Текст книги "Подари мне надежду (СИ)"
Автор книги: Лина Манило
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
На ватных ногах дохожу до лавочки, занятой Алисой, и усаживаюсь рядом. Женщина вздрагивает, словно не ожидала меня здесь увидеть, и, сощурившись, медленно обводит взглядом с головы до ног. Оценивает. Ну-ну.
Да, красивая. Только уже не настолько блестящая и уверенная в себе, как в первую нашу встречу. Взгляд потух, уголки губ опущены, а лицо бледное, как папиросная бумага.
– Отдай мне его, – просит, минуя приветствия, и голос дрожит. – Я дура, я оступилась, но отдай. Я люблю его, только его и люблю.
Господи, какая драма.
– Надо ещё заплакать, тогда она точно тебя пожалеет, – слышится совсем рядом голос Влада, а Алиса вздрагивает.
Влад обходит лавочку, садится рядом с Алисой и, вытянув длинные ноги, смотрит вдаль.
– И ты тут… – говорит Алиса как-то обречённо и закрывает лицо руками. – Зачем ты пришёл? Я хотела с твоей… любовницей поговорить.
Любовница, блин. Но, если так подумать, формулировка верная, хоть и ранит сильно. Но по закону Владислав Киреев – женатый человек. Ещё пять дней. А я, значит, как раз вот то, о чём говорит Алиса.
Печально.
– Где ты взяла её номер? – спрашивает Влад, не глядя на Алису.
– Наташа дала.
Чёрт, Наташа! Так и знала, что с ней что-то не так. Слишком уж в подруги набивалась, вечно тёрлась рядом, ерунду всякую несла, пыталась о Владе сплетничать. Но я дала ей однажды свой номер, потому что очень уж просила, настаивала, а оно вон как вышло.
Нет, точно нужно увольняться, если кругом одни крысы.
– Алиса, что ты на самом деле хочешь? – Влад переводит на жену тяжёлый взгляд. Мне не видно её лица – лишь узкую спину, но я замечаю, как подрагивают плечи. Плачет, что ли?
– Я люблю тебя.
– Не верю. Дальше.
– Но…
– Повторяю: не верю. Квартиру я тебе отпишу, как договаривались, через пять дней. Что ещё ты хочешь? Мою машину? Все деньги? Почку? Обойдёшься.
Влад непреклонен, а я, пользуясь тем, что на меня никто уже не обращает внимания, любуюсь им.
Он моя Вселенная. А Алиса сама виновата.
– Нет… нет! Я просто поняла, что… люблю тебя.
– Ты совершенно невменяемая, – хмыкает Влад и запускает руку в волосы, ерошит на затылке, нарушая идеальность причёски. – А ребёнок твой? С ним как? На меня записать планируешь, раз твой ёбарь скрылся в тумане?
Алиса всхлипывает и совсем съёживается. Мне бы уйти, но не получается. Да и какого чёрта именно я должна ретироваться? Их разговор и меня касается, между прочим.
– Я ошиблась, не было ребёнка! – выкрикивает. – Мне показалось, тест соврал.
– А справка?
– Вла-ад… – протягивает, а я вздыхаю. Какой-то водевиль, честное слово. – Я думала, ты будешь за меня бороться, думала, что захочешь всё вернуть. Проверить тебя хотела! Ты меня разве никогда не любил?
Хороши проверки…
– Точно, Алиса, тебе нужно в театральный кружок, – усмехается Влад. – Или к психиатру. Так, всё. Я устал, сегодня был тяжёлый день. Прощай.
– Но послушай! – не унимается, но Влад непреклонен: встаёт с лавочки и кивает мне, мол, пора уходить. – Мне не нужна без тебя квартира, мне ничего не нужно. Ну давай попробуем начать с чистого листа!
Больная, не иначе.
– Раз квартира не нужна, мне ещё лучше. Всё, пока.
Уходим молча, а в спину несётся:
– Я ведь уеду сегодня, ты же никогда меня больше не увидишь. Сам же потом прибежишь! Ты же не любишь её, в тебе же гордость бесится! Он бросит тебя, дурочка! Беги от него. Он меня любит, слышишь?! Меня!
Если дальше будем так орать, её загребут за нарушение общественного порядка.
– Идиотка, – бросает Влад, не поворачиваясь. Но потом, будто что-то вспомнив, быстро целует меня в макушку и стремительно направляется к плачущей на лавочке Алисе.
Не знаю, о чём они говорят, да мне и неинтересно. Я верю Владу: он честный, он сто раз уже доказал, что носить камни за пазухой – не его стиль жизни. А подслушивать, строить теории и рвать себе нервы я не хочу.
И когда едем вместе домой, Влад то и дело останавливает машину, целует меня порывисто, будто пытается стереть из моей памяти слова его жены. А мне плевать на них, потому что он со мной и только мой. Это я засыпаю с ним и просыпаюсь, мне он шепчет на ухо непристойности и нежно целует, берёт ночами страстно и исступлённо, мне готовит завтрак, если выходной, и заботится. А всё остальное – чушь и суета.
Когда находишь своё счастье, весь мир становится ярким и радужным. И только ради того, чтобы так любить, стоа́ило однажды родиться.
30. Влад
Наташу я уволил. Прямо в тот же день и уволил, когда распрощался в парке с Алисой. Ибо не хер быть самой умной, лазутчица чёртова.
Надо было мне, конечно, тоже соображать своей тупой башкой, что я делаю. Потому что оставлять рядом с собой подругу бывшей жены – то ещё удовольствие в долгосрочной перспективе. И другое дело, если бы Наталья работала хорошо. Тогда можно было бы наплевать на кое-какие свойства её склочного характера и любовь к сплетням, но нет: эта девушка находила тысячу и одну причину, чтобы не заниматься своими прямыми обязанностями.
Вот и уволил. Потому что никому и никогда не позволю строить козни за своей спиной, а от гнилых людей предпочитаю избавляться, если почёсывание языков для них важнее всего.
Телефон в моём кабинете разрывается. Чёрный стационарный аппарат чуть не подпрыгивает на столе от чьего-то возбуждения. Ненавижу эту производственную болтовню, но она часть моей работы – никуда не деться.
– Как поживает наша безопасность? – стандартно вопрошает невидимый абонент, а я улыбаюсь, точно дурак.
– Сергей Петрович, безопасность под контролем! – бодро рапортую, а Серёга хохочет. Настолько громко, что приходится отнять от уха прохладную трубку, чтобы не оглохнуть. – Приехал?
– Да, пришлось. – В трубке странная пауза, а у меня все инстинкты всполошились. Что-то в этом звонке не так. – Заедь ко мне, лады? Нужно кое-что обсудить.
– В офис?
– Нет, не для их ушей разговор, – ворчит Петрович. – Потому, дуй ко мне домой, срочно.
И вешает трубку.
Странно. Очень странно.
С Серёгой мы знакомы ещё со времён, когда оба были контрактниками и жрали землю в одном окопе. Одну на двоих. Армейская дружба – крепкая. Именно Сергей помог мне устроиться в “Книгоманию”, сделал своей правой рукой, потому что доверял. И я ни разу не просрал это доверие.
Так почему теперь кажется, что чем-то провинился перед старым другом? Непонятно, но ощущение паршивое.
До места добираюсь в рекордные сроки. Давно так не гнал, словно мне задницу факелом подпалили. Хочется скорее узнать, отчего такая срочность. Документы – знал это – были в полном порядке, товар тоже в целости и сохранности, коллектив проверенный и, кроме уволенной недавно Наташи, проблем ни с кем не было.
Сергей не был книгочеем – скорее солдафоном до мозга костей, помешанным на порядке и дисциплине, но это не мешало ему вот уже восемь лет весьма успешно «рулить» «Книгоманией», превратив крошечный магазинчик на Радиорынке в довольно успешную сеть, раскинувшую щупальца-филиалы во многих городах. И бизнес нёсся вперёд на предельных скоростях, зарплаты росли, а покупателей с каждым днём становилось всё больше и больше.
Чудесно ведь.
Дом Сергея Петровича находится в элитном посёлке на выезде из города, и мне приходится добрых десять минут ждать, пока охранник на блок-посту у центральных “глухих” ворот проверит мои документы, запишет что-то в своём компьютере, сличит номера. Адская мука – сидеть в душном нагретом на солнце салоне и ждать, точно школьнику у кабинета директора.
Наконец, дают добро, и я еду по ухоженным дорожкам к дому старинного друга и начальника, но и там не всё так просто: ещё минут пять жду, когда разъедутся громадные ворота, и хмурый мужик в форменной одежде даст отмашку, разрешая попасть на территорию. Дурдом.
Иногда богатые люди слишком уж ограждают свои миллионы от постороннего внимания.
– Киреев, сто лет не виделись, – бурно приветствует меня Серёга и хлопает по плечу. Удар у него всегда был сильным, аж хребет у меня чуть не треснул от этого дружеского жеста.
Серёга ниже ростом на целую голову, но бороться с ним я бы не рискнул – сильный, зараза. Шею свернёт, не поморщится.
– Что за тайное вече? – интересуюсь, когда проходим в кабинет хозяина, и тот указывает на кресло напротив своего широкого полированного стола.
На нём царит идеальный порядок: ни единой бумажки, ни пылинки, ни соринки. Даже ничьи фотографии в рамочках не расставлены, чтобы радовать хозяина.
– Коньяк будешь? – интересуется Сергей, а я отрицательно качаю головой. – Надо было тебе на такси приехать.
– Хороший коньяк? – усмехаюсь, глядя на печальное лицо друга.
– Отличный! Курвуазье, двадцать один год выдержки. Чудо, а не коньяк.
– Смотри мне, сопьёшься.
Сергей смеётся, размещаясь в своём кресле, точно на троне.
– Уж если в армии не скопытился от того денатурата, что рекой лился, то французский коньяк мне, как слону щекотка.
Дальше обсуждаем общих приятелей, цвет моря у Лазурного берега, новую Серёгину жену: модель, сиськи-задница – всё на месте. Друг постарше меня – ему почти сорок, – но запал любовный похлеще, чем у юнца прыщавого.
– Ты же меня не за этим позвал, – заявляю, а Сергей кивает, обводя меня хмурым взглядом. – Что-то в магазинах не так? Нужно с проверкой поехать куда-то? С товаром что-то?
Перечисляю все наиболее возможные варианты – те, что в моей компетенции. Просто поболтать о бабах мы и в баре могли бы.
– Петрович, не темни. Знаешь же, что терпеть не могу загадочность.
– Киреев, помнишь же, какой у нас был уговор, когда я тебе работу предлагал у себя? – Вопрос более чем неожиданный, и я усиленно вспоминаю то время, когда не мог найти для себя место под солнцем, и на помощь пришёл армейский друг с очень выгодным предложением.
– Я в чём-то тебя подвёл? – Важно понять, к чему клонит Сергей, пока башка от предположений не лопнула. – Тогда говори прямо, нечего танцы на льду изображать.
– Одним из условий было: не заводить шашни с продавщицами. Даже я себе такого не позволяю. Сам знаешь, мне этот цирк ни к чему, у меня серьёзная контора.
Приплыли.
– И кто же, интересно мне знать, донёс? Впрочем, и сам догадался.
– Алиска – дура, конечно, но ценной информацией поделилась, – подтверждает мои догадки Сергей после продолжительной паузы, за которую я успел придумать сотню способов, как раз и навсегда обезвредить этот геморрой в виде жены. – Сам не хочешь рассказать, какого хрена в твоей жизни происходит, пока я на пляжу бока грею?
– А твоя информаторша не поделилась откровениями, какой я бездушный скот?
– Она сказала, что вы разводитесь, она якобы не в претензии, желала мне удачи и процветания, – хмыкает Сергей и достаёт откуда-то из недр многочисленных ящиков яблоко. Вгрызается в него, задумчиво глядя в одну точку, жуёт, усиленно работая челюстями. Съев добрую половину, переводит на меня взгляд карих глаз и продолжает: – Я ещё так удивился. Какого хрена ей надо от меня? Нашлась ещё подруга… но она так искренне мне всего желала, что я аж подтаял, как кусок мёрзлого фарша на солнце. Ага, прямо соловьём разливалась. А уже прощалась и как выдаст: хорошо, конечно, что Владик не теряется. Мол, негоже такому мужику пропадать, – гортанный смех до слёз, только мне нихрена не весело. – Прям дословно запомнил её последнюю фразу: «Особенно, когда совсем рядом, в магазине, новая любовь нарисовалась». И трубку повесила.
– Сука она, – выдыхаю, а руки сами собой сжимаются в кулаки.
– Вот, значит, и рассказывай. А не то уволю к чёртовой матери с волчьим билетом. Ты меня знаешь.
Вот именно, знаю.
Сергей набирается терпения, а я – полную грудь воздуха и начинаю рассказ с самого начала. Даже не с того момента, как Алиса изменила мне – это лишь следствие. Причина кроется в том, что мы никогда не любили друг друга по-настоящему. Просто жили, играли в счастливую семью, трахались с удовольствием. Наверное, хороший секс – то немногое, что держало нас вместе.
Мне противно от собственного многолетнего лицемерия. Мы ведь упорно мучили друг друга, врали, притворялись, хотя должны были разойтись ещё давно, но ложь во спасение никому не нужного брака вылилась вот в такую уродливую форму.
Друг молчит, а я впервые в жизни отпускаю всё, что так долго копилось внутри, на свободу. И говорю, говорю, говорю, точно кран прорвало, и из него хлещет мутная жижа правды.
Дохожу в рассказе до измены Алисы, от которой я чем дальше во времени, тем легче к ней отношусь. Оказалось, хоть в чём-то наша нелюбовь сыграла на руку: не болит. Совсем.
Сергей морщится, непримиримый к бабской подлости ещё сильнее меня. Я просто ушёл, он мог бы и убить.
Дальше рассказываю про Аню: как напугал её при первой встрече, как запал почти мгновенно, как косячил с особым извращённым удовольствием, чтобы расшевелить и вывести из себя и из зоны комфорта.
Ну и до кучи о том, что, прощаясь с Алисой возле той чёртовой лавочки, пообещал сломать шею, если она ещё раз сунется к Ане. Но, наверное, я был недостаточно убедителен, раз эта дура решила нагадить мне напоследок.
И ведь, посмотрите на неё: она ведь даже не сказала, с кем я и что делаю. Просто намекнула, зная, как взбесит это Сергея. Хитрая тварь.
– Ну что? Уволишь меня? – спрашиваю, когда рассказывать больше не о чем. Пусть делает, что хочет. – Я нарушил, мне и отвечать.
– Знаешь, за что я тебя ценю, Влад? – спрашивает, выбрасывая яблочный огрызок в урну под столом. – Ты честный. Таких придурков ещё поискать нужно, – замечает, впрочем, без тени издёвки или осуждения. – Другой бы начал на бабу всё валить: оболгала, придумала, подставила. Но нет же!
Вдруг дверь в кабинет тихо открывается, и на пороге возникает горничная: женщина средних лет с аккуратно зачёсаными назад светлыми волосами. Острый взгляд, «птичий» профиль и жёсткая рука, в которой эта с виду хрупкая женщина держит всё хозяйство.
– Добрый день, Владислав Павлович, – посылает мне скупую улыбку и переводит взгляд на Сергея: – К обеду накрыто в малом зале. Прошу к столу.
– Пойдём, Киреев, пообедаем, – предлагает Сергей. – И обсудим твоё увольнение.
31. Влад
– Нет уж, если увольняешь, то я уезжаю. Что там обсуждать-то?
Делаю шаг к двери, но Сергей останавливает меня:
– Киреев, стоять смирно! Куда собрался?
Властный окрик с башкой окунает в болючие воспоминания, но по
инерции торможу.
– Вспыльчивый чёрт, – тихий смешок, а я смотрю на друга, но тот
серьёзен. – Я не собираюсь тебя увольнять. Ляпнул, не подумал. Вечно забываю, что ты гордый. Да и шутки у меня чаще всего дурацкие.
Складываю руки на груди, а Сергей трёт шею, собираясь с мыслями.
– Слушай, ну я же взрослый мужик, всё понимаю, – начинает,
извлекая всё-таки бутылку коньяка из спрятанного в стене за деревянной панелью бара. – Да и нравится тебе эта барышня, я ж вижу. Не хочешь есть? Давай тогда тут обсудим всё.
Я молчу, а Сергей разливает по стаканам напиток тёплого красноватого оттенка. Пить мне по-прежнему не хочется, а вот закурил бы с удовольствием. Не спрашивая, достаю из кармана брюк пачку сигарет и утоляю никотиновый голод.
– А если она тебе действительно нравится, то у меня к этому претензий никаких нет. Блуд только не люблю – он, знаешь ли, трудовому процессу не способствует.
– Ладно, это всё лирика. – Разгоняю рукой сизый дым, глядя в лицо друга. – Обсудить ты, что хотел?
Сергей хмыкает, бурчит что-то о моей бульдожьей хватке и всё-таки возвращается к нужной теме:
– Киреев, тебе самому не надоело за бабами в камеру следить и
книжки охранять? У меня для тебя предложение созрело, дельное. Мне кажется, оно прямо для тебя создано.
Сергей барабанит пальцами по столу, пытливо глядя на меня, а я задумываюсь. Мне действительно давно уже тесно в узких рамках «Книгомании», но хорошая зарплата и некая иллюзия свободы прочно держали на этом коротком поводке.
– Я открываю охранное агентство. Мне нужен толковый человек, с
которым и в огонь, и в воду, да и медные трубы пройдены. Ну что, Влад, пойдёшь за мной? Денег больше, ответственности, правда, тоже, но работа интересная.
Рискнуть стабильностью и попробовать что-то новое? Хм, надо подумать…
– А если не соглашусь? – усмехаюсь, а Петрович машет на меня рукой, отпивая примерно треть порции махом.
Знаю, что надеется на меня. Понимаю, что я первый, кого пригласил к себе в команду. И эта его безграничная вера в меня – то немногое, что позволяет оставаться тем, кто я есть. С таким-то надёжным тылом.
– Дураком будешь, если откажешься, – изрекает, а я смеюсь. – Нет, Влад, правда, подумай. Если, конечно, решишь остаться в книжном болоте, то работай.
– Не уволишь, что ли? Даже штраф не влепишь за нарушение субординации?
– Ну не могу же я своего друга отправить на биржу труда, и бабки мне твои ни на одно место не упали, – громко смеётся, доставая из ящика стола ещё одно яблоко. Плодоовощная база у него там, что ли? – Но сам понимаешь, что на данный момент должность начальника службы безопасности «Книгомании» – твой потолок. А вот, если примешь моё предложение, то жизнь заиграет новыми красками.
И я с ним согласен.
– Условия? Время на подумать?
– Вот! Узнаю Киреева! Не зря же твой позывной был «Доберман», – снова смеётся и закатывает повыше рукава светло-серого трикотажного пиджака, обнажая массивные предплечья с выступающими под смуглой кожей венами.
Сергей ещё в хорошей форме, хоть и пробивается на висках первая седина. Но он регулярно занимается спортом, не жалея себя во время тренировок, потому фору любому молодому даст.
Около часа мы обсуждаем мою дальнейшую судьбу: перспективы, возможности, обязанности и права. Чем дальше, тем всё сильнее нравится мне эта затея, а Сергей не жалеет слов, чтобы убедить. Впрочем, я и так согласен, но пока не переспал с этой мыслью, точного ответа не дам.
– Вот и договорились, – радуется друг, а я смотрю на часы и понимаю, что уже больше двух часов нахожусь здесь. И, если потороплюсь, успею забрать Аню с работы. – Торопишься? Тогда жду тебя послезавтра, вместе со своей зазнобой, в “Леваде”. Будем старт нового дела отмечать. Ну а ты тогда и скажешь мне окончательное решение. Лады?
Через пятнадцать минут я уже мчу в обратном направлении, потому что знаю: Аня ждёт меня. Так о многом хочется с ней поговорить, столько нужно рассказать. А завтра с утра меня ждёт поход в ЗАГС, и если на Землю не упадёт астероид, я стану свободным человеком. Впрочем, в случае Апокалипсиса я им стану тоже.
По дороге делаю то, что подсказывают мои чувства: останавливаюсь у цветочного ларька и покупаю букет цветов – просто хватаю первый попавшийся, на мой вкус, самый красивый и, кинув деньги на прилавок, спешу обратно к машине. Вдогонку несётся громкое: “Молодой человек, сдача!”, но я машу рукой, не оборачиваясь, и запрыгиваю в салон. Пусть девушка купит себе на эти деньги что-то красивое, на что не хватает обычно зарплаты.
К магазину подъезжаю почти вовремя. Спешно ставлю на сигнализацию, беру поудобнее в руку букет и стремительно иду к ТЦ. Больше нет повода и причины прятаться – нынче всё можно. Плевать на слухи и сплетни – меня они уже не касаются, и Аня может выбросить из головы свою идею о защите моей чести. Я не хочу больше жаться в угол, не хочу скрываться. Приму предложение Серёги ещё и потому, чтобы избавить свою девочку от извечных переживаний о моей репутации.
Стеклянные двери “Книгомании” приветливо разъезжаются передо мной, и я ищу глазами Аню, а когда нахожу, улыбаюсь. Держу этот чёртов букет в руке и улыбаюсь, точно никогда счастливее в этой жизни не был. Странное чувство, но оно мне до чёртиков нравится.
Вокруг повисает тишина, и все сотрудники медленно сползаются к кассе, чтобы лучше видеть нас. Наплевать, пусть смотрят.
– Влад… – выдыхает Аня, опасливо оглядываясь по сторонам. – Что ты делаешь? – шипит, делая “страшные” глаза.
Забавная какая.
– Забираю свою девушку с работы, – заявляю, а кто-то приглушённо охает. А я добавляю уже громче, обводя взглядом сотрудников. – Все слышали? Кто не слышал, тому обязательно передайте.
Аня стремительно краснеет, а я делаю к ней шаг и резко притягиваю к себе.
– Поехали домой, я хочу тебя до одури, – шепчу на ухо, а она тихо смеётся. – Рабочий же день закончился?
– Да, я уже уходить собиралась. Ты вовремя успел.
– Я старался. – И отстранившись, но не выпуская Аню из объятий, говорю: – Всем хорошего вечера, работайте продуктивно, не балуйтесь.
Уходим из “Книгомании” под громкие возгласы сотрудников, а Аня смеётся, спрятав лицо в ладонях.
– Ты сумасшедший, – заявляет, когда помогаю ей забраться в салон.
– Именно! – Нависаю сверху, обхватываю её лицо ладонью и целую в губы, проникая языком в приоткрытый рот, но усилием воли прерываю эту муку. Вряд ли секс на парковке Торгового центра – то, что мы можем себе позволить.
– Давай поедем куда-нибудь… в тихое место, – предлагает Аня, глядя на меня с затаённым лукавством. – Ну… перед тем, как домой приедем.
– Ты хочешь меня, детка? – спрашиваю, усмехаясь, и завожу мотор.
– Догадливый, – хмыкает, но взгляд не отводит. Лишь нижнюю губу закусывает, и от этого зрелища у меня все предохранители слетают к чёртовой матери.
– Тогда держись, потому что ехать буду быстро.
Машина срывается с места, набирает скорость, а в пояснице концентрируется сладкая боль и моя неутолимая жажда. Я хочу Аню всегда и везде, днём и ночью, и лишь чудом удаётся сдерживаться и не залюбить её до смерти. Но сейчас, когда она так смотрит на меня, а тонкие пальцы гладят по бедру, почти срываюсь.
Господи, дай мне сил не вписаться в фонарный столб.
32. Аня
Цветы так одуряюще пахнут, и я раз за разом зарываюсь в букет носом, не в силах надышаться. А изнутри распирает от эмоций, которым нет названия. Любовь ли это? А если не она, тогда что? И может ли от простой симпатии так разрывать на части? Не знаю.
Влад уверенно ведёт машину, глядя впереди себя на дорогу, а я смотрю на него и понимаю, что он не только самый красивый мужчина из всех, кого встречала в жизни, а ещё и самый смелый и отчаянный. А ещё сумасшедший. Это же надо было прийти в магазин и объявить о наших отношениях во весь голос. Точно, сумасшедший. И это лёгкое безумие мне нравится в нём. Непредсказуемость, контраст безбашенности и сурового прагматизма.
Да мне всё в нём нравится. Так разве бывает?
В центре небольшая пробка, и мы стоим минут пятнадцать в хвосте недлинной колонны, а я откидываюсь на сиденье, кладу букет себе на колени и просто слежу, как впереди едущие машины по сантиметрам продвигаются вперёд. Мы едем точно не домой, но меня совершенно не беспокоит место назначения – с Владом готова ехать в любую точку мира без вещей и документов. Пусть только позовёт.
– Влад, – окликаю, а он переводит на меня хитрый взгляд, в котором притаилось веселье, – а что дальше будет?
Я не знаю, почему спросила об этом. Вырвалось, не остановить.
– С нами? – уточняет, а я киваю. – У нас есть мы. Разве тебе этого мало?
– Более чем достаточно… и мы будем друг у друга и дальше? Неужели такое счастье бывает? Неужели это не сон?
Нос щиплет, на глаза наворачиваются глупые слёзы, и я шмыгаю, потому что боюсь расплакаться. Я всё время этого боюсь, держа всё в себе, не расплёскивая наружу.
– Хочешь, ущипну? – усмехается и на самом деле щипает, а я визжу, одновременно хохоча.
– Я хочу уволиться, – объявляю о давно созревшем решении и жестом пресекаю возражения. – Подожди, не перебивай. Всё равно ведь в пробке стои́м, можно поговорить. Так вот, я думаю, лучше мне поискать другую работу, чем вот так… когда нельзя двух слов друг другу сказать и приходится прятаться. Не могу так, не хочу. Да и если постоянно, и днём и ночью, будем вместе… тебе ведь надоесть может. Ты… ты такой… необыкновенный, а я самая обычная. Прости, мысли путаются, – разминаю пальцами виски́, пытаясь собрать всё, что накопилось, воедино. – Но я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Понимаешь?
Влад постукивает по кожаной оплётке руля, а пальцами другой руки проводит по моему лицу. Так невыносимо нежно, почти невесомо, точно облако меня касается.
– Глупая моя девочка, – улыбается, а в уголках губ притаилась грусть. – Думаешь, после сегодняшнего я ещё хоть чего-то боюсь?
– Я не знаю, – пожимаю плечами и льну к его руке, обхватываю её пальцами, пытаясь быть как можно ближе.
– И вообще… я хотел сюрприз сделать, но раз ты завела эти глупости, то скажу сейчас: я увольняюсь из “Книгомании”.
– Как?! Зачем?
– Затем, что мне предложили лучшие условия. В общем, не выдумывай ерунду, а работай себе спокойно. У тебя очень хорошие перспективы там, а я обещал Татьяне Сергеевне, что не стану препятствием для твоей успешной карьеры. Маму же нужно слушать?
– Нужно слушать, – машинально повторяю, пытаясь понять, что чувствую сейчас. – Значит, теперь нам совсем-совсем не нужно кого-то бояться?
– Совсем-совсем, – улыбается и, притянув меня к себе, целует. – А завтра я окончательно разведусь. Потому нет повода, чтобы не быть счастливыми.
– Значит, начинается новая жизнь?
– Она самая. Ну, чего ты? Плачешь, что ли?
Тихий грудной смех, а я только сейчас, после его слов, понимаю, что реву. Слёзы текут, а я даже не пытаюсь их вытереть – пусть. Неважно, что сейчас у меня красный распухший нос, а глаза скоро превратятся в две узкие щёлочки. Всё это неважно, когда так щемит сердце от нахлынувшего счастья.
– Не плачь, всё ведь хорошо, – уговаривает Влад, а я снова вытираю слёзы, шмыгаю носом, надеясь, что когда-нибудь солёный поток ведь должен иссякнуть. Нельзя же рыдать вечно. – Наконец-то!
Смотрю через лобовое стекло, а пробка резко двинулась вперёд, тронулась с места, и вот уже можно свободно ехать, не тормозя на каждом метре.
Влад сворачивает в переулок, потом сдаёт назад и, развернувшись вполоборота, въезжает в арку между домами.
– Куда мы? – спрашиваю, разглядывая широкий двор сквозь тонированное стекло. Небо сереет, сумерки постепенно сгущаются, но до полного заката ещё далеко, и я могу рассмотреть всё-всё, каждую деталь.
– Домой, – коротко отвечает, усмехаясь.
– К кому?
– К нам.
– Не понимаю…
Мне и правда, совершенно неясно, что Влад имеет в виду, потому молчу, ожидая дальнейших действий. Всё-таки он мастер сюрпризов – человек, способный переворачивать миры кверху дном. Мой так точно.
– Прошу. – Протягивает руку, помогая выбраться из салона, а я чувствую себя, в самом деле, принцессой. Ни один из моих поклонников так обо мне не заботился. О моём комфорте, настроении, даже питании.
У Влада всё получается естественно и непринуждённо.
Ведёт меня к подъезду, а я озираюсь по сторонам, улыбаюсь проходящим мимо людям и радуюсь, что после того падения у меня не осталось даже шишки. А ведь могла вообще, зубы выбить или нос сломать!
Двор оживлён, наполнен людьми, их эмоциями и чьими-то воспоминаниями. Молодая женщина в розовом летнем платье чинно катит детскую коляску вперёд, дворник собирает случайно выпавший мусор у ярко-синих контейнеров, маленький мальчик играет машинками в солнечно-жёлтом песке, а зоркая бабушка бдит за его безопасностью. Чужие судьбы, обрывки событий, моменты и отголоски эмоций – то, что наполняет наш мир. Людям нужны люди, иначе ведь нельзя.
В лифте тесно и сумрачно, и я прижимаюсь к Владу, кладу голову на плечо и вдыхаю родной аромат: цитрусов и моря. Так пахнет только мой мужчина, и я смогу с закрытыми глазами отыскать его в самой плотной толпе. Кажется, даже если ослепну, отыщу Влада.
– Приехали, – шепчет, когда кабина скрипит и, разок качнувшись, останавливается.
Створки разъезжаются в стороны, а мы попадаем на лестничную площадку, где всего две квартиры. Влад идёт к левой двери и достаёт ключи из кармана.
– Это моя квартира, – говорит, открывая замок. – Вернее, скоро ею станет, документы почти оформлены.
– А та… ну, в которой ты раньше жил. С ней что?
Влад пропускает меня в квартиру, захлопывает за спиной дверь и включает свет. Длинный узкий коридор, высокие до головокружения потолки, встроенный в стену шкаф с зеркальной дверцей по левую руку и две двери справа. Впереди проход в ещё одну комнату, но виден лишь край дивана и угол журнального столика.
– Ту квартиру я продам, не нужна она мне.
– Боишься плохих воспоминаний?
– Не люблю призраков прошлого, а с той квартирой связано много нехорошего. От такого багажа нужно вовремя избавляться.
От плохих воспоминаний и правда, лучше себя ограждать. Если это, конечно, возможно.
– А почему ты сказал, что это – наш дом? – Поворачиваюсь на пятках, не глядя, скидываю балетки и заглядываю в лучистые серые глаза.
– Потому что.
Мгновение, и жёсткие губы сминают мои, лишают кислорода, и от запертых внутри искрящихся, точно шампанское, эмоций сводит низ живота. Вздрагиваю, когда сильные руки сжимают мои ягодицы, а мне так хочется почувствовать эти прикосновения обнажённой кожей, чтобы ничто не мешало быть ближе.
Обнимаю руками за шею, зарываюсь пальцами в светлые волосы, а Влад издаёт грудное рычание, когда провожу ногтями по шее. Короткая ослепляющая вспышка, и меня впечатывает в стену, поднимает в воздух, и вот я уже обхватываю ногами мужскую талию, потираюсь самым сокровенным, ощущая, насколько там всё возбуждено. Мне нужен Влад, прямо здесь и сейчас.
– А как же экскурсия по квартире? – шепчет мне в губы, обдаёт раскалённым пустынным ветром дыхания.
– Потом, всё потом.
– Нетерпеливая какая, – короткий смешок, а тем временем горячая ладонь проникает под мою футболку, оглаживает, добирается до кромки бюстгальтера, а я всхлипываю, когда пальцы накрывают слишком возбуждённую грудь. Соски настолько чувствительные, что почти больно. – Хочешь меня? Скажи, мне нужно это слышать.
– Да… – выдыхаю как-то уж слишком жалобно и прерывисто, словно весь кислород разом покинул мои лёгкие.
Задыхаюсь и плавлюсь в умелых руках, а перед глазами всё плывёт. Никогда не думала, что могу настолько быть одержимой мужчиной и так стремиться к близости с ним. Почти нимфомания, но мне не стыдно за то, какой распутной и смелой становлюсь рядом с Владом. Я отдаю всю себя, до дна вычерпываю, наполняясь спасительной энергией, что дарит взамен этот фантастический мужчина.
Здесь же, в коридоре, находится какая-то тумбочка. Вроде бы, даже крепкая – во всяком случае, когда Влад усаживает меня на неё сверху, ничего не скрипит и не шатается, угрожая рухнуть. Помогаю ему снять пиджак, выправляю светло-голубую рубашку из брюк, путаясь пальцами в крошечных полированных пуговицах и пряжке ремня, а Влад тем временем зацеловывает мою кожу, прикусывая периодически, и от настолько широкого спектра эмоций и ощущений кругом голова. Следом летят мои вещи, приземляясь то тут, то там, а лифчик уныло повисает на круглой ручке самой ближней к нам двери.
И пусть.
– Ты такая сладкая, я не могу уже… сейчас сердце лопнет, – бормочет, а горячая головка упирается между моих ног, дразня и провоцируя. – Я очень хочу тебя вот так, – снова плавное прикосновение, острое, точно лезвие, – без защиты, без всего. Почувствовать, какая ты горячая. Хочу, чтобы была вся моя, без остатка, только моя.
