Текст книги "Невеста (СИ)"

Автор книги: Лина Анге

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Готовая разреветься, я начала, что было мочи, стучать в ворота, то руками, то пяткой, выкрикивая просьбы и жалкие угрозы, чтобы меня пропустили. Но город и его стражники просто игнорировали меня.

Звездочка, бывшая таким хорошим слушателем, теперь оказалась совершенно равнодушной к постигшей меня проблеме. Уличив момент, когда я отпустила узду, она тут же сошла с дороги и принялась жевать в траву. Я же в изнеможении опустилась на землю.

И что мне теперь делать? Заночевать неподалеку в лесу, а завтра утром попробовать пройти в город? Быть может, сейчас уже слишком поздно, и ворота закрыли для путников, а завтра они откроются снова? Но это грозит тем, что я опоздаю, и Сокол вместе со своим отрядом уже отбудет дальше, если уже не отбыл. А, быть может, они как раз в эту минуту покидают город через другие ворота.

Точно! А ведь это – идея. У города должны быть еще другие входы, и я могу обогнуть город вдоль стены, чтобы дойти до них и попытаться зайти внутрь.

Откуда-то взялись силы, и я вскочила на ноги. Натруженные мышцы жалобно загудели, но я, кривясь на каждом шагу от боли, все-таки ухватилась за лошадь и подтолкнула ее в нужно направлении. Так и пошла, прихрамывая и опираясь на мягкий пропахший конским потом бок.

Глава 18

Ворота позади нас очень скоро скрылись за плавным изгибом стены, и столь же быстро опустилась ночь. Мне казалось, что еще секунду назад небо над моей головой было серовато-синим, вполне светлым и ясным, а природа – наполненной звуками дня: щебетом птиц, жужжанием насекомых, но в какое-то неуловимое мгновение без предупреждения и промедления, все вокруг утратило свои краски, почернело, выцвело, затихло, затаилось. Небо вспыхнуло россыпью звезд.

Внезапная темнота сыпнула в глаза, будто на голову надели мешок. Я остановилась, засомневавшись в своем решении искать другой вход в город, оглянулась, но не смогла разобрать ничего, кроме непроглядной черноты. В который раз я пошла на поводу у своих эмоций и в который раз только ухудшила свое состояние. Кажется, за последние несколько недель я не смогла принять ни одного правильного решения, каждый раз на развилке судеб сворачивая не в ту сторону. Куда ведет этот поворот?

Откуда-то из темноты на меня дохнуло странным и страшным в теплоте летней ночи холодом. Я почувствовала колкий взгляд, касающийся моего лица и плеч, но сколько ни всматривалась в ночь вокруг меня – не видела ничего.

К сердцу липкими цепкими щупальцами начал подбираться страх – что я делаю здесь, за городской стеной среди ночи одна, без помощи и хоть какого-нибудь оружия, способного меня защитить?

Лошадь, будто почувствовав неуверенность и страх, охватившие меня, ткнулась мне в руку теплой мордой. И, как ни странно, мне стало немного легче. Покрепче перехватив узду одной рукой и дотронувшись другой до городской стены, я постаралась собрать воедино все свои силы и боевой настрой.

Рассудив, что, держась стены, я не заблужусь, а если устану, то в любой момент смогу остановиться на ночлег, тем более, что если б мне не открыли ворота, мне бы так или иначе пришлось бы проводить ночь за пределами города, я бодро двинулась вперед.

К моей радости, в этот момент луна решила наконец-то показаться на небосводе и ярко осветила пространство вокруг – я четко увидела тропинку и небольшую рощицу, примыкающую к городу на небольшом расстоянии впереди.

Тихонько затянув какой-то незамысловатый мотивчик без слов, я стараясь не думать о своих страхах, шагала вперед. Звездочка смирно и послушно топала следом. Незаметно мы приблизились к роще и углубились в нее. Со стороны она казалась маленькой, но наяву деревья были достаточно высокими и густыми. Пришлось сбавить темп, чтоб не споткнуться о какую-то внезапную корягу, торчащую из-под земли, тем более, что высокие кроны загораживали бОльшую часть лунного света.

Чтобы иметь хоть какое-то представление о пройденном расстоянии я начала считать свои шаги, но очень часто сбивалась, то испугавшись громкого шороха из глубины рощи, то просто отвлекшись на свои мысли, мечущиеся внутри головы не хуже испуганных зайцев.

Мы все шли и шли, а другой вход все не показывался. Не было видно ни ворот, ни дороги, которая могла бы удаляться от стен города. Я несколько раз собиралась остановиться, но каждый раз убеждала себя, что еще немного шагов, еще пара минут, и что-то изменится – я увижу факелы, горящие у входа в город или какого-то путника, также, как и я, пытающегося попасть внутрь, но кроме деревьев, которые то становились гуще, то реже, и луны, неверно мерцающей на небе, не было ничего.

Вдруг моя кобылка остановилась – ни с того, ни с сего она замерла, и сколько я ни пыталась тянуть за узду, сдвинуть животное с места не получалось.

– Ну чего ты, Звездочка? Пойдем, еще немного осталось, – уговаривала я ее, но лошадь стояла как вкопанная и только прядала ушами – вероятно, своим звериным чутьем чувствовала, что мне и самой слабо верится в мои же обещания о скором завершении затянувшейся прогулки, – я тоже устала, – жалелась я ей, гладя короткую шерсть на морде кобылы и пытаясь заглянуть в умные глаза, – но верю, что скоро нам удастся отдохнуть.

– И даже раньше, чем ты думаешь, малышка!

Голос, внезапно раздавшийся из темноты, заставил мое сердце пропустить несколько ударов, а потом пуститься вскачь бешенным галопом. Присутствие кого-то рядом само по себе пугало, но кроме этого было в звучавшем голосе что-то приторно-сладкое, омерзительное, от чего по коже прошел озноб.

– Кто здесь? – крикнула я, стараясь звучать угрожающе, – не смейте подходить!

Я вглядывалась в темноту, в направлении, где, как мне казалось, должен был находиться говоривший, но не видела ни зги.

– Ух, какие мы грозные, – раздалось совершенно с другой стороны, и к моему ужасу, это был совсем другой голос – злой, грубый.

– У меня есть нож! – взвизгнула я, шарахаясь назад – подальше от голосов, но упираясь лопатками в городскую стену.

– Какое совпадение. У нас тоже, – говорил уже третий голос, озорной, смешливый, с нотками уходящими в фальцет.

– Что вам нужно? – я чувствовала, как мое горло сдавливает спазмом страх, – я буду кричать.

– Очень хорошо. Я как раз на это рассчитывал. Люблю, когда кричат, – четвертый голос оказался самым страшным – спокойным, хищным, пронизанным осознанием собственной силы, власти и безнаказанности. От этих слов, сказанных небрежно, с ленцой, кровь застыла в жилах. Я почувствовала, что колени дрожат и вот-вот подогнутся.

Я покачнулась и, если бы не надежный бок лошади, то непременно упала бы, потому что в этот момент я увидела, кому принадлежали голоса. Луна снова вынырнула из-за тучи, и я рассмотрела четверых разбойников.

Что это не заблудившиеся путники, не стражники или не просто случайные встречные я поняла сразу – весь их внешний вид говорил о сомнительном образе жизни: разномастная одежда, в которую не придет в голову одеться ни одному приличному человеку, наличие громоздких украшений – сережек и цепей, а также большое количество оружия, торчащего из-за поясов и голенищ сапог.

– Ну что, красотка, будем общаться по-хорошему или по-плохому? – процедил злой голос, принадлежащий тому, кто из темноты заговорил со мной вторым. Это был очень высокий медведеподобный мужчина. Не смотря на то, что он сутулился и при разговоре постоянно склонял голову вниз, он был выше остальных не менее, чем на голову. Серьга-кольцо, болтавшаяся в одном из его ушей, без сомнения, могла бы послужить мне браслетом. А в одной из огромных его ручищ я увидела меч, пожалуй, что с меня ростом.

От страха я не смогла произнести ни слова, поэтому испуганно молчала.

– Обещала кричать, а теперь примолкла. Это даже как-то неинтересно, – прозвучало с другой стороны и я смогла рассмотреть того, чей голос напугал меня сильнее всего. Это был жилистый человек с длинными волосами и тонкой аккуратной бородкой, разительно отличавшейся от косматых бород его спутников. На нем был приталенный камзол с расшитой шнуром оторочкой, узковатый ему в плечах и расстегнутый, потому что не сходился на талии – явно не с его плеча.

Я пребывала в странном оцепенении от страха, но при этом очень четко подмечала мелкие незначительные детали, будь то разные пуговицы на полуботинках одного из разбойников или странная прическа, состоящая из нескольких десятков косичек у другого.

А еще я видела их взгляды – все четверо смотрели на меня, как коты на сметану, едва не облизываясь. Их глаза буравили меня, буквально въедались в кожу, прилипали к ней, словно пиявки. Мне казалась, что я могу ощутить их скользкие прикосновения.

Наконец найдя в себе силы, я проговорила:

– Забирайте лошадь, берите все, что хотите, только не трогайте меня, – я уже понимала, что мне так просто не отделаться, и что, едва ли их интересуют мой кошелек и Звездочка, но все же надеялась откупиться.

– Ха-ха-ха, – визгливо засмеялся самый мелкий из незнакомцев. Он поминутно то ли вздрагивал, то ли подпрыгивал, потрясая руками. Все его тело было будто на шарнирах – казалось, отдельные его части движутся не зависимо от других, – можешь оставить лошадь себе, – он мотнул головой, и многочисленные косички в его прическе заскакали в разные стороны.

– Цыть, Шило, если тебе не нужна кобыла, это не значит, что другие откажутся от халявы, – этот разбойник на вид оказался самым страшным – он был абсолютно лысым, с маленькими поросячьими глазками, сверкающими из-под едва заметных бровей хищно и хитро, а одну из дряблых щек украшал широкий и длинный шрам, похожий на уродливое раздавленное насекомое.

– Ладно, тебе кобыла копытная, а мне – двуногая, – взвизгнул мелкий и зашелся ехидным мерзким смехом. Остальные тоже оценили шутку, поддержав ее смешками – здоровяк заржал басом, длинноволосый хмыкнул, а лысый беззвучно осклабился.

Вот только мне было совершенно не до смеха, и не потому что, на мой взгляд, шутка была глупой, а потому что, отсмеявшись, все четверо двинулись в моем направлении, сужая кольцо вокруг меня.

Я вжалась спиной в стену, так плотно, что даже сквозь одежду чувствовала все неровности старой кирпичной кладки.

– Прошу вас, пожалуйста, оставьте меня…

– Сказал колодец жаждущему страннику, – продолжал юморить тот, кого лысый назвал Шило. Но на этот раз уже никто не смеялся – взгляды всех трех разбойников скрестились на мне.

– Не нужно, прошу вас, – я пыталась придумать какие-то причины, почему они должны оставить меня в покое, но понимала, что уже ничто не может остановить этих диких животных, почуявших добычу.

Еще одно сердцебиение назад они были далеко от меня, и вот уже нависают громадами рядом. Я рванулась вперед – хоть куда-нибудь, лишь бы попробовать убежать подальше, но ту же была отброшена обратно к стене. И когда до меня дотронулась чья-то рука, я не выдержала и закричала.

В ту же секунду рот мне закрыла чужая ладонь, а еще через мгновение мне его завязали какой-то тряпкой, затянув узел на затылке, и я могла только мычать и мотать головой из стороны в сторону.

Я ощутила множество рук, касающихся меня – на плечах, спине, ногах и животе. Я пыталась лягаться, молотить руками, извиваться, пытаясь сбросить с себя липкие цепкие пальцы, но они все равно держали меня, трогали, ощупывали, мяли. Я почувствовала, что чьи-то руки забираются мне под юбку, и завыла от ужаса.

Внезапно, в груди стало так невыносимо больно, что показалось, будто сердце готово разорваться. Миг боли был таким острым, что даже прикосновения рук разбойников стали малозначительными. А потом из огненной точки внутри меня плеснула волна пламени, пройдя по моему телу и слетая с кожи диким разрушающим вихрем.

Спустя секунду я поняла, что больше не чувствую чужих рук на себе, и открыла глаза.

В неверном свете луны и из-за долгих темных теней, отбрасываемых деревьями и стеной города, мне было сложно разобрать хоть что-то, находящееся дальше, чем на пять шагов от меня, но я хорошо слышала стоны и приглушенные проклятия сквозь зубы на разные голоса. На грани видимости я различила какие-то копошащиеся темные кучи, которые, по всей видимости, были разбойниками, что по неизвестной мне причине теперь лежали на земле и кряхтели, силясь подняться на ноги.

Плохо соображая, что только что произошло, я первым делом потянулась развязать тряпку, которой мне заткнули рот, однако, трясущимися руками это сделать оказалась не так то просто – узел, будто живой, вырывался из пальцев, поэтому я просто стянула ее вниз на шею и с облегчением втянула воздух – кляп мешал не только говорить, но и нормально дышать.

Практически не задумываясь о том, что делаю, я нашарила узду лошади и потянула кобылу за собой, стремясь как можно скорее убраться подальше от шайки разбойников и из этого глухого темного места. Звездочка, все это время спокойно щипавшая траву и не выказывая никаких признаков испуга, покорно пошла следом за мной.

Но не успела я сделать и десятка шагов, как услышала, что голоса мужчин за моей спиной стали более отчетливыми – по всей видимости, они приходили в себя.

– Что это было? – говорил кто-то из них, кажется, лысый.

– Какая разница, ищите суку, – прорычал в ответ другой голос, из которого исчезла былая расслабленность и ленца, но я поняла, что это длинноволосый.

Глава 19

Мое сердце снова ухнуло вниз от испуга, я покачнулась, чуть не упав от дрожи в коленях, но городская стена помогла мне устоять. Я ускорила шаг и, видимо, слишком сильно потянула узду, потому что лошадь всхрапнула, чем выдала мое местоположение.

– Она там, за ней! – раздалась команда и, оглянувшись, я смогла различить, что ко мне несутся разновеликие тени, ощетиниваясь кинжалами и мечами.

Если до этого разбойники были настроены игриво и развлекались, запугивая меня, то теперь я практически ощущала ярость, исходящую от них. И это было страшно, гораздо страшнее, чем прежде.

Я выпустила узду и бросилась в сторону от стены, в глубину рощи, где, мне казалось, меня будет сложнее найти и уже не заботясь о том, чтобы увести с собой Звездочку. Но уже через несколько секунд сильный рывок заставил меня опрокинуться наземь – один из мужчин все же догнал меня и схватил за край одежды.

– Помогите! – закричала я, не помня себя от ужаса.

– Закрой рот, мелкая дрянь, если не понимаешь хорошего обращения, сейчас ты получишь все, что заслуживаешь.

Я не разобрала, кто это сказал, и вообще была ли это фраза одного человека, так как кровь настолько сильно пульсировала в ушах, что заглушала все остальные звуки. А затем сильная пощечина обожгла мою щеку, голова мотнулась в сторону, и послышался злобный хохот.

– Я буду первым, – услышала я сквозь звон в голове от удара, – задери ей юбку.

И снова несколько рук схватило меня, придавливая к земле, обездвиживая, не давая возможности хоть что-то предпринять. Я попробовала крикнуть, но в тот же миг получила еще одну сильную пощечину, заставившую замолчать.

Перед мысленным взором промелькнули лица моих родных и близких, и на глазах тут же выступили слезы, из груди вырвалось глухое рыдание.

– Нет, пожалуйста, прошу вас, – проговорила я, сквозь ком, сдавивший горло, но в ответ услышала только разноголосый смех.

Я зажмурилась, не желая видеть того, что должно было произойти дальше, будто, закрыв глаза, можно отстраниться от ощущения рук, хватающих и лапающих, сминающих и сжимающих. И только крохотная мысль на краю сознания дарила мне надежду – ведь если я смогла один раз раскидать нападавших (ведь это была именно я – больше некому), возможно, это получится у меня снова?

Я искала в себе этот огонь, эту точку боли, способную выплеснуться наружу и освободить меня. Но, сколько ни старалась, ощущала только липкие прикосновения и горячее дыхание на своей коже. Я почувствовала, что один из мужчин устроился между моих разведенных ног и поняла, что сейчас свершится непоправимое.

Однако в момент, когда эта мысль сформировалась в моей голове, все звуки вокруг перекрыл мощный оглушающий звериный рык. Он был настолько устрашающим, что, казалось, звучит не извне, а прямо внутри головы.

Разбойники замерли, и несколько ударов сердца вокруг царила странная неестественная тишина.

– Ч-что это было? – прозвучал испуганный голос Шила.

– Здесь, наверное, какой-то зверь, – предположил здоровяк.

– Нужно разжечь костер, – решил длинноволосый, по всей видимости, бывший у разбойников предводителем, – зверье боится огня.

– А что с этой? – лысый несомненно говорил обо мне.

– Держи ее, никуда не денется. При свете костра, когда можно будет рассмотреть ее всю, трахать девку будет даже слаще.

Это сказал главный, а остальные засмеялись, явно предвкушая долгожданное наслаждения. Впрочем, смех их был не очень веселым.

– А может т-того ее по-быстрому и с-свалим поскорее? – мелкому было страшнее остальных и он даже стал немного заикаться, – вдруг на свет от костра стражники явятся.

– А если из темноты на тебя медведь выйдет, пока ты ее имеешь? – процедил лысый, – а огонь его отпугнет. Тем более, не жрали еще ничего – заодно и поедим чего.

Почти сразу же я услышала удары кресала о кремень, и прогалина между деревьями, в которой меня нагнали разбойники озарилась теплым неровным светом. С непривычки огонь показался ослепительно ярким, а темнота отступившая за края освещенного круга – еще более черной, вязкой.

– Ну вот и все, крошка, – хмыкнул главарь, вновь укладывая свои руки мне на колени и поглаживая их, – иди к папочке, – он наклонился и одним движением разорвал лиф моего платья, обнажая мне грудь и живот. Я вскрикнула и постаралась прикрыться, но тут же мои руки перехватили, – держи ее крепче, Череп, еще поцарапает меня, – длинноволосый ухмыльнулся и по-хозяйски схватил меня за грудь, смял, ущипнул сосок, – что же прятала от нас эту прелесть? Дай-ка посмотрю, что ты еще от нас пыталась скрыть, – с гаденькой усмешкой проговорил он и задрал подол моего платья.

Внезапно новый рык сотряс округу, сокрушая своей мощью и свирепостью. Сердце мое в который раз сделало кувырок от страха, но и насильникам, схватившим меня, было не по себе. С испугом и растерянностью на лицах они озирались по сторонам.

Воспользовавшись тем, что разбойники отвлеклись, я попробовала осмотреться и понять, есть ли у меня шанс сбежать от них: мелкий Шило стоял с зажженным факелом, и рука его мелко подрагивала, здоровяк находился неподалеку, обнажив меч и сжимая его так, что белели костяшки пальцев, лысый, до этого державший меня за руки, выпустил их и замер на четвереньках, а предводитель шайки развернулся в другую от меня сторону и вглядывался в темноту между деревьев.

– Разожги еще факелов, Воробей, и расставь по кругу – животные точно не сунутся, – скомандовал он, и мелкий бросился выполнять приказ.

Стараясь не дышать, я потихоньку попробовала подтянуть к себе ноги, с тем, чтобы при первой же возможности можно было подскочить и бежать, но удар под дых вновь опрокинул меня на землю.

– Только попробуй рыпнуться, – просипел Череп, и я почувствовала прикосновение холодного металла к шее – он приставил кинжал к моему горлу, чтобы мысли о побеге не посетили моей головы.

Длинноволосый тут же оторвался от созерцания леса, его тон поменялся, став деловым и бесстрастным:

– Я бы с тобой еще полюбезничал, но как видишь, совсем нет возможности, так что не обессудь, – одним движением он расстегнул ремень и скинул штаны.

А дальше произошло что-то непостижимое – над ним нависла огромная тень, будто сотканная из мрака ночи, и я увидела, как главарь отлетает от меня, как тряпичная кукла, неестественно вывернув шею.

Я услышала глухой удар и хруст и поняла, что после такого падения уже не поднимаются.

Практически сразу едва уловимым глазом движением тень метнулась за мою голову, и руки, сжимающие мои запястья, исчезли. Раздался сдавленный крик, переходящий в хрип, звук ломаемых хрящей и рвущихся сухожилий. Затем какая-то возня, шорох и звук падения чего-то тяжелого.

Скосив взгляд, я увидела, как здоровяк с перекошенным от ужаса и ярости лицом начал вращать мечом, словно мельница, раскрыл рот в беззвучном крике, напрягая жилы и скалясь, как дикий зверь, а потом узнала визг мелкого разбойника:

– Ле-е-ев!

Свет от пламени качнулся, и почти пропал – видимо, факел упал и едва не потух. Сразу же стало гораздо темнее, а звуки, наоборот, сделались более выпуклыми, ясными. Я слышала, как меч разрезает воздух, как метал натыкается на дерево и камень, как скулит от ужаса Воробей, а еще шаги, удары, стоны и сипы – тысячу различимых и не очень звуков, один страшнее другого. Они сливались и накладывались один на другой, в месиво из боли и страха. А воображение услужливо дорисовывало картинку, заставляя дрожать и силиться закрыться от этих звуков руками.

Все это заняло, пожалуй, меньше минуты, но она была дольше часа – все внутри меня замерло и с ужасом ждало развязки. В какой-то момент все затихло, и я поняла, что на поляне рядом со мной теперь находится не четыре мужчины, а четыре трупа.

Тишина, сменившая шум боя, который больше походил на расправу, была пронзительной и долгой – весь лес вокруг затих, и я не слышала ничего, кроме своего бешено колотящегося сердца.

Я лежала и боялась пошевелиться, забывая дышать и совершенно позабыв о том, что лежу на земле практически обнаженная, что какая-то коряга впивается в бок, а руки, все еще закинутые за голову, потому что я так их и не опустила, уже затекли.

Внезапно свет факела качнулся, хотя я все еще не слышала никаких звуков. Пламя двинулось ко мне, но оно было расплывчатым, каким-то призрачным. И я поняла, что слезы застилают мне глаза, не давая рассмотреть ничего вокруг, кроме игры света и теней. Я осознала, что плачу, что слезы катятся из глаз, а в горле стоит ком, не давая нормально вздохнуть.

– Не бойся, – раздался тихий, на грани различимого голос, – все закончилось. Теперь все будет хорошо, – шепот был очень мягким, успокаивающим, – я обещаю.

Не могу сказать, что я поверила голосу, но услышать человеческую речь оказалось гораздо приятнее, чем звериное рычание. Я попробовала пошевелиться, но поняла, что у меня просто не осталось на это сил – ни физических, ни душевных. Поэтому я просто снова закрыла глаза – будь, что будет.

И снова погоня, беспощадная, выматывающая. Тот самый страшный детский сон – за мной гнался он: хищный зверь, нечистая сила, и – что еще страшнее – мужчина, чьих помыслов я не знала и не понимала. И я бежала, не чувствуя земли под ногами, боясь обернуться и увидеть того, кто преследует меня-добычу, понимая, что он уже близко, что с каждой минутой расстояние между нами сокращается. Но ужаснее всего было осознавать, что мне хочется остановиться, быть пойманной и мне мучительно нужно, чтобы его руки сомкнулись вокруг моего жаждущего ласки тела.

Я бежала, как в воде, чувствуя, что земля оползает под ногами, крошится, сыплется, отходит слоями, падая вниз, превращается в зыбучие пески. И легкие рвались от острого воздуха, который я не успевала вдохнуть полной грудью.

В этом беге сплелись все наиоткровеннейшие страхи: боязнь неизвестности, своей слабости, ужас постороннего влияния на мою жизнь, кошмар того, что некому ни спасти, ни защитить тебя, а еще – сумасшедшее вожделение, которое невозможно ни перебороть, ни утолить.

За мной гнался зверь, название которого я теперь знала – лев. То самое животное-тотем, на алтаре которого я очнулась после встречи с инкубом. Ипостась того самого бога, о котором я мечтала забыть, но не могла перестать думать.

Я слышала то оглушительный рык за своей спиной, то властный приказ: «Смотри на меня», – то шепот, нежный и ласковый, обещающий, что больше нет необходимости бояться, ведь теперь все будет хорошо.

И я бежала, не понимая, куда я бегу – от него или к нему… Избегаю или стремлюсь…

А когда сил бежать уже не осталось, и надо мною нависла тень настолько черная, насколько и пугающая, я упала. Но вместо того, чтобы ощутить коленями и ладонями землю, почувствовать, как падение выбивает воздух из легких, я полетела в беспросветную бездну, вниз-вниз, ниже почвы, ниже корней столетних деревьев, ниже кротовьих нор, ниже камней и пород, туда, чему имени я не знаю. И полет этот длился вечность…

А потом я проснулась.

Глава 20

Я проснулась и увидела небо – темно-синее, звездное. Яркие точки-звезды рассыпались по нему, как рисовые зернышки, как бусинки из порванного ожерелья.

Я долго смотрела на них, пыталась сосчитать, но постоянно сбивалась, ускользая мыслями назад, в полудрему, и бросила эту затею. А потом я поняла, что звезды – нарисованные, и небо тоже. И что я лежу в комнате, и рядом со мною на подушке лежат косо лучи солнца, пробивающиеся сквозь плотные шторы.

Приподнявшись на локтях, я поняла, что чувствую себя хорошо, нет ни боли, ни недомогания, но при этом, в голове царит хаос, и я совершенно не понимаю, где я нахожусь и как здесь оказалась. Пытаясь разгадать эту загадку, я скинула ноги с кровати и решила осмотреть помещение.

Комната была светлой и очень уютной – кровать, прикроватные столики с двух сторон от нее, небольшой столик с ящичками и большим зеркалом над ним, шкаф и комод были сделаны из светлого почти белого дерева. А все ткани – балдахин кровати, шторы, ковры, обивка кресла и пуфов, даже абажур на лампе были голубыми, кое-где с бирюзовым тонким шитьем. Все это выглядело дорого, кричаще роскошно.

Такое богатство я до этого видела только в одном месте – в комнате Навьего Царя.

При воспоминании о нем по моему телу побежали мурашки, и я обхватила плечи руками. Только теперь я обратила внимание на нежнейшее тонкое белье, которое было на мне надето. Плечи и грудь почти не скрывало ажурное, легкое, как паутинка, кружево, а из-под груди струилась до колен невесомая ткань.

Когда-то давно мой отец рассказывал мне про шелк – дивную ткань из далеких стран, которую делают из нитей, сплетенных особенными бабочками. Я никогда не видела этой ткани, и воображение не могло нарисовать мне, как могло бы выглядеть платье из такого изумительного материала. Но тогда я подумала, что это именно шелк.

Новые мурашки пробежали по телу, когда я задумалась о том, что кто-то надел это белье на меня, и что под ним на мне нет больше ничего.

Я подошла к зеркалу и замерла – из прозрачной глубины отражения на меня смотрела не я. По крайней мере, я совершенно не могла соотнести девушку, что стояла напротив, с собой. Мои всегда упрямые черные волосы сейчас лежали гладкой волной, скулы заострились, по коже разлилась бледность, на контрасте с которой алели губы. А глаза наполнились светом и их выражение было невозможно разгадать.

Можно было бы сказать, что девушка в отражении выглядит нездоровой из-за чрезмерной белизны кожи, из-за слишком утончившихся черт. Но уж слишком она была хороша.

Я на мгновение отвела взгляд, усомнившись в том, что картинка, представшая взору, правдива, а когда вновь посмотрела в отражение, то была там уже не одна – за моим плечом возвышалась фигура мужчины. Того самого, которого я так боялась и жаждала увидеть. Сквозь зеркальную поверхность мне в глаза впился взгляд Навьего Царя.

Время, пока мы смотрели друг на друга внезапно замедлило бег – будто в песочные часы вместо песка налили мед, и вместо острых шустрых песчинок сквозь узкое горлышко тянется вязкая сладость, плавно растекаясь и маня своим теплым светом и цветочным ароматом.

Сначала я увидела, как руки мужчины ложатся мне на плечи, и лишь спустя долгий и гулкий удар сердца почувствовала прикосновение горячих ладоней к моей коже.

И хотя этот жест был практически невесомым, невинным, волна сладостной дрожи пробежала по всему моему телу – от самых рук бога до кончиков моих пальцев на ногах, утопающих в пушистом ковре.

Я не отрываясь смотрела в глаза мужчины, боясь моргнуть или отвести взгляд – вдруг, это продолжение сна, и стоит мне закрыть глаза хотя бы на мгновение, сновидение растает, как не было, и я проснусь в родительском доме в жесткой кровати, или еще хуже – в лесу на земле рядом с растерзанными телами разбойников-неудачников, которым не посчастливилось встретить темной ночью меня.

И глядя в глаза цвета зари, я видела, что в глубине их зрачков зарождается огненное желание, жажда обладания – безмолвный взгляд был понятнее тысячи слов.

Мои плечи уже привыкли к жару горячих рук, но, когда ладони мужчины скользнули ниже по обнаженной коже – к локтям, а от них – к запястьям, я невольно вздрогнула, новые волны мурашек россыпью прокатились от пальцев мужчины по всему моему телу.

В отражении зеркала я увидела, как Навий Царь, прикрыв глаза и склонившись к моим волосам, вдыхает их аромат. Его тяжелое дыхание касалось моего затылка, виска, уха. Я почти чувствовала прикосновение его губ, но он медлил, только жесткие пальцы, поглаживающие мои запястья, напоминали, что это происходит наяву, а не кажется или снится мне.

Внезапно мир сделал поворот, и я увидела огненные глаза не сквозь отражение зеркальной поверхности, а прямо перед собой, в нескольких сантиметрах. Они впивались в мои глаза, цепко, почти хищно, пронизывая насквозь, будто пытаясь разглядеть нечто, недоступное мне, непонятное простому человеческому уму.

А затем мужчина поцеловал меня. Горячий рот приник к моим губам, и в первые несколько мгновений я даже не понимала, что произошло, просто вдыхала терпкий аромат его кожи и волос, таяла в объятьях, а потом, толком не понимая, что делаю, просто закрыла глаза и ответила на поцелуй – приоткрыла губы и позволила настойчивым касаниям завладеть мною.

Мы целовались долго и исступленно. Я потеряла счет времени и пришла в себя только когда поняла, что практически теряю сознание от дурманящей голову страсти, от того, что не могу вдохнуть полной грудью из-за трепещущего внутри сердца. Я отстранилась от мужчины, чувствуя, как саднят губы, как подкашиваются ноги от дрожи томления. Мне не хватало дыхания, и я вдыхала ртом, как рыба, выброшенная волной на берег. Но глядя на Царя, прожигающего меня взглядом, по прежнему не выпускающего меня из рук, я знала, что это только начало – его жажда только начала разгораться, и он меня не отпустит, пока не утолит ее.

Он прижал меня теснее, почти вдавливая в свое тело, заставляя меня чувствовать его жгучее желание всем телом, и начал целовать мою шею, ключицы, плечи, спускаясь ниже и ниже, но не пропуская ни одного миллиметра кожи. А сильные горячие руки в это время рыскали по моему телу там, куда еще не успели подкрасться поцелуи – гладили спину, обвивали талию, ласкали бедра, забирались в пряди волос, заставляя мою голову опрокидываться назад, а затем снова возвращались на талию и прижимали тесно и страстно, почти болезненно, но так приятно.