Текст книги "На Грани (СИ)"
Автор книги: Литта Лински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
На Грани. Книга первая
Пролог
Ну вот и все. Самое паршивое утро в жизни – утро собственной казни. Кто бы мог подумать, что ему предстоит сыграть в подобном спектакле? Да и то не главную роль. Прожить жизнь в тени старшего брата, чтобы под конец умереть просто заодно – поистине злая ирония.
Нейри Ильд невольно коснулся рукой шеи. В который раз. Принц приобрел эту дурацкую привычку, узнав, что вскорости предстоит расстаться с головой. Он перевел взгляд на Йеланда. Король, или точнее бывший король Элара, являл собой жалкое зрелище. Трясущийся, небритый, с красными глазами и явными следами слез на лице. Нейри стало стыдно за брата. Впрочем, не впервой.
Остается порадоваться хотя бы тому, что казнь не публичная. Узурпатор решил проявить своего рода такт и отрубить головы королю и принцу в приватной, почти семейной атмосфере. А ведь действительно семейной, если задуматься. Дайрийский король приходится им родней через общих предков. Родство правда очень дальнее, восходящее к событиям трехсотлетней давности, когда Элар и Дайрия были одной страной. А четвертый участник церемонии – Элвир Торн – в свою очередь состоит в родстве с королем Дайрии.
Нейри перевел взгляд на будущего палача. Тот выглядел озабоченным и мрачным. Должно быть, находит свою обязанность не слишком приятной. Да и сам узурпатор хранил на лице такое выражение, будто он не зритель, а осужденный.
Если даже этих двоих мучает совесть, то явно не настолько, чтобы отказаться от задуманного. На миг мелькнула предательская надежда, что Дайриец, насладившись эффектом, отменит казнь, заменив ее изгнанием или даже заточением. Нейри думал об этом почти так же часто, как трогал шею. Пустая надежда. Не такой Малтэйр дурак, чтобы оставлять за спиной короля и принца, пусть даже отрекшихся и плененных.
Нейри огляделся. Для казни Дайриец выбрал один замковых “колодцев” – небольшое пространство, со всех сторон обнесенное стенами. Ничего, кроме серых камней и синего неба в просвете между ними. Что ж, скоро картину дополнит красный цвет. Геральдический цвет Ильдов. Йеланд так любил его. Даже сейчас на нем красный дублет, шитый золотом. Очень символично.
Самому Нейри красный никогда не нравился. Он был далек почти от всех пристрастий брата. Далек от него самого. Далек от проклятой власти! Так почему же он здесь?! Только из-за крови Ильдов, текущей в его жилах?
Он же знает, что не только. Он здесь именно потому, что всегда держался в тени брата, не вмешивался в дела правления, не мешал Йеланду толкать страну в пропасть. И тот таки столкнул. Если на троне слабый и недалекий король, стоит ли удивляться тому, что нашелся более умный, сильный и жестокий, считающий, что этот трон подойдет ему куда больше?
Элар завоеван, и завоеван так легко, не только потому, что Йеланд Ильд правил дурно, но и потому, что он – Нейри Ильд – ничего не сделал, чтобы помешать ему в этом, чтобы исправить ошибки брата и позаботиться о стране и подданных. Вот почему его голова покатится сегодня с наскоро смастеренной плахи. Он мог бы предположить, что этот день однажды настанет, но не сделал ничего, чтобы предотвратить его.
Нейри всегда жил своей жизнью. Наслаждаясь положением принца, он пользовался почти теми же преимуществами, что и король, но считал себя свободным от монарших обязанностей. Он читал книги, писал стихи и картины, почти все время посвящая мыслям не о стране, а о прекрасном и вечном. И об обожаемой женщине, которая должна была вскорости стать его женой.
Хорошо, что не стала! И пусть узурпатор вряд ли решился бы убить женщину, но вдова казненного принца – не та участь, которую можно пожелать Лотэссе.
При воспоминании о невесте боль стала гораздо острее и живее. Ощущение нереальности происходящего уступило место отчаянию и жажде жизни. Нейри радовался, что Лотэссы здесь нет, и она не увидит это зверство, но в то же время страдал от того, что не сможет кинуть последний взгляд на бесконечно любимое лицо, не сможет попрощаться.
Как давно он не видел Лотэссу. На самом деле всего несколько недель, но они казались вечностью. Девушка слегла, узнав о смерти брата, и большую часть времени проводила в бреду и метаниях. Врачи утешали тем, что болезнь Лотэссы, вызванная крайним расстройством, не опасна для жизни, и все же Нейри все это время куда больше тревожился о ней, чем о войсках Малтэйра, подступавших к столице. Он почти каждый день бывал у Линсаров, и будущая теща даже позволила ему несколько раз посидеть у постели нареченной, но Лотэсса его не видела или не узнавала. А сегодня он умрет, даже не узнав, оправилась ли она.
Пусть светлые богини хранят его бесценную Лотэссу. Пусть вернут ей здоровье и уберегут от всех ужасов нового правления. Пусть избавят ее от душевной боли и тоски. И пусть она вспоминает о нем изредка, и только светло. Пусть никогда не пытается представить себе этот день и то, что сейчас произойдет.
– Ваше величество, – Дайриец обратился к Йеланду, кивком указывая на плаху – грубо обтесанный кусок камня.
Нейри похолодел. Все-таки в глубине души он верил, что все это действо не всерьез, просто потому, что оно не может быть реальным. Не может, не должно! Так просто не бывает! Королей и принцев не казнят!
– Я не хочу! – заголосил Йеланд.
Он рухнул на колени перед Малтэйром. То ли просто ноги подкосились от ужаса, то ли рассчитывал добиться милосердия унижением.
– Пожалуйста, не делайте этого! Умоляю! Заклинаю вас нашими общими предками! Я клянусь отречься от власти и никогда больше не претендовать на престол Элара. Только оставьте мне жизнь!
Нейри вновь стало стыдно за брата. Как ни странно, уничижительный припадок короля придал принцу мужества. А еще он понял, насколько устал. Бесконечно устал от мучительного ожидания и страха. И от глупой бессмысленной надежды он устал не меньше. Пусть все это кончится поскорее.
Он шагнул вперед, обходя брата. Шаг, еще шаг… Ну вот и плаха. Все-таки и ему придется опуститься на колени. Камень под щекой такой теплый. Ну, конечно, середина лета и солнце в зените. Нейри бросил взгляд на небо и невольно сощурился.
– Ваше высочество, – голос узурпатора доносился откуда-то издалека. – Мне очень жаль.
– Да будет легким ваш путь за Грань, – произнес палач где-то за спиной.
Лезвие невидимого меча, рассекая воздух, устремилось вниз…
Глава 1
За окном было так же паршиво, как на душе. Впрочем, погоде еще можно простить. Как-никак на исходе последний летний месяц. Конец лета мог, конечно, порадовать прощальным теплом и солнечной роскошью, но куда чаще гнал серые тучи и стучал в окна злыми дождевыми струями. Хотя что такое холод, ветер и дождь в сравнении с мрачной холодной безысходностью, надежно обосновавшейся в сердце Тэссы?
Лотэсса Линсар неподвижно стояла у окна, бездумно выбивая ногтями по стеклу какой-то монотонный ритм. Вода казалась сплошной стеной, отгородившей от девушки весь остальной мир или ее от мира – в зависимости от того, с какой стороны смотреть. Нет, эта погода решительно соответствует тому, что происходит вокруг. Жаль только, что она не сможет длиться постоянно. Почему бы потокам воды вечно не оплакивать вместе с ней Эдана, почему бы небесам без устали не скорбеть о загубленной империи, подло убитом короле и его брате? Тэсса обожала солнце и именно поэтому не хотела, чтобы оно ласково и безмятежно светило над тем, что еще недавно было ее любимым городом, а ныне стало столицей, сдавшейся проклятому узурпатору.
Вельтана, за свободу которой заплатил своими жизнями цвет эларского рыцарства, в том числе брат Лотэссы – Эдан Линсар, продолжала жить. Жертва оказалась напрасной: город отдали почти без сопротивления. Итон Карст сдал столицу после двухнедельной осады. Комендант Вельтаны оправдывал свою презренную трусость заботой о городе и его жителях. Он отказался от заведомо безнадежного сражения, дабы избежать разрушений, погромов и убийств. Впрочем, виноваты другие – Карст лишь послушное орудие в руках тех, кто обладает истинной властью, то есть обладал. Те, кто принял решение о сдаче города, в отличие от коменданта, мертвы – все до одного. Хоть в чем-то узурпатор оказался справедлив. Лотэссе рассказывали, как это чудовище, смеясь, предложило ближайшим советникам короля, а точнее, тем, кто правил Эларом от его имени, достойную плату за предательство – смерть. Больше некому помыкать Йеландом – последним из Ильдов, добрым и слабым монархом. Впрочем, и помыкать уже, собственно, некем. Йеланд, как и его младший брат, ненадолго пережил тех, кто их предал. По приказу Валтора Малтэйра – короля Дайрии, претендующего теперь на эларский трон, – они были убиты в один из первых дней после взятия Вельтаны.
Династия Ильдов, правившая Эларом с самого его основания, более не существовала. Но мир не рухнул. Что с того, что древнейшее королевство Доэйи1 захвачено удачливым негодяем, а ее брат и жених мертвы? Может быть, даже наверняка, остались те, кто искренне оплакивал гибель страны, ее короля и рыцарства, но, как ни странно, родители Тэссы к таковым не относились. Иначе как бы им могла прийти в голову мысль, заставлявшая девушку содрогаться, словно от соприкосновения с жабой, забравшейся за ворот платья?
Стыд и ужас вновь и вновь с неистовой силой охватывали Тэссу, когда она вспоминала лицо и голос матери, предлагавшей ей – Лотэссе Линсар, сестре Эдана и невесте убитого всего неделю назад Нейри Ильда – выйти замуж за… проклятого Дайрийца, воссевшего на чужом троне, во дворце, обагренном кровью законных властителей?!
Тэсс помнила этот постыдный разговор до мельчайших подробностей. Бегающие глаза и слащавый голос матери, потупленный взор отца, почти все время молчавшего. Видимо, Мирталь позвала мужа только для поддержки, а говорить намеревалась сама, почитая себя мастером убеждения, свои аргументы – неоспоримыми, а посулы – соблазнительными. Еще бы! Кем была ее дочь еще пару недель назад? Невестой королевского брата. А теперь она может стать королевой! Конечно, никто не отрицает, что Валтор – мерзавец и узурпатор, но… корона и королевство теперь принадлежат ему, и очень похоже, что выпускать добычу из рук он не собирается.
Тэссе хотелось верить, что мать не в себе, помешалась от горя после смерти сына, но девушка понимала, что обманывает саму себя. Мирталь была не только в здравом уме, но и настроена весьма решительно.
Поняв, что ее честолюбивые помыслы не нашли отклика в душе дочери, убитой гибелью брата, женщина резко изменила тактику. О, она понимает, какое сердце у ее девочки! Благородное сердечко, страдающее за поруганную страну и убитого короля, верное избранному жениху, но… если она откажется, то лишится не только брата, но и родителей! Всем известно, как близки Линсары к бывшей королевской семье. Ее, красивую молодую девушку, может, и пожалеют, отдав кому-нибудь из приспешников Валтора, но их с отцом наверняка ждет суд, лишение титулов, имущества и, скорее всего, позорная смерть. Ах, ее драгоценная доченька так красива… красивее даже, чем она сама в молодости (Тэсс заметила, что подобное признание далось матери нелегко), король не сможет не плениться ее совершенством. И тогда все они спасены! Да, это огромная жертва, но ведь и Эдан пожертвовал собой…
После упоминания Эдана Тэсса не выдержала. Да, она часто не понимала, да и, что греха таить, не особо любила мать, но предположить, что та будет использовать имя сына, убитого чуть больше двух месяцев назад, чтобы склонить дочь к браку с его убийцей?! Если бы ее мир не рухнул до этого, девушка не перенесла бы такого удара, но слишком много боли и горя сделали ее менее уязвимой. Тэсса не стала ничего доказывать матери, осыпать ее упреками или молить о снисхождении. Не стала искать заступничества отца. Она просто развернулась и вышла из зала, напоследок так хлопнув дверью, что с каминной полки упало несколько безделушек.
И вот теперь, стараясь усмирить бешеный поток мыслей, девушка стояла у окна, глядя на дождь. Минуты шли за минутами, гнев не утихал, а достойный выход никак не желал находиться.
Тэсса ни минуты не сомневалась, что весь жалобный лепет о страшных опасностях, грозящих Линсарам, либо обман, рассчитанный на ее наивность, либо, в лучшем случае, заблуждение. Впрочем, в последнее Тэсс верилось слабо. При всей своей недалекости Мирталь не могла не заметить и не понять, что при Валторе Дайрийском столичной аристократии, толпившейся у трона Ильдов, ничего особо не угрожает. Их не бросали в тюрьмы, не отправляли на казни, не угощали ядом и даже не лишали имущества. Как бы ни ненавидела девушка узурпатора, надо отдать ему должное – глупость и излишняя жестокость, похоже, не числились среди его пороков. Все свои реки крови Валтор пролил на полях Элара и – особенно – на подступах к столице. В Вельтане же были убиты лишь король с младшим братом и те, кто дал коменданту распоряжение открыть городские ворота – Мертон, Падд и Сворн. В том, что «гадючья троица», присвоившая власть в стране, достойна смерти, Тэсс не сомневалась еще до вторжения.
Что же до всех прочих знатных фамилий, как лояльных к захватчику, так и демонстрировавших ему искреннее презрение, то их не трогали. Да и к чему? Город и корона в руках Дайрийца, он окружен стаей верных псов, и к тому же достаточно умен и силен, чтобы избежать покушений. А пятнать руки в крови тех, кто слаб и не опасен, вызывая этим еще большую ненависть знати и народа, неразумно и может лишь расшатать и так совершенно незаконную власть.
Нет, Валтору не нужны восстания, ему нужны такие, как мать: те, кто будет лизать монаршие длани, лишь бы не потерять то, чем владели при Ильдах, которых не уставали благословлять и превозносить. Эна2 Линсар боится не смерти и позора, она просто не хочет утратить то, что имела при несчастном Йеланде. Она желает по-прежнему блистать при дворе, наслаждаться всеми прелестями столичной жизни.
После смерти Эдана герцог Линсар, полагавший, что матери, потерявшей сына, как и ему самому, нужно убежище от мира и уединение, предложил всей семье переехать на время в родовой замок. Тэсс было все равно: от боли не спрятаться ни в горах, ни в столице, но матушка решительно воспротивилась. Она патетически возводила очи горе, а руки – к потолку и восклицала, что было бы трусостью и низостью бросить Ильдов сейчас, когда битва при Латне3 проиграна и враг почти у ворот. Нет, они, Линсары, умрут, как и жили – подле своего монарха, тем более что они уже почти одна семья. Уже тогда Тэсса не до конца верила матери, подозревая, что главная причина ее нежелания покидать столицу заключается в боязни выпустить из рук Нейри Ильда и расстроить столь блистательный брак ее дочери с младшим братом короля. Теперь же, когда Нейри покоится в королевской усыпальнице, Мирталь, не растерявшись, нашла дочке нового жениха и наверняка гордится своим благоразумием и умением устраивать дела. Если бы от этого хоть что-то зависело, Лотэсса, наверное, отреклась бы от матери после того, что произошло. Но что это могло изменить? Страна захвачена, Эдан мертв, ее собственная жизнь закончена.
1Доэйя – один из трех материков Анборейи. Два остальных – Граайя и Шургат.
2Эн (муж.), эна (жен., по отношению к замужней даме), энья (жен., по отношению к незамужней девушке) – принятое обращение к аристократам в Эларе и Дайрии.
3Битва при Латне – генеральное сражение, данное рыцарством Элара армии Валтора Дайрийского. В ходе битвы эларское войско потерпело сокрушительное поражение. Сражение происходило 29 числа месяца Литы, примерно за полтора месяца до описываемых событий.
Глава 2
Когда за юной нахалкой захлопнулась дверь, Мирталь с трудом сдержалась, чтобы не дать волю своему гневу. И дала бы, если бы не присутствие мужа. Эна Линсар глубоко и скорбно вздохнула, со всей кротостью демонстрируя, кто здесь палач, а кто – жертва.
– Бедная девочка, я так ее понимаю! – бархатные карие глаза, в которых вовремя блеснула пара слезинок, были устремлены на мужа. – Тэсс страдает, как страдала бы, без сомнения, и я сама. Она еще слишком молода, чтобы понять, что порой самые тяжелые жертвы вознаграждаются великим счастьем.
Герцог глянул на жену с сомнением, но уж она-то точно знала, о чем говорила. Когда ей пришлось выйти замуж за нелюбимого аристократа, который был на пятнадцать лет старше, разве это была не жертва? Однако она, Мирталь Мулен, пошла на эту жертву чуть ли не с радостью. И жизнь заплатила ей сполна! Красавица Мулен, выйдя за Оро Линсара, получила все, чего была лишена в молодости. Знатность, богатство, столичную жизнь и близость к королевской семье.
Да, Лотэссе легко быть гордой! Она все это имела с рождения! Откуда девчонке знать, каково это – донашивать платья старших сестер, жить в родовом замке, постоянно угрожающем обвалиться на головы обитателям, иметь одну лошадь на троих и даже десерт вкушать лишь по праздникам да во время редких визитов соседей. Мулены не были ни богаты, ни знатны. И если родовитости их еще хватало на то, чтобы не быть совсем изгнанными из приличного общества, то с состоятельностью обстояло и того хуже. Жизнь юной Мирталь и двух ее сестер была поистине жалкой. Впрочем, сестры поспешили выйти замуж за первых подвернувшихся женихов и оставили родительский дом, променяв его на немногим более приятную жизнь.
Мирталь же – самая младшая и самая красивая из девочек Мулен – продолжала жить с родителями, и каждый день ее был исполнен страданий. Конечно, она могла бы утешаться тем, что почти все окрестные юноши сгорали от любви к несчастной бесприданнице, но, увы, от этого было лишь больнее! Мирталь раз за разом приходилось видеть, как ее воздыхатели становятся мужьями куда менее привлекательных, но более состоятельных подруг. Как правило, этому предшествовали клятвы в вечной любви к ней, сбивчивые нелепые оправдания, сводящиеся в основном к неумолимости родительской воли, печальные сонеты, баллады и даже порой скупые мужские слезы.
И так все они уходили – один за одним, пока не появился Оро Линсар. Блестящий кавалер – немолодой, но все еще привлекательный – вызвал переполох в их горной провинции. Конечно, все знали, что в Норте1 стоит родовой замок Линсаров, предмет гордости всей провинции, но владельцы роскошной резиденции давным-давно перебрались в Вельтану и носа не казали в родные места. И вот, имрийские2 берега почтил один из самых видных столичных аристократов.
Оро Линсар потерял жену и искал утешения в уединении среди родных гор. Искал покоя и одиночества, а нашел… создание, пусть уже не совсем юное (Мирталь к тому моменту успело сравняться двадцать четыре года), зато совершенно обворожительное. Эна Линсар и сейчас, в свои (страшно подумать!) сорок пять была весьма хороша. В те же времена, когда она повстречалась с будущим мужем, красота ее сияла ярче летних звезд над горными вершинами. Хрупкая фигурка, прекрасные черты, роскошные волосы цвета воронова крыла, под тяжестью которых изящная головка горделиво клонилась чуть назад и глаза – огромные, золотисто-карие, томно смотрящие из-под густых ресниц. Герцог был очарован. В отличие от местных юношей, он в свои сорок лет ни в чем не нуждался: род его был одним из знатнейших в Эларе, состояние уступало разве что королевской казне. Следовательно, Оро Линсар мог распоряжаться своей рукой и сердцем, как ему заблагорассудится. Первая жена его была дочерью кьярского3 герцога, вторую же он мог взять почти любую. Впрочем, Мулены были хоть и захудалыми, но все же дворянами, а потому брак с их дочерью не слишком повредил Линсару. Разве что на него затаили обиду знатные семейства, имеющие дочек на выданье, с нетерпением ждущие возвращения в столицу самого лакомого вдовца. Он и вернулся по истечении срока траура, но не один, а с молодой женой. К величайшей досаде незадачливых строителей матримониальных замков, следовать за первой супругой Оро Мирталь не собиралась. Здоровье у нее было отменное, хотя этот факт отнюдь не мешал ей порой разыгрывать при муже слабое болезненное создание. Впрочем, Мирталь Линсар не первая и не последняя женщина, прибегавшая к этому испытанному способу, чтобы убедить мужчину не перечить и поступить как ей нужно.
Но Оро и не перечил. Он обожал жену, баловал ее и всячески потворствовал всем прихотям любимого существа. А уж когда Мирталь подарила ему сначала наследника, а затем и дочь, красотой способную поспорить с Саэнной или Эльвией4, Линсар, по словам недоброжелателей, и вовсе превратился в подкаблучника.
Мирталь же наслаждалась жизнью. Наслаждалась жадно и непрестанно. Ибо кто лучше может оценить вкус воды, как не истомившийся от жажды? И по сей день герцогиня с нежностью и восторгом смотрела на окружавшую ее роскошь. Она, как никто, умела оценить затейливые вышивки на скатертях и салфетках или игру света в подвесках хрустальных люстр. Окружающее великолепие не приедалось женщине. И теперь, по прошествии двадцати лет столичной жизни, она с наслаждением рассматривала на свет изысканную роспись тончайших фарфоровых сервизов, непроизвольно теребила восхитительный шелк и бархат портьер, позволяла себе порой ходить необутой, чтобы ощущать пушистую нежность роскошных ковров под босыми ступнями. Что уж говорить о платьях или драгоценностях.
Все, даже недоброжелательницы (каковых у удачливой дочери захолустного дворянина было более чем достаточно), признавали наличие у эны Линсар изысканного, утонченного вкуса, чему не уставали удивляться. Чувство прекрасного было развито у Мирталь еще в несчастном девичестве, оно и помогало ей, и бесконечно терзало. Терзало потому, что прекрасного в жизни Муленов не было и быть не могло. Помогало тем, что она умудрялась из тех жалких лоскутков, которые швыряла ей судьба, соткать что-то мало-мальски пристойное. Никто так не мог украсить скромное старое платье, закрывая особо истершиеся места или неистребимые пятна изысканными композициями из живых цветов (хоть они-то доставались бесплатно, потому что росли в саду в изобилии, правда, без всякого порядка и ухода садовника) или прелестными вышивками (рукоделия Мирталь, кроме того, закрывали все многочисленные прорехи в шторах, скатертях и покрывалах замка). В юности вкус Мирталь шел на то, чтобы сделать окружающую жизнь хоть немного менее отвратительной, в замужестве же он получил истинный простор и достойное поле деятельности.
И вот теперь эта девчонка – ее дочь, никогда не знавшая нужды, – из глупой гордости и предрассудков отказывается быть королевой! А ее, Мирталь Линсар, лишает возможности стать королевской тещей! И что им теперь делать? Большинство явных недоброжелателей новой власти из тех, кто не покинул столицу до осады, делали это сейчас. Запирались в своих родовых замках, дабы лелеять свою ненависть и предаваться сетованиям о безвозвратно ушедших старых добрых временах правления Ильдов. Некоторые из них, помимо пустопорожних разговоров, будут, надо думать, вынашивать планы мести и неумело лепить заговоры.
Нет, она не хочет обратно в Норту – слишком уж болезненны воспоминания и сильна ненависть. Конечно, замок Оро – это не жалкая обитель Муленов, но после придворной жизни, после всех надежд и планов породниться с королевской семьей отправиться обратно к отрогам Малахитовых гор – ну уж нет! За все время замужества Мирталь была в родных краях всего раз пять, и то по просьбам супруга, которым уступала лишь потому, что видела в этих редких визитах повод показать бывшим соседям, кем она стала и чего добилась – попросту говоря, не пренебрегая извечным женским желанием вызвать зависть и сполна ею насладиться.
Отгоняя призрак унылого провинциального прозябания, Мирталь решительно тряхнула головой и даже слегка притопнула маленькой изящной ножкой. Это несколько контрастировало с образом опечаленного кроткого создания, которое она решила было разыграть перед мужем, зато соответствовало ее настроению. Она своего добьется. Любой ценой! Девочка станет королевой и еще будет благодарить свою мудрую мать, не потерявшую голову среди всего этого безумия.
– Любовь моя! – эна Линсар нежно взяла супруга под руку. – Мы должны в конце концов представить Тэсс его величеству, – она заметила, что при упоминании монаршего титула применительно к Дайрийцу Оро невольно поморщился. – Возможно, когда девочка его узнает, она изменит свое мнение…
1Норта – северо-западная провинция Элара, расположенная у подножья Малахитовых гор.
2Имрэ – крупное озеро, по берегам которого расположена большая часть территории Норты.
3 Кьярэ – город-государство, процветающий за счет удачного расположения и успешной торговли.
4 Саэнна, Эльвия и Лита – легендарные красавицы, в честь которых названы летние месяцы в Эларе, Дайрии и ряде других государств.