Текст книги "Хрустальная бухта (ЛП)"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Заметила что? О чем вы говорите?
Сейдж невозмутимо ответила:
– У мистера Блэка нет души.
Глава 12
– Что это значит? – спросила Джастина. – Джейсон говорил мне то же самое пару дней назад.
– О, так он в курсе? – спросила Сейдж, складывая брюки. – Как прекрасно. Обычно об этом не знают. – Она многозначительно посмотрела на Розмари.
– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – грубо спросила Джастина. – Вы имеете в виду, что он клинический социопат?
– О, нет, конечно, – хихикнула Сейдж и погладила Джастину по коленке. – Я встречала замечательных людей без души. Ничего критического, но с этим ничего нельзя поделать. Все так, как есть.
– Откуда ты знаешь об этом? Кто рассказал тебе?
– У ведьм от рождения обычно внутри есть чувство, которое улавливает мертвых. Разве ты ничего не почувствовала, когда впервые повстречала мистера Блэка?
Обдумав вопрос, Джастина медленно ответила:
– На секунду мне захотелось отойти от него. И я не понимала почему.
– Вот! Тебе придется испытывать это чувство время от времени, когда будешь знакомиться с новыми людьми. Но, конечно же, ты не должна говорить им об этом. Большинство людей без души и не подозревают, что у них чего-то нет; они и не захотят об этом знать.
Джастина расстроилась.
– Не понимаю. Вообще ничего.
– Даже без души, – начала объяснять Розмари, – человек все равно будет чувствовать и мыслить. Он останется самим собой. Но он не будет… причастен к высшему. Когда его тело умрет, от него ничего не останется.
– Ни рая, ни ада, – произнесла Джастина. – Ни Валгаллы[Валгалла – обиталище душ (в германско-скандинавской мифологии зал во дворце Одина, где он пировал с душами героев, погибших в бою).], ни подземного мира… Только пуф – и ты навсегда исчез?
– Именно.
– Мне всегда было интересно, неужели такие люди глубоко внутри не чувствуют этого? – размышляла вслух Сейдж. – Люди без души редко доживают до преклонного возраста, и жизнь их очень насыщенна. Будто они знают, что им дано не так много времени.
– Это напоминает мне ту поэму, которую ты так любила, Сейдж. О свече.
– Эдна Сент-Винсент Миллей «Первая смоква».
Я с двух сторон свечу зажгла.
Не встретить ей рассвет.
Но – милые! враги! друзья!
Какой чудесный свет![Перевод Галины Ицкович.]
– Это стихотворение отлично описывает человека без души, – отметила Розмари. – Они пытаются испытать все, что только могут, перед уходом. Волчий аппетит. Но даже небывалого успеха, который они сумели достигнуть, никогда не достаточно… И они никогда не смогут понять почему.
– Как такое вообще возможно? – спросила Джастина.
– Некоторые люди изначально рождаются без души. Это особенность, как цвет глаз или размер ноги.
– Но это несправедливо!
– Да. Жизнь вообще несправедлива.
– Это можно исправить? – спросила Джастина. – Как человек может получить душу?
– Никак, – ответила Розмари. – Это невозможно. Ну, по крайней мере, я никогда не слышала о таком.
– Но если человек осознает, что у него нет души, – сказала Сейдж, – ситуация становится сложной. Каждое живое существо борется за свою жизнь. А что ни сделает ради шанса на вечность такой мужчина как Джейсон Блэк?
Да, он ни перед чем не остановится.
Джастина дотронулось рукой до медного ключа, который висел у нее на груди.
Розмари посмотрела на нее с сочувствием.
– Я вижу, что ты все поняла. Связаться с Джейсоном Блэком все равно что танцевать с дьяволом.
– А Джейсон может любить, даже если у нет души?
– Конечно, – ответила Сейдж. – У него же есть сердце. Единственное, чего у него нет, – времени.
* * *
После того как Джейсон укрыл лодку брезентом, он медленно начал подниматься наверх, к маяку. Старые каменные ступеньки буквально рассыпались под ногами, многие были сломаны. В центре каждой образовалось небольшое углубление от бесчисленных ног, поднимавшихся по этой лестнице. Из-за дождя они стали скользкими. Порывы ветра грозили сбить Джейсона с ног. Он до сих пор не мог понять, как ему удалось отнести Джастину наверх по этой лестнице и не упасть. Видимо, в его крови кипел адреналин, который отвлекал его от такого рода мыслей.
Он сомневался, что когда-нибудь сможет забыть, как увидел тонущую Джастину; ее лицо было серым, таким, будто она была на полпути к смерти. Он сделал бы все что угодно ради нее, рискнул бы всем. Он отдал бы ей свою жизнь, отдал бы ей всю свою кровь, если бы это спасло ее. И, безусловно, самопожертвование – новое для него чувство.
Но самое странное – Джейсон и не пытался искать выгоду. И не хотел. Чувство, испытываемое к Джастине, не оставляло ему выбора. Слишком рано для любви. Но время уже не имело значения.
Все его прошлые отношения заканчивались, когда становились неудобными. Или надоедали. И каждый раз Джейсон с высокомерным убеждением полагал, что любовь никогда не сможет изменить его, тем более к лучшему.
Каким же идиотом он был.
Теперь он знал: если этому не будет конца, значит, это любовь. Такое же неизбежное чувство, как сила притяжения. Любовь – это падение в пропасть; и единственный способ избежать боли – продолжать падать.
Когда Джейсон поднялся на верхнюю ступеньку, он постарался не задеть маленький колокол, установленный на двери в качестве звонка, и вошел в дом. Он снял свою куртку, повесил на вешалке у входа, а потом разулся – его ботинки были мокрыми насквозь. Его футболка была холодной и влажной. Его шорты успели высохнуть, но он все равно чувствовал себя в них некомфортно. Дом затопил аромат испеченного хлеба, и рот Джейсона тут же наполнился слюной. Он умирал от голода.
– Мистер Блэк. – Ему навстречу вышла Сейдж с охапкой белых полотенец. – Вот, возьмите.
– Спасибо. Пожалуйста, зовите меня Джейсон. – Он взял полотенце и начал вытирать им волосы и шею. – Как Джастина?
– Она спит. Розмари рядом с ней.
– Может, мне стоит зайти к ней, – сказал Джейсон, стараясь побороть сдавливающее чувство в груди, будто сердце оплетают стальные обручи. Беспокойство. Еще одно новое для него чувство.
– Джастина – здоровая молодая женщина, – ответила мягко Сейдж. – Немного отдыха, и она вернется к своей привычной жизни. – Она задержала на нем взгляд, будто что-то в его лице удивило ее. – Ты сегодня поступил очень смело. Я понимаю, что значит для мужчины в твоем положении такой риск.
Мужчины в твоем положении? Джейсон пристально на нее посмотрел, пытаясь понять, что именно она имела в виду.
– Позволь показать тебе гостевую ванную, – сказала Сейдж. – Ты сможешь принять горячий душ и переодеться в сухую одежду.
Он поморщился.
– К сожалению, у меня нет с собой запасной футболки или…
– Не беспокойся, милый мальчик. Я принесла тебе некоторые вещи, которые принадлежали моему покойному мужу. Он был бы рад, если бы они оказались полезными кому-нибудь.
– Я бы не хотел… – начал Джейсон, чувствуя, что ему совсем не хочется надевать чужие вещи, тем более принадлежавшие мертвому мужчине, но его внимание переключилось на слово «мужу». – Вы были замужем?
– Да. Нил был хранителем маяка. После того как он ушел, его должность заняла я. Я провожу тебя в гостевую комнату. Мы пройдем длинным путем, так что ты сможешь осмотреть дом.
– А маяк сейчас не работает?
– Нет, еще с начала семидесятых. Береговая охрана продала мне его за смешную сумму. И взамен того что я содержу его в порядке, меня наградили пожизненной пенсией от частного фонда охраны исторических памятников. Тебе обязательно надо подняться наверх, к самой лампе Френеля. Она сделана из французского хрусталя. Очень красивая вещь, в стиле «ар деко».
Стены всех комнат различались лишь оттенками синего: голубой, бирюзовый, цвет морской волны, лазурный. Мебель была резной и удобной. Главная комната выходила на кухню и в комнату меньшего размера.
– Мы ее называем комнатой хранения, – сказала Сейдж. – Чаще всего тут хранятся разные безделушки, сделанные своими руками, но когда у нас есть гости – как сегодня, – мы превращаем ее в столовую.
Джейсон прошел в угол комнаты, к полке на стене, на которой стоял старинный бронзовый водолазный шлем. У него было стеклянное круглое окошко, которое закрывалось на замок.
– Эта вещь будто из романа Жюля Верна. Сколько ей лет?
– Шлем был сделан примерно в восемнадцатом или девятнадцатом веке, – со смешком в голосе пояснила Сейдж. – Нил сказал то же самое, когда купил ее: он напомнил ему о Жюле Верне. Ты читал его романы?
– Почти все, – улыбнулся Джейсон. – Жюль Верн смог предсказать появление многих изобретений: подводные лодки, видеосвязь, космические корабли… Никогда не мог решить: гений он или же волшебник.
Сейдж улыбнулась:
– Наверное, и то, и другое.
Сейдж отвела его в комнату для гостей. Помещение было похоже на сказку: восьмиугольные эркеры и обитые материей скамьи, стоящие почти у каждой стены. В комнате еще стояли просторная железная кровать и маленький деревянный стол рядом. В комнате было холодно по ночам, поэтому на кровати лежали несколько теплых одеял цвета слоновой кости.
– Боюсь, у нас нет подходящих тебе носков, – с сожалением сказала Сейдж, – пока твоя обувь не высохнет, тебе придется ходить босиком.
– В доме своей бабушки в Японии я всегда хожу босиком, – ответил Джейсон.
– Так у тебя японские корни? Теперь понятно, откуда у тебя такие высокие скулы и красивые темные глаза.
– Сейдж, вы флиртуете, – засмеялся Джейсон.
– В моем возрасте я могу флиртовать с кем угодно и где угодно безо всяких неприятностей.
– Думаю, вы можете сотворить кучу неприятностей, если захотите.
Сейдж рассмеялась.
– А теперь кто флиртует? – Она показала рукой на маленькую ванную со старомодным душем. – Туалетные принадлежности для гостей на полке под раковиной. У тебя более чем достаточно времени для отдыха. Можешь вздремнуть – никто тебя не побеспокоит.
– Спасибо, но обычно я не сплю в обед.
– Тебе стоит попробовать. Ты наверняка устал после такого героического спасения Джастины.
– Да не было оно героическим, – сказал Джейсон, чувствуя себя некомфортно из-за похвалы. – Я сделал все, что было необходимо.
Сейдж улыбнулась.
– А разве не это делают герои?
Глава 13
Спустя три часа Джейсон спустился вниз. Он принял душ, побрился, внял совету Сейдж и немного вздремнул. Хотя ему всегда казалось, что в обед он уж точно никогда не уснет, Джейсон погрузился в сон спустя всего пару минут после того, как его голова оказалась на подушке. Он решил, что все дело в самой комнате. Сон в таком изолированном от всего остального мира месте, в окружении шторма и океана, полностью накрыл его и позволил расслабиться так, будто он провел в медитации часы.
Одежда, которую дала ему Сейдж, была мягкой, удобной и почти новой, будто ее никто не носил раньше. От нее исходил свежий кедровый аромат. У него были сшитые вручную рубашки из Гонконга и Лондона, но ни одна из них не сидела на нем так хорошо как эта. И Джейсон не считал это простым совпадением.
Оказалось, ему нравится компания ведьм намного больше, чем он ожидал.
Он спустился на первый этаж: в гостиной никого не было. В воздухе разносились аппетитные ароматы. Из кухни доносились звуки звенящей посуды и голоса. Немного задержавшись в комнате хранения, Джейсон заметил, что стол там был накрыт белой скатертью, на которой находились столовые приборы и сверкающая стеклянная посуда.
Джастина зажигала свечи; Джейсон видел только ее спину. Тонкий голубой свитер и юбка с цветочным принтом мягко облегали ее стройную фигуру. Она была босиком и с распущенными волосами и выглядела очень сексуально. Не заметив его присутствия, Джастина продолжала поджигать свечи длинной кухонной зажигалкой. Одна свеча никак не хотела загораться; Джастина отложила зажигалку и поднесла свои пальцы к фитилю. Щелчок – появилось пламя.
Опять магия. Хотя Джейсон не подал виду, что что-то заметил, он был заворожен искрами на кончиках ее пальцев. Невероятно просто! На что еще она способна? Джейсон спрятал руки в карманы и прислонился к косяку двери.
Под его ногой скрипнул пол – Джастина вздрогнула и резко повернулась в сторону Джейсона.
Она побледнела, а потом покраснела.
– Э-э-э... Я... – Рукой она махнула на стол позади нее. – Свечи для фокусов.
Джейсон хмыкнул.
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо. Отлично. – Джастине будто не хватало воздуха. – А ты?
– Хочу есть.
Джастина махнула рукой в сторону кухни, чуть не сбив свечку со стола.
– Ужин почти готов. И тебе очень идет эта одежда. – Она схватила край свитера и начала его теребить.
– Как чувствуешь себя?
– Лучше. Благодаря твоему теплу. – Она покраснела еще сильнее. – Спасибо.
– Я был бы не против растопить тебя, – сказал Джейсон; он протянул руку к Джастине и провел пальцами по ее мягким волнистым волосам. Он нежно потянул рукав ее свитера вниз, лаская ее кожу своей ладонью. Он услышал, как ее дыхание участилось. Сейчас он думал только о том, что хотел с ней сделать; думал о всех позах, в которых он желал обладать ею. Джейсон заставил себя отпустить Джастину, пока еще мог это сделать. Ошеломленная Джастина двинулась к кухне; Джейсон пошел к входной двери и открыл ее.
Он надеялся выветрить холодным, пронизывающим ветром все сексуальные мысли в его голове, представляя, что он находится на Аляске. Не сработало. Джейсон начал думать о кризисе внешнего долга. О пираньях. О народе Умпа-лумпа*. Когда же и это не помогло, он начал перечислять в голове простые числа, с тысячи до нуля. Он смог вернуться в комнату хранения только тогда, когда досчитал до шестисот тринадцати.
*Умпа-лумпа – сказочные персонажи, впервые упомянутые в книге Роальда Даля «Чарли и Шоколадная Фабрика».
Джастина ставила на стол овощной суп. Она взглянула на Джейсона – ее щеки тут же порозовели.
– Я могу чем-то помочь? – спросил он.
Ему ответила Розмари, выйдя из кухни с корзинкой с хлебом:
– Все уже готово. Присаживайся.
Он помог Розмари и Сейдж сесть, а потом занял место рядом с Джастиной.
Розмари благословила еду, поблагодарив землю за выращенную еду, которой они собрались насладиться; солнце, что взрастило растения; дождь за живительную влагу и все остальное в том же духе.
– Джейсон, – произнесла Сейдж, закончив благодарность, – расскажи о своих иностранных родственниках. Мне кажется, это очень необычно. Твои бабушки и дедушки были японцами?
– Нет, мой дедушка был американским военнослужащим, отдававшим долг родине в порту Нахи – на базе тылового обеспечения в Окинаве – во времена войны во Вьетнаме. Он женился на моей бабушке, хотя ее семья была против. Чуть позже он погиб в бою, но моя бабушка успела забеременеть моей мамой.
Джастина подала ему корзинку с хлебом.
– Как твоя мама попала в Америку?
– Будучи еще подростком, она однажды приехала в Сокраменто к ее американским родственникам. И в итоге она осталась там навсегда.
– Почему она не вернулась?
– Думаю, ей нужен был шанс пожить независимо. В Окинаве ее семья всегда пристально следила за каждым ее движением – они все жили под одной крышей: моя бабушка, тети, дяди и двоюродные братья и сестры.
– Великая Геката! – воскликнула Розмари. – Дом наверняка должен был быть огромным!
– Примерно девяносто квадратных метров. Но там было много комнат, мало мебели и никакого беспорядка. Вообще, если раздвинуть все бумажные двери, то получалась одна большая комната. А когда приходило время спать, все просто раскладывали матрасы на полу и сдвигали двери.
– Как же ты там мог жить у всех на виду? – спросила Джастина.
– Тогда я и понял, что частная жизнь не зависит от наличия стен и дверей. Два человека могут сидеть в комнате, работать или читать, не нарушая при этом тишину. Это и есть способность воздвигнуть стены в сознании так, чтобы никто не смог пройти через них.
– А ты хорош в этом, да? – спросила Джастина.
– А ты разве нет? – ответил он, не отпуская ее взгляда.
Она первая опустила глаза.
Джейсон вернулся к Сейдж и спросил, на что была похожа ее жизнь на Котловом острове, когда она только сюда переехала. Сейдж начала рассказывать о временах, когда она работала школьным учителем. Она проводила занятия в школе в Хрустальной бухте, недалеко от маяка, в которой была лишь одна классная комната. А теперь здесь жили лишь пенсионеры и рабочие, которые уезжали после окончания трудового дня; школу закрыли.
– Иногда мы еще пользуемся зданием школы, – разоткровенничалась Сейдж. – Оно в идеальном состоянии.
– А для чего? – спросил Джейсон и почувствовал, как его по ноге ударила Джастина.
– Для общественных мероприятий, – быстро сказала Розмари. – Тебе нравится ужин, Джейсон?
– Еда просто потрясающая! – с восторгом ответил он.
Суп был очень сытным, с картофелем, капустой, кукурузой, помидорами и травами. Подслащенный медом черный хлеб от Матери Земли подавался с домашним яблочным повидлом и кусочками местного белого сыра.
Десерт состоял из пирога с патокой и сухофруктами. Если верить Сейдж, рецепт уходил корнями к временам Депресии – времени, когда яйца и молоко было очень сложно достать.
Пожилые женщины походили на старую супружескую пару, вспоминающую об их жизни на острове. Они рассказывали о детстве Джастины; о том дне, когда она решила устроить для себя вечеринку по случаю ее дня рождения. Она составила подробную инструкцию для Сейдж и Розмари. Конечно, они все сделали и, как признались позже, даже не удивились такой скрупулезности и решимости Джастины.
А один раз, когда Джастина приехала к ним зимой, она все жаловалась на их языческие традиции в праздновании Рождества, потому очень хотела рождественскую елку.
– Я говорила Джастине, – начала Розмари, – что по нашим традициям мы должны поставить соломенную святочную козу во дворе. Она спросила тогда, чтобы мы делали, если бы не эта традиция с козой, а я ответила, что не знаю. И на следующее утро, – она сделала паузу, так как Сейдж начала хихикать, а Джастина уронила голову на руки, – я посмотрела в окно и увидела, что святочной козы не было. На земле лежала лишь дымящаяся куча пепла. Конечно, Джастина отрицала свою причастность к этому, а потом с энтузиазмом предложила поставить елку.
– Ты сожгла святочную козу? – со смешинками в глазах спросил Джейсон.
– Это была ритуальная жертва, – с досадой ответила Джастина.
– С тех пор у нас каждый год стоит елка, – сказала Сейдж. – Даже если Джастина не с нами.
Джастина дотронулась до плеча Сейдж.
– Я была с вами каждый раз, когда могла. А в последние годы я всегда была с вами.
– О да, – улыбнулась Сейдж.
После ужина они с бокалами, наполненными бузиновым вином, переместились в главную комнату с камином. Чуть позже Сейдж и Розмари начали играть на фортепьяно.
Джастина, сидя в углу дивана, устроилась поудобнее, подобрав под себя ноги. Она улыбнулась Джейсону, когда он сел рядом с ней.
– Ты им нравишься, – сказала она вполголоса.
– С чего ты взяла?
– Эту мелодию они исполняют только для тех, кто им нравится.
– А они... вместе? – тактично спросил Джейсон.
– Да. Они обычно не говорят о своих отношениях. Сейдж лишь однажды сказала мне, что, не важно, сколько человеку лет, он всегда может удивить себя.
Джейсон наблюдал за выражением лица Джастины, когда печальные ноты заполнили комнату. Это была песня, которой не нужны слова: эмоции передавала каждая нотка. Свет от камина плясал на фарфоровой коже Джастины. Под глазами у нее залегли тени. Она устала. Он хотел обнимать ее, пока она спит; чувствовать ее теплое и сонное тело в своих руках.
Небо расчертила молния, и раздался оглушительный гром. Джастина вздрогнула.
– Такое чувство, что шторм будет бушевать вечно, – произнесла она.
– Думаю, он утихнет к завтрашнему дню, когда тебе пора будет уезжать, – сказала Сейдж, играя на фортепьяно. – Хотя нам все равно придется сотворить небольшое защитное заклинание до того, как ты покинешь маяк.
Лицо Джастины напряглось, и она осторожно посмотрела на Джейсона.
– Защиту от чего? – спросил он так, что его могла слышать только Джастина.
– Ну, от непогоды.
Пальцы Джастины начали теребить край ее юбки.
Он взял ее руки в свои.
– Я могу помочь?
Джастина слегка улыбнулась.
– Ты и так помог уже достаточно. Ты спас меня.
Когда Сейдж закончила игру, Розмари развернулась на стуле и посмотрела на Джастину.
– Мы должны обсудить кое-что важное, – сказала она.
Несмотря на что Джейсон понимал, что его это не касается, он не мог тактично удалиться. Джастина была все еще слаба. Сейчас единственное, чем могло все кончиться, – взаимное негодование.
Джастина нахмурилась и убрала руки из ладоней Джейсона.
– Я должна поговорить с ними, – сказала она ему. – Иначе я просто не смогу уснуть. Это и есть причина, почему я к ним поехала. Не хочу казаться грубой... Но ты не мог бы пойти в комнату для гостей?
– Конечно. – Джейсон поднялся и подошел к полке с книгами у камина. – Я возьму парочку книг, а то давно уже не читал. – Он взял несколько наугад выбранных томов, посмотрел на названия книг на корешках. – «Грибы Тихоокеанского Северо-Западного побережья» и «История судового движителя и гребной установки». Очень занятно.
– Тебе понравится эта книга, – сказала Джастина.
Джейсон скептически на нее посмотрел.
– Только не рассказывай о концовке.
* * *
Прежде чем пойти в спальню, Джейсон помог отнести грязную посуду на кухню. Джастина не ожидала, что такой мужчина может еще и помочь по дому. И она не могла сдержать улыбку, наблюдая за Розмари, которая все больше и больше любовалась Джейсоном.
– Я не говорю, что мне вообще мужчины не нравятся, – начала оправдываться Розмари, когда увидела довольное лицо Джастины, – просто мне не нравится большинство из них.
Это предложение вместе с кислым выражением лица Розмари заставили Сейдж и Джастину расхохотаться.
– Я признаю, – с достоинством продолжила Розмари, – что Джейсон – очаровательный и воспитанный мужчина. Не говоря уже о его интеллекте. Сложно поверить, что он когда-то увлекался футболом.
– Надеюсь, он не разрушил твои стереотипы, Розмари, – с деланной озабоченностью сказала Джастина.
– Я говорю о стереотипах. Я лишь обобщаю.
– А есть какая-то разница? – с усмешкой спросила Джастина. – Лично для меня это одно и то же.
– Если Розмари говорит, что все мужчины – бесчувственные скоты, – начала Сейдж, – которые обожают футбол и пиво, тогда это стереотип. Но если Розмари говорит, что большинство мужчин – бесчувственные скоты, которые любят футбол и пиво, тогда это обобщение.
Джастина с сомнением покачала головой.
– И все равно в обоях случаях мужчины – скоты.
– Потому что так и есть! – ответила Розмари.
– А вот это стереотип, – прошептала Сейдж Джастине.
За разговорами они загрузили посуду в посудомоечную машину, пока она не была набита до отказа. Джастина вызвалась помыть оставшуюся кастрюлю из-под супа в раковине. Когда она погрузила руки в горячую мыльную воду, то задумалась, как лучше начать разговор о гейс. Но Сейдж все сделала за нее.
– Джастина, милая... Розмари, кажется, думает, что тебе, так или иначе, удалось снять гейс. Хотя я уверена, что она ошибается, потому что самостоятельно сотворить такое невозможно.
Джастина продолжала мыть кастрюлю.
– Так вы признаете, что гейс был?
На ее вопрос ответила напряженная тишина.
Джастина была потрясена тем, что у них от нее были секреты, даже когда эти секреты непосредственно влияли на ее жизнь. Джастина доверяла этим женщинам как никому, не считая Зои, конечно. И вот теперь они вдвоем причинили ей такую же сильную боль, как даже Мериголд не могла.
– Да, гейс был, – тихо призналась Розмари. – Давайте пройдем в главную комнату, сядем и...
– Нет. Я еще мою эту кастрюлю.
Джастина скребла нержавеющую сталь с бешеной скоростью. Ей нужно было чем-то занять себя. Если она будет сидеть без дела, то наверняка просто взорвется от напряжения.
– Хорошо.
Две женщины сели за кухонный стол.
– Джастина, расскажешь, как ты вообще узнала о гейсе? – спросила Сейдж. – И что ты сделала?
– Да. Но сначала я скажу, почему я это сделала. Хотя вы уже знаете.
– Ты хотела любви, – послышался тихий ответ. Джастина даже не была уверена, кто именно это сказал.
– Я хотела хотя бы шанс на любовь. – Джастина начала ополаскивать мыльную кастрюлю в чистой воде. Она попыталась говорить спокойно, но голос все равно напрягся, будто какой-то механизм, который вот-вот сломается. – Сколько раз я сидела в этой кухне и скулила, думала, что со мной что-то не так... Я даже спрашивала вас когда-то, имеет ли это отношение к магии, и вы обе сказали нет. Вы лишь говорили, что когда-нибудь это произойдет. Просто надо быть терпеливой. Но вы лгали. Вы знали, что не было никакого долбанного шанса, что я когда-нибудь кого-нибудь полюблю. Вы знали, что я всегда буду одна. Как вы могли?!
– Человек может быть один, – сказала Розмари, – но не одинок. И может быть одинок, но не один.
В бешенстве Джастина с силой стукнула кастрюлю о стол.
– Мне не нужны никакие философские цитаты! Мне нужны ответы!
– Джастина, – мягко начала Сейдж, – ты хотела рассказать, как ты узнала о гейсе.
Не поворачиваясь к ним, Джастина оперлась руками о край раковины.
– Книга заклинаний, – пробормотала она. – Тринадцатая страница.
Ее плечи напряглись, когда она услышала дружный вздох.
– Прыгающий Юпитер на ходулях "поуго", – воскликнула Розмари.
– О, Джастина, тебе же говорили, никогда этого не делать.
– Мне много о чем говорили! К сожалению, не о гейсе. Поэтому мне пришлось самостоятельно узнавать все из книги заклинаний. – Джастина решительно повернулась к ним. – Это моя книга и мое решение.
Казалось, Розмари больше удивилась, чем рассердилась.
– Ты же не настолько наивная, чтобы думать, что можешь нарушить одно из главных правил в магии и не вызвать последствия своим решением, которые будут касаться всего клана ведьм.
– К клану я не имею никакого отношения. Поэтому это лишь мое дело. Я открыла книгу заклинаний на странице тринадцать, и она сама показала мне, как снять гейс. Я лишь следовала инструкциям. – Джастина упрямо посмотрела на Розмари и Сейдж. – А теперь у меня появились вопросы. Кто наложил на меня проклятие и почему? Моя мать знает об этом? Почему мне никто об этом не говорил? Я даже представить не могу, что я могла такого сделать, чтобы кто-то решил так проклясть меня.
Никто ей не ответил. Джастина переводила взгляд с одной женщины на другую. И чем дольше она смотрела, тем больше у нее возникало ощущение, что она пытается докричаться сквозь глухую стену.
– Это было сделано не из-за ненависти, – осторожно выдохнула Седж. – На тебя наложили гейс из-за любви.
– И кто, черт возьми, это сделал?
– Мериголд, – ответила тихо Розмари. – Она это сделала, чтобы защитить тебя.
Джастину будто сковал лед: она не могла ни пошевелиться, ни даже вымолвить хоть слово. В этом просто не было никакого смысла.
– Защитить меня от чего? – выдавила она из себя.
– Мериголд очень тяжело пережила потерю твоего отца, – сказала Сейдж. – Она была... сама не своя очень долгое время.
– Она была не в себе, – произнесла Розмари. – Боль стала сопровождать ее везде и всегда. Для большего у нее не осталось места в жизни. И даже после того как боль поутихла, Мериголд до конца так и не оправилась. Она пришла к нам, когда ты была еще младенцем, и сказала, что решила, что ее единственный ребенок никогда не испытает те же муки. Она хотела наложить на тебя гейс, чтобы тебе никогда не пришлось испытать горечь от потери любимого.
– Защитить меня от потери, – повторила Джастина тихо. – Хотела удостовериться, что у меня никогда не будет никого, кого бы я могла лишиться.
Джастина инстинктивно обняла себя за плечи, пытаясь не развалиться на части.
– ... не согласились, – тем временем говорила Сейдж. – Но она твоя мать. Мать имеет право принимать решения за своего ребенка.
– Но не такие же решения! – отчаянно возразила Джастина. – Некоторые решения даже матери не должны принимать! – Она посмотрела на Розмари и Сейдж и поняла, что попала в десятку. Это привело ее в бешенство. – Почему вы не пытались остановить ее?!
– Мы помогали ей, Джастина, – ответила Розмари. – Весь клан помогал. Гейс – слишком сильное заклинание для одной ведьмы.
Джастина задыхалась.
– Вы все ей помогали?
– Мериголд одна из нас. Мы должны были ей помочь. Это был коллективный выбор.
– Но... Мне никогда не давали право выбора...
Они предали ее. Все.
Казалось, будто Джастину окружает одна сплошная ложь. Она чувствовала себя как раненое дикое животное, готовое напасть и причинить кому-нибудь боль, включая и себя.
– Это для твоей же безопасности, – услышала она голос Розмари сквозь гул в ушах.
– Мериголд не хотела, чтобы я была в безопасности! – крикнула Джастина. – Она хотела, чтобы я была в тюрьме, которую она сама же и сделала! Я должна быть одна, и тогда у меня не останется ничего другого, как прожить такую же жизнь, как у нее. Я должна присоединиться к клану ведьм и делать все так, как она хочет, а она будет наблюдать за мной и проверять, все ли я делаю правильно. Она хотела не дочь – клона.
– Она любила тебя, – сказала Сейдж. – И до сих пор любит.
– Да откуда ты это знаешь? Потому что она так сказала? Разве ты не понимаешь разницу между любовью и контролем?
– Джастина, пожалуйста, попытайся понять...
– Я-то понимаю, – сказала она, содрогаясь от ярости. – Это вы не можете понять! Вы хотите верить, что каждая мать желает только лучшего для своего ребенка! Но это не так!
– Она не хотела для тебя ничего плохого...
– Она хотела именно то, что сделала!
– Может, она и не идеальная мать, но...
– Не говори мне, какая Мериголд мать. Я единственный человек в мире, который знает, какого быть ее дочерью. Мать должна хотеть, чтобы у ее ребенка было хорошее образование и постоянный дом. Вместо этого меня таскали с собой как дешевый чемодан. Моя мать нигде не оставалась надолго и ни к кому не привязывалась, только если это было не «ради веселья». И когда воспитание становилось «не весельем», что происходило почти всегда, я могла рассчитывать только на себя. Я просто была неудобна ей.
Это была правда. Но никто из них не хотел это слышать, как и большинство людей, сталкивающихся с неудобствами. Их отношения с Мериголд и Джастиной, их причастность к гейсу, их вера в коллективную мудрость клана ведьм – теперь Джастина не сомневалась в неправильности всего этого. И она знала, как они все со всем этим бы поступили. Они бы просто обвини ее в непослушании. Было легче сделать из нее козла отпущения, чем внимательно посмотреть внутрь себя.
– Конечно, ты расстроена, – сказала Сейдж. – Тебе нужно время принять это, но времени нет. Милая, сейчас мы должны что-то сделать, потому что ты изменила судьбу, ты смогла...
– Я не меняла свою судьбу, – огрызнулась Джастина, – я вернула ее обратно.
Энергия горела под ее кожей, обжигая один сантиметр за другим.
Розмари странно на нее посмотрела; ее лицо вытянулось.
