Текст книги "Сбежавший вампир(ЛП)"

Автор книги: Линси Сэндс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Что? – спросил Данте, его голос дрогнул от шока.

– Она хочет, чтобы ты надел наручники на свою морковку, прежде чем поделиться ей? – предположил Брикер и, когда Данте тупо уставился на него, добавил: – Ты должен надеть носочек на свой член, прежде чем трахнуть ее?

– Брикер, – раздраженно сказал Мортимер.

Но Джастин просто добавил: – У тебя нет защиты? Не можешь использовать свою эрекцию?

– Интернет? – сухо спросил Люциан.

Помолчав, Джастин Брикер ухмыльнулся и сказал: – У них есть куча высказываний: спрячь старого Гарри, а затем возьми ее вишню; заверни огурец, а потом пощекочи ее; если вы не можете защитить свою ракету, оставьте ее в кармане; не ошибитесь, прикройте свою змею; прикройте пень, прежде чем горбиться; не будь дураком…

– Правда, Джастин, – мрачно прервал его Люциан. – Тема твоих поисков в интернете действительно иногда меня беспокоит.

– Что? – удивленно спросил Брикер. – Почему?

– Тот факт, что ты даже задаешь мне этот вопрос, уже беспокоит меня, – сухо сказал Люциан. – Сначала хуи, теперь презервативы. Что дальше?

– Ну, я наткнулся на этот сайт, который…

– Я не хочу знать, – коротко прервал его Люциан и посмотрел на Данте. – Ты сказал, что Мэри была психологом до того, как ушла на пенсию?

Данте кивнул, удивленный и немного смущенный вопросом, пока Люциан не сказал: – Тогда, возможно, мы могли бы попросить ее провести сеанс или два с Брикером, пока она здесь.

– Ха-ха, – сухо сказал Джастин.

Люциан проигнорировал его и добавил: – Я заплачу за них из собственного кармана, чтобы убедиться, что он достаточно здоров, чтобы быть на работе ... и с оружием.

– Я расскажу ей об этом, – сказал Данте, веселье сменилось тревогой.

– Выносливый отважный, смелый, – сухо сказал Джастин. – Я оторвался от своей горячей и сексуальной Холли, чтобы помочь здесь, и это благодарность, которую я получаю?

– Мэри – новая спутница жизни, – заметил Мортимер, как будто Джастин ничего не говорил. – Может, лучше позвонить мужу Лиссианны, Грегу? Он – психолог, не так ли?

– Хорошая мысль, – решил Люциан, доставая телефон. – Сейчас я ему позвоню. А пока, Джастин, отвези Данте в ближайший магазин, где продаются презервативы.

– Конечно, – сказал он, закатывая глаза. – Пока я там, я проверю отдел с чувством юмора и посмотрю, смогу ли я достать вам обоим.

– Проверь и мозговой проход, – предложил Люциан. – Я подозреваю, что ты оставил свой там, когда в последний раз ходил по магазинам.

Джастин резко остановился, положив руку на дверь, и повернулся к Люциану с изумлением. – Ты только что пошутил?

– Нет, – твердо сказал Люциан.

– Да, ты это сделал, – возразил Джастин, ухмыляясь. – Это была не очень хорошая шутка, но ты пошутил, Люциан. Святое дерьмо, я никогда не думал, что доживу до этого дня, – распахнув дверь, он вышел в коридор, качая головой, напевая, – Люциан Аржено пошутил. Ну, я никогда!..

Данте посмотрел ему вслед, а затем снова посмотрел на Люциана, подняв брови.

– Иди, – сказал Люциан, вздохнув. – Он – идиот, но, несмотря на это, хороший парень.

– Поверю тебе на слово, – пробормотал Данте и поспешил из комнаты вслед за Брикером.

Мэри уже встала с постели и смотрела в окно спальни, когда Данте вернулся из своих поисков презервативов.

– Они у меня, – торжествующе сказал он, поднимая сумку с презервативами, когда вошел.

Мэри взглянула на сумку, но потом спросила: – Где мы?

Данте бросил сумку на кровать и начал стягивать футболку, но остановился, сняв ее с головы, но все еще держа на руках. – Что?

– Где мы? – повторила она медленнее. – В прошлый раз я знала, что мы в Техасе, но, судя по количеству снега, это не Техас. Где мы?

– О. – Он закончил снимать рубашку и бросил ее на один из стульев. Затем он пересек комнату и присоединился к ней у окна. Обняв ее сзади, Данте притянул ее к своей груди и посмотрел на заснеженный задний двор. Была ночь, но между уличными фонарями дома, огнями на зданиях за домом и его ночным видением, он смог хорошо рассмотреть пейзаж. С приближением весны стало немного теплее. Кое-где виднелись клочки травы, но зима выдалась суровая, и снега все еще было много.

Наклонившись, чтобы поцеловать Мэри в макушку, он объяснил: – Мы в доме стражей порядка в Торонто.

– В Торонто? – удивленно спросила она. – Онтарио, в Канаде? – и когда он буркнул «Да», она спросила: – Но как мы?..

– Мы вылетели через час после аварии, – тихо сказал Данте. – Мы бы уехали раньше, но сначала нужно было забрать Бейли.

– Как, скажите на милость, вам удалось провести меня через таможню и иммиграционную службу без паспорта и даже без сознания? – спросила Мэри обалдевшим голосом, – а что они сказали о моих ранах? Я имею в виду, они, должно быть, заметили, что моя голова склонилась.

– У нас есть свои самолеты, и мы не проходим таможню и иммиграцию, – весело сказал он.

Мэри слегка повернулась и наклонила голову, чтобы спросить: – Как вам это удается?

Данте поднял бровь и ждал.

– О, – пробормотала она через мгновение. – Контроль сознания и все такое.

Кивнув, он улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа. – Это очень удобно в определенных ситуациях.

– Наверное, – сухо согласилась Мэри и снова отвернулась к окну, прежде чем пробормотать: – Торонто.

Что-то в том, как она произнесла название города, привлекло его внимание, и Данте посмотрел на ее макушку, желая увидеть выражение ее лица. Он не мог, поэтому спросил: – О чем ты думаешь?

– Здесь живет моя дочь, – тихо сказала она. – Ее мужа перевели сюда четыре года назад, и они переехали. Я скучала по ней и детям в Виннипеге. Я вижусь с ними редко.

– О, – сказал Данте, подозревая, что произойдет дальше.

– Я могу увидеть ее, пока мы здесь, – сказала Мэри, и он услышал улыбку в ее голосе, а затем она добавила: – Я не видела ее с Рождества. Оба моих ребенка и их семьи прилетели в Техас на Рождество в этом году. Я арендовал дом у лагеря RV, и мы все остались там, в течение двух недель, наслаждаясь пляжем. Это было прекрасно, и я подумывала сделать крюк, чтобы навестить их по дороге домой, но передумала…

– Мэри, – мягко перебил он.

Она замолчала и замерла, а затем ее тон был настороженным, когда она спросила: – Что?

Данте подозревал, что он выдал что-то своим тоном, возможно жалость или сожаление. Сейчас он чувствовал и то, и другое. Но это нужно было сказать. – Мэри, ты не можешь встретиться со своей дочерью.

Теперь она напряглась. – Что ты имеешь в виду? Конечно, могу.

Ее тон был резким и коротким. «Она не собиралась так легко с этим мириться, с несчастным видом» – подумал он, высвободил руки, обнял ее за плечи и повернул лицом к себе. Встретившись с ней взглядом, он торжественно спросил: – Как ты объяснишь изменения, через которые прошла? Твоя новая моложавая внешность? Новый серебристый оттенок твоего цвета глаз?

Мэри обиженно посмотрела на него, явно не оценив вопроса, но сказала: – Ну, я просто объясню насчет бессмертных и…

– Ты не можешь рассказать ей о нас, – твердо прервал он. – Скрывать наше существование от остального мира – это необходимость. Именно так мы выживали, пока были народом. Если бы смертные знали о нашем существовании, один лишь страх заставил бы их выследить нас и…

– Ты рассказал мне, – перебила Мэри, почти обвиняющим тоном.

– Да, но ты – моя спутница жизни, – торжественно заметил Данте. – Я надеялся обратить тебя. Если бы возникла ситуация, когда ты отказалась быть моей спутницей жизни, мне пришлось бы позволить Люциану стереть все воспоминания обо мне и обо всем, что я тебе говорил.

– Он может это сделать? – с тревогой спросила она.

– Мы можем это сделать, – мягко сказал Данте. – Включая тебя. Теперь ты одна из нас, Мэри.

Она слегка нахмурилась и покачала головой. – Ну, все в порядке, и я все еще могу ей сказать. Я хочу обратить ее. Я хочу превратить ее мужа и детей тоже, и моего сына и его…

– Ты не можешь, – перебил Данте и возненавидел себя за это. Он был совершенно уверен, что если бы они поменялись местами, он хотел бы сделать то же самое со своей семьей. Однако это было просто невозможно. – Мэри, каждому из нас разрешен только один оборот. Это необходимость, – твердо добавил он. – Если бы на каждом шагу поворачивался каждый любимый человек, мы бы вскоре опередили смертных по численности.

– Ну и что? – нетерпеливо огрызнулась она.

– Так кем же мы будем питаться? – спросил Данте практично и увидел отвращение, которое тут же отразилось на ее лице. – Мне очень жаль, но такова реальность. И сейчас и твоя реальность.

Мэри сглотнула и покачала головой, но потом сказала: – Но я могу повернуть одного?

– Каждый бессмертный может превратить одного человека за свою жизнь, – тихо согласился он, уже зная, к чему это приведет. – Обычно они приберегают его для своего спутника жизни.

– Но ты – мой спутник жизни, – заметила она. – Поэтому я хочу обратить свою дочь.

– Это твой выбор, – мягко сказал он. – Однако сначала ты должна получить ее разрешение, и тогда ей придется оставить мужа и детей.

– Она может обратить своего мужа, – тут же сказала Мэри и добавила: – А он может использовать свой единственный поворот для своей старшей дочери, которая может использовать свой поворот против своей сестры, которая может превратить моего сына, ее дядю, который может превратить свою жену, которая может превратить их сына. Она торжествующе улыбнулась. – И тогда мы все сможем стать бессмертными.

– А что, если муж твоей дочери не является ее спутником жизни? – отметил он.

– Они женаты, – сказала она со смехом.

– Это не значит, что они – спутники жизни, – серьезно сказал Данте. – А если нет, то совместная жизнь будет невыносимой.

– Они любят друг друга и теперь живут вместе, – заметила Мэри. – С ними все будет в порядке.

– Может, им и хорошо жить вместе, как смертным, но это было бы не так, если бы они были бессмертными, а не спутниками жизни, – заверил он ее. – Трудно жить с кем-то, когда слышишь каждую его мысль.

– Но если бы они оба были бессмертны ...

– Тогда они оба услышат каждую мысль партнера о себе, – торжественно сказал Данте.

– Ты хочешь сказать, что вы всегда можете читать друг друга? – удивленно спросила Мэри. – Это происходит не только с новыми спутниками жизни?

Данте колебался. Он действительно с нетерпением ждал возможности вернуться сюда с презервативами и использовать их. Однако это выглядело маловероятным, если бы ему пришлось объяснять ... вздохнув, он отогнал эти мысли. Это было важно для Мэри. – Бессмертные могут читать друг друга, если не охраняют свои мысли. Если они охраняют свои мысли, то невозможно прочитать бессмертных, которые старше их самих, и сложнее, но не невозможно прочитать мысли бессмертных их возраста или моложе их самих. Мы быстро учимся охранять свои мысли, но это требует постоянных усилий и может быть утомительным, и бессмертные часто в конечном итоге избегают проводить время друг с другом из-за этого. Жизнь тогда может стать очень одинокой, если они останутся одни, или душераздирающей, если они подружатся со смертными, которые стареют, болеют и умирают так быстро по сравнению с нами. Это приводит к тому, что бессмертные становятся изгоями и делают то, что не должны, – добавил он торжественно. – И поэтому у нас есть охотники или стражи.

– Вот почему для нас так важны спутники жизни, – продолжил он, не давая ей возможности прервать себя, – спутник жизни – это единственный человек, смертный или бессмертный, которого мы не можем читать, и который не может читать нас. Мы можем отдыхать вместе и наслаждаться друг другом без необходимости постоянно охранять наши мысли.

– Если ты обратишь свою дочь, а она – своего мужа, и они не будут спутниками жизни, они недолго останутся вместе. Что еще хуже, каждый из них будет обречен на одинокую жизнь без надежды когда-либо изменить свою половинку, если они встретят ее. – Данте сделал короткую паузу, чтобы до нее дошло, а затем добавил, – и из-за того, что ты вынудишь своих внуков обратить друг друга, каждый из них потеряет возможность когда-либо обратить свою половинку. Им всем придется прожить очень долгую, очень одинокую жизнь без всякой надежды на передышки, кроме смерти или выхода из-под контроля.

Плечи Мэри поникли. – Неужели нет никакого способа…

– Нет, – серьезно оборвал он ее. – Каждый бессмертный может обратить только одного. И если ты расскажешь своей семье без намерения их повернуть ... – Он сделал паузу, его рот укрепляющий, – ну, это было бы напрасной тратой времени. Люциан пошлет группу силовиков, чтобы твои слова были стерты из памяти. А потом он запер бы тебя в камере в том здании, которое ты, вероятно, заметила в задней части дома стражей порядка, пока тебя не осудил бы Совет.

– Осудили? – слабым голосом спросила она. – Что бы они сделали?

Данте пожал плечами. – Точно не знаю. Я подозреваю, что они бы порылись в твоих мыслях, чтобы узнать, не станешь ли ты в будущем угрозой для сохранения нашего присутствия в мире в тайне. Если нет, они могли бы просто держать тебя взаперти некоторое время.

– А если бы они так подумали? – спросила она, нахмурившись.

– Тогда они могли бы просто выполнить «три на одного» и стереть твою семью и прошлое из твоей памяти, или ...

– Или? – подсказала Мэри, когда он замолчал.

– Или они могли бы прикончить тебя, – со вздохом признал Данте, а затем добавил: – Я, конечно, попытался бы остановить их и, без сомнения, был бы убит в попытке, так что мы оба были бы мертвы.

Мэри изумленно уставилась на него, а потом они оба посмотрели на дверь, в которую кто-то постучал.

Вздохнув, Данте отпустил Мэри и повернулся, чтобы ответить на звонок. Его глаза расширились от удивления, затем настороженно сузились, когда он увидел в холле Люциана. Если человек прочитал его мысли и узнал, что они обсуждали, он прервал …

– В своем отчете Рассел упомянул, что Мэри потеряла свой трейлер и все свое имущество во время взрыва, – внезапно сказал Люциан.

– Si. Она потеряла все, кроме одежды, которая была на ней, и она тоже были сильно повреждена, – признался Данте. – Мы собирались взять ее с собой, чтобы купить одежду, но потом похитители забрали ее ... – пожал плечами он.

Люциан кивнул. – Бастьен позаботится о новом удостоверении личности и банковских счетах для нее. Он внесет сумму, чтобы покрыть все, что она потеряла, но ему нужно знать, какое имя поставить на удостоверение личности и счета, и какую дату рождения хочет Мэри. Она больше не может использовать свою первоначальную дату рождения или фамилию Уинслоу, – отметил он.

– Верно, – сказал Данте, нахмурившись. – Мне придется поговорить с ней об этом.

Люциан кивнул. – Сделай это. А пока ей понадобится одежда. Мы должны отвезти ее за покупками. Ты бы предпочел сделать это первым делом утром перед сном? Или днем после пробуждения?

– Мы? – перепросил Данте сдавленным от удивления голосом. Люциан был не из тех, кто любит покупать женскую одежду.

Но Люциан кивнул. – Ты и Мэри, Рассел, Фрэнсис и я.

– О, – сказал он слабым голосом.

Люциан терпеливо ждал, но когда Данте просто продолжал смотреть на него, его разум был в смятении, когда Люциан сказал: – Тогда ближе к вечеру, – и повернулся, чтобы уйти, оставив Данте смотреть ему вслед.

Мэри уставилась на спину Данте. Она не могла видеть, кто был за дверью – широкая спина Данте закрывала ей обзор, но ей было все равно. Она даже не прислушивалась к тому, что говорилось, и, без сомнения, услышала бы с ее супер-пупер новым слухом, но ее это не беспокоило. В голове крутилось все, что она потеряла.

Она думала, что потеря мужа в прошлом году была большим ударом, но потерять детей и внуков, всю оставшуюся семью и всех друзей за один раз? И если причиной ее потери было обращение, то это произошло в том же районе Техаса, где она потеряла мужа в прошлом году, поняла она, заметив иронию.

Но Данте обратил ее, чтобы спасти жизнь, тихо напомнила себе Мэри. Если бы он этого не сделал, она была бы мертва, что в любом случае лишило бы ее всего, и более того, навсегда. Но теперь у нее была своя жизнь, хотя и немного другая, включающая потребность в крови. И у нее был Данте. И она все еще могла видеть своих детей и внуков издалека, и проверять их аккаунты в Facebook и Twitter, чтобы узнать, как они. Она просто не могла говорить с ними или снова держать их в своих объятиях, утешать их, когда они терпели жизненные неудачи или потери, или поощрять их, когда…

Резко повернувшись к окну, Мэри смахнула с глаз слезы и глубоко вздохнула. Она была глупой, неблагодарной старой дурой. Она получила здесь такой подарок, за который большинство убило бы. У нее снова было молодое и здоровое тело без болей, без ухудшающегося зрения, без таблеток от давления или холестерина.

У нее также был сильный, красивый мужчина, с которым она занималась умопомрачительным сексом, буквально, и который видел в ней Святой Грааль женщин. Мужчина, который хотел ее как свою половинку и только что признался, что умрет за нее.

«И она могла бы иметь с ним детей с этим новым улучшенным телом», – напомнила себе Мэри. Но даже это не облегчало бы боль от потери детей и внуков, которые у нее уже были, и она знала, что этого никогда не будет. Хотя она любила каждую собаку, которая у нее была в жизни, ни одна не заменила ту, которую она имела и потеряла до этого.

«Но они немного облегчили боль», – внезапно подумала Мэри. Возможно, отвлечение ребенком поможет ей, не имеющей возможности видеть своих детей и внуков, кроме как через их сообщения в Facebook.

Психолог в Мэри сразу понял, что это плохая идея, что это не поможет облегчить ее потерю, а на самом деле просто добавит ей стресса, как это обычно делают новорожденные. Но Мэри была, прежде всего, женщиной и не хотела слушать более разумную и образованную часть своего мозга. Ей вдруг захотелось взять на руки ребенка, который родился бессмертным и не будет отнят у нее.

– Мэри? – тихо сказал Данте, и она обернулась, чтобы увидеть, что дверь закрыта, и он пересек комнату, чтобы снова присоединиться к ней.

Мэри даже не подумала, она просто спустила бретельки ночной рубашки с плеч и позволила ей упасть к ее ногам. – Давай сделаем ребенка.

Данте остановился и моргнул. – Что?

Переступив через ночную рубашку, Мэри подошла к нему и обняла за плечи, пытаясь притянуть его голову для поцелуя. Когда он начал сопротивляться, нахмурившись, она схватила его за руку, протащила несколько шагов к одному из стульев у окна и быстро встала на сиденье, чтобы дотянуться до его рта.

– Мэри, – сказал он со смехом, стараясь избегать ее губ, когда она пыталась поцеловать его. – Что?

– Я хочу ребенка, – сказала она почти отчаянно. – Пожалуйста, Данте.

– Но, Мэри, ты сказала ... – Он замолчал и ахнул, когда она оставила попытки поцеловать его, а вместо этого наклонилась, чтобы найти и сжать его через плотную ткань джинсов. Покачав головой, он беспомощно застонал: – Но у меня есть презервативы.

– Они нам не нужны, – заверила она его, расстегивая свободной рукой джинсы и молнию ни них. – Я хочу ребенка.

– Но Мэри, ты ... я ... – его попытки заговорить внезапно прекратились, когда она расстегнула его джинсы, освобождая быстро растущую эрекцию. Когда она поймала его в руку и нежно сжала, он перестал спорить и зарычал и накрыл ее рот своим.

Выдохнув с облегчением в его рот, Мэри ответила на поцелуй и продолжила ласкать его, ее собственное тело отвечало на прикосновение и говорило ей, как сильно надавить, с какой скоростью чувствовать себя лучше. Это был замечательный трюк, позволивший ей быстро довести их обоих до грани. Но когда Мэри поняла, что вот-вот доведет их обоих до оргазма, хотя он даже не был в ней, она быстро отпустила его и прервала поцелуй.

Не обращая внимания на разочарованный стон Данте, Мэри заставила его отступить на шаг и встала на пол перед ним. Затем она тут же повернулась и наклонилась вперед, опираясь на подлокотники кресла и упираясь спиной в его эрекцию.

– Поторопись, Данте, – попросила она. – Дай мне ребенка.

Данте сжал ее бедра, и она ждала, готовясь к его толчку, но он так и не пришел. Он просто держал ее. Мэри оглянулась через плечо и нахмурилась, увидев, как он нахмурился. Он думал, когда ему следует это сделать.

– Данте, – нетерпеливо сказала она. – Мы не можем сделать ребенка таким образом.

Его взгляд переместился на нее, а затем что-то похожее на решимость появилось на его лице, и он переместил руки, чтобы схватить ее за талию.

Почувствовав облегчение, Мэри снова повернулась к нему, но тут же ахнула от удивления, когда он, вместо того чтобы войти в нее, просто взял ее на руки и поставил на стул спиной к себе. Она нахмурилась и огляделась. Данте был намного выше ее, и она предположила, что ему было бы неудобно, если бы они оба стояли на полу. И все же это, несомненно, поднимало ее слишком высоко.

Мэри едва успела подумать об этом, как он раздвинул ее ноги и поставил их на самый краешек стула. Она подумала, что он пытается расположить ее так, чтобы она была на нужной высоте для проникновения, но он испугал ее, сжимая свою широкую грудь под и между ее ног, чтобы сесть в кресло напротив нее.

– Что? – начала она смущенно, прежде чем ахнула, когда он схватил ее за ягодицы обеими руками и потянул вперед. Мэри вскрикнула от неожиданности и схватилась за стену, затем вскрикнула снова, когда его рот внезапно оказался между ее раздвинутых ног, его язык проник туда, где она хотела его эрекцию.

– Нет! – воскликнула Мэри с тревогой, которая быстро сменилась потребностью. – О Боже, да ... нет... да... О Данте! – воскликнула она, упираясь одной рукой в стену за стулом, а другой запутываясь в его волосах, когда он начал лизать и сосать ее возбуждение.

Очевидно, разделенное удовольствие помогло ему точно знать, что делать, чтобы столкнуть их через край, к которому они приближались, прежде чем она тоже остановилась. Данте не остановился, он просто двигался дальше, пока они оба не переехали через водопад и не упали в темные воды, ожидающие внизу.

Мэри лежала на коленях у Данте на стуле, ее ноги были по обе стороны от него, а голова на его плече, когда она очнулась от их постнекоитальной встречи. Он уже проснулся, и она поняла это из того факта, что он успокаивающе поглаживал ее спину. Мэри лежала неподвижно, наслаждаясь лаской и избегая смотреть ему в лицо. Но, похоже, она его не обманула. Данте знал, что она проснулась, и она поняла это, когда его руки замерли и он заговорил.

– Не хочешь объяснить, что только что произошло?

Мэри неохотно села, но сделала вид, что не понимает о чем он. – Обычно это называют оральным сексом. Хотя одна из моих пациентов сказал, что сейчас это называется «ланч в коробке», или «бикини-бургер», или «вишневый флип», – она сделала паузу и поморщилась, прежде чем признаться: – У него есть пунктик для поиска таких слов в интернете, и он всегда приходил на свои встречи со списком рискованных жаргонных терминов.

– Его фамилия – Брикер? – спросил Данте, сузив глаза.

– Нет, – ответила она и нахмурилась. – Я не могу назвать тебе имена моих пациентов, Данте, даже если они больше не мои пациенты. Это было бы неэтично…

– Неважно, – перебил Данте. – Конечно, это был не он. Ты из Виннипега, а он там даже не был, насколько мне известно.

Она с любопытством наклонила голову, гадая, кто этот Брикер, о котором он говорит.

– В любом случае, – сказал он, – я не это имел в виду, когда просил тебя объяснить. Я знаю, что это был оральный секс, Мэри, – сухо добавил он, – я имел в виду, почему ты вдруг захотела ребенка, когда меньше часа назад решила, что у нас не должно быть ребенка, и заставила меня пойти и найти презервативы?

Мэри улыбнулась, услышав жалобу в его голосе, вздохнула и выпрямилась.

– Я просто передумала, – ответила она. – Я хочу ребенка прямо сейчас.

– Почему? – сразу спросил он.

Мэри пожала плечами и с несчастным видом отвернулась.

– Они не заменят тех детей, которые у тебя уже есть, – сказал он торжественно.

Ее нижняя губа задрожала, она прикусила ее и опустила голову. – Знаю, но ...

– Tesoro, – перебил Данте. Поймав ее за подбородок, он повернул ее лицом к себе, прежде чем сказать: – Я был бы счастлив, подарить тебе ребенка, если ты хочешь.

– Ты сделаешь это? – неуверенно спросила она.

Он торжественно кивнул. – Теперь ты – моя жизнь. Мое будущее. Моя любовь. Я дам тебе все, что ты захочешь, если это в моих силах.

Мэри уставилась на него, его слова кружились у нее в голове. «Моя любовь» действительно привлекла ее внимание, но даже этого было недостаточно, чтобы отвлечь ее от желания ребенка, и она жалобно спросила: – Тогда почему ты не ...

– Потому что я не сделаю этого, пока не буду уверен, что ты действительно этого хочешь…

– Но я…, – нетерпеливо перебила она.

– И, – мрачно продолжал он, – что это внезапное желание – не просто эмоциональная реакция на осознание того, что ты больше не можешь быть активной частью жизни детей, которые у тебя уже есть.

Когда она смотрела на него с разочарованием, Данте мягко сказал: – Это не правильный повод, чтобы привести ребенка в этот мир, Мэри. И я не хочу, чтобы мои дети думали, что они заменяют твоих смертных детей.

Мэри вздрогнула при этих словах и со вздохом закрыла глаза. – Ты прав. Я тоже не хочу этого, – печально согласилась она.

Минуту они оба молчали, а потом она соскользнула с его колен для того чтобы взять с пола ночную рубашку. Наклонившись, чтобы поднять ее, Мэри решила сменить тему, чтобы отвлечься от предыдущего печального разговора, и спросила: – Что означает tesoro?

– Сокровище, – ответил Данте, вставая, чтобы поправить джинсы.

– Неужели? – спросила Мэри, и выражение ее лица смягчилось.

– Si. Его чаще всего используют, как дорогая, – пробормотал он, возвращая стул. – Но ты – мое сокровище, Мэри.

Она почувствовала, что краснеет, и посмотрела на свою ночную рубашку. Быстро натянув ее через голову, Мэри спросила: – Чья это ночная рубашка?

– Теперь твоя, – сказал Данте, наблюдая, как она надевает платье. Когда она просунула голову через шею и вопросительно посмотрела на него, он объяснил, – они держат здесь много вещей для гостей, которые могут неожиданно остановиться в доме силовиков. Есть пижамы, ночные рубашки, джинсы и футболки... – пожал он плечами, – я выбрал эту ночную рубашку, но не был уверен в твоем размере, поэтому тебе придется выбрать джинсы и топы. Я принес тебе бритву, расческу, зубную пасту и зубную щетку из кладовки.

– Спасибо, – прошептала Мэри, удивленная его задумчивостью.

Он пожал плечами и похлопал себя по ноге. Когда она вернулась к нему, он усадил ее к себе на колени, а потом торжественно сказал: – Совет согласился купить тебе новый гардероб. Они также намерены вернуть деньги за RV и все, что ты потеряла. Они положат их на банковский счет и организуют ID для тебя, как только ты скажете им, какое имя и дату рождения хочешь, чтобы они использовали.

Мэри неуверенно посмотрела на него. – Я не могу использовать свое имя?

– Ты можешь использовать свое имя и, возможно, второе имя, если оно у тебя есть. Что касается фамилии ... Большинство стараются избегать имени и фамилии, под которыми были известны в своей земной жизни. Или они включают их, но чередуют.

– Что ты имеешь в виду? – неуверенно спросила она. – Как Windy Mary (Ветреная Мэри) или что-то в этом роде вместо Мэри Уинслоу (Mary Winslow)?

– Нет, – сказал он со смехом. – Например, Фрэнсис – Фрэнсис Ренарт и Рассел – Рассел Аржено-Джонс. Аржено – девичья фамилия матери Рассела. Она сохранила ее как часть своего имени, когда вышла замуж и взяла фамилию Джонс, так что стала Аржено-Джонс. Но нам, как правило, приходится менять имена каждые десять лет, когда мы меняем личности, и она и ее муж чередуют между Джонс и Аржено. Рассел и Фрэнсис считают себя Ренар Аржено Джонс, но чередуют их на своих ID, когда меняют его.

– О, – сказала она, нахмурившись. – Я могла бы быть Мэри Уинслоу Бонер (Mary Winslow Bonher).

– Boner? Стояк? – спросил Данте немного сдавленным голосом.

– Bon-her, – сухо произнесла Мэри, прежде чем объяснить, – это моя девичья фамилия.

– Ага, – кивнул он. – Ну да, конечно, ты могла бы использовать Бонер. Что касается Уинслоу ... – Данте откашлялся, – я подумал, что, может быть лучше, Нотте.

Мэри замерла, встретившись с ним взглядом.

– В конце концов, это все равно будет Нотте, – тихо сказал он. – Когда ты будешь готова сделать это.

Покраснев, она кивнула и посмотрела вниз, затем подняла голову и спросила: – Как насчет моего дня рождения? Они хотят другой год рождения, конечно?

Он кивнул. – Некоторые сохраняют свой первоначальный день и месяц и просто меняют год, но другие меняют день и месяц на день, когда они были обращены.

– Хм, – пробормотала она, думая об этом. Должна ли она иметь совершенно новую дату рождения для новой жизни? Или она должна довольствоваться только новым годом рождения?

– У тебя есть немного времени, чтобы подумать об этом, – успокаивающе сказал Данте, проводя рукой по ее спине.

– Сколько? – спросила Мэри.

– Я бы сказал, что ты должна решить к тому времени, когда мы пойдем завтра по магазинам, – предложил он. – Когда Люциан потребует ответа.

– Люциан? – удивленно спросила она. – Он пойдет с нами по магазинам?

– Si, Совет оплачивает одежду, которую ты потеряла, поэтому завтра он пойдет с нами, чтобы купить тебе гардероб, подходящий для теплого климата.

– О, – пробормотала Мэри, настолько встревоженная мыслью о том, что придется идти за покупками с Люцианом, что потребовалось время, чтобы до нее дошли остальные слова. Когда это произошло, она резко взглянула на него. – Теплый климат?

Данте кивнул, и Мэри в замешательстве уставилась на него. Была еще зима и холодно. «Но ведь все еще лежит снег», – подумала она, и ее глаза расширились, когда ей в голову пришла еще одна мысль. – Венесуэла?

Он снова кивнул, ироничная улыбка расползлась по его губам.

– Но я думала, Люциан настаивал, чтобы ты остался здесь? – спросила Мэри.

– Да, но он смягчился. Он думает, что твое присутствие смягчит мою натуру и помешает мне сделать какую-нибудь глупость, – криво усмехнулся Данте, а затем признал, – и он прав. Я не сделаю ничего, что поставит под угрозу мое будущее с тобой, – подняв руки, он обхватил ее лицо ладонями и сказал: – Tu sei un dono del cielo. Con te voglio passare la ma vita.

– Я не знаю, что это значит, но если это твой способ залезть мне под ночную рубашку, то он работает.

Данте усмехнулся ее искренности и поцеловал в нос. – Я сказал, что ты – дар небес. Он поцеловал ее в губы и добавил, – и с тобой я хочу провести всю свою жизнь.

– О, – выдохнула Мэри. – Ого, Вы, итальянцы, знаете, как ухаживать за девушкой.