Текст книги "Дворец вожделений"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Царь-Дракон протянул руку и помог Рэйко подняться. Они стояли, соприкасаясь телами, как возлюбленные, разделенные лишь тонким слоем одежды.

– Вчера я прислал вам достаточно еды и постельных принадлежностей? – спросил он. – Вы довольны, как мои люди убрались у вас?

Его дыхание обжигало Рэйко, словно огонь из пасти дракона.

– Да, большое спасибо, – поблагодарила она. – Вы так добры. Мы с подругами очень признательны вам… – Она чуть не разрыдалась от отчаяния, понимая, что за этим последует.

Когда Царь-Дракон надругается над ней, ее жизнь будет кончена, даже если она ее сохранит. Она нарушит брачную клятву быть верной Сано, пусть даже не по своей воле. Как она сможет к нему вернуться оскверненной другим мужчиной?

Как бы она ни старалась объяснить, что пожертвовала собой ради спасения подруг, едва ли муж простит ее. Каким бы чутким ни был Сано, он остается мужчиной, а значит, собственником и ревнивцем. Стоит ему представить ее в объятиях Царя-Дракона, как он тут же задастся вопросом, не могла ли она избежать этого… если бы захотела. Усомнившись в ее верности, он перестанет доверять ей и может даже разрушить их брак. Она потеряет не только Сано, но и сына и будет приговорена к жизни в позоре, на подачки своей семьи.

– Ота-сан говорит, что ты хочешь о чем-то просить меня. Но сначала давай устроимся поудобнее. – Не выпуская ее руки, он усадил Рэйко лицом к балкону. – Насладимся этим моментом, подаренным нам судьбой.

Внутренний голос шепнул Рэйко: что бы ни произошло между ней и Царем-Драконом, нет нужды говорить это Сано. Быть может, и никто не расскажет. Сано останется в неведении, но тайна будет точить ее душу, как болезнь. А если она забеременеет от Царя-Дракона? Рэйко представила, как будет носить ребенка, отчаянно надеясь, что он от Сано, а потом наблюдать, как тот растет, являя жуткое сходство с похитителем. Ребенок станет сыном или дочерью для Сано, братом или сестрой для Масахиро и вечным напоминанием Рэйко об осквернении.

– Прошлой ночью мне снилось, что мы дома, – сказал Царь-Дракон. – Была весна, цвели вишни. Ты учила меня каллиграфии, как когда-то. Обняла и держала мою руку в своей, помогая водить кистью.

Его губы скривились в задумчивой, ностальгической улыбке. Он разглядывал озеро, словно видел в его покрытой рябью, цвета стали, поверхности отражение своего сна.

– Твои волосы рассыпались у меня по плечам, ты ласкала мои чресла и прижималась ко мне грудью. Мы смеялись…

Рэйко съежилась, представив себе Царя-Дракона занятого эротической игрой с похожей на нее женщиной. Она смотрела на туман, клубящийся над далекими горами, и жалела, что не может спрятаться в его молочной густоте.

– Просыпаясь после таких снов, я страдаю, что тебя нет рядом со мной, – пожаловался Царь-Дракон. – Но теперь ты вернулась, причем совершенно для меня неожиданно. – Он удивленно покачал головой. – Когда я похитил мать сёгуна, то захватил тебя лишь потому, что ты была при ней, а значит, являлась важной особой и могла оказаться мне полезной. Только разглядев тебя, я понял, что ты копия моей драгоценной Анемоны. А вчера после нашего разговора увидел, что в тебе поселилась ее душа.

Рэйко не знала, радоваться или горевать, что он способен разделять ее и настоящую Анемону. Это могло спасти от дикого гнева, который он выказывал по отношению к умершей возлюбленной, но могло и ослабить воздействие на него. Она обрадовалась, что не явилась причиной похищения женщин и гибели свиты, но ужаснулась тому, что опасность, в которой она находится, всего лишь ирония судьбы. О, если бы она отказалась от той поездки! Лучше понести наказание от Кэйсо-ин, чем испытывать унижение и муки от Царя-Дракона. Однако бессмысленно желать возвращения в прошлое, чтобы переменить будущее.

Царь-Дракон выжидательно смотрел на нее.

– Прошлой ночью я почти не спала, – торопливо заговорила Рэйко. – Моя душа томилась. Я вспоминала ваше прикосновение, ваш взгляд и наслаждение, которое испытывала от вашей близости.

Слова пришли из смутных воспоминаний о любовных стихах, которые она когда-то читала, а трепещущие ресницы и хрипловатый с придыханием голос она позаимствовала у героев романтических постановок театра кабуки. Царь-Дракон жадно пожирал ее глазами, тяжело дыша и облизывая губы. Его возбуждение было столь очевидным, что Рэйко в душе передернулась от отвращения и страха, но продолжала играть свою роль.

– Я мечтала о вас. Молилась, чтобы мы скорее увиделись, – шептала она. – Какое счастье, что мои молитвы услышаны и мы снова вместе.

Царь-Дракон погладил ее по щеке.

– Твоя смерть разлучила нас двенадцать лет назад. Но еще раньше тот человек… чье имя я презираю… встал между нами. – Его яростный взгляд обжег Рэйко. Царь-Дракон больно сдавил ей ладонь. – Он был недостоин тебя, Анемона! Жестокий, самовлюбленный невежа, который лишь играл тобой! Как ты могла стать его любовницей?! Как могла бросить меня?!

Рэйко не знала, о ком идет речь и какое отношение этот человек может иметь к похищению.

– Я никогда его не любила, – поспешила она погасить гнев Царя-Дракона. – Вы единственный, о ком я мечтаю.

Слезы загасили ярость в его глазах.

– О, моя дорогая! Тот человек лишил нас столь многого! – Небо потемнело, пошел дождь. – Если бы я мог вернуть тебе потерянные годы и жизнь, украденную у тебя! – омрачился Царь-Дракон.

– Вы можете кое-что сделать, – тихо проговорила Рэйко.

– Что ты хочешь, моя дорогая? – Он ослабил хватку, теперь она ощущала лишь влажное прикосновение.

План, призванный освободить их от Царя-Дракона, должен подождать, главное сейчас – помочь Мидори.

– Моя подруга вот-вот родит, – сказала Рэйко. – Я прошу, чтобы ей привели повитуху.

Она почувствована, как он напрягся, словно отгородился от нее, и испугалась.

– Об этом не может быть и речи! – резко бросил Царь-Дракон. – Я не допущу, чтобы сюда приходила какая-то женщина, а потом всем рассказывала, что здесь видела.

Безумец не утратил чувства опасности, поняла Рэйко. Он считает ее воплощенным духом Анемоны, однако понимает, что совершил серьезные преступления, за которые – если его поймают – придется отвечать перед Токугавой. Он стремится сохранить тайну.

– Но моей подруге нужна помощь! Иначе и она, и ребенок могут погибнуть!

Он начал раздражаться, и Рэйко поняла, что ему нет дела до того, что станется с Мидори. Меняя тактику, она соблазнительно улыбнулась и придвинулась к нему:

– Вы такой хороший, добрый и великодушный! Вы ведь, конечно, не допустите, чтобы с невинной женщиной и младенцем приключилась беда?

– Я бы хотел выполнить твое желание, но это невозможно, – твердо сказал Царь-Дракон. – Кроме того, здесь все равно не найти повитуху.

Сердце Рэйко упало. Это означало, что они вдали и от людей, которые могли бы ее спасти.

– Не могли бы вы хотя бы перевести нас в комнату получше? – Главное сейчас – помочь Мидори, и если уж Рэйко удалось выбраться из башни, то оттуда бежать, возможно, еще легче. – Крыша башни протекает. Дождь льет прямо на меня. Там слишком холодно ночью и очень жарко днем. – Рэйко из-под застенчиво опущенных ресниц взглянула на Царя-Дракона. – Это такая мелочь… – проговорила она.

Царь-Дракон покачал своей нелепой головой:

– Мне больно отказывать тебе, но башня – лучшее место для охраны пленниц. Вы оттуда никуда не денетесь.

Рэйко разозлилась – ее старания лишь разожгли страсть Царя-Дракона. Заручиться его доверием не удалось. Неужели ее план обречен на провал? Неужели ее падение окажется бессмысленным? Тут ей в голову пришла интересная идея.

– Я должна вам кое-что рассказать… – Рэйко поманила Царя-Дракона пальцем и обещающе улыбнулась, чувствуя себя проституткой из Ёсивары, зазывающей клиента. – Наклонитесь ко мне…

Она не хотела, чтобы Ота и другие стражники подслушали их разговор. Царь-Дракон наклонил к ней голову.

– Вы окружены врагами, – прошептала Рэйко. – Они здесь, на острове, среди ваших людей.

Царь-Дракон бросил на нее удивленный взгляд.

– Они не одобряют ваших отношений со мной, – нашептывала Рэйко. – Ревнуют и хотят нас разлучить. Прошлой ночью я слышала их разговор. Они замышляют меня убить.

– Этого не может быть. Мои люди получили приказ не трогать ни тебя, ни твоих подруг без моего разрешения. – Но в недоверчивом взгляде Царя-Дракона мелькнул испуг.

– Это правда! – убеждала Рэйко, понимая, что он сомневается в своей власти над наемниками и боится измены. – Они собираются убить меня, бросить тело в озеро, а вам потом сказать, что я сбежала.

Он в смятении поднял брови.

– Ота и остальные мои личные вассалы ни за что не станут действовать вопреки моим желаниям. Но вот остальные… – Он подпер рукой подбородок, задумался. – Не стоило мне нанимать таких людей. Я никогда им полностью не доверял.

Хорошо, что ей удалось заронить семена подозрения, которые подорвут веру Царя-Дракона в своих подручных.

– Я не хочу умирать, – заплакала она. – Пожалуйста, вы должны защитить меня!

– Да, я должен, – решительно отозвался он.

Рэйко воодушевилась.

– Тогда, пожалуйста, уберите от нас своих людей! – Если избавиться от стражников, то бежать будет гораздо легче. – Поставьте их там, где они не будут нам угрожать.

– Но я не могу оставить вас без стражи, – здраво рассудил Царь-Дракон, несмотря на страх перед изменой.

– Обещаю, что не убегу, – уверяла Рэйко. – Теперь, когда мы вновь обрели друг друга, мне не перенести разлуки с вами.

– Даже если ты останешься, твои подруги сбегут.

– Они побоятся бежать без меня, – сказала Рэйко. – К тому же вы можете перевести нас в такое место, где сможете лично наблюдать за нами.

Ничтожное влияние на Царя-Дракона было все же значительно больше тех усилий, которые пришлось бы потратить на стражников. Вероятность провести одного безумца перевешивала шансы пробиться через целую армию его людей. Любая другая темница наверняка будет хуже охраняться и, возможно, окажется ближе к лодкам.

Царь-Дракон нахмурился, раздумывая, так ли уж велика грозящая Рэйко – и Анемоне – опасность, чтобы менять свои планы. Рэйко касалась его руки нежными, томительными, сладостными прикосновениями. Ее душа страдала, ведь она сознательно предавала Сано и теряла целомудрие.

– Башня слишком далеко от вас, – провела Рэйко пальцами по его запястью. – Переведите меня во дворец, мы станем ближе. – Ее шепот обещал ночи жарких объятий. В обольстительных словах таилась тоска.

Царь-Дракон застонал. Рэйко скользнула пальцами вверх по его руке, он закрыл глаза, вздрагивая всем телом и покрываясь мурашками. Рэйко со страхом ждала, что Царь-Дракон вот-вот бросится на нее, и в то же время чувствовала, как он борется со своим вожделением. Резко отстранившись, он прошел на балкон и, хрипло дыша, перегнулся через перила.

Радуясь в душе неожиданной передышке, Рэйко смущенно наблюдала за его реакцией. Что удерживает его от последнего шага, который, она знала, он мечтает сделать? Она подумала о муках Мидори в мокрой, открытой всем ветрам тюрьме, и совсем пала духом. Если эта первая попытка воздействовать на Царя-Дракона провалилась, то какие шансы на успех у нее остаются?

– Я подумаю над твоей просьбой, – не оборачиваясь сказал Царь-Дракон и крикнул: – Ота-сан! Отведи ее назад!

ГЛАВА 26

Правительственные архивы размещались в особняке в чиновничьем квартале замка Эдо. Здесь Сано работал, до того как сёгун поставил его расследовать преступления. В главном кабинете клерки раздвигали столы, на которых копировали и подшивали документы. Главный архивист, полный, средних лет самурай по имени Ногуши раскладывал на освобожденном полу огромные карты Японии. Сано и канцлер Янагисава, стоя на коленях, изучали ярко раскрашенные полотнища: реки, озера и моря, зеленые равнины, коричневые горы. Написанные тушью иероглифы обозначали города и имена землевладельцев.

– Планируя похищение женщин, Минору Данносин держал в голове определенное место, – заметил Сано.

– Вряд ли он рассчитывал найти подходящую тюрьму по ходу дела, – согласился Янагисава. – Человек, который вынашивает месть в течение двенадцати лет, не импульсивен и не склонен полагаться на случай.

– И такой умный человек, как Данносин, понимает, что не стоит привлекать к себе внимание, удерживая в заложницах мать сёгуна, – сказал Сано. – Он не станет снимать комнаты в гостинице или арендовать дом в деревне, опасаясь вызвать подозрение у людей, которые слышали о похищении.

Янагисава внимательно рассматривал карту района Хаконэ.

– В безлюдных районах вокруг места похищения есть пещеры. Возможно, в одной из них он и спрятал заложниц.

– Возможно, – отозвался Сано, – но мне кажется, Данносин имеет личное владение, куда, по его мнению, никто не сунется и не донесет властям.

– Если так и он направился именно туда, то это должно быть недалеко от места, где было совершено нападение, – сказал Янагисава. – Ему требовалось быстро спрятать женщин, пока никто не увидел, и свести до минимума риск их побега.

Сано провел пальцем по белой линии на карте, обозначающей Токайдо, и остановился на извилистом отрезке дороги, где была устроена засада на процессию госпожи Кэйсо-ин. Потом очертил условный круг с радиусом, соответствующим дневному переходу отданной точки.

– Давайте начнем искать здесь, – подытожил он.

Сёгун восседал на возвышении в зале приемов, где проходило совещание по вопросам обороны государства, на котором присутствовали Ёити Уэмори, член Совета старейшин и главный военный советник Токугавы, и несколько высших военных чинов. Пока Уэмори монотонно бубнил о снабжении войск, об укреплениях, которые нуждались в перестройке, и инвентаризации арсеналов, сёгун с тревогой думал о матери. Он представил, что госпожа Кэйсо-ин сидит где-то взаперти, недоумевая, почему он ее не спасает, и заерзал, не в силах сидеть сложа руки и ждать, когда канцлер Янагисава и сёсакан Сано принесут ему новости. Как бы ему хотелось самому спасти мать и поймать ее похитителя!

– Ваше превосходительство, будьте любезны подписать это. – Уэмори потянулся к возвышению и положил на стоявший там столик пачку документов.

Сёгун посмотрел на бумаги в робкой неуверенности. Пропустив мимо ушей обсуждение, он усомнился, должен ли их утверждать. Но даже внимательно слушая, он, вероятно, все равно не знал бы, как поступить. Как трудно управлять государством!

– Что это такое? – спросил он, с опаской тыча пальцем в документы.

– Распоряжения на покрытие расходов из казны, которые мы только что рассмотрели. – В голосе Уэмори прозвучало терпеливое снисхождение.

Сёгун вздохнул. Что еще ему остается, кроме как следовать советам других? Он вдруг почувствовал себя больным и никчемным и разозлился на весь мир.

– Как вы смеете, э-э, докучать мне этими мелочами в такое время? – закричал он на своих подчиненных и, скомкав документы, швырнул их в Уэмори. – Возьми это и, э-э, вставь себе в, э-э, заднее место!

Уэмори увернулся, остальные сидели мрачно потупившись. В этот момент в комнату вошел доктор Китано, главный лекарь замка Эдо.

– Прошу меня простить, ваше превосходительство…

– Что вам нужно? – повернулся к нему сёгун. Доктор Китано встал на колени и поклонился.

– Простите, что прервал ваше совещание, но Суйрэн пришла в сознание. Я обязан известить об этом сёсакана Сано, но не могу его найти, поэтому решил доложить прямо вам, ваше превосходительство.

Сёгун нахмурился, озадаченный этой новостью.

– Кто такая Суйрэн? – спросил он.

Доктор Китано удивился, что сёгун этого не знает.

– Она служанка вашей матери, выжившая во время нападения.

Информация скорее рассердила его, чем что-то объяснила.

– С какой стати меня должно волновать, что она, э-э, пришла в сознание? С какой стати вы с ней, э-э, лезете ко мне?

– Возможно, Суйрэн слышала или видела что-то способное подсказать, куда похитители увели вашу досточтимую мать, – вступил Уэмори.

– Э-э. И теперь, придя в сознание, она может, э-э, рассказать нам, что ей известно, – понял он и тут же испугался. – Сёсакан Сано должен немедленно идти к ней! Но он же преследует Минору Данносина вместе с канцлером Янагисавой! – вспомнил сёгун и ткнул пальцем в одного из секретарей. – Отправляйся за ними!

Секретарь собрался было выполнять приказание, но заговорил Уэмори:

– При всем уважении к вам, ваше превосходительство, видимо, лучше позволить канцлеру и сёсакану-саме завершить начатое.

Сёгун покусал губу, задетый здравым суждением Уэмори.

– Кто-нибудь другой может допросить служанку, – предложил тот.

– Э-э. Да. Вы правы, – согласился сёгун. – Но кого же я пошлю? Нельзя доверить такую важную задачу лишь бы кому.

И тут в голове его сверкнула неожиданная, смелая мысль: «Почему бы мне не пойти самому?» Сёгун впал в такое смятение, что у него отвалилась челюсть. Однако мысль показалась идеальным решением, поскольку допрос служанки позволил бы ему действовать. Все присутствующие наблюдали за ним, гадая, что это ему взбрело на ум, а он шагнул к краю возвышения… и снова впал в нерешительность. Говорить со служанкой ниже его достоинства. Он должен оставлять грязную работу нижестоящим. Жалея, что рядом нет ни Сано, ни Янагисавы, которые помогли бы разрешить эту дилемму, сёгун попятился, но мысль о них заставила его остановиться.

Они взялись руководить расследованием, но с какой стати? Ведь это его мать в опасности, а не их. Цунаёси Токугава ощутил острую вспышку возмущения по отношению к Янагисаве и Сано. Он и раньше смутно подозревал, что они считают себя умнее его и способнее принимать важные решения. А ведь когда пришло письмо с условиями выкупа, он хотел казнить начальника полиции Хосину, но потом передумал… или нет? Может, это Сано заставил его передумать, сговорившись с Янагисавой? Интересно, сколько других его решений было принято под их влиянием? Возмущение и подозрение переросли в гнев на канцлера и сёсакана-саму. Больше он не доверит им ни одного дела! Настало время действовать самостоятельно.

– Совещание откладывается, – объявил сёгун и, спрыгнув с возвышения, указал на своих главных слуг и доктора Китано. – Идемте со мной.

– Куда вы, ваше превосходительство? – заволновался Уэмори.

– В комнату, э-э, для больных, чтобы допросить Суйрэн. – Под ошеломленными взглядами присутствующих сёгун величественно прошествовал из комнаты.

Справедливое негодование привело его из дворца к порогу комнаты для больных. Но внезапно возникшее опасение остановило сёгуна и его свиту у кумирни, стоящей возле низкого, крытого соломой здания. Комната для больных является прибежищем духов болезней и загрязнена случившимися здесь смертями. Сёгун, который не блистал здоровьем, при мысли о том, что нужно туда войти, почувствовал головокружение и боль в желудке. Но он должен войти, ради матери.

Достав из-за пояса чистую белую тряпку, он обмотал ею лицо, чтобы преградить путь дурным духам и заразе.

– Давайте, э-э, зайдем, – сказал он.

Его главный слуга открыл дверь комнаты для больных и объявил:

– Прибыл его превосходительство сёгун.

Нерешительно войдя в комнату, сёгун увидел лекарей и их помощников, ошеломленных его появлением. Они упали на колени и стали кланяться. Сёгун подошел к женщине, лежавшей на постели.

– Ты, должно быть, э-э, Суйрэн… – Он опустился на корточки подальше от нее, напуганный худобой и нездоровой бледностью служанки.

– Ваше присутствие большая честь для меня, ваше превосходительство, – с благоговением проговорила больная слабым ломким голосом.

Под взглядами свиты и лекарей сёгун чувствовал неловкость и неуверенность, поскольку ему еще никогда не доводилось допрашивать свидетелей преступления.

– Ты помнишь, как тебя, э-э, ранили? – наконец решился он.

Суйрэн слабо кивнула.

– Какие-то люди напали на нас на дороге. Убили солдат и слуг и захватили госпожу Кэйсо-ин. – Ее глаза наполнились слезами.

«По крайней мере она не потеряла память, – подумал сёгун. – Возможно, все будет не так уж и трудно».

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне обо всем, что произошло во время, э-э, нападения.

Служанка поведала историю кровавой бойни и пережитого ужаса, ее речь то и дело прерывали рыдания и паузы, необходимые, чтобы собраться с силами.

– Меня вытащили из паланкина. Какой-то человек ударил меня кинжалом. Я упала и, ударившись головой, потеряла сознание. Очнулась я в луже крови. Повсюду валялись трупы. Я видела, как какие-то люди вываливали вещи из сундуков. Госпожа Кэйсо-ин, госпожа Янагисава, госпожа Рэйко и госпожа Мидори лежали на обочине дороги и будто спали. Люди засунули их в сундуки.

Представив себе мать, с которой обращались как с неодушевленным предметом, сёгун задохнулся от гнева.

– Я пыталась ползти к ним и остановить этих людей, но была слишком слаба. – Суйрэн зарыдала. – Если бы я смогла спасти госпожу Кэйсо-ин!

– Это твой, э-э, шанс помочь мне спасти ее, – сказал сёгун. – Эти люди говорили, э-э, куда собирались направиться с моей матерью?

Лицо Суйрэн помертвело от усталости. Ее голос стал еле слышен.

– Они спорили. Говорили… сундуки слишком тяжелы, чтобы их тащить всю дорогу до… – Она буквально выдохнула последнее слово.

– Изу! – расслышал сёгун. – Они собирались идти в Изу! – ликовал он под своей белой тряпкой. Ведь ему удались то, чего не смогли Сано и Янагисава.

– Главарь… приказал нанять носильщиков, чтобы те помогли нести сундуки, – с трудом проговорила Суйрэн. – Они обсуждали, как… как найти место, где снова встретятся… – Она помолчала, словно прислушиваясь к звукам из прошлого. – …Главная дорога на юг через Изу… на запад, на перекрестке у кумирни Дзизо… озеро с замком на острове…

Сёгуна переполняла такая радость, что он захихикал и захлопал в ладоши. Теперь он точно знает, где искать мать! Ему не терпелось увидеть лица Сано и Янагисавы, когда он им это объявит.

– Ты сослужила мне, э-э, большую службу. – Он порывисто склонился над Суйрэн и погладил ее по голове. – Я дам тебе, э-э, в награду все, что пожелаешь.

Суйрэн закрыла глаза и вздохнула, она потратила на рассказ слишком много сил.

– Я желаю лишь, чтобы госпожа Кэйсо-ин вернулась домой, – прошептала она. – Тогда я могу умереть счастливой.

Сёгун, запоздало вспомнив о болезнях и заразе, поспешил из комнаты для больных, свита последовала за ним. Во дворе он сорвал с себя маску, вытер об нее руки и помолился, чтобы его здоровье не пострадало. Но он был горд тем, что побеседовал с Суйрэн, и рвался в бой. Он устал ждать, когда другие что-то сделают за него, и был сыт по горло сложными стратегиями охоты на Царя-Дракона. Причины, по которым не следовало торопиться, вылетели у него из головы вместе с обычной нерешительностью. На сей раз Цунаёси Токугава точно знал, что нужно делать.

Два самурая спустили Мидори вниз по башенной лестнице и понесли на носилках через лес. Другие стражники повели за ней под дождем Рэйко, госпожу Янагисава и Кэйсо-ин и заперли их в крыле главного дворца. Комната оказалась мрачной, пахла сыростью и плесенью, покрывавшей голые стены, однако была устелена ветхими подушками и потертыми татами. Здесь имелись постели для всех женщин, кадка горячей воды и стопка одежды. Сохранившаяся крыша не пропускала дождя.

Рэйко, помогая уложить Мидори на матрас, вознесла благодарственную молитву за то, что Царь-Дракон решил их переселить. Через зарешеченные окна она посмотрела на серое, штормовое озеро, видневшееся сквозь деревья. Здесь, на первом этаже, вблизи от лодок, маячила свобода. Но с побегом придется подождать.

Мидори пронзительно кричала, корчилась и плакала от боли, которая становилась все сильнее. Она металась и тяжело дышала.

– Как больно! – В ее глазах плескался ужас. – Я больше не могу!

– Успокойся! – Рэйко массировала энергетические точки на ее теле, стараясь не поддаваться панике. – Скоро все закончится.

Госпожа Янагисава беспомощно заламывала руки. Кэйсо-ин заглянула меж согнутых в коленях ног Мидори и вскричала:

– Смотрите! Ребенок уже показался!

Рэйко увидела головку младенца, покрытую слипшимися от крови черными волосами, и пузырящуюся жидкость у кромки плоти Мидори.

– Тужься! – приказала она.

Но схватки начали слабнуть, хотя роженица корчилась от боли.

– Он не выйдет! – Ее голос сорвался. – Он застрял!

– Поднатужься, – попросила Рэйко.

– Не могу! – зарыдала Мидори. – Я умираю! О нет, о нет, о нет!

– Ох, Будда тебя разбери! – заорала госпожа Кэйсо-ин и влепила Мидори оплеуху. Та, раскрыв рот, изумленно уставилась на Кэйсо-ин. – Ты родишь этого ребенка, правится тебе это или нет! Прекрати свои глупые причитания! Будь храброй! – Она опустилась на колени возле Мидори и взяла ее за руки. – Теперь тужься!

Мидори подчинилась. Вцепившись в руки Кэйсо-ин, как наездник в поводья скачущего во весь опор коня, она со свистом втянула в себя воздух и подалась вперед, тужась так сильно, что лицо стало багрово-красным, а из горла вырвался дикий вопль.

– Хорошо! – похвалила Кэйсо-ин. – Еще раз!

Мидори цеплялась за ее руки, тужилась и вопила. Рэйко не верила своим глазам – Кэйсо-ин вдохнула в Мидори волю к победе! Роженица напряглась из последних сил и закричала, торжествующе и облегченно. Младенец выскользнул на волю, прозрачная розовая кожица была испачкана кровью, глаза закрыты.

Кэйсо-ин, Рэйко и госпожа Янагисава радостно засуетились. Измученная Мидори лежала, тяжело дыша.

– Смотри, у тебя девочка, – сказала Кэйсо-ин, показывая ей младенца.

Малютка открыла рот и огласила комнату громким криком. Крошечные ручки задвигались. Мидори смотрела на дочь с благоговейной любовью. Рэйко заметила трех стражников, стоявших на пороге, разинув рты.

– Не стойте там как истуканы, пусть кто-нибудь принесет кинжал и перережет пуповину, – приказала госпожа Кэйсо-ин.

Один из стражников выполнил повеление, и все трое удалились. Кэйсо-ин приложила ребенка к груди Мидори.

– Она такая красивая, – прошептала молодая мать. Рэйко и госпожа Янагисава улыбались сквозь слезы.

– Вот и детское место, – сказала Кэйсо-ин.

Чудо новой жизни подняло их дух, надежда на избавление прогнала страх.

– Что случилось? – заволновалась Рэйко, увидев, как горько скривились губы подруги.

– Если бы Хирата-сан мог увидеть свою дочь! – плакала Мидори. – Возможно, он никогда ее не увидит.

Мрачная реальность опять встала перед ними во весь рост. Рэйко, госпожа Янагисава и Кэйсо-ин опустили головы, не в силах смотреть на невинное дитя, родившееся, чтобы сразу оказаться в опасности. Даже помня о близких лодках, Рэйко понимала, что теперь с новорожденной на руках бежать будет еще труднее. А поскольку надеяться было не на кого, она могла рассчитывать только на себя – их жизни зависят от того, удастся ли ей заставить Царя-Дракона дать им свободу.

– Ваше превосходительство, мы принесли хорошие новости, – сказал канцлер Янагисава, вместе с Сано вставая на колени перед возвышением в зале приемов и кланяясь сёгуну. – Мы нашли доказательства, что Царем-Драконом является Минору Данносин. Еще мы узнали, где находится принадлежащий ему земельный надел. Мы считаем, что именно там он держит госпожу Кэйсо-ин.

– Вы опоздали! – злорадно бросил сёгун. На его обычно бледных щеках играл румянец, глаза сверкали. – Я, э-э, уже знаю! – Он не мог усидеть на месте в радостном возбуждении. – Царь-Дракон увел мою мать в замок на озере, которое находится на полуострове Изу.

Сано удивленно отшатнулся, когда сёгун назвал место, которое они с Янагисавой только что нашли на архивной карте. Его рот непроизвольно открылся, а глаза полезли на лоб. Он взглянул на канцлера и увидел, что тот потрясен столь же сильно.

– Как вы узнали? – Янагисава во все глаза смотрел на сёгуна.

– Служанка Суйрэн пришла в себя. Я, э-э, поговорил с ней. – Он захихикал от удовольствия, глядя на изумленных Сано и Янагисаву, его слуги прятали улыбки. – Она рассказала мне, как, э-э, похитители обсуждали свой маршрут.

Сано и Янагисава обменялись удивленными взглядами. Сано меньше всего ожидал, что их господин проявит подобную самостоятельность. Суйрэн сообщила такую важную информацию, а он практически снял ее со счетов!

– Что ж, – сказал Янагисава, приходя в себя, – теперь, когда мы знаем, кто такой Царь-Дракон и где его искать, позвольте мне, ваше превосходительство, отправиться с войсками для спасения госпожи Кэйсо-ин.

– И тут вы опоздали! – возликовал сёгун. – Я уже выслал войска, и они находятся на пути к Изу.

Удивление Сано перешло в ужас. Кроме угрозы Царя-Дракона убить заложниц, если его будут преследовать, у Сано была и другая причина противиться участию в деле армии. Солдаты Токугавы неплохо поддерживали порядок, держа народ в страхе и усмиряя уличных смутьянов. Но большинство из них не имело боевого опыта. Их командиры управляли боем только на тренировочных площадках. Сано не поручил бы войскам миссию, требующую первоклассной выучки и знания стратегии. Дойдя до Изу, они не станут утруждаться переговорами об освобождении заложниц, а просто нападут на остров. Даже если их будет гораздо больше обороняющихся, наемники «Черного Лотоса» перебьют немало солдат Токугавы и продержатся достаточно долго, чтобы Данносин успел убить госпожу Кэйсо-ин и остальных женщин. Есть только один путь предотвратить катастрофу.

– Прошу у вашего превосходительства разрешения участвовать в походе на Изу, – сказал Сано.

– Я тоже, – присоединился к нему Янагисава, и Сано подумал, что канцлер тоже увидел в действиях сёгуна угрозу жизни заложниц. Кроме того, он хотел стать героем и вернуть себе расположение господина.

– Зачем это? – злорадно осведомился сёгун. – Войска, э-э, управятся и без вас. Лучше вам, э-э, остаться здесь и заняться своими обязанностями, которыми вы, э-э, манкировали в последнее время. Сано-сан, разве у вас нет преступлений, которые нужно расследовать? И, Янагисава-сан, я уже устал единолично управлять государством. Ваша помощь была бы мне полезна.

Сано и Янагисава переглянулись, уверенные, что обязательно должны ехать в Изу, иначе разразится катастрофа.

– Позвольте поздравить вас с мудрым и своевременным решением, ваше превосходительство, – начал Янагисава.

Пока сёгун горделиво расправлял плечи, Сано продолжил:

– Но мы опасаемся возможных неприятностей.

– Э-э? – нахмурился сёгун.

– Войска не подготовлены к подобным непростым операциям, – пояснил Янагисава.

– А командиры ничего не знают о Данносине, – добавил Сано.

– Они не готовы к его решимости отомстить начальнику полиции Хосине или умереть, – сказал Янагисава.

– Осада толкнет Данносина на убийство вашей матери, прежде чем войска вырвут ее из рук похитителя, – вторил Сано.

Пораженный ужасом, сёгун уставился на Сано и Янагисаву и поник, как воздушный змей, потерявший ветер.

– Я никогда, э-э, не задумывался над этим, – пробормотал он и, упав на колени, сжал руками голову. – Что я наделал? – От страха голос его стал совсем тонким. – Из-за моей поспешности моя мать обречена?