Текст книги "Двойной шантаж (СИ)"
Автор книги: Линетт Тиган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
– Не рисую пока, нет рабочего настроя. Кажется, это называется кризис, – она вздыхает, ставит чашки и добротно насыпает кофе в две чашки.
– Я пыталась тебе дозвониться, но ты… Кажется, с концами решила уйти в свой творческий кризис, – я невесело хмыкнула, а Оля напряглась. – Извини, сегодня я говорю только глупости, – спешу извиниться, понимая, что для неё это болезненная тема.
– Всё в порядке, только… Телефон разбился, – она огорченно поджимает губы, но выжимает из себя улыбку. – Так, что случилось? Я не ожидала увидеть тебя с сумками на пороге своей мастерской, – она ставит передо мной чашку кофе и поддает упаковку со сливками.
Я думала, что достаточно сильная и смогла усмирить свои эмоции, но на деле это оказалось всё лишь иллюзией. Опускаю голову и горько всхлипываю, сжавшись. Хочется просто куда-то исчезнуть.
– Викусь, – Оля садится рядом и обнимает меня, поглаживая по спине. – Он тебя обидел? – спрашивает обеспокоенно, а я только могу отрицательно покачать головой. – Он тебя… Уволил? – снова спрашивает Оля, а я снова отрицательно качаю головой, а потом вспоминаю, что на самом деле уволил.
– Да… Но проблема не в этом, а во мне, – я не узнаю себя – скулю, как побитая собака. – Я всё испортила.
– Нет, это точно не так, Вика. Ты всегда поступаешь правильно и взвешиваешь каждое своё решение. Чтобы ты не сделала – так нужно было, – она утешает меня, а меня разрывает от жалких рыданий ещё больше.
– Да… Да… – всхлипываю я, но не могу смириться с тем, что Тимур меня прогнал. Прогнал, как вшивую лгунью, воровку и аферистку. Правда колит в глаза – это реально так. – Я его люблю…
– Понимаю, – шепчет Оля, целуя меня в висок. – Любовь часто бывает безжалостной, но ты справишься. Слышишь, Орлова? Если ты захочешь что-то изменить или вернуть – ты вцепишься зубами и вернешь его. Тебе невозможно сопротивляться, – она мягко смеется, поднимает моё лицо и стирает слезы. – Не узнаю тебя, Вика. Где та самая женщина, от которой разит самоуверенностью? Где моя любимая стерва, а?
Я смеюсь сквозь слезы.
– Сама уже не знаю, куда она делась. Последние дни, что не скажешь мне – воспринимаю вот так, – шмыгаю носом, показывая пальцем на себя. – Прости, не смогла сдержаться. Я не думала, что мне будет так… Тяжело это пережить.
– Хватит ныть! В самом-то деле! Не узнаю тебя, Вика. Хочешь взбучки? Сейчас выполним, – Оля соскакивает со стула и активно подпрыгивает до холодильника, достав добротную бутылку джина и тоник. – Я тебя подправлю мигом, – многообещающе говорит подруга, заставив меня шмыгнуть, но улыбнуться.
Оля наливает так, что мне кажется, не замечает краёв. Быстро режет дольками лайм и ставит передо мной напиток. В животе неприятно колит, видимо уже от нервов, так как перед уходом, я опустошила холодильник Тимура.
– За нас, девочек, – она чокается со мной с громким звоном и большими глотками отпивает почти половину, довольно облизывая сладкие от джин-тоника губы.
Я делаю глоток, поморщившись, а затем и вовсе – закашляла.
– Ну ты и намешала! Решила меня с ходу уложить? – смеюсь я. – Закуска хоть есть? А то впечатление, что пью водку, – намекаю Оле на еду и она, не отвлекаясь от своего бокала, достает из-под столешницы пачку чипсов.
– Чем богаты, тому и рады, – пожимает она плечами. Я открываю упаковку сырных чипсов, которые не очень жалую, как запах и вкус, так и такую еду в целом. Но заедать нужно.
– У тебя стало как-то просторно. Решила в кои-то веки прибраться? – оглядываю я просторную студию, замечая порядок и только у стен забитые полки в красках, кистях и прочей творческой мелочи, названий которых даже не знаю. У стен стоят девственно-чистые хосты, ни разу не использованные.
– Не без помощи, – хмыкает Оля, а в глазах остро сверкает разочарование и боль. Она в момент грустнеет, опуская свой взгляд, покрутив в пальцах ножку бокала.
– Не может быть, что нам двоим так не везет, – поджимаю губы, – неужели Уваров и до тебя добрался? Обещал же мне, что больше без выкрутасов!
Оля вскидывает взгляд, удивленно моргнув.
– В смысле? Когда он ко мне добрался? – уточняет подруга.
– Виделись на днях, слёзно умолял помочь найти тебя, – без задней мысли отвечаю я. – Провел видимо, но мне показалось, что он был очень напряжен и даже… Ну, знаешь, этот их щенячий взгляд, когда они сдаются и готовы валяться у ног?
– Отлично знаю, – хмыкает Оля, – но Дамир щенок покрупнее, быстрее глотку перегрызет, чем довольно вильнет хвостом, – категорично заявляет девушка, ещё парой глотков надпивая коктейль, стремительно желая добраться до дна.
– Я так понимаю, что в Берлине что-то произошло? – осторожно интересуюсь я, впервые увидев взгляд Оли из-под лба.
– Произошло. Зачистка моих картин, – усмехается Оля, этим высказывая свою глубокую обиду и даже презрение. – До открытия остался всего день, я даже познакомилась с критиками и некоторым показывала свои работы. Они мне прогнозировали выставку на высоком уровне, но… Дамир решил, что я такого не заслуживаю, – она говорит с горечью, сцепляя зубы.
– Испортил выставку?
– Он считает, что это сделала я сама. Возможно, Дамир прав. Если бы я меньше… – осекается, тяжело выдохнув. – Мне нужно было слушать его с первого раза, когда он мне прямо в лицо заявил это своё любимое «исчезни!». А я наивная дура, решила, что узнает меня лучше и увидит… – она снова замолкает, сглатывая. – Ничего он больше не увидит. Для него я – исчезла, так что совсем не понимаю, зачем он каждый вечер пытается вынести дверь моей мастерской, – она сердито пыхтит и всё-таки достигает своей цели – опустошает бокал.
– Прости… – я закусываю губу, делая бровки домиком. – Не следовало мне давать ему адрес мастерской. Хочешь я его сама отпугну, если снова придет?
– Нет, пусть занимается этим бездарным делом и дальше – у меня отличная музыка и очень крутые наушники, даже тебя не сразу услышала, – она улыбается, мягко, расслабленно, но боль в сердце скрыть не просто.
– Если бы мы знали, что корпоратив обернется для нас такой любовной катастрофой – напились бы в клубе и дело с концом, – замечаю я, отпивая свой коктейль, закусывая чипсами.
– Точно! – Оля не сидит без дела, а поднимается и обновляет свой бокал. – А ты чего не пьешь?
– Да как-то… – я вздрагиваю, нахмурившись, прислушиваясь к своему самочувствию. – Твою ж мать… – отбрасываю чипсы, спрыгиваю на пол и бегом мчусь в уборную. Я моментально нагибаюсь над туалетом, извергая из себя не только алкоголь и чипсы, но даже утреннее пиршество.
Меня кидает в горячий пот от болезненных судорог в животе, буквально скручиваясь от мерзких ощущений. Выдыхаю только когда ощущаю пустой желудок, ощущая, как раскраснелись от натуги щеки и шея, а тело вмиг становится слабым.
– О-о-о, подруга, а ты значит, пришла ко мне с сюрпризом? – весело замечает Оля, оглядывая меня с ног до головы, когда я усердно умываюсь холодной водой. – Зачем тогда пила? Противопоказано же, вроде как…
– Это нервы, – цежу свозь зубы, – и твоё месиво, которое надо нормально закусывать!
– Я бульон сейчас тебе разогрею, – говорит Оля. Она внимательно смотрит, как я вытираюсь полотенцем и улыбается.
– Не хочу есть. Мне нужно просто успокоиться, – отмахиваюсь я, с ужасом представляя, что снова примчусь в туалет и оставлю весь обед в унитазе.
– Это ты не хочешь, а он – требует! – она указывает пальцем на живот, а мне так и хочется покрутить пальцем у виска. Что за чепуха?
Замираю, несколько недовольно поджимая губы. Надо же, сколько уже людей за последние дни поговорили со мной о беременности!
– Что, не веришь? – подтрунивает Оля. – У меня тесты есть в шкафчике. Пользуйся на здоровье! – она указывает на шкафчик, а я едва не отскакиваю от него.
– Ничего подобного, – спокойно произношу я. – Если мне и нужен сейчас тест, то только и психолога, который вправит мне мозги, – заверяю я Олю, а самой-то уже не по себе даже от малейшего предположения.
– Как знаешь, но бульон всё равно поешь, – она разворачивается и возвращается в зону кухни, пока я иду за ней следом, перечисляя сколько раз с Тимуром у меня был незащищенный секс.
Последний явно не считается, а в другие разы он доставал член весьма пунктуально… А я ещё и за циклом следила, не разрешая играться с подобным в дни овуляции, тем более я регулярно употребляла противозачаточные!
Стоп! Успокойся, Вика. Чем больше себя накручиваешь – тем хуже себя чувствуешь! Это нормальная реакция на организм, когда я ничего не ела и внезапно переела. Вот и было у меня ощущение тяжелого желудка. Всё под полным контролем!
– Надеюсь, он не сильно жирный? – принюхиваюсь я, когда Оля ставит на плиту небольшую кастрюльку, разогревая бульон.
– Что, уже начинаешь перебирать? – подтрунивает подруга.
– Я съем всё съедобное из твоих рук, но больше ни слова об этом! – рычу я, насупившись.
– Не в моих правилах обижать беременных, – кидает она через плечо звонко и несколько лукаво.
– Оля!
Глава 14: Сделка с предателем
Виктория:
Сколько бы я не отправила сообщений Егорчику, сколько бы ему не звонила – в ответ пугающая тишина. Это заставляет нервничать и испытывать страх, совершенно не контролируя ситуацию. Я желаю только одного – как можно быстрее со всем покончить и… Поговорить с Тимуром, объясниться. Извиниться.
Я хотела ему позвонить, но не решилась. Несколько раз писала сообщения, но сразу же стирала, снова ощущая боль в груди и отчаянье. Он мне так нужен… Здесь и сейчас. Я чувствую себя совершенно одинокой.
Оля, конечно, решила, что её идея-фикс – не дать мне скучать и увлекла меня рисованием, но получается у меня очень плохо.
– Тебе обязательно брать только такие пасмурные краски? Это не небо, а какой-то апокалипсис, – комментирует девушка, разглядывая мои попытки нарисовать закат над городскими домами.
Если бы она только знала, что моё истинное желание разлить черную краску по всему холсту – ужаснулась!
Суббота и воскресенье проходят очень напряженно. Я несколько раз в день заряжаю телефон и буквально над ним сижу и жду звонка от Егора. Хотя бы что-то, путь для начала включит свой долбанный телефон, но тишина заражает меня бессилием. Этот человек совсем не тот, который станет откладывать сбор долгов на неопределенный срок.
Нервничаю настолько, что не могу уснуть третью ночь, ворочаясь в кровати. Стараюсь быть аккуратной и тихий, чтобы не разбудить рядом спящую Олю, но через раз, она всё-таки недовольно сопит и ругается.
Меня гложет мысль, что у Егора на кануне сделки были проблемы с Маратом. Что, если у него сейчас проблемы? Это волнует, ведь если проблемы у Егора – это значит проблемы у меня. Он трусливая крыса и долго молчать не будет, а способы допроса у Марата очень примитивны. Все без исключений проходят через адскую боль и сами выплёвывают правду перед своей смертью.
На улицу я не выхожу, как и Оля. Только она не желает столкнуться с Дамиром, который её буквально сторожит у дверей, а я не желаю снова оказаться возле человека, от которого так долго и упорно скрывалась.
Не выдерживаю и встаю. На кухне завариваю чай и съедаю несколько сладостей, стараясь думать о чем-то хорошем. В моём случае – о ком-то. Завтра уже вторник и я должна забрать вещи из офиса, которые собрал Тимур и подписать заявление на увольнение. Может, он хотя бы удосужиться провести меня своим холодным взглядом и парой неприятных реплик? Я хотя бы его одним глазочком увижу…
Тянусь ещё за одной конфетой, но ощущаю неприятные спазмы в животе. Кладу конфету обратно и просто допиваю чай, стараясь успокоиться и убедить себя, что всё хорошо. Я просто себя накручиваю.
Перед тем, как лечь спать, иду в туалет. Смотрю на себя в зеркало и кривлюсь от того, что вижу подавленную, уставшую и с красными глазами женщину. Чудовище, ещё и волосы взъерошены, как у ведьмы. Возле Тимура я старалась ухаживать за собой, но сейчас…
Поджимаю губы, отворачиваясь. Взгляд непроизвольно опускается на тумбу, но я себя одергиваю. Не стоит мне заниматься глупостями, просто не стоит. Это глупо, не правильно и совсем не вовремя. Черт возьми!
Открываю тумбу и рассматриваю медикаменты, находя среди них упаковку с тестом. Я смотрю на неё и облизываю пересохшие губы, нерешительно открывая. Как же глупо всё это…
Я замираю, когда слышу входящий звонок и отложив упаковку, бегу к кровати, на которой уже ворочается Оля. Моментально отвечаю на звонок и отхожу от подруги как можно дальше, чтобы не тревожить её и так беспокойный сон из-за меня.
– Собрала деньги? – голос Егора спокойный и отчего-то жуткий до мурашек.
– Да, – кратко отвечаю я, ощущая, как моё тело постепенно охватывает волна паники.
– Приезжай на стройплощадку нового моста. Мне же не стоит уточнять, что ты должна быть сама и без оружия? – Егор контрастно расставляет акценты, заставив меня нахмуриться.
– Разумеется, – покорно отвечаю я.
– Тогда встретимся через тридцать минут. Постарайся не опаздывать, – он отключается от звонка, а я остаюсь в замешательстве, не сразу понимая, что он назначил встречу сейчас.
Смотрю на время – начало первого ночи. Мне это очень не нравится, но я собираюсь в спешке, одеваясь в темноте на ощупь. Перед выходом достаю пистолет из рюкзака и прячу его за пояс под кофту и кожаную косуху.
– Эй, – слышу за спиной тихий зов. – Ты куда это собралась?
– Так мне… Надо… Пройтись, – едва нахожу слова. – Не могу уснуть.
– Ага. С рюкзаком? – допытывается Оля, а в темном углу я вижу только её силуэт и как недовольно она складывает руки под грудью.
– Оля, послушай…
– Ладно-ладно, – она меня перебивает. – Но сделай одолжение – не вляпывайся ни во что, чтобы мне не пришлось собирать совет гендиректоров.
– Конечно, я скоро вернусь, а если нет… Вернусь в любом случае, Ольчик. Ложись спать, – обещаю я и выхожу за дверь, тихо её захлопывая.
Стройплощадка в минутах двадцати от Оли, но идти не решаюсь. Дожидаюсь такси на детской площадке, укутываясь теплее и накидывая капюшон на голову. Каждую минуту поглядываю на время, томясь в ожидании. Такси приезжает быстро, но за это время я уже ощущаю себя, как на иголках. Как бы мы не ладили с Егором, я всегда оставалась холодной к нашей сделке и передаче денег, но именно сейчас меня колотит и это не от осенней прохлады.
Водитель такси не разговорчив, но я наблюдаю несколько косых взглядов на меня через зеркало. Больше натягиваю капюшон на глаза, не желая вызывать никаких подозрений и вопросов.
Пункт назначение Егор выбрал очень мрачное и несколько волнующее. Как только такси уезжает, я оказываюсь почти полностью в темноте, не сразу ориентируясь на местности. Оглядываясь вокруг, замечаю человека на строении моста, который машет мне рукой и явно смотрит на меня.
Выглядит настолько жутко, что я не сразу решаюсь идти.
Стройка плотно ограждена, поэтому я её обхожу. Мне приходится перелезть забор, взобраться на крутую горку и вылезти на стройку моста. Оглядываю мост – понимая, что взобралась выше, чем нужно было и спускаюсь ближе к ровной трассе. Там свет из четырех фонарей, и я замечаю Егора, ожидающего меня на месте.
Смотрю за его спину и не вижу его дружкой, даже его машины нет. Это странно и необычно. Егор часто провидит сделки в машине, только места всегда разные и опять же – не такие странные, как сегодня.
– Виктория, – Егор обратился ко мне по имени, наверное, впервые за всё время. Я ощущаю сомнение. – Принесла? – он нетерпеливо переминается с ноги на ногу.
– Что-то не так, – говорю я, не двинувшись с места. Я осматриваю стройку, но из-за света фонарей, под которыми я стою, всё остальное кажется настолько темным, что совсем ничего не разглядеть. Есть только силуэт строительных материалов, несколько огромных машин и горки с песком.
Обстановка напряженная, и я трисуха – хочу, как можно быстрее сбежать.
– Где деньги? – Егор нервничает и подходит ближе.
Снимаю с плеча рюкзак и подбрасываю вверх так, чтобы он его словил, но ближе ко мне не подходил. Егор ловит его жесткой хваткой и растягивает молнию, рассматривая содержимое. Сейчас я кожей ощущаю опасность и сталь пистолета опаляет мою голую поясницу.
Пожалуйста, хотя бы раз смилуйся надо мной – мысленно взываю я к всевышней силе.
– Здесь доллары, – делает замечание Егор, достав несколько пачек, разглядывая номинал купюр.
– Не было времени обменивать. Можешь не пересчитывать, там вся сумма, – говорю я, сминая губы. – На этом всё? Как мы и договаривались?
– Да, – резко говорит он и небрежно складывает деньги обратно, застегнув рюкзак. – Сама собрала или кто-то помог?
Что, хочет прощупать почву, можно ли урвать кусок больше?
– С твоей подачи я теперь имею только несколько шмоток и пару тысяч на еду, – недовольно отвечаю я, понимая, что осталась совсем без ничего, но мне не жалко, учитывая результат. – Но не жалуюсь, меня вполне всё устраивает. Особенно, если я тебя больше никогда не увижу.
– Кто-то знает, что ты здесь? – напряженно уточняет Егор, а я заминаюсь, снова осматриваясь по сторонам.
Не нравится мне всё это.
Вопрос с подвохом, и я отступаю на несколько шагов назад, заправляя одну из рук за спину. Он ловит моё движение и напряженно поджимает губы. Я смотрю ему в глаза, удивленно обнаружив сожаление. Егор обычно ведет себя вызывающе, надменно и всегда проявляет свой скотский характер, но сегодня притих.
– Ты меня подставил, – едва шепчу, отступая назад, и слышу визг машин, которые включают фары, начав меня окружать, съезжаясь с разных сторон.
Из-за спины вытаскиваю пистолет и бросаюсь наутек в сторону темноты, но одна из машин резко тормозит передо мной. Бампер заносит, подбивая меня. Не так легко, чтобы удержалась на ногах, но не так сильно, чтобы переломать кости.
Падаю на землю, а пистолет выпадает из слабых пальцев отлетев по влажной земле. Поднимаюсь, стараясь не обращать на боль в теле, но обойти машину не получается – из каждой вышло по одному или двое человек, заключая меня вкруг с Егором. Всего на секунду оглядываюсь на предателя, в сказку которого я поверила, как наивная школьница. Он смотрит на меня из-под бровей и не шелохнется.
Бегло пробегаюсь взглядом по мужчинам, и я никого не узнаю, совершенно. Отхожу немного назад, замечая перед собой не самого дружелюбного мужчину.
– Что встали? В машину её, – гаркает за моей спиной Егор, а на меня надвигаются двое мужчин внушительные ростом и телосложением.
Реагирую на их движение донельзя активно, не позволяя схватить себя. Одного бью в нос, другого в пах, но через секунду за воротник кофты хватает третий.
– Угомонись, – рявкает он, разворачивая меня к себе.
Неприятный тип, до того же от него мерзко тянет потом и перегаром. Он обхватывает меня двумя руками за шиворот, но я проделываю то же самое. Моргнуть не успевает, как я откланиваюсь и бью макушкой в его нос. Не зря смотрела ролики из социальных сетей по самообороне, но адреналин мне на руку – без него я бы уже послушно сделала всё, что от меня требовали.
Пока мужчина приходит в себя, бросаюсь к пистолету, но едва схватившись за рукоятку, меня грубо тянут за купюшон. Задыхаюсь от нехватки воздуха и снова бросаю своё единственное оружие, хватаясь за воротник кофты, пытаясь ослабить давление на шею.
Мужчина надо мной грубо матерится и вздергивает на ноги. Поворачивается ко мне с залитым кровью лицом и даёт сдачу – такую же жесткую, из-за чего я пошатываюсь и отворачиваюсь, сплевывая кровь, одновременно опуская руку ему на пояс. Языком проверяю зубы, поморщившись от неприятного металлического привкуса.
Я поворачиваюсь, улыбнувшись ублюдку, который звереет от моей реакции.
– Сука, – он замахивается снова, но руку не опускает, когда дуло его же пистолета утыкается ему в живот.
– Приятно познакомится, – шепчу я, ощутив, как капли крови потекли по подбородку, – а теперь отпусти меня и отойди.
Он смотрит черными глазами и нехотя отпускает, отступив всего на шаг, а я не могу расслабиться – понимаю, что за спиной ещё целая орда.
– Пойдешь со мной, – решаю я, держа на прицеле, видимо, одного из главных. Они всегда отличаются от молодняка и выглядят очень внушающее. Он опасно мне скалиться, но я не ведусь на эту детскую уловку.
– Вика, – обращается ко мне Егор, – опусти пистолет, – приказывает он, но я не шелохнусь. Это было слишком ожидаемо, но, когда дуло пистолета упирается мне под лопатку, меня передергивает.
– Ты меня за идиотку держишь? – рычу я, не сводя взгляд в мужчины, который внимательно смотрит прямо мне в глаза. – Я лучше здесь подохну.
– Это легко устроить, – довольно хмыкает мужчина.
– Вика, – устало выдыхает Егор. – Давай без глупостей. Тебя никто убивать не собирается, просто подчинись. Нам не нужны проблемы, как и тебе, – я не шелохнусь, даже и мысли нет опустить пистолет. – Марат тебя ждет, – тише добавляет Егор, а я вздрагиваю и поворачиваю голову, ужаснувшись от мысли, что он может быть где-то поблизости.
Это стало моей фатальной ошибкой. Мужчина напротив с адской болью выбивает пистолет из моих рук.
– Нет, стой! – Егор рявкает, но я оказываюсь уже на земле от очередного удара и перекатываюсь по земле, когда жесткий ботинок пинает меня в ребра. – Не прикасайся к ней! – я вижу, как Егор его останавливает. – Он за неё шкуру живьем спустит. Она того не стоит, – он хватает меня под локоть и поднимает с земли.
Я через сжатые зубы сдерживаю боль, прикрывая глаза. Мужчина вырывает меня из рук Егора и прижимает грудью к машине, стягивая мои запястья за спиной наручниками.
– Осторожней, – не унимается Егор, когда этот ублюдок буквально впихивает меня в машину. – Ты вообще без царя в голове?
– Рот закрой, иначе язык отрежу. Возьмите его под прицел и не спускайте глаз, – я вижу, как эти люди окружают Егора и ведут в другую машину. Видимо, его тоже держат на мушке… Но как ему удалось остаться в живых?
Сделка – догадываюсь я. Взамен на свою жизнь он выманил меня и буквально передал в руки. Теперь понятно, почему всегда падкий на деньги Егорчик был недоступен так долго, видимо, решал вопрос своей жизни и смерти.
Меня изнутри передергивает.
Значит ли это, что Марат его пощадил, а с меня будет спрашивать уже по полной?
***
Мы едем за город. Поездка оказывается утомительной, когда на каждой скачке, моя рука, ребра и даже челюсть отзываются острой болью. Злорадную усмешку водитель не скрывает, довольно наблюдая за моим мучением и каждый раз словно намеренно наезжает на все дыры по дороге.
Я думаю всю поездку о новых соратниках Клана. Значит ли это, что Марат уже решил зачистить свой Клан и слиться с Малиной? Если так – мои дела ещё хуже, чем могли показаться на первый взгляд. Сбежать от Марата сложно и почти невозможно, но мне повезло. Это была просто удача, а не моя заслуга. Но вот Малина всегда стояла и стоит выше всех остальных. Если кто-то что-то и делает на уровне страны, то только с разрешения этого Клана.
Нагнетающая тишина длится до самого пункта назначения. Это оказывается загородный дом, на территорию которого спокойно заезжают пять машин. Выходят все скупом, и я замечаю, что Егора ведут под таким же конвоем, как и меня. Нас отличает только наличие наручников.
Я смотрю ему в затылок, и он, видимо, ощущая мой гневный взгляд, оглядывается. Пробегается взглядом по мне, хмурится и поджимает губы. Выглядит бледным и совершенно потерянным. Мне на него рассчитывать не стоит – он сам заложник ситуации и очень слаб, в принципе, как и я.
Люди рассеиваются по территории и дому, а нас сопровождают шесть человек – трое на каждого из нас. Я волнительно сглатываю, когда замечаю мягкий мерцающий свет из комнаты и замедляюсь.
– Вперед, – толкает меня в спину черствый мужчина, заставляя идти дальше.
Мы попали в большую гостиную, но я никого не вижу, начав нервничать.
Меня и Егора ставят на колени на ковер перед камином, и только тогда я замечаю два отвернутых к стене кресла и фигуру, сидящую в одном из них. Я опускаю глаза в пол, не решаясь больше осматриваться. Мне даже страшно дышать, не то, что шелохнуться.
– Мирон, – обращается к нему главный, как я и предполагала. Отчитывается только он, всегда, а другим рот нельзя открывать без разрешения. – Всё прошло тихо. Фадеев сказал правду.
Затянутое молчание заставляет моё сердце замереть от страха. Я слышу шорканье, и понимаю, что он поднялся, сделал несколько шагов ближе. Зажмурив глаза, я молюсь, но не знаю, о чем прошу – чтобы убил быстро или чтобы дал выжить.
Тишина давит, и я сдаюсь. Открываю глаза, замечая начищенные ботинки прямо перед моими коленями. Поднимать голову не решаюсь, но дышу тяжело, пытаясь усмирить свою панику. Мягкие пальцы поддевают мой подбородок и заставляют поднять голову.
Я смотрю на него впервые за столько времени, но снова в этом угнетающем положении – снизу вверх. Марат почти не изменился, только его висков немного коснулась седина. Глаза всё такие же холодные, не выражающие эмоций, а фигура статная и мощная.
Он не произносит слов, только кивает кому-то за моей спиной. Мои руки освобождают из железных оков, и я сразу же растираю зудящие запястья. Марат поддает мне свою широкую ладонь, отвергнуть которую я не решаюсь.
Когда поднимаюсь, остро ощущаю в ребрах боль и пошатываюсь, схватившись за бок. Взгляд Марата внимательный к каждому моему движению. Он перебирает мои волосы и я догадываюсь, что ему не нравятся длина до плеч, но Марат их бережно заправляет мне за ухо, и проводит пальцем по подбородку.
Я замечаю, как он трет пальцы между собой, растирая мою кровь.
– Кто это сделал? – вопрос тихий и короткий, но содержащий в себе угрозу смерти. Я не могу выдавить из себя ни слова, смотря на него с тихим ужасом.
Он поворачивается к мужчине, моему обидчику, который также, как и я, проглотил свой язык.
– Он, – Егор кивает в сторону главного, причем холодно и равнодушно. В нём нет насмешки, только желание поскорее выкрутиться из своего положения. А Егора, видимо, не списали со счетов, как я ему ни один раз говорила… Значит ли это, что за свои ошибки я буду отвечать сама?
– Брыкалась. Она решила поиграть с пушкой. Мне пришлось принять меры, – оправдывается мужчина, но Марат спокойно достает из кобуры под пиджаком серебренный пистолет, который мне до боли знаком. Он красивый, с черным выжженным орнаментом, всегда меткий и опасный.
– Чем? – он снимает пистолет с предохранителя, нацелившись на своего человека, но смотрит в мои глаза, требуя ответ. Он хочет, чтобы я говорила, не потому, что хочет наказать своего человека… Марат хочет наказать меня, не прикасаясь и не обижая словом.
Он всегда так делал: держал меня на крючке, угрожая всем, кого или что я считала важным. Поэтому я и стала жестче, и в попытке избавиться от его давления, мне пришлось закрыться и смотреть, как он пытает людей. Я выдержала это жестокое представление специально для меня, но больше не ерепенилась.
– Правая рука и нога, – отвечает за меня Егор, холодно констатируя факт.
Марату этого достаточно – он стреляет мужчине сначала в плечо, затем в ногу. Я вздрагиваю от выстрелов, закрывая глаза, а когда слышу болезненный стон, хочу закрыть уши. Держусь ровно, но подбородок уже дрожит.
– Уберите его, – командует Марат, а я стараюсь справится с эмоциями. – Вызови доктора в мою спальню, – отдает он приказ, смотря, как я прижимаю руку к правому ребру. – А его… – он тяжело смотрит на Егора, – пока под замок.
Я поворачиваюсь на Егора, который прикрывает глаза и едва слышно выдыхает, дождавшись своего выговора. Вздрагиваю, когда Марат наклоняется и перехватывает меня под колени и спину, подняв на руки. Близость с ним оказалась болезненной физически и морально, из-за чего я поморщилась.
Я смотрю на него – свой ночной кошмар, который часто мне мешал спать по ночам. Из-за которого я потеряла годы своей юности. Из-за которого я так давно не видела и не слышала свою маму… Ненавижу его.
Он заходит в спальню, и я сразу понимаю – она принадлежит ему. Его запах повсюду, как и личные вещи. Марат аккуратно садит меня на кровать и заглядывает в глаза.
– Добро пожаловать домой, Пташка, – он целует меня в лоб, а я стараюсь не умереть от осознания где я и с кем. – Я помогу, – он берется расстегивать мою куртку, за которую я хватаюсь, как за бронежилет. – Опусти руки, – мягко говорит Марат, но смотрит так, будто таранит меня. – Я хочу помочь, – убеждает он меня, а я хочу только горько усмехнуться.
Спорить не решаюсь, даже рот открыть страшно. Этот человек непредсказуем, поэтому стараюсь держать себя в руках, когда приходится вытащить больную руку из тесного рукава и поворачиваться корпусом, задействовав ноющие ребра.
Он не останавливается на курточке и став передо мной на колени, снимает мои кроссовки, отставляя в сторону, заостряя внимание на джинсах. Они грязные, испачканы во влажной земле. Когда он тянет руки к поясу моих джинсов, перехватываю оба его мощных запястья.
Марат смотрит настолько неясным взглядом, что создается впечатление, будто направил взгляд и вовсе сквозь меня. Я остаюсь непреклонна.
Он мягко тянет на себя руки, и я выпускаю их из своей хватки. Он никогда не настаивает, если что-то напрямую касается меня. Да, ограничивает, иногда даже создает обстоятельства, чтобы я меняла решения – но он никогда не вторгается, как варвар. Это пугало тогда, это пугает и сейчас, но я ощущаю относительную безопасность. Хотел бы убить или наказать – сделал бы это в самом начале, не так ли?
Марат пересаживается на край кровати возле меня, поглаживая мою ровную и напряженную спину.
– Приляг. Доктор скоро тебя осмотрит. Выглядишь неважно, – он мягко привлекает меня к себе, и я поддаюсь, заваливаюсь набок, придерживаясь за ребра, опуская голову ему на колени.
Марат убирает волосы с лица, очерчивая линию скул и шеи, въедаясь в меня взглядом. Говорить нам не о чем, и подобного желания совсем не возникает. В сознании я ещё не до конца понимаю, что я снова попала в преисподнюю, поэтому как-то быстро успокаиваюсь и прикрываю глаза. Возможно, это усталость меня вымотала, моральная и физическая, как и бессонные ночи.
– Фадеев был с тобой груб? – спрашивает Марат, путая свою пятерню в моих волосах.
– Нет, – отвечаю я, стараясь не вспоминать все гадости и поступки, которые он сотворил за два года его гнусного шантажа. Мысли сейчас далеко не об этом.
– Он говорил иное, – открываю глаза, но не найдя, за что зацепиться взглядом, снова закрываю их. – Даже признался, что несколько раз приставал к тебе. Это правда?
Я молчу, упорно заставляю себя не разговаривать и держать его на дистанции, но Марата это не устраивает. Он поворачивает мою голову, заставляя смотреть прямо в его глаза.
– Мне стоит его наказать? – спрашивает он, обводя большим пальцем пульсирующую челюсть от удара.
