она вытерла руки о салфетку и улыбнулась ему:
– Большую часть времени – да. Хотя иногда и грустно бывает.
– Почему?
Она задумалась:
– Иногда становится грустно, когда мои братья делают что-то, что им вредит, а я не знаю, как им помочь. А у тебя как? Внутри все хорошо, Бифкейк?
– У меня внутри все хорошо, – сказал он, посмотрел вверх, а потом потянулся к ее руке. Она чуть вздрогнула – Катлер этого, конечно, не заметил, но я – заметил.
– Мне жаль, что твои братья тебя иногда расстраивают, – добавил он.
На лице Руби расплылась широкая улыбка. Я еще никогда не видел, чтобы она так улыбалась.
– Знаешь что?
– Что? – спросил он, макая ещё одну картошку в кетчуп.
– Разговор с тобой делает меня счастливой внутри, Бифкейк.
Вот так.
Кто бы мог подумать?
Она терпеть не могла почти всех, но Катлер, чертов обаяшка, растопил ее без малейших усилий.
– А я счастлив внутри, когда разговариваю с тобой, – сказал он, а потом повернулся ко мне. – А ты счастлив внутри, дядя Ривер?
Я закатил глаза, делая вид, что меня это раздражает, хотя на самом деле – нет.
– Сейчас – да.
Мелкий даже не замедлился:
– Эй, Руби, а ты знаешь Деми?
– Знаю. Я работала на ее семейном ранчо, когда была подростком. Мы с ней катались верхом после моей смены.
– Правда? Круто. Деми – моя девочка, но ты можешь быть моей второй девочкой. Мы катаемся на лошадях по субботам. Хочешь с нами?
– Я не садилась на лошадь уже несколько лет, так что, наверное, немного подзабыла.
– Ты что, собираешься разбить сердце Бифкейку? – сказал я, наигранно укоряя.
Она приподняла бровь и прищурилась, глядя на меня:
– Я обещала заехать завтра в кофейню к Деми – упомяну об этом.
– Уверен, Деми захочет, чтобы ты поехала с нами.
– Убедительный он у нас парень, да? – сказал я, трепля Катлера по макушке.
– Еще какой, – усмехнулась она и потянулась за второй половиной сэндвича.
Следующие полчаса мы слушали, как Катлер с воодушевлением делится своими планами на лето.
Я настоял, чтобы ее ужин добавили к моему счету. Хотя она долго сопротивлялась, в итоге сдалась. Мы направились к выходу, и напоследок она метнула последний гневный взгляд на Мидж, от чего я не сдержал смех.
– Ну что ж, спасибо, что позволили мне влезть в ваш ужин, – сказала она, наклоняясь, чтобы посмотреть Катлеру в глаза. – Я рада, что мы поговорили.
– Я тоже, – ответил он и чмокнул ее в щеку, маленький Казанова. И черт подери, если в этот момент я не почувствовал легкую ревность.
Она выпрямилась.
– Тебя подвезти? – спросил я.
– Нет. Я еду в бар, закрывать смену. Просто вышла, чтобы поужинать. – Она подняла руку, помахала нам и пошла прочь.
– Она мне нравится, дядя Ривер.
Мне тоже, мелкий. Мне тоже.
* * *
Сегодня в офисе был сущий бедлам, и я приехал в Magnolia Haven как раз к закату.
– О, милый мой, какие красивые цветы. Ты всегда лучше всех знал, какие я хочу посадить, – сказала Грэмми.
Перл Арабелла Пирс была воплощением всего самого доброго. Женщина, которая никогда не отворачивалась от меня. Моя путеводная звезда. Мой дом.
Она многое от меня стерпела, но никогда не предавала.
– Я просто знаю, что тебе нравится, – ответил я, отряхивая ладони от земли. – Эти цветы будут хорошо видны из окна. А на следующей неделе я приеду и засажу клумбу под тем деревом.
– Дай мне почувствовать землю, пожалуйста, – прошептала она, улыбаясь мне из своей инвалидной коляски, которую я припарковал в саду, пока высаживал цветы. Я достал немного земли из мешка, что привез с собой, опустился на колени и высыпал ее ей на ладонь. Она закрыла глаза и провела большим пальцем по влажной земле.
– Я всегда любила возиться с землей весной и летом.
Моя бабушка была заядлой садовницей. Сад был ее счастливым местом. И когда она больше не смогла жить одна, мы с Кингстоном нашли для нее лучшее возможное место. Отдельную комнату с окнами на запад, с видом на горы и с небольшим садиком, который я мог заполнять для нее.
– Это точно. Но тебе совсем не понравились те «грязевые пироги», что я тебе делал, – рассмеялся я.
Она просеяла землю сквозь пальцы, уронила немного на траву рядом и отряхнула руки.
– Ты любил включить шланг и устроить слякоть, да? А Кинг просто валялся в грязи и хохотал. Дед всегда умилялся, какими непоседами вы были.
Деда не стало два года назад, и здоровье Грэмми стало быстро сдавать после этого. Мы с ней провели много часов у больничной койки, пока рак день за днем пожирал его изнутри. Кингстон находил причины не приходить. Он никогда не умел справляться с тяжелым. Может, он и был умнее. Потому что мне кажется, это сожгло нас изнутри – и ее, и меня, – видеть, как он угасает. Грэмми уже не была прежней.
– Мы заставили вас поволноваться, да? – сказал я, катя ее коляску обратно внутрь. Она махала и здоровалась со всеми, кого мы проходили в коридоре.
– Вы двое были самым большим счастьем в нашей жизни, – сказала она, когда мы остановились у раковины, чтобы вымыть руки, а потом я поставил ее кресло у окна. Она улыбнулась, глядя на розовые и белые цветы, что я только что посадил.
Она просто была доброй. Я был настоящим сорванцом, но они любили меня несмотря ни на что. Кингстон был гораздо спокойнее, и я был благодарен, что у них был он – уравновешивал мою мрачную натуру.
– Ну, рассказывай, как у тебя дела? Есть какие-нибудь новые подружки?
Она не одобряла ни мою личную жизнь, ни брата. Если бы все зависело от нее, мы оба давно бы остепенились и завели детей. Но она прекрасно знала, что этого не будет.
– На этой неделе особо никуда не выбирался. Ничего нового, – ответил я. В последнее время меня утомила привычная рутина. Я, конечно, как и любой мужик, не прочь провести ночь с красивой женщиной, но в последнее время мне просто хотелось тишины.
Я знал, что бываю мрачным ублюдком – не стану отрицать.
– А когда ты приведешь ко мне Катлера? – спросила она. – Не верится, что после лета он уже пойдет в первый класс. Кажется, будто Нэш только вчера принес его из роддома.
Я усмехнулся:
– Да, растет не по дням. Я же говорил тебе, что он теперь зовется Бифкейком? Мальчишка – настоящий комик. Приведу его на следующей неделе.
– Спасибо. Кинг приводил его недавно, и он попросил называть себя Бифкейком. Похоже, имя прижилось, да? – она засмеялась.
– Ага. По крайней мере, пока. А кто-нибудь еще заходил к тебе на этой неделе?
– Ромео с Деми заходили вчера. Она принесла мне вкуснейший холодный чай из своей кофейни. Я так рада, что Ромео встретил такую особенную девушку и наконец-то отдал ей свое сердце.
Ну, началось.
– Да, она ему очень подходит, – кивнул я. – Он с виду весь такой суровый, но внутри – сплошной зефир.
– Я знаю еще одного такого, – подмигнула она.
Господи, как же я ее люблю.
– Ладно, хватит разговоров про любовь и пчел с птичками. Мы уже не в том возрасте. Пошли лучше в румми поиграем с девочками. Время пришло. Кингстон, наверное, уже там – флиртует со всеми подряд.
Да, я приезжаю сюда несколько раз в неделю, но по средам у них тут вечер джин-рамми, и мы с Кингстоном всегда уделяем час бабуле и ее подругам.
Это было самое малое, что мы могли для нее сделать.
Эта женщина сделала для нас все.
Так что, по сути, я уже когда-то отдал свое сердце.
Просто женщиной, которой оно принадлежит, оказалась восемьдесят трехлетняя святая, которую я зову Грэмми.
8
. . .Руби
У меня было немного времени до начала смены в баре, и я решила пройтись до кофейни Деми – Magnolia Beans. Когда я открыла дверь, приятно удивилась, что там было не очень людно. Ромео стоял за прилавком, разговаривал с Деми, и в какой-то момент притянул ее к себе и поцеловал, слегка наклонив назад.
Оскар Дейли, сидевший за столиком, издал возмущенный вздох, будто на его глазах только что нарушили общественную мораль. Ромео рассмеялся, а щеки Деми порозовели.
– Что я могу сказать, Оскар? Я просто парень, без ума от своей девушки, – сказал Ромео, подходя ко мне.
– Здесь тебе не личный курорт, Золотой мальчик. Мне не хочется наблюдать такую пошлость, когда я и так переплачиваю за чашку кофе, – буркнул Оскар.
– Ты платишь за кофе полцены. Так что не особенно-то и переплачиваешь, – засмеялась Деми. – И не ругайся на пошлость, пока сам не попробуешь.
– Вот это мне уже нравится, – подмигнул ей Ромео, а потом перевел взгляд на меня. – Привет, Руби. Как дела у твоего отца? Я собираюсь навестить его на этой неделе.
– Реабилитация идет хорошо. Он будет рад тебя увидеть.
Он кивнул и вышел за дверь, а я направилась к стойке, где Оскар как раз поднялся со своего места.
– Ладно, Деми, мне пора на работу. Спасибо за кофе.
– До завтра, – отозвалась она.
– Эй, Руби. Твой брат сегодня не пришел на смену, и мне пришлось позвать своего сына, чтобы тот его подменил.
Мой брат, которому позарез нужны были деньги на аренду, просто не явился.
Ни капли не удивлена.
Яблоко от яблони недалеко падает. Моя мать тоже долго нигде не задерживалась.
– Прости. Я с ним поговорю.
Он покачал головой и пожал плечами:
– Это не твоя проблема. Но, возможно, скоро и не моя. Если он еще раз такое выкинет, мне придется с ним попрощаться. Он хорошо работает, когда приходит. Но я не могу позволить себе такие сбои.
– Понимаю, – вздохнула я. – Но если ты дашь ему еще один шанс, я буду благодарна. Он правда любит у тебя работать.
– Вот бы у него было такое же трудолюбие, как у тебя. Тогда я был бы счастливым человеком, – сказал он, помахал рукой и ушел.
Я когда-то работала у Оскара летом, еще в школе. Мне всегда хотелось зарабатывать самой. Быть независимой. В десять лет я открыла свой бизнес по выгуливанию собак – поняла, что меня никто не наймет, пока я слишком молода. К одиннадцати у меня уже был список постоянных клиентов, и я зарабатывала больше, чем большинство подростков за все лето.
– Он не должен выговаривать тебе из-за Рико. Это не твоя обязанность. Он взрослый, – сказала Деми.
– Все нормально. Мой брат – безответственный. Это бесит, но я его понимаю.
Она разлила нам по стакану холодного чая, положила два лимонных пирожных и кивнула на столик в углу:
– Сейчас спокойно, давай немного поболтаем.
– Спасибо, – сказала я, сделала глоток и застонала от удовольствия. – Это просто божественно.
– Я его каждый день свежий завариваю.
– Впечатляет. Ты делаешь именно то, о чем всегда мечтала.
Она кивнула:
– Мне повезло, что все сложилось. Но я же не пошла за докторской степенью, как ты, так что не перехваливай.
– Ученая степень – это одно. А вот понять, чем с ней потом делать – совсем другое.
– Вот именно. И что ты думаешь? Есть шанс, что ты останешься здесь?
Мне всегда нравилась Деми. Мы из совершенно разных миров. У меня никогда не было много подруг в детстве, но она была настоящей, искренней, и мы сразу нашли общий язык. Она была младше, но ты бы никогда не сказала. Она с самого начала знала, кто она и чего хочет. И я ее за это уважала.
– Нет, точно нет. Ты же видела Оскара несколько минут назад. Я не хочу снова втягиваться во все это. Я здесь ради отца. Пробуду, пока он меня будет нуждаться. Но если останусь дольше, меня снова накроет все это семейное дерьмо, понимаешь?
Она кивнула:
– Я прошла через многое со Слэйдом и его наркотиками. Сейчас он впервые за долгое время держится на плаву. Если он продержится чистым три месяца после реабилитации, он вернется. Ромео обещал взять его на работу в зал, а Слэйд снимет ту маленькую квартирку через переулок.
– Молодец. Я знаю, как ты его любишь, и рада, что он наконец-то борется. Мы с ней часто сближались на почве семейных проблем. У нас были разные стартовые условия, но зависимости и драмы есть в каждой семье.
– Если Слэйд смог – значит, может и кто угодно. Путь был долгий, но, честно, думаю, что когда он наконец начал смотреть в лицо своим демонам – все начало меняться. Моя семья все еще далека от идеала, но знаешь что?
– Что?
– Я все еще стою на ногах. Мы все все еще держимся, Руби. Я знаю, через что ты проходишь с мамой и братьями. Но ты не обязана тащить все это одна. Опирайся на меня. Помнишь, как мы раньше просто скакали на лошадях вдоль берега, пока не заканчивался путь, и все выговаривали? Я скучаю по тем временам.
Я откинулась назад и рассмеялась:
– Ты скучаешь по нашим подростковым срывам?
– Я скучаю по тебе, – она взяла мою руку и сжала. – Ты помогла мне пережить тьму. А теперь я хочу быть рядом для тебя.
Я кивнула. Она отпустила мою руку, и мы обе отломили по кусочку пирожного и отправили в рот.
– Черт, девочка. Я тоже скучала. А это… это вообще отдельный кайф.
Она улыбнулась:
– Новый рецепт. Всё органическое.
– Просто бомба.
– Ну что, ты пока не знаешь, куда идти, но точно знаешь, что не хочешь оставаться здесь. Давай с другого конца – чего ты хочешь? Представь, что можешь сама придумать себе работу – кем бы ты была?
Это было так в ее духе. Придумать все в голове и пойти за мечтой. Я задумалась:
– Мне предложили отличную должность в университете, но если бы был выбор… думаю, я все-таки не хочу преподавать студентам.
– Ладно. Мы выяснили, чего ты не хочешь. А теперь – что хочешь? Закрой глаза и представь: можешь выбрать все, что угодно в мире.
Я засмеялась, закрыла глаза и дожевала. Когда снова посмотрела на нее, она вся светилась в ожидании.
– Думаю, я бы хотела работать с детьми. Я давно это чувствовала. А после ужина с Катлером Хартом вчера… мы говорили о его маме, и мне показалось, что наш разговор ему помог. Это все и подтвердило.
– Поверь, я уже все слышала. Я тебя обязательно уговариваю присоединиться к нам в субботу. Он не может перестать о тебе говорить.
– Он такой милый.
– Он правда милый. Так как бы это выглядело? Ты бы открыла собственную практику? Работала в школе?
– Мне не очень нравится идея своей практики, потому что в ней слишком много ограничений. Родителям пришлось бы приводить ко мне своих детей. А если проблема – как раз в родителях, то вряд ли они будут готовы обеспечить ребенку нужную поддержку. Плюс, терапия может быть дорогой, и они просто не смогут себе этого позволить.
– Значит, работа в школе могла бы быть вариантом?
Я кивнула:
– Возможно. Это стоит рассмотреть.
– О, привет! Я не знала, что ты здесь, Руби. Я только закончила наводить порядок сзади, – сказала Пэйтон, появившись из-за угла и обняв меня. Мы были не особенно близки, но знали друг друга с детства – все-таки в маленьком городе все друг друга знают. Она пару раз заглядывала в бар, с тех пор как я вернулась, и мне она нравилась.
– Привет. Рада тебя видеть. Зашла немного поболтать.
– Эй, я только что кое-что придумала, – сказала Деми.
– Нет, – подняла руки Пэйтон. – Только не начинай думать. Каждый раз, когда у моей подружки появляется идея, это заканчивается тем, что я бегу пять километров или собираю мусор в парке. У меня нет сил на добрые дела. Я вымоталась – работа, учеба. Я на грани.
Деми уже смеялась, и я тоже не удержалась от улыбки.
– Сегодня я от тебя ничего доброго не прошу. Но ты ведь получаешь степень магистра в области образования, а Руби только что защитила докторскую по психологии.
– Эээ... это же вообще не одно и то же. Ты в курсе, да? Она типа… ну, гораздо умнее меня.
– Я не умнее. Просто старше и училась дольше, – покачала я головой.
– Это не то, что я хотела сказать. Руби интересуется работой с детьми – как терапевт. Я подумала, может, ты дашь какие-нибудь советы, раз проходила практику в школьном округе и знаешь, как там все устроено. Я просто пытаюсь найти для нее варианты, чтобы она могла творить чудеса с детьми.
– А, понятно. Ну, в школьном округе терапевтов не нанимают, – усмехнулась Пэйтон. – Но нанимают школьных психологов. Хотя, если честно, ты, наверное, для этого даже слишком квалифицирована. Есть еще вариант – работать как образовательный психолог, но это уже будет собственная практика. Такие специалисты очень нужны. Сейчас потребности детей совершенно не покрываются. По сути, повсюду есть дети, которые могли бы получить огромную пользу от твоих знаний.
Я задумалась.
– Спасибо. Обязательно изучу эти варианты.
– А с какой возрастной группой ты бы хотела работать?
– Думаю, с подростками. Средняя и старшая школа. Именно в этом возрасте мне самой было тяжелее всего справляться с давлением.
– Ты была бы потрясающей. Ты такая… крутая. Думаю, с тобой детям было бы легко говорить, – Деми светилась, глядя на меня.
– Ну, мне с тобой определенно приятно говорить, – сказала Пэйтон, схватила мой телефон и начала набирать свой номер. Деми рассмеялась над ее прямотой. А я в этот момент вспомнила, что наши с Деми номера до сих пор сохранились друг у друга – несмотря на то, что мы не общались все это время, пока я училась. Наша дружба тогда строилась на наших поездках верхом.
– Все, теперь у тебя есть мой номер, – сказала Пэйтон, возвращая мне телефон. – И я только что отправила себе сообщение с него, так что теперь у меня есть и твой. Так что, считай, ты от нас не отделаешься.
– Это я переживу, – улыбнулась я, прочистила горло и взглянула на часы. – Ладно. Мне пора в бар.
– А какой у тебя выходной на этой неделе? – спросила Деми.
– Эм, только воскресенье. В этот день работает Дорин. Остальные шесть – мои. Я могу делать перерывы, но по сути сейчас я рулю всем, а люди у папы не самые надежные.
– Это безумие. У тебя должен быть хотя бы еще один выходной, – ахнула Пэйтон, будто я только что рассказала ей о конце света. – Выбирай день, и мы устроим девичник. Нам всем это нужно, – сказала она, поднимаясь и обнимая меня.
Я вообще-то не особо по девичникам. Честно говоря, даже не знаю, что это такое. У меня их никогда не было.
– А если ты не сможешь совсем уйти из бара, найди подмену, а мы придем туда. Ты сможешь все контролировать, а мы – потанцуем, выпьем и просто повеселимся.
Знаете… девичник уже не звучал так ужасно.
– Ладно. Звучит неплохо. Я напишу вам.
Теперь Деми обняла меня.
Я не знала, во что ввязалась, но, странное дело, меня это даже не пугало.
Я собиралась пробыть здесь несколько месяцев. Так почему бы не повеселиться?
Если, конечно, я еще помню, как это делается.
