Текст книги "От магии сплошные проблемы"

Автор книги: Лиза Ширин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Принц, не вставая с кресла, наклонился вперед.

– И, с вашего позволения, я внесу некоторые коррективы, госпожа Бенарес. – Его шелковистый голос был чуть громче шепота. – Из всех шаманов, пользовавшихся Сагредом и сходивших с ума, только несколько себя уничтожили на самом деле. Большинство были взяты камнем.

Лишь только треск огня в камине нарушал тишину.

– Взяты? – прошептала я.

– Время играет Сагреду на руку. Если камень проголодался, он может и сам обеспечить себя пропитанием. Шаманов просто поглотили, госпожа. Их души и силы добавились к тем, которые уже содержались внутри ловушки – были пойманы в капкан вечности теми самыми коллегами, что принесли себя в жертву собственными руками.

– Представляю, каково им там встретиться…

Принц улыбнулся.

– Вне всякого сомнения. Армии гоблинов, которые несли Сагред перед собой, были непобедимы… а их противники были уничтожены. Мой брат и Сарад Нукпана страстно желают заполучить Ловца Душ. А я не хочу, чтобы они преуспели в этом деле. Мои намерения просты, госпожа Бенарес. У вас есть сигнальный маячок. Вы – искатель. Вы поможете мне найти Сагред первым. Как только я им завладею, вы и мальчишка уйдете отсюда целыми и невредимыми.

Значит, у меня на шее висит магнит, притягивающий древний камень, который ворует души! Очень мило. Мне совсем не хочется быть в центре клубка змей, связанных кровными узами. И ни при каких обстоятельствах я не собираюсь помогать Мал’Салину, любому Мал’Салину, или любому, работающему на Мал’Салина, в поиске так называемого Ловца Душ.

– Мои возможности на этом поприще в лучшем случае минимальны, – таков был мой ответ. – Сомневаюсь, что у меня достаточно умения помочь вам в поисках.

– Не обязательно быть магом, чтобы пользоваться маячком… или, иными словами, маячок будет использовать вас. Как мне сказали, конкретно этот маячок был своеобразным ключом к своему создателю. И, по словам моего учителя, вы достаточно эффективно воспользовались его силой.

Так много всего, что я даже не поинтересовалась, почувствовала ли меня примари А’Захра Нуру около ночного клуба Тэма.

– Интересно узнать, как вам это удается, – продолжал принц, – но в настоящий момент важно не это. Найти сигнальный маячок было лишь одной проблемой моего брата, найти кого-то, кто может с ним обращаться, – совсем другое дело. Поэтому я теперь должен уберечь от своего брата не только маячок, но также и вас. А так как существует возможность, что Сарад Нукпана сможет определить местонахождение Сагреда сам, мы должны найти Ловца Душ первыми.

– А если я откажусь?

Как я и предполагала, он бросил на Пиараса взгляд, который легко было понять.

Мне не нужны дальнейшие уточнения, и я надеялась, что принц не видел необходимости давать их.

– Сатрик убил нашу мать своими собственными руками, госпожа Бенарес. Он убил или изгнал самых доверенных советников, и он пытался убить меня бессчетное количество раз. Теперь он приблизил этого шамана, подлейшего из подлейших, править рядом с ним. – Он замолчал, и я увидела, как играют желваки на его лице. – Завладев Ловцом Душ, он получит даже больше, чем способен пожелать его больной разум. Сараду Нукпане потребуется лишь пролить живую кровь, чтобы открыть камень, и принести в жертву душу, чтобы получить его силу. – Его голос опять стал тихим шепотом. – У моего брата есть все, что можно себе представить, и будет еще больше. Мне же терять нечего.

Его глаза были как черно-янтарные шары. Он не просто принял решение, он был готов безрассудно идти на риск – и, возможно, желал совершить то, что тоже можно считать сумасшествием. К сожалению, здесь не было его брата и нельзя было сразу же воплотить задуманное. Выросшая в доме, похожем в чем-то на дом Сатрика Мал’Салина, я почти мгновенно узнала некую ментальную нестабильность, витающую в воздухе. Так что я могла в какой-то степени понять, что он ощущает, и даже этому посочувствовать, но не тому, что он хотел сделать.

– Вам нужно сделать довольно простой, с моей точки зрения, выбор, – продолжал он. – Вы или за моего брата, или против него.

– Не понимаю, почему лично я должна быть за Сатрика Мал’Салина.

– Тогда найдите Сагред мне.

Я медлила. Не самое лучшее действие, но очень не хотелось сказать что-нибудь не то. Такие вещи выпаливают прямо в лицо. Особенно когда говорю их я.

– Принимая во внимание то, что я слышала о вашем брате и Сараде Нукпане, и то, что мне рассказали о Сагреде, собрать все три вышеперечисленные составляющие в одной комнате – самая последняя вещь на свете, которую хоть кто-нибудь захотел бы сделать.

– Значит, мы договорились.

– Поймите мою дилемму, ваше высочество. Я слышала, что ваш брат и Сарад Нукпана способны на все. Но я не знаю ни вас, ни ваших планов.

– Мои планы вас не касаются. Но как бы вы ни раздумывали, вряд ли в вашем положении можно торговаться.

– Истинная правда. Но вы сказали, что мой друг и я не пострадаем, что мы будем отпущены сразу, как только вы получите то, что хотите. Вы требуете моего полного доверия единственному вашему слову. Я никогда не имела дела лично с вами, но эльфы знают по горькому опыту, что такое слово Мал’Салина. Если кем-то данное слово можно истолковать по-разному, то обычно говорят, что это слово Мал’Салина.

Сзади меня раздалось злобное шипение и звяканье холодного оружия, вытаскиваемого из ножен. Принц не пошевелился. Охранник рядом с Пиарасом не сдвинулся с места. Я тоже не отреагировала – зачем испытывать судьбу и проверять, каковы мои шансы на долгую жизнь? Я не слышала, как оружие опять вошло в ножны. И ни в коем случае не хотела оборачиваться и искать, кто это сделал.

Одна рука принца покоилась на искусно вырезанном подлокотнике кресла. Он отломился, когда пальцы вцепились в него железной хваткой. Хотелось верить, что дерево было давно прогнившим, хотя я знала, что это не так. Я склонялась к мысли, что это было сделано, чтобы произвести эффект на присутствующих.

Когда принц заговорил, его голос звучал спокойно.

– В отличие от большинства членов моей семьи, мое слово – священный закон. Ваше право верить или нет. Но чтобы вас привести сюда, сильно рисковали мои люди и я сам, потому что мой брат подобрался близко к своей цели и хранители все больше впадают в отчаяние, как и я. Так что, госпожа Бенарес, никому из нас не остается ничего другого.

Я не считаю предмет по прозвищу Ловец Душ лучшим выбором.

Взгляд темных глаз принца переместился ниже, к моей груди, туда, где под камзолом находился амулет.

– Снимите.

Я даже не шелохнулась, чтобы выполнить его приказ.

– Снять не могу.

– Меня не интересует ваше желание, госпожа Бенарес. Я дал вам благоприятную возможность закончить это без крайних мер, которые были бы нам обоим неприятны.

– Она не может снять. Он ее не отпускает. – Голос Пиараса был решительным, только слегка дрожал.

Подобно искре под тлеющими угольками, я почувствовала медленное возрождение жизненной энергии в словах молодого заклинателя. Там таилась опасность, и она была реальной, ощутимой в холодном воздухе комнаты. Не могу точно сказать, осознавал ли Пиарас, что происходит, но знания принца были несколько другими. Неизвестно, хорошо ли он изучал магическое искусство, но не думаю, что он воспринимал Пиараса как настолько же серьезную угрозу, какую представлял сам. Пока еще. Меньше всего я хотела бы, чтобы Пиарас пострадал от Чигару Мал’Салина. Мне надо отвлечь внимание.

Я вытащила из-под рубашки амулет.

Пиарас мгновенно отреагировал:

– Нет!

Он рванулся ко мне, но тут же был остановлен обоими охранниками.

Силой воли я заставила себя не обращать на это внимания. К счастью, принцу Чигару было не до этого. Его внимание было мгновенно приковано к сверкающему в свете костра амулету. Я глубоко вздохнула. Задача выполнена. Это привело к возникновению новой проблемы, но я была готова решить ее любым способом, каким сумею. У меня такое чувство, что ни для кого из находящихся в этой комнате, включая меня, не будет ничего хорошего. А… плевать! Мои руки были развязаны, в комнате было окно, и я была готова к побегу. Я ощущала активность амулета, его тепло проникало в мое тело. Думаю, этого уже достаточно, даже слишком.

Принц встал и наклонился ко мне. Он уперся руками в подлокотники моего кресла, эффектно припечатав меня к спинке, а его волосы, закрыв нас от посторонних взглядов, спадали вокруг темной шелковистой шторой. Он не сделал ни одного движения, чтобы дотронуться до меня или взять амулет. Он только смотрел на меня так, как никто и никогда раньше на меня не смотрел. Это был страх осознания первобытной мощи и всепоглощающая жажда завладеть ею. Мне совсем не понравился его взгляд. Я в ответ посмотрела на него в упор. Краем глаза я увидела большую пыльную вазу на краю стола. Она стояла не так уж и близко, чтобы я могла дотянуться руками, но мне необязательно ими пользоваться, чтобы этот вазончик обрушился на затылок принца Чигару. Я так живо представила картину, что меня это развеселило, и я слегка улыбнулась. Гоблин все понял совершенно не так. Его проблема, не моя.

– Он привязался к тебе, – выдохнул он. – Ловец Душ сам ясно виден через твои глаза. Они светятся силой смерти.

Я в ужасе отшатнулась – больше от слов, чем от самого принца Мал’Салина, нависавшего всего в нескольких дюймах от моего лица.

В тени комнаты раздались звуки потасовки, затем бормотание, и Пиарас бросился на принца, увлекая его за собой на пол, где они вцепились друг в друга. Охранники, ненадолго отвлеченные вниманием принца ко мне, старались оттащить Пиараса, но им доставались только пинки. Одна резкая мысль – и ваза приземлилась со стола прямо мне в руки. Она была большой, металлической… и когда встретилась с головой одного из охранников, то издала приятный моей душе звук твердого металла. Сцепившихся противников быстренько растащили в стороны, и я была вознаграждена возможностью ударить в плечо принца Чигару. Это, конечно, не та часть тела, куда я хотела бы прицелиться, но я находилась не в той позиции, чтобы быть разборчивой, поэтому что вышло, то вышло. Двери распахнулись, и в комнату ввалились гоблины… вооруженные гоблины, которые не были рады обнаружить своего принца на полу. Чьи-то сильные руки в доспехах резко швырнули меня обратно в кресло, и обнаженный меч недвусмысленно указал, что мое место там. Пиараса грубо подняли и скрутили ему руки за спиной.

Принц встал и медленно вытер кровь с губы. Его глаза пылали огнем. Пиарас не отступил и не отвел взгляд.

Принц Чигару обратился к охране:

– Запереть наших гостей в комнате наверху, выставить караульных, потом с докладом ко мне.

Глава 11

За нашими спинами закрылась дверь, и раздался звук поворачиваемого в замке ключа. На слух замок был слишком прочным, а шаги наших караульных не затихли в конце коридора, как я надеялась. Охранники принца Чигару исполняли его приказания буквально. Я была слишком ценной именно сейчас.

Мы находились в комнате, некогда служившей гостевой спальней. Она была замечательно оборудована в свое время. Теперь парча, служившая обивкой, обветшала, бархатный навес над кроватью истончился и превратился в лохмотья, а в воздухе висел тяжелый запах сырости и плесени. Оставались кое-какие предметы мебели, но большей частью покрытые старыми простынями, пылью, а скорее всего, и тем и другим. На каминной полке горели две лампы, но сам камин был темным и холодным, как и вся комната. Дополнительное освещение давала длинная узкая полоса лунного света, проникающего сквозь узорчатые стеклянные двустворчатые двери.

Я обошла комнату, простучала стены, проверяя, вдруг есть скрытый выход. Судя по предварительной подготовке, здесь и предполагалось держать пленников. Мой осмотр закончился у стеклянных дверей. Они вели на маленький балкон, были закрыты, но замок можно было легко открыть чем-нибудь острым. Еще один талант семейки Бенарес. Были и другие. Я продолжила движение, не желая привлекать внимание к нашему наиболее подходящему способу бегства. Очевидно, принц Чигару не планировал свои действия слишком далеко вперед и не собирался оставлять нас здесь надолго. Нам это на руку. Может быть, по этой же причине нас поместили в одной комнате. Это тоже нам на руку. Я не хотела бы сбежать, а потом разыскивать Пиараса, чтобы освободить его.

Когда я посмотрела вниз, в сад, я увидела, что наш хозяин наверстал упущенное. Внизу стояли на посту пять вооруженных стражников Мал’Салина, чтобы не допустить никаких сюрпризов. Я не чувствовала никакого надзора в самой комнате, но, возможно, все-таки было некое наблюдение или прослушивание. В стене было множество мест, которые идеально могли скрыть пару-тройку любопытных глаз. Но я не собиралась ждать, когда за нами начнут следить. Мое намерение – сбежать вдвоем от королевского гостеприимства принца Чигару как можно скорее.

Принц самонадеянно посчитал, что, находясь между охранниками и Руинами, я оставлю попытку бежать. Мое первое правило – никогда не будь самонадеянным. Оно замечательно сочеталось со вторым правилом – всегда пробовать бежать. И если попытка не удалась, нужно просто ее повторить. Сегодняшняя ночь не являлась исключением.

Пиарас стоял в центре комнаты, у края дивана-канапе. Хотя такие приключения не случались со мной постоянно, это все-таки не было совсем уж редким происшествием. Но я могла с большой точностью предположить, что Пиараса никогда не брали под стражу приближенные Мал’Салина, не вели ночью через Руины – связанным и с черной лентой на глазах, – угрожая, что его будет пытать принц гоблинов, и вряд ли когда-нибудь вечер заканчивался нападением на вышеупомянутого принца. Я почувствовала, как мои губы изогнулись в мимолетной улыбке. Если подходить к осознанию всего этого строго, то в таком сочетании я тоже испытала это впервые.

Пиарас смотрел на меня, его карие глаза были широко открыты и полны слез. Я знала, что он, возможно, был напуган до смерти, и для этого были веские причины. Принц Чигару не был в восторге от встречи с Пиарасом, и, конечно, охранники, которых юноша пнул, вовсе не веселились от этого. Пиарас был до сих пор жив, поскольку принц хочет использовать его, чтобы вынудить меня разыскать Сагред. И он прав. Я не позволю причинить боль Пиарасу. Оставался один выход: убраться отсюда как можно скорее. Я подошла к дивану и села, пригласив Пиараса присоединиться ко мне. Перед нами была сплошная стена. Ни одна живая душа не могла оттуда подсмотреть или прочитать по губам. Потом я применила свою версию заклинания, которым воспользовался прошлой ночью Гарадин, когда лишил Пиараса возможности подслушивать наш разговор. Если за нами кто-нибудь шпионил, я собралась задать им работы.

Пиарас сел и открыл рот, чтобы что-то сказать, но запнулся на полуслове. Думаю, он был ошеломлен. Я тоже испытывала похожие ощущения.

Я взяла его за руку и обнадеживающе слегка сжала.

– И я здесь несчастна, – шепнула я ему прямо в ухо. – Не переживай, мы здесь надолго не застрянем.

– Как?

– Через стеклянные двери. На наружной стене есть решетка для растений, она должна выдержать наш вес.

– Охрана есть? – спросил он.

Этим вопросом он меня удивил. Хорошо. Может, он и испуган, но чувство юмора не потерял.

– Пять.

Он хотел встать – наверное, чтобы убедиться лично. Но я предупреждающе сжала его руку.

– За нами могут следить. Давай не будем раньше времени раскрывать свои планы.

Он остался сидеть и, хотя и с трудом, глубоко вздохнул. Наверное, первая хорошая реакция с тех пор, как мы оказались здесь. Его рука слегка дрожала, так же, как и плечо, коснувшееся меня.

– Прости, – вдруг выдал он.

– За что?

– За то, что я такой бесполезный.

Я просто сидела и ждала, чтобы понять смысл. Никакого смысла.

– Где ты откопал эту мысль?

– Я ничего не сделал. За всю ночь я не совершил ничего полезного.

– А что ты призывал, когда мы были внизу?

– Ерунда. Я сделал только хуже. Я добился лишь того, что нас обоих могли убить.

«Нет, только тебя», – подумала я. Я нужна принцу Чигару – по крайней мере сейчас. Я не сказала этого вслух, но уверена, что Пиарас отлично понял мою мысль и осознал, к чему он был близок. Хотя у него и так было ощущение, что все достаточно плохо.

– Это было немного импульсивно, но ты просто пытался меня защитить. – Я по-дружески, как сестра, обняла его за плечи. – Это было очень смело. Так случилось, что в этот момент за дверью оказалась пара дюжин гоблинов. Твоей вины здесь нет. – Я попыталась улыбнуться. – Ни ты ни я не пострадали, поэтому даже не переживай.

Он сидел, потупив взгляд.

– Я вовсе не был смелым, я был испуган.

– Ты был испуган – и все-таки напал на принца, чтобы защитить меня. – Я ухмыльнулась. – Дорогой мой, ненавижу говорить такие слова, и тебе в том числе, но именно это и зовется смелостью.

Он оторвал взгляд от пола и посмотрел мне в глаза.

– Это?

– Если бы ты не былиспуган и напал на принца, то это было бы просто безрассудное самоубийство или кое-что похуже, в чем тебе вряд ли хотелось бы участвовать.

Пиарас почти улыбался.

– Спасибо. Хотя ничего бы этого не произошло, если бы я не дал себя поймать.

– Истинно, – согласилась я. – Но они бы не стали за тобой охотиться, если бы я не была нужна принцу. Так что на всем этом лежит моя вина. Если и требуются какие-то извинения, то их должна приносить я. – Я попробовала слегка усмехнуться и, приобняв, сжала его плечо. – Прости.

Он тоже попытался улыбнуться. Но у него не получилось.

– Все нормально.

– Нет, не нормально. Но все будет хорошо.

У меня родилась идейка, и если она сработает, то мы не только смоемся из этой комнаты, но этот долгий путь вернет Пиарасу самоуважение.

– Итак, как у тебя дела с колыбельными заклинаниями? – вдруг спросила я.

Я почувствовала, как под моей рукой его ладонь мгновенно заледенела, а плечи стали жесткими. Он точно знал, что у меня было в голове. Слишком много на него навалилось.

– Я не могу заставить спать пятерых гоблинов!

– Тсс!

– Не могу! – заявил он.

– Не можешь или просто никогда не пробовал? – перебила его я. Какая глупость с моей стороны! Когда это у него был шанс усыпить охранников? Гарадин сказал, что у Пиараса талант, и я лично видела подтверждение сказанному, хотя сейчас спрашивала не о мощи его дара. Испытание огнем – не лучший вид последнего экзамена, но у нас нет выбора.

– Тебе нужно видеть объект, когда ты работаешь? – Я говорила деловым тоном и не допуская сомнений.

Пиарас закрыл лицо руками, его локти упирались в колени. Он зыркнул глазами по сторонам и отрицательно качнул головой. Я ничем не могла помочь, но заметила, что он слегка побледнел.

– Хорошо, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал ободряюще. – Ты сумеешь.

– Как ты можешь знать? – Его вопрос прозвучал слабо и несчастно.

– Не знаю. – Я ничего плохого делать не собиралась и хотела быть полностью честной с ним. Он это заслужил. Кроме того, если он решит, что я ему лгу, это лишит нас всех шансов. – Но Гарадин знает. А я верю Гарадину. Он сказал, что никогда никого не встречал с таким мощным даром.

Пиарас опустил руки. Я увидела, как его темные глаза заблестели, и это, скорее всего, была надежда. Надежда и удивление – и знатная доля сомнения. В конце концов, мы же говорили о Гарадине.

– Гарадин так сказал?

– Да. Он поведал мне, как ты заставил всех заснуть в «Безумном волынщике» всего через несколько тактов.

На эту фразу Пиарас отреагировал кривой усмешкой. Я старалась во что бы то ни стало поднять его боевой дух.

– Им было скучно, они были пьяны, – пояснил он. Но ухмылочка стала шире.

– Как сказал Гарадин, им было не скучно, а Салтон Оакс не получил в тот день партию товара, и ему пришлось разбавлять эль водой. Поэтому они вовсе не были пьяны. Они были околдованы – твоим голосом. Гарадин сказал мне, что ты произвел на него большое впечатление.

– Он не говорил мне этого.

– А чего ты от него ожидал? Гарадин не раздает похвалы направо и налево. Поверь мне, я знаю. – Мой крестный, возможно, не одобрит, что я разболтала его студенту, насколько тот замечательный, но если кто и нуждается в большой дозе уверенности, и нуждается именно сейчас, то это Пиарас.

Я многое могу сама. Пиарас не начнет делать свою работу, пока я не сделаю свою. Теперь на нас не давило присутствие кого бы то ни было. Я прямо-таки физически ощущала изобилие заклинаний, которые после себя оставила примари А’Захра Нуру, чтобы защитить своего любимого принца. Если мне не удастся полностью заблокировать эти защиты, Пиарас не сможет даже начать выводить первые несколько нот своей усыпляющей песни для гоблинов. Моя работа состояла в том, чтобы охрана наслаждалась колыбельной серенадой, обходящей магические ловушки примари Нуру.

Пиарас сглотнул.

– Сделаю все от меня зависящее. – Его голос был тверд, а глаза полны решимости.

И я сделаю все от меня зависящее.

– Пока ты будешь работать, я накрою тебя защитным экраном. Когда охранники уснут, надо будет делать все бегом. Как только приземлимся, встань рядом со мной. А когда покинем эту территорию, будь оченьблизко ко мне.

Он мрачно кивнул.

– Понял.

Ничего он не понял, но я не собиралась тратить время на описание тех опасностей, которые могут нас поджидать за стенами особняка… а может, и на всей этой территории. Совсем скоро он сам все поймет.

Моя часть работы была почти такой же напряженной, как усыпление колыбельной песней, оплетающей паутиной сна пятерых стражников Мал’Салина. Вернее, больше чем пятерых, но я не собиралась сообщать об этом Пиарасу. Я изменю мои заклинания, формирующие защитный экран, чтобы дать возможность песне добраться до тех, кто находился и с другой стороны двери. Я не хочу спускаться вниз ночью по предположительно сгнившей решетке для вьющихся растений и с гоблинами за спиной. Я могу почувствовать заклинания примари А’Захры Нуру вокруг здания и внутри него. Если хотя бы одно из них будет потревожено, принц Чигару пошлет всех в погоню за нами. Кроме того, за пределами особняка будет дел по горло и без стражников Мал’Салина. По моим прикидкам было примерно три часа ночи. В мой предыдущий визит в Руины выяснилось, что это самое активное время для их обитателей и не лучшее время для путешествий и вообще пребывания где-то поблизости, особенно когда те, кто разыскивает себе пропитание, считают тебя лакомым кусочком.

Амулет, сигнальный маячок, или как бы эта штука ни называлась, помогал мне до сих пор, когда словно накрывал меня защитным экраном. Если бы амулет помог мне в том, что я собираюсь делать, я бы с удовольствием простила ему предыдущую попытку лишить меня жизни.

Пока не пришло время гоблинам услышать песню Пиараса, нужно было устранить все магические барьеры на его пути. Мастер-заклинатель мог проникнуть сквозь что угодно, и Пиарас мог сделать это сам, но чем меньше сил ему придется тратить прямо сейчас, тем лучше. Щиты, которые я намеревалась поставить, проблемы не составляют. Они нужны, чтобы оградить нашу тюремную камеру от прослушивания, – тогда песня Пиараса откроется миру.

С моей стороны понадобилось несколько минут концентрации, чтобы уютно пристроить мои защитные заклинания точно над магическими ловушками примари. Подгонка получилась хорошей. Ничего не было нарушено и потревожено. Ничто не активизировалось. Все было накрыто экраном защиты. Очень хорошим экраном. Я проделала отличную работу, даже слишком, это было сверх моих способностей. Наверное, даже Гарадин был бы впечатлен. Похоже, сигнальный маячок ухитрился подсказать новые трюки, но я обдумаю это потом.

Теперь настала очередь Пиараса.

Сначала он немного колебался – не из-за того, что сомневался в собственных силах, а потому, что слишком хорошо понимал особенности нашей ситуации. Ведь он был основой всего плана, и это на него давило. Его первые ноты были робкими, как будто он нащупывал свою тропинку сквозь мелодию, серьезно сконцентрировавшись, чтобы создать правильную смесь тона звука и его интенсивности. Получилось слишком жестко. В результате пострадала песня. Она могла вызвать несколько приступов зевоты у тех, кто внизу, но не достичь результата, а лишь кружить поблизости.

Я предостерегающе подняла руку.

– Подожди.

Он остановился на середине ноты. Его дыхание, похоже, на исходе, он сильно побледнел. Нет, так дело не пойдет.

– Ты слишком стараешься. Знаю, тебе странно это слышать, но ты должен расслабиться.

– Расслабиться? – Его тон и лицо одновременно выражали панику и неверие.

– Знаю. Сказать легче, чем сделать.

– Да, – сказал он, как будто я не могла выразить словами ничего более очевидного.

– Ты игнорируешь гоблинов, – сказала я.

– Я же пою для них. Заклинание не работает без слушателей.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты пренебрегаешь тем, кто они такие и что собой представляют. Подумай о них как о посетителях «Безумного волынщика».

– В «Волынщике» меня никто не хотел убить.

Ненавижу, когда логика угрожающе поднимает свою голову.

– Гоблины совсем не собираются тебя убивать. По крайней мере сейчас. Значит, ты свободен мысленно послать им счастливые, мирные сновидения.

Пиарас посмотрел на меня, как будто я растеряла весь разум. Я и сама не до конца была уверена в том, что он ошибается. Но точно знала, что, если он не сделает все правильно, гоблины убьют нас обоих, и ничего счастливого и приятного с нами не произойдет.

Он раздумывал, затем, кажется, на что-то решился, но вид при этом у него счастливым не был.

Юноша вздохнул.

– Ты права.

Приятно слышать!

Я взяла обе его ладони в свои руки.

– Ты можешь это сделать. Это знаю я, и это знаешь ты.

И он снова запел. Тихо, застенчиво, но без страха, звучавшего при первой попытке. Нежная, приятная мелодия нарастала, сплетая кружево иллюзии теплых весенних вечеров, золотистого мерцания светлячков и аромата распускающихся ночью цветов. Песня ширилась и угасала, как тихо плещутся о борт корабля волны спокойного моря или как рука матери качает в кроватке младенца. И над всем этим текла разрывающая сердце чудесная соловьиная песня.

Хорошо, что он не нацелился на меня.

Я осторожно подошла к окну и посмотрела вниз, в сад, якобы любуясь видом. Я ожила. Гоблины падали как мухи. Заклинание действовало постепенно. Из разжавшихся пальцев выпало копье. Голова свесилась на грудь в доспехах. Тело гоблина прислонилось к внешней стене. Пиарас делал дело с чрезвычайной заботой. Гарадин был прав: у мальчика природный талант. Сейчас я была ему за это благодарна.

Я вернулась и села. Помочь ничем не могла, лишь улыбнулась.

– Хорошая работа, – прошептала я.

Для любого, кто заглянет или войдет в комнату после того, как мы смоемся, я оставила видение, как будто Пиарас и я сидим и покорно ждем своей участи. Другая экранирующая защита удерживала картинку, чтобы никто не заметил, как мы убегаем через двери балкона. Как правило, мои миражи выглядели достаточно плотными, но оказывались нестойкими при прикосновении и рассеивались примерно через десять минут – хороший старый дым и зеркальная магия.

Та девушка, что сидела и оглядывалась на меня, не похожа была на мою обычную работу.

Если бы я не знала, что сейчас стою у стеклянных дверей, мне было бы затруднительно поверить, что это не я сама сижу около кровати. Иллюзорная фигура Пиараса выглядела так же провокационно правдоподобно.

– Замечательно, – протянул он, глядя на так называемых «нас самих» широко открытыми глазами.

Я приняла на веру.

– Да, может быть.

Я попыталась проигнорировать тот факт, что я сама сижу сзади себя, и занялась замком на стеклянной двери. Сигнальный маячок, очевидно, считал меня достаточно опытной и позволил мне все делать в тоскливом одиночестве. Я была права насчет решетки. Она была железной, прикреплена болтами к дому и сработана на века. Я благодарила строителя за внимание к деталям. Охрана безмятежно спала вокруг нас на земле.

Нам надо было пересечь просторную лужайку, чтобы добраться до леса. Дул ветер, а над головой проносились тучи-облака. По моим прикидкам через несколько секунд большая туча доплывет и закроет луну, давая нам лучшее укрытие для стремительного броска через лужайку.

В этот момент гоблин-часовой вышел из-за угла дома и врезался в Пиараса. Это был один из охранников, которые притащили его к принцу Чигару. К несчастью, он нас тоже запомнил. Да, шито-крыто не получается…

– Ты! – взревел он и бросился на Пиараса.

Пиарас прыгнул на него с испуганным вскриком. Он не предполагал, что так отреагирует – солидным хуком справа в висок гоблину. Стражник упал как подкошенный, с застывшим удивлением на лице. Я была удивлена тоже, но совершенно по другой причине.

Пиарас стоял над неуклюже распластавшимся громилой, застыв от неожиданного для себя поступка.

– Это тебе за то, что назвал меня наживкой, – в конце концов выпалил он.

Кто-то уже объяснил Пиараса, что нужно уметь не только лаять, но и кусаться.

– Где ты этому научился?

Пиарас вздрогнул и от острой боли потряс кистью.

– Фелан решил, что я кое-что должен знать.

Мне следовало догадаться.

– Чему еще он тебя научил?

Пиарас покраснел и застенчиво улыбнулся.

– Ты на самом деле хочешь знать?

– Наверное, нет. – Я вглядывалась в темноту. Полнейший мрак, ничего не видно ни далеко, ни вблизи. Но что-то там должно быть. И, учитывая поздний час, вероятность выше средней, что мы с кем-нибудь встретимся. Я разоружила гоблина и протянула Пиарасу длинный кинжал.

– Фелан учил тебя пользоваться чем-нибудь вроде этого?

Он выглядел нерешительно с блестевшим в руке стальным клинком.

– Мы работали с ним.

– Надеюсь, тебе не придется сегодня ночью применить его на практике.

Я взяла изогнутую саблю и пару метательных ножей. Может, у стражника было и больше, но я не хотела тратить время на то, чтобы его получше обыскать.

Мы перебежали через лужайку под прикрытие деревьев. Они были низкие и темные, и их было достаточно, чтобы спрятать нас. После того как мы преодолели около пятидесяти ярдов, я остановилась и прислушалась. Никто за нами не гнался. Но это не означало, что ничто нас не преследовало. Я была абсолютно уверена в этом, и не потому, что у меня на груди вибрировал и тихонько рычал сигнальный маячок, пытаясь предупредить, – волосы у меня на затылке тоже проделали впечатляющую работу.

Я выбрала направление по прямой линии. Дистанция сейчас была важнее направления. Мы были в Руинах, поэтому я могла безошибочно определить, что нас преследует нечто, чтобы убить и съесть, хотя, может быть, не в таком порядке. Когда я больше не буду чувствовать, что нечто дышит мне в затылок, я остановлюсь и определюсь с направлением. Шли мы сейчас гораздо быстрее, чем когда под охраной гоблинов отправлялись в Руины. Желание остаться в живых – мощный стимул.