Текст книги "Дикая река (ЛП)"

Автор книги: Лора Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

3

. . .Ривер

Я вошел в бар Whiskey Falls, и Ромео поднял руку, подзывая меня. Этот парень выиграл бой несколько недель назад, и мы все выдохнули с облегчением – все это наконец-то позади. Он официально объявил, что уходит из бокса, и теперь собирается сосредоточиться на зале, которым владеет, на доме, который недавно купил, и, конечно, на своей девушке Деми, которая теперь была одной из нас.

Рядом с ним сидел мой брат Кингстон, а на другой стороне стола – Хэйс и Нэш. Мы пятеро дружили с детства, и между нами была настоящая братская связь. Я скользнул взглядом к барной стойке, где стояла Деми и болтала с Руби.

Я подошел, наклонился и поцеловал Деми в щеку. Она подняла на меня глаза и улыбнулась:

– Привет, Ривер. Хорошо, что ты пришел. Все уже голодные.

Мой взгляд остановился на Руби.

Темные волосы спадали ей на плечи.

Красные губы.

Глаза-щелки, сегодня больше зеленые, чем синие или золотистые.

На ней была черная футболка с принтом группы, плотно обтягивающая грудь, и у меня невольно пересохло во рту.

В ней было что-то... притягательное.

Она была дочерью Лайонела, а значит, табу. К тому же, казалось, она меня терпеть не могла. Но никто не мешает мужчине оценить красивую женщину, даже если он не собирается действовать.

– На работе задержался, – сказал я и перевел взгляд на Руби, стоявшую за стойкой. – Привет, Злая Королева. Налей пива.

Она приподняла бровь:

– Оригинально. Надеюсь, ты не потерял при этом пару мозговых клеток.

Она взяла бокал и потянула ручку крана. Деми прикрыла рот рукой, сдерживая смех.

– Сначала ты думаешь, что я не справляюсь со своей работой, теперь переживаешь за мои мозги. Ты, похоже, сильно за меня волнуешься. Может, ты милее, чем кажешься. – Я усмехнулся, когда она поставила бокал передо мной и зыркнула.

– Ромео зовет, – сказала Деми, посмотрев на нас. Ей явно показалось, что тут накал не по ней. – Просто скажи Руби, что будешь есть. Я только что передала ей заказ от всех.

Я кивнул, и она быстро ушла. Я снова повернулся к маленькой ведьмочке за стойкой.

Она провела языком по нижней губе и подняла бровь:

– Не путай мою обеспокоенность тем, как ты помогаешь моему отцу, с чем-то большим.

Я кивнул. Черт возьми, она умела огрызаться – и мне это чертовски нравилось.

– Такая злая, такая колючая. Но поверь, мне не нужно твое беспокойство. Я отлично справляюсь сам.

– В этом я не сомневаюсь ни на секунду. В этом-то все и дело. Ты думал о себе или о моем отце, когда занимался тем делом?

Вот это уже зацепило. Я много кем мог быть, но не предателем. Я был до мозга костей предан тем, кого люблю. А Лайонел – один из тех немногих, за кого я бы пошел в огонь.

Я отпил пива, затем наклонился ближе, почти впритык к ней:

– Твой отец – мой друг. Я с самого начала говорил ему: просто заплати эти чертовы медицинские счета Дженне – и все бы закончилось. Он заплатил больше, чем должен был, потому что он упрямый осел. И, между прочим, она могла вытянуть с него гораздо больше, если бы я не вбил ей в голову, что лучше отпустить ситуацию. Так что аккуратнее с обвинениями.

Она даже не дернулась:

– Очень по-адвокатски. Но, в отличие от отца, я тебе не доверяю.

– И правильно. Значит, ты действительно умная, как он говорит. – Я подался еще ближе, не отрываясь от этих красных губ. Я никогда не чувствовал такого притяжения к женщине.

А может, она просто чертовски горячая. И с той встречи в больнице я не мог выкинуть ее из головы.

Она отстранилась, губы сжались в прямую линию – абсолютно невозмутимая. Холодная, как гребаная кошка.

– Не строй иллюзий. Я знаю, что ты за дикий Ривер.

Я усмехнулся:

– Чтобы узнать дикого, надо быть диким.

– Нет. Чтобы узнать дикого, нужно с ними пожить.

– Ладно. Тогда перестань огрызаться и пойми: я не враг. Твой отец для меня важен. И я сделаю все, чтобы ему помочь. Всегда.

Она убрала прядь волос за ухо:

– Посмотрим. Что тебе заказать?

– Бургер. Средней прожарки.

– Принято. Можешь идти. – Она отвернулась, и я усмехнулся. Взял пиво и направился к столу.

– У вас там было жарко, – заметил Ромео, глядя на меня, потом на Руби за стойкой.

– Я же говорила, между ними такое напряжение, – сказала Деми, отпив вина и улыбнувшись.

– Она думает, что я подвел ее отца. Злится, что он ей соврал. Но это не моя вина. Она просто злая женщина, – пробормотал я, делая еще глоток.

– Зато какая горячая, – вставил Кингстон и задвигал бровями. Этот тип всегда думал только о сексе. Но, не знаю почему, услышать это про Руби от него меня выбесило.

– Да твою ж мать, это дочь Лайонела. Держи свой член в штанах. – Слова вылетели раньше, чем я успел себя остановить.

Хэйс присвистнул, а Нэш расхохотался.

– Спокойно, брат. Я просто констатировал факт. Не собирался метить территорию, – Кингстон расплылся в своей дурацкой ухмылке.

Честно, наш единственный общий ген – это те, что мы получили от одних родителей. Слишком уж он жизнерадостный.

– Никто ничего не метит. Я просто говорю: веди себя уважительно, сосиска ты членоголовая.

– Знаешь, это, пожалуй, мое новое любимое оскорбление. Я вообще-то и то и другое люблю, – подмигнул мне брат.

– Ты любишь и то и другое? – переспросила Деми.

– Ты серьезно сейчас это спросила, детка? Он же кайфанет от такого, – сказал Ромео, обнял её за плечи и поцеловал в щёку.

– Ну, у меня выдающийся член, и я этим горжусь. И… я люблю хот-доги, известные также как сосиски. Думаю, им вообще стоит выделить отдельную пищевую группу, – добавил Кингстон.

Все расхохотались, а я закатил глаза – как раз в тот момент, когда Руби подошла с кучей тарелок, ловко балансируя ими на руках. Она разложила еду перед нами, и все поблагодарили ее.

– А ты любишь сосиски, Руби? – спросил Кингстон, и я зажмурился, потому что это было как смотреть, как котёнок тычет лапкой в скорпиона.

– Я люблю тишину, – спокойно ответила она, посмотрев на него так, что любой нормальный человек давно бы замолчал. Но мой брат, разумеется, не знал, когда остановиться – наоборот, он заерзал от азарта.

– Со мной ты бы точно не смогла молчать, – подмигнул он.

Деми металась взглядом между ними, наверняка размышляя, не перегнул ли Кингстон палку. А он перегибал часто.

– Это, пожалуй, правда, – губы Руби чуть дрогнули в намеке на улыбку. Она наклонилась ближе к нему. Сомневаюсь, что кто-то еще это заметил, но мне она была чертовски интересна, и теперь я замечал в ней всякие мелочи. – Потому что я бы все время велела тебе катиться к черту.

– Прямо в сердце, – драматично воскликнул он, приложив руки к груди. – Да ладно, я просто прикалываюсь. Это круто, что ты сейчас подменила отца. Я заходил к нему сегодня.

– Правда? Спасибо. Его скоро переведут в другое отделение – там он начнет курс физиотерапии. Путь будет долгим, так что я благодарна вам всем за то, что заботитесь о нем, – ее взгляд смягчился, и у меня в груди что-то сжалось. Это было странное чувство. Я никогда не видел ее с этой стороны – и, черт возьми, мне это тоже понравилось. Но потом она перевела взгляд на меня – глаза снова стали жесткими, но я уловил в них искру. – Даже несмотря на твою паршивую юридическую помощь.

– Ты же доктор психологии, могла бы и что-то поостроумнее выдать. Если все, что у тебя на меня есть – это плохие советы, я считаю, что это победа. Мне вообще плевать, хороший я адвокат или нет.

На самом деле, не плевать. Но я предпочитал делать вид, что мне всё равно, когда меня пытаются задеть. Хотя правда была в том, что я переживал куда сильнее, чем кто-либо догадывался.

– С чего ты вообще решил, что я доктор психологии?

Теперь все поглядывали на нас, будто играли в теннис.

Я закинул в рот картофельный шарик и застонал от удовольствия – тут готовили лучшие во всем городе. Поднял взгляд на нее – она сидела напротив, сверля меня взглядом в ожидании ответа.

– Я ведь юрист. У меня есть свои методы добывать информацию. Даже если я и не особо хорош в своей работе, верно?

На самом деле, мне рассказал Лайонел. Но ей я об этом не скажу.

У Деми глаза полезли на лоб, а Ромео расплылся в улыбке, будто смотрел любимый сериал.

– Лучше бы ты сосредоточился на том, чтобы держать моего отца подальше от проблем, и не лез в мою жизнь, – холодно бросила она и унеслась прочь.

– Ты правда навел о ней справки? – спросила Деми, как только Злая Королева скрылась за стойкой.

– Конечно нет. Это Лайонел сказал. Но мне нравится доводить ее до белого каления, – сказал я и запихнул в рот еще один шарик.

– Впервые за всю жизнь мне кажется, что Кингстон был прав, – заметил Нэш, подняв руки, пока брат притворялся оскорбленным. – Я имею в виду, что он был прав: ты реально пытаешься метить территорию. Она тебе нравится.

– Ненавижу это признавать, но согласен, – добавил Хэйс.

– Да вы издеваетесь? Это вы поняли из всего нашего разговора? Что она мне нравится? Я к ней отношусь так же, как к идее воткнуть себе в глаз острую палку.

– То есть хочешь сказать, что она тебе не нравится внешне? – Деми приподняла бровь с вызовом.

– О, моя наивная Бинс, – сказал я, используя ее прозвище, – я этого не говорил. Да, любой слепой заметит, что она офигенно красива. Но ведь можно считать кого-то привлекательным и при этом терпеть не видеть.

– То есть ты ее терпеть не можешь? – Ромео прищурился. – Ты в этом уверен, брат? А то все поглядываешь на нее.

– Я тоже так думаю. Ему прям кайфово от того, что она его ненавидит, – вставил Кингстон, как всегда не мог удержаться.

– Не знаю, Ривер. Мы же все видели, как пал Ромео. Может, теперь твоя очередь, – сказал Хэйс, довольный своей находчивостью. Я показал ему средний палец.

– Да ну вас. Этот тип был приворожен с первой чашки тыквенного кофе, который она ему налила в Magnolia Beans, – я рассмеялся, вспоминая, как Ромео не знал, куда себя деть от того, насколько его сводило с ума с самого начала.

– Что-то ты нервничаешь, брат, – сказал Ромео сквозь смех.

– Может, это и есть твой язык любви? – подхватила Деми.

– У меня нет никакого языка любви, – пробормотал я, откусывая здоровый кусок от бургера.

– А что это вообще значит – язык любви? – спросил Кингстон.

– Это способ, каким ты воспринимаешь любовь. Может, тебе нравится, что она тебя ненавидит, но это такая странная штука, в которой все строится на напряжении и притяжении, которое невозможно не заметить, – гордо заявила Деми, и Ромео посмотрел на нее так, будто она только что изобрела лекарство от смертельной болезни.

Кингстон закивал с видом «вот это умно».

Эти придурки были просто сборищем безнадежных романтиков.

– Это самая идиотская хрень, что я когда-либо слышал. Я не выношу людей. Люблю трахаться. И терплю вас. Вот и весь мой язык любви, – пробурчал я, потянувшись за пивом.

– Теперь понятно, откуда ветер, – сказал Нэш. – Катлер все утро нес какую-то херню про свой язык любви.

– Это для тебя он Бифкейк, – ответил я, потому что Катлер, сын Нэша, был как бы наш общий. Мы с парнями – его крестные, а Деми влюбилась в него не меньше, чем мы. Он был чертовски странный, и мы все сходили по нему с ума. Недавно он решил, что его теперь зовут Бифкейк, и мы это уважали – даже если Нэша это дико бесило.

Снова смех.

– Да, – подтвердила Деми. – У Бифкейка язык любви – это физический контакт. Он обожает обниматься и держаться за руки. Он такой нежный.

– Прямо как его папаша, – Кингстон запрокинул голову и расхохотался, похлопывая Нэша по плечу.

Нэш показал ему средний палец, а я перевёл взгляд на вход, когда дверь распахнулась, и внутрь зашли несколько парней.

Одного из них я узнал – это был Зейн, брат Руби. Парень был тем еще раздолбаем. Он вечно ошивался здесь, пытаясь получить что-нибудь на халяву от Лайонела.

С ними были еще какие-то местные. И я сразу уловил, как изменилась атмосфера, когда Сэм Уайт поднялся со своего места и направился к ним.

Я с детства умел считывать ситуацию.

Умел чувствовать, когда вот-вот начнется дерьмо – и быть к этому готовым. Я однажды оказался по ту сторону этой истории – и зарекся, что это больше не повторится.

А дерьмо, судя по всему, уже поднималось на поверхность.

Ромео встретился со мной взглядом. Кингстон, Хэйс и Нэш тоже всё поняли и прекратили есть. Только Деми продолжала рассказывать про то, какой милый и нежный Катлер, не замечая, что мы больше не слушаем.

Она оглянулась, что-то прошептала Ромео.

Сэм подошел к Зейну, схватил его за шкирку и дернул вверх как раз в тот момент, когда тот только успел сесть. Я соскочил со стула и направился туда. Парни – за мной.

Но краем глаза я увидел движение.

Руби, мать ее, Роуз перелетела через стойку, как чертова ниндзя. Приземлилась прямо на ноги в своих тяжелых Dr. Marten – идеально, как будто так и надо.

– Даже не думай, – прошипела она на Сэма, и тот медленно повернулся к ней.

Я уже шел к ним. Ни хрена это не случится у меня на глазах.

Она же дочь Лайонела.

Я должен был убедиться, что с ней все в порядке.

Это было бы минимумом, что я мог сделать, пока она держала бар на плаву вместо отца.

Но она подняла руку и повернулась ко мне:

– Я справлюсь. Возвращайся за стол.

В баре можно было услышать, как пролетела муха. Я замер – ни шагу вперед, ни назад. Если Сэм только пикнет, я врежу ему первым.

Этот урод был жалкий ростовщик, который строил из себя крутого парня.

Он им не был.

Он пугал таких слабаков, как Зейн, но по сути был пустышкой.

Руби вытащила из заднего кармана что-то, похожее на пачку налички, и влепила это в руку Сэма:

– Все, конец. Хватит. Возвращайся к своему пиву и держись подальше от моего брата.

Сэм опустил глаза, быстро оценил, что получил ровно то, чего хотел, и коротко кивнул.

– Ты слишком секси, чтобы разруливать за своего братишку, Руби, – пробурчал он, и у меня сжались кулаки.

– А ты слишком тупой, чтобы понять, что мне плевать на твое мнение. Пей свое пиво, Сэм.

Вот черт.

Руби Роуз оказалась еще круче, чем я думал.

Похоже, я и правда начал метить территорию.

4

. . .Руби

Утром я принялась вычищать дом отца – тот самый дом, в котором я выросла. Он был небольшим, но стоял на тихой улице прямо у воды. Если быть честной, это было мое любимое место на земле. За вычетом всего стресса, который тянулся за возвращением в Магнолию-Фоллс.

Но стоило заглушить шум, позволить себе просто быть – и именно здесь я находила самое настоящее спокойствие. В этом маленьком домике на озере, с двумя спальнями, крохотной кухней и огромным количеством любви.

Отец всегда был для меня тем самым безопасным местом.

Да, он слишком много пил. Да, он вечно вляпывался в неприятности даже без особых усилий.

Но он меня любил – и я это всегда знала.

Я это чувствовала.

Я убралась в доме, разобрала постели и забила холодильник едой – потому что, когда я приехала, там была только упаковка пива и пакет тертого сыра.

Я надела джинсовые шорты и майку – день был солнечным, и я собиралась выйти на воду на каяке. Я прекрасно помнила, как отец привез его на мой шестнадцатый день рождения. Он даже имя мое на борту выкрал: Ruby Rose.

Я не выходила на воду уже много лет.

Когда я уезжала учиться, то буквально разрывалась от желания начать все с нуля.

Мне нужно было выбраться отсюда.

Мама только что развелась с третьим мужем и катастрофически рушилась на глазах. Братья были неуправляемыми, и я тушила один пожар за другим.

И при всем, как я любила отца, я не могла быть тем, кем он нуждался. Я подбирала его по ночам из бара, потому что в тот период он пил ещё сильнее, чем обычно – и все это становилось слишком.

Так что я схватилась за спасательный круг и вытащила себя сама. Потому что все больше подкрадывался страх не уехать. Страх остаться такой же застывшей, как остальная часть моей семьи.

Я хотела от жизни большего.

Но отец был моей слабостью. Мы всегда были мы вдвоем против всего мира.

За последние годы он заметно сократил выпивку, и я это очень ценила. Он любил говорить, что он – «работа в процессе». А я говорила, что, пока он работает над собой, это главное.

Мне нужно было, чтобы он заботился о себе. Потому что он для меня был важен.

Я направилась к пристани и отметила, как она обветшала.

Всегда именно я следила за домом. Папа управлял баром, а я – нашим бытом.

Я провела пальцами по облупившейся краске и присела, чтобы развязать веревку от каяка – он выглядел таким же потрепанным, как и пристань. Я залезла внутрь, нашла весло и откинула голову, позволяя утреннему солнцу согреть лицо.

Горы окружали меня, а воздух был насыщен ароматом хвои.

Я скучала по этому. Городская жизнь – это вечный бег. Я почти не бывала на улице: все время уходило на учебу и работу. Балансировать между учебой и подработками было сложно, особенно когда я писала диссертацию.

Но я справилась.

Я направилась по узкой водной дорожке, ловко ведя каяк – за эти годы я делала это сотни, если не тысячи раз. Наш дом стоял в небольшом заливчике, и бирюзовая вода всегда помогала мне вернуться в себя, какой бы ни была буря внутри. Цветы цвели, птицы щебетали – все выглядело как сцена из диснеевского мультика. Если бы только на суше все было так же спокойно, как здесь.

Я направила весло влево, свернув к своему любимому месту, где всегда позволяла себе мечтать о жизни вне этого хаоса.

О жизни, в которой я могу повлиять на мир – не только на тех, кто рядом.

Но когда я причалила к тихому уголку, где всегда находила умиротворение, там уже стояла другая лодка.

Глаза мои расширились, когда я увидела Ривера Пирса, который резко выделялся на фоне всей этой идиллии. Ни капли спокойствия в нем не было – и в его присутствии тоже.

На нем была черная обтягивающая футболка, а мускулистые руки покрыты татуировками. Темные волосы растрепаны, глаза спрятаны за золотистыми авиаторами. Он медленно повернул голову, когда я подплыла на несколько метров ближе.

– Не думал, что злые королевы любят солнце и воду, – бросил он, даже не моргнув.

– А где ты думал мы разрабатываем планы по уничтожению врагов? – мурлыкнула я в ответ, и он усмехнулся.

– Ну, теперь все ясно, – отозвался он, лежа, скрестив ноги, будто его тут вообще ничего не трогает.

Первым порывом было развернуться и уплыть. Я точно не собиралась вести светскую беседу с мужчиной, который меня до чертиков раздражал – и, похоже, это было взаимно. Но я заметила, как быстро он тогда встал, когда Сэм и Зейн собирались сцепиться, и я еще не вмешалась.

Я не привыкла, чтобы кто-то вставал на мою сторону. За исключением отца. Но даже он с возрастом все чаще оставлял меня разбираться самой.

Я крепче сжала весло, собираясь грести в другую сторону.

– Не плыви из-за меня. Я и так скоро уйду.

Я замерла:

– А откуда ты знаешь об этом месте? Оно довольно скрытое. Я всегда сюда приплывала. Никого раньше тут не видела.

Он сел, приподнял свои авиаторы, и его тёмно-карие глаза на солнце казались почти черными.

– Купил дом вон за тем поворотом, в конце этой заводи, пару лет назад. Никогда не думал, что полюблю лодки, но мне нравится бывать здесь один. Дает время подумать… о других карьерных путях, ты знаешь, раз уж я такой хреновый адвокат. – Он ухмыльнулся, выдав ту самую дьявольскую улыбку, от которой мои гормоны тут же вышли из-под контроля.

Какого черта?

Я терпеть не могла этого мужчину, но тело постоянно предавало меня, стоило ему появиться рядом.

Что злило меня еще больше.

Он был непредсказуемый, колючий, раздражающий и чертовски красивый.

Дикий Ривер.

Он лез мне под кожу, и это было совсем не окей.

Я очень рано усвоила, что единственный способ выжить в этом мире – держать все под контролем. Непредсказуемые люди были красными флагами, и я обходила их стороной любой ценой.

Я положила весло в каяк и откинулась назад, сделав вид, что его присутствие не трогает меня вовсе.

– Никогда бы не подумала, что ты такой чувствительный. Мое мнение о твоей работе действительно имеет для тебя значение?

Вода мягко плескалась у берега, и я попыталась расслабиться, хотя сердце колотилось в груди каждый раз, когда он оказывался рядом.

Может, это инстинкт пытался меня предупредить – держись подальше.

А может, я просто была до безумия к нему притянута.

Конечно была… Почему бы не потянуться к кому-то опасному? К тому, кто причинит тебе боль?

Это все, что я знала.

Я изучала психологию больше половины своей жизни. Я умела читать людей. И Ривер Пирс был – сплошной сигнал опасности.

– Меня задевает, когда меня судят несправедливо. В детстве этого дерьма хватило. А теперь, во взрослом возрасте, это меня чертовски бесит.

Я не ожидала такой реакции. Резко села, стянула с лица солнцезащитные очки и встретилась с ним взглядом.

– То есть, ты обиделся на то, что я тебя неправильно оценила?

– Я заикался?

– Почему тебе вообще важно, что я о тебе думаю? – прошипела я. – Я же Злая Королева, помнишь?

Уголки его губ приподнялись. Этот мужчина был хаосом в чистом виде. Я не могла понять, когда он злится, а когда шутит.

– А-а-а… значит, кто-то обиделся, что ее назвали Злой Королевой? Может, я и тебя недооценил, Руби? – его голос был хриплым и до невозможности сексуальным.

– Начнем с того, что мне плевать, что ты обо мне думаешь. Меня волнует только мое мнение о самой себе, – фыркнула я. – И, кстати, Злая Королева – это не оскорбление. Это значит, что я справляюсь со своей задачей.

– У тебя все по полочкам, да? Думаешь, твоя крутая степень делает тебя экспертом по людям?

Из моих уст вырвался саркастический смешок.

Очень в моем стиле. Очень по-королевски. Мне понравилось.

– Ну да, гений. У меня докторская степень по психологии. По определению это делает меня весьма неплохим специалистом в чтении людей.

– Ну что ж, доктор… расскажи мне, кто я. Раз ты такая умная и все обо мне знаешь. Интересно посмотреть, на что ты способна.

Я обожала этот момент. Когда кто-то позволял мне его оценить – и я могла показать, насколько легко его раскусила.

– С удовольствием. Даже бесплатно – потому что мне это доставит удовольствие. – Я приподняла бровь и задумалась. – У тебя сложное прошлое. Я, конечно, не знаю, что именно случилось в детстве, но теперь у тебя проблемы с доверием. Ты не умеешь быть в отношениях – вообще не выносишь ничего, что связано с обязательствами. Ты умнее большинства тех, с кем общаешься, – сказала я, и он расхохотался, будто я только что объявила его гением. – Не возгордись. Ты даже не самый умный человек в этом заливе.

– То есть, я умнее большинства, но не тебя.

– Мое мнение. Но я всегда стараюсь быть более подготовленной, чем мои оппоненты. Так что не обижайся, – пожала плечами.

– Думаешь, твой вывод, что я не умею строить отношения, делает тебя гениальным доктором психологии? Да это ни для кого не секрет. Весь город знает, что я не строю отношений. Вставай в очередь, Злая Королева. Ты ничего нового не сказала.

Теперь уже я рассмеялась:

– Может, и так. Но они не знают, почему ты закрыт. Они не знают, что если снять все слои, в основе всего будет страх.

– Ага. То есть я боюсь женщин, правильно?

Я поняла, что он развлекается.

– Ты боишься боли. Потери. Боитесь позволить себе радость. Ты боишься доверять кому-либо за пределами узкого круга.

Он замолчал и пристально посмотрел мне в глаза.

– Обалдеть. Все это время я думал, что просто люблю трахаться с разными женщинами, потому что мне быстро все надоедает. Спасибо, доктор Роуз. Теперь я могу дышать спокойно.

– Смейся сколько хочешь. Ты классика. Снаружи – броня, внутри – сплошная трещина. – Я это знала, потому что сама была такой. Только не собиралась ему в этом признаваться.

Это притяжение между нами, скорее всего, и было распознаванием – одного сломанного человека другим.

– Ладно. Не стану спорить с тем, что я поврежденный. Это и так очевидно. Видимо, ты и правда эксперт, – сказал он, но я уловила нотки сарказма.

Я с детства привыкла собирать информацию о людях в городе. Кто из них опасен. Кого лучше избегать.

Ривер и его друзья всегда были в этом списке.

Черт, я однажды даже подралась с его другом Ромео, когда мы были подростками. Он тогда даже не стал сопротивляться. Я была вынуждена вступить в бой, потому что на меня накинулись несколько ребят по дороге домой из школы, и он пришел на помощь.

Я не могла этого допустить.

Не могла позволить себе показаться слабой.

Так что я врезала ему кулаком в живот и заявила, что могу справиться сама.

Он ничего не сделал в ответ. Просто кивнул, будто понял, почему я была вынуждена это сделать.

Но, в отличие от Ривера и его друзей, я всегда предпочитала летать в одиночку. Я не хотела полагаться ни на кого, кроме отца. Несколько раз я все-таки доверялась – и каждый из них заканчивался тем, что мне прилетало по полной.

Отец был единственным человеком, который ни разу меня не подвел.

Мы заботились друг о друге, как умели.

Сейчас Ривер смотрел на меня хмуро, и я знала, что разозлила его – даже если он пытался сделать вид, будто я не сказала ничего нового.

– Ты сам попросил, чтобы я сказала, что думаю. Так что не стреляй в гонца, – бросила я и потянулась за веслом.

– Ну и каково это – сидеть на своем высоком пьедестале и судить всех подряд? Должно быть, там наверху одиноко, Руби. В отличие от тебя, я нашел людей, которым доверяю. Да, у меня было дерьмовое детство. Как и у миллионов других. Но я что-то с этим сделал. Мне не нравилось, что со мной произошло, и я выбрал профессию, с помощью которой могу изменить мир. Чтобы подобное не случалось с другими. А ты выбрала профессию, в которой можно делать выводы о каждом встречном. Может, я и не психолог, но, по-моему, ты просто нашла способ держать всех на расстоянии. Признать, что все плохие – и тем самым отгородиться. Но, в отличие от тебя, я живу. Я наслаждаюсь жизнью. А ты сбежала и зарылась в книги, чтобы не сталкиваться с реальностью. Так кто из нас настоящий самозванец?

Сукин сын.

Он только что провел полный психоанализ меня?

И в паре моментов оказался не так уж далек от правды.

Но вот чего он не понимал – так это того, что я вовсе не отрицаю, кем являюсь.

Так что я поступила, как любая разумная женщина на моем месте.

Я взяла весло, резко опустила его в озеро и с силой ударила – брызги взлетели прямо ему в лицо.

Он даже не дернулся. Только ухмыльнулся, будто выиграл какую-то чертову партию.

Я показала ему средний палец – и свалила оттуда к чёртовой матери.

Ривер Пирс был не просто красным флагом.

Он был слишком умен для своей же безопасности.

Чертовски красив.

И только что разложил меня по полочкам – безо всякой учебы.

И от этого я возненавидела его еще чуть-чуть больше.