Текст книги "Дикая река (ЛП)"

Автор книги: Лора Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

31

. . .Ривер

В дверь моего кабинета постучали, и я крикнул, чтобы Кэсси заходила. День был говенный. Точнее, вся неделя была сплошное дерьмо. Уже четыре ночи я спал один, и, черт подери, мне это не нравилось.

Раньше это было мое любимое место.

Тихое. Спокойное.

А теперь оно казалось холодным и пустым.

Я не из тех, кто страдает от одиночества. Наоборот, я всегда гордился тем, что мне комфортно быть одному. Жалел тех, кто не мог прожить без компании.

И вот теперь я – жалкий, влюбленный до беспамятства придурок.

– Привет, босс, – сказала Кэсси, и я тут же зажал переносицу пальцами. Я просил ее, наверное, миллионов восемь, чтобы она перестала звать меня «боссом».

– Твоя бабушка на линии. А я пойду, уже поздно. Тебе бы тоже стоило закругляться, – сказала она.

– Хорошего вечера, – пробормотал я.

– Все в порядке? Ты сегодня злее обычного.

– Все нормально, – кивнул я. Она уже повернулась к двери, и тут я понял, что вел себя как последний мудак. А она, между прочим, уже третью неделю не пускает никого без записи.

– Эй, Кэсси.

– Да? – она обернулась.

– Спасибо, что следишь за графиком и не пускаешь людей просто так. Я это заметил и ценю.

Она так широко улыбнулась, что я даже застыл. Я что, никогда раньше ее не хвалил?

– Руби как-то дала мне совет, когда пару недель назад приносила тебе обед.

– Что именно она сказала?

– Она сказала, что ты много работал ради этой практики и что ты лучший юрист, которого она знает. Сказала, что, раз я твоя помощница, я тоже должна это понимать и защищать твою работу, чтобы ты мог сосредоточиться.

Блядь. Вот этого я не ожидал.

– Я тебя десятки раз просил разворачивать всех без записи. И все, что тебе понадобилось – это услышать, что я хороший юрист? – усмехнулся я. Смешно, конечно. Но внутри что-то приятно екнуло. Руби встала за меня.

– Ну… ты часто ворчишь, и это сбивает с толку. А Руби сказала это спокойно и прямо, как будто это общеизвестный факт. И мне стало все понятно. Вот и все, – пожала она плечами.

– Ладно. Мне пора брать трубку. До завтра.

Я поднял трубку:

– Привет, бабуль.

– Привет, мой мальчик. Почему ты до сих пор на работе?

– Потому что я занят, – сказал я.

А еще потому что дома я только и делаю, что думаю о ней.

Она уезжает. Я справлюсь. Но пока мне нужно быть занятым.

– Ах да… Руби вчера заходила ко мне. По пути в Fresh Start, попрощаться с детьми. А ты с ней попрощался?

– Она еще не уехала, так что нет. И я ее уже несколько дней не видел.

– Да, она это упомянула, – ответила бабушка, и мне сразу захотелось узнать больше.

– И что она сказала?

– Сказала, что, может, так даже лучше – не видеться перед отъездом.

– Типичная Руби. Все анализирует до мелочей.

– Думаю, признать свои чувства – лучше, чем прятаться от них.

– Вот тебе новость, – откинувшись на спинку кресла, сказал я. – Можно признать, что что-то чувствуешь, и при этом все равно жить в полном отрицании. Эта девчонка думает, что все знает, а сама в таком же отрицании, как и я. Только еще глубже.

Все. Я это сказал. Правда.

– И в чем именно она отказывается себе признаться? – надавила бабушка. А это ее любимое занятие.

– Она бежит. Она может разложить любого по полочкам, но в зеркало смотреть боится. Боится признаться, что чувствует. Не самое лучшее качество для доктора психологии, – процедил я сквозь зубы.

– Говоришь, как человек, который понимает, о чем речь. Может, и ты тоже в отрицании?

Я застонал. Сам себя загнал в эту ловушку, и теперь она будет наслаждаться каждым словом.

– Слушай, я не в отрицании. Я с самого начала говорил ей, что чувствую. А потом все изменилось. Я просто не стал давить. Хотел, чтобы она сама решила. Дал ей время разобраться в себе.

Бабушка замолчала, потом тихо сказала:

– Иногда людям нужно больше. О Руби не так часто кто-то заботился. Она может и не догадываться, что ты к ней чувствуешь.

– Как она может не знать? Она умная женщина. – И она знает. Потому что я написал ей записку. Я дал ей понять. А потом… тишина. Она полностью отгородилась.

Наверняка я ее напугал.

– А ты умный мужчина, но, как я вижу, и сам не особо понимаешь, что чувствует она. Может, хватит быть упрямым ослом и сделаешь первый шаг? Просто скажи ей, что чувствуешь. Что ты теряешь?

Я провел рукой по волосам:

– Я уже сказал. Написал ей записку. И, судя по всему, это ее конкретно напугало.

– Серьезно? Ты написал ей любовное письмо? Я впечатлена.

– Не обольщайся. Это был стикер. Я прикрепил его в конце контракта, чтобы она увидела перед тем как подписать. Видимо, увидела. Подписала. И с тех пор избегает меня.

– Ривер Пирс. Я что, растила тебя трусом? Ты написал признание на стикере?

– Эй, я пошел на риск. Я человек немногословный, но хотя бы хватило яиц сказать, что чувствую.

– Женщина хочет услышать это от мужчины в лицо. Спустись к ней и скажи все сам. Хватит быть ребенком. Ты никогда ничего не боялся. Не начинай сейчас.

Что вообще происходит? Все, что ли, с ума посходили?

– Мне не нужны больше советы. Все под контролем. Я поеду к тебе на неделе.

– Я тебя люблю, – сказала она.

– Я тебя тоже.

– Видишь? Это было так уж трудно? Всего три слова. – Она рассмеялась, а я покачал головой в полном недоумении.

– Пока. – Я закончил звонок и взглянул на групповую переписку, которую весь день игнорировал. Как обычно, там был полный бардак.

Я быстро пролистал последние сообщения. Кингстон и Нэш обсуждали ремонт у Силвертонов и как Уолтер открыл дверь совершенно голым. Это породило кучу мемов и эмодзи – и ничего из этого не было смешным.

Хейс пожаловался на ложный вызов пожарных от Сьюзи Уолтерс, которая просто хотела, чтобы ей поменяли батарейки в дымоуловителе.

Кингстон добавил, что она очень горячая, и он бы с радостью сменил ей батарейки в любое время.

Обычно я бы заржал, но сегодня совсем не было настроения. Но следующее сообщение зацепило.

Нэш: Катлеру на следующей неделе на «родительский вечер» – он хочет, чтобы все пришли и познакомились с новой учительницей. Я не решился сказать ему, что Руби к тому моменту уже уедет. Может, устроим барбекю на прощание? Ты же знаешь, какой он. Разревется, как только ее не станет.

Кингстон: Не думаю, что он будет единственным. Ты все еще упрямишься, брат?

Ромео: У каждого своя реакция. Пусть разберется по-своему.

Хейс: Вот это всех удивит… но я на стороне Кинга. Хватит быть идиотом. Скажи ей, что чувствуешь, пока не поздно.

Кингстон: Вот это день! Даже Хейс на моей стороне. Давайте, Золотой Мальчик и Нэш, прыгайте на поезд Кинга.

Ромео: Ты сумасшедший ублюдок. Уверен, ты испортил эту пословицу. Слепая белка находит орех, а не свои орехи. 🤯 И да, я на твоей стороне. Хочу, чтобы он ей все сказал. Но пусть сделает это по-своему. В своё время.

Нэш Черт.: Я не знаю, на чьей я стороне. У всех аргументы сильные.

Я: Потому что вы, мать вашу, все одно и то же говорите. Я понял. Вы хотите, чтобы я сказал ей, что люблю ее. А не вспомните, чья это вообще была идея с гребаным стикером?

Хейс: Я вообще не поддерживал идею признаваться в любви на стикере.

Нэш: Проблема с запиской, особенно такой маленькой, – ты не знаешь, дошло ли сообщение. И, честно говоря, твой почерк далеко не идеален.

Ромео: Мне записка все же больше понравилась, чем первая идея Кинга – набить признание тату и с драмой сорвать рубашку.

Хейс: Это точно было чересчур. У Кинга большинство идей полное дерьмо.

Кингстон: Эй, ну началось. А ну отстали, придурки. Тату – да, немного через край. Но Руби – та девушка, ради которой надо выкладываться по полной. Стикер, может, и провалился, но мы не уверены, что она его увидела, да?

Я: Да увидела она, конечно. Подписала же контракт. Уезжает через два дня. Уже вчера попрощалась с бабушкой и детьми из Fresh Start. Очевидно, увидела. Видимо, ее это дико напугало. Надо было объясниться.

Кингстон: А как это объяснить? «Я тебя люблю» – вроде все и так ясно, не?

Ромео: Ты ведь понимаешь, что советы получаешь от человека, который ни разу не был в отношениях? Без обид, Кинг.

Хейс: Справедливо.

Нэш: Надо было убить идею со стикером еще в зародыше.

Кингстон: Ну давайте, валите теперь на посланника. Я хоть что-то делаю. А вы только языками чешете. 🖕

Хейс: Ромео собирается сделать предложение своей девушке, может, дадим ему слово?

Кингстон: Давай, Золотой Мальчик, удиви нас.

Ромео: Ну… ты мог бы просто пойти в бар и сказать ей все в лицо. Это проще, чем гадать, прочитала ли она стикер.

Нэш: Вот это уже нормальный план.

Кингстон: Задним умом все крепки, да, судьи хреновы.

Я: Все. С меня хватит. Отпишусь позже.

Мой телефон продолжал вибрировать, но я засунул его обратно в карман и решил: к черту все, пора брать быка за рога. Я никогда ничего не боялся – и уж точно не боялся Руби Роуз.

Что мне терять?

Я дошел до Whiskey Falls, распахнул дверь. Эви завопила мое имя – слова уже расплывались от алкоголя, она сидела с подругами. Я махнул ей в знак приветствия и быстро оглядел бар. Руби не было.

За стойкой стояла Дорин. Я подошел.

– Привет, Ривер. Что налить?

– Пока ничего. Думал, Руби сегодня работает в ночную смену?

– Да. Она попросила меня остаться подольше – у нее тут друг, они уже час как в подсобке болтают. Наверное, приехал помочь ей с переездом? Не знаю. Но если скажешь ей, чтоб поторопилась, я буду тебе благодарна. Ноги отваливаются, хочу уже закончить смену.

Мои плечи напряглись.

Приехал помочь с переездом.

– Кто этот чувак? – спросил я, пока она наполняла бокалы пивом.

– Парень по имени Дерек. Кажется, из большого города.

Гребаный профессор.

Быстро она…

Я рванул за барную стойку, распахнул двойные двери на кухню и прошел, как танк на задании. Кивнул Кэлвину у плиты, направился к лестнице – думал, они в офисе.

В том самом месте, где мы с ней впервые были вместе.

Но я замер, когда увидел их в углу кухни. Ее спина была прижата к стене, будто она его в чем-то уговаривала. Он выглядел расстроенным, а она – будто извинялась.

Вот и прекрасно.

Значит, она все это время крутила с ним, пока спала со мной?

А теперь уезжает.

Возвращается к прежней жизни. К рутине. К скучному бойфренду с мешками вместо яиц.

– Какого хрена здесь происходит? – рявкнул я. Они оба вздрогнули.

Лучший момент моего дня – когда этот урод начал нервно ерзать.

– Ты что творишь? – Руби сузила глаза, когда я двинулся к ним, как чертов буревестник.

– А кто у нас тут? – произнес я спокойно, хотя внутри кипел от ярости. Поло, бежевые брюки, аккуратная стрижка – типичный выпускник восточного побережья.

Вот к кому ты возвращаешься, Руби?

– Привет, я Дерек Хэмилтон, – сказал он с этим своим важным акцентом, протягивая руку.

Я уставился на нее.

– Убери руку, профессор.

Он вскинул брови, как будто никто и никогда не отказывал ему в рукопожатии.

И, судя по всему, Руби тоже не отказывала.

– Ривер, ты ведешь себя как придурок.

– О, ну ты, вроде, не жаловалась на моего придурка последние пару месяцев, – усмехнулся я.

Щеки ее вспыхнули, как будто она не верила, что я озвучил это вслух.

Держись, королева. Я только начал.

Злость, обида и что-то незнакомое жгло мне вены.

Наверное, разочарование.

Боль.

Я не знал, как с этим справляться. Умел только бить в ответ.

Она ранила меня – и я не собирался уходить без драки.

Профессор посмотрел на нее так, будто собирался спасти.

Меня это взбесило еще сильнее.

Это не его, блядь, дело.

– Дерек, – ее голос прорвался сквозь гул в ушах, и мне показалось, будто нож вонзился прямо в грудь. – Можешь выйти в зал? Я подойду через пару минут.

– Ты точно в порядке? – спросил он. Я сжал кулаки.

– Она в порядке? Ты серьезно? Иди налей себе бокальчик шардоне и закажи еще парочку рубашек-поло, надменный ты ублюдок.

Профессор даже не обиделся. Он просто выглядел разочарованным.

Как будто не верил, что с ним так разговаривают.

Он еще не знал, на что я способен.

– Боже, что с тобой? – Руби схватила меня за предплечье, разворачивая лицом к себе. Дерек ушел, как она и велела.

– Что со мной? Да что, блядь, с тобой? Господи. Я, конечно, козел, но даже я бы не умудрился так быстро свалить к бывшему после всего, что между нами было.

Она вздохнула. В ее глазах мелькнула боль – настоящая, которую она редко показывала.

– Хорошо, Ривер. Давай. Выложи все. Что, по-твоему, я сделала не так?

Охренеть.

Она еще и прикидывается святой?

– А ты бы хотела, да? Чтобы я все вылил, а ты ушла из Магнолии, считая себя хорошей девочкой, у которой есть повод ненавидеть меня?

– Я тебя не ненавижу, – сказала она и встретилась со мной взглядом.

– Конечно. У тебя тут бойфренд, ты уезжаешь. Все хорошо, да? И это если все, что ты мне говорила – правда.

Ее подбородок приподнялся. Глаза стали холоднее.

– Что именно было неправдой?

– Вы все это время были вместе? Твой бойфренд думает, что ты тут отца опекаешь, пока на деле валяешься в моей постели? А теперь обратно к нему, да? Ты просто использовала меня, всю дорогу.

Я выплевывал яд.

Нуждался в ее реакции.

Хотел ее.

Но она была пуста.

– Закончил? – спросила она, и по щеке скатилась слеза.

– Более чем. – Я отступил, ткнув в нее пальцем. – Видимо, последнее слово все же за тобой. Ну хоть предупредила заранее, да?

– О чем это я тебя предупредила? – Она стерла слезы и метнула в меня взгляд.

– Правило номер один. Не влюбляться. Видимо, только злая королева до сих пор играла в игру. – Я снова отступил, взгляд не отрывая. – И не льсти себе из-за этого стикера. Он ничего не значил. Удачи.

– Да пошел ты, Ривер, – процедила она, глядя на меня с яростью, от которой у меня перехватило дыхание.

– Ну, ты уже с этим справилась. Но, уверен, найдется немало женщин, которые не против попробовать себя в этой роли и уйти со мной прямо сейчас. – Я развернулся и вышел из кухни. Люди вокруг замерли, будто слышали нашу ссору.

Эви стояла у выхода, словно ждала.

Она взяла меня за руку и пошла рядом.

Проходя мимо этого приторного профессора, я показал ему средний палец, а он просто сидел со своим бокалом вина, разинув рот.

У самой двери я обернулся – и снова встретился взглядом с ее ореховыми глазами. Сегодня они казались ярко-синими, с золотистыми ободками.

Злыми. Обиженными. Растерянными.

И правильно. Надеюсь, она хотя бы на мгновение почувствовала ту же боль, что и я.

Мне нужно было, чтобы она что-то почувствовала. Иначе все это было фальшивкой.

– Ты в порядке? – спросила Эви, когда мы вышли на улицу.

– Буду. – Я выдернул руку из ее ладони. – Но сейчас мне нужно побыть одному. Спасибо, что была рядом.

Она кивнула.

– Я знаю. Просто не хотела, чтобы ты уходил один.

– Спасибо. – Я поднял руку в прощальном жесте и отступил. – Береги себя, Эви.

Я смотрел, как ее подруги выходят из бара и зовут ее в Golden Goose перекусить. Она молча присоединилась к ним.

Я достал телефон, открыл общий чат и написал парням:

Мне вы нужны.

Я знал, что этого будет достаточно.

Когда я добрался до дома, они уже были там.

Живи или умри.

32

. . .Руби

– Ну, вечер был интересным, – сказал Дерек, пока я закрывала бар. Мы остались вдвоем, и я сгорала от желания поскорее оказаться дома. Последние пару часов я держалась из последних сил.

– Можно и так сказать, – ответила я, беря ключи и провожая его через кухню к задней двери. Слава богу, у него была своя арендованная машина, и как только я попрощаюсь, наконец-то смогу сесть в свою и остаться одна.

Он проделал весь этот путь, чтобы поговорить со мной. И мне совсем не хотелось расплакаться прямо перед ним – это было бы нечестно.

– Слушай, Руби, я понимаю, что та сцена была неприятной, – сказал он, кашлянув и коснувшись моего плеча, когда мы остановились у машин. Он был хорошим человеком, и я знала, что ему искренне жаль – после того, как он стал свидетелем того, как Ривер сорвался на нас обоих.

А его слова до сих пор звучали у меня в голове.

« А теперь обратно к нему, да?»

« Правило номер один. Не влюбляться. Видимо, только злая королева до сих пор играла в игру.»

Я не могла осознать, что он на самом деле так отреагировал. Я собиралась поговорить с ним сегодня после работы. После того как обсудила все и с деканом Лэнгстоном, и с Терренсом. Я представляла этот день совершенно иначе.

Да и появления Дерека в Магнолия-Фоллс я точно не ждала. Я не отвечала на его звонки последние два дня, потому что сама не знала, что делать. Но сегодня утром я позвонила декану Лэнгстону и извинилась за то, что передумала… а Дерек уже был в пути.

– Со мной все в порядке. Тебе не нужно обо мне волноваться. Но спасибо, что приехал, – сказала я, хотя единственное, чего я сейчас хотела – это уехать и быть одна.

– Я же сразу признался, что это по эгоистичным причинам. Я боялся, что ты не подписала контракт из-за меня. Конечно, я хотел, чтобы ты вернулась. Ты заслужила эту работу. И да, возможно, часть меня все еще надеялась… – Он поднял руки, не давая мне его перебить. – Это моя вина. Ты дала понять, как все обстоит, еще до отъезда. Но все равно надеялся, что после разлуки что-то изменится. И, знаешь, кажется, так и случилось.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, когда легкий ветерок пронесся мимо.

– Тот твой друг, который ворвался на кухню и устроил весь этот цирк, – вздохнул он.

– Он мне совсем не друг сейчас.

– Руби, тебе не нужно врать, чтобы защитить мои чувства. Вполне очевидно, почему ты не хочешь уезжать.

– Это никак не связано с ним.

По крайней мере, сейчас – нет.

– Не хочу навязываться с советами о другом мужчине, но та сцена была явно продиктована сильными чувствами. Он ревновал и был ранен – это было видно невооруженным глазом.

– Он повел себя как законченный придурок. Что неудивительно. Он упрямый, вспыльчивый и… просто идиот. И я до сих пор не могу поверить, что он устроил это на моей работе, – я вскинула руки.

Дерек улыбнулся, и в его взгляде сквозило сочувствие.

– Это же бар. Тут не такое видали. А когда чувства слишком сильные, бывает, человек теряет контроль. Иногда мне даже хочется быть таким же страстным.

– А мне куда ближе сдержанный подход, – усмехнулась я, пытаясь немного снять напряжение.

– Что-то мне подсказывает, что это не совсем так, – его взгляд встретился с моим. – Между вами что-то есть, и мы оба это знаем. Да и вообще, любой, у кого есть глаза, это видел. Не ищи повод сбежать только потому, что все стало некрасиво. Разберись, почему он так среагировал. Я тоже никогда не видел тебя такой… раненой.

– Я не могу быть с человеком, который срывается на меня, даже не зная всей картины. Кто вообще так поступает?

– Тот, кто любит женщину больше всего на свете… и думает, что теряет ее.

– Ну уж точно не так надо показывать любовь.

– Нет правильного или неправильного способа показать, что ты чувствуешь. Главное – чувствуешь ли ты то же самое? Вот это – ключевой вопрос. – Он отвел взгляд, и у меня сжалось сердце. Потому что он тоже когда-то признался мне в любви – спокойно, по-взрослому, искренне. А я отвергла его.

– Дерек… – покачала я головой и сжала его руку. – Прости, если я тебя задела. Я не знала, что ты все еще так ко мне относишься. Ты меня застал врасплох.

– Не извиняйся за честность. Я знал, что это вряд ли что-то изменит. – Он усмехнулся. – Все нормально, Руби. Я снова начал встречаться. Есть одна женщина, с которой я уже провел несколько вечеров. Это она настояла, чтобы я приехал – получить закрытие, как она сказала. Я не хотел тебя переубеждать. Просто боялся, что ты отказываешься от работы из-за дискомфорта от того, что нам придется пересекаться. А теперь понимаю – все куда глубже. И, если честно, это радует. Я боялся, что ты так и не позволишь себе быть счастливой. А ты заслуживаешь этого. Не убегай от него.

Я шагнула вперед и обняла его.

– Спасибо. Правда. Мне очень важно, что ты приехал.

Он крепко обнял меня в ответ, а потом мы оба сделали шаг назад.

– Ты справишься?

– Конечно. Ты же знаешь меня. Я всегда справляюсь.

– Я всегда рядом, если понадобится друг.

– И я. И я хочу узнать больше об этой девушке. Я рада за тебя. Дай ей шанс, Дерек, – я подбросила ключи в ладони и отошла к машине. – Созвонимся.

– С нетерпением жду.

Он подождал, пока я не села в машину. Я наблюдала, как он сел в свою, и последовал за мной, когда я выехала с парковки. Проехав квартал, я съехала к обочине, поставила машину на стояночный тормоз… и наконец позволила себе выплакаться.

Ривер думал, что все это время я была с Дереком. Что я… Что? Спала с ними обоими? Он считал, что я лгала с самого начала и выставил меня последней сволочью.

Это он – сволочь.

Слезы лились без остановки. Из груди вырвался сдавленный, чужой мне всхлип. Грудь болела, живот сводило от боли.

Я никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Будто за один удар потеряла и лучшего друга, и мужчину, которого люблю.

Я никогда не говорила мужчине, что люблю его – кроме отца.

А теперь я приняла решение остаться здесь. И в этом решении большую роль сыграли мои чувства к Риверу.

Магнолия-Фоллс казалась правильным выбором. Моим местом.

Но теперь я не была уверена. Не совершила ли я чудовищную ошибку?

Любовь – та еще сука. Вот почему нельзя просто так раздавать свое сердце.

Я даже не успела признаться ему в своих чувствах, а он уже растоптал мое сердце.

Ублюдок.

Я полезла в сумочку за салфетками, плечи подрагивали, тело содрогалось.

И в голове всплыл тот момент в лифте. Когда я сорвалась.

Тогда он был рядом. Он стал моей опорой.

В тот день… и каждый день после.

А теперь я даже не знала, где мы.

И чем больше я плакала, тем сильнее во мне росла злость.

Я не позволю ни одному мужчине так влиять на мои чувства.

Я опустила зеркало, вытерла лицо, старалась дышать ровно. Сделала несколько глубоких вдохов.

– Все хорошо. Ты в порядке. Ты сильная. Ты все контролируешь, – повторяла я снова и снова, пока не начала в это верить.

Потом убрала зеркало, включила передачу и поехала.

Я двигалась вперед.

А Ривер Пирс, на данный момент, может поцеловать мою задницу.

* * *

Прошло три дня с тех пор, как я столкнулась с Ривером в баре, а завтра начиналась моя новая работа. Сегодня был мой последний официальный выходной. Папа подменял меня в баре, и теперь я официально ушла из Whiskey Falls.. Он был в полном восторге от того, что я решила остаться в Магнолия-Фоллс.

Я не возвращалась в бар – не собиралась разговаривать с Ривером. Не знала, знает ли он, что я все еще в городе, да и, по правде говоря, мне уже было все равно.

Хотя... Нет, вру. Немного все же было не все равно.

Если быть честной – я думала об этом постоянно.

Папа был на смене, а я сидела одна дома. Деми, Сейлор и Пейтон все писали мне, спрашивая, как я, ведь знали, что я решила остаться. Я попросила их ничего не рассказывать, когда они на следующий день после моего «разговора» с Ривером пришли ко мне домой. Они были злы не меньше моего и согласились, что он не заслуживает знать, какие у меня планы.

Он ясно дал понять, что не доверяет мне. И, похоже, не особенно высокого обо мне мнения.

Сегодня девочки собирались приехать с обедом, чтобы отпраздновать мой последний выходной перед новой работой. Это было очень мило с их стороны. Я ничего не рассказала отцу о том, что случилось с Ривером – я давно уже научилась скрывать свои чувства.

В дверь постучали, и я, оторвавшись от мыслей, открыла ее. На пороге стояли три улыбающиеся подруги.

– Последний день свободы, – сказала Деми, потрясая пакетом из Golden Goose.

Я обняла каждую, и они вошли в дом, начали раскладывать еду на обеденном столе.

– Ты выглядишь паршиво. Ты же понимаешь, что не сможешь вечно от него прятаться? – Пейтон достала из пакета четыре бутылки воды и раздала нам.

– Я не прячусь. Просто не хочу его видеть, потому что до сих пор очень хочется врезать ему по яйцам, – честно призналась я, и они рассмеялись.

Сейлор передала нам по сэндвичу и пакету чипсов, и мы уселись за стол.

– Ромео сказал, что Ривер уже несколько дней злой как черт и сидит дома, болеет, – сообщила Деми, разворачивая свой сэндвич с индейкой. Она еще раньше рассказала мне, что в ту ночь, когда он ушел с Эви, между ними ничего не произошло – он сразу позвал ребят к себе.

Но кто знает, что он делает сейчас?

И зачем мне вообще это знать?

Мне все равно. И не все равно. И будет все равно. Я не собираюсь больше тратить на него свою энергию.

– Он вечно в плохом настроении, – заметила Пейтон, доедая кусочек.

– Я знаю его всю жизнь, – сказала Сейлор. – Он всегда был мрачным и угрюмым. Но с тобой он был другим.

– Согласна. Это не оправдывает то, что он сделал, но мне кажется, он сорвался из-за ревности. И мы до сих пор не поняли, что за история с этим стикером, верно? – спросила Деми.

– Без понятия. Это так в его духе – написать что-то на стикере, забыть отдать, а потом винить меня в том, что я ничего не поняла, – завелась я. – И… он же обвинил меня в том, что я спала с Дереком и врала о своих отношениях. Он еще больший козел, чем я думала.

– Иногда люди ведут себя как придурки, когда им больно. Ривер никого не подпускает близко, чтобы те могли его задеть. Но ты для него была исключением, – пожала плечами Сейлор. – Я не оправдываю, просто пытаюсь понять.

– Он не имеет права устраивать истерику, срываться на тебя и потом надеяться, что все сойдет с рук. Если он хочет, чтобы ты его простила, пусть ползет на коленях, – сказала Пейтон, приподняв бровь.

– Он даже не знает, что я здесь. Ни смс, ни звонка. Так что, думаю, ему все равно. И, честно говоря, мне тоже, – соврала я, и все трое посмотрели на меня с сочувствием. Не поверили ни на секунду.

Пейтон сделала глоток воды.

– Вот и отлично. К черту Ривера с его идиотским стикером и бредовыми обвинениями.

– Ого. Не стесняйся в выражениях, – рассмеялась Деми.

– Кстати, я хотела с тобой поговорить, – сказала Сейлор, вытерев рот салфеткой. – Я ищу дом. Не могу больше жить с братом. Он стал меня контролировать, как строгий родитель. Я знаю, ты тоже хочешь переехать. Может, снимем что-то вдвоем?

У меня никогда не было соседки. Сначала я жила с отцом, потом одна.

Но с тех пор, как я вернулась домой, что-то изменилось.

Я больше не хотела быть одна.

Моя семья стала больше, чем просто узкий круг.

– Да. Отлично. Мой договор аренды в городе заканчивается, и я уже договорилась с перевозкой вещей. Мебели хватит на всю квартиру.

– Правда? Ура! Это круто. Я нашла пару милых домиков у воды, недалеко отсюда. Две спальни, очаровательные, – Сейлор заигрывающе выгнула брови.

– Класс, что вы будете жить вместе. Это будет наш новый штаб, – сказала Пейтон.

– Можем съездить посмотреть варианты на выходных, – предложила я.

– Отлично. Я договорюсь с риелтором. Только брату пока не говори. Начнет читать нотации про экономию. А я просто хочу свое пространство.

– Если нужно больше денег, можешь брать побольше смен в Magnolia Beans. Пока ты не откроешь книжный, нам не помешают лишние руки, – добавила Деми, которая уже наняла Сейлор на время разработки ее проекта с магазином.

Мы болтали еще около часа, прежде чем они разошлись по делам. Я открыла фото с арендой, которые скинула Сейлор, чтобы выбрать, что посмотреть на выходных.

Затем пошла в спальню выбрать одежду на первый рабочий день. Контракт по-прежнему лежал на столе – неподписанный.

Я уставилась на него, надеясь, что не совершила огромную ошибку. Дин Лэнгстон не слишком хорошо воспринял мой отказ, и вряд ли та дверь останется для меня открытой в будущем.

Я подняла бумаги, чтобы убрать их в ящик, и на пол выпал маленький желтый стикер. Он, должно быть, был приклеен к одной из страниц в конце. Я подняла его с пола и прочитала:

А может, просто останешься, потому что я тебя люблю. Дикий Ривер.

У меня отвисла челюсть.

Он что, всерьез признался в любви на стикере?

Кто вообще так делает?

Ривер Пирс.

Мужчина, который никогда не открывает душу.

Я знала, что он никогда раньше не говорил женщине, что любит ее.

Так что, пусть это и было сродни расставанию по смс, для Ривера это был большой шаг.

Он признался мне в любви… на стикере размером десять на десять сантиметров, приклеенном к контракту?

Во мне смешались абсолютная эйфория и ярость – из-за того, как он повел себя с Дереком. Он дал понять, что не доверяет мне.

Но при этом я знала Ривера. И по-своему верила, что тот срыв – это была его исповедь, его извращенный способ показать, как сильно он переживает. Он не привык заботиться о ком-то. Это делало его уязвимым. И я по-настоящему верила, что та глупая сцена в баре – просто его реакция, потому что он был ранен.

Но это ни хрена не оправдание. И я не собиралась искать ему оправдания. И уж точно не собиралась облегчать ему задачу.

Я открыла наш общий чат с девчонками.

Я: Я разгадала тайну стикера. Он признался мне в любви на стикере, приклеенном к задней странице контракта.

Сейлор: Ах, ну все. Я растаяла.

Деми: Это даже… немного романтично.

Пейтон: Слабак. Надо было говорить это в лицо.

Деми: Согласна. Но теперь ты хотя бы знаешь, что он чувствует. А для Ривера это серьезно.

Я: Ну, он назвал меня врущей изменщицей. Даже для него это дно.

Сейлор: Ты права. Но, по крайней мере, мы больше не ломаем голову. И он все-таки признался, что любит тебя.

Я: ЛЮБИЛ. Прошедшее время.

Я знала, что он любит меня. Но он ранил меня. И до сих пор не извинился. Даже не попытался как-то загладить вину – вне зависимости от того, знал он, что я все еще в городе, или нет.

Деми: Эй, может, признание в любви на стикере – это новый тренд. Как стоять под окном и кричать о любви. Только по-модному, современно.

Пейтон: Спустись с облаков, романтичная душа. Ему нужно ползать на коленях. Извиниться. И не на стикере. В лицо. По-мужски.

Сейлор: Она вообще-то женщина.

Я: Эм… спасибо?

Вслед за этим посыпались мемы и эмодзи. Я отложила телефон, села на кровать и уставилась на тот самый стикер.

Я хотела его ненавидеть.

Но вместо этого сжала клочок бумаги в руке и прижала его к груди.

И мне до боли хотелось повернуть время назад и все переиграть.

Потому что Ривер Пирс любил меня. А правда в том, что я любила его тоже.