Текст книги "Сладкоречивый незнакомец (ЛП)"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Перебирая бумаги в папке, я нашла свидетельство о рождении. В графе отец – пусто. Ребенку была неделя от роду, и его звали Люк Варнер.
– Люк? – удивилась я. – Почему она его так назвала? Среди наших знакомых есть Люк?
Мама подошла к холодильнику и достала порцию «Diet Big Red».
– Ваш кузен Порки считал, что его настоящее имя Лука. Но Тара его не знает.
– У меня есть кузен Порки?
– Троюродный брат, или что-то вроде того. Он – один из сыновей Big Boy.
Один из легиона огромной семьи, к которой мы никогда не имели никакого отношения. Слишком много темпераментных личностей и хаоса, чтобы оставить нас всех в одном помещении – мы были живым воплощением DSM-IV – учебника для врача-психиатра. Возвращаясь к свидетельству, я спросила:
– У нее был посетитель в больнице. Ты знаешь, кто это был? Она не говорила?
– Ваша кузина Лиза была у нее, – кисло сообщила мама. – Тебе придется позвонить ей, чтобы узнать подробности. Мне она ничего не скажет.
– Хорошо, я… – я обреченно покачала головой. – Как Тара выглядела? Она показалась тебе подавленной? Она была испугана? Она выглядела больной?
Мама налила «Diet Big Red» в стакан со льдом и наблюдала, как пенистая жидкость поднимается к краю стакана.
– Она плохо выглядела. Была очень уставшей. Это все, что я заметила.
– Возможно, это стресс, депрессия. Может, она нуждается в антидепрессантах.
Мама плеснула порцию водки в «Diet Big Red».
– Не имеет значения, какие пилюли ей дадут. Она никогда не будет хотеть этого ребенка. – Глотнув шипучей яркой жидкости, она добавила, – Она создана, чтобы иметь детей не больше, чем я.
– Почему ты завела детей, мама? – мягко спросила я.
– Потому что так поступали все женщины, когда выходили замуж. Я прикладывала все возможные усилия. Я приносила себя в жертву, чтобы дать вам счастливое детство. Но ни одна из вас этого не ценит. Это позор – неблагодарные дети. Особенно дочери.
Я не стала отвечать, что у меня не хватает слов описать с какой тщательностью, по крупицам, я храню хорошие воспоминания. Каждый запомнившийся момент материнских объятий, сказка на ночь – как подарок небес. Но в основном, мое детство, как и Тары, походило на коврик, который вытаскивают из-под ног. И полное отсутствие у нее материнского инстинкта даже в основном – защищать свое потомство – привело к тому, что Тара и я испытывали трудности в отношениях с людьми.
– Мне жаль, мама, – удалось сказать мне с нескрываемым сожалением. Но я была абсолютно уверена, что моя мать не понимает в полной мере, о чем я сожалею.
Громкий требовательный крик донесся из спальни. Этот звук заморозил меня. Ему что-то нужно.
– Время для его кормления, – объяснила мама, подходя к холодильнику. – Я подогрею смесь. Пойди и принеси его, Элла.
Другой крик, еще более требовательный. От этого звука у меня свело зубы, и во рту появился металлический привкус. Я поспешила в спальню и увидела извивающего на кровати ребенка. Мое сердце застучало так быстро, что казалось, будто между его ударами почти не было промежутков.
Я наклонилась, пытаясь понять, как нужно брать его на руки. Я не умела обращаться с детьми. Я никогда не брала на руки детей своих друзей – мне никто и не предлагал. Я просунула руку под извивающееся тельце. И голову. Я знала, что обязательно нужно поддерживать голову. Неловко взяв младенца и прижав к себе, я ощутила его хрупкость и вес; крик прервался и младенец взглянул на меня испытующим взглядом Клинта Иствуда, а затем крик возобновился. Он был настолько беззащитен. Беспомощен. У меня в голове билась только одна мысль, пока я несла его на кухню – никому в моей семье, в том числе и мне, нельзя доверять детей.
Я села и неуклюже устроила Люка на руках, когда мама подала мне бутылочку. Осторожно приблизила соску, которая совершенно не имела ничего общего с формами человеческого тела, к его крошечному ротику. Он ухватился за нее и замолчал, поглощенный кормлением. Я и не осознавала, что задержала дыхание, пока оно не вырвалось из меня со вздохом облегчения.
– Ты можешь остаться здесь сегодня вечером, – сказала мама. – Но завтра ты должна уехать и забрать его отсюда. Я слишком занята, чтобы им заниматься.
Я со всей силы сжала зубы, чтобы сдержать взрыв протеста – это было несправедливо… это была не моя ошибка… Я тоже занята… У меня была своя собственная жизнь, к которой я хотела вернуться. Но молчать меня заставил факт, что моя мать не будет о нем заботиться, она и о себе не слишком могла позаботиться, не говоря уже о других. Люк был насущной проблемой, которую необходимо решить, иначе его будут перекидывать из рук в руки, пока кому-то не придется взять это на себя.
А затем мне пришло в голову, что его отцом может оказать наркоман или преступник. Тара спала с таким количеством парней. И теперь мне придется их всех разыскать и проверить? Что, если кто-то из них откажется? Я окажусь перед необходимостью нанимать адвоката?
О, это будет еще та забава.
* * * * *
Мама показала мне, как нужно сделать, чтобы он отрыгнул после еды и как менять памперсы. Ее компетентность удивила меня, тем более, что она никогда не была похожа на человека, который может ухаживать за младенцем, и к тому же прошло очень много времени, когда она была вынуждена этим заниматься. Я попыталась представить ее молодой матерью, терпеливо внимающей бесконечным проблемам ребенка. Я не думала, что она получала удовольствие от этого. Моя мама, поглощенная только ребенком: нуждающимся, шумным, требовательным… нет, такое невозможно было представить.
Я принесла свою сумку, где была пижама, из автомобиля, и взяла малыша в гостевую спальню.
– Где ему спать? – спросила я, не понимая, как выйти из положения, если нет детской кроватки.
– Положи его рядом с собой на кровати, – предложила мама.
– Но я могу придавить его, когда буду переворачиваться, или случайно столкнуть вниз.
– Тогда постели ему на полу.
– Но…
– Я ложусь спать, – сказала мама, выходя из комнаты. – Я устала. Я должна была целый день заботиться о ребенке.
В то время как Люк лежал в своей переносной люльке, я соорудила для нас на полу постель. Я скатала стеганое одеяло, чтобы сделать между нами барьер. Уложив Люка на одной стороне импровизированной кровати, я уселась на другую и достала сотовый телефон, чтобы позвонить своей кузине Лизе.
– Тара с тобой? – тут же спросила Лиза, едва я успела сказать привет.
– Я надеялась, что она с тобой.
– Нет. Я пыталась до нее дозвониться тысячу раз. Но она не берет трубку.
Хотя Лиза была моей ровесницей и нравилась мне, мы никогда не были близки. Как большинство женщин-родственниц со стороны моей матери, Лиза была белокурой и длинноногой, и обладала неуемным аппетитом к мужскому полу. С ее слегка вытянутым, как у лошади, лицом, она была не так красива, как моя сестра Тара, но и у нее было качество, которому не могли сопротивляться мужчины. Вы могли идти с ней по ресторану и мужчины буквально сворачивали шеи, заглядываясь, как она идет.
Несколько лет назад Лизе удалось получить доступ в определенные высшие круги. Она назначала свидания богатым хьюстонским парням и их друзьям, став своего рода плей-герл, или, если говорить недоброжелательно, местной звездной подстилкой. Я без сомнения считала, что, если моя сестра жила с Лизой, то стала ее последовательницей.
Мы поговорили несколько минут, и Лиза сказала, что у нее есть несколько предположений, куда могла уехать Тара. Она пообещала сделать несколько звонков. Она считала, что с Тарой все в порядке – она не казалось подавленной или психически неуравновешенной. Только неопределенной.
– Тара все время думала о ребенке, – сказала она. – Она не была уверена, что хотела его. Она столько раз за прошедшие месяцы меняла свое мнение, что я бросила пытаться понять ее дальнейшие планы.
– Она получала какую-то поддержку?
– Я так не думаю.
– А что по поводу отца ребенка? – потребовала я ответа. – Кто он?
Последовало длительное молчание.
– Я не думаю, что Тара сама точно знает.
– Но у нее должны же были быть какие-то предположения.
– Ну ладно, она считала, что знает, но… Ты же знаешь Тару. Она такая неорганизованная.
– Насколько же надо быть неорганизованной, чтобы не знать, с кем спишь?
– Ну хорошо, мы тогда некоторое время развлекались вместе… и очень бурно, понимаешь? Я думаю, что смогла бы составить список парней, с которыми она тогда была.
– Спасибо. Кого можно поставить на первое место в списке? Кто, по мнению Тары, наиболее вероятный отец?
После долгой паузы, прозвучал ответ:
– Она говорила, что думает, что это был Джек Тревис.
– Кто это?
Лиза издала недоверчивый смешок.
– Неужели это имя тебе ни о чем не говорит?
Мои глаза изумленно расширились.
– Ты имеешь в виду того самого Тревиса, который из клана Тревисов?
– Средний сын.
* * * * *
Главой известной хьюстонской семьи был Черчилль Тревис, владеющий миллиардным состоянием, инвестированным в различные отрасли экономики, финансовый воротила. Он был золотой жилой для СМИ – входил в список самых известных политических деятелей и знаменитостей. Я много раз видела его на Си-Эн-Эн, во многих техасских газетах и журналах публиковались о нем статьи. Он и его дети населяли закрытый мирок, представители которого редко оказывались перед необходимостью отвечать за последствия своих действий. Они были выше экономики, выше законов людских и государственных, выше ответственности. Они существовали сами по себе.
Любой сын Черчилля Тревиса должен был быть привилегированным испорченным типом.
– Отлично, – пробормотала я. – Я так понимаю, что это была одноразовая связь?
– Ты не должна быть такой высокомерной, Элла.
– Лиза, я не знаю, как я еще могу задать такой вопрос и не выглядеть при этом высокомерной.
– Это была одноразовая связь, – кратко подтвердила моя кузина.
– Таким образом, следует начать с Тревиса, – размышляла я вслух. – Или нет. Может быть, он сталкивается с таким все время. С младенцами, выскакивающими, словно из-под земли.
– У Джека много женщин, – признала Лиза.
– Ты с ним когда-то была?
– Мы вращались в одних кругах. Я дружу с Хейди Донован, которая с ним выходит время от времени.
– Чем он занимается, кроме того, что получает подачки от Большого Папы?
– О, Джек не такой, – вступилась Лиза. – У него своя собственная компания…, что-то связанное с управлением недвижимостью…, она находится в 1800 Мэйн. Ну, знаешь, такое высотное здание в форме стакана в центре города с необыкновенной крышей?
– Да, я знаю, где это, – мне нравилось это здание, похожее на стакан с его расцветкой в стиле арт-деко и стеклянной пирамидой вместо крыши. – Ты можешь узнать для меня его номер телефона?
– Я могу попробовать.
– И, тем временем, займешься списком?
– Постараюсь. Но я не думаю, что Тара будут счастлива, когда узнает об этом.
– Я не думаю, что Тара вообще сейчас счастлива, – сказала я. – Помоги мне найти ее, Лиза. Я должна ее увидеть, и сделать для нее все возможное. Я также хочу узнать, кто отец ребенка и устроить будущее этого бедного брошенного малыша.
– Он не был брошен, – возразила кузина. – Ребенок не брошен, если ты знаешь, где ты его оставила.
Я видела недостаток логики в ее словах, но не стала опровергать, чтобы не тратить напрасно время.
– Пожалуйста, поработай над списком, Лиза. Если Джек Тревис не отец малыша, мне придется каждого мужчину, который спал с Тарой в прошлом году, убедить пройти тест на отцовство.
– Зачем нарываться на такие неприятности, Элла? Разве ты не можешь просто позаботиться о ребенке некоторое время, как она и просила?
– Я… – на мгновение я лишилась дара речи. – У меня есть своя жизнь, Лиза. У меня работа. У меня есть друг, который не хочет иметь ничего общего с младенцами. Нет, я не могу на неопределенное время стать неоплачиваемой нянькой из-за Тары.
– Я только спросила, – защищаясь, сказала Лиза. – Некоторые мужчины сами как младенцы – сама знаешь. И я не думаю, что твоя работа будет мешать… ты же, главным образом, печатаешь, правильно?
Я придержала готовый вырваться смешок.
– В мою работу определенно входит необходимость печатать, Лиза. Но мне нужно время и для размышления.
Мы поговорили еще несколько минут, в основном о Джеке Тревисе. Очевидно, что он был типичным мужчиной, который любил охотиться, ловить рыбу, быстро ездить и получать все слишком легко. Женщины выстраивались в ряд от Хьюстона до Амарилло в надежде стать его очередной подружкой. Из того, что рассказала Хейди по секрету Лизе, выходило, что Тревис готов на все что угодно в постели, и он необычайно вынослив. Но…
– Хватит, – прервала я Лизу в этот момент.
– Хорошо. Но позволь мне рассказать: Хайди говорила, что как-то в одну из ночей, он…
– Хватит, Лиза, – настойчиво повторила я.
– Разве тебе не интересно?
– Нет. Для своей колонки я получаю массу писем с рассказами об интимных отношениях. Меня уже ничего не сможет удивить. И я не хочу знать о сексуальной жизни Тревиса, особенно если учесть, что мне придется с ним встретиться и просить пройти тест на отцовство.
– Если Джек – отец, то он поможет, – убежденно сказала Лиза. – Он очень ответственный парень.
Я не купилась на это.
– Ответственные парни не имеют одноразовых половых связей и некстати беременных подружек.
– Он тебе понравится, – заявила она. – Он нравится всем женщинам.
– Лиза, мне никогда не нравились парни, от которых все женщины без ума.
После того, как я закончила разговор с кузиной, я уставилась на ребенка. Его глаза казались большими круглыми синими пуговичками, а лицо морщилось с обезоруживающим выражением беспокойства. Я задалась вопросом, какие он получил впечатления за свою первую неделю в этом мире. Рождение и перемещение, автомобильные поездки, изменяющиеся лица вокруг и разные голоса. Он, вероятно, хотел видеть лицо своей матери, слышать ее голос. В его возрасте еще нельзя было его ни о чем спросить. Я осторожно погладила его по головке, чувствуя нежные, как пух, волосики.
– Еще один звонок, – сказала я ему и снова открыла телефон.
Дэйн взял трубку после второго гудка.
– Как проходит операция по спасению ребенка?
– Ребенка я спасла. Теперь хочу, чтобы кто-нибудь спас меня.
– Мисс Независимость не может хотеть спасения.
Я почувствовала намек на зарождающуюся, первую за последнее время, подлинную улыбку, раскалывающую мое лицо, как трещина на зимнем льду.
– О, конечно. Я и забыла, – я рассказала ему все, что произошло, а также о возможном отцовстве Джека Тревиса.
– Я бы посоветовал отнестись к этому обстоятельству с большой долей скептицизма, – прокомментировал Дэйн. – Если бы Тревис был биологическим отцом ребенка, разве Тара не обратилась бы к нему? Из того, что я знаю о твоей сестре, заарканить сына миллиардера – самая большая ее мечта.
– Моя сестра никогда не руководствовалась логикой нормальных людей. Я не могу сказать, почему она так поступила. Я совершенно не уверена, что когда ее найду, она окажется способной заботиться о Люке. Когда мы были маленькими, она не могла удержать в руках даже серебряного карася.
– У меня есть связи, – спокойно сообщил Дэйн. – Я знаю людей, которые могут помочь поместить его в хорошую семью.
– Я даже не знаю, – я посмотрела на ребенка, который к этому времени закрыл глазки и спал. Я не была уверена, что смогу примириться с мыслью о необходимости отдать его чужим людям. – Я должна выяснить, что для него лучше. Кто-то должен позаботиться о его потребностях. Он ведь не просил рождаться.
– Постарайся хорошо выспаться. А потом выяснишь правильный ответ, Элла. Ты всегда это делаешь.
Глава 3
Слова Дэйна о том, что у меня могла быть спокойная ночь, давали понять: он никогда не имел дела с младенцами. Мой племянник оказался просто королем бессонницы. Это была без преувеличения самая худшая ночь, которую я когда-либо проводила: бесконечное пробуждение от крика, смешивание детского питания, кормление, срыгивание, смена подгузников, после этого примерно пять минут отдыха и все начиналось сначала. Я не понимала, как другие могли терпеть это не один месяц. Уже после одной пережитой ночи я была полной развалиной.
Утром, стоя в душе и максимально повернув ручку крана горячей воды, я надеялась дать облегчение моим страдающим мускулам. Жалея, что не была столь дальновидной и не привезла с собой больше вещей, я надела единственную чистую одежду, которую имела: джинсы, хлопковую рубашку и кожаные туфли. Расчесав волосы, пока они не стали гладкими и блестящими, я посмотрела на свое измученное и белое, как мел, лицо. Мои глаза были так воспалены и сухи, что я не стала надевать контактные линзы. А решила надеть свои практичные прямоугольные очки, в тонкой металлической оправе.
Не улучшало мое настроение и то, что когда я вошла на кухню с Люком в люльке, там за столом уже сидела мама. На ее руках красовались кольца, а волосы свободно ниспадали и завивались. На ней были надеты шорты, которые обтягивали ее гладкие загорелые ноги, а на одном из пальцев с идеальным педикюром, видневшихся из босоножек, блестело кольцо с маленьким кристаллом. Я поставила люльку Люка на пол с другой стороны стола, недалеко от нее.
– У малыша есть другая одежда? – спросил я. – Все вещи грязные, не считая того, что на нем.
Мама покачала головой.
– Есть дисконтный магазин ниже по улице. Ты можешь купить все необходимые вещи там. Также нужен будет большой пакет подгузников – их надо очень много в этом возрасте.
– Кто бы мог подумать, – устало сказала я, направляясь к кофеварке.
– Ты говорила с Лизой вчера вечером?
– Мм.
– Что она сказала?
– Она думает, что Тара в порядке. И собирается сделать несколько звонков сегодня, чтобы попытаться найти ее.
– Что известно об отце ребенка?
Я уже принял решение не рассказывать ей ничего о возможной причастности Джека Тревиса. Потому что, если и есть какой-либо гарантированный способ привлечь внимание моей матери, так это упомянуть имя богатого человека.
– Не имею представления, – сказала я небрежно.
– Куда вы сегодня отправитесь?
– Кажется, мне придется найти номер в гостинице, – мои слова не были обвинением. Да мне это и не было нужно.
Она выпрямилась на стуле.
– Мужчина, с которым я встречаюсь, не должен об этом узнать.
– О том, что ты бабушка? – я получала извращенное удовольствие, наблюдая, как ее передернуло при слове «бабушка». – Или потому что Тара не была замужем, когда у нее появился ребенок?
– И то и другое. Он моложе меня. Он консервативен. Он не поймет, почему я ничего не смогла сделать с непослушным ребенком.
– У Тары и у меня не было детей до этого, мама, – я сделала глоток черного кофе – горькое варево вызвало у меня дрожь отвращения. Живя с Дэйном, мне пришлось привыкнуть к растворимому кофе с соевым молоком. Черт побери, подумала я, потянувшись к коробке, стоящей на полке, и насыпала большую ложку сахара в кофе.
Мамины губы, покрытые помадой, сжались в тонкую линию.
– Ты всегда была всезнайкой. А сейчас говоришь, что тебе ничего неизвестно.
– Поверь мне, – пробормотала я. – Я первая признаю, что ничего о нем не знала. И не имею к этому никакого отношения. Ведь это не мой ребенок.
– Тогда отдай его Социальной службе, – взволнованно проговорила она. – Если вдруг с ним что-то случится, это будет твоя ошибка, а не моя. Избавься от него, если ты не можешь с этим справиться.
– Я смогу справиться с ним, – сказала я тихим голосом. – Все будет хорошо, мама. Я буду заботиться о нем. Не волнуйся ни о чем.
Она успокоилась, как ребенок, который получил долгожданный леденец на палочке.
– Ты сможешь узнать то, что я не смогла, – сказала она, поправляя кольцо на пальце ноги. Намек удовлетворения звучал в ее тоне, когда она добавила, – счастливого пути.
День был в самом разгаре, когда мы с Люком попали в дисконтный магазин. Он все время кричал, пока мы двигались вверх-вниз по проходам, сердито корчился, пускал слюни изо рта, и высовывал ручки из люльки. Успокоился он лишь от вибрации колес корзинки, когда мы выехали на неровный асфальт, направляясь к месту для стоянки автомобилей.
На улице воздух был обжигающе горячим, в то время как в помещении он охлаждался кондиционером. Когда мы вышли с помещения наружу, то покрылись липким слоем пота и выглядели мы, как вареные креветки.
И это перед тем, как я собиралась встретиться с Джеком Тревисом.
Я позвонила Лизе, надеясь, что ей удалось узнать его номер телефона.
– Хайди не дала его мне, – недовольно сказала Лиза. – Говорит, что это невозможно. Я думаю, что она испугалась, подумав, что я сама пойду к нему! Мне пришлось прикусить язык и удержаться от того, чтобы не напомнить ей о некоторых временах нашей дружбы. С другой стороны, она верит, что может получить Джека Тревиса.
– Поразительно, как ему вообще удается поспать.
– Джек не способен устоять ни перед одной женщиной, и никто не ждет этого от него. Но Хайди встречается с ним так долго, и я думаю, она убедила себя, что сможет заставить его сделать предложение.
– Удачи ей в этом. Но, все-таки, как я смогу с ним встретиться?
– Я не знаю, Элла. Единственное – это поехать к нему и попытаться лично встретится, больше я ничего не могу придумать.
– К счастью, я умею вести переговоры.
– Я была бы очень осмотрительна, – осторожно сказала моя кузина. – Джек хороший парень, но он не из тех, кого можно третировать.
– Я тоже так думаю, – согласилась я, а в моем животе что-то нервно сжалось.
* * * * *
Движение в Хьюстоне имело свои собственные таинственные правила. Только хорошая реакция и богатый опыт позволяли мне маневрировать. Естественно, мы с Люком стали заложниками движения в пробке, которое превратило пятнадцатиминутную поездку в сорокапятиминутную.
К тому времени, как мы добрались до главного здания на 1800 на Мэйн-стрит, Люк кричал, не переставая, а неприятный запах заполнил автомобиль, показывая, что ребенку пора сменить пеленку.
Я подъехала к подземному гаражу здания, но коммерческая половина оказалась полностью заполнена, и мне пришлось ехать дальше. Проехав вниз по улице, я нашла платную общественную стоянку. После парковки на одном из освободившихся мест, мне удалось поменять на заднем сидении памперс Люку.
Люлька ребенка, казалось, весила тысячу фунтов, пока я тащила ее вдоль улицы к нужному зданию. Ледяной воздух окутал меня, когда я вошла в роскошный вестибюль, который весь состоял из мрамора, сверкающей стали и дерева. Как только я увидела стеклянную перегородку, отделяющую доступ к офисным этажам, я беззаботно направилась в сторону стойки администратора. Я прекрасно понимала, что у меня нет никакой возможности пробраться к лифту незамеченной.
– Мисс… – один из мужчин позади стола жестом показал мне, чтобы я подошла к нему.
– За нами почему-то не спустились, чтобы встретить, – сказала я уверенно. Потянувшись к сумке, висящей на моем плече, я вытащила полиэтиленовый пакет Ziploc, в котором лежал грязный подгузник. – У нас случилась чрезвычайная ситуации…, поблизости есть туалет?
Бледнея при виде памперса в пакете, мужчина торопливо направил меня к уборной с другой стороны от лифтов.
Обойдя стол портье, я помчалась с Люком к центральному ряду двойных лифтов. Как только дверь открылась, мы вошли внутрь вместе с еще четырьмя людьми.
– Сколько ей уже? – с улыбкой спросила женщина в строгой черной юбке.
– Это он, – сказала я. – Ему неделя.
– Вы очень хорошо выглядите, учитывая, как мало времени прошло.
Я не стала говорить о том, что я не его мать, потому что это привело бы к другому вопросу, на который я не собиралась давать ответ: как мы с Люком обрели друг друга. Я только улыбнулась и пробормотала:
– Мы уже большие.
В течение следующих нескольких секунд я размышляла о том, как Тара приходила в себя после родов. Прибыв на одиннадцатый этаж, мы с Люков вышли из лифта и направились в сторону двери с табличкой «Travis Management Solutions».
Мы вошли в помещение, оформленное в натуральных цветах и обставленное современной мебелью, обтянутой тканью. Я переложила люльку Люка в другую руку, потерев свою бедную, ноющую от нагрузки конечность, и подошла к секретарю. На ее лице застыла профессиональная маска вежливости. Ее глаза были накрашены черной подводкой, которая над верхними веками расширялась к уголкам глаз, создавая впечатление, что она поставила там галочки, которые ставят в списках. Правый глаз? – проверен. Левый глаз? – проверен. Я улыбнулась ей, пытаясь изобразить из себя светскую женщину.
– Я знаю, что это неожиданно – сказала я, придерживая очки, которые начали сползать с носа, – но мне срочно нужно увидеть мистера Тревиса. Я не записана. Но мне необходимо всего лишь пять минут. Меня зовут Элла Варнер.
– Вы знакомы с мистером Тревисом?
– Нет. Но у нас общие знакомые.
Ее лицо стало непроницаемым. Я ожидала, что она сейчас нажмет кнопку под столом и вызовет службу безопасности. И в любую минуту появится мужчина в бежевой униформе и выведет меня прочь.
– Зачем вы хотите увидеть мистера Тревиса? – спросила секретарь.
– Я уверена, он не хотел бы, чтобы о цели моего визита кто-нибудь узнал раньше него.
– Мистер Тревис сейчас на встрече.
– Я подожду его.
– Это будет долгая встреча, – сказала она.
– Чудесно. Я подожду, пока он освободится.
– На встречу нужно записаться и прийти в назначенное время.
– Когда он сможет принять меня?
– У него все распланировано на следующие три недели. Возможно, только в конце месяца…
– Я не могу ждать и до конца дня, – настаивала я. – Послушайте: все, что мне нужно, это пять минут. Я приехала из Остина. У меня неотложное дело, о котором мистер Тревис должен знать… – я замолчала, когда увидела ее невозмутимое лицо.
Она посчитала меня сумасшедшей. Я и сама уже начинала думать так же. Позади меня малыш начал кричать.
– Вы должны успокоить его, – строго сказала секретарша.
Я подошла к Люку, взяла его и захватила бутылочку с холодной молочной смесью. У меня не было возможности нагреть ее, поэтому я просто засунула бутылочку с соской ему в рот.
Но моему племяннику не понравилась холодная смесь. Выплюнув ее изо рта, он начал кричать еще громче.
– Мисс Варнер… – сказала секретарь умоляюще.
– Смесь холодная, – сказала я, примирительно улыбнувшись, – прежде, чем вы отошлете нас, вы бы не могли нагреть ее? Поместите бутылочку в чашку с горячей водой на минутку. Пожалуйста.
Она издала короткий драматический вздох.
– Давайте это мне. Я сейчас разогрею.
– Спасибо, – примирительно улыбнулась я, но она уже ушла.
Я блуждала по приемной, делая все возможное, чтобы отвлечь Люка.
– Люк, я не могу никуда с тобой ходить. Ты все время устраиваешь сцены. И ты никогда не слушаешь меня. Я думаю, что тебе нужно начать думать и об окружающих людях.
Услышав приближающийся по одному из коридоров шум, я с благодарностью повернулась. Я предполагала, что это была секретарь из приемной. Вместо этого я увидела троих мужчин, одетых в темные, явно дорогие костюмы. Один из них был хорошо сложенный худощавый блондин, второй – невысокий и полный, а третий был самым поразительным мужчиной из всех, кого я когда-либо встречала.
Он был высокий и стройный, весь состоящий из твердых мускулов и неопровержимой мужественности, с темными глазами и густыми, идеально подстриженными волосами. То, как он держался, его уверенная походка, разворот его плеч – все кричало о том, что он привык быть главным. Сделав паузу в середине разговора, он послал мне заинтересованный взгляд, и у меня перехватило дыхание. Румянец расползался по моим щекам, а беспокойный пульс бился где-то у горла.
Только один взгляд на него, и я точно знала, кто он такой. Классический альфа, вид, который подгонял эволюцию пять миллионов лет назад, приковывая к себе внимание каждой встречающейся женщины. Такие мужчины очаровывали, обольщали, вели себя как ублюдки, но женщины биологически были неспособны сопротивляться их волшебной ДНК.
Все еще глядя на меня, он заговорил глубоким голосом, от которого мои руки покрылись гусиной кожей.
– Мне кажется, где-то здесь я слышал ребенка.
– Мистер Тревис? – решительно спросила я, подталкивая моего маленького племянника.
Он коротко поклонился.
– Я надеялась, что мне удастся поймать вас между встречами. Меня зовут Элла. Я из Остина. Элла Варнер. Мне необходимо поговорить с вами. Я не отниму у вас много времени.
Секретарь вышла из другого коридора, держа в руке пластмассовую детскую бутылочку.
– О Боже, – бормотала она, торопливо подходя к нам. – Мистер Тревис, я сожалею…
– Все в порядке, – сказал Тревис, жестом предлагая отдать мне бутылочку.
Я взяла ее, попробовала температуру на внутренней стороне запястья, и дала соску ребенку. Люк удовлетворенно заурчал, и, наконец, установилась тишина.
Взглянув в глаза Тревиса, такие же темные и насыщенные, как патока, я спросила:
– Можно поговорить с вами в течение нескольких минут?
Тревис задумчиво изучал меня. Я была поражена противоречием между его дорогой одеждой и неотразимой внешностью, вызывающей мысли о неотполированных гранях. Он был тем типом непреклонного мужчины, когда следовало либо попытаться воззвать к его доброй половине, либо убраться ко всем чертям с его пути.
Я не могла удержаться от сравнения Тревиса с моим бой-френдом Дэном, золотая красота которого и щетина, смягчающая линию подбородка, всегда были настолько доступными и успокаивающими. А в Джеке Тревисе не было абсолютно ничего спокойного. Кроме, возможно, его глубокого баритона, тягучего, словно кленовый сироп.
– Это зависит от того, – легко сказал Тревис, – собираетесь ли вы мне что-то продать.
У него был тяжелый техасский акцент, напоминающий звук удара летнего града о землю.
– Нет. Это личный вопрос.
Легкая пренебрежительная усмешка притаилась в уголке его рта.
– Я обычно решаю личные вопросы после пяти часов, – сказал он мне.
– Я не могу долго ждать, – я глубоко вздохнула, прежде чем смело добавить, – и я должна предупредить: даже если вы избавитесь от меня сейчас, то вам придется иметь со мной дело позже. Я могу быть очень настойчивой.
Тень улыбки скользнула по его губам, когда он поворачивался к другим мужчинам.
– Вы не могли бы подождать меня в баре на седьмом этаже?
– Без проблем, – сказал один из них с британским акцентом. – Мы не будем терять время даром. Мне заказать для вас, Тревис?
– Да, я не думаю, что это займет много времени. Dos Equis с лаймом и не в стакане.
Когда мужчины ушли, Джек Тревис обратил внимание на меня. Хотя я была среднего роста, то есть далеко не низкорослой, он оказался намного выше.
– Прошу в мой офис, – он обогнал меня. – Последняя дверь справа.
Неся на руках Люка, я прошла в угловой офис. Через огромные окна открывался отличный вид на здания, от стеклянных стен которых отражался солнечный свет. В отличие от полупустой приемной, офис был удобно обставлен глубокими кожаными креслами и завален грудами книг, папок и семейными фотографиями в черно и белых рамках.
