Текст книги "Дьявол во плоти (ЛП)"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 21
– Ты дышишь грудью, – позже в тот же день сказала Меррит, глядя на Кира, который лежал на длинном низком диване.
– Да, – сухо ответил он. – Именно там у меня находятся лёгкие.
Меррит стояла над Киром с медицинской книгой в одной руке и секундомером в другой. Он чувствовал себя невероятно глупо, уже не говоря о том, что его расстраивал результат. Дыхательные упражнения, которые в теории были простыми, неожиданно оказались сложными, главным образом потому, что Меррит хотела от Кира невозможного.
Они находились в семейной гостиной наверху, просторной комнате, которую разделяли на отдельные зоны мебель и пальмы в горшках. Две пары французских дверей вели на балкон, тянувшийся почти по всей длине дома.
Ранее Калпеппер принёс Киру одежду, которая принадлежала двум взрослым сыновьям герцога, лорду Сент-Винсенту и мистеру Шаллону. Таких изысканных вещей он никогда не носил. Не вычурных, но отменно скроенных. С помощью камердинера Кир выбрал рубашку из египетского хлопка с перламутровыми пуговицами и жилет на шёлковой подкладке, чей подол был идеально подшит и не загибался вверх, а также брюки свободного кроя, которые не сковывали движений.
– Ты должен дышать животом, – сказала Меррит, сверяясь с "Руководством по лечению грудной клетки и внутренних органов", которое предоставил доктор Кент.
– Живот нужно наполнять едой, а не воздухом, – категорично заявил Кир.
– Это специальная техника под названием "диафрагмальное дыхание".
– У меня есть своя техника. Называется "вдох-выдох".
Она отложила книгу в сторону и повертела в руках секундомер.
– Давай попробуем ещё раз. Вдыхай в течение четырёх секунд и медленно выдыхай в течение восьми. Когда выдыхаешь, контролируй поток воздуха, поджимая губы. Вот так. – Она округлила пухлые губы, и это зрелище повергло Кира в ступор. В его голове пронеслись образы нежных бутонов розы, ягод вишни и сладкого смородинового вина. Он представил, как её рот касается его кожи, скользит вниз, приоткрывается, а сладкий язычок пробует на вкус…
– Твоя очередь, – быстро сказала Меррит. – Притворись, будто ты из-за чего-то дуешься и подожми губы.
– Я никогда не дуюсь, – сообщил он ей. – Я же мужчина.
– Что ты делаешь, когда злишься, но не можешь пожаловаться?
– Я опрокидываю стопку виски.
Меррит усмехнулась.
– Как удивительно. Тогда представь, что задуваешь свечу. – Она подняла секундомер, держа большой палец над кнопкой сверху. – Готов?
– Я бы лучше сел.
– Согласно руководству в положении лёжа проще сосредоточиться на расширении и сокращении живота, одновременно увеличивая функциональную активность грудной клетки. – Последовал решительный щелчок часов. – Начинай.
Кир послушно вдохнул и выдохнул по её счёту.
Щёлк. Меррит оглядела его, как инструктор по строевой подготовке, задавшийся целью обучить неопытного новобранца.
– Рёбра двигались.
– Ничего подобного! – запротестовал он.
Проигнорировав его слова, она снова нажала на кнопку на часах.
– Ещё раз.
Кир повиновался. Он сделал глубокий вдох и медленный выдох.
Щёлк. Стоя над ним, леди Меррит покачала головой.
– Ты даже не пытаешься.
– Я пытаюсь, маленькая задира, – раздражённо пробормотал Кир.
Она тут же изменилась в лице и широко распахнула глаза.
Кира поразило ощущение того, что он уже переживал подобный момент в прошлом, как будто он провалился в люк между настоящим и прошлым.
– Я уже называл тебя так раньше, – хрипло проговорил он.
– Да, – слегка задыхаясь, подтвердила Меррит. – Ты больше ничего не вспомнил?
– Нет, только то, что говорил эти слова тебе раньше и…
Сердце глухо забилось в груди, его удары отдавались по всему телу и сосредотачивались в паху. Кир не на шутку встревожился, когда понял, что начинает возбуждаться, его плоть дёрнулась несколько раз и напряглась. Невнятно выругавшись, он сел. Рёбра пронзила острая боль.
– В чём дело? – обеспокоенно спросила Меррит. – Осторожнее, ты причинишь себе вред… позволь мне…
Одну руку она положила ему на плечо, другую на спину. От нежного, но решительного прикосновения её ладоней, его затопило вожделение. В голове Кира словно открылся новый шлюз, и на мгновение он представил их с Меррит вдвоём в постели, ощутил её дыхание у своего уха, пульсирующую шелковистую женскую плоть, которая сжимала его член, пока он проникал в её глубины, чувствуя ответный трепет…
– Не прикасайся ко мне, – чересчур грубо бросил он.
Меррит отдёрнула руки.
Кир наклонился вперёд, оперевшись руками о бёдра. Она стояла слишком близко, её нежный аромат лишь сильнее его распалял. У него закружилась голова, он стал задыхаться от недостатка кислорода. Кир мрачно сосредоточился на боли в рёбрах, чтобы подавить вспышку вожделения.
Нет… он никогда с ней не спал. Она бы ему не позволила, и, видит бог, он бы не стал даже пытаться.
Стараясь обуздать неуправляемое желание, Кир услышал пронзительные вопли, которые становились всё более настойчивыми. Детский плач. Подняв голову, он посмотрел на дверной проём, в котором стояла леди Фиби Рэвенел с егозливым младенцем на руках.
"Чёрт меня подери", – мрачно подумал Кир.
После завтрака они с Меррит имели долгий непростой разговор, полный откровений о давнем романе герцога с Корделией, леди Ормонд, и его последствиях, одним из которых, скорее всего, стал сам Кир. А это означало, что рыжеволосая женщина на пороге вполне могла быть его сводной сестрой, а вопящий бесёнок – племянницей.
Родители Кира были уже немолодыми, поэтому он не рассчитывал, что у него может появиться брат или сестра. Шумная компания друзей заменила ему братьев, а мужчины на винокурне считались членами семьи. Странно думать о том, что у него есть сестра. Кира потряс тот факт, что впервые в жизни перед ним стоял человек… женщина, с которой его, возможно, связывали кровные узы. И не просто женщина, а леди благородных кровей. О чём им говорить, ведь между ними нет ничего общего?
Но, чем дольше он смотрел на леди Фиби, тем сильнее она напоминала ему обычную молодую мать с Айлея, которая не высыпается и не всегда понимает, чего хочет её ребёнок. Она обладала каким-то живым внутренним сиянием, "кэнти", как выразился бы шотландец, обозначая этим словом танцующее пламя свечи.
– Прошу прощения, – извинилась Фиби с забавной гримасой, пытаясь угомонить беспокойного младенца. – Я подумала, что мы могли бы нанести вам краткий визит, но у дочки, похоже, другие планы. Возможно, мы заглянем к вам попозже.
"Она нервничает, – подумал Кир. – Точно так же, как и я".
Его взгляд переместился на несчастную извивающуюся среди вороха белых оборок малышку, её пухлые ножки в чулках крутились, как паруса ветряной мельницы. Одной маленькой белой пинетки не хватало. При виде большого розового банта на голове девочки, который был повязан на пучке морковно-рыжих волос в безуспешной попытке их укротить, Кир не смог сдержать улыбки.
– Не торопитесь уходить, – сказал он и поднялся на ноги.
Желая помочь, Меррит поспешила к Фиби и малышке.
– Она голодна?
Фиби расстроено покачала головой.
– Нет, я недавно её кормила. Иногда у неё случаются приступы дурного настроения, и с ними ничего нельзя поделать. – И с печальным видом добавила: – По-видимому, я была такой же.
– Дай мне её, – предложила Меррит. – Мы прогуляемся взад и вперёд по коридору, пока вы с мистером Макреем побеседуете.
– Думаю, будет лучше, если я отнесу её в детскую. – Фиби бросила на Кира полный сожаления взгляд, когда он присоединился к ним. – Прошу прощения, мистер Макрей. Ребёнок не в духе, и я не могу…
– Как её зовут? – спросил он.
– Иден.
К удивлению обеих женщин, Кир потянулся к ребёнку. Фиби замешкалась, но потом передала ему младенца.
Кир поудобнее устроил малышку на своём широком плече и принялся размеренно похлопывать её по крошечной спинке.
– Бедная малютка, – пробормотал он. – Ну, ну… Не терзайся… слёз не лей… Сложи крылья, птичка, и прижмись ко мне поскорей…
У Меррит отвисла челюсть, пока она наблюдала за тем, как большой, суровый шотландец бродит по комнате с ребёнком на руках. Меррит и Фиби обменялись удивлёнными взглядами, когда Иден перестала плакать и засопела.
У Меррит побежали мурашки по шее: Кир тихо напевал ребёнку песенку на шотландском. От его низкого ласкового баритона и ненавязчивой мелодии её косточки превратились в желе. Чудо, что она не растеклась лужицей на полу.
Ребёнок затих.
– Боже мой, Меррит, – прошептала Фиби с удивлённой улыбкой. – Он просто чудо.
– Да.
Меррит чуть не стало дурно от пронзившей её тоски.
Именно в эту минуту она наконец смирилась с тем, что им не суждено быть вместе. Последняя глупая надежда, которую она ещё лелеяла, рассеялась, как облако дыма. Даже если они каким-то образом преодолели бы все остальные препятствия… Кир захочет иметь семью. Увидев его с ребёнком, Меррит это чётко осознала. Он захочет иметь собственных детей, а их она ему дать не могла. И даже если бы он согласился пойти на такую жертву, Меррит бы ему не позволила. Этот мужчина заслуживал идеальной жизни.
Особенно после всего, что у него отняли.
Когда Кир направился обратно к ним, Меррит постаралась скрыть все признаки своего отчаяния, хотя оно всё равно угрожало выплеснуться наружу.
– Спасибо, – горячо поблагодарила его Фиби при виде дремлющей дочери у Кира на плече.
– Иногда просто требуется пара новых рук, – сухо ответил Кир.
– Где вы этому научились? – спросила Фиби.
– У меня есть друзья с детьми. – Кир сделал паузу, и на его лице появилось немного смущённое выражение. – Полагаю, у меня дар усыплять малышей. В этом нет никакой магии. Стоит лишь немного похлопать, попеть и походить.
– Что ты пел? – спросила Меррит. – Колыбельную?
– Старинную островную песню о шелки. – Поняв, что это слово ни о чём им не сказало, он объяснил: – Шелки – это мифологическое существо, которое выглядит как тюлень в воде, но принимает человеческую форму на суше. В песне шелки ухаживает за девушкой, которая рожает ему сына. Семь лет спустя он возвращается, чтобы забрать ребёнка. – Кир помедлил, прежде чем рассеянно добавить: – Но перед тем как уйти, он говорит матери, что даст мальчику золотую цепочку, которую тот станет носить на шее, по ней она сможет узнать сына, если они когда-нибудь встретятся вновь.
– И они встретились? – спросила Меррит.
Кир покачал головой.
– Однажды ей приносят золотую цепочку, и она понимает, что сын мёртв. Застрелен… – Увидев, что Меррит вот-вот заплачет, он замолчал. – Ох! – тихо воскликнул Кир. – Нет… не надо…
– Как грустно, – проговорила она дрожащим голосом, проклиная себя за эмоциональность.
Кир тихо усмехнулся и подошёл ближе.
– Тогда лучше не рассказывать тебе конец. – Он обхватил ладонью её лицо и вытер большим пальцем слезинку. – Это всего лишь песня, милая. У тебя отзывчивое сердце. – Голубые глаза Кира сверкнули. – Предупреждаю, если не прекратишь плакать, мне придётся перекинуть тебя через плечо и похлопывать по спине, пока ты не уснёшь.
Меррит лишилась дара речи, неужели Кир искренне считал, что она воспримет его слова как угрозу.
Фиби издала тихий смешок, подруга точно знала, о чём подумала Меррит.
– Давайте присядем у камина и поболтаем, – весело предложила Фиби, – а я пошлю за чаем. Мне хочется узнать больше о вашем острове, мистер Макрей, и о том, каково было там расти.
Глава 22
На четвёртый день после того, как оправился от лихорадки, Кир почувствовал себя вполне сносно, чтобы вместе с Меррит спуститься в бухту. От дома шла живописная дорожка чуть ниже уровня земли, она вела к тропинке, которая выходила на раскинувшийся под голубым небом мелкопесчаный пляж. По левую сторону берег становился каменистым, а затем переходил в белый меловой утёс. Пляж выглядел ухоженным: песок будто просеяли и промыли, а края приливных водоёмов обтесали. Даже трава на дюнах росла аккуратно, словно по ней провели гигантским гребнем.
Хотя для Кира родной остров не шёл ни в какое сравнение с любым другим местом на земле, ему пришлось признать, что бухта обладала своей уникальной магией. Воздух был тёплым, светило ласковое солнце, а дымка придавала окружающему пейзажу сверкающий вид. Опустившись на корточки, Кир провёл ладонью по мелкому золотистому песку, который сильно отличался от белого и крупного песка на пляжах Айлея.
Меррит вопросительно на него посмотрела, он отряхнул руки и криво улыбнулся.
– Молчит, – объяснил Кир. – На берегу возле моего дома он поёт.
– Песок поёт? – озадаченно переспросила Меррит.
– Да. Если его пошевелить рукой или ногой, или на него подует ветер, песок издаёт звуки. Некоторые считают, что они больше похоже на писк или свист.
– Почему он издаёт звуки?
– Песок кварцевый, и все песчинки одинакового размера. Ученые наверняка могут объяснить его феномен. Но я предпочитаю считать это настоящей магией.
– Ты веришь в магию?
Кир встал и улыбнулся Меррит.
– Нет, но мне нравятся чудеса жизни. Призрачный огонёк, который сияет на мачте корабля в шторм, или птичий инстинкт, который каждый год приводит стаю к месту зимовки. Я люблю такие вещи, потому что не понимаю их.
– Чудеса, – повторила Меррит, смакуя слово.
Они неспешно прогуливались вдоль берега, мимо них сновали кулики и что-то клевали в приливной волне. Кира переполняли лёгкость и ощущение праздника, которых он не знал с детства. За всю свою взрослую жизнь он никогда так долго не бездельничал. Но ощущение благополучия дарила ему исключительно женщина рядом с ним.
Разговор с Меррит напоминал один из тех уютных и роскошных пиджаков на шёлковой подкладке, позаимствованный у Шаллонов. Она была очень умна, зрила в корень и читала между строк. Проявляла участие к переживаниям и герцога, и молодого помощника садовника. Благодаря её природному очарованию люди в компании Меррит чувствовали себя остроумнее, привлекательнее и интереснее. Кир делал всё возможное, чтобы устоять перед её чарами.
Но она кружила ему голову, и его неуклонно к ней тянуло.
Он обожал её красивые словечки: "уклончивость", "блистательный". Обожал непринуждённые улыбки, надушенные запястья и шею… Она была похожа на прекрасный подарок, который умолял его развернуть. От одной её близости в жилах закипала кровь. Прошлой ночью стоило ему лишь представить Меррит обнажённой и несколько раз коснуться своего мужского органа рукой, как Кира накрыла умопомрачительная разрядка, пронимающая до мозга костей. О чём он тут же пожалел, когда рёбра мгновенно пронзила такая острая боль, будто по ним ударили кувалдой. И всё же сегодня Кир жаждал Меррит сильнее, чем вчера.
Чтобы защитить себя, он пытался отгородиться от Меррит. Кир изо всех сил старался не поощрять откровенных разговоров. Он вёл себя дружелюбно, но подчёркнуто вежливо, окружая своё сердце стальной бронёй в надежде, что этого будет достаточно, чтобы его сберечь. А если нет… то на других женщинах придётся поставить крест.
Нужно поскорее уехать, иначе станет слишком поздно. Если уже не стало.
День Кир провёл с Фиби в семейной гостиной. Она играла с дочерью на одеяле, расстеленном на полу, а он занимал удобное кресло рядом. Ему сразу же понравилась Фиби, она была дружелюбной, прямолинейной и остроумной женщиной. Вместе с мужем управляла поместьем в Эссексе и могла с такой лёгкостью обсуждать сельское хозяйство и земледелие, что Кир почти забывал о её происхождении.
– Я подумала, что, возможно, ты захочешь полистать, – сказала Фиби, пододвинув увесистую книгу в кожаном переплёте на низком столике перед Киром.
– Что это? Альбом для вырезок?
– Альбом с фотографиями моей семьи. – Она осеклась: – Нашей семьи.
Кир покачал головой, отказываясь прикасаться к альбому.
– Не вижу в этом необходимости.
Фиби вскинула брови.
– Неужели тебе ни капельки не любопытно узнать о своих родственниках? У тебя нет никаких вопросов? Ты даже не хочешь на них взглянуть?
– Возможно, мы и не родственники. У нас нет неопровержимых доказательств.
– Чепуха. – Фиби бросила на него сардонический взгляд. – Наличие веских косвенных доказательств отвечает правовым стандартам доказывания, и в твоём случае их более чем достаточно, чтобы отбросить все разумные сомнения. – Она сделала паузу, а потом мягко добавила: – И ты бы уже сам обо всём знал, если бы просто поговорил с отцом.
Кир нахмурился и принялся поигрывать с бахромой из бисера на абажуре лампы, стоявшей на столе рядом с его креслом. С Кингстоном он общался мало и только в общей компании, и слава богу! Кир пока не был готов к неприятному и неизбежному разговору.
К счастью, герцог не настаивал на нём, вероятно, потому, что и так был чертовски занят. Каждое утро он штудировал гору отчётов и корреспонденции, надиктовывал сообщения личному секретарю и посылал лакея отправлять письма и телеграммы. Во второй половине дня Кингстон проводил встречи с арендаторами, торговцами или управляющими, а иногда принимал гостей из Лондона или других мест.
Однако в конце дня он откладывал все дела, и наступало время для отдыха. Все собирались за обеденным столом, уставленным серебром и хрусталём и освещённым множеством свечей. Лакеи в белых перчатках приносили изумительные блюда: сочные, приготовленные на гриле красно-белые креветки, пандлы, как называли их местные жители, овощной суп-пюре, приправленный нежными кусочками омара из Чичестера, форель из Эмберли прямо со сковороды, украшенную поджаренными ломтиками миндаля. На ужин подавали бесконечное разнообразие свежих овощей и мелко нашинкованных салатов, хлеб с только что взбитым маслом и тарелки с местными сырами и тепличными фруктами на десерт. Кир никогда в жизни так хорошо не ел.
Он тут же позабыл о своём диетическом меню. Кир демонстративно щедро наполнил свою тарелку и его взгляд метнулся к Меррит в ожидании возражений, но она лишь усмехнулась, позволяя ему поступать по-своему. Как же она ему нравилась. В определённых вопросах Меррит могла вести себя как маленькая задира, но никогда не превращалась в сварливую каргу.
– Ты собираешься поговорить с отцом? – настойчиво спросила Фиби, возвращая его мысли в настоящее.
– Он не предлагал, – пробормотал Кир.
– Он ждёт, когда ты это сделаешь.
– Я не знаю, чего он хочет. У него предостаточно сыновей. Мне нечего ему дать, да и от него ничего не нужно.
– Неужели это обязательно должна быть какая-то сделка? Разве ты не можешь принять ваши отношения и просто наслаждаться ими?
– О, да, – саркастически ответил он, – буду наслаждаться ими как охмурённая форель.
– Охмурённая?
– Это такой метод ловли форели в ручье возле валуна или крутого берега. Опускаешь голую руку в воду под форель. Через некоторое время начинаешь щекотать ей живот и подбородок кончиками пальцев. Когда завоюешь её доверие, и она ослабит бдительность, засовываешь пальцы в жабры и вытаскиваешь рыбу. И вот она уже шкварчит на горячей сковороде с маслом и солью.
Фиби рассмеялась.
– Отец… – начала она, но замолчала. – В некотором роде это похоже на него. Но ты не попадёшь на сковороду. Семья для него – всё. В детстве он потерял мать и четырёх сестёр из-за скарлатины, а потом его отправили в школу-интернат. Он рос очень одиноким. Поэтому отец свернёт горы ради любимых.
Она положила альбом Киру на колени и стала наблюдать за тем, как он послушно его листает.
Взгляд Кира упал на фотографию Шаллонов, отдыхающих на пляже. На ней присутствовала юная Фиби, она устроилась на коленях стройной, смеющейся матери с вьющимися волосами. Рядом сидели двое светловолосых мальчиков и держали в руках маленькие лопатки, а между ними находились развалины замка из песка. Прямо на вершине сидел ухмыляющийся светловолосый малыш, который только что его раздавил. Все они были одеты в одинаковые купальные костюмы, как команда маленьких моряков.
Присев на подлокотник кресла, Фиби переворачивала страницы с фотографиями своих братьев и сестёр, запечатлённых в разных возрастах. Габриэль был ответственным старшим сыном, Рафаэль – беззаботным и непокорным, младшая сестра Серафина – милой и мечтательной. Появление на свет самого маленького члена семьи, рыжеволосого мальчика Айво, стало для герцогини в то время полной неожиданностью, ведь она считала, что её детородный возраст уже прошёл.
Фиби остановилась на фотографии с изображением герцога и герцогини, сидящих вместе. Надпись внизу гласила: “Лорд и леди Сент-Винсент”.
– Её сделали до того, как отец унаследовал герцогство, – объяснила она.
Кингстон, в то время ещё лорд Сент-Винсент, сидел, положив руку на спинку дивана, повернувшись лицом к жене. Она была красивой женщиной с милой россыпью веснушек на лице и улыбкой, такой же беззащитной, как пульс на обнажённом запястье.
Кир перевёл взгляд на красивое лицо Фиби с чёткими классическими чертами, которые она явно унаследовала от отца.
– Ты больше похожа на него, чем на неё, – сказал он.
– Больше всех на него похож ты, – мягко ответила она. – Такое сходство не может быть простым совпадением. Ты же не станешь это отрицать.
Кир тихо застонал.
– Я не похож ни на него, ни на кого-то из вас. Наши миры слишком отличаются друг от друга.
Губы Фиби скривились.
– Можно подумать, что ты вырос на пиратском корабле или на другой планете, а не в Шотландии. Это всего лишь в нескольких широтах к северу отсюда. – Она сделала паузу. – Я даже не уверена, что формально тебя можно считать шотландцем.
Кир бросил на неё бессмысленный взгляд.
– Единственные кельтские предки со стороны Шаллонов – валлийцы, – объяснила она. – Я проследила родословную семьи твоей матери, согласно Справочнику пэров Дебрета ни в Ройстонах, ни в Пласкитах не течёт шотландская кровь.
– Я не шотландец? – потрясённо спросил он.
– Я изучила только два предыдущих поколения, – поспешно добавила Фиби, увидев выражение его лица.
Кир уронил голову на руки.
– Что-то с лёгкими? – Теперь в её голосе звучало беспокойство. – У тебя одышка.
Он покачал головой, дыша сквозь пальцы.
– Я подробно изучу твоё генеалогическое древо, – твёрдо заявила Фиби. – И отыщу шотландского предка. Не сомневаюсь, что ты такой же шотландец, как… как лепрекон в килте, скачущий на единороге по полю чертополоха.
– Лепреконы – ирландцы, – подняв глаза, мрачно заявил Кир.
И вновь уронил голову.
