Текст книги "Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты (СИ)"

Автор книги: Лина Мраги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– А теперь смотри, слушай и запоминай, – проговорил он, обернувшись. – У нас очень мало времени.

Всунув еле горящий факел в щель между камнями, и пройдя чуть вперёд, к провалу в стене, он поднял что-то с земли. Это был не очень толстый канат, с навязанными через небольшие промежутки узлами. Дайк потянул за него, и из дыры показалась странная тележка или вагонетка на колёсиках. Подойдя ближе, я заметила рельсы, на которых и стояло это транспортное средство. Сердце ёкнуло и заколотилось. Стало понятно, что будет дальше. Глядя на эту тележку, я никак не могла унять панику и ужас: по форме и размерам вагонетка очень напоминала гроб, только без крышки.

– Это спуск вниз. Я нашёл его в прошлом году, когда искал тайник Карелла. О нём никто не знает. Спустившись, ты окажешься у самого леса под обрывом. Пойдёшь строго на юг. Всё необходимое в мешке, – и он бросил его на дно тележки. – Еда, вода на первое время, в лесу много родников, закончится, найдёшь. Там же твоя одежда, в которой мы тебя вытащили из ямы, только от неё мало что осталось. Ещё я положил моток обычной верёвки, моток каморты, на всякий случай, и к ней фляжку с расслабляющим отваром, пользоваться ты умеешь... – парень грустно усмехнулся. – Только смотри, отвар береги, если потеряешь или разольёшь, то сама понимаешь, "слепую смерть" без него не снять. Ночуй, по возможности, на деревьях, ищи крупные плоские ветви, внизу ночью может быть опасно, а ты, я так понял, ничего здесь не знаешь.

Дайк говорил быстро, иногда сбиваясь на скороговорку, но я всё понимала, а так же понимала, что сейчас придётся спускаться в этом гробу туда, вниз, в черноту и пустоту одной и идти, неизвестно куда, через огромный лес тоже одной. От страха ноги подкосились, а едва зажившая нога, дала знать о себе тупой, тянущей болью под коленкой. Я прислонилась к холодному камню. Дайк подошёл близко-близко и, положив руки мне на плечи, судорожно прошептал:

– Я знаю, что тебе страшно... Мне тоже очень страшно... До следующей ночи я могу не дожить, и помочь тебе будет некому. – Он перевёл дыхание. – Но за тебя я боюсь больше чем за себя, ты остаёшься совсем одна. Я не могу пойти с тобой. Солдаты террхана скоро будут здесь. Я не знаю, что случилось, как они нас нашли... Летун, с предупреждением от моего деда, прилетел вовремя. Тебе нельзя здесь оставаться, будет большая драка.... Поэтому ты пойдёшь одна, а я должен остаться до конца. Может Карелл сам убьёт меня, а не он, так солдаты...

Я всхлипнула. В горле надулся жёсткий ком, и градом хлынули слёзы.

– Не плачь... Не плачь, пожалуйста, а то я тоже сейчас заплачу.

Он вытер влагу с моих щёк:

– Главное ничего не бойся. В туннеле нет ничего страшного, кроме темноты, пару раз ты попадёшь под поток воды и всё. В тележке есть выемка, вот она, смотри... – он взял факел и осветил вагонетку. – Когда устанешь стравливать верёвку, всунь в неё узел и отдохни. Уклон не большой, но туннель идёт по спирали, поэтому не упусти канат, иначе к концу скорость будет большая, лучше лишний раз остановись. Часа за два ты справишься, ты сильная... ты сможешь...

Тут уже я не выдержала. Бросившись парню на шею, я вцепилась в него, повторяя:

– Дайк, нет!.. Нет!.. Я боюсь! Дайк! Я не хочу туда, мне страшно! Я умру в этой темноте! В этом гробу! Дайк, миленький! Не оставляй меня, пожалуйста, не оставляй...

– Тихо... тихо, моя хорошая... – он гладил меня по спине, крепко прижимая и шепча в ухо. – Кроме своего имени, я не понял ни слова, из того, что ты сказала, но я всё чувствую. Всё будет хорошо, запомни. Всё будет хорошо! Мы ещё встретимся, обязательно! Такую девушку нельзя забыть. Если я буду жив, то обойду все земли, но найду тебя, хотя бы только для того, чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке! Слышишь? Всё будет хорошо...

Он, не переставая гладил меня, а я не могла от него оторваться.

– Всё, всё.... Успокойся... – Нянь взял меня за плечи и хитро улыбнулся,– кстати, я правильно понял тогда, тебя зовут Карина?

Я смогла лишь кивнуть, слёзы душили.

– Ну вот и познакомились! А теперь всё, залазь в эту штуку и так уже много времени потеряли.

Только мысль о том, что избавившись от моего присутствия, Дайк сможет выжить, заставила улечься в это длинный узкий ящик.

– Эта тачка привезёт тебя в большую пещеру, выход ты увидишь, и сразу же беги в лес, чем дальше будешь, тем лучше. У Карелла очень тонкое обоняние, если он выживет и решит искать тебя, то рано или поздно найдёт, твой запах нельзя забыть или перепутать. Вот поэтому, ищи в лесу голубенькие мелкие цветочки, помнишь, я положил тебе букетик?

Я кивнула. Этот букетик я ещё отпихнула, от обиды на своего "няня".

– Срывай соцветия и растирай их на себе, особенно натирай руки, ноги и обувь. Это собьёт со следа даже горного волка, только сильно три. Если будешь правильно выдерживать направление, то дней через пять – шесть выйдешь к реке. Плавать умеешь?

Я закивала и показала кулак с поднятым вверх большим пальцем. Дайк заулыбался:

– Это значит, хорошо умеешь?

Уже на его языке я выдавила:

– Да.

– Отлично! Переберёшься на другой берег и двинешься дальше, вниз по течению. День – два и начнутся обжитые земли. В карман твоих странных штанов я положил немного денег, в ближайшей деревне купишь лошадь и спросишь дорогу на Латрас. Попробуй пристать к обозу или каравану, если встретишь, так безопаснее. Когда доберёшься до Латраса, то найди кузнеца Малахана и скажи ему, ну как сможешь, что тебя прислал Дайкаран эн Тайар. Если мой дед в городе, он скажет, где его искать, а если нет... – парень замялся, – тогда не знаю, что делать... Постарайся задержаться там, придумай что-нибудь, если выкручусь, то я сразу же приду к Малахану. Ну, а если надумаешь податься куда-то, предупреди кузнеца, куда направишься, чтобы я смог быстрее найти тебя... Кари. Можно я буду так тебя называть?

Я сжала его руку.

– Держи верёвку, мне пора.

Дайк вгляделся на прощание в моё лицо, улыбнулся кривой улыбкой, ямочка на щеке появилась и быстро пропала, и... толкнул тележку.

Деревянный гробик покатился в темноту. Вдогонку я услышала:

– Не поднимай голову, пока рукой не проверишь высоту потолка, есть очень низкие места. И ничего не бойся!

Ужас кромешно-тёмного, узкого и душного пространства не передать никакими словами. Я никогда не страдала клаустрофобией, но теперь нам довелось познакомиться: "Карина – это клаустрофобия, клаустрофобия – это Карина". Я ощущала себя лежащей в гробу в глубокой могиле. А ведь, в действительности, так оно и было. Стало понятно, каково бывает шахтёрам, заваленным в шахте, ещё живым подводникам на затонувшей подлодке и тем несчастным, кто проснулся от летаргического сна в собственном гробу.

В какой-то прострации я перебирала узлы на канате, тележка катилась, но стоило замешкаться, как сразу чувствовался уклон и то, как сила тяжести тянет мой ящик на колёсиках вниз. А вокруг полный мрак... и только звуки дыхания и шорохи движений.

Мысли носились по замкнутому кругу: Дайк... Карелл... солдаты... Будет большая драка и возможно они погибнут, и опять... Дайк, Карелл, солдаты... Дайк, Карелл, солдаты... Вот вам и Дайк, вот вам и добрый милый мальчик! Вычислил меня почти сразу, как только я начала притворяться, что не понимаю разговоры! Вот это парень! Вот это умница! Я же совсем ничего не знаю ни о Дайке, ни о Карелле и остальных, ни о жизни в этом мире – ничего! Просидела в лесу на привязи, не видя ничего, кроме скал и деревьев: сначала раны заживали, потом привыкала к этой лесной жизни, но... А может и хорошо, что так сложилось: было, время понять и принять, то, что случилось, собраться с силами и окрепнуть, а вот теперь выходить, в моём случае выезжать, в колёсном гробике в другую жизнь... Как они там?! Только бы всё с ними было хорошо! И плевать, что бандиты! Пусть бы отбились или удрали, да что угодно! Не хочу, чтобы кто-нибудь погиб, даже ненавистный Плешивый. Я ведь уже всех знала по именам: Гоблина звали Грас, Мелкого – Олли, а Плешивого – Лакран, но чаще Лакр. Это люди, с которыми я прожила почти три месяца, если мои подсчёты верны, и ни кому из них не желала смерти. Я к ним привыкла, а к двоим – особенно.

Сложно было понять, сколько времени я еду, вернее качусь. Руки уже болели и ощутимо. Я решила остановиться ненадолго и передохнуть. Зажав одной рукой узловатый канат, медленно подняла другую: пальцы упёрлись в камень почти сразу, сесть не получится. Нащупав выемку в бортике за головой и закрепив узел, я остановилась:

"Спокойно, Кари, спокойно... Дайк сказал, что часа два, и я выберусь отсюда. Главное без паники, настоящие приключения только начинаются и нужно быть готовой, хотя бы морально... "Кари"... Странно, уже сама себя так называю". В прошлой жизни, на Земле, никто и никогда так не сокращал моё имя. Обращались ко мне, обычно, по полному имени, даже родители и сестра. А тут сначала Мозговой укоротил, потом Дайк, а теперь и сама. Непривычно, но здорово! И почему раньше никто не додумался?

– Потому, что раньше у тебя не было меня, – голос внутри был тихим и ласковым. – Вернее был, но ты меня не могла слышать.

– Ну здравствуйте! Объявился наконец-то! А то мне показалось, что я совсем одна осталась.

– Я не могу тебя оставить, ведь я – это ты, а ты – это я. Просто нормально мы можем общаться только тогда, когда ты расслаблена и более-менее спокойна. А в другое время, когда внутри тебя бушуют эмоции или ты чем-то занята и сосредоточена, или с кем-то разговариваешь, я не всегда могу достучаться. Вот так как-то.

– Я очень рада, что ты со мной Мозг, правда, очень-очень...

– Я тоже... – он ненадолго замолчал. – Помнишь аквапарк и горки?

Вопрос был неожиданным.

– Ну помню, а что?

– Представь, что ты в аквапарке и движешься по пластиковой трубе, только медленно и в темноте.

– Не смеши Мозговой! Какая же это труба? Это туннель в преисподнюю! – я заулыбалась.

– Ну вот, ты уже смеёшься, это хорошо.

– Смеюсь, ага, а что ещё остаётся?

– Значит, поехали дальше, хватит отлёживаться. Чем быстрее отсюда выскочим, тем лучше.

– Поехали!.. Слышишь, Мозг? Да я просто как Гагарин, – я опять засмеялась, – только он вверх, а я вниз.

Вот так, перебирая руками, я потихоньку спускалась.

– Эй, там, на шхуне, сколько мы уже едем? Как думаешь?

– Минут сорок-пятьдесят, не меньше.

– Почти полпути позади, уже легче.

Вскоре послышался шум воды. Сначала звук доносился сверху, потом сбоку. А когда меня окатил холодный поток, то от шока я чуть не выпустила верёвку. Из-за заминки тележка моментально наполнилась водой. Отплёвываясь, я завопила:

– Подлодка тонет, но не сдаётся!

Быстро стравив несколько метров, я остановилась. Подземный водопад остался позади. Проверив высоту потолка, я села. Голова упёрлась в камень. Возмущение идиотизмом ситуации, било через край:

– Мало того, что в темноте, в гробу, под землёй, так ещё и в ледяной воде! Если я здесь утону, то этот гробик окажется очень кстати! Впереди должна быть ещё одна такая же "река Аида", и въеду я в неё на своих колёсах!

– Воду вычерпывай, – отозвался мой внутренний капитан.

С сопением, кряхтением и при помощи могучего, русского и нецензурного, я кое-как перевернулась и, встав на колени, принялась за спасение утопающих. Махая руками, я без конца билась головой о потолок, ругаясь при этом как сапожник. Вычерпывать воду только руками и так сложно, а в полной темноте и наощупь, что-то совсем запредельное. Помогали бортики моего колёсного судна. По ним я проверяла высоту воды внутри этого "корыта". Но, по правде говоря, вагонетка была сделана на совесть, никаких щелей или дыр в ней не было. Когда вода осталась только на дне, я уже была на пределе.

– Всё, хватит, больше не могу. Мокро, но не смертельно, можно двигать дальше. Мешок промок, конечно... – я ощупала тяжёлый куль, который валялся в ногах, – ладно, выберемся, высушу как-нибудь. Хорошо хоть не смыло таким потоком.

Приняв исходное положение, я нащупала свой страховочный канат и покатила дальше. Так страшно уже не было. То ли ледяной душ помог, то ли бурная деятельность, от которой ныло, прежде порванное плечо и зудели ободранные о канат ладони, то ли голос Мозгового, который дал почувствовать, что я не одна в этом мраке – не знаю. Но я спокойно и методично перебирала узлы на верёвке, тележка катилась, я спускалась. "Скоро опять должен быть водопад, – думала я. – Важно не разжать руки".

Но, несмотря на то, что один раз подземную реку я уже преодолела, вода всё-таки обманула. Заранее не было слышно никаких шумов – я просто врезалась в водную стену. Мощная струя ударила прямо по рукам и... канат я выпустила. А дальнейшее напомнило аттракцион "американские горки". Тележка набирала скорость, несмотря на то, что была наполнена водой почти доверху. Хорошо, что вокруг было темно, я ничего не видела, а только ощущала, что несусь с бешеной скоростью. Наверно, именно вода в этом гробике меня и спасла. Я почувствовала резкий поворот, колёса противно заскрипели, потом движение немного замедлилось и, резко ударившись в какое-то препятствие, вагонетка стала дыбом, а я, как пробка, полетела вперёд.

Однако падение оказалось удачным. Я лежала на своём мешке, который сыграл роль амортизатора. Ощупав окружающее пространство, стало ясно, что в точку назначения этот загадочный лифт, меня все-таки доставил. Сначала ничего не было видно, но через несколько минут, зрение адаптировалось, и меня окружала уже не полная тьма, а полумрак. Это хорошо, глазам легче привыкнуть. Перевернувшись на бок, я прислушалась к ощущениям тела: ничего сильно не болит, руки-ноги работают, голова вертится. Всё в порядке.

Я находилась в пещере, как Дайк мне и говорил. Буквально на высоте нескольких метров, виднелось небольшое отверстие, из которого лился тусклый свет. Для того чтобы до него добраться больших усилий не требовалось. Как по заказу, прямо к дыре вела большая куча валунов разных размеров. "Выход есть!" – обрадовалась я. Отжав мешок с припасами от воды, уж как получилось, я вернулась к вагонетке. Она лежала на боку, но вроде была целёхонька. "А гробик-то был для меня длинноват, – удивилась я. – Полтора моих роста, не меньше и выемки для веревки с двух сторон".

– Так! Стоп! – вслух скомандовала я себе. Вспомнилось, как Дайк провожал меня в эту чёрную шахту: он подтянул тележку, которая была скрыта в глубине каменного коридора. Значит, если я поставлю её на рельсы и зафиксирую канат, то он вполне сможет подтянуть её наверх, пусть это и займёт какое-то время. Кто знает, что и как случиться, а вдруг это хоть как-то поможет ему.

Приняв решение, я выгребла оставшуюся в тележке воду и попробовала вернуть её на место. Работа заняла несколько минут. Вагонетка оказалась не слишком тяжёлой, несмотря на массивный вид. В три приёма я поставила её на рельсы и вложила канат в выемки бортиков, стали они чётко. "Продумано, однако, – почесала я нос. – Если вдруг из одного паза узел выскочит, остаётся второй".

Проверив ещё раз, как всё закреплено, я немного успокоилась:

– Я сделала всё, что смогла, Дайкаран эн Тайар. Надеюсь, это поможет тебе в трудную минуту. Ты только выживи, пожалуйста... Только выживи...

И закинув за плечи мокрый, тяжёлый мешок, начала карабкаться к выходу.

ЧАСТЬ 2 . ДОРОГА

Светало... Прохлада раннего утра приятно бодрила, когда я опрометью мчалась под защиту деревьев. Добежав до кромки леса, я обернулась и, запрокинув голову, глянула наверх. Гигантская стена из камня поднималась ввысь, внешне напоминая американские каньоны или норвежские фьорды. Кинув прощальный взгляд на линию обрыва и, размазывая слёзы, я скрылась в тени деревьев.

Бежать было тяжело. Мешок добавлял нагрузки и, вскоре я поняла, что всё, больше не могу. Перейдя на шаг, удалось немного выровнять дыхание. Лес был не густой, почти без подлеска. Изредка попадались заросли кустов, которые приходилось обходить, но идти было не сложно. Поглядывая на небо, я сверялась с направлением и шла почти точно на юг. "Но это сейчас солнце, вернее солнца, сияют в почти безоблачном небе, – размышляла я про себя, – а что я буду делать, если станет пасмурно, как тогда ориентироваться?"

– Что-нибудь придумаем, – отозвался Мозговой.

– Ты у нас умный, тебе виднее...

К тому моменту, когда оба светила были уже в зените, я еле переставляла ноги: ныло плечо от тяжести мешка, дрожали руки, а спина готова была сломаться.

– Надо сделать привал, слышишь Мозг? Ещё проверить мешок и, пока жарко и ветрено, попробовать просушить.

– Давай, только ненадолго. Нужно уйти как можно дальше.

По ходу движения, я увидела небольшую полянку и похромала к ней. Усевшись под толстым раскидистым деревом, я принялась за инвентаризацию, да и поесть не мешало. Одеяло полностью промокло. Как смогла я его выкрутила и развесила на самом солнцепёке. Моя одежда, та самая, в которой в день аварии я вышла из дома, пришла в полную негодность: джинсы разорваны почти полностью, особенно левая штанина, молния вырвана и болтается на нескольких нитках, байка с ветровкой в таком же виде, а нижнее бельё похоже на маленькие рваные тряпочки. В общем, только выбросить.

Я погладила свои джинсы. Как их любила... Год назад удачно попала на распродажу и купила сразу, как только примерила: "А теперь, что делать? Оставить здесь, чтобы не тащить лишний груз? Жалко! Это всё, что осталось от прошлой жизни, но и надеть уже не наденешь". Я продолжала перебирать вещи: "Стоп, там же деньги! Дайк говорил". Монеты оказались в маленьком мешочке в заднем кармане джинсов: шесть штук крупных, возможно, золотых, с изображением то ли ящерицы, то ли крокодила с длинным хвостом с одной стороны и какого-то значка, может буквы, может цифры с другой. Остальные пятнадцать, похоже, были мелочью: небольшие кругляшки тёмно-рыжего цвета с дырочкой в центре и расходящимися от неё лучиками, количество которых на некоторых монетах было разным. "Интересно, сколько это? – подумалось мне. – Пока в местной финансовой системе я не разбираюсь".

Распотрошив мешок, я окинула взглядом своё богатство: одеяло, рваная одежда, ремень с овальной пряжкой, запасные рубашка и штаны, большая фляга с водой и маленькая с отваром для каморты. Много вяленого мяса, которое не промокло, так как было упаковано в отдельный большой мешок, как бы прорезиненный изнутри и влага внутрь не проникла. Там же камень для разжигания костра, я видела, как Дайк им пользовался и мои тампоны из водорослей; два мотка верёвки, кинжал с кожаной рукоятью в ножнах из кожи какой-то рептилии и ещё небольшой свёрток, перевязанный бечёвкой.

Когда я его развернула, то от потока слёз несколько минут почти ничего не видела. Это была раковина! Та самая радужная раковина, из-за которой я разбила лоб и узнала тайну моего друга! Зажав рот и нос руками, я изо всех сил старалась не впасть в истерику: "Дайк!.. Миленький!.. Как ты там?! Живой ли?! – я сидела, размазывая слёзы. – Живой... Ты должен быть живой! Ты выберешься и с тобой ничего не случиться! Мы обязательно встретимся, обязательно!" Я бережно завернула ракушку. Отдыхать и есть расхотелось. Надо идти дальше и дойти до Латраса, как бы трудно не было, а дальше... уже по ситуации. Я сложила свои пожитки, выпила воды и, зажав в кулаке кусок мяса, пошла дальше.

Топала я до самого заката и только когда начало смеркаться, решила устроиться на ночлег. Думала разжечь костёр, но побоялась, что ушла недостаточно далеко и лучше не рисковать. Какие деревья годятся для ночлега, я уже знала. Среди разнообразной древесной растительности попадались весьма интересные экземпляры: не слишком высокие, но толстые и раскидистые деревья с широкими и плоскими у основания ветками. Это плоское и слегка вогнутое основание делилось на две-три, а иногда и четыре ветви. Выбрав подходящее дерево, я перекинула через самую низкую двойную ветвь верёвку, закинула наверх мешок и попробовала забраться. Ничего не получилось. Конечно, в детстве, я лазила по деревьям, то за соседскими яблоками на даче, то в лесу за орехами, но не более. Поэтому я обвязала верёвку вокруг себя и повторила попытку.

С пыхтением, сопением, ругательствами и проклятиями в адрес содранных ладоней и дерева, чтоб его короеды съели, а также чертей, демонов и всякой другой нечисти, которая занесла меня на эту планету, я всё-таки залезла. Когда отдышалась, то уже без помощи страховки, поднялась на другую ветку повыше и решила обосноваться на ночь здесь. "Надеюсь, дождя не будет, – пробурчала я про себя, раскладывая на соседних ветках своё сырое добро. – Как-то же надо всё это высушить". Закончив, я поняла, что спать придется, так как есть: ни укрыться, ни постелить было нечего, всё ещё мокрое. Ладно, как-нибудь обойдёмся, только бы ночь была не холодной.

Ложе оказалось вполне комфортным, твёрдым, конечно, но безопасным. Я не боялась, что заснув, свалюсь вниз. С одной стороны массивный ствол, а с другой – широкое углубление, в том месте, где ветка выходила из ствола. Я лежала как в люльке, только ноги немного свешивались. Пока я крутилась, пытаясь найти удобную позу, совсем стемнело. И только закрыла глаза с мыслью, что сейчас позову Мозгового, как открыла их уже на рассвете. Занималась заря, двух солнышек за листвой было не видно, вокруг стелился лёгкий туман и где-то в кронах тренькали лесные пташки. Стуча зубами от утренней прохлады, я полезла проверять свои пожитки. Сырые, конечно же, но уже лучше. Медленно и осторожно я спустилась вниз.

– Доброе утро, – послышался голос внутри. – Ты хорошо спала и хорошо отдохнула.

– Доброе... – буркнула я в ответ, – только очень холодное.

– Ничего, ты уже закалённая, не замёрзнешь, – захихикало в голове.

– Хорошо тебе говорить. Ты сидишь у меня внутри, в своей библиотеке, в тепле и с удобствами; я тебя согреваю, даю свою энергию и вообще... это я тут зубами стучу.

Повисла какая-то напряжённая пауза. На секунду показалось, что Мозговой то ли смутился, то ли обиделся, то ли я его в чём-то подловила. Я ощущала его стыд и какое-то сожаление по поводу чего-то, но непонятно чего.

– Эй, Мозг? Ты, что обиделся, что ли? Ну прости, я не хотела. Просто ещё толком не проснулась... Эй, только не дуйся... ну пожалуйста...

– Это ты меня прости, – тихий, вкрадчивый голос в ответ. – Я, наверно, бываю слишком резок с тобой, – он как будто вздохнул, – но это потому, что я люблю тебя, ведь ты – это я, а я – это ты.

– Я тоже тебя люблю, мой хороший. Без тебя я бы совсем пропала. Всё верно, я – это ты...

Он продолжил:

– А ты – это я.

Шла я целый день, практически не останавливаясь: изредка прихлёбывая воду из фляги и жуя на ходу. Ремень я втянула в другие штаны и одела их полусырые на себя, как и другую рубаху, так всё быстрее просохнет. Кинжал пристегнула к поясу, за маленькое колечко на ремне, а флягу перекинула через плечо, благо она была с длинным ремешком. Проверяя направление, я бодро топала, перелезая через поваленные стволы и обходя овраги.

На одной из полянок обнаружились те самые цветочки, отбивающие запах, про которые говорил Дайк. Надёргав изрядную жменю голубеньких головок, я растёрла их в ладонях и намазала белёсым соком всё, что можно: руки, ноги, одежду, обувь, мешок и даже волосы. Запах был очень странный, но не могу сказать, что неприятный, просто слишком резкий. Насобирав ещё цветочков, про запас, я двинулась дальше.

У этих цветиков, оказалось ещё одно полезное и замечательное свойство – запах отгонял насекомых. За предыдущий вечер, меня изрядно искусали местные кровопийцы. Они не звенели как комары, а делали своё дело молча и быстро. После того как я вымазалась соком, то и укусы перестали зудеть и вроде больше никто меня не кусал. В таком долгом переходе прошёл ещё один день. На следующей ночёвке, я уже постелила в углубление между стволом и веткой просохшую одежду и закуталась в одеяло, а под голову положила мешок. Совсем другое дело! Никогда бы не подумала, что придётся спать на деревьях.

– Поболтаем? – раздался бодренький голосок.

– С удовольствием! А о чём?

– Да о чём угодно! Хочешь, расскажу про Окатан, ну про то, что удалось узнать, понять и сопоставить.

– Ещё спрашиваешь!

– Ну слушай... – прикрыв глаза, я увидела как мой профессор, сидя за столом в библиотеке, радостно потёр руки. – Окатан вращается вокруг двойной звезды: жёлтой, класса G, как и Солнце и белого карлика. Расстояние до своих светил у этой планеты немного больше чем у Земли, поэтому год здесь длится дольше. Пока не могу сказать точно, но где-то месяцев пятнадцать-шестнадцать. Сутки – двадцать четыре часа, как на Земле.

– Но мне казалось, что день длится дольше.

– Нет. Световой день не длится дольше. Просто благодаря двойному светилу рассветы и закаты как бы растягиваются: пока первое солнышко выйдет из-за горизонта, пока – другое и наоборот. Вот и создаётся такое впечатление. По поводу спутников, типа Луны, пока неизвестно, но скорее всего их нет. Окатан очень похож на Землю, а в чём-то почти идентичен. Я сам не понимаю, как могут быть такие совпадения, но они есть. А именно: кислородный состав атмосферы, сила тяжести, мягкий ровный климат без резких перепадов температур, по крайней мере, в этих широтах, растительность, животный мир и наконец, люди... – Мозговой выдержал долгую паузу. – Почти такие же, как и ты.

– Почти? Но я не заметила никаких отличий. Женщин я, конечно, ещё не видела, но мужчины, один в один, земляне.

– Не совсем.

Я удивлённо приподняла брови:

– Это как так?

– На самом деле ты всё заметила, всё увидела и услышала всё, что только было можно. Девочка моя, ты постоянно забываешь, что я – это ты и то, что я говорю тебе сейчас – это твои выводы и твои заключения. Просто в такой форме тебе легче воспринимать окружающую действительность и не сойти с ума.

– Хорошо, хорошо... – я отмахнулась. – Что же такое я заметила? В чём разница?

– А вот в чём и это только начало: Дайк видит в темноте, как кошка; Карелл может идти по следу не хуже ищейки, а у Граса – этого здорового "гоблина", очень тонкий слух. Именно он услышал стон из ямы, когда ты там истекала кровью.

Я вытаращила глаза.

– И кстати, – мой собеседник ехидно оскалился, – это же Грас подслушивал, что тебе шептал по ночам Карелл и докладывал остальным.

– Ах вот оно что! Вот тебе и молчун! А я-то думала он меня, вообще, в упор не видит! – Я расхохоталась. – Кто бы мог подумать! Ещё и сплетник!

Немного поостыв, я спросила:

– Значит он тоже меня спас, да?

– Да.

– Ну и ему спасибо! – Я вздохнула.– Теперь добрым словом буду не только Дайка вспоминать. Но поехали дальше, чем ещё я отличаюсь от жителей Окатана.

– Зубами, – последовал ответ.

– А поконкретнее?

– Ты обратила внимание, какие у них у всех красивые, ровные, белые зубы?

– Верно, красивые...

Тут я надолго задумалась. На зубы я действительно обращала внимание. И казалось очень странным, что при таком количестве шрамов и увечий на телах лесных разбойников и их роде занятий, зубов должно быть меньше и выглядеть они должны не так "по-голливудски".

– Согласна с тобой...– протянула я, – что ещё?

– Ещё "родовая метка".

– А это, что такое?

– Помнишь, у Карелла на плече как бы след от браслета?

– Так это не отпечаток?

– Нет.

Тут я совсем затормозила:

– Так что же это?!

– Это и есть "родовая метка". У атамана на плече, у Дайка чуть выше левого локтя, а у Граса вокруг шеи, у самого основания. У мелкого Олли вокруг правого голеностопа, а у лысого Лакрана, тоже где-то на ноге, потому что ни на руках, ни на шее не было.

– А может у Плешивого тоже не было? Ты же, вернее я, то есть мы – так будет правильней сказать – толком не видели?

– Хочешь знать, почему я пришёл к такому выводу?

– Хочу!

– Лакр как-то говорил атаману, когда ты сидела у камней и рисовала, почти не слушая их, что ты навлечёшь на них беду, что ты шпионка ангалинов и искусно притворяешься, чтобы узнать, где золото. Когда Карелл спросил, почему он так решил, Плешивый ответил, что раз у тебя нет родовой метки, значит ты "превращённая", а не обычная женщина. И на самом деле ты – ящерица, а не человек, так как не бывает, что бы на человеке не было метки. А древние легенды говорят, что только ангалины знают тайну "превращения". Так же твой странный запах, который так понравился атаману, очень подозрителен. Карелл сначала рассмеялся и сказал, что это всё сказки и полный бред, а также что "превращения" чушь, в которую могут верить только идиоты, но потом он задумался. Этих доводов достаточно?

Я молчала.

– Из этого понятно, что и у Лакрана есть "родовая метка"?

– Понятно... Спасибо, что рассказал... Я почему-то совсем этот разговор упустила, хотя и слышала. – Разговаривать дальше уже не хотелось. – Давай закончим на сегодня, хорошо? Что-то я устала... Много новой и странной информации.

– Конечно, дорогая, отдыхай, – и щелчком пальцев выключил в библиотеке свет.

Открыла глаза я уже глубокой ночью. Сквозь листву поблёскивало сверкающее ночное небо. Я приподнялась, достала флягу и сделала несколько глотков: воды оставалось совсем мало. "Надо будет родник поискать, Дайк говорил их тут много". – Я заткнула пробку и легла. Мысли вернулись к рассказу Мозгового.

"Вот же Лакр гад, а?! Правильно я его "плешивым" окрестила, сразу мне не понравился: жуткий, скользкий тип. Если бы не Дайк с атаманом, то он бы меня покалеченную сначала изнасиловал, а потом прирезал без всяких сожалений. Вот почему мой Нянь так беспокоился и вот почему в то утро, когда я проснулась первой, Карелл, заметив, что я рассматриваю его "метку" так злобно глянул, что я до вечера не могла успокоиться и не могла понять, чем могла его разозлить. А причина-то вот в чём: этот лысый насочинял про меня каких-то баек и ввёл главарю в уши. Скотина! Сволочь! Какие ангалины?! Какие превращения?! Я и про золото только перед побегом узнала. Хотя про ангалинов Дайк упоминал, интересно, кто они такие? Я – ящерица! Полный бред! Да... вовремя, вовремя я смылась... Стало смешно. Действительно смылась! Я вспомнила спуск как по трубе и потоки воды. Точно, смыло как в канализацию! Я захихикала.

– А кто-то отдыхать собирался? – сказал укоризненный голос.

– Всё, всё, всё. Уже сплю.

Весь следующий день прошёл в длительном переходе. С самого утра я нашла ягоды, которые часто собирал Дайк. Вот радости было! Я объела почти весь куст и взяла немного с собой, завернув в большие листья. Вяленое мясо, конечно, хорошо, но запас не бесконечен и мешок уже стал значительно легче, хоть я и старалась экономить.

Вода нашлась к полудню, для этого даже не пришлось ничего специально делать. Просто обходя большие заросли, я спустилась в овражек и чуть не наступила в маленький ручеёк. Наполнив флягу и натерев всё, что можно соком голубеньких цветочков, которых в овраге было очень много, я продолжила путь на юг. А ещё через сутки, вышла к реке.