Текст книги "Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты (СИ)"

Автор книги: Лина Мраги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

С моей стороны берега были довольно обрывистые, а вот с противоположной более пологие, но поросшие густой и высокой растительностью. "Ладно, пойду вниз по течению. Поищу, где удобнее переплыть, может и найдётся место поуже", – решила я. Но, не пройдя и нескольких шагов, послышался шорох, потом какие-то звуки, как всхлипывания, а потом... Детский голос сказал:

– Та-ма!

Я резко обернулась. Среди высокой травы стоял ребёнок, годика два, не больше. Пухлые ручки и ножки, чумазое личико с грязными разводами, тёмные, почти чёрные волосики, торчащие в разные стороны с висящими травинками и другим мусором и огромные пуговицы влажных карих глазюк.

– Тама! – малыш повторил и протянул ко мне ручонки.

Упав на колени, я схватила ребёнка в охапку:

– Маленький... Как же ты тут оказался?! Где твои родители? – приговаривала я, прижимая его к себе и поглаживая по спинке. – Ах, ты ж мой хороший! – я, не переставая тискала его, а малыш, вцепившись мне в волосы малюсенькими пальчиками, захлюпал носом и заревел.

– Тихо, тихо, маленький, тихо... успокойся, не плачь. Я с тобой, ты не один, я рядом, ничего плохого не случиться... – пыталась я его успокоить, да и себя тоже. Не переставая гладить, я встала и начала оглядываться, держа ребёнка на руках: "Что же делать? Где, кого искать? Не может быть, что бы ребёнок был здесь один!"

– Эй, э-э-эй, люди! – завопила я. – Кто-нибудь?! Э-э-эй! Кто дитё потерял?! Кто-нибудь! – я кричала, пока не охрипла. Но ответа не получила. Река тихонько текла, ветер шелестел листвой – вокруг слышались только обычные звуки леса. Пока я кричала, малышок затих, но держался за меня ещё крепче.

– Что же мне с тобой делать? – Я присела на траву, держать ребёнка было тяжеловато. Малыш был красивый, хоть и грязный, только непонятно мальчик или девочка. Приподняв его замурзанное личико, я улыбнулась и спросила:

– Ты кто? И как тебя зовут? – естественно, что на ответ я не рассчитывала. Просто продолжала разговаривать и улыбаться. – Вот меня, – я ткнула пальцем в себя, – зовут Карина. А как тебя зовут, маленький?

Ребёнок рассматривал меня, не разжимая ручонок и через несколько секунд выдал:

– Та-ма! – и при этом так солнечно улыбнулся, показав маленькие зубки, что от умиления навернулись слёзы.

– Ну, тама, так тама! – опять притянув его к себе, я соображала, как поступить.

"Такой маленький ребёнок не мог уйти далеко, значит, где-то рядом есть селение, хотя Дайк говорил, что хорошо обжитые земли начнутся ещё через пару дней пути от реки и по другую сторону. Но кто знает... – я почесала нос, – как я шла и правильно ли держала направление. Может я сократила путь или отклонилась в сторону, но в любом случае факт остаётся фактом: на руках ребёнок и нужно искать людей или вместе с ним идти дальше".

Пока я так размышляла, малыш пригрелся и заснул, но пальчики продолжали крепко держаться за мою рубашку. Я вгляделась внимательней и слегка ощупала ребёнка: он не был тощим, но и пухленьким его никак нельзя было назвать, если и потерялся, то не очень давно. Рубашечка из плотной, но мягкой ткани грязно-серого цвета с длинными рукавами и тёмно-коричневые штанишки, порванные в нескольких местах, сквозь дыры в которых просвечивала нежная смугловатая кожа. На одной ножке был обут коротенький сапожок или ботиночек с завязками, а другая босая. Не считая нескольких царапин и укусов насекомых, других видимых повреждений не было. В темных всклокоченных волосах, от которых пахло тиной, застряло несколько слизких водорослей. "Ребёнок был в воде! – уверилась я. – И как только не утонул! В рубашке родился, наверно".

Теперь стало понятно, что делать дальше: нужно переправляться на другой берег – малыш оттуда. Тихонько сопя, найдёныш, спал на моих руках и, глядя на такое милое личико, совсем не хотелось его будить. Громко причмокнув, малыш засунул пальчик в рот. "Голодный совсем, – посетовала я на свою глупость. – Разговоры разговаривала, а покормить не догадалась, вот тупица. Хотя чем? Вяленым мясом?"

Хотя чему удивляться-то, своих детей у меня не было, да и не будет уже. И благодарить за это надо свою дурость, наивность, непроходимую глупость и "неземную любовь" в виде бывшего мужа. Который категорически не хотел детей, "пока не встанем на ноги", как любил он повторять. Но как оказалось, мой супруг, только мне так говорил. А я, дурочка влюблённая, повелась на уговоры, верила всему, заглядывала в рот, ловя каждое слово и получила...

Тяжелейшее осложнение, после прерывания беременности и приговор врачей. Оставалось только кусать локти и выть по ночам, глядя на своих племянников, таких классных мальчишек моей сестры. Всё! Не хочу об этом вспоминать! Сама во всём виновата, и ничего уже не попишешь. Я вытерла рукавом слёзы.

Малыш зашевелился. Распахнув глазки с длинными пушистыми ресницами, он опять улыбнулся и произнёс своё любимое, как я уже поняла, слово:

– Та-ма!

Я засмеялась:

– Ох, тама, ты моя чумазая! – И завалившись на спину, опять начала его тискать.

Кормёжка, на удивление, никаких проблем не доставила. Когда я распотрошила свои запасы и предложила найдёнышу кусок вяленого мяса, то и опомниться не успела, как он сточил его за несколько минут.

– Ну ты, грызун! – восхитилась я и предложила второй. И этот кусок постигла та же участь. – Всё, хватит пока, – покачала я головой, когда это чудо из семейства грызунов, протянуло ручку за следующим. – После голодовки сразу много есть нельзя. Могу на десерт предложить тебе вот это. – И протянула жменю, собранных утром ягод. Десерт был проглочен ещё быстрее. Напоив ребёнка водой, я запаковала мешок, попутно дожёвывая свою долю.

Малышок сначала сидел и наблюдал за мной, а потом, махнув ладошкой на ближайшие кусты, опять сказал:

– Та-ма!

– Что, тама?

– Та-ма.

Похоже, он понял, что я его совсем не понимаю. Поэтому, совсем не по-детски, вздохнул, поднялся и потопал, раскачиваясь, в кусты. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Это чумазое чудо сидело в кустах на корточках, спустив штанишки, и делало свои дела, ну понятно какие. Мне было прекрасно видно, что это мальчик. Закончив, он поднялся и, пытаясь держать падающие штанишки, поковылял ко мне. Понятно в чём была проблема – в завязках. Узел "бантиком" исправил положение. Я погладила его по голове:

– Ты не просто ребёнок, малыш, ты – вундеркинд! – Хотя может все дети здесь такие, самостоятельные. Поживем, увидим...

Место для переправы на другой берег нашлось быстро. Я не прошла и часа с мальчонкой на руках, как увидела относительно пологий спуск к воде, а на противоположном берегу песчаный пляжик, чуть ниже по течению. Отлично! Если немного и снесёт течением, то, как раз прямо туда, а там лесок с любимыми деревьями для ночёвки, можно будет костёр разжечь, обсушиться и заночевать. Осталось только сообразить, как организовать заплыв. Если бы я была одна, то ни минуты бы не тормозила, потому что плавала как рыба. Но теперь, есть "прицеп", за который я отвечаю.

Когда я начала спускаться, малыш отцепился и на четвереньках начал задом сползать вниз.

– А молодец, мышонок! Мышонок! – Я захохотала. – Слышишь, маленький? Вот и прозвище, подходящее для тебя придумалось.

Последовав его примеру, я развернулась ногами вперёд и медленно съехала за ним вниз по песчаному склону. После некоторых размышлений, я пришла к выводу, что привязывать ребёнка к себе опасно, мало ли что: плыть метров сорок, не меньше и какая живность тут водится неизвестно, развязать мокрую веревку, когда буду плыть, не получится, а если не привязать... как ребёнок удержится? Вот задача-то... Дело близится к вечеру, нужно ещё и ночёвку подготовить – медлить нельзя.

Я сняла свои угги, уже настолько потрёпанные, что понять на каком "честном слове" они держаться было невозможно; отстегнула ремень с кинжалом и переупаковала вещмешок, укоротила заплечные лямки и навесила поклажу на малыша. Он еле мог стоять на коротеньких ножках и напоминал почему-то огромного хомяка с мешком наворованных припасов. Пробило на смех. "Тут заплыв Чапаева намечается, а ей смешно, вот характер дурацкий!" – проговорил мой внутренний голос.

– А ты, вообще, пока помалкивай! Не до тебя сейчас. И слушай... А где тебя носило? Что-то долго ты моим воспитанием и просвещением не занимался?

– Я был занят.

– Интересно чем?

– Копался в твоей памяти... – тут Мозговой как бы поперхнулся. – Вернее, в нашей. Восстанавливал кое-какую информацию, систематизировал полученные данные, ну ещё много чего...

– Конечно, ты был занят... А я вот ребёночком обзавелась, пока ты там систематизировал...

– Вижу... Быстро, однако, управилась, – и он ехидно захихикал, – на минуту нельзя оставить без присмотра, ещё бы чуть-чуть задержался и готова мать – героиня.

Я расхохоталась. Мышонок испуганно смотрел, не понимая причин такого внезапного веселья.

– А теперь серьёзно, – Мозговой словно напрягся. – Достань запасные штаны и одень на ребёнка, завязки и штанины завяжи вокруг себя, но не слишком туго, будет хоть какая-то страховка, что он не свалится, а в случае чего, можно будет быстро развязать. Сверху мешок, и можно плыть.

Выдавать распоряжения легче, чем исполнять. Для того чтобы устроить мальчика за спиной, потребовалось немало усилий. Вместе с мешком, вес оказался приличным, и я уже с опаской глядела на другой берег. Доплыву ли?

– Хватит стоять и бояться, вперёд! – поступила команда.

Придерживая поклажу, я ступила в воду. Дно было пологим, и когда уровень воды достиг груди, я сделала глубокий вдох и поплыла.

Повышенный вес ощущался, но делая сильные гребки, я продвигалась вполне уверенно. Мышонок хорошо держался и даже не шевелился, только иногда я чувствовала, как он тыкается носом мне в затылок и пофыркивает, отплёвывая воду. Не отрывая взгляда от противоположного берега, я не думала ни о чём кроме заплыва. Раз, вдох, толчок ногами.... Два, выдох, гребок руками.... Три, вдох, снова толчок.... Четыре, выдох...

Уже на середине ощутилась усталость. "Всё в порядке, всё хорошо... – сказала я себе, – не сбавлять, но и не увеличивать темп. Плыть спокойно и размеренно, половина пути позади, песчаный пляжик уже близко". Через несколько метров, почудилось, что внизу кто-то проплыл, а потом ещё раз, но уже обратно. Сердце застучало как бешеное: "А быстрее нельзя, собьётся дыхание... я в ответе за две жизни".

– За три... – донеслось из головы.

– Почему за три? Ведь ты – это я, значит за две.

– Гадкая ты всё-таки, – проворчал Мозговой после небольшой паузы. – Так хочется иногда ощущать себя отдельной личностью.

– Да ладно тебе... личность. За три так за три. Вот сожрёт нас троих тот, кто внизу плавает и будет уже без разницы.

Я продолжала плыть, стараясь не удариться в панику. Раз, вдох, толчок....Два, выдох, гребок.... Три, вдох, толчок... Всё же "брасс" самый лучший стиль плавания в моём понимании, пусть и не такой быстрый, как, к примеру "кроль", зато позволяет проплывать большие расстояния и как оказалось ещё и с грузом. Когда до берега оставалось всего несколько метров, я почувствовала движение сзади и под собой.

Малыш за спиной неожиданно пискнул. Я рванула вперёд из последних сил. Чьи-то зубы вцепились в ногу. Резко развернувшись и поймав ногой дно, воды, оказалось, по пояс, я дёрнула за обвязанные вокруг пояса штаны и одним маховым движением отшвырнула ребёнка на берег. Мешок всё-таки сполз, и когда я схватила мальчика для броска, свалился в воду. Рефлексы продолжали свою работу: таким же движением я выдернула намокший куль и метнула следом.

Каково же было моё изумление, когда вместе с ним в воздух взлетела большая длинная рыба, вцепившаяся в наши пожитки зубами. Глянув на ребёнка, с ним всё было в порядке, я в бешеном азарте подскочила к мешку, быстро развязала тесёмки и, выхватив кинжал, вонзила его рыбе прямо под жабры. А потом ещё пару раз для верности. Хищница ещё какое-то время била хвостом, но после того как ей окончательно отсекли голову затихла.

– А-а-а! Ура! Ура! – Я скакала по пляжу с окровавленным кинжалом словно "вождь краснокожих". – Мышонок, ура! Какой у нас сегодня будет ужин, а утром завтрак! Вот это да! Вот это заплыв! Вот это я понимаю! И реку переплыли и рыбу поймали! Как говорится "Одним выстрелом двух зайцев"! Голос в голове произнёс:

– Но и страху натерпелись тоже.

– Мозг ты – зануда!

Отбросив нож и подхватив мальчика на руки, я закружилась с ним вокруг нежданной добычи. Я знала, что рыба съедобная, мало того, она потрясающе вкусная. Такую я уже пробовала в лесной избушке. Мальчишка сидел у меня на руках, обнимая за шею, и таращился круглыми тёмными глазищами то на рыбу, то на меня. Он явно пытался что-то сказать, но не своё любимое "тама", а что-то другое.

Я погрозила рукой нашей добыче:

– Плохая, рыба, плохая! Хотела укусить моего Мышонка, напугала моего малыша...– и опять погрозила пальцем в сторону рыбьего трупа. – Но не тут то было! Правда?! Мы теперь её съедим, и будет нам вкусно– вкусно! Да?!

Мальчик выкрутился из рук и, подбежав к рыбе, пнул её ножкой обутой в сапожок:

– Зяя иба! – проговорил он с чувством, показывая пальчиком.

– Болтун, ты мой дорогой! – сграбастав его в обнимку, я расцеловала пухлые щёчки.

Учитывая, что костёр я разжигала последний раз в школьном походе, то с этим делом удалось справиться быстро, благо камень для розжига не намок. Это был пирит, обычный сульфид железа, небольшой такой, желтоватый, с красивыми кубическими гранями. Несведущие люди часто путают пириты с золотом, из-за внешней похожести. Я много раз видела, как Дайк им пользовался и поэтому, когда после удара о кинжал полетел сноп искр на подготовленную растопку и занялся огонь, я осталась довольна.

Так как было вполне тепло, я посадила ребёнка неподалёку от костра и переодела в свою сменную рубаху, которая не намокла, так как ещё до заплыва, я предусмотрительно запихала смену одежду в непромокаемый мешок с остатками еды. Всучив мальчику кусок вяленого мяса, я занялась рыбой.

Разжигание костра, просушка вещей, разделка и приготовление рыбы, подготовка к ночёвке – это всё забрало последние силы и всё время до глубокого вечера. Однако ужин был великолепен! Он заставил забыть обо всём! Первая горячая еда за столько дней пути и теплое ласковое пламя. Малыш лопал за обе щёки. Как в такого кроху могло столько влезть, осталось загадкой. Я скормила Мышонку здоровенный кусок и ещё половину такого же. Он с таким аппетитом уплетал "зюю ибу", что сложно было его остановить. Вскоре малыш потопал в ближайшие кусты, а так как уже смеркалось, то я пошла за ним. Сделав свои дела, ребёнок упал мне на руки в полусонном состоянии.

Ночевать возле костра я не рискнула и поэтому, соорудив лежанку на ближайшем дереве с широкими углубленными ветвями, уложила мальчонку как в колыбельку.

– Может, поболтаем немного или ты совсем устала? – спросил ласковый голос изнутри.

– Конечно... Много было сегодня впечатлений, верно?

– Да уж... Одна речная хищница чего стоит!

Я заулыбалась:

– Замечательный мальчишка, правда?

– Правда... – Мозговой странно замолк.

– Ты чего притих? Выкладывай...

– Я хотел сказать, что... чтобы ты...

– Не тяни.

– Не привязывайся к нему, я уверен, что его семья скоро найдётся, – тихо ответил он.

– Почему ты так думаешь?

– Ты сама прекрасно знаешь.

– Знаю... – я вздохнула, – такого ребёнка не могут не искать.

– Естественно.

– А вдруг его родня погибла? Нельзя, конечно, так говорить и такого я для мальчика не хочу, но мало ли что могло случиться?

– Нет никаких признаков подобного... Девочка моя... ну ты же понимаешь, – протянул фразу Мозговой, – что я тебе объясняю...

– Да, да, да... Всё! Конечно, надо постараться вернуть его домой, и я сделаю для этого всё что могу.

– Вот и умница! И не расстраивайся, так будет лучше для всех.

Я залезла на ветку и, обняв спящего Мышонка, почти сразу заснула, но спала плохо: несколько раз просыпалась от подозрительных звуков. Слышались шорохи, шуршание и мерещилось какое-то движение вдоль берега, несколько раз сверкали в темноте глаза ночных животных. Я проверяла спящего ребёнка, не замёрз ли, но он тихонько сопел и был теплым, ещё с вечера я укутала его, чем только смогла.

Первый раз за время после побега, я спала так плохо. "Наверно, боюсь за малыша, чувствую ответственность за него", – думала я. Пока я была одна, то даже не задумывалась особо о себе. Да, я делала всё, как наказал Дайк, но, по сути, вела себя довольно беспечно. Бодренько топала по лесам, просто сверяясь с направлением. Может мне всего-навсего везло: я не встречала почти никаких животных, кроме птиц и зверюшек, похожих на грызунов. Более крупное зверьё совсем не попадалось на пути, я не заблудилась и вышла к реке в указанные Дайком сроки. А переправа на другой берег, да ещё и с найдёнышем, вообще, оказалась удачной. Я даже ночевать в лесу не очень боялась, почему-то. Я, молодец! Конечно, еда подходила к концу, а чувство голода почти никогда не покидало. Пойманная рыба очень выручила, но теперь в первую очередь нужно думать о ребёнке, чем кормить, а главное – как эту кормёжку раздобыть, с одним кинжалом-то. Охотник и рыбак из меня никакой.

Проснулась я от холода. Было сыро, и вокруг клубился туман. Костёр потух, и еле-еле удалось найти сухую траву для растопки. Я запекла на углях остатки добычи, оказалось, что вчера мы и половины не съели. К тому моменту, когда проснулся мой маленький голодный грызун, завтрак был почти готов. Мы опять с удовольствием поели, несколько кусков я завернула в листья и засунула в мешок. Затушив костёр, мы отправились в путь.

Из запасных штанов, я соорудила, что-то вроде детского "кенгуру", так нести мальчика было гораздо легче. Так, в походе и прошёл весь день. Двигалась я уже не так быстро, пару раз делала остановки, чтобы передохнуть и набрать воды. Ребёнок сидел в своём подобии сумки, одной ручкой держась за меня, а другой – зажимал кусок мяса, которое с причмокиванием сосал.

Нам пришлось отклониться от намеченного маршрута, так как вдоль берега тянулись очень густые заросли и продираться сквозь них совсем не хотелось. Как уже опытный ходок, я забрала в сторону, левее непроходимой части и шла, поглядывая на небо. Погода портилась. Если ещё с утра было прохладно, но солнечно, то ближе к полудню небо заволокли серые тучи, и это начинало беспокоить. Тёплой одежды нет, еда на исходе, на руках постоянно голодный и также легко одетый маленький ребёнок.

Может, надо было идти в другую сторону не вниз, а вверх по течению? Мальчика, скорее всего, принесла река и, возможно, его дом где-то у истоков, а я, дура, тащу его всё дальше и дальше от родного дома. Хотя в округе не было и намёка на близкое жильё, ребёнок не мог материализоваться из воздуха, и где-то должен быть его дом. Почему он остался один, неизвестно.

– Ты всё делаешь правильно, не паникуй раньше времени, – встрял в мои мысли Мозговой. – Иди вперёд и не о чём таком не думай. Ты прошла уже очень большое расстояние.

– Очень хотелось бы иметь в распоряжении вертолёт или хотя бы трактор.

– Ну ты загнула! А где их взять?

– Слушай... может здесь, на Окатане, есть хоть какие-то механизмы, облегчающие передвижение и, вообще, жизнь людей. Тот путь, что я прошла за столько дней, на каком-нибудь вездеходе можно было бы преодолеть гораздо быстрее.

– Нету тут ничего! – раздражённо ответил Мозговой. – Отсталая планетка.

Я удивилась:

– Не узнаю тебя. То ты увлечённо рассказываешь про то, что увидел, узнал и понял, про карту, которую составляешь, а теперь отсталая планетка, да?

– Но это действительно так. И, вообще, я выражаю твоё мнение, которое сидит глубоко внутри.

– Моё мнение?! – я начала злиться. – То ты претендуешь на право отдельной личности, а теперь просто выражаешь моё мнение? Я вот, совсем иногда не понимаю, где у меня и какое мнение, и каким оно, в принципе, должно быть на весь этот бред, который со мной случился! – Тут меня совсем понесло. – Потому что сомневаюсь, что до сих пор в здравом уме и рассудке, ведь в моей голове поселился кто-то слишком умный! И я не верю, что ты – это я! Ты – не я! Это шизофрения! Убирайся вон!

Последнюю фразу я выкрикнула вслух. Малыш вздрогнул и заплакал. Быстро скинув мешок и поставив мальчика на ноги, я принялась его успокаивать:

– Прости, маленький, прости, я тебя напугала. Не надо плакать, не надо – и вытерла влажные глазки. – Я не буду больше, честно. Я не хотела пугать тебя, Мышонок, только не плачь и не бойся ничего. Я тебя не обижу, слышишь?

Порывисто обняв, я гладила мальчика по лохматой головёнке, продолжая тихо и ласково разговаривать. Через несколько минут он притих и только слегка хлюпал носом.

– Всё, всё... тихо. Обещаю, такого не повториться. Просто я очень боюсь за тебя, да и за себя тоже... – прошептала я в маленькое ушко.

Мальчик поднял на меня круглые глазёнки и обнял за шею. А вскоре заморосил дождь, не сильный, но очень холодный.

Я несла мальчика, крепко прижимая к себе, одеялко решила пока не доставать, иначе ничего сухого у нас совсем не останется. Укрыться и пересидеть дождь, было негде. Лес – редкий, деревья – не спасение и никаких естественных укрытий, типа больших поваленных стволов, оврагов и чего-либо подобного. Останавливаться тоже бессмысленно: костёр не разведёшь, не согреешься – всё мокрое. Так я топала, коченея от холода.

Вскоре показался берег реки: "Ага, – обрадовалась я, – верное направления не потеряно, а по солнышкам уже не сориентируешься, небо полностью затянуто. Значит надо держать берег в поле видимости". Лесок совсем поредел, и я вышла на широкий луг. Высокая сине-зелёная трава перекатывалась волнами на ветру, как лесное озеро. Я осмотрелась. Справа виднелся берег, а лес, из которого мы вышли, тянулся в другую сторону. Впереди, только это колышущееся поле, а вот за ним, вдали, опять простирался лес. На краю этого дальнего леса стояло дерево. Огромное! Даже с этого расстояния, в сравнении с окружающими стволами, оно выглядело гигантским.

– Ну, Мышонок, нам туда! – попыталась я сказать как можно бодрее, но, по-моему, не получилось.

Пойти напрямик, через это море высокой травы я не решилась. А вдруг там змеи? Или ямы? Или ещё что-нибудь страшное? С ребёнком на руках, только травм и переломов не хватало! Трава была очень густой и почему-то вызывала подозрения, не знаю почему. Поэтому, свернув ближе к берегу, я пошла вдоль него. Приходилось спускаться и подниматься по небольшим склонам, но это было даже хорошо: я согрелась, а малыш, привязанный спереди, не сползал, был теплым и даже дремал. Почему луг показался опасным, я не понимала, ведь пройти через него напрямик было гораздо короче. Но я упорно продолжала идти в обход, перелезая через поваленные стволы и карабкаясь по песчаным склонам.

Дерево, которое было целью, оправдало все ожидания и даже превзошло. Какой-то местный "баобаб". Настоящих баобабов я никогда не видела, но решила, что гигант окатанской флоры больше любого из них в несколько раз. Но и это не главное. Ствол делился на две широкие части и сквозь них виднелся проход.

– Вот это подарок судьбы! Там, внутри, должно быть сухо. Можно будет развести огонь и заночевать прямо внутри. – Я гладила малыша по спинке. – Скоро согреемся и поедим, потерпи дорогой, потерпи!

В ответ я услышала знакомое:

– Та-ма!

– Вот и хорошо!

Но по пути к заветному месту тепла и ночлега возникло препятствие – та же странная сине-зелёная трава. Чтобы дойти до укрытия, нужно было пройти метров двадцать-тридцать через этот "лужок", иначе никак. Захотелось перекреститься. И как оказалось не зря! Слав глубокий вдох и притиснув живую ношу, я осторожно сделала первый шаг, потом другой и медленно пошла вперёд. "Почему же так страшно? – Задавалась я вопросом. – Когда переплывала реку, тоже страшно было, но как-то не так". Вскоре, немного осмелев, я пошла быстрее. Почва под ногами была мягкой, как будто я шла по вспаханному полю.

И вдруг нога провалилась по щиколотку. И так мокрые угги начали наполняться водой, почему-то тёплой. "Болото!!! – от ужаса я застыла как каменная. – И сама сгину и ребёнка погублю!" Сознание, ледяной лавиной, накрыла паника. "Не двигаться и не шевелиться! Не двигаться, не шевелиться!" – повторяла я себе. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох, вы-ы-дох.... Подышав так несколько минут, я немного пришла в себя. Мышонок прилип ко мне так, как будто был намазан суперклеем, почувствовал... "Спокойно... спокойно... Думай, что делать... Думай, что делать..."

Идея подоспела быстро: или моя память сработала, или Мозговой подсуетился, но план действий был разработан за доли секунды. Когда я оценила расстояние, то стало понятно, что лучше вперед, чем назад. Если же пробовать вернуться и получится выбраться, ну вдруг, то ночевать придётся без огня и под дождём. Вперёд!

Я медленно опустилась на колени, перевернула мальчика за спину и легла плашмя на землю, раскинув руки. Сине-зелёная трава сработала как крепкая подстилка и вода из-под земли перестала проступать. Наш общий вес равномерно распределился по поверхности. Хватаясь за растущую впереди растительность и отталкиваясь ногами, я ползла к нашему спасению. Ощущение было такое, будто я лежу на матрасе, наполненном водой, в котором жидкость перекатывается от малейшего движения, а жёсткая трава, выполняющая роль оболочки, вот-вот лопнет.

Через пару метров тёплая почва ощутимо задрожала. Я замерла, распластавшись как морская звезда. Когда вибрации затихли, плавными движениями я опять потянулась вперёд, но просочилась бурая жидкость. Я еле успела убрать голову, чтобы не нахлебаться болотной жижи. Мышонок лежал на моей спине плашмя вместе с вещмешком и не шевелился. Я ползла.

"А ведь мне действительно везёт, – думала я, двигаясь настолько спокойно и размеренно, насколько могла. – Такой прекрасный ребёнок, достался: не ноет, не капризничает, прекрасно ест, даже слишком, в туалет сам ходит и самое главное – всё понимает, ну кроме, моей речи. Радует, что я его тоже понимаю, кроме "тама", которое у него заменяет все остальные слова. Когда же малыш ругал рыбу, я его прекрасно поняла, хоть он и плохо выговаривал слова. Значит, работают настроечки в голове, работают родимые. А язык я выучу, никуда не денусь".

Такие позитивные мысли очень отвлекли, и я не заметила, как доползла почти до самого конца опасного участка. Тёмной жижи подо мной не было, вокруг просто мокрая от дождя трава. Я упёрлась руками в землю и, почувствовав мягкую, но не проваливающуюся поверхность, встала на ноги. Сделала шаг, потом другой и пулей рванула к дереву. Болото кончилось, я выскочила на твёрдый участок и припустила ещё быстрее, придерживая ребёнка за спиной.

Когда взобралась на небольшую возвышенность, на которой и росло спасительное укрытие, и прошла внутрь, то сил уже не было, я дышала как астматик и от бега, и от ощущения, что всё – выбрались! Живыми! Я глянула на дрожащие мелкой дрожью руки: ладони полностью были в крови и в тонких длинных порезах, как от лезвия бритвы. "Острая травка", – подумала я и упала на сухую, усыпанную опавшими листьями землю. Мышонок быстро слез с меня, бухнулся рядом и начал гладить меня по голове, приговаривая и коверкая слова:

– И-ина... И-и-на... а-ло-сяя, а-ло-сяя...

Я же глядя на него, заливалась слезами:

– Сейчас, мой хороший, сейчас... Чуть-чуть полежу, отдохну... минут пять... – я перевела дыхание, – и будем костёр разводить.

Мой найдёныш улыбнулся так солнечно, что защемило сердце. Укрытие оказалось просто волшебным. Внутри двойного ствола было сухо, и даже тепло: будто лесной домик с вогнутыми стенами и двумя высокими, но не широкими проходами. Ветер почти не задувал, ковёр из сухой листвы устилал всё пространство под деревом-гигантом, и под ногами валялись то ли семена, то ли плоды величиной с крупный каштан, только почти чёрного цвета и с маленьким хвостиком.

Я сгребла листья в несколько куч, насобирала хвороста, который был поблизости в избытке под огромной густой кроной этого "великана" и не промок. Потом занялась костром. Огонь занялся с первой попытки. Уже начало смеркаться, и дождь почти прекратился. Мы поужинали оставшейся рыбой, которая оказалась ещё вполне пригодной, конечно, большая часть досталась Мышонку. Даже удалось неплохо просушить мокрую насквозь одежду и обувь. Как же пригодилось сухое одеяло, предварительно упакованное в непромокаемый мешок и сухая рубаха!

Вскоре мальчик заснул прямо у меня на руках. Я уложила его, закутанного в одеяло, на мягкую подстилку из листьев и пошла за хворостом, пока совсем не стемнело. Колени подгибались, руки подрагивали и все мышцы, особенно не так давно зажившие, вопили от усталости. Такого напряжения, нервного и физического, как на этом болоте, я не испытывала никогда!

Обходя наше пристанище по окружности в поисках сухих веток, я заметила нору. Дыра, уходящая под дерево, была немаленькая. "Та-а-к! Нам только соседей и ночных визитёров не хватало, – раздражённо подумала я. – А может она пустая и здесь никто не живёт?" В этот лаз я, конечно, не полезла и даже не стала в него заглядывать, просто обошла, но беспокойство осталось. "Крупный зверь там вряд ли может жить, а вот кто-то типа барсука или енота вполне, – прикидывала я размеры. – Будем надеяться, что огонь отпугнёт незваных гостей, а вот хвороста придётся набрать побольше".

Угомонилась я только тогда, когда совсем стемнело. Малыш сладко спал в куче листьев, причмокивая во сне. Топлива для костра я собрала много: должно было хватить до утра, а вот спать нельзя, за костром нужно следить, чтобы не погас. Положив рядом кинжал, я натянула вторую рубаху и штаны, благо всё уже почти высохло, и уселась у самого огня. Вот, наконец, можно и расслабиться. Внутри громадного ствола было тихо, тепло и очень уютно.

Внутри черепа раздался осторожный стук:

– Кто там? – зная ответ, спросила я.

Молчание... А потом, тихо шепчущее:

– Прости...

– Ну заходи уж... А вот раньше ты никогда не стучался!

Почти физически я ощутила, как открылась какая-то дверь внутри меня и мягкие осторожные шаги в области затылка. Если честно, то стало жутковато! Меня передёрнуло.

– Я сейчас же исчезну, если тебе страшно или неприятно, – мой внутренний голос был мягок и нежен до крайности.

– Нет, не надо. Оставайся... – я замялась. – И ты прости, я накричала на тебя. Не обижайся, хорошо? Я не хотела... Сорвалась просто...

– Может, в библиотеке пообщаемся? – спросил он.

– А как же костёр? Я не могу совсем отключиться, и Мышонок спит, давай так, а?

– Как скажешь.

Повисла долгая пауза. Я заговорила первой:

– Нам нужно выяснить один вопрос, не возражаешь?