355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Литта Лински » На Грани (СИ) » Текст книги (страница 5)
На Грани (СИ)
  • Текст добавлен: 7 июня 2020, 15:00

Текст книги "На Грани (СИ)"


Автор книги: Литта Лински



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 12

Ах, до чего же хорош король! И как же жаль, что ей, Мирталь, светит стать всего лишь его тещей. А вот эта негодница, для которой любящая мать добыла не только корону, но и самого красивого мужа в стране, отворачивается и всячески демонстрирует его величеству презрение и ненависть. Неблагодарная идиотка! Оро молчит и почтительно, грустно улыбается, придется ей говорить за всех. Однако как же Дайриец смотрит на Тэсс! Можно прямо умереть от зависти! Конечно, ей в жизни не на что жаловаться, но все-таки невыносимо, мучительно хочется быть на месте дочки!

Мирталь лихорадочно сочиняла фразу, долженствующую загладить демонстративно неприличное поведение Лотэссы, но Валтор уже отошел от них и направился к девице в зеленом, чересчур подчеркивающем фигуру платье. Эту броскую красотку Мирталь заприметила еще раньше по тому, как та пялилась на Оро. А теперь «зеленая» во все глазищи таращится на короля. Да, милочка, Дайриец хорош, да только не про твою честь!

Эна Линсар напрягла слух и через минуту знала, что неприятная девица является ни много ни мало – жрицей Маритэ. Надо же! Во-первых, для чего их откопали? При Йеланде и его отце жрицы сидели себе тихо в горах и носу в столицу не казали. А во-вторых, ничего себе скромница! В этаком-то наряде! Так не веру в душах пробуждают, а мужчин соблазняют. Уж не за тем ли ее сюда послали, чтобы нового короля к рукам прибрать? Нет уж, святоши обойдутся! Если кто и приберет к рукам его новоявленное величество, так это они – Линсары. Мирталь вперила в жрицу очень-очень недобрый взгляд. Помимо обычной для красивой женщины неприязни к другой красивой женщине, ею руководили и иные мотивы.

Может, она и не лучшая мать на свете и до ужаса зла на упрямицу Тэсс, но если Валтор посмеет изменить дочке с кем угодно, хотя бы с этой вертихвосткой, то она, Мирталь, своими руками задушит подлую тварь. Хотя король и не смотрит на нее. Точнее, смотрит, но словно мимо лица, сохраняя вежливое и равнодушное выражение. На Тэссу он смотрел совсем не так! А эта дуреха и не замечает ничего!

Эна Линсар перевела взгляд на дочь. Та стояла, по-прежнему потупившись, проводя пальцами по выпуклостям и углублениям барельефов из розоватого мрамора, который даже на вид казался теплым. Эта невыносимая дурочка все загубит! А как она оделась! Специально вышла из комнаты в последний момент, когда было уже поздно что-то менять. Она, видите ли, в трауре! Каждый раз при взгляде на черное платье дочери Мирталь чувствовала не только раздражение от того, что та не дала показать королю «товар лицом», но также легкие уколы совести. Траур дочери напоминал всем окружающим, что ей бы, как матери, недавно потерявшей сына, по-хорошему, тоже надлежало ходить в черном. Но как можно показаться на королевском приеме в вороньем цвете, который совсем ей не идет и ужасно старит?! А это красное, шитое золотом и жемчугом платье идеально подчеркивает все достоинства и отвлекает глаз от недостатков, которые, увы, уже имеют место быть.

Король меж тем уже отошел от бесстыжей жрицы и теперь беседовал по очереди с различными сановниками и придворными. Интересно, сколько из них его ненавидят и скольким, как и ей, безразлично, представитель какой династии сидит на троне. Мирталь хорошо относилась к Йеланду и тем паче к своему несостоявшемуся зятю – Нейри, но как глупо заканчивать свою жизнь после падения одного монарха и воцарения другого. Да, Валтор – захватчик и не имеет никаких прав на корону, но он не пытается скрывать тот факт, что завладел Эларом по праву сильного, не заставляет юристов и историков строчить подложные обоснования законности своей власти. Упертая Тэсса ненавидит Дайрийца из-за смерти брата, а она, Мирталь, ненавидит то, что во имя нелепых верности и благородства цвет рыцарства отправился умирать. Ибо сражение при Латне было просто избиением младенцев, этого не могли не понимать обе стороны, если уж понимает она – слабая женщина. Ее сын и сотни других сыновей, отцов, братьев и мужей бросили свои семьи и пошли умирать ради короля! Ради набора букв в фамилии монарха! Да ей плевать, кто будет на троне, если она, как прежде, сможет поутру, откидывая шелковое одеяло, облачаться в пеньюар, отделанный валэйнским кружевом, и знать, что служанки в любое время года к ее пробуждению будут приносить в спальню свежесрезанный букет пурпурных тюльпанов, обожаемых госпожой. Да, сын погиб нелепо и ужасно, и сердце ее всегда будет болеть о мальчике, но это не повод расстаться со всем, что есть, и уехать назад в ненавистные горы.

Внимательно вглядываясь в лица, Мирталь Линсар пыталась разгадать истинные мысли эларцев, оставшихся при дворе, скрытые за вежливыми улыбками. Не может быть, чтобы она одна среди всех была так прагматична и цинична. Конечно, много голов набито догмами о рыцарской чести, патриотизме и прочем, но ведь должны же быть и те, кому настоящая жизнь и благополучие важнее посмертного воспевания в балладах.

Прием подходил к концу, придворные один за одним покидали зал Теоры, значит, им тоже пора. Оро повернулся к дверям, на лице Тэссы читалась нескрываемое облегчение. В этот момент к ним подошел распорядитель и передал просьбу его величества задержаться ради приватной беседы. Мирталь была счастлива и светилась от сознания одержанной победы. Успех ее затеи не подлежал сомнению. Ибо кому, как не ей, знать, что значат мужские взгляды, подобные тем, что Дайриец бросал на Лотэссу. Не иначе как сейчас государь объявит официально о согласии на брак с их несносной, но изумительно красивой дочкой. Лицо мужа выражало спокойную покорность судьбе, а на Тэсс лучше было не смотреть, чтобы не расстраиваться.

И вот они остались наедине с королем. Его величество вновь подошел к семейству Линсаров и учтиво поклонился.

– Что ж, эн Линсар, после знакомства с вашей прекрасной дочерью я нахожу идею нашего союза еще более разумной, чем раньше, – Валтор обращался ко всем, но смотрел только на Тэссу. Затем он, в лучших рыцарских традициях, преклонил перед девушкой колено и попытался завладеть ее ладонью, которую невыносимая девчонка тут же спрятала за спину. Король, казалось, даже не заметил бестактности своей избранницы, и дальше его речь была обращена исключительно к ней.

– Энья Линсар, в присутствии ваших родителей я имею честь предложить вам свою руку и сердце! – звучало это несколько высокопарно, но Мирталь полжизни бы отдала, чтобы король вот так стоял на коленях перед ней. Однако осчастливленная Лотэсса была на этот счет совсем другого мнения.

– Эн Малтэйр, – нахалка намеренно пренебрегла «Вашим Величеством». – Все несколько не так, как вы пытаетесь преподнести. Это мои родители в мое отсутствие предложили вам мою руку и сердце. Я даже не спрашиваю, так ли это, потому что точно знаю ответ.

Мирталь застыла, похолодела, боясь даже дышать. Девчонка погубит их всех! Король не станет терпеть подобной дерзости. Валтор же легко вскочил, ухмыльнулся, давая понять, что слова Лотэссы его не задели.

– Пусть так, энья Лотэсса. И что с того? Идея ваших родителей пришлась мне по душе, и я благодарен им. Впрочем, увидев вас однажды, я бы сам пришел к точно такому же решению.

Эна Линсар выдохнула с облегчением. Обошлось! Теперь главное – не давать раскрыть рта этой бунтарке и занимать короля ничего не значащей болтовней. Уж это она сможет.

– Ах, ваше величество, Тэсс у нас ужасно принципиальна и терпеть не может, когда что-то решают за нее. Помнится, в детстве я пыталась запретить ей учиться играть на гитаре, потому что полагаю это умение не женским, а более достойным мужчины. Так вот, она назло мне научилась не только виртуозно играть, но еще и сочинять музыку и стихи для своих песен. Однако в итоге ее игра так всех восхищает, что мне теперь кажется, что девочкино упрямство оказалось на пользу. Однако, – Мирталь доверительно склонилась к уху будущего зятя, точнее заставила его склонить к ней голову, поскольку была значительно ниже короля. – В умелых и сильных мужских руках она станет нежной и покорной, я уверена. Материнское сердце редко ошибается.

Ага, изменится она, как же! Она сведет тебя с ума, красавчик! Но сейчас тебе об этом знать вовсе не обязательно. Женишься – потом сам с ней разбирайся.

Валтор пропустил последнюю часть откровений Мирталь мимо ушей, но неожиданно заинтересовался первой.

– Ваша матушка говорит, что вы играете на гитаре, энья Лотэсса, – взгляд Дайрица, обращенный на девушку, больше не был ни восторженным, ни почтительным. Теперь зеленовато-серые глаза казались холодными и насмешливыми. – К тому же произведения собственного сочинения… Я был бы счастлив послушать.

– Я не буду петь. Да и вам бы все равно не понравилось, уверяю вас, – Тэсс, как всегда, решила все испортить. – И, матушка, хватит дергать меня за подол, вы его оборвете, и этот прискорбный факт уронит в глазах короля престиж нашего семейства, о котором вы так печетесь.

Мирталь покраснела, пробормотав, что она хотела лишь оправить платье, и, оттянув дочь насколько это возможно в сторону, зло прошипела:

– Хватит вести себя как простолюдинка, исполненная ненависти ко всему миру! Ты споешь! Я настаиваю!

– Ах, вы настаиваете, – протянула Лотэсса. – Ну, тогда я действительно спою, и пеняйте на себя. У нашего нового короля найдется гитара? – Тэсс выделила голосом слово «новый», вложив в него все пренебрежение, на которое была способна.

Валтор не поленился самолично подать ей гитару с изящным, но насмешливым поклоном. Очевидно, он успел сходить за ней, пока Мирталь делала выволочку дочери.

Девушка начала перебирать струны, словно пробуя их, и через некоторое время нестройные звуки сложились в мотив – тревожный, исполненный горечи, но в то же время яркий и пронзительный. Мирталь действительно не нравилось, что дочь играет на гитаре, но песни ее – что грустные, что веселые – всегда брали за душу. И вот, в музыку вплелись слова, и Мирталь начала холодеть, постепенно понимая, что она наделала, заставив дочку петь перед королем. В текст песни Тэсс, видно, вложила всю свою злость и отчаяние. Во время исполнения Лотэсса неотрывно и дерзко смотрела в глаза королю, очевидно, чтобы у того не осталось сомнений относительно того, кому эта песня посвящена

Да, я не верю в вашу жалость и честь —

От победителей их не пристало ждать,

А вы придумали отличную месть,

Хоть в этом должное я вам могу воздать.

Я без боли не могу прожить и дня —

Проигравшая, заложница победы,

Вы зовете королевой меня,

Но для всех я – лишь разменная монета.

Мне до ужаса не нравится расклад,

Только партию нельзя начать сначала.

Вам – победу, ну а мне – лишь боль утрат:

Все поставила на кон и проиграла…

Закончив петь, Тэсс вложила гитару в руки Дайрийца, издевательски поклонилась и вышла из зала, не дожидаясь родителей и не удостоив их даже взглядом.

Бледная как смерть, Мирталь начала лепетать извинения, но король прервал ее, милостиво махнув рукой:

– Пустое, эна Линсар. Ваша дочь великолепно играет и поет не хуже. И голос, и музыка, и манера исполнения не могут не восхищать.

– Но слова… – впервые подал голос Оро. – Неужели после этого ваше величество все еще хочет жениться на моей дерзкой дочери?

– Хочу! – уверенно ответил Валтор. – И сейчас я хочу этого даже более, чем раньше.

Глава 13

Элвир Торн сидел в своем кабинете и крутил во все стороны листок бумаги, испещренный короткими записями и подобием схем. В центре листа были схематично нарисованы пять лиц, среди них одно – женское, на что указывали длинные волосы, одно в шлеме и несколько ничем не примечательных. Впрочем, вглядевшись еще раз в последнюю «мордочку», Элвир провел поверх рисунка дополнительный контур, делая его шире, и теперь лицо скорее напоминало хомяка, набившего щеки.

Художник из верховного протектора вышел, прямо-таки скажем, неважный. Ну да листок с картинками и записями нужен был ему отнюдь не для демонстрации способностей к изобразительному искусству. Торн бился над задачкой, которую подкинул ему чужой и чуждый для него город, куда его величество намерен перенести столицу объединенного государства. Вельтана упала в руки завоевателей, как спелый плод, зато после решила показать зубы. С детства Элвир усвоил простую истину: чем дешевле что-то нам дается, тем дороже оно обходится в конечном итоге. Так вышло и на этот раз. Преуменьшить значение серии загадочных смертей было очень соблазнительно, но это никак не помогло бы решению проблемы.

От размышлений о природе и мотивах непонятных убийств Торна отвлек паж, склонившийся в почтительном поклоне и оставивший на столе серебряный поднос с письмом. Письмо было написано на дорогой розовой бумаге, оттиск герба на сургуче, которым послание было запечатано, ничего не говорил протектору. Обратив внимание на этот факт, Торн дал себе слово в ближайшее время всерьез заняться геральдикой местной аристократии. Да, об Эларе еще многое предстоит узнать. Теперь это не чужое, враждебное государство, а свое, которое стоит знать и о котором нужно заботиться.

Элвир поднес письмо к лицу, и его обдало волной сильного аромата каких-то то ли духов, то ли благовоний. Запах был скорее приятный, но Торну стало тошно. Его тошнило от эларских придворных дам, от их беспринципности и прагматичности. Они готовы дарить себя любому мужчине, обладающему богатством, титулами и мало-мальски сносной внешностью. Сколько таких писем он уже получал? Сначала он читал их и удивлялся, а потом жег, не читая. Та же участь постигла и розовое послание, которое не могло быть ничем иным, как очередной пошлой любовной запиской. Огонь свечи сначала как будто задумался и, осторожно прикасаясь к плотной бумаге, не жег ее, а словно обтекал, оставляя невредимой. Пламя, казалось, давало Элвиру последний шанс одуматься, выхватить заветное письмо и прочесть. Но, убедившись, что глупый человек действительно вознамерился уничтожить такую красивую бумагу, огонек сначала робко, а потом все более откровенно и ненасытно принялся пожирать излияния сердца какой-нибудь баронессы, графини или даже маркизы.

Ну и демоны с ней и с ними всеми! Разве это женщины? Это стая гиен, готовая предать не только своих мужей, ежели таковые имеются, но и свою страну. Торн, будучи завоевателем, был готов к ненависти, но не к лизоблюдству. Хотя, возможно, одно не исключает другого. Все эти высокородные дамы и девицы, бросающие на него томные взгляды и строчащие письма, готовы продать себя. Вопрос только в том, чтобы продать подороже. Если уж жертвовать всем, что свято, то ради короля или, как минимум, верховного протектора. А ведь каждая стерва, сочиняющая любовные послания, точно знает, что именно он – Элвир Торн – убил их драгоценного короля и его брата. Но их это не останавливает! Как же они отвратительны!

Элвир бросил догорающие останки непрочитанного письма на серебряный поднос, дабы бумажная агония не стала причиной ожогов на руках, и глубоко вздохнул. Ну почему именно в такие моменты он всегда вспоминает другую женщину, точнее, девушку. Тоже эларку, но отличающуюся от своих придворных сестер, как вода горного озера – от затхлой жидкости нечищеного аквариума.

Это было уже после битвы при Латне. Торн с небольшим отрядом осматривал окрестности на предмет поселений, где можно было бы разжиться провизией. Валтор крайне не любил таскать за собой обозы, что делало армию более мобильной, но в то же время создавало определенные трудности, связанные с обеспечением. Деревень поблизости не было, зато через какое-то время вдалеке показался замок. Штурмовать его не хотелось, да и укрепления не вызывали особого энтузиазма, однако Элвир решил как минимум предпринять разведку.

Чем ближе они подъезжали к замку, тем проще казалось протектору исполнение задуманного. Защитников на крепостных стенах не было, да и неприступным вблизи строение не казалось. Ров вокруг стен пересох, и явно не вчера. Что ж, это облегчало задачу штурмующих. Мост им, конечно, не спустили и ворота не открыли, зато не надо было переплывать ров под стрелами лучников. Благополучно переправившись, воины Торна занялись воротами, благо никто не пытался защищать подступы к стенам. Ворота, как и весь замок, переживали не лучшие свои времена, а потому пали быстро, не доставив особых хлопот.

А вот во дворе их ждали. Не так уж много людей против вооруженного отряда, но все-таки. Стало ясно, почему защитники не пытались обстреливать их со стен: лучников среди них не было. Только плохо вооруженные простолюдины, очевидно, слуги и крестьяне. Лишь у некоторых были мечи, да и те, должно быть, являлись ровесниками замка. Сражение во дворе не заняло много времени. Элвир, как всегда, взял на себя наибольшее количество противников. Хотя убивать их было не то что жалко, а как-то неприятно. Много ли чести растоптать муравьев, защищающих свой муравейник? Расчистив себе путь, Торн направился к замку, попутно осматриваясь и приходя к неутешительному выводу, что поживиться тут нечем.

Двери были распахнуты, а изнутри доносился какой-то шум. Очевидно, хозяева замка, выгнав чернь во двор, сами заняли последние посты обороны. Пройдя по коридору, от грубо отесанных каменных стен которого только что не отваливались куски плесени, протектор оказался в широком зале с низко нависающими сводами и узкими щелками, предназначенными исполнять роль окон. Было так темно, что он не сразу разглядел, что происходит. Приглядевшись же, обнаружил, что несколько его воинов окружили кого-то, а Одноглазый Фрон лежит на полу и, похоже, мертв. Из груди у него торчала стрела. Значит, лучники все же здесь есть. Со стен не стреляли, очевидно, из соображений экономии стрел.

Подойдя ближе и пробившись сквозь ряды своих солдат, Элвир увидел нечто удивительное. Он считал себя довольно бесстрастным человеком, но подобное зрелище не может оставить равнодушным. Молоденькая девушка, почти девочка, стояла, окруженная солдатами, прижавшись к стене и держа на изготовке лук, который явно был ей не по размеру. Скорее всего, отцовский или брата. Пряди растрепанных светло-русых волос липли ко лбу, а в прищуренных зеленых глазах плескалось столько ненависти, что ей можно было бы заполнить пересохший ров. Девушка напоминала загнанного в угол зверька, которому нечего терять, и потому смертельно опасного. Опытным глазом Торн оценил, что стрел у нее немного, но судя по той, что досталась Фрону, в цель попадут все. А это значит, что он недосчитается нескольких воинов.

Но не в этом суть! Убить девчонку не сложно, но он не воюет с женщинами и детьми.

– Опусти лук, крысенок! И мы тебя не тронем, обещаю, – отчеканил Торн, мигом перекрывая гомон и ругань солдатни.

– Иди к демонам, мразь! – сквозь зубы процедила девчонка, сразу после его слов определившись с мишенью. Как неуместно выглядели в этот момент несколько трогательных светлых веснушек на ее тонком носу, усыпанном бисеринками пота.

В том, что она выстрелит, сомнений не было, в нем слишком легко распознать командира. Что ж, девочку можно понять, она защищает свой дом и свою страну, которую они пришли захватить. Но протектор слишком часто заглядывал в глаза смерти, а потому научился с ней договариваться. За секунду до того, как девушка отпустила стрелу, Элвир неуловимым движением извлек и метнул нож…

Просвистев во внезапно накрывшей зал тишине, нож разрезал тетиву у нижнего конца лука и упал на пол вместе с так и не выпущенной стрелой. После этого отчаянная защитница замка повела себя как обычная девушка. Без сил опустилась на пол и разрыдалась, прижимая к груди останки лука. Ревущую девчонку сломанное оружие, похоже, волновало больше, чем десяток вооруженных мужчин, которые ее окружали.

Торн оглядел своих людей. Почти на всех лицах читалась растерянность и… сочувствие. И если до этого в девушке видели врага, то теперь перед ними сидел несчастный ребенок, такой же, как оставленные дома дочери и сестры. Война – она и есть война.

– Как тебя зовут, крысенок? – обратился к юной лучнице Торн, но та не удостоила его ответом.

– Мы уходим, – отдал приказ солдатам протектор. – Здесь все равно ничего нет, а поросшие мхом стены да злобные девицы нам без надобности, – Торн не смотрел в сторону девушки, но слова предназначались ей не в меньшей степени, чем воинам.

Выйдя во двор, он велел отыскать лучника Дагона. Меж тем его люди, бывшие в курсе приказа, да и сами осознавшие бессмысленность грабежа, опустили подъемный мост, избавляя себя от необходимости вторично перебираться через пересохший ров. Пронаблюдав за отходом отряда, Элвир вернулся в замок. Девчонка уже не плакала, а молча сидела, уставившись в дальнюю стену и по-прежнему прижимая сломанный лук к груди.

Торн подошел к ней и положил рядом другой лук – дайрийский, но превосходящий сломанный, как фарфоровая кукла превосходит деревянную чурку. Девушка, прекратив созерцать стену, глянула сначала на лук, затем на Торна. На этот раз во взгляде была не ненависть и не безразличие отчаяния, а неподдельное изумление. Очевидно, она ожидала, что командир отряда вернулся, чтобы «добить» ее, и, видимо, относилась к этому факту совершенно равнодушно. То же, что он сделал вместо этого, привело хозяйку замка в замешательство.

– Возьми, крысенок. Тебе он может еще понадобиться, если решишь остаться в замке. Но это будет глупое решение, которое может стоить тебе жизни и чести. У тебя есть какая-нибудь родня?

– Тебе-то что? – сквозь зубы процедила девушка, вновь буравя его исподлобья злым зеленым взглядом. – Всю мою родню вы перебили при Латне, а слуг – сейчас.

– И больше никого нет? – Элвир понимал, что говорить не о чем и надо уходить, но почему-то этого мучительно не хотелось.

– Есть тетка в Вельтане, – нехотя ответила девчонка.

– Пойдем с нами. Мы направляемся как раз туда, – невесело усмехнулся протектор, он и сам понимал, как это должно было для нее звучать.

– Предлагаете добраться до столицы с армией захватчиков?! – девушка прямо-таки опешила от возмущения. – Благодарю покорно! Лучше убейте!

– Хотел бы, уже бы убил, – огрызнулся в ответ Торн.

Дальше ждать было нечего. Он направился к выходу, и уже у самых дверей остановился, обернулся и спросил.

– Как же тебя все-таки зовут? – он сам не понимал, почему ему так важно ее имя. Словно оно было ниточкой, которая может их связать, и залогом новой встречи, которая непонятно за какими демонами нужна ему. Не дождавшись ответа, Элвир вышел и уже в коридоре услышал:

– Альва.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю