Текст книги "С песней по жизням. Часть 1 и Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Лора Лей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Часть вторая Глава 5

Несмотря на сильные эмоции и волнение, уснула певица после бенефиса, только голова коснулась подушки. А наутро жизнь ватаги закипела.

Приняв заказ принца, Густафссон со товарищи начал лихорадочно, но толково собираться в дорогу. Эйрин в детали не посвящали, естественно, но Микола, всколзь, забежав выразить восхищение и желание научиться ее песням(!), поведал, что кормчий решил пойти малоиспользуемым остальными путем.

–Эйрик поддержал, хотя ребята волнуются. Там больше леса болотистые, городов мало, зато подставы не будет: из нордов на такую авантюру способен только Эйв. Сейчас он договаривается с одним купцом о покупке его товара, чтобы тамошним диким народцам сбыть, так и заработаем. А принц-то потянет, как думаешь? И ты, паненка, подумай, что тебе-то в дорогу взять…Боюсь, придется и твоим ручкам работать…

Ирина не сдержалась и легонько дала парню подзатыльник. Пугать он ее будет, мальчишка! Недо-норд заржал и сбежал, а иномирянка задумалась.

За период ее пребывания в этом неизвестном мире сведений о нем хоть в какой-то мере у Ирины набралось до невозможного мало. Да и когда, собственно? Только бежала: то от герцога, то от ротмистра. Шпионом не обзавелась, книг не видела, память предшественницы не сохранилась, в отличие от некоторых телесных навыков вроде пения, знакомства с гитарой и вышивания с шитьем, помимо грамоты. Ей бы карту какую.

По упомянутым названиям близлежащих стран и рек с городами, Ира сделала вывод, что находиться на территории самостийной в этом мире-кальке с прежней Земли. Климат тоже соответствовал привычному, растительность это подтверждала. Получается, «путь из варяг в греки» имел место быть и здесь, но в данной ситуации нордам он не подходил.

Насколько помнила женщина (смутно, очень смутно) основным способом передвижения в средневековой Европе были реки, а благодаря обширному лесному покрову, не изничтоженному в угоду промышленному прогрессу, многие речки и речушки создавали сеть водных артерий, известных лишь местным: с картографией/ землеописанием тоже были проблемы. Предположим, что дальнобойщик Густафссон, судя по всему, лучше других знает эти «козьи тропы», просто не всегда ими пользуется. А сейчас представился случай.

Однажды «ерундит» Серега, послушав по телеку передачу для школьников «Академия», кипя праведным гневом, который Ирина направила в мирное русло-заставила картошку окучивать, поделился с ней своим возмущением о теории какого-то там «хрюнделя», настаивавшего, что тот самый путь из варяг в греки был не единственным способом доставить товары прежде – всего, в Европу– из азиатско-арабского региона.

–Понимаешь, он считает, что эту теорию выдвинули ради собственных интересов русские, оккупанты и угнетатели! Мол, Просвещенный Запад никогда не пользовался дорогой из Балтики до Причерноморья по землям русских, они, мол, сами с усами и ходили по Висле, Бугу, Припяти, еще как-то, помимо простого каботажа по Средиземноморью! –возмущался Серега, яростно работая тяпкой. – Ага, наверное! Через тридцать три страны, где у каждой границы пошлину брали местные корольки и грабили местные же лихие людишки или по морю, где пиратов как сельдей в бочке! Действительно, чего бы им по пустым лесам московитов шариться, где простой народ последнее отдавал, если помощь требовалась да за малую деньгу на себе корабли по суше перетаскивал!

Серега выпрямился, оперся на черенок тяпки и продолжил:

– А еще, мол, жители Прибалтики были чуть ли не великими народами когда-то, и только засилье Советов лишило их светлого будущего в рамках благословенной Европы! Их-де угнетали русские, языка лишили, культуры, эксплуатировали природные богатства и мешали самостоятельному развитию! Ирк, это чухонцы-то великие! Которых тевтоны, пшеки и немчура за людей-то не считали, ночью в города не пускали: собак и их, чухню! Драли три шкуры, держали впроголодь, на их наречии запрещали даже в полях общаться! А оккупанты-русские их от крепостной кабалы освободили, школы создали, землю выкупать разрешили, государство, бл…, подарили! И русские-сволочи, душители, а немцы-благодетели! Тьфу! Вот уж правда, не делай добра – не получишь зла..Эх, Рассея-матушка, простодырая ты тетеря…

Не верить Сереге Ирина не могла: при всей чудаковатости и пьянстве мужик он был умный, начитанный, образованный (МФТИ закончил, если что). В науку шел, да случилось что-то, что сломало амбициозного парня напрочь, что-то с исследованиями: то ли ошибка вышла в расчетах, то ли украли у него результаты и его же обвинили…Теперь уже и не узнаешь, да и не суть.

Ирина никогда не интересовалась историей, политикой и иже с ними, но кое-что в памяти имелось и о развитии Прибалтики, и о «дороге товарной жизни»: возможность иной логистики она допускала, не отрицая привычной версии. А в отношении чухонцев и не только…

Была у них на курсе девочка из Каунаса, Рута то ли Качюлите, то ли Кацюлите: красивая, способная, надменная, при этом грубая и ненавистная ко всему русскому. Девчонки в общаге старались с ней не связываться вообще: пакостила подло и мелко за любой, по ее мнению, косой взгляд или слово. Но у парней успехом пользовалась, и ими пользовалась, особенно теми, кто благодаря родителям был при деньгах: откровенно, цинично и качественно. Её потом в соцсетях кто-то из выпускников «интердевочкой» называла, мол, и этим грешила. Ира не знала, сплетни ее не трогали, времени на дрязги не хватало-училась с удовольствием и надеждой. Да, пока замуж не вышла…

Так вот, она сама не раз слышала, как эта Рута поливала грязью страну, в которой выросла, проклинала русских и жалела, что фашисты проиграли. Соседки жаловались в комитет комсомола, но литовка в союзе не состояла, обвинения выворачивала так, что жалобщицы сами слезами умывались от страха быть обвиненными в клевете на талантливую студентку, и еще больше гадила: то парня уведет, то вещи испортит, то преподу напоет о притеснениях и зависти менее успешных вокалисток.. Она в перестройку даже, вроде, в политику сунулась: ярая националистка, поборница расплаты за вековое «угнетение» «маленького, но гордого народа»…

Вот ведь вспомнилось некстати, Ирина передернула плечами от неприятных картинок прошлого, прогнала обрывки эмоций и вернулась к своим «баранам».

***

Что с собой взять в дальнюю дорогу? Лето пока в зените, но до берегов моря идти, как до Китая…Погода по мере приближения к побережью будет портиться: всегда у моря сыро. Пассажиров прибавиться, значит, и теснота обязательна. Вероятнее всего, командир будет спешить, значит, и остановок сделает минимум, а следовательно, продукты должны быть «долгоиграющими»: соленые , копченые, сухие.

Одежда…Нужны сапоги, несколько пар лаптей, смена, мыльно-рыльные штучки и гигиенические, мать вашу. Из травок лекарственных тоже надо взять: от комаров, простуды, отравления, антисептики и пр.

Ира решила пойти к Любаве и зазвать ее в город закупиться. И в храм! Да, это непременно. Пусть бог здесь непривычный, но лишней его поддержка не будет, и спасибо ему – тоже.

Все эти мысли крутились в голове попаданки в процессе работы на огороде: она по привычке туда пришла – ей всегда становилось спокойнее на земле. Сидишь, сорняки дергаешь или тяпаешь чего, а мозг обрабатывает инфу.

Здесь ее и застал Ярик с принцем – специально искал, что ли?

–Госпожа Эйрин, здравствуйте! – поклонился пацан, а принц Персии кивнул головой. Охрана была невозмутима и безмолвна.

– И тебе не хворать, Ярик, принц! – ответила Ирина. – Договорились с капитаном? Собираться начали или вам только подпоясаться?

Ярик оборота не понял, но за слова о сборах зацепился.

– Ой, госпожа, об этом мы и пришли поговорить. Вернее, я – он оглянулся на равнодушного с виду хозяина. – Скажите, как оно может быть здесь, на их корабле? Фризские морские я видел, немного на них плыли. Не очень большая каюта, качка…

– Ярик, о том забудь и его – кивнула в сторону принца – предупреди, что ни каюты, ни большой качки не будет, река-не море. А вот теснота, мошкара, отсутствие горячей воды, сухой паек и много работы-да!

Ярик параллельно переводил, и по мере осознания глаза его становились все больше, а мордашка-грустнее.

–Как ка.. каюты не будет? – начал заикаться толмач. – Но господин не привык…

Ирина резко оборвала раба, уперлась взглядом в лицо Аладдина, убеждаясь, что тот ее понимает, и спокойно сказала:

– Нет на нордских кораблях кают, нету! Они в них не нуждаются, сами увидите. Поэтому, принц, забудьте на пару месяцев свою «принцессность» и станьте простым мужиком, способным вытерпеть холод, голод, неудобства в компании таких же крепких неприхотливых соседей. Хотели приключений и испытаний? Кушайте, не обляпайтесь!

Ярик прыснул, но перевел, принц бровью не повел. Ну, ладно.

– Дальше. Про кандору и прочее. Стирать будете либо сами и вопрос – где и когда, либо купите немаркую одежду местного фасона и сапоги обязательно. Со сменой! Еще одеяла либо сукно толстое-постель. Насчет мытья. Вода в реке, если повезет – баня у местных, не знаю. Видишь, как я волосы заплела? Чтобы мыть реже и чтобы живность полотняную, не дай боже, где прихватить. Ты подумай и над этим. Есть будем дичь, рыбу, что из засолки возьмем, на подножном корму, короче. О баранине придется мечтать до места, как и о кофе, ферштейн? Понял? Хотя кофе возможно…Но это детали. Главное я сказала. Думайте, решайте. И командира еще спроси, вдруг я чего не знаю.

Оставив озадаченных пустынников переваривать, Ирина пошла искать Любаву: самой бы тоже поторопиться стоило.

PS. Уважаемые читатели, не пожалейте времени, поставьте звезжочки, если понравился текст)) автор будет благодарен!

Часть вторая Глава 6

Благодаря помощи трактирщицы, каждый вечер просившей и неизменно получавшей «песню о главном», Ирина собралась максимально быстро и полно, на свой взгляд, да еще и сэкономила на одежде и обуви. Добрая женщина отдала девушке все из оставшейся и подошедшей ей амуниции выросшего Осе: штаны, рубахи, исподнее, сапоги, зипун, носки, шапку типа картуз, даже валенки, которым путешественница обрадовалась больше всего – ноги на палубе не замерзнут! Прокипяченное исподнее пошло на тампоны: их Ирина крутила в одиночестве, дабы не смущать новшеством соседку. А из купленного тонкого льна и ситца (или чего-то похожего) попаданка сшила несколько коротких подштанников –тоже в одиночестве.

Она вообще в эти дни предпочитала как можно чаще оставаться одна: ежевечерние концерты, к которым пристрастились норды и хозяева, отнимали массу сил, хотя и были в радость. Но предстоящее путешествие в компании мужчин и в замкнутом пространстве требовало подготовки –моральной, конечно, больше. Вот Ира и собирала на будущее тихие молчаливые мгновения принадлежности самой себе.

***

Поход в город запомнился суетой, покупками и посещением местного храма – в центр Любава гостью не повела: далеко и дорого там.

Церковь была белокаменной, с тремя куполами (?), небольшой квадратной, уютной и тихой. В ней не было икон, но были лавки, алтарь в глубине, несколько песочных поставов под свечи и святым семейством в переднем приделе. Ира вопросов не задавала, краем глаза следила за действиями Любавы и повторяла.

Отец, Мать, Сын –местная Троица. Их деревянные скульптуры составляли главную композицию: сидящий Бог-Отец, чуть ниже-Матерь Божия и стоящий одесную Отца Спаситель. Ирина вслед за Любавой перекрестилась при входе, поставила принесенные (!) с собой свечи во все места, помолилась про себя как умела, низко, в пол, поклонилась и вышла их храма если не умиротворенная, то успокоенная точно.

В торговых рядах попаданка присматривалась к предметам и выбирала, что ей нужно, а Любава давала «мастер-класс» по сбиванию цен. В итоге, на сэкономленные 3 злотых гостья накупила: иголок разных, пару ножниц, ниток и пряжи (по дороге свитер свяжет себе), несколько мотков лент (кружев не было), бисера неровного, мелкого жемчуга (бери, на вышивку хорошо), дешевых медных серег и две штуки ситца скромной расцветки.

– Ты, девка, на мужиков надейся, да сама-то не плошай – советовала ей Любава. – Смекаю я, куды они наладились: по Березине вглубь полеськов, народ такой, мирный, но темный, потом к жмуди с чухней выйдут. Те таки ж будут. Так им за радость иголки-то! Город тамось ,вроде, один посередь леса, Березов ли Борисов. Редко туда кто ходит, вроде с севера до них дойдут лодьи малые. Это мне Гильфи говаривал раньше. Так ты мелочь-то прикупи, продать такое завсегда можно, где бабы живут. Места не трэба, а куплено – не прожито, авось!

Что-то подобное Ирина и сама думала – так, на краю сознания, – но совету вняла (и не пожалела в будущем, еще и Эйрика надоумила).

***

Неделю ватага Густафссона собиралась в дорогу. Командир нашел несколько заказов до Речицы и Бобруйска (точно, по Березине пошли на веслах), заложил в трюм железных лемехов, лопат, гвоздей и прочего полезного мастеровым инструмента, ткани, специй, ювелирки…

Конкретно девушка не спрашивала, но отцу про иголки-нитки для «жути» сказала, как и то, что мелочь иной раз выгоднее редкостей.

Пока мужики «тюнинговали» корабли и бегали по делам, Любава и компания солила, варила, сушила запасы в дорогу. Рыбу ловили, ягоду уваривали в меду, хлеб превращали в сухари.

Ирина выпендрилась: предложила крупную рыбу (сом, щука) закоптить, как и мясо, которое здесь предпочитали вялить в теньке с рыбой вместе. Нарисовала Эйрику примитивную коптильню, мангал, объяснила, что – почем, и с Ормом, тем первым нордом, на которого загляделась, смастерила коптильню из «дерьма и палок» в саду: выкопали они на краю ямку под костер, метра два желоб для дыма, как-то Гильфи с Осе и еще одним парнем сколотили ящик примерно метр на метр, внутри в несколько рядов прутья вставили. Костер прогорел, в него набросали предварительно замоченный щепки ольхи, дуба, травки душистые, накрыли плетеной корзиной. Дым, пошедший по желобу, сохраняли густо набросанными свежими ветками с листвой и насыпанной поверх них землей, а ящик с насаженными солеными рыбинами плотно прикрыли деревянной крышкой…

И сели ждать. Запах привлекал многих, торопили, но Ирина шикнула и выдержала процесс часов восемь: с утра до после обеда. Рыба получилась вкусная, и до отплытия Орм как главный «по тарелочкам» освоил и рыбу, и кур, и полоски свинины. Гильфи, поняв принцип, отдарился половиной хряка, а Любаве пришли в голову и другие варианты. Ирина предупредила, что можно готовить и на углях без заморочки, но храниться такой продукт недолго.

–Милая, да у нас ему и не удержаться будет, только в зиму. Спасибо! – благодарила Любава за майонез и потроха–тоже.

***

Отплывать норды собрались на 8й день стоянки в Куяве: все, что нужно и могли, ребята сделали, время подгоняло (лето не резина, не растянется), и прощальный вечер семья Хансен отметила богатым столом и легкой грустью.

–Эх, когда еще нам так спевать кто будет? – горевала Любава. – Да и привыкла я к тебе и парням, прям от сердца отрываю.

Ирине тоже было немного грустно и тревожно, но что делать? Остаться она не думала даже, а значит, всплакнет на дорожку и вперед!

На прощание попаданка перепела для остающихся и отъезжающих все, что те просили, показали они с Миколой и несколько импровизированных танцев, а главное – Микола спел «Ах ты душечка»!

Сие стало откровением не только для слушателей, но и, правда раньше, для Валиевой. То, что земляк Арины артистичен и хваток на запоминание слов с одного раза, она заметила: парень всегда подыгрывал и подпевал ей по вечерам. Дуэтом они развлекали публику не хуже заезжих скоморохов, как сказал Осе.

У Миколы обнаружился голос, вернее, ГОЛОС! Неразработанный, сырой, но возможности открывались…! Ломка подростковая уже прошла, и приложи парень усилия – будет здесь второй-первый Сергей Лемешев: именно такой теплый, нежный, даже чувственный, высокий, но не писклявый, как (по мнению Ирины) у возносимого властями от культуры Козловского, оказался лирический тенор у Миколы.

Он пришел к ней в сад, где она сидела одна и шила. Помялся, а потом попросил научить петь именно эту песню, исполненную ею накануне.

–Паненка, вот прям до нутра достала! Я ж немного-то в усадьбе спевал с девчатами, ну, так…-смущался конюх.– Но то ж наши, протяжные да нудные, не чета твоим-то! Ты послушай..

Когда он взял первые ноты, у неё мурашки по коже побежали! Так было всегда, если голос певца и музыка касались тайных струн души. Так для неё звучали арии Лемешева, шансон Пиаф, некоторые синглы Тернер и Хьюстон, дуэт Бочелли и Брайтман…

Микола замолчал, а Ирина не могла сбросить очарование его пения и что-то сказать.

– Паненка, скажи …Плохо, да?

Ирина пришла в себя, сглотнула.

– Микола…-она уставилась на парня горящими от восхищения глазами. – Микола, это прекрасно!!! У тебя необыкновенный талант! Если бы ты был в… – она осеклась. – Дорогой, я научу тебя! В дороге и попробуем! А сейчас давай за мной…

За пару часов репетиции Микола не запнулся ни разу, поймал настроение, запомнил еще кое-что из ее уже репертуара, они попробовали спеть дуэтом «Синие море» Любэ, «Мы на лодочке катались» Пахоменко. Ирина была готова прыгать от счастья-у неё появился партнер, это ж какие перспективы!

***

Дебют Миколы прошел на «ура»! Ирина поставила мизансцену, как они встречаются, идут, он обнимает девушку и поет для неё. В зале стояла такая звенящая тишина после завершающей тесситуры Миколы, что Ирина испугалась – провалились? Она глянула на парня: того трясло. Ирина легонько сжала его руку, мол, не волнуйся.

Первым очнулась Любава: она прошла через зал, вытерла слезы и обняла обоих, прижав к могучей груди.

– Святители, это …– расцеловала ребят и постановила.– До смерти буду бога молить за вас, так уважили, так уважили! Ласка, тащи медовуху мою, выпить хочу!

Тут и мужики загалдели, обступили новоявленного тенора, и Эйрик, как всегда, веско хлопнул конюха по плечу:

–Я ж говорю, Густафссон везучий сукин сын! Эвона каких мастеров принял на борт! Молодец, Микола! И ты, дочь, молодец! Придем домой, я и тебя, парень, в род возьму! Или, командир, не будем откладывать? Время как раз подходящее!

И Микола через час стал приемным сыном Торвальдссона и братом Эйрин. Присутствовавший на этом обряде «принц Персии», как стали с легкой руки звать в ватаге Аладдина, одарил семью тремя рубинами в знак одобрения.

–Так, раз все хорошо, все довольны, пора на боковую, завтра большой день. Эйрин, не жалеешь, что идешь с нами? – спросил Эйвинд с улыбкой.

–Нет, командир, не жалею! И спою об этом!

Ирина вздохнула и исполнила давнюю мечту – спела «Non, je ne regrette rien» на французском, подражая великой Пиаф: с грассированием, колоратурой, возблагодарив бога и предшественницу за такой подарок.

Эту и другие иностранные песни она запоминала с оригинальной темой, выучивала текст, пела про себя, но никогда-публично: стеснялась недостаточной силы и диапазона голоса. А сейчас все совпало: вокал, место, время. И пусть никто не понял смысл, но красота мелодии и вложенные в исполнение эмоции нашли дорогу к сердцам слушателей. Ирина ложилась спать спокойная и уверенная в завтрашнем дне. Её не пугали ни будущие трудности пути, ни неизвестность новой родины. «Господи, спасибо! Все будет хорошо!

Часть вторая Глава 7

Северяне отбыли на заре. Хозяева трактира и слуги долго стояли, глядя вслед уходящей флотилии и вытирая слезы, желали им удачи в пути.

Это путешествие Ирина Михайловна Валиева, в ином миру-Эйрин Торвальдссон, помнила до последних дней второй жизни. За почти три месяца она проплыла …Ну много, точно! 4 реки, несколько городов, десятками-сел и деревень, болота, протоки, комары, дожди, грибы и дичь, слезы и смех…И много-много работы!

«Книгу написать можно, «Как мы к Балтике шли» – вспоминала она позже и никогда не жалела. Сидя в своих Двориках да изредка наезжая к родителям –вот и вся ее панорама прошлого мира. Ни за границу, ни еще куда Валиева не ездила: некогда было да и не тянуло. «Телевизор мне природу заменил»-это про неё прежнюю. Зато тут накаталась по самое горлышко!

По Днипру норды прошли мимо Любеча, оттуда до Речицы, сбросили первый заказ, нашли еще, повернули налево на Березину, по ней, минуя Бобруйск, поднялись до истоков, и вот тут пошло веселье.

На веслах против течения – не айс, но им помогал ветер, местные красоты и песни и рассказы Эйрин. Останавливались редко, чтобы только помыться в деревенских черных баньках, и то не всегда, свеженького чего из продуктов прихватить, поохотиться, благо, леса были первозданные! Отойди метров на десять вглубь прибрежных посадок: грибов – косой коси! Ирина за час набирала крепеньких боровичков, подосиновиков, лисичек, сыроежек и варила мужикам лапшу грибную, а большую часть нанизывала на нить и сушила у себя в закутке, прям над головой. Бог миловал, ни один не сгнил, не попортился, мешок насушила.

Готовила дорогой в основном попаданка, мужики были на подхвате. Принимала она и помощь Ярика, оказавшегося сметливым, проворным и общительным пацаном. Он как-то поведал девушке историю своей жизни, обычную в это время и печальную –для неё.

–Я родился рабом, мамку мою степняки угнали, купил ее со мной в животе их темник, а потом продал пустынникам. Мамка мало прожила, болела все, меня забрал брат хозяина, охранник во дворце. Там и жил…– спокойно, как о другом, рассказывал мальчишка, моя грибы. – Евнух главный хотел меня оскопить, да Исмаил ему морду набил и упросил принца взять меня к себе. Я к языкам склонность имею, вот так и стал толмачом при господине. Он и сам тогда молодым был.

–А сколько Аладдину?– поинтересовалась Эйрин.

– Сейчас 21, а тогда-16 стукнуло, гарем мог завести, но не стал. Он языки да науки любит, стихи хорошо пишет, звезды изучает, а еще любит на флейте играть.

Попаданка вспомнила: НАЙ/НЭЙ изготавливают из тростника, бамбука, бузины, камыша, чайного дерева. Персидская или арабская флейта имеет 8 отверстий, узбекская – 6. Длина продольной флейты 55-60 сантиметров. Трубка узкая, диаметр не более 2 сантиметров. Звук извлекается путем вдувания воздуха исполнителем через металлический подгубник. Диапазон звучания – полторы октавы от «до» первой до «соль диез» второй. Музыкальный инструмент имеет хроматический звукоряд, но при изменении угла подачи воздуха происходит полутоновое звучание. Ладовые отверстия не имеют стандартов для вырезания, у разных народов дырочки на дудке отличаются по размерам. Инструмент подходит для сольного исполнения и ансамблевого звучания. У некоторых народов на нэй играют только мужчины (память у Ирина странно работала: тут помню-тут не помню. Единственное, что она запоминала раз и навсегда – это песни и музыку).

Ярик помолчал немного, потом продолжил:

– Господин хороший человек и воин тоже. Его не особо любят во дворце-он не рвется к власти, избегает конфликтов, с султаном в целом ладит. Мать его тоже умерла. Ему очень нравиться, как вы поете! Красиво! Мне тоже. И он уже может говорить, только не считает нужным.

–Может, и правильно делает. Прям 13 воин!

–Почему 13?

–Расскажу как-нибудь.

***

Лапшу Ирина накатала еще в трактире, подсушила там же и вот теперь использовала в дополнение к крупе. Если Эйвинд считал, они по нескольку дней не якорились, тогда в ход шли сухари, сало или копченое мясо с рыбой. Пить Ирина заставляла только кипяченую воду, запасая ее на стоянках в небольшие бочонки и кувшины. Пиво – только в деревнях и помалу, чтоб не расслабляться.

За время пути Ирина немного сблизилась с принцем, обмениваясь репликами и постепенно учась понимать друг друга, вязала свитер, играла на вуэле и пела, когда «усталые детишки» просили. Но в основном хозяйничала или спала: так дорога казалась легче. К сожалению, заниматься с Миколой почти не удавалось: парень периодически сидел на веслах, уставал и валился спать как убитый.

А вот с Аладдином, благо, жили рядом, в когге, она музыкой баловалась. Сближение их произошло после одного редкого лагеря на берегу Березины.

***

Ирина перестала считать дни, поэтому не могла точно сказать, сколько они уже плыли. Накануне целый день и ночь шел дождь: мелкий, противный, ну хоть тепло было. Все равно-брр! Ребята махали веслами, принц медитировал, Ирина злилась.

Слава богу, следующий день стал жарким, ватага повеселела, и Густаффсон объявил остановку на песчаном побережье, редком в этих местах. Молодцы разделились, как обычно: кто – охотится, кто – по дрова, Ирина – к костру, готовить. Поели горячего, ребята бросились мыться, стираться, Ирина, перемыв котелки, тоже поплескалась в вечернем сумраке: потерлась песком как скрабом, промыла немного голову, постирала одежду и вернулась к кострам, застав там веселье.

Дело в том, что Аладдин держался особняком, ни с кем в контакт не вступал, даже с Эйвом, но от помощи в делах не уклонялся, как и его охрана: те даже на весла садились иногда. А вот мыться со всеми не ходил: либо после всех, либо в сторонке, под присмотром бодигардов. Норды посмеивались, но молчали, а тут, видать, прорвало.

–Нежный у нас пассажир – завел шарманку Лейв Свенссон, шутник и язва. – Вот смекаю, а не девка ли переодетая, а? Эй, Ала, как тебя, принц! Ты стесняешься чего? И платок не снимешь? Ты не баба, часом?

Парни ржали, пустынник помолчал, да и выдал на нордском:

– Я-воин не хуже тебя, северянин! И я –мужчина! Платок называется куфия, и снимать его-нарушать запрет Аллаха! Ты лучше извинись или я вызову тебя на поединок!

Лейв обалдел, остальные тоже, а потом, как обычно, заржали конями.

–Смотри, немтырь заговорил, а мы думали –немой совсем!

– Я не немой! Я учил в дороге вашу речь! Жду извинений!– строго проговорил Аладдин, а Ирина не выдержала и ляпнула:

–Я ж говорила, 13 воин!

Народ оживился –какой такой 13 воин?

–Эйрин, кому говорила? О чем? Давай, расскажи!

«Вот язык мой-помело!» – посетовала Ирина, но начала рассказ – не отстанут:

– Однажды великий воин из северных земель, прославленный Беовульф, возвращался со своим хирдом домой. И пришла к нему колдунья, и повелела пойти к местному королю, и помочь ему в борьбе с племенем Пожирателей трупов, держащим округу в страхе. Но победа будет за Беовульфом только в том случае, если с ним пойдет 13 воинов, и последним станет иноземец, пришлый, которого пошлют ему Боги Асгарда….

Ирина пересказывала сюжет голливудского блокбастера с Бандерасом, который не раз смотрела, невзирая на сказочность и излишнюю пафосность. Но Антонио скрашивал своей харизмой все шероховатости. Повествование в свете костров приобретало черты реальности, и ватага подбиралась все ближе к девушке, желая не пропустить ни слова.

Момент, когда Бандерас поразил рыжего викинга познаниями в брани на их языке, был встречен громовым хохотом и указаниями пальцами на Лейва и принца.

Норд тоже ухмыльнулся, встал и поклоном извинился перед принцем. Конфликт был исчерпан, а под ночным небом рекой текла история о подвиге 13 воинов, изгнании нелюдей и славной гибели Беофульфа.

***

Окончание рассказа ознаменовалось всхлипываниями Ярика и предложением Эйрика почтить память славного воина пивом.

–Ярик, ты почему плачешь? – спросила Эйрин юного раба. –Птичку жалко? – не смогла не поддеть.

–Какую птичку? –не понял малец, естественно.– Мне главного воина жалкооооо! И товарищей его! Их же всего трое осталось! И эта ведьма,уууу! – погрозил кулачком невидимой врагине парень. – Зато Ахмед стал настоящим мужчиной! Мой господин такой же! –гордо закончил Ярик.

Норды обсуждали историю, а Эйрин вдруг поймала себя на мысли, что совсем не беспокоится о тайне своего перерождения. За все время ей никто, кроме ротмистра, не дал понять, что сомневается в ней или подозревает. Норды, да и Микола, приняли ее без вопросов – даже если они у них и были.

«Странно, но пусть так и остается. Если их моя необычность не напрягает, то мне-то чего загоняться?» – решила попаданка и пошла спать.