Текст книги "Сколько ты стоишь? (СИ)"
Автор книги: Лия Султан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 18. Я люблю сложности.
Роберт
Маленький мальчик сидит на холодной земле, прислонившись к высокой каменной плите. Кажется, будто прячется за металлический квадратный столика на короткой ножке, на котором стоит разрезанная банка из-под воды, а в ней цветок. Ребенок напуган до чертиков и жмурится от яркого света фонариков. Он боится людей и собаку и повторяет только одно слово: “Мама”.
–Тореш! Тореш, малыш! – Индира подлетает к нему, снимает кофту и накидывает на его хрупкие плечи. – Ты узнаешь меня?
Он несколько секунд вглядывается в его лицо, а мы, затаив дыхание ждем, узнает ли…
–Тате! (каз– тетя) – внезапно Торехан бросается в объятия Индиры, прижимаясь к ней и дрожа, как испуганный зайчик. – Я хочу к маме.
–Я тебя отвезу к ней, Тореш. Не бойся, – успокаивает и покачивает его девушка, гладя ладонью по волосам и спине.
Пока Индира успокаивает ребенка, на поляну выходит несколько других волонтеров. Я прохожусь фонарем по каменной плите и натыкаюсь на черно-серую табличку, прикрученную к ней. Подойдя ближе, пытаюсь прочитать написанное, и постепенно чувствуя, как холодок пробегает по спине. Надпись гласит: “На этом месте 16 сентября 1918 года был расстрелян епископ Семиреченский и Верненский Пимен. Святой Пимен, моли Бога о нас”.
–Что за…– вырывается у меня.
Я не атеист, но и не сильно верующий. Однако в эту минуту меня пробрало до дрожи от осознания, что мы, вероятно, стоим на месте расстрела священника. И все предшествующее нашему здесь появлению кажется очень странным.
–Я думаю, у Тореша сильный вывих, – подняв на меня глаза, говорит Индира.– Он говорит у него сильно болит нога.
–Давай я его подниму, – нагибаюсь, чтобы взять мальчика на руки, но сидит на коленях девушки и крепко держится за ее футболку.
–Не бойся, малыш. Это мой друг. Он донесет тебя до машины, – мягко шепчет она.
–Ты не уйдешь? – в глазах малыша страх.
–Нет-нет, я буду с тобой. Но посмотри, какой этот агашка (дядечка) сильный, как батыр (богатырь). Он тебя как перышко поднимет, да?
Торехан молча кивает и с опаской глядя на меня, все-таки позволят взять себя на руки.
–В больницу? – спрашивает Индиру стоящий поодаль полицейский.
–Да, в первую детскую, – сообщает она.
–Поехали.
–Давайте мы на своей его довезем, – предлагаю я.
Переглянувшись друг с другом, полицейские кивают. Один из них придерживает собаку за поводок, которая отчего-то рвется к плитке.
–Буран, сидеть! – командует парень и овчарка ему подчиняется.
–Мы организуем сопровождение, чтоб быстрее доехали, – заявляет второй.
И действительно, благодаря тому, что полицейская машина едет впереди, мы мчим по большому городу, кажется, со скоростью света. На часах уже давно за полночь. Индира с мальчиком устроились сзади. Он лежит, положив голову ей на колени, а она ласково поглаживает волосы и с грустью смотрит в окно на спящие улицы и пролетающие мимо фонари. Я же изредка бросаю на нее короткий взгляд в зеркало заднего вида. Любуюсь.
–Устали? – первым нарушаю молчание.
–Немного, – вздыхает она. – Волнуюсь за его ногу. И еще…он так хочет к маме, а она в другой больнице.
–А отец? Не взяли его?
–Нет. Этот урод сбежал. Надеюсь, его скоро найдут и посадят. Только тогда они вздохнут свободно. Вы даже не представляете, сколько женщин каждый день вот так сбегают в никуда. И сколько еще живут и терпят побои, потому что их приучили не выносить сор из избы, – тихо злится она. – Потому что уходить от мужа – уят, позор, потому что у нас не абьюзера и алкаша во всем обвиняют, а женщину – мол, от хорошей жены мужья не уходят, хорошая жена должна терпеть ради детей, ведь им лучше в полной семье. И неважно, что эти дети день ото дня видят, как их мать бьют, унижают, держат на одном уровне с домашней скотиной. Пора уже просыпаться, иначе завтра эти дети вырастут и повторят судьбу своих родителей. А это замкнутый круг.
Слушаю ее и все больше поражаюсь ее смелости, силе духа и доброте. То, как она бросилась на поиски ребенка, то как обняла его, когда он нашелся, то как сейчас она нежно его поглаживает и защищает, не может не восхищать. Но я знаю, какую цену она заплатила за эту силу и свою свободу.
Полицейская машина заезжает в ворота больницы, мы вслед за ней. Поднимаю Торехана и несу его в приемного отделение. Дежурный врач, встретивший нас, сразу же велит положить его на каталку. Малыша увозят, а Индира поворачивается ко мне и говорит:
–Роберт, спасибо вам за помощь. Вы…вы сегодня сделали большое дело.
–Вы останетесь здесь?
–Да, я хочу все проконтролировать, и только потом поеду, – превозмогая усталость, произносит девушка.
–Я вас дождусь.
–Не надо, – мотает она головой. – Я закажу такси.
–И все-таки я настаиваю. Приехали вместе, уедем тоже вместе. (Отсылка к сериалу «Бригада»)
–И за все, что мы делаем, отвечаем тоже вместе? – борясь с усталостью, усмехается она.
–Что? – не понял, к чему она клонит.
–А, простите, не берите в голову. Я Забыла, что вы здесь не росли.
Буравим друг друга красноречивыми взглядами, но она все-таки сдается и, молча развернувшись, идет в смотровую
Я же возвращаюсь в машину, отодвигаю сиденье, опускаю спинку и прикрываю глаза. За окном глубокая ночь – такая таинственная, бурная и странная. Все еще не выходит из головы то видение в парке и место, где мы нашли мальчика. Постепенно веки мои тяжелеют, а мысли рассеиваются. Я погружаюсь в глубокий сон, в котором снова бегу в темноте, держа ее за руку. Все происходит так, будто одно и тоже событие стоит на повторе и мы вдвоем ищем то, что никак не найти.
Тук-тук. Тук-тук. До меня доносится глухой стук и мелодичный ласковый голос.
–Роберт! Роберт! Хэрр Роберт!
Резко просыпаюсь поворачиваю голову. В окне вижу Индиру в белой футболке и с коричневым бумажным стаканчиком в руках. Ее волосы собраны в хвост, под глазами пролегли черные круги. Еще бы – она всю ночь не спала. Открываю дверь, а Индира отступает, позволяя спокойно выйти на улицу.
–Доброе утро, Роберт. Кофе, – улыбнувшись, протягивает мне горячий напиток из автомата.
–Спасибо, – забираю у нее стаканчик и ненароком касаюсь теплых пальцев.
–И у меня есть еще шоколадка, – она опускает руку в сумку и достает из нее “Кит Кат”.– Тоже из автомата.
–Шоколадку уступаю вам. Не особо люблю сладкое.
–Окей. Мне больше достанется, – Индира убирает ее обратно.
Светает. Ночь отступила, а над городом поднимается теплое, золотистое солнце. С восходом все случившееся ночью могло бы показаться сном, но вот она здесь – рядом со мной. Стоит, прислонившись спиной к машине, и я делаю тоже самое, слегка задевая ее плечо. Она молчит, словно ничего не заметила.
–Как он? – спрашиваю и делаю первый глоток кофе.
–Уже лучше. У него небольшой вывих, побудет в больнице. Мы попросили, чтобы его положили в палату со старшим братом.
–А он как?
–Перелом ребер, ушибы, сотрясение. Как и у их мамы.
–Да уж, – вздыхаю и опустив голову, смотрю на темно-серые кроссовки.
–Кстати, Роберт. Хотела вам кое-что сказать.
–Так-так…
–Помните, там, в парке, вы сказали, что увидели мужчину, который сиганул в кусты?
–Конечно, помню. И наверное, не скоро забуду. А что?
–Да просто, – замялась она. – Я говорила с полицейскими, которые нашли Торехана. Они рассказали, что шли по дороге и собака внезапно начала громко лаять.
–Но мы почему-то этого не слышали.
–Да, – кивает она. – Парень, который держал Бурана за поводок заметил, что его тянет в сторону и вот тогда он увидел силуэт мужчины. Как и вы. Тот стоял и смотрел прямо на него. Полицейский отвлекся, чтобы позвать напарника, а когда снова туда посмотрел, там уже никого не было. Они побежали туда, где видели мужчину и таким образом попали на поляну.
–И что вы думаете, это было? Массовая галлюцинация? – от ее рассказа у меня вновь мороз по коже.
–Нет. Я, честно сказать, не знаю, как это объяснить.
Мы несколько часов молчим и смотрим вдаль – туда, где пламенеет рассветное небо.
–Пока вы говорили с мальчиком, я осмотрел то место и…в общем, на камне за которым он прятался была табличка, а на ней надпись, что на этом месте в восемнадцатом году убили священника. Мы все стояли на месте расстрела.
–Серьезно? – сипло переспрашивает Индира. – Я не знала, что там установили памятник.
–Ааа, то есть вас ничего не удивляет? – усмехаюсь я.
–Просто легенда о призраке священника – не помню, как его звали – ходит уже очень давно. Я же вам рассказывалах Говорят, он был против советской власти и однажды ночью его похитили из дома, привезли в рощу и расстреляли. И с тех пор его дух бродит там.
–Знаете, Индира…
–Вы испугались? – тихонько рассмеялась она.
–Нет. Я немец. Мы ничего не боимся, – ставлю пустой стаканчик на крышу машины.
–Но?
Отталкиваюсь от дверцы и встаю напротив нее. Очень близко, как еще недавно и мечтать не мог. Смотрю на нее в блеске первых прозрачных лучей и задыхаюсь от давно забытых ощущений, когда ты хочешь быть рядом с человеком всегда; когда тебя тянет к ней; когда она идеальна в своей естественной красоте, без косметики, помады и укладки, а такая настоящая – с хвостом, в футболке, джинсах и кроссовках.
–Но с тех пор, как я тебя встретил, моя жизнь перевернулась с ног на голову, – поднимаю руку и вижу, как Индира тут же напрягается. Но когда я кладу ладонь на ее щеку и большим поглаживаю бархатистую кожу, она не ругается и не требует убрать, а смотрит прямо в глаза. – Все полгода я жил по налаженной схеме: работа – квартира – встречи с такими же экспатами, как я. Но появилась ты и теперь, что ни день, то испытание и приключение. Как эта ночь.
–А я тебя предупреждала, Роберт, – негромко усмехается она, прожигая взглядом колдовских серых глаз. – В моей жизни все очень сложно.
–Я люблю сложности. Они меня не пугают.
Сейчас или никогда. Вот он тот самый поворотный момент, когда она может меня простить, потому что я не слепой и вижу, что наше влечение обоюдно. Потому делаю первый шаг и слегка притянув Индиру к себе, целую ее мягкие чувственные губы, пьянея от их вкуса, сладости, податливости. И лишь она дотрагивается пальцами до моих скул, я с облегчением вздыхаю и перестаю себя сдерживать.
Мы вступаем в интересную фазу, в которой каждый день Индира и Роберт будут сближаться. Не стесняйтесь комментировать, потому что так я понимаю, что история вам нравится.
А пока выложила для вас интересные видео про Рощу Баума в блоге https:// /ru/blogs/post/640312
Глава 19. Уроки немецкого
Индира
Этот поцелуй совсем не похож на первый. Тот – украденный, порывистый, в чем-то даже жестокий я старалась забыть, несмотря на то, что он меня взбудоражил. А сейчас я к своему удивлению и немного стыду хочу утонуть в нежности, с которой Роберт целует и обнимает. Только что его теплые ладони лежали на моих щеках, а теперь – на спине. Сама себе разрешаю дотронуться до него, подушечками пальцев прохожу по жесткой щетине, поглаживаю, наслаждаюсь. При поцелуе она колется, но мне очень нравится. Не знаю, какой именно тумблер переключился в моей голове, однако я похоже на пути прощения, потому что мое тело удивительным образом реагирует на этого мужчину, пробуждаясь после очень долгой спячки. Кровь, несущаяся по венам, вышла из берегов затопила все внутри меня. Стало вмиг очень жарко, но я почему-то задрожала.
–Холодно? – прервав поцелуй, Роберт улыбнулся и погладил по спине.
–Мне – нет. А тебе?
–Очень жарко.
–Это ничего не значит, – облизнув губы и пробуя поцелуй на вкус, заявляю я.
–Я бы так не сказал, – уголок рта снова тянет вверх.
–Это из-за усталости, – протестую.
–Да, конечно, – убирает руки на гладкую поверхность автомобиля, отрезая мне путь к отступлению. – Тебе же тоже понравилось?
–Нет…
–Врешь, – прожигает меня взглядом темных, как густой мед, глаз. Мой любимый сорт.
–Кажется, пора домой. Отсыпаться после тяжелой ночи.
–Отсыпаться поедем к тебе или ко мне?
–Какая самоуверенность! Я женщина приличная, поэтому каждый поедет к себе, хэ…
Не успеваю договорить, потому что Роберт кладет указательный палец на мои губы.
–Можно без этого? Пожалуйста.
–Без чего? – наигранно удивляюсь.
–Без хэрра, – просит настойчиво.
–Ну как же ты без хэрра? – театрально вздыхаю, а он убирает палец, опускает голову и втягивает воздух носом.
–Я в машине тебя подожду, – от греха подальше проскальзываю под его рукой и прячусь в салоне.
Роберт несколько секунд стоит спиной ко мне, потом разворачивается, открывает водительскую дверь и тянется в мою сторону. Я инстинктивно отшатываюсь, но он обворожительно улыбается и открывает бардачок между сиденьями.
–Не пугайся ты так, – мужчина достает пачку сигарет и зажигалку. – Я покурю.
–А да, окей. Кури, – с облегчением выдыхаю я.
Украдкой наблюдаю за Робертом, стоящим в глубокой задумчивости. Мне нравятся его выверенные движения, уверенность, язык тела. Нравится, как он курит и держит оборону, когда я издеваюсь над ним. Но больше всего мне нравится, что он признает свои ошибки и пытается их исправить. Прежде я жила с человеком, для которого был важен только он сам, его мнение, желания и потребности. Но Роберт другой . Пусть у нас все началось плохо, но сейчас я вижу в нем только хорошее.
Через десять минут мы уже едет по пустой дороге в центр. Пока я еще стойко держусь, но чувствую, как только голова коснется подушки, я тут же отключусь.
–Какие планы на завтра? – спрашивает Роберт, бросая быстрый взгляд в мою сторону.
–Самые обычные – работа. Съезжу в больницу, навещу детей. И, наверное, в центр заскочу.
–Давно ты помогаешь центру?
–Года три, наверное. А что, этого не было в моем досье?
–В каком досье? – Роберт прочищает горло.
–Да ладно, – усмехаюсь и кошусь на него. – Я знаю, что ты уже все обо мне выяснил. Еще когда пришел в галерею.
–И как узнала?
–Все просто. Люди твоего характера, уровня и возможностей так и делают. Да и то, что тебе рассказали – не тайна, интернет помнит все. Как тебе мое интервью на ступеньках больницы?
–Впечатляет. Хорошо держалась.
–Спасибо, я старалась, – посмеиваюсь я, хотя ничего смешного в той ситуации не было. – Но если хотите честно: да, меня угораздило вляпаться в отношения с нарциссом и абьюзером. Да, он никак не проявлял свои темные стороны и свой нарцисизм до свадьбы. Наоборот – был очень милым, спокойным, обходительным. Ухаживал красиво. Мне было 27 и я влюбилась. А ккогда мы поженились, начался весь звездец. И тогда у меня открылись глаза. То, что он еще сидит на порошке, я узнала потом. И нет, я ему не изменяла.
–Я так и знал, – серьезно отвечает он, глядя на дорогу.
–Даже так? А может я вру?
–Нет, не врешь. Потому что люди твоего характера, уровня и, как ты сказала, возможностей, так не делают.
–Да брось! – фыркаю я. – В мире богатых и властных у каждого есть свой скелет в шкафу. Даже, наверное, у тебя.
–Я не такой властный, – парирует он.
–Кто тебя знает, хэ…ой прости, гер Роберт. Кстати, какая у тебя фамилия?
–Зейферт.
–Роберт Зейферт, – повторяю я, – Властно и очень по-немецки.
–Danke schön!
–Ох ты! Здорово. А скажи еще что-нибудь, – гляжу на него с улыбкой и в тот момент, когда мы останавливаемся на перекрестке, потому что загорелся красный, он отводит взгляд от лобового стекла и пристально смотрит на меня.
–Ich habe mich in dich verliebt (нем. – Я влюбился в тебя) Кажется, испанскому придется потесниться, потому что я только что влюбилась в немецкий. Не в него, нет. А в его немецкий.
–Звучит еще красивее. Что это значит?
–Это значит, что ты мне очень нравишься, – неожиданно он подмигивает мне и нажимает на газ.
***
-Так и сказал? – Зара застывает с ложкой мороженого в руках.
–Да. Именно так и сказал, – вздыхаю и подпираю голову ладонью. – Ты мне очень нравишься.
Выспавшись до полудня, я, как и планировала, съездила в центр, встретилась с Ларой и вместе с ней отправилась в больницу. Мы навестили сначала Корлан, потом детей, которым привезли одежду и вкусняшки. Маленький Торехан снова был рад меня видеть и крепко обнял, как и этой ночью. Потом он расплакался и попросил отвезти его к маме. Старший – Медет-мамин защитник – смотрел на нас с грустью, ведь он все понимает и осознает.
После больницы я поехала к лучшей подруге Заре, которая давно звала меня в гости. Раньше она жила в особняке, но после развода переехала с дочкой в квартиру. Теперь же, после воссоединения с мужем, они живут втроем. Карим забрал Дильназ на вечер “папа-дочка”, чтобы дать нам возможность посплетничать. И я, конечно же, все вывалила Заре.
–А ты в словаре смотрела? В гугл переводчик вбивала? Может, там вообще другое значение?
–Какое другое? – говорю, перекатывая на языке холодный кусок шоколадного.
–Например, “я без ума от тебя”, – смеется подруга.
–Во-первых, я помню только “их” и “дих”. Но целиком фраза звучала потрясно и… – останавливаюсь, мечтательно смотря на красивую люстру на кухне подруги.
–Что и?
–И он очень красиво говорит по-немецки. Голос, знаешь, такой низкий, немного грубоватый.
–Ну а ты что ответила?
–Ничего. Я промолчала.
–Как промолчала, Инди?! – возмущается Зара. – Он же тебе тоже нравится!
–Нравится, – обреченно вздыхаю. – Но ему об этом знать не обязательно.
–Ты все еще злишься из-за того случая?
–Нет, уже не злюсь, – признаюсь и ей, и себе. – И вообще это ты виновата! Ты накаркала, что на меня могут подумать, будто я “из этих”!
–А ты сказала, что слишком стара для этого дерьма, – смеется Зара и отправляет в рот очередной кусок мороженого. – Значит, не так уж и стара. Ну а дальше что?
–А дальше он проводил меня до подъезда, снова поцеловал.
–Французский?
–Что?
–Поцелуй французский?
–Ааа, – дошел до меня смысл вопроса, – даааа.
–Ммм…французский поцелуй от немца! Какая прелесть! Понравилось?
–Очень. Ох…Не знаю я, Зар,– измученно протянула. – Как бы меня не привлекал Роберт, я боюсь снова ошибиться и обжечься. Я же поначалу думала, что люблю Руслана. Но только после свадьбы поняла, какой он на самом деле монстр. И все – как бабка отшептала.
–У тебя выработалось критическое мышление! Вот сейчас ты очень осторожная и боишься снова открыть свое сердце, – рассуждает Зара, размахивая ложкой. – Но если между вами есть химия, влечение, страсть, почему бы не попробовать. Ты не должна ставить на себе крест. Я же попробовала.
–Ты попробовала с одним и тем же мужчиной, – улыбаюсь я. – Это не считается. Ты его всю жизнь любишь. А мы с Робертом знакомы чуть больше недели.
–Зато какая это была неделя! – хихикает Зара. – Поцелуй в лифте, поцелуй на рассвете, миллион алых роз и ночное приключение.
–Ты слишком все романтизируешь, – фыркаю я и облизываю свою ложку.
–Инди, а дай мне тоже шоколадное, -глаза Зары горят и она тянет руку к моему ведерку.
–Эй, тебе же никогда не нравилось шоколадное? – удивляюсь я.
–Ты так аппетитно ешь, – оправдывается Зара. – Ну дай.
–Да на, на, – придвинув к ней упаковку, окидываю ее придирчивым взглядом и замечаю едва уловимые изменения во внешности. -Колись!
–Чего? – довольная подруга набрасывается на мое мороженое.
–Вы времени зря не теряли, я смотрю. Привезли из Америки “киндер сюрприз”, да?
–Чего? – возмущается Зара. – Ничего я не привезла.
И вдруг она замирает и смотрит на меня с ужасом и надеждой.
–Считаешь дату последних месячных? – дразню ее я.
–Вот черт! – восклицает она, прижимая ладони к порозовевшим щекам. – У меня задержка.
–Ладно, – встаю со стула и поправляю футболку, смахивая с нее невидимые крошки. – Я в аптеку за тестом. У меня дежавю. 10 лет назад я покупала его для тебя, когда ты забеременела Дильназ. Давай, не скучай.
–Подожди, я с тобой.
–Сиди уже, лопай свое мороженое. Мне проветриться надо.
Оставив подругу в шоковом, но счастливом состоянии, иду за тестом на беременность, а из головы один настойчивый Зейферт не выходит.
Глава 19. У папы девушка
Роберт
–Vati! (нем.-папочка) Привет! – машет рукой дочь, глядя в экран смартфона.
В последний раз видел ее в июне, когда на неделю ездил в Мюнхен, а сейчас кажется, что она стала еще взрослее. Все пятнадцать лет я был рядом с ней и считаю, что мы с бывшей проделали большую работу, расставшись цивилизованно и не навредив психике ребенку. Правда, к детскому психологу мы ее водили. Впрочем, еще до развода мы с Гретой тоже посещали семейного терапевта, стараясь спасти наш брак. Не получилось.
–Привет-привет, Mausi (нем.-мышка)! Как ты, моя девочка? – держа телефон в одной руке, сажусь на диван.
–Отлично, – отвечает дочь на немецком. Русский она, как и ее мать, не знает. – Только пришла домой. Мы с подружками ходили в кино. Я хотела еще погулять, но мама загнала меня домой. Говорит: “Завтра в школу”, – гримасничает Эми.
–Правильно говорит. Слушайся, маму! А как в школе?
–Нормально, – вздыхает она. – Как всегда. Но скорее бы каникулы.
–Вы же только начали, – смеюсь я над недовольством Эмилии.
Я ее, конечно, понимаю. В Германии новый учебный год начинается рано – в августе, и летом дети отдыхают меньше, чем в Казахстане. Помню, когда мы эмигрировали, я был школьником и никак не понимал, почему летние каникулы такие короткие, почему нельзя отдыхать три месяца?
–Vati, давай не про школу. Ты же и так про нее каждый раз спрашиваешь! – протестует дочь. Стараюсь созваниваться с ней несколько раз в неделю, но вчера не получилось. – Давай лучше я тебя попытаю!
На ее лице заиграла озорная улыбка. Знаю я, про что она будет спрашивать.
–У меня ничего нового, – вру я. На самом-то деле моя жизнь с недавних пор заиграла новыми красками благодаря одной особенной, удивительной девушке, которую я теперь не только из головы не могу прогнать, но и из сердца..
–Точно? – прищуривается она. – А выглядишь по-другому.
–Как?
–Ну не знаю, – подпирает подбородок кулаками, – Ты стал больше улыбаться. И глаза как будто сияют.
–Да? А я не заметил, – смех смехом, но неужели это действительно так?
–Папочка, а у тебя случайно девушка не появилась? – спрашивает в лоб дочка.
Я ответил не сразу, опешив от ее вопроса.
–Какая ты прозорливая мышка, – хмыкаю я.
–Значит, я права? Да?
–Эми, – предостерегающе хмурюсь.
–Ну что ты сердишься?
–Я не сержусь. Но это не тема для обсуждения.
–Эми, ужинать, – слышу голос Греты – моей бывшей жены.
–Мама, я с папой разговариваю, – повернувшись к двери, сообщает дочь.
–Да? Передай ему привет.
–У папы девушка появилась!
–Эмилия Анна Зейферт! – едва не рычу на нее, но она даже не замечает.
–Правда? Я очень рада. Привет, Роб! – к экрану подходит Грета и поднимает ладонь в приветственном жесте.
–Привет. Как дела?
–Хорошо. А у тебя, я вижу еще лучше, – на губах играет сдержанная улыбка. – Я очень рада, Роб.
–Грета, это фантазии Эми – не более.
О том, что у меня на душе, я не хочу обсуждать ни с ребенком, ни с бывшей. Я и сам все осознал только утром и неожиданно признался и себе, и ей, в то, что влюблен. Хотя нет, она ведь меня не поняла. До сих пор перед глазами стоит она – сонная, растерянная, близкая.
–Что поделать, у нас очень умная дочь, – замечает бывшая супруга. – Как говорила твоя мама: папа у нас умный, а мама красивая, да?
–Да, что-то такое.
Мама…этой фразой она хотела сделать комплимент Грете, но та не оценила и обиделась, что ее судят по одежке. Здесь и трудности перевода сыграли злую шутку, и то, что немецкие женщины совершенно другие и более независимые. Но несмотря на этот казус, Грета нашла общий язык со свекровью, и моя мать до сих пор страдает из-за нашего развода. По ее мнению, мы совершили преступление, разрушив “такую семью”, но это было к лучшему. То, что началось как страстный роман двух зацикленных на карьере людей, не переросло в вечное чувство. И даже рождение Эмили нас не спасло. Со временем острота исчезла, страсть и нежность притупились, а обид стало больше. Мы были равны в этом браке и как прогрессивные люди вместе боролись за него, пока не поняли, что уже не можем. Решение остаться друзьями было самым лучшим для нас и нашей дочери.
–Кстати, Роберт, мы недавно обедали с твоей мамой и она сказала, что собирается к тебе в октябре.
–Да. Впервые за двадцать девять лет приедет в родной город.
–Только мне показалось, она не особо хочет.
–У нее какие-то болезненные воспоминания связаны с последними годами здесь. Наверное, это из-за моего отца.
–Ах, может быть, – вздыхает она. – Я не стала лезть ей в душу.
–И правильно. Но я с мамой передам посылку для вас. Попробуете местный шоколад. Он даже лучше, чем швейцарский.
–Не может быть, Роб, – смеется Грета. – Лучше него ничего нет.
–А я попробую, папочка. Если ты так говоришь, значит, это правда, – сияет Эмилия.
–Вот это моя девочка, – улыбаюсь ей и снова поражаюсь тому, как она быстро выросла.
***
А между тем, одна женщина с серыми, как предрассветный туман, глазами не давала мне покоя ни ночью, ни утром, когда я проснулся от тяжести и смелых снов, в которые она ворвалась так по-хозяйски. Пришлось долго стоять под холодным душем, чтобы избавиться от ночных видений и привести себя в форму. Я ведь намеренно ей не звонил вчера. Хотел, чтоб хорошо отдохнула. Но в понедельник стало совсем невмоготу и, дождавшись окончания рабочего дня, я сорвался и поехал к ней. Кажется даже секретарь в приемной не поверила своим глазам, когда я сбежал в 18:05. Вот, на что меня толкает тоска по одной невыносимой, особенной женщине.
Приехал к галерее ближе к шести, зная; что ее ждет водитель. Но решил: сейчас или никогда.
–Ой, здравствуйте! – слегка опешила одна из ее сотрудниц, когда увидела меня на крыльце.,
–Добрый вечер, – кивнул ей в ответ. – Ваш директор на месте?
–Да, – как завороженная проговорила она. – У себя в кабинете.
– А кабинет где?
–Вас проводить?
–А проводите, – с радостью соглашаюсь, замечая, как девушка покраснела.
Через минуту она же заглядывает в кабинет Индиры и я слышу:
–Индира! К вам тот мужчина с цветами!
–Прямо с цветами? – легкий и звонкий смешок вызывает улыбку. А я дурак без букета. Придётся выкручиваться. – Хорошо, зови.
Услышав команду, я как немецкая овчарка подобрался и вошел. Девушка стояла у двери и хлопала глазами, а Индира оторвалась от монитора и встала.
–Роберт.
–Индира.
–Как всегда без объявления…И я смотрю без цветов, – вопросительно изогнула бровь.
–У тебя же на них аллергия? – тут же нашелся я.
–Один: один, – ее красноречивая ухмылка не сулила ничего хорошего. – И что ты здесь делаешь?
–Приехал забрать тебя на свидание.
–Мммм, – игриво тянет она и разводит руками. -Извини, не могу.
–Почему? – сердце ухнуло в пятки. Ну что опять за игра в кошки-мышки?
–Потому что на свидания у меня тоже аллергия.
Новая внеочередная глава, потому что я вижу, что вы немного приуныли. Чуть потороплю наших героев. Кстати, в проде зашифрован предстоящий армагедон. Кто угадает, какой?
