Текст книги "В погоне за Кассандрой"

Автор книги: Лиза Клейпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Мег положила что-то на комод.

– Это нашли на кухне, – как бы между прочим сказала она. – Миссис Чёрч велела отнести вам.

Кассандра удивлённо моргнула, узнав зелёную кожаную обложку "Вокруг света за восемьдесят дней". Поняв, что мистер Северин оставил книгу, она ощутила холодную тяжесть разочарования. Он неспроста не принял подарок. Он не собирался наносить визитов в Лондоне. Не будет никаких разговоров ни на тему книг, ни на какую другую.

Утром он сделал ей предложение, а к вечеру бросил. Какой обескураживающий, непостоянный человек.

Кассандра медленно открыла книгу и принялась листать страницы, пока горничная вытаскивала шпильки из причёски. Её взгляд случайно упал на отрывок, в котором верный камердинер Филеаса Фогга, Паспарту, размышлял о своём хозяине.

"Но, как видно, Филеас Фогг обладал сердцем, способным лишь на героические... а не на любовные порывы".

Глава 6

Сентябрь.

На три месяца погрузившись с головой в работу и перепробовав всевозможные способы отвлечься, Том так и не смог выбросить леди Кассандру Рэвенел из головы. Воспоминания о ней не покидали его, как частички рождественской мишуры, застрявшие в ворсистом ковре.

Ему бы никогда не пришло на ум, что Кассандра может нанести ему визит на кухне, более того, он этого и не хотел. Том предпочёл бы совсем другую обстановку для их встречи, где-нибудь в укромном месте в окружении цветов и свечей или на террасе в саду. И всё же, когда они вместе сидели на грязном полу, паяя трубы в помещении, полном кухонной прислуги, он ощутил неподдельный восторг. Она была такой умной и любознательной, словно излучала солнечную энергию, которая сразила его наповал.

А потом вдруг так бесхитростно заявила: “Вы мне нравитесь таким, какой вы есть”. И Северина потрясла его собственная реакция.

В мгновении ока Кассандра превратилась из объекта желания в слабость, которую он не мог себе позволить. Она представляла для него опасность, олицетворяла нечто новое и странное, а он не хотел ничего подобного. Северин никому не позволит обладать над ним такой властью.

Том был преисполнен решимости её забыть.

Жаль, что это, по всей видимости, невозможно.

Дружба с Рисом Уинтерборном, который был женат на сестре Кассандры, Хелен, нисколько ему не помогала. Том часто встречался с Рисом, чтобы быстро пообедать в харчевне или закусочной, недалеко от их контор. В один из таких случаев друг сообщил, что Уэст Рэвенел обручился с Фиби, леди Клэр, молодой вдовой с двумя маленькими сыновьями, Джастином и Стивеном.

– Я так и думал, – сказал Том, довольный новостью. – Позавчера вечером мы вместе посещали клуб Дженнера, и Уэст только о ней и говорил.

– Я слышал, – заметил Уинтерборн. – Похоже, вы с Рэвенелом попали в небольшие неприятности.

Том закатил глаза.

– Бывший поклонник леди Клэр наставил на нас пистолет. Всё было далеко не так интересно, как может показаться. Его быстро обезоружили, а ночной портье выволок из клуба. – Он откинулся на спинку стула, когда подошла официантка и поставила перед ними тарелки с охлаждённым крабовым салатом и сельдереем. – Но до того, как это произошло, Рэвенел молол всякий вздор о леди Клэр, о том, что из-за своего сомнительного прошлого он её недостоин, что боится подать дурной пример её детям.

В тёмно-карих глазах Уинтерборна зажёгся интерес.

– Что ты ему сказал?

Том пожал плечами.

– Брак сыграет ему на руку, а что ещё имеет значение? Леди Клэр богата, красива и дочь герцога в придачу. Что же касается её сыновей... какой бы пример им не подавали, дети всё равно вырастут такими, какими вырастут. – Том сделал глоток эля и продолжил: – Угрызения совести только излишне усложняют принятие решения. Они как те ненужные нам части тела.

Уинтерборн замер с вилкой крабового салата у рта.

– Какие ненужные части тела?

– Аппендикс. Мужские соски. Ушные раковины.

– Мне нужны уши.

– Только внутренняя их часть. Ушные раковины абсолютно бесполезны.

Уинтерборн насмешливо на него посмотрел.

– На чём тогда держаться шляпе?

Том ухмыльнулся и пожал плечами, признав правоту друга.

– В любом случае Рэвенел сумел завоевать прекрасную женщину. Молодец.

Они подняли бокалы и чокнулись в честь молодых.

– Дату свадьбы уже назначили? – спросил Том.

– Пока нет, но скоро. Церемония состоится в Эссексе в поместье Клэр. Тихое мероприятие, только для близких друзей и родственников. – Уинтерборн взял стебель сельдерея, присыпал его щепоткой соли и добавил: – Рэвенел хочет тебя пригласить.

Пальцы Тома рефлекторно сжали дольку лимона. Капля сока брызнула ему на щёку. Он бросил раздавленную кожуру и вытер лицо салфеткой.

– Не могу понять зачем, – пробормотал Северин. – Раньше он никогда не вносил моё имя в список гостей. Я удивлюсь, если он вообще знает, как оно пишется. Во всяком случае, надеюсь, что Рэвенел не станет тратить бумагу и чернила на моё приглашение, я всё равно его не приму.

Уинтерборн бросил на него скептический взгляд.

– Ты пропустишь его свадьбу? Вы дружите, по меньшей мере, десять лет.

– Он переживёт моё отсутствие, – раздражённо заверил его Том.

– Это как-то связано с Кассандрой? – спросил Уинтерборн.

Глаза Северина сузились.

– Трени тебе рассказал, – скорее констатировал, чем спросил Том.

– Он упомянул, что ты познакомился с Кассандрой, и она тебе понравилась.

– Конечно, понравилась, – холодно ответил Том. – Ты же знаешь, как я люблю красивые вещи. Но из этого ничего не выйдет. Трени счёл брак плохой идеей, и я не мог не согласиться.

– Интерес был взаимным, – безучастно сообщил Уинтерборн.

Заявление мгновенно вызвало у Тома нервную дрожь в животе. Внезапно потеряв интерес к еде, он принялся гонять по тарелке веточку петрушки зубцами вилки.

– Откуда ты знаешь?

– На прошлой неделе Кассандра пила чай с Хелен. Судя по тому, что она сказала, ты произвёл на неё сильное впечатление.

Том коротко рассмеялся.

– Я на всех произвожу сильное впечатление. Но Кассандра сама мне сказала, что я не смогу дать ей ту жизнь, о которой она всегда мечтала, как и не смогу стать мужем, который её полюбит.

– Не сможешь?

– Конечно, нет. Её не существует.

Склонив голову, Уинтерборн кинул на него насмешливый взгляд.

– Любви не существует?

– Как и денег.

Теперь Уинтерборн был сбит с толку.

– Денег тоже не существует?

Вместо ответа Том сунул руку в карман пиджака и, порывшись, вытащил банкноту.

– Скажи мне, сколько она стоит.

– Пять фунтов.

– Нет, сколько стоит бумага, на которой она отпечатана.

– Полпенни, – предположил Уинтерборн.

– Именно. Но эта бумажка в полпенни стоит пять фунтов, потому что мы все договорились так считать. А теперь вернёмся к браку...

– Yr Duw ², – пробормотал Уинтерборн, поняв, к чему ведёт Северин.

– Брак – это экономическое соглашение, – продолжил Том. – Могут ли люди жениться без любви? Конечно. Способны произвести без неё потомство? Очевидно. Но мы притворяемся, что верим в эту мифическую, зыбкую субстанцию, которую никто не может ни услышать, ни увидеть, ни потрогать, хотя истина заключается в том, что любовь – это всего лишь искусственная ценность, приписываемая отношениям.

– А как же дети? – возразил Уинтерборн. – Разве для них любовь тоже искусственная ценность?

Том засунул пятифунтовую банкноту обратно в карман и ответил:

– То, что дети считают любовью, на самом деле инстинкт выживания. Способ побудить родителей заботиться о них до тех пор, пока они не смогут делать это сами.

Лицо Уинтерборна приняло ошеломлённое выражение.

– Боже, Том. – Он откусил кусочек краба и принялся методично его пережёвывать, не торопясь отвечать. – Любовь реальна, – наконец, проговорил он. – Если ты когда-нибудь испытаешь её...

– Знаю, знаю, – устало перебил его Том. – Всякий раз, когда я совершаю ошибку и завожу этот разговор, все мне говорят одно и то же. Но даже если бы любовь существовала, какой мне от неё прок? Из-за неё люди принимают иррациональные решения. Некоторые даже умирают. Я чувствую себя гораздо счастливее без любви.

– Правда? – усомнился Уинтерборн и замолчал, когда к их столику подошла официантка с кувшином эля. После того как она снова наполнила их кружки и ушла, Рис сказал: – Моя мать часто говорила: "Несчастен тот, кто жаждет завоевать мир, несчастен тот, кто его завоевал". Я знал, что она ошибается, как может человек, завоевавший весь мир, не быть счастливым? Но, разбогатев, я, наконец, понял, что она имела в виду. Те вещи, которые помогают нам вознестись на вершину успеха, потом мешают им наслаждаться.

Том хотел было возразить, что вполне счастлив. Но Уинтерборн, чёрт бы его побрал, оказался абсолютно прав. Он тосковал уже несколько месяцев. Проклятье. Неужели именно такой будет вся его дальнейшая жизнь?

– Тогда я безнадёжен, – мрачно изрёк Северин. – Я не могу верить во что-то без доказательств. Слепая вера не для меня.

– Я не раз видел, как ты принимаешь неверные решения из-за излишних рассуждений. Но если бы тебе хоть ненадолго удалось выбраться из этого лабиринта сознания, чтобы понять, чего ты хочешь... не то, что ты счёл нужным хотеть, а, что подсказывает чутьё... Тогда, возможно, ты бы обнаружил, к чему взывает твоя душа.

– У меня нет души. Её не существует.

– Что, по-твоему, заставляет мозг работать, а сердце биться? – раздражённо спросил Уинтерборн, не переставая удивляться.

– Электрические импульсы. Итальянский учёный по имени Гальвани доказал это сто лет назад на примере лягушки.

– Я не могу говорить за лягушку, – убеждённо сказал Уинтерборн, – но у тебя душа есть. И мой тебе совет, давно пора обратить на неё внимание.

После обеда Том вернулся в свою контору на Ганновер-стрит. Стоял прохладный осенний день, резкие и внезапные порывы ветра беспрестанно меняли направление. «Фланелевый» день, как выразился Уинтерборн. По улице разметало выброшенные перчатки, окурки сигар, газеты и тряпьё, сорванное с бельевых верёвок.

Том остановился перед зданием, в котором располагались головные конторы пяти его компаний. Неподалеку юный паренёк усердно собирал окурки сигар в сточной канаве. Позже табак извлекут и поместят в дешёвые сигары по два пенса за штуку.

Внушительный парадный вход, увенчанный массивной фронтонной аркой, достигал двадцати футов в высоту. Первые пять этажей были облицованы белым известняком, а два верхних – красным кирпичом и искусной белокаменной резьбой. В вестибюле разместился световой колодец, тянувшийся к застеклённому окну в потолке, а внутри располагалась широкая лестница.

В этом месте всё говорило о том, что важные люди делают здесь важную работу. В течение многих лет, когда Том приближался к зданию, его охватывал неподдельный трепет.

Теперь же ничто его не радовало.

Вот только... каким-то непостижимым образом... он испытал прежнее удовлетворение от достижения желаемой цели, ремонтируя котёл в Приорате Эверсби. Какое же это незабываемое ощущение работать руками, благодаря навыкам, полученным в двенадцать лет, когда Том был только подмастерьем, а весь успех ждал ещё впереди.

Тогда он был счастлив. Его детские амбиции взрастил и воспел пожилой наставник, Чемберс Пакстон, заменивший ему столь необходимого отца. В те дни казалось, что возможно найти ответы на любые вопросы и решить любую проблему. Даже лишения превратились в преимущества: когда человеку не нужно беспокоиться о любви, чести или другой подобной чепухе, он может спокойно зарабатывать большие деньги. Чем Том чертовски наслаждался.

Но с недавнего времени некоторые лишения стали ощущаться как лишения. Счастье или, по крайней мере, то, что он под ним понимал, улетучилось.

Ветер кружил и дул со всех сторон. Резкий порыв сорвал с его головы чёрную шляпу из шерстяного фетра. Она покатилась по тротуару, пока её не подхватил маленький охотник за окурками. Сжимая в руках головной убор, мальчик настороженно посмотрел на Тома. Оценив расстояние между ними, Северин пришёл к выводу, что пускаться в погоню бессмысленно. Ребёнок легко ускользнёт от него, скрывшись в лабиринте переулков и конюшен позади главной улицы. "Пусть забирает", – подумал Том и направился в здание. Если парень перепродаст шляпу за сумму хотя бы отдалённо сопоставимую с первоначальной ценой, он заработает небольшое состояние.

Том поднялся в свои апартаменты на пятом этаже. Его личный секретарь и помощник Кристофер Барнаби немедленно явился забрать чёрное шерстяное пальто.

Барнаби подозрительно огляделся в поисках шляпы.

– Ветер, – резко бросил Том, направляясь к большому письменному столу с бронзовой столешницей.

– Пойти поискать, сэр?

– Нет, её и след уже давно простыл. – Он уселся за стол, заваленный гроссбухами и стопками корреспонденции. – Кофе.

Барнаби тут же умчался с проворством, не свойственным его коренастой фигуре.

Три года назад Том временно взял младшего бухгалтера на место личного секретаря и помощника, пока не найдётся подходящая кандидатура на эту должность. Вообще-то, он бы и не подумал о ком-то вроде вечно взъерошенного и встревоженного Барнаби, с необузданной шевелюрой каштановых кудрей, которые вечно плясали и колыхались на его голове. Даже после того, как Том послал Барнаби к портному на Сэвил-Роу и оплатил счёт за несколько элегантных рубашек, три шёлковых галстука и два сшитых на заказ костюма из шерсти и тонкого чёрного сукна, парень всё равно выглядел так, словно достал одежду из ближайшей бельевой корзины. Внешность личного помощника бросала тень на его работодателя. Но Барнаби быстро доказал свою состоятельность, продемонстрировав исключительные способности расставлять приоритеты и внимание к деталям, поэтому Тому стало наплевать, как он выглядит.

После того, как Барнаби принёс кофе с сахаром и сливками, он встал перед своим столом с маленькой записной книжкой в руках.

– Сэр, японская делегация подтвердила прибытие через два месяца для закупки паровых экскаваторов и бурового оборудования. Они также хотят проконсультироваться по инженерным вопросам, связанным со строительством железной дороги Накасендо через горные районы.

– Мне понадобятся копии топографических карт и геологических исследований местности, и как можно скорее.

– Да, мистер Северин.

– Кроме того, найми преподавателя японского языка.

Барнаби моргнул.

– Вы имеете в виду переводчика, сэр?

– Нет, преподавателя. Я бы предпочёл общаться с ними без посредника.

– Но, сэр, – растерянно произнёс помощник, – вы же не собираетесь выучиться свободно говорить на японском за два месяца?

– Барнаби, не говори глупостей.

Помощник смущённо улыбнулся.

– Конечно, сэр, просто ваше распоряжение прозвучало так, будто...

– Мне потребуется самое большее месяца полтора. – С его исключительной памятью Тому легко давалось изучение иностранных языков, хотя, надо признать, акцент оставлял желать лучшего. – Организуй ежедневные занятия, начиная с понедельника.

– Да, мистер Северин. – Барнаби попутно делал пометки в блокноте. – Следующий пункт на повестке дня весьма любопытен, сэр. Кембриджский университет решил вручить вам Александрийскую премию за ваши уравнения гидродинамики. Вы первый человек, не являющийся выпускником Кембриджа, который её получит. – Секретарь лучезарно улыбнулся, поглядев на него. – Мои поздравления!

Том нахмурился и потёр уголки глаз.

– Мне обязательно произносить речь?

– Да, грандиозное вручение состоится в Питерхаусе³.

– А можно забрать приз без речи?

Барнаби покачал головой.

– Тогда отклони награду.

Барнаби снова покачал головой.

– Ты мне отказываешь? – слегка удивившись, уточнил Том.

– Вы не можете отклонить награду, – настаивал Барнаби. – Вам могут пожаловать рыцарское звание благодаря этим уравнениям, но не в случае, если вы откажетесь от Александрийской премии. А вы хотите получить рыцарство! Сами же говорили!

– Уже нет, – пробормотал Том. – Теперь оно не имеет значения.

Помощник заупрямился.

– Я включу мероприятие в ваше расписание. Напишу вам речь о том, как вы смущены, что удостоились чести стать одним из многих умов, трудящихся на благо империи Её Величества...

– Ради бога, Барнаби. Я испытываю всего пять эмоций, и "смущение" не входит в их число. Более того, я никогда не причислю себя к "одному из многих". Разве ты встречал похожих на меня людей? Нет, потому что я единственный и неповторимый. – Том коротко вздохнул. – Я сам напишу речь.

– Как пожелаете, сэр. – На губах секретаря заиграла слабая, но явно довольная улыбка. – На этом пока всё. Будут ли для меня поручения, прежде я займу место за своим столом?

Том кивнул и уставился на пустую кофейную чашку, водя большим пальцем по тонкому фарфоровому краю.

– Да. Сходи в книжный магазин и купи мне экземпляр "Вокруг света за восемьдесят дней".

– Жюля Верна, – проговорил Барнаби, и его лицо просияло.

– Ты читал?

– Да, потрясающая история.

– Какой урок извлекает Филеас Фогг? – Увидев непонимающее выражение на лице помощника, Том нетерпеливо добавил: – Во время путешествия. Какая истина открывается ему в процессе?

– Не хочу портить вам впечатление, – серьёзно проговорил молодой человек.

– Ты его не испортишь. Мне просто нужно знать, к какому выводу пришёл бы нормальный человек.

– Он совершенно очевиден, сэр, – заверил его Барнаби. – Вы сами поймёте, когда прочтёте.

Покинув кабинет, Барнаби вернулся всего через пару минут. К удивлению Тома, его помощник держал в руках утраченную шляпу.

– Швейцар принёс, – пояснил Барнаби. – Её вернул уличный мальчишка. И не попросил вознаграждения. – Критически оглядев войлочные поля, он добавил: – Я прослежу, чтобы до конца дня шляпу почистили, сэр.

Том задумчиво встал и подошёл к окну. Мальчик вернулся в канаву и продолжил собирать сигарные окурки.

– Я выйду на минутку, – сказал он.

– Ко мне будут поручения?

– Нет, я справлюсь сам.

– Ваше пальто... – начал Барнаби, но Том промчался мимо него.

Он вышел на тротуар, щурясь от порывов ветра, поднимающих пыль с земли. Мальчик прекратил собирать окурки, но остался сидеть на корточках возле сточной канавы, настороженно наблюдая за приближающимся Томом. Парень выглядел щуплым и нескладным, он явно плохо питался. Из-за этого сложно было определить его возраст, навскидку не больше одиннадцати лет. Возможно, десять. Карие глаза слезились, а кожа на лице загрубела, как у ощипанной курицы. Длинные чёрные волосы не расчесывали уже несколько дней.

– Почему ты не оставил её себе? – без всяких предисловий спросил Том.

– Я не вор, – ответил мальчуган, поднимая ещё один окурок сигары. Его маленькие ручки были все покрыты грязью и пылью.

Том достал из кармана шиллинг и протянул ему.

Мальчик никак не отреагировал.

– Мне не нужна благотворительность.

– Это не благотворительность, – возразил Том, его одновременно изумляла и раздражала демонстрация гордости со стороны ребёнка, который едва ли мог себе её позволить. – Всего лишь чаевые за оказанную услугу.

Мальчик пожал плечами и, взяв монету, бросил её в тот же мешочек, куда собирал свою добычу.

– Как тебя зовут? – спросил Том.

– Малой Баззл.

– А полностью?

Мальчик пожал плечами.

– Меня всегда звали Малым Баззлом. Папаня был Баззл Старший.

Рассудок подсказывал Тому оставить всё как есть. В мальчике не было ничего особенного. Помощь конкретному ребёнку может удовлетворить мимолётное желание проявить великодушие, но не принесёт облегчения тысячам других детей, живущих в грязи и нищете. Он уже и так пожертвовал большие суммы, и крайне нарочито, целому ряду лондонских благотворительных организаций. Их вполне достаточно.

Но что-то не давало ему покоя, вероятно, всё дело в нотациях Уинтерборна. Помочь мальчику подсказывало Тому чутьё, хороший пример того, почему обычно он старался не обращать на него внимания.

– Баззл, мне нужен человек, который будет подметать мою контору. Хочешь получить эту работу?

Ребёнок подозрительно посмотрел на Тома.

– Надуть меня хотите, дяденька?

– Я не надуваю людей. И зови меня мистером Северином или сэром. – Том дал мальчику ещё одну монету. – Купи себе маленькую метлу и приходи завтра утром. Я предупрежу швейцара.

– Када мне явиться, сэр?

– Ровно в девять. – Направляясь обратно в здание, Северин уныло пробормотал: – Если он не моргнув глазом обнесёт мою контору, Уинтерборн, чёртов счёт я вышлю тебе.

Глава 7

Месяц спустя Том сел на поезд до станции Саффрон-Уолден в Эссексе, а оттуда нанял карету до поместья Клэр. Такое путешествие разительно отличалось от поездки в комфортабельном личном железнодорожном вагоне. Навещая людей, он предпочитал не полагаться на их милость. Его вполне устраивало, что он мог приезжать и уезжать по своему желанию, принимать пищу, какую хотел и когда хотел, мыться своим любимым мылом и спать, не отвлекаясь на шум.

Однако, по случаю свадьбы Уэста Рэвенела Том решил попробовать для себя кое-что новенькое. Он станет частью массы. Займёт спальню, куда в безбожно утренний час приходят горничные, чтобы разжечь очаг. Спустится в столовую и позавтракает вместе с другими гостями, покорно присоединится к ним на прогулках, чтобы полюбоваться видом на холмы, деревья и пруды. Дом будет кишеть детьми, к которым он отнесётся терпимо или попросту станет игнорировать. По вечерам будут устраиваться салонные игры и самодеятельность, а он притворится, что получает от них удовольствие.

Решение подвергнуться подобным испытаниям напрямую вытекало из совета Риса Уинтерборна прислушаться к своему чутью. Пока всё шло не слишком гладко. Но Том так устал от месяцев ощущения внутренней пустоты, что даже эти сплошные неудобства казались ему прогрессом.

В отдалении на пологом холме, усыпанном вечнозелёными растениями и обнесённом низкими, увитыми плющом стенами, показалась усадьба с белыми колоннами в классическом георгианском стиле. Из аккуратного ряда дымовых труб поднимались колечки дыма и растворялись в ноябрьском небе. Деревья вдоль аллеи сбросили листву, обнажённые ветви застыли, словно окутанные чёрным кружевом. Над голыми полями вдалеке опускался густой вечерний туман.

Наёмный экипаж остановился перед парадным портиком. Его тут же окружили трое лакеев, открывая лакированную дверь, выдвигая ступеньки и выгружая багаж. Том спустился на гравийную дорожку и глубоко вдохнул аромат мокрых листьев и инея. Уж точно в сельской местности воздух пах лучше, чем в городе.

Ряды створчатых окон позволяли мельком разглядеть толпу гостей, собравшуюся в передних комнатах. Громкая музыка и смех перемежались радостными криками детей. Судя по звукам, детей там было много.

– Тихое семейное мероприятие, как же, – пробормотал Том, поднимаясь по ступенькам крыльца. Он прошёл в парадный холл, где дворецкий забрал у него шляпу, пальто и перчатки.

Внутри поместье Клэр выглядело просторным и воздушным, интерьер был окрашен в спокойные белые, бледно-голубые и светло-зелёные оттенки. Дом благоразумно решили украсить в соответствии с его неоклассическим фасадом, а не заполнять комнаты множеством фарфоровых статуэток и вышитых подушек.

Через пару мгновений его вышли поприветствовать Уэст Рэвенел и Фиби, леди Клэр. Они были красивой парой: высокий вечно загорелый Уэст и стройная рыжеволосая вдова. Казалось, их объединяла таинственная невидимая связь, которая не имела ничего общего ни с единомыслием, ни даже с браком. Озадаченный и заинтригованный Том понял, что друг больше не являлся абсолютно независимым существом, теперь он стал частью нового тандема.

Фиби присела в изящном реверансе.

– Добро пожаловать, мистер Северин.

С тех пор как Том в последний раз видел её на свадьбе Пандоры, она заметно преобразилась. В то время он счёл леди Клэр красивой женщиной, но в её хладнокровном самообладании сквозила некая меланхолия и сдержанность. Теперь же она вела себя расслаблено и будто сияла изнутри.

Уэст протянул руку, чтобы обменяться с Томом сердечным рукопожатием.

– Мы рады, что ты приехал, – просто сказал друг.

– Я решился буквально в последний момент, – ответил Том. – Пропадает всякое желание посещать мероприятия, если меня на них зовут.

Уэст усмехнулся:

– Извини, но мне пришлось включить тебя в список гостей. Я все ещё у тебя в долгу за услугу, которую ты оказал прошлым летом.

– За починку котла?

– Нет, за другое. – Видя недоумение на лице Тома, Уэст пояснил: – За то, что ты помог тайно вывезти моего друга из Лондона.

– А, вот ты о чём. Мне это ничего не стоило.

– Ты рисковал, помогая нам спасти Рэнсома, – возразил Уэст. – Если бы власти обнаружили твою причастность, тебе пришлось бы за это поплатиться.

Том лениво улыбнулся.

– Риск был невелик, Рэвенел.

– Ты мог потерять государственные контракты и, возможно, попасть в тюрьму.

– В моём распоряжении достаточно карманных политиков, – самодовольно заверил Том Уэста. – Я раздал больше взяток в Палате лордов и Палате общин, чем у тебя растёт волос на подбородке, – объяснил он, увидев приподнятые брови Уэста. – Так называемые парламентские расходы являются частью бюджета каждого железнодорожного строителя. Взяточничество – единственный способ протолкнуть частный законопроект через коллегиальный орган и получить необходимые разрешения.

– Но ты всё равно рисковал, – настаивал Уэст. – И я в большем долгу перед тобой, чем ты думаешь. Я не мог рассказать тебе раньше, но Итан Рэнсом тесно связан с семьёй Рэвенел.

Том настороженно посмотрел на друга.

– В каком смысле?

– Как оказалось, он внебрачный сын старого графа, что делает его сводным братом Кассандры и Пандоры. Если бы он был законнорожденным, то титул и поместье по праву принадлежали бы ему, а не моему брату.

– Интересно, – пробормотал Том. – И вы не видите в нём угрозы?

На лице Уэста появилось саркастическое выражение.

– Нет, Северин, Рэнсому нет дела до поместья. По правде говоря, он скрывает свою связь с Рэвенелами, мне пришлось уговаривать и запугивать его, чтобы он согласился посетить семейное мероприятие. И то, он здесь только потому, что его жена захотела приехать. – Уэст сделал паузу. – Ты, наверняка, помнишь доктора Гибсон.

– Доктора Гарретт Гибсон? – уточнил Том. – Она вышла за него замуж?

Удивление Северина вызвало у Уэста усмешку.

– А кто, по-твоему, ухаживал за Рэнсомом, пока он выздоравливал в поместье?

Заметив смущение Тома, Фиби мягко спросила:

– Вы питали чувства к доктору Гибсон, мистер Северин?

– Нет, но... – Том оборвал себя на полуслове. Гарретт Гибсон была необыкновенной женщиной, она стала первой женщиной-врачом в Англии после получения диплома в Сорбонне. Несмотря на молодость, доктор уже успела заработать себе репутацию высококвалифицированного хирурга, её наставник, сэр Джозеф Листер, обучил студентку своим методам антисептики. Поскольку Гибсон дружила с Уинтерборнами и открыла медицинскую клинику при его магазине на Корк-стрит для служащих универмага, Том виделся с ней несколько раз, и она ему очень нравилась.

– Доктор Гибсон – чрезвычайно практичная женщина, – сказал Северин. – Рэнсому повезло, что его жена не витает в облаках, и ей нет дела до романтического вздора.

Уэст улыбнулся и покачал головой.

– Мне очень жаль разрушать твои иллюзии, Северин, но доктор Гибсон без ума от мужа и обожает его романтический вздор.

Рэвенел не закончил мысль, потому что его прервал маленький мальчик, он подскочил к Фиби и чуть не сбил её с ног. Уэст машинально поддержал их обоих.

– Мама! – воскликнул ребёнок, задыхаясь от волнения.

Фиби посмотрела на него обеспокоенным взглядом.

– Джастин, что стряслось?

– Галоша принесла мне дохлую мышь. Она положила её на пол прямо передо мной!

– О боже! – Фиби нежно пригладила его тёмные взъерошенные волосы. – Боюсь, что это нормально для кошек. Она сочла мышь прекрасным подарком.

– Няня отказалась её трогать, горничная закричала, а я поссорился с Айво.

Хотя младший брат Фиби, Айво, формально приходился Джастину дядей, у них была столь небольшая разница в возрасте, что мальчики часто вместе играли и затевали ссоры.

– Из-за мыши? – с сочувствием спросила Фиби.

– Нет, ещё до мыши. Айво сказал, что у вас будет медовый месяц, а мне с вами нельзя, потому что он для взрослых. – Мальчик запрокинул голову, глядя на мать, его нижняя губа задрожала. – Ты ведь не уедешь без меня, правда, мама?

– Дорогой, мы ещё не планировали никаких путешествий. У нас очень много дел, и нам всем нужно время, чтобы освоиться в поместье. Может быть, весной...

– Па не захочет меня оставлять. Я уверен!

В прихожей повисла напряжённая тишина. Том бросил быстрый взгляд на озадаченное и растерянное лицо Уэста.

Фиби медленно присела, оказавшись лицом на одном уровне с личиком сына.

– Ты имеешь в виду дядю Уэста? – осторожно уточнила она. – Это его ты теперь так называешь?

Джастин кивнул:

– Я не хочу, чтобы он был моим дядей, у меня и так их предостаточно. А если у меня не будет па, я так и не научусь завязывать шнурки на ботинках.

Фиби начала улыбаться.

– Почему бы тогда не называть его папой? – предложила она.

– Тогда ты не поймёшь, о ком я говорю, – резонно заметил Джастин, – о том, который на небесах, или о том, который здесь.

Фиби весело выдохнула.

– Ты прав, мой умный мальчик.

Джастин неуверенно взглянул на высокого мужчину рядом.

– Можно называть тебя па? Тебе нравится?

Уэст изменился в лице, черты исказились от нахлынувших эмоций, румянец стал ярче. Он подхватил Джастина на руки, обхватив большой ладонью маленькую головку мальчика и поцеловал его в щёку.

– Мне очень нравится, – неровно произнёс Уэст. – Безумно.

Ребёнок обнял его за шею.

Том, ненавидевший подобные сентиментальные сцены, почувствовал себя крайне неуютно. Он огляделся вокруг в поисках путей к отступлению, решив, что найдёт свою комнату позже.

– Можно мы поедем в Африку на медовый месяц, па? – послышался голосок Джастина.

– Да, – приглушённо ответил Уэст.

– Па, а можно я заведу домашнего крокодила?

– Да.

Фиби, словно из ниоткуда достала носовой платок и незаметно вложила его в руку Уэста.

– Я позабочусь о мистере Северине, – прошептала она, – если ты разберёшься с мёртвой мышью.

Уэст, издав хриплый звук, кивнул и сжал Джастина крепче в объятиях, отчего тот запротестовал.

Фиби повернулась к Тому с ослепительной улыбкой.

– Пойдёмте, – пригласила она.

Испытав облегчение, что, наконец, можно избавить себя от созерцания мучительной сцены, Северин последовал за леди Клэр.

– Извините моего сына за столь несвоевременное вмешательство, – с сожалением сказала Фиби, когда они пересекли холл. – Для детей не существует такого понятия, как неподходящий момент.

– Не стоит извиняться, – заверил её Том. – Я ожидал, что кто-то расчувствуется и всплакнёт, ведь мы всё-таки празднуем свадьбу. Но не думал, что это будет жених.

Фиби улыбнулась:

– Мой бедный жених без всякой подготовки с головой погрузился в отцовство. Однако он превосходно справляется. Мои мальчики его обожают.