Текст книги "Литературная Газета 6279 ( № 24 2010)"
Автор книги: Литературка Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
...Ни в селе Селифан
Литература
...Ни в селе Селифан
ЛИТПРОЗЕКТОР
Евгений Гришковец, которого, по его же словам, актёры почему-то не считают актёром, а писатели – писателем, тем не менее написал новую книгу. О чём проникновенно и поведал читателям своего интернет-дневника: «Ночью, точнее, уже на рассвете, закончил книгу. Мне это удалось. Хотя последние дни продирался к финалу и ощущал невероятное сопротивление текста и материала. Но книга закончена. Пока даже не испытываю ни радости, ни облегчения».
Ну об облегчении – чуть ниже. Удивительно в этой истории другое. Книжка «А… а», по сути – объяснение в любви Америке, оказалась до ужаса небольшой. А ведь темища-то! Просто даже непонятно, почему «сейчас принято, я бы даже сказал модно, считать Гришковца попсовым, простым и вообще не писателем (дескать, и я так могу)» (Иван Бибилов).
Да что вы! Только настоящий писатель мог поступить так, как Гришковец, поясняющий в одном из интервью: «В книге нет Микки-Мауса, американской еды, а были уже целые главы написаны… Книга была бы очень толстая, если бы я воплотил все темы. Можно было изваять такой огромный текст, рядом с которым Музиль бы покурил, но зачем?»
Поясним, что тут имеется в виду колоссальный, но так и не завершённый роман «Человек без свойств» австрийского писателя Роберта Музиля (1880–1942), с которым наш автор, как видим, обращается запанибрата. Наверное, потому, что у Гришковца – не роман, рассказ об Америке (хотя сама страна ни разу не называется, даже в заголовке) человека, который ни разу в США не был. «Человек этот биографически как бы я – но это всё же не я, а герой книги, который совершенно на меня не похож», – поясняет автор. А для пущей ясности втолковывает в другом интервью: «Моя книга – произведение художественное».
Нет, что хотите делайте, но так и слышится другой настоящий писатель, незабвенный Иван Александрович Хлестаков: «Я, признаюсь, литературой существую».
В третьем интервью речь уже идёт о делах куда более серьёзных: «Я понимаю, что книжка очень своевременная, но притом это совершенно лирический текст, в нём нет идеологической составляющей. Она полностью контрапунктна сегодняшней идеологии, от которой я задыхаюсь уже который год. От того внятного и бессмысленного патриотизма, в котором любой повод вплоть до 65-летия Победы используется для спекуляций».
Поговорим об этой самой «идеологической составляющей», которой якобы нет в «лирическом» тексте.
Цитируем «А… а»:
«У тех, кто покорял Дикий Запад, и тех, кто искал золото, были, судя по книгам и иллюстрациям, большие сильные лошади, крепкие фургоны, были умные, красивые ездовые собаки и сани. У них была удобная, красивая одежда и обувь, разное снаряжение, которое хотелось иметь и уметь им пользоваться. У них были красивые ружья, ножи, винчестеры и револьверы».
Это у них. А у нас?
«А у наших переселенцев, в наших книгах и фильмах, телеги скрипели, колёса этих телег ломались и отваливались, лошади постоянно болели и дохли. Из снаряжения у них имелись в основном только какие-то чёрные топоры, которые заменяли им весь инструментарий. Этими топорами они могли сделать всё, что угодно. И делали! Вот только всё у них получалось какое-то плохое, кривое и некрасивое».
И это не идеология? Тогда вспоминается старый анекдот о том, как у человека потребовали публичного извинения за то, что он якобы безосновательно оскорбил соседа. Человек извинялся так: «Что?! Иван Иваныч не сволочь и не мерзавец?! Ну извините!»
Тут самое время вспомнить, что Гришковец от героя, от лица которого ведётся повествование, дистанцируется, поясняя в четвёртом интервью: «Это, конечно, литературная игра, но мне было важно отделить себя от героя и показать, что это не эссе, а повесть. Что у неё есть герой. Он – не я. Я взял этот приём из «Записок из мёртвого дома» Достоевского. Достоевский ведь при этом пишет совершенно биографическую историю своего пребывания в остроге, на каторге».
Ну просто классика жанра: «Куда там Достоевскому с «Записками» известными!»
Гришковец, судя по всему, этой самой классики не дал труда себе освоить. А то бы знал, что «Америка в глазах Достоевского и его героев – это terra incognita, место далёкое, глухое, чуждое и непонятное, земля неизвестная и неизведанная.
Бегство в Америку, по Достоевскому, – это прежде всего либеральный миф, распространяющийся в русской среде как пожар. Достоевский высмеивает тех, кто готов пресмыкаться перед либеральным вздором, у кого закрыты глаза на истинное положение вещей.
В Америку бегут как на Луну – место, где нет законов, установлений и представлений о добре и зле. Именно эту мысль выражает Свидригайлов, подслушав признание Раскольникова Соне. «Если вы убеждены, что у дверей нельзя подслушивать, а старушонок можно лущить чем попало, в своё удовольствие, так уезжайте куда-нибудь поскорее в Америку!» В глазах Достоевского, верящего во всемирность, всечеловечность русского человека, Америка – это ещё и место всеобщего разъединения и обособления.
Русский человек, бежавший из дома, залетевший в Америку и оставшийся там навсегда, считает Достоевский, определённо потерян для Отечества.
Ни одного своего героя писатель не подверг подобной участи» (Л. Сараскина. «Америка как миф и утопия в творчестве Достоевского»).
Опять же, осваивая кроме Музиля и классику отечественную, Гришковец знал бы, что бегство в Америку как одна из устойчивых тем русской литературы впервые прозвучала у А. Пушкина. В 1834 году он записал в дневнике анекдот об Александре I, услышанный от своего приятеля по «Арзамасу», русского посланника в Вашингтоне П.И. Полетики: по слухам, император будто бы собирался дать своим подданным конституцию и свободу, а затем отречься от трона и удалиться в Америку.
Известно, что после провала своей поэмы «Ганц Кюхельгартен» манией бегства в Америку был охвачен и Гоголь. Этот же выход видел для себя и молодой Белинский, писавший родителям, что если его «выключат из университета», то он отправится служить «в Сибирь, на Кавказ или в Северо-американские российские владения». А лермонтовский Печорин мечтал: «Как только будет можно, отправлюсь, – только не в Европу, избави Боже! – поеду в Америку, в Аравию, в Индию, – авось где-нибудь умру на дороге».
И ещё раз обратимся к исследованию такого авторитетного специалиста, как Людмила Сараскина: «В Америку не едут с трезвой головой, для определённого дела, или просто в гости, на каникулы, в отпуск, навестить родных, или для путешествия, как в Европу. Туда бегут, навсегда, навеки, и все понимают, что бегство в Америку – это последняя крайность, на которую может решиться человек, последняя точка, до которой он дошёл, угол, куда он загнан непреодолимыми обстоятельствами».
А вы говорите – идеология! Вот тебе и «А… а». Малых ребятишек, которые горшок осваивают, обучают этими же двумя буквами. Не всем сразу удаётся освоить этот жизненно важный процесс. Гришковец – среди самых успевающих учеников. Хотя облегчения пока и не испытывает.
В общем, не знаю, как там с актёрами, но почему писатели Гришковца своим не считают, теперь понятно.
Александр ЯКОВЛЕВ
Евгений Гришковец. А… а . – М.: Махаон, 2010. – 256 с.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
«Патриотизм – определяющий принцип»
Библиоман. Книжная дюжина
«Патриотизм – определяющий принцип»
ШЕСТЬ ВОПРОСОВ ИЗДАТЕЛЮ
Что люди читают по истории, научно-популярную или художественную литературу? Об этом рассказывает генеральный директор издательства «Вече» Леонид ПАЛЬКО, отмечающий в эти дни своё пятидесятилетие.
– Книги по истории по-прежнему являются вашим главным направлением?
– Да, мы его выбрали вполне сознательно и теперь со всей ответственностью заявляем: «История – наша профессия». Точно нет ни одного издательства (среди крупных), в котором больше половины ассортимента составляли бы книжки исторические, а у нас их десятки серий, сотни названий. Издания самого разного плана – от всевозможных энциклопедий и справочников до популярно изложенных исторических теорий, от романов до путеводителей, от биографических очерков до сборников кулинарных рецептов. Есть у нас и специальная историческая редакция, самая крупная в издательстве, где работают опытные профессионалы, и главный редактор у нас – кандидат исторических наук. Мы регулярно проводим анализ рынка исторической литературы.
– И вы считаете историю важнейшей из наук?
– Конечно. История – это же базис любой культуры, основа всех гуманитарных знаний. Кто не интересуется прошлым, у того нет будущего. С этим трудно поспорить. Но вместе с тем, специализируясь на истории, мы остаёмся издательством универсальным: прикладная, детская, художественная, справочная литература – всё это не чуждо нам. И даже в любимом нашем жанре – научно-популярном – мы касаемся далеко не только истории: изобразительное искусство, литература, философия, психология, медицина…
– Каковы перспективы рынка исторической литературы?
– Темпы развития цивилизации нарастают, в наше время «сегодня» очень быстро превращается во «вчера», и рассекречивание архивов происходит всё стремительнее, так что историкам скучать не придётся. И у нас работы прибавится. Такова тенденция книжного рынка в целом: рост числа наименований при продолжающемся сокращении тиражей. Работать в такой обстановке нелегко, но факт остаётся фактом: делая ставку именно на историческую литературу, мы год от года наращиваем обороты, несмотря на общее снижение интереса к чтению. Книга как традиционный источник знаний продолжает играть главенствующую роль. Дети знакомятся с книгами всё равно раньше, чем с Интернетом. И учебников пока ещё никто не отменял. Хорошая художественная литература тоже служит образованию. Мы всегда старались в первую очередь издавать именно такую: классику, добротную современную прозу, нашу и зарубежную.
– Какие книги вы считаете главными удачами своего издательства?
– Я бы хотел прежде всего встать на защиту книг, которые лежат в портфеле, – это как отложенное рождение ребёнка. Можно высчитывать, пойдёт книга или не пойдёт, но ведь мы с каждой книжкой рискуем. Стараемся защититься с помощью серий. В настоящее время две художественные серии с уверенностью можно назвать лицом издательства. «Военные приключения» (основана в 2004 году) давно стали визитной карточкой «Вече». В этой серии были выпущены как широко известные произведения военно-приключенческого жанра, снискавшие признание и популярность у читателей, так и новые романы и повести современных авторов. В числе первых стоит отметить таких мастеров, как Георгий Брянцев, Александр Насибов, Сергей Наумов, Лев Никулин, Александр Щёлоков, Георгий Свиридов. Среди молодых авторов выделяются Алексей Щербаков, Игорь Берег, Евгений Авдиенко. Первый создал ряд пронзительных и потрясающих своей достоверностью романов о борьбе партизан в годы Великой Отечественной войны. Второй в юности выполнял «интернациональный долг» в далёкой Анголе, о чём и поведал через много лет читателям. Авдиенко, несмотря на молодость, не побоялся взяться за сложную и многоплановую тему судеб русского офицерства Первой мировой войны.
«Вече» также вправе гордиться и другой, не менее интересной серией – «Исторические приключения» (основана в 2005 году). Она как нельзя лучше дополняет известные «серьёзные» исторические серии издательства. За 5 лет в «Исторических приключениях» выпущено более 50 романов в основном отечественных авторов. И здесь также отрадно отметить присутствие как маститых профессионалов жанра, так и подающих надежды начинающих писателей.
Но знаете, в чём главная проблема? Между покупателем и издателем стоит преграда в лице товароведов. Создаёт сложности и недостаток книготорговых площадей – если места не хватает, магазин в первую очередь возьмёт книги раскрученных авторов. А умные книги не дойдут до читателей. Поэтому я люблю каталожную торговлю за возможность достучаться до каждого читателя. Ведь в каждой деревне есть интеллигенты – учителя, менеджеры, фермеры.
– А новые серии появились?
– Из новых серий наиболее удачной считаю «Актуальную историю», представляющую не только факты, замалчиваемые мировой историографией, но и подоплёку событий и дипломатическую борьбу вокруг них: «Партитура Второй мировой», «Ялта-45» и «Россия и Япония: узлы противоречий» историка А.А. Кошкина. Очень искренняя книга – «Самый памятный день войны. Письма-исповеди». Следует отметить фундаментальные двухтомники К. Залесского «Кто есть кто во Второй мировой войне», а также «Кто есть кто в истории СССР» – это наиболее полный биографический справочник по истории СССР, первый, где сделана попытка дать столь широкий срез истории страны через биографии её «первых лиц».
Патриотизм – определяющий принцип нашей издательской политики. Мы его понимаем как уважение к историческим и культурным традициям России, как постоянную готовность отстаивать её национальные интересы. Мы любим свою страну не потому, что она лучше других, а потому, что мы её граждане.
«Генералиссимус» Владимира Карпова – настоящий бестселлер, книга стала событием не только в литературной, но и в политической жизни. А ещё хотелось бы назвать художественные альбомы «Охота в русском искусстве» В. Панкратова, «Соколиная охота» В. Фёдорова и О. Малова, «Под пологом русского леса» В. Горбатова.
– Охота для вас – неотъемлемая часть русской истории и культуры?
– Не только. Я люблю охоту и знаю в ней толк. Я родился в деревне, с детства ходил на охоту. Охота же состоит из многих вещей. Ведь важен не праздник, а преддверие праздника, важна не встреча Нового года, а подготовка к Новому году. Так и здесь. Важна именно подготовка. Процесс. Охота для меня – это и экипировка, и оружие, и работа с боеприпасами, собака, разведение подсадных уток, устройство охотбазы, разработка угодий базы, таксидермия. Все книги, которые мы издаём про охоту, я пропускаю через себя.
Беседу вёл Алекс ГРОМОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Хранитель корней
Библиоман. Книжная дюжина
Хранитель корней
Владимир Рябушинский. Старообрядчество и русское религиозное чувство / Составление, вступительный очерк и комментарии В.В. Нехотина, В.Н. Анисимовой, М.Л. Гринберга. – М.: Мосты культуры, 2010. – 452 с.: ил.
В некрологе Рябушинскому говорилось:
«7 октября 1955 года скончался в Париже на 83-м году жизни Владимир Павлович Рябушинский – основатель в 1927 году Общества «Икона», председатель его до конца 1951 года и в последние четыре года почётный председатель и активный деятель… Когда вспоминаешь его, немыслимо не говорить об идее, им носимой… Идея эта заключалась в том, что русскому народу в его сокровенных глубинах и толщах дана способность крепко держаться на своих корнях древнего исконного православия, которое пронизывало не только церковь, но и быт и даже экономику России». О самых ранних и о самых поздних годах жизни Владимира Павловича Рябушинского (1873–1955), представителя знаменитой старообрядческой династии и одного из крупнейших специалистов по истории русской иконописи, читатель узнаёт из вошедших в эту книгу его мемуаров и статей, в числе прочего повествующих о деятельности парижского общества «Икона». Кроме фундаментального исследования, давшего название книги, в неё включены статьи и воспоминания о знаковых фигурах русской эмиграции и об истории и общекультурном значении русской иконописи.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Как правильно ничего не знать
Библиоман. Книжная дюжина
Как правильно ничего не знать
Энциклопедия эпистемологии и философии науки . – М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009. – 1248 с.
Как известно, энциклопедии не читают – ими пользуются. В том прямом смысле, когда имеют в виду, что они могут принести пользу, если требуется уточнить то, что и так знаешь. А что мы знаем наверняка об эпистемологии? Во-первых, то, что это наука о познании, а во-вторых, то, что мы уверенно знаем одно: то, что ничего не знаем.
Однако повторить вслед за Сократом его известную формулу может по справедливости лишь тот, кому ясна природа собственного невежества.
В чём-то уравнять нас с древнегреческим философом и призван данный сборник статей, подготовленный коллективом учёных Института философии РАН. Как сказано в аннотации труда, энциклопедия может оказать неоценимую помощь при подготовке аспирантов к важному шагу в достижении первой учёной степени, а именно при сдаче квалификационного экзамена по дисциплине «Философия науки». Ведь каждый учёный работает не столько со своей предметной областью, сколько со «знанием вообще». А взгляд на это самое «знание» является функцией времени. Потому-то и упор в настоящей энциклопедии делается на актуальность эпистемологических воззрений и зависимость самой науки от существующих философских систем.
«Проблематика знания становится центральной для понимания современной цивилизации, которую уже называют «обществом знания». Сегодня радикально меняется само понимание знания, механизмов его производства и функционирования в обществе» – лучше, чем сказали авторы о своей работе, придумать трудно.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Вожак, артельщик…
Библиоман. Книжная дюжина
Вожак, артельщик…
Валерий Косолапов. Столетие на ладони : Воспоминания / Автор вступления Е.А. Евтушенко, составитель Т.А. Кравченко. – М.: Издательство «Художественная литература», 2010. – 240 с.: 40 л. ил. – (Серия литературных мемуаров).
В № 17 за этот год публикацией Евгения Евтушенко «ЛГ» вспоминала одного из своих главных редакторов – руководившего газетой в 1960–1962 гг. Валерия Алексеевича Косолапова (1910–1982). Но он был и главным редактором журнала «Новый мир» и директором издательства «Художественная литература», отмечающего своё 80-летие. Книга «Столетие на ладони» словно бы сконцентрировала в себе все эти юбилеи, связанные с человеком, о котором Е. Евтушенко сказал так: «Он никогда не был «начальником», «боссом». По характеру он – «вожак», «артельщик», скажем, бурлацкой ватаги, который, конечно, отдавал команды, но всегда подставлял плечо под общую лямку». В «Столетие» вошли беседы В. Косолапова с К. Симоновым, С. Смирновым, Л. Лазаревым, его книга о военных писателях, воспоминания о нём литераторов-современников. Особый интерес представляет созданная коллективом «Худлита» «рукописная книга» о В.А. Косолапове – 60 автографов ведущих писателей и деятелей культуры страны.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Они делились светом
Библиоман. Книжная дюжина
Они делились светом
Николай Гончаров. Хранители огня : Сказание о земляках. – М.: Издательский дом «Трибуна», 2010. – 464 с.; 16 л. фото.
Нет, неслучайно именно в Донбассе появились в своё время такие новаторы, как Алексей Стаханов и Никита Изотов. Тогда шахтёры с их принципиальностью, острым чувством новизны в работе, личным бескорыстием и бесстрашием работали под девизом «Делись светом!». И донецкие начальники хорошо понимали иносказательный смысл этого призыва, рождённого в подземном мраке. Именно в силу этого, считает автор книги, фронтовик, журналист со стажем, в Донбассе сложилась уникальная школа воспитания начальников разного уровня. Эта школа опиралась на решающее воздействие рабочей, особенно шахтёрской среды. Сквозь такое незримое, но густое решето невозможно было проскочить ловкачу, прохиндею. Выходцы из Донбасса достойно занимали места среди столичных управленцев самого высокого ранга. В советскую пору только союзными министрами с донецкой родословной было двадцать человек. Трое стали председателями Совета Министров СССР, несколько – заместителями председателей. Возглавляли ВЦСПС, президиум Верховного Совета СССР, ряд хозяйственных комитетов. «Жаль, что в новой России их бесценный опыт забыт, а они сами нередко предаются шельмованию». Это горькое сетование и заставило автора создать предлагаемую книгу.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Полёт королевы
Библиоман. Книжная дюжина
Полёт королевы
Евгения Красноярова. Серебряные монгольфьеры : Стихи. – Одесса: Издательство КП ОГТ, 2009. – 118 с.
…Она уже – «Королева поэтов». Этот титул ей присудили в 2008 году на Международном ежегодном фестивале русской поэзии и культуры «Пушкин в Британии». И творческий путь Евгении Краснояровой немало длится. А книжка – первая. Бывает. Лишь бы стихи – не последние. Во всех смыслах. Да они и не могут быть последними. Потому что Евгения Красноярова всегда в диалоге с классиками. И на строку А. Ахматовой «Я научилась просто, мудро жить» отвечает:
Не получится –
просто, мудро,
Без тревог,
под весёлый плеск
Золотых и беспечных
кудрей
Слушать тихий
поленьев треск…
Но и одна, без сопровождающих, поэтесса всегда чутка к миру. Тут особый дар. О котором одесский психолог Тамара Горина сказала, что Е. Краснояровой «присуще сильное, трезвое самоощущение; она умеет выразить мир на разных планах и уровнях. Это редко встречается по-настоящему сегодня…». Встречайте поэта на монгольфьере!
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
