Текст книги "Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты (СИ)"

Автор книги: Лина Мраги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– А как ты тогда найдёшь проход обратно на Землю, если будешь сидеть в лесу? Что будешь есть, как будешь зимовать, ты подумала?

– Да... я знаю, что сказала глупость. Чтобы выбраться отсюда, нужно быть среди людей, учить язык, приспосабливаться, собирать информацию... Я знаю... только...

– Тебе страшно.

– Да, очень. Иногда так, что кажется... Лучше бы я умерла...

– Не говори так больше, слышишь? – Мозговой взял моё лицо в тёплые ладони и прижался к моему лбу.– Ты думала о том, что если умрёшь ты, умру и я?

Об этом я действительно не думала, вот тупица! Он продолжал смотреть мне в глаза:

– Всё хорошо... Всё хорошо, Кари... Ты среди людей, скоро освоишься и привыкнешь. Конечно, тебе страшно, моя дорогая, но ты сильная и смелая, умеешь брать себя в руки и принимать решения. Ты всё преодолеешь и всё сможешь. Мы сможем.

Я обняла его ещё крепче:

– Мне так не хватает Дайка, скучаю по нему. Как думаешь, он выбрался, он жив?

– Я уверен, что он жив. Не могу объяснить почему, просто уверен, – и погладил меня по спине. – Точно, кожа да кости.

– Я же говорила.

– Тебе нужно восстановить силы и набрать хоть пару килограммов, а то Дайк при встрече не узнает.

И мы захихикали.

– Ну всё, закрой глаза... Нужно спать.... Спать...

Его голос стал тихим, нежным и таким успокаивающим... "Вот, балда, про перемену цвета глаз и волос забыла спросить, – подумала я, засыпая, – ну да ладно, потом". И заснула.

В течение нескольких следующих дней, я познакомилась со всеми членами этого кочующего семейства. Можно сказать, что это действительно в каком-то смысле семья, хотя настоящими родственниками они не были. Только у Гая было дальнее кровное родство с семьёй Олмана, самой многочисленной в караване.

Олману, если можно так выразиться, "старосте", я не понравилась. Он подозрительно смотрел из-под густых бровей, и я видела – он не верит, не верит тому, что ему говорили Гай и Хейа обо мне. Но после объяснений, этот седой худощавый мужчина, коротко кивнул и сказал, что я смогу остаться при караване до прибытия в Латрас, если Гай, временно, принимает меня в свою семью. А также довольно жёстко предупредил Хейю и Айру, чтобы впредь они лучше смотрели за Натри. Потому как искать его и терять столько времени никто не будет, если он опять пропадёт.

Так я и выяснила, почему ребёнок оказался в лесу один. Его никто не терял. Натри удрал сам. Вот вам и Мышонок! На одной из долгих стоянок, в верховьях уже знакомой мне реки, которая носила странное название Улитка, у одной из кобыл начались роды с сильным кровотечением и женщины были заняты. Почти все мужчины ушли на большую охоту, а остальные охраняли караван. Натри был на попечении сестры и, несмотря на то, что Айра привязала его, всё-таки удрал. И как выяснилось не первый раз.

Внешне Натри выглядел этаким прекрасным ангелочком, с потрясающей улыбкой, но на самом деле никогда нельзя было предсказать, когда и куда он уползёт или убежит. Проблемы у родителей с ним начались, как только он научился ползать. Стоило взрослым отвлечься как, малыш уползал так быстро и незаметно, что никто не мог понять, как у него это получается. А когда он начал ходить... Но самое интересное, что и привязь не могла его удержать. Как такие малюсенькие пальчики распутывали крепкие отцовские узлы, не понимал никто. Не ребёнок, а уникум!

Постоянные поиски ребёнка отнимали много времени и задерживали всех, вот почему Олман так резко выражал своё недовольство. Когда после долгих поисков, на берегу нашли маленький ботиночек, то сделали вывод, что мальчик утонул. А ведь он и правда, угодил в реку, а течение там было очень сильным и Натри унесло далеко вниз. Каким-то чудом он выплыл и выбрался на берег, где я на него и наткнулась. Вот такая история!

И всё же, несмотря на подозрительность руководителя каравана, я успокоилась. Я уже была не одна, меня окружали вполне нормальные люди, доброжелательно настроенные и готовые помочь в меру своих сил и возможностей. За пару дней я вполне оправилась, отъелась, и меня уже не водило в стороны от слабости. На очередной вечерней стоянке Хейа варила ужин, а я сидела рядом с малышом на руках. Все семьи занимались своими делами, после долгого дня пути, Айра с Гаем ушли в лес за дровами, а Скай – старший сын в этом семействе, с другими мужчинами ушёл на рыбалку, в лесу было небольшое озеро.

Закрыв крышкой котёл с ароматной кашей, Хейа присела рядом и взяла у меня мальчика. Мне кажется, она до сих пор не верила, что малыш жив, здоров и рядом. Женщина почти не спускала его с рук, постоянно тискала и чмокала в щёчки. Заживающие ладони нестерпимо чесались и я без конца их обо что-нибудь тёрла. Взяв мою руку, она посмотрела на розовые шрамы, ещё местами покрытые корочкой, и тихо спросила:

– Вы ведь прошли через "райское поле"?

Я непонимающе взглянула на неё, какое "райское поле"? Она продолжала:

– Как у тебя это получилось? Одной, с маленьким ребёнком на руках?.. Это же невозможно...

Тут до меня дошло! Это страшное болото, с высокой травой, действительно выглядело как поле. Вспоминая уже знакомые слова, я спросила:

– Почему "райское"?

– А ты не знаешь?

– Нет.

– Потому что все, кто пытается его пересечь, не доходят до другого края. Они попадают в рай, – и добавила после паузы, – они умирают. Или поле быстро засасывает свою добычу или, в редких случаях, те, кто сумел выползти, умирают от ядовитой травы, от которой нет никакого спасения. Ты же о траву изрезала руки?

Я кивнула.

– Но ты не умерла... Мы ждали, что ты скоро умрёшь... Все умирают...

Я опять уставилась на свои ладони. Все умирают... А я не умерла, хотя Мозговой сказал, что была на грани. Значит, мне опять повезло. Возможно, дело в том, что я не местная. А предчувствие не обмануло, когда я не пошла напрямую через это "райское поле", хотя очень хотелось попасть под спасительное дерево. Вот почему страх пробирал до самых печёнок, перед тем как был сделан первый шаг. Да... тут есть над чем поразмыслить, как-то странно всё. Из задумчивости вывел следующий вопрос Хейи:

– Откуда вы, эрдана? Нельзя не знать про "райские поля", наши дети впитывают страх перед ними с материнским молоком. И хотя на севере их нет, про эти страшные ловушки там знают.

Что я могла ей сказать?

Поэтому просто сидела и молчала, почёсывая руки о штаны. Поняв, что ответа она не дождётся, женщина обняла меня и поцеловала в щёку:

– Я не буду больше спрашивать, прости... Ты вернула мне моего мальчика, а всё остальное неважно, верно?

– Да, Хейа, верно.

Вскоре каша была готова, и когда собралось всё семейство, мы сели ужинать. Держа миску с дымящейся кашей, Гай обратился ко мне:

– Эрдана Карина, как вы себя чувствуете?

– Хорошо, спасибо, – эти слова я уже выучила.

– Вы хотите быстрее освоить язык?

Он упорно обращался ко мне на "вы", а также они все постоянно добавляли это обращение "эрдана", что меня сильно напрягало. А сказать моим спутникам, чтобы они не обращались ко мне так официально, пока не получалось, словарного запаса не хватало. Мне очень хотелось освоить разговорную речь, чтобы не так выделяться, да и вообще, не выглядеть полной дурой. Поэтому на заданный вопрос я бодро кивнула.

– Тогда... я сейчас, – он поднялся и пошёл к повозкам.

Я уже была готова к тому, что меня начнут чем-нибудь поить или кормить для лучшего запоминания и произношения, но ошиблась.

Гай принёс гитару. Самую настоящую. Присев рядом на раскладной стульчик, он положил инструмент на бедро и лёгким движением тронул струны.

– Будем петь.

Я икнула. Только этого не хватало! Отсутствием слуха я не страдала, но голоса точно не было. Я вжала голову в плечи. Нет, только не петь! Гай понял, что я не горю желанием, но не смутился:

– Не бойтесь, эрдана, никто смеяться не будет, – и ласково улыбнулся. – Есть такие песенки, детские, какие-то я сам придумал, другие же известны с давних времён, которые очень хорошо помогают запоминать слова и правильно их произносить. Поверьте, я знаю, что говорю! Я буду петь, а вы повторяйте...

Что оставалось делать, сама же согласилась. Оказалось, что это были не совсем песенки, а такие скороговорки и трудноговорки, положенные на музыку. Скороговорки состояли из похожих по звукосочетанию слов, типа "шла Саша по шоссе...", а трудноговорки включали в себя сложнопроизносимые слова и речевые обороты, подобно нашим "корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали...".

Голос у Гая, как я и предполагала, был великолепен, и это он только скороговорки со мной пропевал. А как же он поёт в полную силу? Вот бы послушать! Мучили меня пением, наверно, часа два. Все уже и поели, и посуду убрали, и Натри спать уложили. Хейа не выдержала:

– Хватит, милый! Оставь девочку в покое, она уже хрипит. Если тебя не остановить, то ты не успокоишься. Посмотри, замучил её совсем! – И забрала гитару.

Гай очнулся, как от гипноза:

– Ой, да... простите меня, эрдана, увлёкся... Вы очень устали. – Но тут же хитро подмигнул. – А для первого раза у вас прекрасно получается, я не ожидал... И голосок у вас приятный. Слабенький, конечно, но если заниматься толк будет.

Я поперхнулась. Вот чего в жизни никогда не хотела, так это петь!

А песенки помогали, да ещё как! Днём, пока мы ехали, я вместе с Айрой повторяла слова. Девочка правила телегой, а я, сидя рядом, пропевала по памяти всё, что запомнила с предыдущего вечера. Если допускала ошибку, она меня исправляла и пропевала со мной.

Айра была истинной дочерью своих родителей, взяла и красоту матери, и голос отца. Сочетание просто сногсшибательное. С такими данными, на Земле, она могла бы стать "звездой" мировой величины. Я наблюдала, как эта девчушка в поношенном платье с короткими рукавами, во всём помогала родителям, была послушной, скромной в общем, образцовой дочерью. Иногда я брала Натри, и мы втроём горланили эти весёлые песенки всю дорогу. Было весело! Мышонок тоже быстро учился и говорил уже не только своё любимое "та-ма". Хоть многие звуки малышу пока не удавались, но он старался. Меня он называл Ина, а вскоре и Айра, когда родители не слышали, так как они ехали впереди, начала говорить Карина, а иногда и просто Кари, что только радовало.

Другие члены каравана, относились ко мне спокойно и ровно; никто не пытался заговаривать, да и я ни к кому не лезла, удовлетворившись компанией Гая и его семьи. А вот Скай, старший ребёнок в этом семействе, держался от меня подальше. И так, будто меня, вообще, не было. Он обычно правил последней, третьей повозкой, принадлежавшей их семье, и там же ночевал. Мы же с Айрой спали вдвоём в той, в которой я очнулась в первый раз. Чем было продиктовано такое поведение старшенького, я не понимала, и жалела о том, что нехотя послужила каким-то камнем преткновения.

Дней через десять мой словарный запас вырос настолько, что вполне можно было кратко объяснить чего хочу или ответить на вопросы. Память впитывала новые слова, их значение и произношение, как губка воду. И чем больше я запоминала, тем быстрее и лучше могла говорить. Вот вам и песенки-потешки!

Караван следовал своим путём, через холмы, поля, лесистые участки, хутора и маленькие посёлки. Мы проследовали через очередную деревню, которая, к слову сказать, не произвела на меня никакого впечатления. Обычные деревянные дома, одни побольше, другие поменьше, с покатыми, крытыми дранкой или соломой, крышами; сараи, огороды, засеянные поля, домашняя скотина на выпасе – всё почти так же, как и на Земле в сельской глубинке. Надолго в таких деревеньках караван не останавливался. Происходил обмен почтой и посылками, если они были, закупались припасы по необходимости, и мы двигались дальше. Караванщики не только торговали, но и выполняли работу почтовой службы, не бесплатно, конечно. Как я узнала позднее, богатые люди могли себе позволить отправить гонца со срочным посланием или выпустить "летуна" с короткой запиской, если содержали этих редких и крайне дорогих зверюшек. Всё остальное население пользовалось услугами караванов – медленно, но вполне надёжно.

К этому времени я уже вполне привыкла к походному укладу и постоянному движению и пришла к выводу, что хочу того или нет, но нужно учиться ездить верхом и хоть немного овладеть каким-либо видом оружия, так как рассчитывать в первую очередь мне нужно только на себя. Поэтому на вечерней стоянке я спросила у Айры, не могла бы она дать мне несколько уроков верховой езды или стрельбы из лука. Девочка была удивлена:

– А вы разве не умеете держаться в седле?

– Нет, Айра, не умею... – я потупилась, – там, где я жила в этом не было нужды.

– У вас не было лошадей?

– Нет, не было.

– Нужно у папы спросить...– девочка теребила свою роскошную косу, – а вот стрелять из лука... я... не знаю.

Она растерянно смотрела на меня, явно не зная, что сказать. "Так... что тут не понятно. Похоже, я ставлю её в неловкое положение..." Я отвела девочку подальше, и мы присели на поваленное дерево:

– Айра, ты только скажи, что тебя смутило. Я просто очень многого не знаю и не понимаю, так как жила очень далеко отсюда и совсем не так как вы. Здесь всё для меня в новинку, но я не хочу никаких неприятностей ни для тебя, ни для твоей семьи. Просто объясни и я не буду настаивать...

Она придвинулась поближе и тихо сказала:

– Женщин не учат пользоваться никаким оружием, ну кроме обычных ножей, это не нужно, нас мужчины защищают. Я хотела научиться стрелять из лука, чтобы с папой или Скаем на охоту ходить, но мама мне так по рукам надавала... хорошо, что папе не сказала.

Я задумалась. Во время моего путешествия с этими людьми, я не заметила никакой дискриминации по отношению к женской части каравана, наоборот, было видно, что женщин уважают, даже почитают. Всю тяжёлую работу выполняли мужчины, а также помогали и в приготовлении еды, и за детьми смотрели, по возможности. Совсем не было заметно, что женщины как-то не равны в правах с мужьями и сыновьями, но как выяснилось, есть какие-то "табу", которые нарушать нельзя, а я, дурёха, чуть Айру не подставила. Ладно, посмотрим, что мне сам Гай скажет.

– Айра, я сама спрошу у Гая про уроки верховой езды, а вот про оружие спрашивать не буду, хорошо?

Девочка улыбнулась и кивнула.

Гай также был удивлён моей просьбе, но постарался этого не показать. Однако он задумался, я заметила, но всё же разрешил Айре меня поучить. Сказал, что лучше взять для первых уроков Лучика, он был самый послушный и спокойный. Вот так мне и открылась ещё одна особенность этого мира.

На следующей стоянке, возле живописного изгиба реки, эта была всё та же Улитка, уже широкая и полноводная, я начала пробовать. Айра подвела ко мне осёдланного Лучика. Коняшка был невысокий, упитанный и очень гривастый. К слову, у всех лошадей в караване были роскошные гривы и хвосты, которые им заплетали в красивые косы. До этого, близко к коням я не подходила, страшновато как-то было. Но тут сама напросилась, отступать было поздно.

Погладив Лучика по шее и потрепав за холку, я подошла к самой морде, ну чтобы как-то с ним познакомиться. Я гладила его большую голову и лохматую чёлку, как вдруг рука наткнулась на что-то твёрдое. Я вздрогнула. Под чёлкой что-то было... Приподняв тяжёлые длинные волосы, я увидела... рог. Небольшой такой, аккуратненький, конусовидной формы.

– Эрдана? – вопрос Айры вывел из прострации.

– Что?! – я резко повернулась.

– Ну так повод берите.

– А...ну да, немного страшновато, – я постаралась скрыть замешательство.

– Не бойтесь... Лучик смирный.

Поставив ногу в стремя и ухватившись за гриву, я взгромоздилась в седло. Айра объяснила, как нужно сидеть и держать поводья, в общем, ничего сложного. Я старалась не выдать волнения, не столько от того, что первый раз в жизни села на лошадь, сколько от того, что это не лошадь – это единорог! "Вот дела! Единороги реально существуют! Пусть не на Земле, а на Окатане, но ведь и на Земле о них знают, хоть на моей родине это мифические существа, живущие только в сказках. Я сижу на одном из них и он... меня слушается! Обалдеть! Мир чудес!"

Айра водила Лучика под уздцы, а я пыталась удержать равновесие. Мы немного покружили по поляне, народ готовился к ужину и весело на меня поглядывал. Один из парней, младший сын Олмана, улыбаясь во весь рот и видя мою застывшую от напряжения позу, крикнул:

– Эрдана, расслабьтесь, а то не сможете слезть, и нам придётся вас разгибать!

Все засмеялись, ну и я за компанию. Вскоре учили меня уже почти все по очереди, естественно, мужчины, и Айра от преподавания была освобождена.

Дней через восемь, это как раз окатанская неделя, мы заехали в большой посёлок. Я целый день тряслась верхом, так как уж очень понравилась мне это дело, сама не ожидала, да и практика требовалась. Было смутное предчувствие, что тренировки эти очень пригодятся. Скай для этих целей даже дал своего гнедого Свиста.

Отношения со старшим сыном Гая и Хейи наладились как-то сами собой. Просто однажды он подошёл ко мне сам и спросил, хочу ли я просто держаться в седле или всё же имею желание овладеть искусством верховой езды серьёзно. Я была только "за". И парень пересадил меня на Свиста. Конечно, это был не меланхоличный Лучик. Конь, а точнее единорог, был норовистым, резвым и потрясающе красивым. Настоящая верховая лошадь, а тягловая коняга. Я узнала, что это Гай подарил его сыну в прошлом году, когда Скай вернулся из столицы, он там учился несколько лет.

И вот, после утомительного дня, когда я думала только о том, чтобы спешиться и размять затёкшее от напряжения тело, караван расположился на отдых. Всем своим табором мы заехали на большой двор у двухэтажного каменного дома. Навстречу высыпали обитатели во главе с хозяином:

– Олман! Гай! Хитан! Рад приветствовать вас, мои дорогие! Наконец-то, дождались! – и, раскинув руки, кинулся обнимать всех по очереди.

– Здравствуй, Кадар! Здравствуй! – Олман, тепло улыбаясь, хлопал хозяина по плечам. – Вот мы добрались до вас.

– Да добрались, я очень рад видеть всех! А некоторых, особенно...

Кадар обнял Хитана, самого старшего члена нашего каравана и по совместительству, отца Олмана, а также Гая. Закончив приветствия, он пригласил всех располагаться и воспользоваться его гостеприимством.

Я же еле-еле сползла со спины Свиста. Скай принял у меня поводья:

– Ну как самочувствие? – ехидненько так спросил.

Я отмахнулась:

– Пожалел бы несчастную девушку...

– А я и пожалею, – парень придвинулся поближе и тихо проговорил, – я очень хорошо умею жалеть, особенно, таких красавиц как ты, – и приобнял меня за талию.

Вот те раз! И этот туда же! Мальчишка совсем, а уже "жалеть" меня собрался. Ну теперь всё с тобой ясно, а я-то голову ломала, с чего такие перемены, что даже любимца своего дал покататься и учить взялся. Ах, развратник, малолетний! Немного отстранившись, не хватало еще, что бы он меня унюхал, а то мало ли, какие могут быть последствия, я бросила лукавый взгляд и тон в тон ответила:

– Уверен, что у тебя хорошо получится? – и, переведя взгляд ниже его пояса, усмехнулась, – там... уже всё подходящих размеров? Выросло, как положено?

Как же он вспыхнул! Будто я его кипятком окатила! Дёрнув коня за поводья, он резко повернулся и повёл того на конюшню. "Да... не видать мне больше Свиста! Ну да ладно, пусть лучше так. Обидела, конечно, парня, но только шлейфа из кавалеров, таскающегося за мной по Окатану, мне как раз и не хватает. Достаточно с меня Дайка с Кареллом". Почему-то я была уверена, что если они живы, то будут меня разыскивать.

Я залезла в телегу и уселась на раскладушку. Хотелось спрятаться, расслабиться, наконец-то, поговорить с Мозговым, а то в последнее время вокруг постоянно были люди, движение, поток впечатлений и мыслей, и разговора не получалось. Мой внутренний жилец несколько раз звал меня, но сосредоточиться и ответить я не могла, всегда что-то отвлекало.

Я прилегла и вытянула ноги. Мысли вернулись к Скаю: "Не стоило так резко... Прямо-таки стеганула по мужскому самолюбию, а ведь он совсем ещё мальчик, восемнадцать лет только. Обиделся, наверно, сильно... Надо было как-то помягче дать ему понять, что не настроена я на амурные дела, тем паче, с членом приютившей меня семьи". Я уже знала, что совершеннолетие у юношей наступает в двадцать лет. Это возраст, когда можно оторваться от семьи, уехать, жениться, сменить ремесло, если не было желания жить так, как твои родители. В общем, полная свобода. И каждый совершеннолетний юноша мог распоряжаться ею так, как хотел, но... Не у всех была такая возможность. Как и на Земле, пробиться из низов, даже к элементарному благополучию, было так же сложно, а для многих просто не реально.

У девушек совершеннолетие наступало раньше – в восемнадцать лет, а выйти замуж можно было уже и в шестнадцать. Но девушки не торопились... они выбирали. В этом тоже была одна интересная особенность Окатана. Девочек рождалось значительно меньше чем мальчиков. В принципе, и на Земле также: мальчиков рождается обычно больше, но со временем, из-за того, что мальчиков и мужчин погибает больше по различным причинам, соотношение мужчин и женщин выравнивается и даже меняется в сторону преобладания женской части. Но здесь, ситуация была не совсем такая. Женщин было меньше и притом значительно. А на севере, моей так сказать придуманной родине, с этим делом, говорили, совсем была беда. То есть, если включить логику, получалась очень нехорошая картина. Население медленно вымирает, а с чем связана такая демографическая проблема – загадка.

Из бесед у вечернего костра, обрывков разговоров, повседневных перебрасываний фразами я уже многое знала об Окатане, о том, как тут живётся и чем дышится. Я наблюдала, слушала, делала выводы и строила предположения. Учитывая, сколько времени я этим уже занималась, то получалось неплохо. Меня очень заинтересовали древние легенды о Хранителе душ и Проклятии Восьми богов, их как-то после ужина, сидя у костра, рассказывал детворе старый Хитан. Я тоже слушала, развесив уши и открыв рот. Но как поняла позже, к этим рассказам серьёзно никто не относился. Это были просто сказки: древние, интересные, но сказки. Мне же так не показалось. Что-то было в этих почти забытых историях, какое-то "зерно истины" проглядывало, только уловить его не удавалось. Всё было на каком-то интуитивном уровне. Что-то чувствую, ощущаю... Но что?!

Ввиду всего этого, ситуация со Скаем не выглядела ни для кого кроме меня, необычно. И дело было даже не в моей примечательной, для жителей Восточных земель, внешности, а в том, что женщин на всех просто-напросто не хватало. На любую, даже в возрасте и, мягко говоря, некрасивую, всегда находились претенденты, а про молодых и симпатичных девушек так и говорить нечего.

Тканевый полог кибитки откинулся, и моё уединение было нарушено. Хейа, держа Натри, залезла внутрь и присела рядом.

– Эрдана... вы тут спите уже что ли? – она улыбалась белоснежной улыбкой.

– Нет, не сплю, так прилегла просто, ноги гудят, и спину жутко ломит.

– Ну это ничего, – она махнула рукой, – это с непривычки... пройдёт. Все уже расположились в доме, комнаты позанимали, а вы тут валяетесь!

– Я и тут могу ночевать, эта раскладушка лучше всякой кровати.

– Э-э нет, так не пойдёт... – и схватила меня за руку. – Нужно помыться с дороги, потом ужин, а потом... – она сделала большие глаза.

– Что потом?

– Гай сегодня петь будет! А вы ещё не слышали его голос, поэтому вставайте и будем приводить себя в порядок.

– Ну будем, так будем. Только Хейа... У меня просьба к тебе есть...

– Какая?

Я постаралась сделать очень просительные глаза:

– Не называйте меня, пожалуйста, на "вы" и "эрдана" не надо повторять. Я тебя очень прошу... И Гаю скажи, пожалуйста. Я Карина или Кари, называйте, как хотите, только не надо таких церемоний, мне очень неловко от этого. Вы столько делаете для меня... Очень прошу... – даже чуть не заплакала.

Хейа очень пристально посмотрела, потом порывисто обняла и прижала к себе, Натри между нами, протестующе, запищал.

– Конечно, милая, конечно... как скажешь.

– И Айре, и Скаю передай, хорошо? Хотя Скай... – и тут я поняла, что проболталась.

– Что, Скай?! – она резко отстранилась и схватила меня за руки. – Он, что обидел тебя?! Говори, не скрывай... Если он что-то тебе сделал, то я ему устрою!

– Нет, нет, не он... Тут другое... – я собралась с духом, – это я его обидела... наверно, – и опустила глаза.

– Ты?! Но как?!

Вот язык-помело, молчала бы тихонько в тряпочку, и сейчас не пришлось бы ничего объяснять:

– Ну... – я подбирала слова, – он тут предложил мне, как это помягче сказать, утешить в общем, "пожалеть", – и выразительно хмыкнула.

– А ты?! – Хейа почему-то странно улыбнулась.

– Я его вроде как оскорбила, сказала, что нужно сначала проверить какого размера его "утешитель", подойдёт ли, вот...

Как она смеялась... Минут десять точно!

– Ой, Кари, ой... – опять хохот, – ну ты... – продолжение хохота, – это надо же, нашего любвеобильного мальчика так обломать. Ну, молодец! Умница! Надо Гаю рассказать, обязательно, пусть порадуется!

Я облегчённо выдохнула: "Фу-у-у! Вот и прекрасно, что рассказала, а то бы мучилась потом, дура, переживала... Пронесло!" Немного успокоившись и утерев слёзы, Хейа передала мне Натри и выглянула наружу. Покрутила головой туда-сюда, как бы проверяя, нет ли кого рядом, вернулась и присела, прижимаясь к моему плечу.

– Сейчас я тебе тоже кое-что расскажу, – она хитро улыбнулась. – Чтобы ты не вздумала даже минуты переживать из-за этого. Знаешь, почему мы так рано забрали Ская из столицы?

– Почему? – прошептала я.

– Он же там из чужих постелей не вылезал! Ладно бы всё оставалось в тайне, так нет! Про него такая слава пошла среди местных дам, что он там не столько учился, чему положено в его возрасте, сколько развлекал замужних красоток, которым своих мужей было мало. Муж за порог, по делам куда, а наш любовничек малолетний, тут как тут. В общем, дело далеко зашло. Ская начали разыскивать. Если бы мы вовремя его не забрали, то убили бы его там. Муж-то, что жене своей сделает? Пожурит, да и только. А дурака нашего, если бы поймали, придушили бы на месте!

Она погладила меня по руке:

– Так что не расстраивайся, ты всё правильно сделала, проучила как надо, а то возомнил себя... ну сама понимаешь кем.

Я рассмеялась. Всё понятно. Хотя парень очень красивый, в маму пошёл. Но, на мой взгляд, уж слишком смазливый. Если его переодеть в платье, да косу заплести, то от девушки будет не отличить.

Первый раз за последние пять месяцев своей жизни, я увидела настоящую кровать, нормальную, хоть и маленькую комнату, и самое главное – большое зеркало, в половину моего роста.

Я была в шоке! Узнать, в этой высокой, худой девушке в длинной юбке до пят и мешковатой рубашке, стянутой узким ремешком; с загорелой и местами облезлой кожей, а также светлыми, почти белыми волосами до плеч и пронзительно-синими глазами, бывшую меня, было почти невозможно.

Сдёрнув рубашку с плеча, я прощупала шрам на ключице. Он был бугристый, твёрдый, противного розового цвета по всей длине. Я сняла штаны, которые носила под юбкой вместо белья и для уроков верховой езды, поставила изувеченную ногу на массивный табурет и рассмотрела. В общем... если не принимать во внимание эстетическую сторону, всё было хорошо. Но шрамы! Они были ужасны! Бледная кожа с ярко-розовыми растяжками и бугры... одни бугры, крупных коллоидных рубцов. Я одёрнула подол и отвернулась. Почти не болит, не тянет, что ещё надо... Но слёзы навернулись.

В дверь постучали:

– Войдите... – я быстро промокнула влажные глаза.

Вошла женщина:

– Вам сейчас горячую воду принесут, эрдана.

– Спасибо.

А минут через десять я забыла обо всём. "Как же хорошо! Господи, как же хорошо! Это счастье..." Я лежала в воде, от которой поднимался пар. Тело настолько расслабилось, что не хотелось ничего: ни ужина, ни концерта Гая, хотя надо было, конечно, послушать, ни ехать опять куда-то, ничего... Только лежать вот так в этой большой лохани и не думать ни о чём.

– Эй, э-э-эй, не засни тут... – голос Мозгового вернул с небес на землю, к реальности. Хотя какая с этим воображаемым другом могла быть реальность? Если только воображаемая?

– Ты что-то хотел?

– Давно хотел, но ты как мобильник, периодически недоступна.

– Да... я такая... – даже язык не ворочался от удовольствия.

– Вылезай из ванны, а то так и заснёшь. А сегодня ещё будет много важного и интересного, так что будь любезна, а? – послышались укоризненные нотки и голос был какой-то хрипловатый.

– Да, мой дорогой, конечно... Я сейчас... – Глаза слипались, а голову тянуло вниз.

– Кари, не спи! – Внутренний вопль заставил вздрогнуть. – Вставай немедленно! Поднимайся, а то захлебнёшься!

– Не кричи так... вылезаю.

Не успела я толком обтереться, как в дверь опять постучали и голос Айры произнёс:

– Карина, ужин стынет.

– Да иду я, иду...

Пока я одевалась и пыталась хоть как-то привести волосы в порядок, Мозговой читал мне лекцию, о том, что я его совсем забросила, что нам нужно чаще общаться, что он скучал, в конце концов.

– А как же твоя карта и другие дела? И ты сам иногда прерываешь наши разговоры буквально на полуслове... Это как понимать?

Он помолчал немного, я ощущала, как он думает, что сказать, а потом как-то растерянно произнёс:

– Я не хочу навязываться...

– Но, по-моему, ты уже давно навязался или нет?

– Ну... вроде как да.

– Так почему ты мне мозги выносишь? Помог бы лучше с языком, слова вовремя подсказывал, а то я ещё забываю иногда.

– Прости... не всегда получается вклиниться.

– Но почему?

– Это не так просто, как ты думаешь.

– Ладно, пошли, а то ничего не достанется, без нас всё съедят.

Махнув рукой на лохматую белобрысую шевелюру, я спустилась вниз.

Дом был чем-то вроде постоялого двора или гостиницы. В этом месте пересекалось несколько караванных путей и постояльцев иногда бывало много, но сейчас остановился на постой только наш караван. На первом этаже находилась кухня и большая светлая столовая с большими деревянными столами и лавками. Уже почти стемнело, но яркие светильники по периметру, давали много света.

Вечерняя трапеза была в самом разгаре: народ уплетал горячую еду, несколько подростков бегали с мисками и кружками, как официанты в ресторане. Вокруг чисто, аккуратно и очень вкусно пахнет.

Подскочившая Айра, потащила меня к общему столу. Я уселась и сразу же перед носом появилась большая тарелка с ароматным куском мяса и гарниром из тушёных овощей, а также глиняная кружка с местным слабоалкогольным напитком, похожим на пиво, его мне уже доводилось пробовать. В центре стола стояли миски со свежей зеленью, закусками и мягким теплым хлебом.