Текст книги "Литературная Газета 6261 ( № 57 2010)"

Фамильное сходство как система защиты

Литература

Фамильное сходство как система защиты

РАКУРС С ДИСКУРСОМ

Юбилейная разминка с поэтом и философом Вадимом Рабиновичем

Рабинович умеет держать удар. Даже в свои только что нагрянувшие 75. Звоню, чтобы поздравить. Ответствует: «Занимаюсь гимнастикой!» У него – потрясающая система защиты. Помню, когда в Москве состоялось открытие Международного фестиваля театрально-поэтического авангарда «Другие», он вышел на авансцену и, оглядев на голубом глазу президиум, с резонной голосовой смешинкой молвил, что едва ли не все очутившиеся в нём степенные поэты прошли защиту у доктора философских наук Рабиновича. Иными словами, у Вадима Рабиновича защита не хуже, чем у знаменитого беспроигрышного боксёра Флойда Мейвезера-младшего. Впрочем, минувшим летом пристальный Евгений Евтушенко, коему я при встрече передал привет от Рабиновича, заметил, что тот похож на человека, которого настиг апоплексический удар. Рано или поздно удары настигают даже Мейвезера, даже Рабиновича. И вот тут пригождается умение их держать удар. Уже через непродолжительное время после перенесённого «речевого спазма сосудов» Рабинович выступал с публичной лекцией. Пусть – по бумажке, пусть – как Демосфен с камешками во рту, но зато, подобно Кириллу и Мефодию, собрал и расставил рассыпанный алфавит собственной речи:

Складывались звуки в междометья,

До, ре, му мычалось, до ре лю…

Замер Бог и с ним все Божьи дети

В ожиданьи моего люблю.

РАБИНОВИЧ КАК КРЫСА

– Вадим Львович, вы носите всю жизнь анекдотическую фамилию Рабинович. Вам трудно или легко с вашей фамилией?

– Я учился в литинститутском семинаре Ильи Сельвинского, который однажды вышел ко мне с предложением сменить фамилию, чтобы было проще печататься и жить. Я упирался: «Илья Львович, да ведь я к этой фамилии привык! Вот Олег Крыса, знаменитый скрипач, как Крысой был, так Крысой и остался». Сельвинский: «Ну, это от того, чтобы та деревня, откуда происходит фамилия Крыса, знала, что играет та самая Крыса из их деревни! Но вы же не такой тщеславный?» На что я привёл контрпример про пианиста Зюзина. Его тоже просили взять псевдоним. Он и говорит: «Я с этой фамилией сросся и боюсь, что её смена скажется на моём творчестве». Хотя против псевдонимов я ничего не имею, но всё-таки оставил фамилию Рабинович.

– Известный вам, ныне покойный философ Георгий Гачев, знаменитый исследователь «национальных космосов», говоря о еврейском космосе, как-то затвердил: «У евреев – психологос минус космос». Согласны?

– Гачев – гений! Мы с ним были друзьями. Но это самый безобразный космос из всех космопсихологосов, придуманных Гачевым! Он рассуждал так: когда евреи прибыли в Россию с земли Обетованной, которая представляла собой небольшой земельный удел, они от этих снежных гигантских просторов просто «охренели» (на самом деле он сказал грубее). Это слово его, употреблённое применительно к описываемой ситуации, – потрясающее! Но вот тут вкрадывается противоречие: евреи, не имея своего космоса, «охренели» от русского космоса и… стали писать замечательные стихи про ту же Россию. Например, Мандельштам, Пастернак и Бродский. Судьба еврейского народа после Ветхого Завета свидетельствует: еврей не имеет своей земли, но при этом имеет всю землю в качестве своей. В данном смысле он – межкультурный Протей: объединяет все культурные пространства и живёт свободно-протейно. Как, собственно, и сам Гачев. И вот так он якобы лишил природных евреев космоса. А природных евреев не существует – они только в диаспоре. У евреев есть такая песня: «Встретимся в Иерусалиме». И я подумал: «Если они встретятся в Иерусалиме, они не смогут сказать в качестве императива: «Встретимся в Иерусалиме», поскольку все они уже там.

РАБИНОВИЧ КАК АЛХИМИК

– Вы – автор трактата «Алхимия как феномен средневековой культуры». Насколько повлияло на вас как поэта погружение в алхимические глубины? Кстати, ведь в обывательском представлении алхимия есть нечто лженаучное…

– Моя задача в том и состояла, чтобы развеять обывательское представление об алхимии как лженауке. Может быть, это вовсе не наука? Лженаучным бывает то, что выдаёт себя за науку. Я вообразил, что алхимическое мышление – особый тип мысли, который был присущ средневековому человеку, и этот тип мысли не может никогда кончиться – он существует и сейчас. Теперь – что роднит алхимию с поэтическим образом мышления? Средневековому алхимику запросто сказать, допустим, такое: «Возьмём три унции ртути и прибавим к ним пять унций злости». Во-первых, этот парадокс взрывает уют здравого смысла, во-вторых, присущ любой поэтической мысли как таковой. Вот чем алхимия сродни поэтическому. И, в свою очередь, вот отчего поэтическое, если это настоящая поэзия, является свидетельством алхимического способа мышления.

– И посему вас можно назвать поэтическим алхимиком?

– Некоторые меня так и называют. По-моему, это тоже неправильно. Потому что от настоящего алхимика я отличаюсь тем (чем я схож, я уже сказал), что алхимическое дело – глубоко серьёзно, а поэт – человек лёгкий.

РАБИНОВИЧ КАК СИНИЦА

– В своей книге стихов «Синица ока» вы написали:

Из всего, что есть, пожалуй,

Предпочтение отдам

Трём божественным началам:

Ева, яблоко, Адам.

Из этого следует, что вы – поэт Начала. Чем это грозит читателю, который перекормлен всевозможными блюдами конца света?

– А конца света не бывает. Для того, кто живёт, смерти нет! Следовательно, нет конца света. Но вы верно заметили: «читатель перекормлен» всякого рода дурной эсхатологией. Вот неизвестно, что все люди смертны! Это – индуктивное заключение, основанное на опыте. А раз что-нибудь основано на опыте, этот опыт до конца исчерпан быть не может. А вдруг кто-то не умер?.. И тогда вся индуктивная логика летит к чёрту! Оптимистично?

– Весьма! Почти как в вашем стихотворении про «Синицу ока». Вы там пишете, что правым глазом вы «обличаете мир сквозь дымы». А левым «видите синь такую – веселей синицы молодой…» Это нечто физиологическое, или – образ?

– Понимаете ли, культурология, чем я, собственно, сейчас занимаюсь, – это дело двойного зрения. Одно нацелено на артеакт (то есть на начало творчества), а другое – на факт, на артефакт (то есть на результат). И вот при таком астигматизме я, собственно, и существую. Кроме того, это продиктовано физиологически. Например, Кручёных в своём прозаическом трактате «Моя жизнь» объясняет стихи и рисунки Давида Бурлюка таким образом, что он был одноглазый. Отсюда – особенности. Я тоже в этом смысле не полноценно двуглазый, поскольку дальтоник. Когда я назвал свою книгу «Фиолетовый грач» и ещё до её выхода поделился этим названием с Евгением Винокуровым, он заметил: «Вадим, у вас что-то со зрением?» Я говорю: «Евгений Михайлович, это у вас что-то со зрением!» Потому что в моём понимании грачи бывают только фиолетовыми.

РАБИНОВИЧ КАК ГРАЧ

– Тогда что бы мог сказать Рабинович как «фиолетовый грач» по поводу своего юбилея?

– Я вспоминаю, как в 2006 году меня удостоили звания заслуженного деятеля науки Российской Федерации. И все должны были оглашать при этом витиеватые речи, а я произнёс самую короткую в моей жизни: «Благодарю руководство моей страны, что у руководства моей страны хватило воображения дать это высокое звание Рабиновичу…» На этом месте все посмеялись. «И, во-вторых, – продолжил я, – дважды благодарю руководство моей страны, что этим Рабиновичем оказался я».

– Какой ваш самый любимый анекдот про Рабиновича?

– К Василию Ивановичу прибегает взволнованный Петька. «Василий Иваныч, про вас такое говорят!» – «Отстань, Петька, что про меня говорят, мне на то наплевать! Тут Фурманов написал донос обо мне в ЦК! А ты – «Что говорят!» – «Да, но про вас такое говорят!..» – «Отстань, Петька, тут Анка скурвилась, а ты «Про меня такое говорят!» Тут белые на носу, а ты – «Говорят!» Ну что про меня говорят?» – «Василий Иванович, про вас говорят, что у вас фамилия… Рабинович». Василий Иванович достаёт из кармашка пенсне, надевает на нос и произносит: «Видите ли, Петя…»

Беседовал Юрий БЕЛИКОВ, ПЕРЕДЕЛКИНО–ПЕРМЬ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

«XXI век – за тобой. И надолго»

Литература

«XXI век – за тобой. И надолго»

ШТУДИИ

О IV научно-практической конференции, посвящённой творческому наследию Юрия Кузнецова

На рубеже тысячелетий, с выходом больших поэм Юрия Кузнецова, многие открыли в нём выразителя честной гражданской позиции и просветлённого религиозного чувства. Сердечный приступ унёс в 2003 году жизнь поэта, истинный смысл слов которого Россия ещё только начала по-настоящему узнавать: более сорока лет он работал глубоко, напряжённо – не ради суетной славы. Поэтому даже сегодня очень многие в нашей стране узнают его творчество впервые, многим только предстоит услышать о нём.

Две замечательные женщины – вдова поэта Батима Каукенова и директор Бюро пропаганды художественной литературы Союза писателей России Алла Панкова – первыми стали делать всё, что можно, чтобы люди узнали и глубже вдумались в творчество поэта.

Пять лет назад начал постепенно складываться круг их помощников, объединивший людей молодых, таких как Евгений Богачков и Ирина Панкова, и зрелых, таких как сотрудники Института мировой литературы им. А.М. Горького профессор Сергей Небольсин, много потрудившийся над организацией конференции доцент Сергей Казначеев, редактор газеты «День литературы» Владимир Бондаренко и многие другие. Со всей страны – от Иркутска до Ставрополя и Краснодара, из ближнего зарубежья – Украины, Польши, Болгарии, Казахстана съезжаются люди в Москву на конференции, посвящённые художественному и философскому наследию поэта. В Московском литературном институте им. А.М. Горького на днях прошла уже четвёртая такая конференция.

Её открыл учёный и педагог, ректор Литературного института Борис Тарасов. Он напомнил, что с конца 60-х Литинститут стал для Ю. Кузнецова настоящим домом. Здесь он учился, здесь преподавал. Его бывшие ученики с большой благодарностью вспоминают о его уроках. Мы всё яснее видим: явление, называемое Юрий Кузнецов, ещё не знает своих берегов.

Профессор Владимир Гусев подчеркнул, что считает Ю. Кузнецова последним нашим общенациональным поэтом и относит его к линии Тютчева–Блока. К тютчевской традиции также возводят Кузнецова прозаик Андрей Воронцов, критик Инна Ростовцева, Сергей Куняев. В начале творческого пути поэта, когда ещё трудно было предвидеть, как разовьётся его дар, с тютчевской традицией его попытался связать Вадим Кожинов.

Свою миссию Ю. Кузнецов видел и в том, чтобы приблизить к современному читателю классические произведения. У него была мечта заново перевести Гомера. «Сотворчеству», которое предпринял Кузнецов, переложив на современный русский язык «Слово о Законе и Благодати» митрополита Иллариона, посвятил доклад профессор Тверского университета В. Редькин. Он обратил внимание на очень смелый приём – Ю. Кузнецов изменил жанр произведения, преобразив публицистическое «Слово» в поэму. По мнению докладчика, эту работу можно считать предтечей поэмы «Путь Христа».

О сложной системе оптических линз в поэзии Кузнецова, включающей в себя и небо, говорил Владимир Винников. Вячеслав Лютый посвятил своё выступление художественным чертам поэмы Кузнецова «Рай».

С. Небольсин, анализируя стихотворения Кузнецова «Федора» и «Анюта», обратил внимание, как Кузнецов выделил два качества русского народа: с одной стороны, крылатость, полёт, с другой – гениальную способность саботировать всё ложное и фальшивое.

В. Бондаренко, И. Роднянская, М. Аввакумова, Ю. Лощиц делились воспоминаниями о Ю. Кузнецове. Как всегда, наиболее интересно в этом жанре выступила ученица поэта Марина Гах, заметившая, что все гении глубоко национальны. Она рассказала, как трактовал на своём поэтическом семинаре Ю. Кузнецов понятия Родина – отчизна – Отечество.

Интересно и, как всегда, содержательно выступил и Пётр Палиевский, заявивший, что Кузнецов отторгал от себя Тряпкина и Рубцова, «поэтов русской резервации», ибо понимал Россию как мировое явление, решающее проблемы вселенского уровня.

Думается, что Кузнецов прошёл сложный путь исканий, в который – когда во благо, когда во вред – вмешивались и некоторые теоретики-литературоведы, соблазнявшие его то мифом, то архетипом, то евразийством.

Мы поедем во Францию-город

На руины великих идей,

– говорил поэт. Но он же в стихотворении «На Родине Тютчева» предостерёг:

Не проворонить бы Россию –

Родные милые места.

Хотел этого Кузнецов или нет, он был лидером того литературного направления, которому с лёгкой руки Кожинова дали наименование «тихой лирики».

Юрий Кузнецов в предельно концентрированной форме обобщил всё, что пытались выразить С. Викулов и О. Фокина, В. Соколов и А. Прасолов, Н. Рубцов и М. Аввакумова…

А. Передреев ещё в 1968 году писал Кузнецову:

Ты помнил тех далёких, но живых,

Ты победил косноязычье мира,

И в наши дни ты поднял лиру их,

Хоть тяжела классическая лира!

В стихотворении «Классическая лира» (1997) Кузнецов сурово сказал, что не видит своих продолжателей. Думаем, он имел на это право.

После докладов и круглого стола студенты Литинститута под руководством доцента С.В. Молчановой выступили с замечательной театрализованной постановкой «Юрий Кузнецов и память».

Она, как и многое происходившее в дни конференции, подтвердила: все мы, по мудрому выражению польского профессора Франчишека Апановича, как очарованные странники, путешествуем по волшебному миру Юрия Кузнецова. Всех участников странствия даже невозможно перечислить. Об этой бескрайней дороге лучше сказать словами учителя и старшего друга Кузнецова. Ал. Михайлов в одном из писем Юрию Кузнецову написал: «XXI век – за тобой.

И надолго».

Ольга ОВЧАРЕНКО, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник ИМЛИ РАН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Не пощадили даже Айтматова!

Литература

Не пощадили даже Айтматова!

ГОЛОС С МЕСТА

«ЛГ» открывает новую рубрику «Голос с места» публикацией письма азербайджанских писателей, возмущённых статьёй С. Куняева «Открытое письмо моему старому товарищу А.А. Боброву», напечатанной в малотиражном корпоративном ежемесячнике МСПС.

Заявление секретариата правления Союза писателей Азербайджана

Секретариат правления Союза писателей Азербайджана выражает возмущение и протест по поводу статьи Ст. Куняева. Ни один азербайджанский писатель никогда не призывал к погромам или изгнанию наших русских сограждан. В Баку и по всему Азербайджану никогда не проводились митинги, на которых скандировались бы лозунги против русских. Ни один гражданин Азербайджана, любой национальности, не мог участвовать в таких митингах, потому что их никогда не было. Особое возмущение вызывает тот факт, что в подобных погромах обвинили и покойного Чингиза Айтматова. Ни один из тех, о ком пишет господин Куняев, никогда не присутствовал на митингах против русских соотечественников и уж тем более не мог возглавлять такие митинги по той простой причине, что их никогда не было ни в Казахстане, ни в Азербайджане, ни в Киргизии. Ни одного подобного случая. Господин Куняев, написав подобный пассаж, оскорбляет не только память мёртвых и честь живых, но и целые народы, которые так искренне и так дружески относятся к России и к русскому народу.

В Азербайджане функционируют более двухсот школ на русском языке, открыт филиал Московского государственного университета, в высших учебных заведениях больше шестнадцати тысяч студентов обучаются на русском языке. Выходят книги и журналы на русском. В Союзе писателей Азербайджана издаются ежемесячный журнал «Литературный Азербайджан» и газета «Мир литературы» на русском языке. В настоящее время в нашей республике проживают более ста пятидесяти тысяч граждан русской национальности.

Для сведения сообщаем, что Дом творчества писателей в Мардакянах (не Мордокьяны, как указано в статье) не был продан или передан другой организации. В нём проживают беженцы, покинувшие свои дома из-за карабахского конфликта. В настоящее время решается вопрос о переселении беженцев и ремонте Дома творчества для последующей эксплуатации Союзом писателей.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: 04.03.2010 20:31:38 – Владимир Николаевич Иванов пишет:

Не читали, но возмущены...

Письмо С.Ю.Куняева : http://m-s-p-s.ru/site/13

Назад к карточке книги "Литературная Газета 6261 ( № 57 2010)"