Текст книги "Дворец вожделений"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– А что у нее за раны?

– Я как раз собирался ее осмотреть.

Доктор Китано осторожно снял повязку с головы Суйрэн и осмотрел большой, неровной формы багровый кровоподтек над правым виском. Нахмурившись, он вновь наложил бинты, откинул материю, которой была накрыта Суйрэн, и распахнул ее белое хлопчатобумажное кимоно. На животе оказался глубокий разрез, шедший от левой части грудной клетки до пупка. Из раны, покрытой по краям запекшейся кровью и зашитой конским волосом, сочилась желтоватая жидкость. Хосина поморщился. Доктор Китано стал еще мрачнее. Суйрэн даже не шевельнулась.

– Это очень опасная рана, – пояснил врач. – Рана на голове тоже достаточно серьезная.

Доктор Китано потрогал кожу вокруг опухших глаз Суйрэн, приподнял ей веки и заглянул в безжизненные, слепые зрачки, как того требовала старинная китайская методика. Он коснулся пальцами ее щек, пощупал сухие, ломкие на вид волосы и несколько раз нажал на шею. Потом доктор открыл ей рот, осмотрел бледные десны и язык и понюхал воздух возле ее лица. Наконец он поочередно приложил пальцы к запястьям. Бубен знахарки ритмично отбивал время, пока доктор Китано прослушивал пульс, определяя состояние внутренних органов. Закончив, он накрыл служанку и поднял тревожный взгляд на Хосину.

– Она страдает от потери крови, жидкости и ки – жизненной энергии, – сказал доктор. – Кроме того, у нее внутреннее нагноение и воспаление.

– Вы можете ее вылечить? – спросил Хосина.

– Я сделаю все, что смогу, – ответил доктор Китано, – но ей способно помочь только чудо.

Хосина сжал рукой подбородок и склонился над Суйрэн. Бубен стучал в ритм монотонной молитве. Эта служанка была единственным шансом спасти госпожу Кэйсо-ин и укрепить позиции канцлера Янагисавы при дворе на достаточно долгое время, чтобы сёгун успел назвать Ёритомо своим преемником. Однако у Хосины были и другие, собственные причины желать, чтобы Суйрэн очнулась. Если ему удастся вытащить из нее информацию, которая приведет к похитителям, то он завоюет благодарность сёгуна для себя лично. Тогда бакуфу придется признать его как самостоятельную силу, а не только как любовника Янагисавы. И канцлер будет вынужден относиться к нему с долгожданным уважением, а не унижать постоянно.

– Я должен задать Суйрэн вопросы о похищении, – сказал Хосина доктору Китано. – Приведите ее в чувство.

– Ее желательно не тревожить. Ей необходим покой, – заволновался доктор.

Хосина почувствовал раздражение. Если ему не удастся найти похитителей и спасти госпожу Кэйсо-ин, он может так никогда и не получить признания в бакуфу. Они с Янагисавой могут так низко пасть в глазах сёгуна, что их планам не суждено будет сбыться. К тому же провал, как и успех, повлечет серьезные последствия лично для Хосины. Его любовник чтил профессионализм и презирал некомпетентиость, и до сих пор Хосине удавалось выполнять все требования Янагисавы… но что, если дело о похищении окажется ему не по зубам? Вдруг он больше не будет нужен Янагисаве?

Хосина не раз сожалел о своей любви к такому тяжелому, но притягательному человеку, как канцлер, однако мысль о том, что он может его потерять, ужасом пронзила сердце.

– Возможно, Суйрэн единственный человек, способный сообщить, кто похитил мать сёгуна, – сказал Хосина. – Очень важно, чтобы она со мной поговорила.

– Она не должна тратить свою жизненную энергию, которой и без того не хватает, – возразил доктор. – Бессознательное состояние спасает ее от страшной боли. Пожалуйста, дайте ей время, чтобы немного окрепнуть.

– У меня нет времени, – бросил Хосина, взбешенный спокойным, покровительственным тоном Китано. – Если Суйрэн умрет, так и не рассказав, что ей известно, мы можем больше не увидеть госпожу Кэйсо-ин и не поймать преступников!

«А я, может, никогда не добьюсь желаемого». Он поднялся, расправил плечи и посмотрел на доктора Китано сверху вниз, давая понять, кто здесь главный.

Доктор Китано гневно взглянул в глаза Хосины.

– Почетный кодекс моей профессии запрещает мне ставить под угрозу жизнь пациента.

Хосина подумал, что этот человек не столько беспокоится о кодексе, сколько боится стать причиной смерти единственного свидетеля и вызвать гнев сёгуна.

– Я беру на себя ответственность за все, что с ней может случиться, – сказал Хосина. Пусть уж лучше Суйрэн умрет во время допроса, чем до того, как он попытается ее допросить.

Нехотя кивнув, доктор Китано позвал учеников:

– Принесите мне мускус.

Один из юношей принес доктору керамическую чашку с грубо помолотым порошком. Воздух наполнился резким, животным запахом мускуса. Хосина наблюдал, как доктор Китано поднес чашку к носу Суйрэн. Служанка вдохнула мускус, ноздри ее затрепетали, а губы дернулись в невольной гримасе. Ее веки дрогнули и стали медленно открываться. Хосина одобрительно кивнул доктору.

– Постарайтесь не волновать ее, – предупредил тот.

Хосина опустился на колени около служанки и склонился над ней.

– Суйрэн-сан, – позвал он.

Ее туманный взгляд скользнул по нему, и лицо исказилось от страха.

– Не пугайтесь. Вы дома, в замке, и вам нечего бояться! Хосина говорил мягко, сдерживая волнение. – Я начальник полиции Эдо.

Суйрэн вздохнула, ее лицо разгладилось, глаза закрылись.

– Дайте ей еще подышать этим мускусом! – приказал Хосина.

Доктор неохотно подчинился.

– Это очень сильное средство, и повторные дозы опасны для пациента со слабым здоровьем.

Суйрэн вдохнула мускус, ее глаза распахнулись, лицо исказила тревога, словно она забыла и Хосину, и его слова.

– Вы помните, как ехали по Токайдо с госпожой Кэйсо-ин? – спросил Хосина. – Помните, как на вас напали?

Смятение затуманило ее взгляд; глаза остекленели от ужаса. Тело дернулось от жалобного стона.

– Вы видели, кто похитил госпожу Кэйсо-ин? – настаивал Хосина, не в силах справиться с возбуждением.

Застонав громче, служанка замотала головой и вдруг изогнулась, охнув от боли. Пот выступил на посеревшем лице.

– Все хорошо. Успокойтесь, – вмешался доктор Китано, гладя ее по лбу, и сурово посмотрел на Хосину: – Она не может говорить. Кроме того, воспоминания волнуют ее. Прошу вас, достаточно.

Хосина не обратил на лекаря никакого внимания. Его неотступно преследовал вопрос, почему Суйрэн осталась в живых, когда все остальные люди из свиты Кэйсо-ин погибли.

– Ты была сообщницей похитителей?! – вскричал он, схватив Суйрэн за плечи. – Это ты им сказала, что госпожа Кэйсо-ин поедет по Токайдо? Тебе оставили жизнь в награду за это?

Суйрэн взвизгнула. Слабый огонек испуга зажегся в ее глазах. Забившись под покрывалом, она напоминала гусеницу, пытающуюся выбраться из кокона.

– Если больная немедленно не успокоится, – вмешался доктор Китано, – она погибнет! Оставьте ее! – Его голос охрип от возмущения.

– Кто похитил госпожу Кэйсо-ин? – бесновался Хосина. – Куда ее увезли? Говори!

Губы Суйрэн беззвучно задвигались, она несколько раз слабо дернулась. Глаза закатились, веки опустились. Всхлипы перешли в медленное, дремотное дыхание, и она снова провалилась в беспамятство. Хосина принялся яростно трясти ее.

– Очнись! – кричал он.

– Прекратите! – Доктор Китано пытался оттащить Хосину от служанки. – Вы убьете ее!

Придя в бешенство, Хосина отпихнул лекаря.

– Дайте ей еще мускуса! Быстро!

– Больше нельзя! – заявил доктор Китано с каменным лицом человека, готового отстаивать свои принципы, чего бы это ему ни стоило. – Ваш допрос для нее – это смерть. И что бы ей ни было известно, она унесет это в могилу.

Хосина дрожал от злобы и разочарования. Он беспомощно смотрел на Суйрэн, неподвижно лежавшую на своем одре, и сжимал кулаки – так нужно ему было вырвать из нее факты, но приходилось признать временное поражение. Взяв себя в руки, он обратился к доктору Китано:

– Я бы на вашем месте сделал все возможное, чтобы она осталась жива.

В его тоне прозвучала невысказанная угроза. Хосина повернулся к своим людям:

– Оставайтесь здесь и охраняйте Суйрэн. Не позволяйте больше никому с ней разговаривать. – Он не должен допустить, чтобы Сано допросил служанку и выведал информацию о похитителях. – Я буду во дворце. Если она очнется, срочно сообщите мне.

Хосина твердым шагом вышел из комнаты для больных. На улице он постоял под соснами. Жаркий бронзовый предвечерний свет лился сквозь ветви. Эхо храмовых колоколов разносилось по городу, возвещая, что прошел еще один час. То обстоятельство, что миновало полдня, а его расследование не дало никаких результатов, поколебало уверенность Хосины. Он начал сомневаться в своей версии, будто Суйрэн была знакома с похитителями и помогла организовать преступление. Стали бы они наносить сообщнице такие раны? Легких порезов оказалось бы достаточно, чтобы убедить всех, будто она невинная жертва, которой по милости судьбы удалось избежать смерти. Может, Суйрэн и в самом деле невиновна и не знает, кто похитил ее госпожу. Но с другой стороны, похитители могли случайно перестараться со служанкой… или хотели убить ее, чтобы убрать свидетеля.

Хосина решил, что эту версию рано сбрасывать со счетов. Хотя Суйрэн и не могла говорить, были другие способы узнать, является ли это предположение перспективным или же ведет в тупик. Он быстро вышел за ворота и направился в женскую половину. Там находились дамы, с которыми жила Суйрэн, а также дворцовые чиновницы, бывшие ее начальницами. Если служанка являлась соучастницей похищения, они могут снабдить Хосину нужными уликами, независимо оттого, выживет она или нет.

А одна хорошая улика даст ему солидную фору перед любым из тех, кто занят поисками госпожи Кэйсо-ин.

ГЛАВА 10

– Госпожа Янагисава, если вы можете слушать, то выслушайте меня! – просила Рэйко.

Она почти весь день стояла на коленях рядом с женой канцлера. Сияющее солнце меркло и уходило за горизонт, а госпожа Янагисава по-прежнему лежала как мертвая. Ее отсутствующие глаза были устремлены в потолок, в щелях которого виднелось небо, подкрашенное золотом близящихся сумерек. За стенами стоял лес, молчаливый в полном безветрии. Волны накатывались так тихо, что Рэйко едва слышала их за пением лесных птиц и криками чаек. Она потрогала безвольную руку госпожи Янагисава. Та оставалась холодной, хотя в их тюрьме было жарко, как в печке. По лицу Рэйко стекал пот, она утирала его рукавом халата и все больше волновалась, устав от бесплодных попыток привести в чувство госпожу Янагисава.

– Мы по-прежнему в западне, – сказала Рэйко. – По-прежнему не знаем, для чего эти люди нас похитили и кто они такие. Двое из них снова приходили сюда в полдень, но лишь оглядели нас и ушли.

Хотя Рэйко в течение дня не раз слышала мужские голоса, к ним никто не заходил. Мухи жужжали над пустой бадьей от еды и полными ведрами с отходами. На жаре вонь была невыносимой. Комары зудели и кусались, кожа у женщин покрылась красными язвочками и чесалась. Однако голод и неудобства беспокоили Рэйко меньше всего.

– Похитители вряд ли намерены отпустить нас просто так, – говорила она госпоже Янагисава. – Они задумали что-то плохое, я в этом уверена. Я очень боюсь, что госпожа Кэйсо-ин снова станет их провоцировать, как бы я ни старалась ей помешать.

Рэйко посмотрела в другой конец комнаты на Кэйсо-ин. Мать сёгуна спала, тихонько посапывая, однако почти весь день она исходила злостью и колотила в дверь. Когда те двое приходили, она кричала на них, словно забыв об утренних побоях. К счастью, они не обратили внимания на вопли Кэйсо-ин… на этот раз. Рэйко не знала, насколько хватит их терпения.

– Мы должны бежать. – Рэйко наклонилась к уху госпожи Янагисава. – Я придумала способ, но не справлюсь одна. Госпожа Кэйсо-ин не станет мне помогать. А Мидори не сможет… она в любой момент может родить.

Мидори всхрапнула, она тоже спала. Ее тело напряглось, и женщина схватилась за живот, потом расслабилась и вздохнула. Схватки повторялись все чаще, и Рэйко с ужасом думала, что вот-вот начнутся роды.

– Вы мне нужны! – Рэйко в отчаянии повысила голос. – Прошу вас, выходите из оцепенения, или как там это называется. Помогите мне спасти всех нас!

Госпожа Янагисава молчача. В ее пустых, безжизненных глазах не мелькнуло даже искры сознания. Терпение Рэйко было на исходе.

– Может, вам и трудно выносить то, что происходит, – не сдавалась она. – Может, вам лучше уйти в себя, чем смело смотреть вокруг. Но подумайте о дочери. Кикуко-тян ждет вас дома. Что с ней станет, если вы не вернетесь? Она будет в отчаянии. Не поймет, почему нет матери. И кто о ней позаботится?

Рука госпожи Янагисава безвольно свисала с ладони Рэйко. Только слабое дыхание показывало, что она жива.

– Я знаю, что ваша дочь для вас все. Вы не можете бросить ее на произвол судьбы! – сказала Рэйко, уже дрожа от злости. – Ради Кикуко-тян вы должны собраться и что-то делать, а не просто валяться на полу!

Никакой реакции. Рэйко была на грани отчаяния.

– Вспомните о муже, – взмолилась она. – Вы рассказывали, как любите его и как хотите, чтобы он любил вас. Если мы не вернемся домой, вы никогда больше его не увидите. Он должен знать, что вас похитили. Возможно, он тревожится, где вы и что с вами случилось. Люди часто начинают что-то ценить, только когда потеряют. Разлука укрепляет любовь… а знаете, что я думаю? Я думаю, ваш муж начал понимать, что любит вас. Ваше похищение дало ему урок, показало, что он ошибался. Он раскаивается, что неправильно вел себя с вами, и хочет получить шанс исправиться. – Рэйко считала, что обстоятельства оправдывают ложь. – Разве это не то, о чем вы всегда мечтали? Но ничего не будет, если мы здесь умрем. Вы никогда не насладитесь любовью мужа, если не предпримете усилий, чтобы вернуться к нему домой.

Рэйко вглядывалась в лицо госпожи Янагисава, надеясь, что обещанное исполнение ее мечты пробудит эту женщину к действию. Но та даже не моргнула. Усталая и разочарованная, Рэйко отпустила ее руку. Разговаривать с тем, кто не слышит или не желает слышать, бессмысленно. Она должна попробовать единственный оставшийся из известных ей способов оживить госпожу Янагисава.

В детстве Рэйко обучалась боевым искусствам у сэнсэя, нанятого для нее отцом. Этот сэнсэй научил ее древней китайской технике исцеления, основанной на стимуляции естественных способностей организма. Она узнала, что воздействие на определенные точки способно снимать боль, влиять на работу внутренних органов и лечить болезни – физические и душевные. Рэйко по собственному опыту знала, какие поразительные результаты способна давать эта древняя методика. Когда она рожала Масахиро, повитуха использовала ее, чтобы снять родовые боли. Она часто испытывала на себе приемы для улучшения кровообращения и укрепления жизненной силы. Но еще никогда не применяла их к другим людям. Эта методика высвобождала мощную энергию, которая могла быть опасной в руках невежественного самоучки. Оставалось надеяться, что она сможет пробудить госпожу Янагисава, не причинив ей вреда.

Средним пальцем правой руки Рэйко надавила на действенную точку над верхней губой госпожи Янагисава, прямо под носом – именно там сходятся внутренние каналы, по которым движется ки, жизненная сила. Таким образом можно привести в чувство потерявшего сознание человека или снять крайне эмоциональное возбуждение. Рэйко давила, перенеся весь свой вес на кончик пальца. Под холодной, влажной губой госпожи Янагисава она ощутила внутреннее давление, препятствующее току ки. Досчитав до пяти, Рэйко подняла палец, потом надавила снова и почувствовала слабый, неровный пульс – хороший знак, говорящий о возобновлении циркуляции. Она продолжала стимулировать точку, и каждый раз пульс немного усиливался. Однако госпожа Янагисава оставалась неподвижной, как труп.

Рэйко перешла к сплетениям, известным под названием «журчащие ручьи» и расположенным на подушечках пальцев ног. Эти точки снимали напряжение. Рэйко взяла в руки ступни госпожи Янагисава и надавила большими пальцами на нервные узлы. После двадцати циклов Рэйко ощутила отчетливый, ритмичный пульс в ногах женщины. Теперь ки должна струиться по телу госпожи Янагисава, оживляя мышцы, уравновешивая чувства, пробуждая разум. Когда этого не произошло, Рэйко предположила, что потрясение, вызванное похищением, заблокировало другие энергетические каналы.

Она перевернула госпожу Янагисава на живот и отмерила четыре пальца от позвоночника на уровне талии, отыскивая точки под названием «море энергии». Рэйко давила, ждала и отпускала – столько раз, что потеряла счет. Руки болели, дыхание сбилось. Теперь она уже чувствовала, как ки госпожи Янагисава струится по сосудам и плоти. И вдруг та издала утробное мычание, ее конечности задергались, тело изогнулось.

Рэйко отскочила, испугавшись, что перестаралась и вызвала у госпожи Янагисава конвульсии. Но та перекатилась на спину и, вздрагивая всем телом, села, пальцы заскребли по полу, и женщина дико уставилась на Рэйко.

– Где я? – Вопрос прозвучал громко и хрипло. – Что произошло?

Рэйко облегченно улыбнулась. Кэйсо-ин и Мидори проснулись от возникшей суматохи и озадаченно моргали глазами. Госпожа Янагисава осмотрела комнату, узнала свою тюрьму, и в глазах ее застыл ужас.

– О нет! – простонала она. – Мне снилось, что я дома с Кикуко-тян. Было так покойно! Зачем я проснулась? – Она легла, подтянула колени к груди и, прикрыв голову руками, забилась в рыданиях. – Я хочу снова заснуть!

– Сделай одолжение, – раздраженно бросила Кэйсо-ин, – твои вопли действуют мне на нервы.

Рэйко с силой развела руки госпожи Янагисава, открыв искаженное страданием лицо.

– Вы больше не будете прятаться! Я вам не позволю!

– Прошу, не нужно, оставьте меня в покое! – Госпожа Янагисава изо всех сил зажмурила глаза, чтобы не видеть ни Рэйко, ни страшной темницы. – Я хочу снова увидеть Кикуко-тян.

Рэйко возмутило, что госпожа Янагисава предпочитала беспамятство активным действиям, хотя она и переживала за нее.

– Если хотите увидеть Кикуко-тян, немедленно прекратите этот спектакль! – крикнула она и отвесила госпоже Янагисава увесистую пощечину.

Та обиженно и удивленно вскрикнула. Рыдания прекратились. Раскрыв рот, она смотрела на Рэйко.

– Ваш долг вернуться домой, к дочери, – сказала Рэйко, радуясь, что наконец сумела привлечь внимание госпожи Янагисава, и сожалея, что ударила женщину. – Ваш долг помочь мне спасти госпожу Кэйсо-ин и Мидори. Вы понимаете? Будете держать себя в руках? Или мне опять вас ударить?

Госпожа Янагисава больше не сопротивлялась. Она распрямилась и села, правда, сделала это неохотно – движения были медленными, а лицо унылым.

– Вы мне поможете? – с надеждой спросила Рэйко.

Госпожа Янагисава молча кивнула.

Торжество от маленькой победы согрело сердце Рэйко, хотя подруга не проявила особого энтузиазма. Рэйко подозвала Кэйсо-ин и Мидори, и те уселись рядом с ней и госпожой Янагисава.

– Вот что мы сделаем, – сказала Рэйко и шепотом изложила свой план.

ГЛАВА 11

– Его превосходительство приказал, чтобы его не беспокоили, – доложил стражник, стоявший у личных покоев сёгуна.

Сано, канцлер Янагисава и начальник полиции Хосина пришли доложить сёгуну о ходе своих расследований. Чиновники обменялись удивленными взглядами – они полагали, что сёгун с нетерпением ждет новостей.

– Что здесь происходит?! – Лицо канцлера Янагисавы потемнело от гнева – правитель, к которому он обычно заходил свободно, захлопнул перед ним дверь.

– Его превосходительство проводит секретные консультации, – пояснил стражник.

– С кем? – удивился Янагисава.

– Заходите, – послышался слабый голос сёгуна.

Стражник открыл дверь, и Янагисава первым шагнул в помещение. Раскрашенная металлическая лампа, свисавшая с кессонного потолка, освещала низкую платформу. На ней, откинувшись на взбитые шелковые подушки, в своей черной цилиндрической шапочке и домашнем парчовом халате цвета нефрита восседал Цунаёси Токугава. Рядом с ним, у платформы, на коленях стоял буддистский монах в оранжевом халате.

Янагисава остановился как вкопанный. Сано и Хосина застыли по обеим сторонам от канцлера. Все они ошеломленно смотрели на монаха, а тот вызывающе поглядывал на них. Это был священник Рюко, духовный наставник и любовник Кэйсо-ин – сорокалетний мужчина с высоким обритым черепом, длинным носом, тяжелыми веками и чувственными губами, как у статуи Будды. Вышитая золотом накидка покрывала его широкие плечи и поблескивала в свете лампы. Сано не понравилось, что они застали его в тесной компании с сёгуном.

– Э-э… приветствую вас, – взволнованно сказал Цунаёси Токугава и жестом подозвал Янагисаву, Сано и Хосину.

Придя в себя, канцлер опустился на колени на своем обычном почетном месте справа от сёгуна. Сано и Хосина сели рядом с платформой напротив своего повелителя и поклонились сёгуну.

– Вы уже нашли досточтимую госпожу Кэйсо-ин? – спросил Цунаёси Токугава, оглянувшись по сторонам, словно ожидая ее увидеть.

Неловкое молчание прервал Янагисава:

– Сожалею, что приходится ответить отрицательно.

Лицо сёгуна разочарованно вытянулось. Янагисава повернулся к священнику Рюко:

– Какая приятная встреча. Что вас сюда привело?

Сано невольно представил себе стальное лезвие, завернутое в шелк. Все знали, что Янагисава терпеть не может монаха. Рюко жаждал власти не меньше канцлера. Его давние отношения с госпожой Кэйсо-ин подарили ему статус высшего священника Японии и неофициального советника сёгуна. Его влияние на Цунаёси Токугаву и тысячи монахов в храмах по всей Японии угрожали высокому положению Янагисавы.

– Я принес его превосходительству духовное утешение в этот трудный час, – смиренно отозвался священник Рюко, не в силах, однако, скрыть своей ненависти к канцлеру, который вел бесконечную тайную борьбу, пытаясь отлучить его от двора.

– Понятно.

Сано разделял скептицизм Янагисавы. Священник Рюко, несомненно, воспринял похищение как шанс втереться в доверие к господину с целью, очевидной для всех присутствующих, кроме самого Цунаёси Токугавы. Священник понимал, что его положение при дворе зависит от госпожи Кэйсо-ин, и в случае ее смерти он потеряет власть… если его не возьмет под свое крыло сёгун. Сано не любил Рюко и не доверял ему. Этот человек больше пекся о своих личных интересах, чем о благополучии Кэйсо-ин, Рэйко и других женщин.

– Почему вы… э-э… еще не спасли мою мать? – спросил сёгун, не замечая возникшей напряженности.

– Прошу позволения напомнить вашему превосходительству, что прошло меньше суток с тех пор, как мы узнали о похищении госпожи Кэйсо-ин, – с осторожным почтением отозвался Хосина. – Расследование требует времени.

– У вас было достаточно времени. Вы делали что-нибудь… э-э… кроме того, что тратили его впустую? – В приступе опасного раздражения сёгун подался вперед, сверля глазами Янагисаву, Сано и Хосину. Как Сано и опасался, их господин ожидал немедленных результатов. – Каких успехов вы… э-э… добились в деле возвращения моей матери?

Едва заметная улыбка скривила полные губы Рюко, когда он увидел, как меняется атмосфера. Хосина сердито взглянул на священника.

– Сегодня было рассмотрено несколько возможных вариантов, – сказал Янагисава. – Сёсакан-сама расскажет, чего он добился.

«Рассчитывать, что Янагисава заговорит первым и вызовет на себя гнев сёгуна, то же самое, что поливать пылающий дом из чайника», – подумал Сано.

– Я допросил сегодня утром двух преступников из «Черного Лотоса», – сообщил он. – Они рассказали мне о священнике по имени Абсолютная Мудрость, который занимает высокое положение среди главарей секты. Они говорят, что «Черный Лотос» готовит заговор против режима Токугавы. Это могло быть и похищение, причем организованное Абсолютной Мудростью. Он покинул свой тайный храм, но мои люди сегодня прочесали город и арестовали сорок восемь членов секты. Я допрошу их в тюрьме Эдо. Кто-нибудь обязательно скажет, где искать этого священника.

Сёгун, успокаиваясь, кивнул. Канцлер Янагисава сохранял невозмутимость, Хосина расслабился.

– А у вас есть какое-нибудь реальное основание считать, что женщин похитил «Черный Лотос»? – подал голос священник Рюко.

– Монахи и последователи учения Черного Лотоса достаточно безрассудны и наглы, чтобы пойти на преступление, – ответил Сано.

Священник сардонически улыбнулся:

– Но ведь у вас нет доказательств, что эта секта замешана в преступлениях.

– Многолетний опыт детективной работы подсказывает мне, что это так. – Поняв, куда клонит Рюко, Сано возмутился коварством священника.

– Получается, сёсакан-сама потратил день на поиски людей, против которых у него нет никаких улик, – сказал Рюко, и в его тоне послышалась странная смесь уныния и ликования. – Такое впечатление, что он скорее наказывает старых врагов, чем ищет настоящих преступников.

– Это ложь! – воскликнул Сано, разгневанный несправедливым обвинением.

Сёгун, не обращая внимания на этот протест, сверлил его злобным взглядом.

– Как вы могли так обмануть мое доверие? – поразился он. – И это после всего, что я… э-э… для вас сделал?

Сано и рта не успел раскрыть, как Рюко заговорил снова:

– Поведение сёсакана-самы прискорбно, но меня тревожит нечто более серьезное. Я опасаюсь, ваше превосходительство, что все расследования ведутся не в том направлении.

Его неодобрительный взгляд обратился в сторону Янагисавы и Хосины. Сано видел, что те стараются скрыть тревогу, прекрасно понимая, чего добивается Рюко. Священник жаждал возвращения Кэйсо-ин, поскольку она являлась источником его власти, и ради ее спасения все должны были лезть из кожи вон. Но в случае неудачи Рюко необходимо обезопасить себя от людей, способных, как он считал, его свалить. Потому он и стремился очернить в глазах сёгуна Сано, Янагисаву и Хосину.

За годы пребывания в должности сёсакана-самы Сано часто приходилось становиться мишенью клеветников на подобных совещаниях, но еще ни разу он не удостаивался такой чести одновременно с Янагисавой и Хосиной.

– Возможно, что именно вы идете не в том направлении. – Янагисава бросил на Рюко злой взгляд, но не решился открыто атаковать священника.

– У нас есть и другие версии, – вступил Хосина и воинственно посмотрел на Рюко, стараясь его смутить. – Я был у Суйрэн, служанки, уцелевшей во время резни. Дурак лекарь не дал ей со мной поговорить, поэтому я расспросил о ней дам из дворца. Если она была пособницей похитителей, я скоро найду преступников среди ее знакомых.

– Вот именно, если она была пособницей, – презрительно бросил Рюко. – Похоже, у вас не больше доказательств виновности Суйрэн, чем у сёсакана-самы улик против «Черного Лотоса».

– У вас есть лучшие идеи? – Хосина сжал кулаки, сверля глазами Рюко. – Овод лишь докучает тем, кто работает.

Священник презрительно пожал плечами и обратился к сёгуну:

– Мой долг не раскрывать преступления, а показать нашему превосходительству, что сёсакан-сама и начальник полиции придерживаются ошибочных суждений.

Сано и Хосина переглянулись, пораженные наглостью священника. Они принялись было возражать, однако сёгун сердито махнул рукой.

– Да, вы… э-э… совершили ужасные ошибки. – сказал он. – Вы настолько ослеплены… э-э… заблуждениями, что не найдете и рыбу в ведре! – крикнул он, брызгая слюной, и устремил умоляющий взгляд на канцлера Янагисаву. – Могу я рассчитывать хотя бы на то, что вы… э-э… спасете мою любимую мать?

– Конечно, ваше превосходительство. – Янагисава старался говорить спокойно, но Сано чувствовал, что он взволнован. – Я установил нескольких подозреваемых. Возможно, один из них является вдохновителем похищения. Я ожидаю результатов в самое ближайшее время.

Сёгуна, казалось, воодушевил этот уверенный, хотя и уклончивый ответ. Сано часто был свидетелем того, как канцлер Янагисава пользуется боязнью сёгуна показаться глупцом, не позволяя тому требовать информации больше, чем он сам хотел ему дать. Сано понимал, что в число подозреваемых Янагисавой людей входят правитель Мацудаира и другие члены клана Токугава, которые могли похитить Кэйсо-ин, чтобы заставить сёгуна изгнать канцлера. Ясно, что Янагисава не располагает солидными доказательствами против родственников сёгуна и потому не решается предъявить им обвинение.

Хитрый огонек, вспыхнувший в глазах Рюко, показал, что и он догадался об этом. Его толстые губы растянулись в лукавой улыбке.

– Кто же эти таинственные подозреваемые? – спросил он.

Это была опасная ловушка. У Сано подпрыгнуло сердце. Хосина резко втянул в себя воздух. Янагисава пришел в ярость, видя западню, поставленную священником, но не в силах ее избежать.

– Открыть имена подозреваемых сейчас означало бы поставить под угрозу расследование. – Голос Янагисавы был так холоден, что мог обратить в лед даже пламя. – Мы не должны ни вспугнуть похитителей, ни посеять среди них панику, которая может повредить заложницам.

Рюко хмыкнул, разгадав уловку Янагисавы:

– Едва ли этого стоит опасаться, поскольку очевидно, что у вас нет никаких подозреваемых. Вы не можете назвать их, потому что они не существуют.

Сано понимал, что канцлер не мог назвать их – как не мог и обосновать свою версию, – поскольку возведение клеветы на врагов из лагеря Токугавы поставило бы под сомнение его преданность сёгуну. На щеке Янагисавы дернулся желвак, злоба, словно лава, кипела в его черных глазах. Редкая возможность наблюдать, как кто-то переигрывает Янагисаву, не доставляла Сано никакою удовольствия, поскольку на этот раз они были на одной стороне.

– Ваше превосходительство… – осторожно начал Янагисава.

– Молчать! – взвизгнул сёгун.

Обрушившаяся тишина парализовала всех присутствующих. Янагисава, казалось, был потрясен, что сёгун разговаривает с ним в таком тоне. Хосина сидел с открытым ртом, не веря своим глазам. Сано понимал, что и у него, видимо, такое же лицо. На губах Рюко играла самодовольная улыбка.

– Чтобы я от вас больше не слышал ни слова! – Сёгун указал на Янагисаву, его голос и рука дрожали от ярости. Он ткнул пальцем в Сано и Хосину: – От вас тоже. Вы все… э-э… разочаровали меня. Вы не заслуживаете того, чтобы я нас слушал!

Сано, Янагисава и Хосина молчали, боясь пошевелиться. Сёгун обладал правом казнить и миловать любого, и годы верной службы и даже амурная близость не спасали вассала, осмелившегося его разгневать. Он казнил людей за меньшие прегрешения и в теперешнем плохом настроении мог обречь на смерть своего канцлера, начальника полиции и сёсакана-саму за собственный припадок бешенства. Сано замер от ужаса и внезапного желания расхохотаться. Никакое умение канцлера Янагисавы манипулировать сёгуном не способно помочь им, раз ему запрещено говорить.

Сёгун повернулся к священнику Рюко.

– Люди, на которых я рассчитывал, подвели меня, – пожаловался он. – Вы мне поможете?