Текст книги "Последний дракон"

Автор книги: Лине Кобербёль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Оса жалит

Хижина была так мала. Намного меньше, чем тогда, когда я увидела ее в первый раз. И Ацуан… он тоже казался куда меньше.

– Теперь спи! – велел он и поднял с пола одеяло. – Я хорошо знаю! Это была тяжелая поездка. Но теперь ты можешь немного отдохнуть, прежде чем мы отправимся домой.

Но я не устала. Все мое тело гудело от прилива сил. И как я могла уснуть, когда столько нужно было сделать? Я повернулась к Ацуану.

– Мне пора в путь! – сказала я. – Лошадь я забираю. Можешь следовать за мной, коли хочешь, но советую тебе отстать от меня!

Ошарашенный, он молча стоял с одеялом в руках, будто собирался набросить его мне на голову.

– Ты не смеешь! – начал было он. И тут он встретил мой взгляд.

Сила Пробуждающей Совесть и сила Дара Змеи. Истина и Сон. Страна Призраков жила отныне во мне и всегда пребудет там. Нити, сотканные из тоски, и жизни, и правдивых снов. Я была зеркалом, в которое он мог заглянуть. Он увидел бы там самого себя. Такого, каким он был когда-то, каким был теперь и каким может стать. Думаю, он увидел свою собственную смерть.

Он не произнес ни слова. Он издал лишь какой-то жалобный звук и сжался.

– Я не принадлежу ни тебе, ни твоему роду! – сказала я. – Я не принадлежу никому!

Он не пытался остановить меня.

– Не смотри на меня, – лишь прошептал он. – Не начинай снова…

Я не смотрела на него. Я нашла отцовскую флейту в его поклаже и ушла. Флейта да лошадь. Это было все, что я захватила с собой.

Туманно внутри и снаружи, в душе и на воле. Густой холодный туман плотной пеленой лежал меж деревьями, потому что снег уже начал таять. Капало с ветвей, а время от времени ком талого снега отрывался от дерева и падал на морду усталой лошади. А в самой себе я по-прежнему видела его – сверкающий серый туман Страны Призраков. Но я видела и нечто другое. Я видела светящиеся нити, которые указывали путь сквозь серый туман. Их было меньше вокруг меня, чем раньше. Но одна из нитей светила ярче других и проходила, будто тропа сквозь туман. Я следовала за этой нитью в обоих мирах – в бодрствующем и в ином. Там, где я скакала верхом наяву, не было ни дороги, ни тропки. Но я никогда, даже на миг, не колебалась, и казалось, что каурая кобыла знала, куда я держу путь, потому что ей не нужны были понукания, чтобы следовать моему пути.

Рано или поздно силы иссякают. Но даже когда меня охватывал озноб, даже когда мне все труднее и труднее было держаться на лошади, даже тогда я видела ее – светящуюся нить.

Позднее мне рассказывали, что я проехала прямо мимо караульных у ворот так, что они не видели меня, что я внезапно оказалась посреди лагеря верхом на измотанной лошади, которая едва держалась на ногах. Мне говорили, будто я походила на привидение и что сначала никто не осмеливался подойти ко мне.

– Дина!

Я закрыла глаза, чтобы не глядеть на него, потому что он этого терпеть не мог, а я не хотела причинить ему зло. Но я почувствовала его руку на моей и позволила помочь мне спешиться.

– Дина, что случилось?

Но…

Даже с закрытыми глазами я заметила: это не то, чего я ожидала. Я была так уверена, что это были следы Нико, за которыми я следовала, что это он ждал меня в конце той нити судьбы. Но этого не случилось. Меня так ошарашило, что я открыла глаза.

Не Нико!

Тано!

Тано? Ведь он не мог терпеть меня! Как же получилось так, что нить его судьбы вплелась в мои? Я не в силах была понять, как это случилось. Я только закрыла глаза и, будто упавшее дерево, рухнула в изнеможении в снег.

Голоса! Голоса во мраке:

… опасный! Этого не может быть!

…говорю тебе, она светилась…

Яне в силах была открыть глаза, мои веки, казалось, накрепко склеились меж собой и налились тяжестью. Я уловила чувство страха в их голосах. И я не хотела увидеть этот страх в их глазах.

…одно дело – Пробуждающая Совесть, по здесь… погляди на нее. Лежит себе там девочка как девочка. Обыкновенный человек. Однако…

…да нет! Что ты! Так люди не выглядят!

Я почувствовала теплые капли слез на щеках. Ведь я не хотела, чтоб они боялись меня. Я хотела лишь…

– Убирайся! Оставь ее в покое!

Кто это? Был ли то голос Тано?

– Мы только поглядим!

– Тогда убирайтесь в другое место и глядите там. Она ведь не зверь, на которого можно пялиться!

Да! То был Тано! Тано, который изо всех сил защищал меня.

– Может, и не зверь. Но и не человек тоже, Тано!

На миг все стихло. А потом Тано только и произнес:

– Да, она – человек.

Словно говорить было больше не о чем.

– Дина? Дина, проснись.

Но теперь это был не голос Тано, надо мной звучал голос Нико!

Я медленно открыла глаза. Дневной свет струился сквозь покров еловых ветвей надо мной, но то был холодный, враждебный зимний свет. И я больше не чувствовала себя могучей и полной сил.

Мне захотелось по малой нужде. Мне так захотелось, что я просто не понимала, как это я давным-давно не проснулась.

– Как ты?

– Хорошо! – ответила я, не в силах думать ни о чем другом, кроме своей нужды. – Нико, погоди немножко.

Я выкатилась из-под одеяла, которым кто-то накрыл меня, и быстро, как могла, встала.

Мне показалось, что повсюду были люди. Лагерь был куда больше, чем я представляла себе. И куда, черт побери, можно пойти, чтобы сделать свои дела без помех?

– Дина… – Нико положил свою руку на мою.

– Скоро приду, – сказала я и пустилась бежать наискосок через весь лагерь, в лес и за куст…

Нико стоял на том самом месте, где я оставила его, рядом с укрытием для зашиты от ветра, которое, очевидно, было моей ночной постелью.

– Ну как, теперь тебе лучше? – спросил он, криво улыбаясь.

– Куда лучше! – ответила я. – Какой огромный лагерь!

– Да! – согласился он, и улыбка исчезла с его лица так же быстро, как появилась. – Предводитель собрал немного больше людей, чем я ожидал.

– Это плохо?

– Это хорошо!

Но голос его звучал невесело.

– Предводителя не было, он отсутствовал по делу, но как раз вернулся назад, – сказал Нико. – Он охотно поговорит с нами.

– А успею я сперва что-нибудь поесть? И попить?

Он протянул мне свою фляжку с водой:

– Вот! А поесть… пожалуй, будет немного сложнее. У Предводителя множество дел, так что мы не можем заставить его ждать.

Предводитель внимательно оглядывал лучников.

– Заметь номеру три справа, что он чересчур натягивает тетиву, – сказал он худощавому, жилистому человеку, стоявшему рядом с ним.

– Я уже говорил ему об этом, – ответил худощавый. – Раз тридцать только сегодня. Но кто слушать не желает, тот все уши затыкает!

Бродяга! [22]22
  См.: Кобербёль Лине.Опасное наследство. СПб.: Азбука-классика, 2005.


[Закрыть]То был Бродяга, стоявший там и выглядевший как самый обычный человек.

Когда видишь его теперь, чистенького и опрятного, без ран и синяков, трудно узнать в нем маленького забитого лазутчика, что пытался обдурить Вальдраку дурацкими стишатами и притворным сумасшествием. Но рифмоплетом он остался по-прежнему.

– Доброй встречи, Дина! – сказал он. – А мы-то думали, что ты решилась залечь в медвежью берлогу и проснуться, лишь когда наступит весна.

– В медвежью берлогу? Сколько времени я проспала? – спросила я.

– Немного более двух суток, – ответил Нико. – Так что если ты и голодна, это неудивительно.

Двое суток!

Внезапно я обнаружила, что одним из лучников была Кармиан. Она укротила свои пышные волосы и спрятала их под платком, так что сначала ее было не узнать. Она послала стрелу в мишень, и та вонзилась в самую середину намалеванного кружка.

В последний раз окинув лучников взором, Предводитель обратился к нам.

– Никодемус! – сдержанно поздоровался он. – Хвала святой Магде! Я опасался худшего, когда мы услыхали, что Дракан вторгся в Высокогорье!

Нико выглядел растерянным.

– Я был совсем в другом месте!

– Он был по дороге в Дунарк, чтобы убить Дракана, – резко произнесла Кармиан и опустила лук. – Один-одинешенек.

Предводитель глянул на Нико:

– Это правда?

Нико пожал плечами:

– Более или менее.

Предводитель оглянулся.

– Ты никак спятил, парень? – спросил он так тихо, что мало кто расслышал его слова.

– Так я решил тогда, – устало ответил Нико. – Наверное, это был плохой план.

У Предводителя был такой вид, будто он поражен безрассудной смелостью Нико. Или безрассудной глупостью?

– Если б мы сочли возможным убийство из-за угла, – медленно выговорил Предводитель, – неужто мы не пытались бы давным-давно осуществить его?

– У меня было преимущество, – возразил Нико. – Что бы ни случилось, мне довелось бы стоять с ним лицом к лицу. Потому что Дракан никогда не позволил бы убить меня без его участия. И я решил быть при оружии, да так, чтоб он этого не знал. Чтоб это выглядело так, словно я крепко-накрепко связан, притом чтобы я мог освободиться в любую минуту.

Предводитель медленно покачал головой.

– Пресвятая Магда! – очень тихо произнес он. – Пресвятая Магда и все ее Сестры Небесные. Парень, ты что, полагаешь, будто телохранители Дракана круглые дураки? Уж не думаешь ли ты, что их можно так обмануть? Неужто ты, безумец, мог представить себе, будто все сойдет тебе с рук?

–  Язнал, что это рискованно.

– Рискованно? Это бред безумца!

– Но что мне тогда было делать вообще? – внезапно очень громко спросил Нико голосом резким, будто удар ножа. – Где другой выход? Это все продолжалось и продолжалось… Мы все время слышали о замученных. Мы знали, что он вот-вот двинется на Высокогорье. Ну и какой тут был выход? Мне оставалось только ждать, когда его люди явятся убивать меня! Вот я и решил, что мог бы это сделать сам.

– Никодемус Равн! У тебя что, нет ни малейшего понятия о том, какова тебе цена?

– Цена? Для кого, Местер? Для чего? Я не умею вести войну. Я не умею управлять войсками так, чтобы правый фланг был бы сокрушен первой волной наступления, но чтобы в этом случае левый фланг смог ударить недруга сзади. Я не могу таким образом жертвовать людьми. Я и сам плохой воин!

– Вообще ты не так уж плох. Ты просто не хочешь.

– Нет! Я ненавижу это! Ненавижу по-прежнему! Но если кому-то суждено в этой войне погибнуть, то пусть им, черт побери, станет Дракан. Или я, тогда мне удастся избежать убийств и не увидеть остальное.

Предводитель взял Нико за руку:

– Придержи свой язык, парень! Не говори ничего такого, когда тебя могут услышать твои люди.

– Это не мои люди! – сказал Нико, все же понизив голос. – Это твои!

– А тут ты ошибаешься. Они собрались не потому, что я тут. Они здесь потому, что хотят избавиться от Дракана и вернуть Дом Равнов. И если тебе это не нравится, почему ты тогда здесь?

Некоторое время Нико молчал.

– Потому что у меня нет выбора, – сказал он. – Если Дракан захватит Высокогорье, что тогда остается? Так никогда от дракона и Дракана не избавиться!

Предводитель кивнул.

– Потому-то мы и вылезли из нашего убежища, – произнес он и протянул руку в сторону лагеря. – Лагерь, такой большой, как этот, раньше или позже будет обнаружен. Но те дни, когда мы собирались в сарае, миновали.

Нико поглядел на лучников. Номер три справа послал свою стрелу так далеко от мишени, что чуть не попал в чужую мишень.

– Они не готовы, – сказал Нико. – Сколько из них прежде учились владеть оружием? Половина?

– Чуть меньше. Пожалуй, они и впрямь не готовы. Но, Никодемус, нас всегда будет слишком мало, у нас всегда будет слишком жалкое оружие. Если мы станем ждать, когда будем готовы, мы можем с тем же успехом отказаться от битвы. А теперь самое время! Неужто ты этого не видишь? Когда Дракан захватит Высокогорье, мы уже не избавимся от него на моем веку. И не потому, что век мне отмерен недолгий.

Нико пнул ногой снег.

– Но подумай, что если это будет война, исход которой решит не оружие? – спросил он. – Или не только оружие?

– О чем ты?

– Ты в последнее время заглядывал Дине в глаза?

Предводитель покосился на меня, но в глаза старался не смотреть.

– Я хорошо знаю, что Дина владеет силами своей матери. Но скольким людям она может зараз глянуть в глаза? Нет, Никодемус! Я предпочитаю иметь при себе столько настоящего оружия, сколько смогу раздобыть.

– К Дине вернулись ее силы Пробуждающей Совесть, – сказал Нико. – Это сразу видно. Не правда ли, Дина?

– Я… я этого не знаю, – ответила я. – Ацуан дал мне кое-что, называется – сонный порошок, и он что-то сделал со мной. Но, Нико, ведь я и сама толком не знаю, что произошло.

– Ты прискакала тогда в лагерь через два дня после… но, как бы там ни было, Дина, это произвело сильное впечатление, так что никто не осмеливался подойти к тебе. Никто, кроме Тано.

– Даже ты? – вырвалось у меня.

– Тано сделал это первым, – уклончиво ответил он.

Я не спускала с него глаз, вернее, с его подбородка, потому что я знала: он отведет взгляд, если я посмотрю ему прямо в глаза.

– Я ведь не чудовище, – прошептала я.

– Само собой, нет, – ответил он. – Но ты не такая, как все.

Я так огорчилась из-за этого! Сам Нико не хотел быть ни героем, ни чудовищем… Нико хотел одного – быть самим собой. Как мог он говорить такое?

Я повернулась и молча ушла.

– Ты огорчил ее, – сказала Кармиан, кажется, она не расстраивалась из-за этого. – Тебе следовало бы зарубить себе на носу, что у маленьких девочек, Нико, бывают большие чувства!

Я, по правде говоря, не знала, что мне делать с собой. Все остальные были так заняты, а я не видела никакой пользы в том, чтобы обучаться стрельбе из лука. И если я встану в их ряды, остальные, пожалуй, разбегутся. Так всегда бывает, стоит появиться чудовищу.

Тут я услышала знакомый звук. Удар молота о наковальню.

Рикерт! Он наверняка не захочет посмотреть мне в глаза, этого он никогда не делал. Однако ж он всегда разрешал мне заходить в кузницу. И я не забыла: первое, что он делал, увидев меня, заключал в свои медвежьи объятия.

Но у наковальни был не Рикерт. То был Тано. Я остановилась неподалеку от него и смотрела. Он был так занят своей работой, что не увидел меня. Его темные волосы прилипли ко лбу, и он снял рубашку. Кузнецу за работой жарко даже зимой.

Рикерт, который тоже был в кузнице, заметил меня и подошел.

– Малец набирается опыта, – сказал он тихо, будто боялся помешать.

– Это хорошо, – ответила я. – Он у тебя в учении?

Рикерт кивнул:

– У него есть хватка, но есть и нечто большее. Он видит то, чего не видят другие, будет из тех мастеров, которые делают такое, чего до них не было.

Я поглядела на склоненную спину Тано. На ней были ожоги от искр из горна и шрамы от ударов кнутом. Ему никогда не было легко, но он всегда шел вперед. «Дикая трава споро растет» – эта пословица о таких, как он. Но я не понимала, почему нити его судьбы в Стране Призраков так тесно сплелись с моими. Я ведь причинила ему очень много зла. Но, с другой стороны, нити Дракана также были тесно связаны с моими, но мы же не стали задушевными друзьями. Видно, недаром говорят: «заклятые враги».

Тут Тано выпрямился, и я увидела, чем он занимался. То был щит с изображением черного ворона. Тано улыбался ему, довольный собой и своей работой, и эта улыбка заставляла сиять все его лицо.

– Готово? – спросил Рикерт.

– Мне не хватает только одной заклепки в навершие. Но это не важно; я слышал, будто мы выступаем уже завтра.

– Ты слышал? – спросил Рикерт. – Кто это говорит?

Тано пожал плечами:

– Это всем известно. Теперь, когда прибыл молодой господин.

«Это куда больше, чем самому молодому господину известно», – подумала я, но вполне могло оказаться, что «все» правы.

– Передохни немного! – предложил Рикерт. – И постарайся перекусить. И возьми с собой Дину. Думаю, с тех пор как она пришла в себя, во рту у нее не было маковой росинки.

Не считая пары глотков воды из фляжки Нико. Но я и представить себе не могла, что Тано захочет разделить свой завтрак со мной.

– Я могу и сама…

– Ходи теперь только с Тано. Он покажет тебе, где фургон с провизией.

Тано набрал снега и отмыл руки и торс.

– В кузнице легко закоптиться, – смущенно признался он.

Я молча кивнула и подумала, что была права: он и впрямь был не больно-то счастлив играть роль проводника чудовища по прозвищу Пробуждающая Совесть. И у него было куда больше причин избегать меня, чем у большинства людей. Рикерт, само собой, желал мне добра. Но одних хороших побуждений было мало…

– Это в той стороне, – сказал Тано, зашнуровывая рубашку. – Пожалуй, дадут лишь суп из репы. Во всяком случае, так было вчера. Да и позавчера. – Он криво улыбнулся. – Наверняка и завтра будет то же самое, если вообще будет.

У меня заурчало в животе.

– Все что угодно, – сказала я. – Только бы поесть…

Снег был утоптан множеством ног, большей частью людскими башмачищами, но также конскими копытами и козьими копытцами. Я поскользнулась в грязи, и Тано пришлось схватить меня за руку, чтоб удержать на ногах и направить по верному пути.

– Скользко! – сказал он. – Осторожно!

Я кивнула и тут же почувствовала, что чуточку покраснела. Он, пожалуй, думает, будто я так неуклюжа, что не в силах сделать двадцать шагов в снежной слякоти и не упасть. Ладно, спасибо ему, что не дал упасть лицом в грязь.

Он добыл нам две миски супа из репы у маленькой старушки, помешивавшей суп в котле, что был больше ее самой. Там стояло несколько грубо отесанных столов и скамей, но на них уже сидело столько людей, что я не хотела их теснить.

– А нам нельзя сесть где-нибудь в другом месте? – спросила я.

– Туда? – спросил он и показал одной из мисок в сторону. – На ствол дерева?

– Чудесно!

Мы немного посидели молча, поедая суп, вкусный, хотя, кроме репы, в нем ничего больше не было. Тано, во всяком случае, не пытался удрать при первой же возможности, подумала я. Но теперь он хотя бы не боялся.

– Как ты очутился здесь? – спросила я.

Он пожал плечами.

– Других мест, куда я мог бы направиться, было не так уж много, – сказал он. – Особенно после того, как я удрал из Драканы. Такие поступки не очень-то одобряют в Ордене Дракона.

Еще бы!

– Трудно было? – спросила я. – Ну, удрать?

– Нелегко! Мы ведь удирали вдвоем. А Имрик не так уж хорошо ходил.

Имрик! Мальчик, который размозжил ногу. Как раз этого Тано стыдился больше всего: он посулил присмотреть за Имриком, и все-таки дела пошли плохо! Ну точь-в точь как с девочкой – как ее звали? Милена? Нет, Миона, – и в ее беде Тано был не виноват. Беда с Имриком, как и беда с девочкой, случилась не по вине Тано.

– Ну и что ты сделал?

– Я нес его на руках. Целых два дня. Покуда нам не удалось увести ослика.

Я искоса поглядела на него. Ясное дело, он был силен, и после того, что я от Тано услышала, я знала: Имрик был худым и хрупким, но все же – два дня! Тано, должно быть, изнемог и под конец валился с ног от усталости.

– А где он теперь? Имрик?

– Он не мог по-настоящему справиться с жизнью в лесу. Но руки у него золотые, он хорошо владеет ими, и он старательный… Он помогает Вдове врачевать людей целебными травами. Ну, взвешивать их, запаковывать и прочее…

– Но здесь его нет?

Тано покачал головой:

– Как раз теперь они в селении неподалеку отсюда. Но это ненадолго, не на всех соседей можно положиться.

– Вас в семье двое? Вы с Имриком – братья?

– Нет! Но ни у него, ни у меня других родичей нет.

– Почему?

– Селение Орешков Брод… это там, где мы выросли… Туда, в селение, нагрянула хворь. Кое-кто говорил, будто она от животных, другие – от воды. Часть людей померла. Померли отец и мать Имрика и его милая сестренка. У меня самого осталась только мать. Но в конце концов и она померла. Так одиноко стало! А еще вдобавок селение передало нас с Имриком мелочному торговцу, а это кончилось тем, что он продал нас Вальдраку.

– Мой отец умер, – сказала я.

– Но ты знала его.

– Да. Немножко.

А Тано не мог сказать и этого.

– Если у меня будут дети, – тихо проговорил он, – я никогда не оставлю, не брошу их! Никогда!

Я подумала о том, как предан он был Имрику.

– О чем тут говорить! – сказала я. – Ты этого не сделаешь никогда.

Тут снова пошел снег. Я поставила миску на землю и потерла свои похолодевшие пальцы. И тут Тано сделал нечто такое… его поступок ошеломил меня. Тихо и спокойно, словно то было в порядке вещей, он взял мою руку в свою. Я попросту окаменела.

– Я тебе по душе? – застигнутая врасплох, спросила я.

– Может быть! Разве это плохо?

– Нет! Нет, просто я думала, ты ненавидел меня.

– Только иногда.

Я так и не поняла, была это шутка или нет. Казалось, снег вокруг нас стал падать медленней, чем минуту назад.

– А я тебе по душе? – спросил он.

И он посмотрел на меня. Посмотрел прямо в глаза, хотя знал, чего это могло ему стоить.

Я долго сидела с раскрытым от удивления ртом.

Потом кивнула:

– Да… Ты мне по душе.

Он откинул назад голову и засмеялся так, что его темные глаза искрились.

– Чего смеешься?

– Я не смеюсь!

– Нет, смеешься!

Он покачал головой. Но глаза его по-прежнему смеялись. Или, во всяком случае, улыбались.

– У тебя холодные пальцы! – сказал он.

– Так холодно же!

И тогда он, взяв мою руку и зажав ее своими руками, подышал на нее так, как это делают с малышами, у которых мерзнут пальчики.

– Мне пора обратно, к горну, – сказал он. – Мне по-прежнему недостает одной букли на щите.

– Ну что ж, раз тебе нужно!

Мне хотелось спросить его, что произошло, когда он посмотрел мне в глаза. Но я не посмела. Я сама осмеливалась лишь смотреть на него. Я была совсем сбита с толку. По душе я ему или нет? Почему он смеялся? Но, пожалуй, немножко я ему все же по душе. Пожалуй, никто не станет дышать девочке на пальцы, если она ему отвратительна.

Тано и «все» в лагере были правы. Уже назавтра Нико и Предводитель, Кармиан, Рикерт, Тано и несколько сотен людей, натерпевшихся от Дракана, выступили в поход и направились к Высокогорью.

И я с ними.

Нас было до смешного мало по сравнению с ратью Дракана. Разве там не было восьми тысяч ратных мужей, о которых говорил Нико? Трудно было представить себе, что бы мы могли сделать… Но у нас у всех был какой-то чудной настрой. Среди нас были люди, которые пели, покуда шли. И всех охватило ощущение того, что время ожидания кончилось.

– Они не очень-то разумны, – сказал Нико. – Если уж мой план был неразумен, что тогда этот?

– Укус осы, – произнес Предводитель. – Но даже если жалит оса, это может принести пользу, если жало вонзится куда надо.