Текст книги "Невеста (СИ)"
Автор книги: Лина Анге
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
– Ниоткуда, – ответила мама и мне показалось, что я слышу улыбку в ее голосе, – я запираю на ночь дверь весь последний месяц.
Глава 8
Я выскочила за дверь и побежала по тропинке к старой мельнице. Прохладный ночной воздух приятно холодил пылающие щеки.
На небе не было ни тучки, и лунный свет хорошо освещал пространство вокруг – я не боялась оступиться или споткнуться, только смотрела вперед в надежде, что вот-вот увижу силуэт возлюбленного. Возможно, ему надоело ждать, и он вышел мне навстречу. Или как раз сидит на пороге покосившегося здания и смотрит на тропу, высматривая меня.
Да, я решила, что сегодня не стану отдаваться жениху, но мы можем принадлежать друг другу иначе, как уже делали это, от мысли о чем, внутри меня все сладко сжималось.
Я торопливо двигалась вдоль кромки леса, надеясь, что тени деревьев скроют меня от случайного взгляда, если в деревне есть еще кто-то такой же сумасшедший, что шастает по ночам, и удивлялась самой себе – в любое другое время я, пожалуй, умерла бы от страха от одной мысли, что мне нужно будет оказаться заполночь в лесу или даже рядом с ним. Жуткие рассказы про нечисть, что водится там, с самого детства заставляли меня дрожать и бояться свешивать ноги с кровати, если никого не было дома – я была уверена, что под нею мог прятаться какой-нибудь пришлый из лесу страшный дух, чтобы отгрызть мне пятку.
Но теперь все мои мысли были о другом, и не пугал ни зловещий шорох листвы, ни леденящие душу поскрипывания стволов деревьев, ни другие шорохи и звуки, доносящиеся из чащи. Я думала лишь о том, что меня должен ждать мой возлюбленный, что я иду к нему и пропаду, если не встречу.
Тень от мельницы косо ложилась на тропинку, по которой я шла, поэтому мне не было видно, ждет ли меня Сокол у входа – дверь и ступени были скрыты темнотой, туда не доставали короткие лучи ночного светила.
Я шла быстро, но по мере приближения к зданию моя скорость замедлялась, а уверенность в правильности принятого мной решения таяла. А еще я ощутила, что в груди появилось тяжелое давящее чувство – что, если я опоздала, что, если жених меня не дождался? Поэтому я до рези в глазах вглядывалась в черноту ночи, надеясь увидеть силуэт любимого.
Но его там не было…
Я подошла к мельнице, глаза быстро привыкли к темноте, но все же осторожно позвала:
– Соколик, любимый…
Ответом мне была тишина. От предчувствия, что мои самые страшные опасения оправдались, сердце забилось сильно и гулко.
Я медленно обошла строение один раз – быть может, ожидая меня, парень задремал и не услышал, как я пришла – а затем и во второй, стремительно – вдруг Сокол просто решил подшутить надо мной и спрятался, но сейчас выскочит откуда-нибудь, чтоб напугать?
Ноги подкосились, и я опустилась на ступеньку, лихорадочно раздумывая, что теперь предпринять. Я решила, что пойду к его дому сама и буду ждать хоть до утра, чтобы объясниться. Но внезапно услышала какой-то звук внутри мельницы – наверное, мой жених там! Почему я раньше об этом не подумала?
Эта последняя надежда, что мы не разминулись, и Сокол все еще может быть здесь, взбодрила меня – разумеется, он там, уже заждался меня и, вероятно, даже сердится за опоздание.
Я потянула за крупное тяжелое кольцо на двери, служившее ручкой, но дверь не шелохнулась, только раздавался скрежещущий лязг ржавого железа, поворачиваемого в креплениях. Я дергала его снова и снова, но дверь стояла, как влитая. Отчаянным усилием я потянула кольцо еще один раз, упираясь ногами и вкладывая в это движение все свои силы, как будто от этого зависела моя жизнь, и внезапно дверь поддалась – массивное дерево дверного полотна натужно и с ужасным скрипом, но начало открываться.
Через несколько минут неравной борьбы образовавшийся проем оказался достаточным, чтобы я смогла в него протиснуться. И хоть разум говорил мне, что до меня в эту дверь явно не входил никто последние лет пятьдесят, я упорно стремилась проверить всё до конца.
– Соколик, отзовись… – снова позвала я, потому что в темноте совершенно ничего не могла рассмотреть – крохотные узкие оконца где-то под самым куполом мельницы практически не давали света.
Я протянула руки и наощупь двинулась вглубь здания.
– Любимый, это я… – вновь повторила я и сама удивилась, сколько отчаянья прозвучало в моем голосе. Умом я уже поняла, что не найду здесь Сокола, но глупое сердце все еще верило.
Когда мои руки достигли противоположной стены, я только горько всхлипнула, слезы, готовые пролиться в любую секунду, жгли глаза, и я была на грани, чтобы опуститься на пол и разрыдаться. Но внезапно я услышала тихий шепот:
– Любимая, ты где?
Я чуть не завизжала от радости, когда поняла, что мой возлюбленный здесь. Возможно, он тоже опоздал и только пришел, или я оказалась здесь раньше полуночи, потому что задремала и не знала, который час – не важно, главное, что мы встретились.
– Иди ко мне, моя любовь, мое счастье, – произнес тихий шепот, и мое сердце забилось от радости – он никогда не называл меня так нежно, обычно обходясь полушутливым-полуласковым «мышка», и теперь было так приятно услышать такие теплые слова.
– Это ты, Сокол? – спросила я, потому что в голове вертелась колкая мысль, что что-то в интонациях человека, говорившего со мной, не так.
– Конечно, я, мое сокровище. Подойди ко мне.
Манящий голос был пропитан такой нежностью и лаской, что мне совершенно не захотелось спорить с ним – я шагнула к нему, протягивая руки и через мгновение угодила в крепкие объятия.
– Поцелуй меня, моя душа, – услышала я у самого уха, ощущая, что руки, обнимающие меня холодны настолько, что даже сквозь одежду я чувствую их ледяное прикосновение.
Я уперлась ладонями в грудь мужчины и почувствовала, будто мои ладони касаются замерзшей статуи, а не человека. Это точно не Сокол, который всегда был горячим, как печка! Но почему же мне не хочется вырываться и звать на помощь? Почему его голос так завораживает меня?
– Назови мое имя, – потребовала я, борясь с желанием немедленно коснуться губами желанных губ.
– Любимая моя, желанная, единственная, зачем имена, если есть столько слов, которые говорят о моих чувствах к тебе? – шепчущий голос лишал меня рассудка, каждое слово вызывало головокружение, будто я падаю в омут, в котором нет дна.
– Нет, скажи, как меня зовут, – упорствовала я.
– Жизнь моя, судьба моя… – шептал голос, туманя мне мысли, – поцелуй меня, моя милая.
Я чувствовала холодное дыхание у себя на подбородке, на щеках, на скулах, чужие губы искали мои, требовательно открывались в жажде поцелуя. Я не видела того, кто был рядом, но чувствовала его движения и порывы всем своим естеством. Руки, сжимающие меня, подавляли волю.
Если сначала я ощущала в себе силы вырваться из почти болезненных объятий, то теперь пришло понимание, что я бессильна перед крепостью рук, в которых оказалась. Более того, я не могу придумать причины, зачем мне куда-то бежать отсюда. И так хорошо. Уже почти тепло. Почему мне казалось, что он холодный? Вовсе нет, под моими руками теплая и мягкая грудь.
Мысли в голове путались, возникали бессвязными образами и исчезали, сплетались и разлетались, ускользали от меня. Но одна маленькая, как зернышко, мысль стучала внутри: «что-то не так», «что-то не так»… Я мучительно хмурила брови, закусывала губы, будто бы это могло приблизить понимание, но оно, как плоский камушек по глади воды, запущенный умелой рукой, скакало прочь от меня, оставляя только круги в моем затуманенном сознании.
И вдруг я поняла, что не так – под моими ладонями, лежащими на груди мужчины (мужчины ли?) не бьется сердце! От мгновенного испуга на какие-то мгновение и мое сердце замерло.
Отчаянным рывком я дернулась, вырываясь из объятий:
– Ты не Сокол! Кто ты? – завизжала я, чувствуя, что душа уходит в пятки от ужаса.
– Какая противная девка! – скрипучим, пробирающим до самых костей голосом возвестило существо, которое точно не могло быть человеком, и во тьме полыхнули два мертвенно-голубых глаза.
Внезапно дверь, которую я с таким усилием открывала, захлопнулась, будто была невесомой, как фата невесты. Хоть это казалось невозможным, но в помещении стало еще темнее.
Я в ужасе закричала, но нечто, прикидывавшееся моим женихом, снова заговорило:
– Счастье мое, любовь моя, это я, я, твой любимый, подойди ко мне, не бойся, я обниму тебя, поцелую, забудутся все невзгоды…
Шепот, чарующий, нежный, волнующий, вновь проник в мой разум, заставляя все волнения отодвинуться на второй план. Я хотела что-то крикнуть, ответить или возразить, но все стало неважным, кроме сладких речей, льющихся сквозь темноту. Чего я боялась? Странно, но я не помнила. Не могла же я испугаться этого голоса, который так ласков ко мне, понимает меня, жалеет? Не могла же я быть напугана, пока меня касаются эти прохладные руки, обнимают, ласкают так нежно, держат так крепко?
– Поцелуй меня, моя радость, мне так не хватает твоих губ, душа моя!
Как можно отказать, когда просят так искренне, так пылко? Я подняла лицо, ища поцелуя, желая его всем сердцем.
Холодные, как зимняя стужа, губы накрыли мои. Если бы я могла, то вскрикнула, но чужой рот поглотил звук, а меня саму сковало ледяное спокойствие. За какое-то мгновение я перестала чувствовать что бы то ни было – ни трепета, ни страха, ни вожделения, ни злости не осталось во мне.
Я ощутила, как стылые руки скользят по моему телу, как колкий, как мороз, язык проникает в мой рот, как все мои эмоции, желания, мысли застывают, будто бы покрываясь коркой льда. Я стояла недвижимо, опустив руки, не отвечая на прикосновения странного существа завладевшего моим рассудком и телом. И мне было все равно.
Существо отстранилось от меня, и я увидела, как синие глаза наполняются все большим холодом и разгораются в темноте все ярче.
– Наконец-то! – прозвучал снова омерзительный голос, вмиг утратив свою нежность и очарование, – я думал, эта мерзкая девка будет сопротивляться вечно!
Я слышала эти слова, но теперь они для меня не имели никакого значения. Ну и что? Какая разница, о чем толкует существо, я все равно не стану вырываться, бежать, кричать, ведь это не имеет смысла. Ничто не имеет смысла. Смысл есть только в холоде, в этом полном покое, спокойствии, что окутывает меня.
Мне было все равно, и когда жуткий синеглазый монстр уложил меня прямо на грязный деревянный пол, пахнущий гнилью, и навис надо мной всем телом, зло щурясь и едва не рыча от вожделения. Я чувствовала, как его руки от нетерпения путаются в подоле моей рубахи, как он пыхтит и шипит сквозь зубы. Но я просто наблюдала за этим, как будто со стороны. Будто бы происходящее не имело ко мне отношения, а я только сторонний наблюдатель, случайный свидетель не очень приятного происшествия.
Существу тоже было плевать: на мои чувства, на то, что я слышу его гадкие слова, на меня саму, он был занят своим делом – срывал с меня одежду.
– Сейчас я ее по-быстрому трахну, – шипел он, капая слюной на мою уже голую грудь, – и дело с концом.
Если бы мне было не все равно, то я наверняка поседела бы от ужаса. Но вместо этого, только ленивая мысль о том, что кара высших сил настигла меня, мелькнула в голове и пропала.
Я лежала и смотрела в потолок – туда, где сквозь узкие оконца можно было увидеть кусочки неба и даже несколько звезд – и чувствовала, как монстр устраивается между моих ног, раздвигая коленом мои бедра. Он склонился надо мной, обнюхивая волосы и брызжа на них слюной. Сиплое холодное дыхание касалось моей кожи.
– Ничего, для начала сойдет, – прохрипело само себе чудище и внезапно укусило меня за шею чуть выше ключицы. Я почувствовала ряд острых, как иглы, зубов и нестерпимый жар в месте укуса. Это заставило меня перевести взгляд на своего пленителя и стремительно затуманивающимся взглядом я увидела, что он вполне напоминает человека – есть голова, ноги, руки, которые в тот момент лихорадочно теребили завязки лохмотьев, что, очевидно, когда-то были брюками.
Кожа существа была дряблой и бледной, будто никогда не знавшей солнечного света, лицо незапоминающимся, невыразительным, как будто смазанным. Только глаза, полные потусторонней силы были красивы какой-то пугающей красотой.
Если бы я могла соображать нормально, то наверняка удивилась бы, почему я вдруг стала различать предметы в темноте, ведь еще несколько минут назад не видела ни зги. Но я все сильнее впадала в гипнотическое оцепенение, поэтому только отрешенно наблюдала, как оно в конце концов справилось со своей одежкой и вытянуло на свет кривой стручок, отдаленно напоминающий мужской детородный орган.
В помещении стремительно светлело, так что я смогла разглядеть даже грязь под ногтями монстра и жиденькие волосенки на хилой груди. «Неужели уже пришло утро?» – вновь мелькнула мысль, но додумать я ее не смогла, потому что раздался оглушающий треск ломаемого дерева.
Существо от неожиданности подскочило и завертелось вокруг себя, стараясь понять причину шума, а поняв, страшно заверещало – кто-то ломал дверь снаружи. За первым ударом последовал второй, и без остановки третий. Массивная дверь сотрясалась и трещала, скрипели петли, звякало дверное кольцо, ударяясь о дерево. Только благодаря этим резким звукам мне пока что удавалось удерживать свое ускользающее сознание.
Кроме этого, я отрешенно отметила, что в мельнице начался пожар. Я увидела, как языки пламени медленно, но неотвратимо облизывают одну доску за другой. Кто-то поджег стены в нескольких местах снаружи, и огонь быстро поднимался вверх по старым сухим балкам. Именно поэтому становилось светлее, что занятое моим раздеванием чудовище заметило слишком поздно.
Монстр продолжал визжать, мечась от одной стены к другой – пламя пугало его так, что он даже забыл натянуть спущенный штаны, и теперь, скованный своей же одеждой, семенил короткими шажками, потрясая сморщенным хозяйством.
Пожалуй, я бы рассмеялась, но борьба с закрывающимися веками стала непосильной и, последний раз моргнув, я провалилась в сладкий омут забвения. Еще несколько секунду я слышала, что происходило в мельнице – с грохотом упала дверь, существо завыло и запричитало, но поняв, что мольбы бессильны, зарычало и бросилось в драку – а потом пропали и звуки. Осталась только темнота и пустота, которые длились, как мне показалось, целую вечность.
Глава 9
В следующий раз первое, что я ощутила, был запах куриного бульона и я поняла, что я дома. Наверное, мама уже проснулась и готовит завтрак, а я просто сплю, то есть спала и видела ужасный и пугающий своей реальностью сон. Что же в нем было? Кажется, пожар и синие страшные глаза… Или это было на самом деле? Ночь и мельница, разговор с мамой… Точно! Я же ходила на свидание к Соколу, но его там не оказалось! Или поговорив с мамой я заснула? Ведь я помню, что на меня напало какое-то существо, а это точно не может быть взаправду. Значит, это был сон? Значит, я проспала настоящее свидание, и мой жених так и не дождался меня!
Я открыла глаза и села на кровати – нужно найти его и объясниться!
Резкое движение отозвалось чередой болезненных вспышек в голове и тошнотой. Меня повело, и я чуть не упала с кровати, но спустя несколько мгновений головокружение прошло и я смогла сфокусировать зрение на предмете передо мной. Это был алтарь.
Если быть точнее, то я сама лежала вовсе не на кровати, как мне это казалось сквозь туман пробуждения, а на алтарном ложе, и передо мной возвышался тотем не знакомому мне божеству.
Благодаря маме я знала всех богов наперечет: Орел Род, главное божество, глядящий на нас с небес, дающий свет и огонь, Волчица Лада, сильная и справедливая хранительница семьи и очага, грозный Медведь Сила – покровитель воинов и охотников, Буйвол Труд – бог плодородия и ремесел – и многих других, но не этого. Выполненный из красного дерева он нависал надо мной хищной громадиной, а отблески горящего в помещении огня игрой света создавали иллюзию того, что тотем движется.
Больше всего он походил на дикого кота, но очень крупного, из раззявленной пасти выглядывали клыки, каждый размером с мой указательный палец, а вокруг головы животного была очень длинная шерсть, вздыбленная, лохматая. Дальше шла вполне мужская грудь и корпус с выдающимися мышцами, вырезанными по дереву несомненным мастером своего дела. Человеческий торс переходил просто в грубо отесанную деревяшку, составлявшую странный контраст с идеально и скрупулезно выполненной верхней частью. Также низ был исписан незнакомыми мне иероглифами и разукрашен орнаментом из языков пламени. Довершали образ орлиные крылья за спиной получеловека-полуживотного, распластанные в стороны, будто статуя собиралась взлететь.
Разумеется, это место не имело никакого отношения к моему дому. В таком случае, где же я и как тут оказалась?
Я огляделась – кроме самого алтаря с тотемом и кострища, на котором весел котелок с каким-то варевом, в помещении больше ничего не было. А само оно больше всего напоминало пещеру. Также слева я увидела проем в камне – очевидно, за ним был выход отсюда.
Воспользовавшись тем, что моего спасителя (или похитителя) нигде не было, я решила выбираться из странного места поскорее. Хотя бы выглянуть наружу и понять, в знакомых ли местах нахожусь.
Скинув ноги с алтаря я ощутила подступающую к горлу дурноту, в голове начало кружиться, а желудок сделал неприятный кульбит. Пришлось ухватиться за ближайшую опору, чтобы не рухнуть на пол. Отдышавшись я сделала первый шаг и почувствовала, что удержание вертикального положения требует нешуточных усилий. Откуда же взялась эта слабость?
Обманчивая память совершенно не хотела давать мне ответов на вопросы. Воспоминания о последних событиях были словно в тумане. Я помнила лишь то, что мы ночью о чем-то говорили с мамой, но даже детали этого разговора я никак не могла припомнить.
Внезапно я услышала звук приближающихся шагов и в панике завертела головой, ища укрытия, но успела только сделать пару шагов, как в помещение вошла Калина. Я не сдержала удивленного вскрика.
– Не кричи, хворь немощная, еще снова сознание потеряешь, – поджимая губы проговорила ведьма, – сядь лучше, а то ноги уже дрожат.
Действительно, меня колотила крупная дрожь и я поторопилась сесть на алтарь, так как других мест для этого не нашлось.
Тем временем Калина деловито подошла к котелку и помешала его содержимое – приятный аромат еды хлынул на меня с новой силой, и мой желудок заурчал.
– Что произошло? – решилась я на вопрос.
– Что произошло, спрашиваешь, – проскрипела старуха с ехидцей, – а то, что одна недалекая дурочка решила в полнолуние прийти в место истончения граней миров и призвать демона из Навьего Царства. А одна добрая женщина вместо того, чтоб плюнуть и пройти мимо, решила эту полоумную спасать, на что угробила почти все свои силы.
Калина с неприязнью посмотрела на меня. Я же почувствовала новое головокружение: «истончение граней миров», «демон», «навье царство», что?
Пока я ошарашенно молчала, стараясь переварить сказанное и понять, кто из нас сошел с ума – я или бабка, Калина достала из мешка, который принесла с собой миску и ложку, налила в нее свое варево из котла и протянула мне. Я шарахнула в сторону, чем вызвала новую недовольную гримасу на лице женщины.
– Это куриный бульон, горе луковое, поешь, пока горячий, поди, если б хотела тебя отравить, не стала б с готовкой заморачиваться.
Я все же с опаской приняла миску, так же с осторожностью заглянула в ее середину – там действительно плавало куриное крылышко и частицы приправ, а аромат от варева шел такой умопомрачительный, что я невольно сглотнула слюну.
– Ешь-ешь… – хмыкнула Калина, и впервые я увидела на ее лице какое-то подобие улыбки.
Я зачерпнула ложкой бульон и осторожно попробовала – еда показалась мне настолько вкусной, будто я не ела целую неделю. Это заставило задуматься, а сколько же на самом деле прошло времени? И что же такое произошло, что я оказалась здесь в обществе ведьмы, которая еще и готовит для меня еду? И где мы? Кто такие демоны? Кто та дурочка, что их призвала? И самое главное – при чем здесь я?
Только я захотела задать все эти вопросы Калине, как она упреждающе подняла вверх руку, не давая мне заговорить.
– Знаю, что тебя сейчас мучают разные вопросы, но тебе пока что нельзя говорить, ты слишком слаба, – как ни странно, в его голосе слышалась теплота, – я расскажу тебе все, что мне известно. А ты ешь.
И ведьма начала рассказывать, будто могла читать мои мысли или чувствовала, какой вопрос я хочу ей задать следующим. Вот что я узнала.
Наш мир триедин, то есть состоит из трех слоев, которые будто бы лежат один на другом, как поленья в поленнице, соприкасаясь, но все же являясь отдельными, хоть и зависящими друг от друга поленьями. Сдвинь нижнее – остальные два упадут, убери среднее – другие столкнутся, ударятся один о другой, подними верхнее – и взаимодействие между двумя оставшимися неминуемо изменится.
Нижний слой – Явь. Это место, где живем мы, люди, а также животные, птицы, насекомые и прочая живность. Здесь существует круговорот жизни и увядания, рождения и смерти. Вечное движение от весны к зиме, от рассвета – к закату, от созидания к разрушению и обратно.
Верхний слой – Правь. Там живут боги, оберегая и наставляя, наказывая и награждая. Туда отправляются после смерти самые достойные люди, чтобы познать вечный мир и покой от человеческих дрязг, страстей и грехов.
И средний слой – Навь или, как еще его называют, Навье Царство – место, где живут беспокойные души и духи, оставившие незаконченные дела в своей человеческой жизни, умершие не своей смертью и желающие наказать виновного в их погибели или совершившие самоубийство. Русалки – девицы-утопленницы, блуждающие огоньки – дети, умершие до трех лет, мавки – девушки, наложившие на себя руки, злыдни – души, проклятые своими родителями и многие-многие другие.
Жители Яви не могут жить в других слоях, оставаясь такими же людьми или животными. Только после смерти став призраками или демонами человек может попасть в Навь, или став ангелом – в Правь. Но как в любом правиле, здесь есть исключения, и одно из них – коты, которым позволено путешествовать во всех слоях. Другое – ведьмы, которые могут попасть в Навь и оставаться там короткое время без ущерба для своего телесного и душевного здоровья.
Боги могут покидать Правь, но делают это весьма редко, только в случае угрозы существующему укладу мироздания или ради благих дел, благодаря которым смогут прославить свое имя. Что поделать, тщеславие не чуждо даже богам…
Существа из Нави, как и люди, в большинстве своем не могут попасть в другие слои, но порой им это удается, что чаще всего влечет за собой множество человеческих смертей. Причин может быть две: первая это сила самого злобного духа, который, проведя много лет в царстве мертвых, изнывая от злобы и ярости, сумел пробить слои и перейти грань миров. Это возможно в местах, где два слоя примыкают друг к другу особенно близко: на кладбищах, в излучинах рек, на полях боя, где одновременно погибло несколько десятков или сотен людей, а также на перекрестках дорог, старых заброшенных мельницах и кузнях или зданиях, в которые попадала молния. Вторая причина – призыв, когда человек так искренне зовет кого-то из другого мира, что буквально перетаскивает призываемого оттуда в свой мир. Именно так работает молитва, на которую иногда может откликнуться божество из Прави. Еще пример – мать, горюющая после смерти младенца, но вместо своего ребенка, призывающая в Явь его призрак – так в наш мир приходят духи-потерята.
И нужно же такому случиться, что этой ночью два достаточно редких явления объединились: я, страстно желающая встречи с возлюбленным, и злобный дух, давно поджидавший у места истончения грани, чтобы попасть в Явь. На руку ему сыграли также полнолуние и моя «феноменальная глупость», как выразилась Калина.
Я умудрилась призвать демона-инкуба – духа мужчины, проклятого «испорченной» им девушкой. Чаще всего после смерти ими становятся насильники, реже – сластолюбцы, воспользовавшиеся невинностью девушки и предавшие ее. Инкубу для обретения силы необходимо вступить в порочную связь с девушкой, в идеале – невинной. Это преобразит его лик, сделав его из мерзкой твари прекрасным молодцем, даруя возможность совращать новых и новых жертв. Что же происходит с девицей, попавшейся демону, лучше даже не представлять, ибо ее ждет ужасная участь создания, которое не может покинуть Явь, но и не живет, а лишь существует в прежнем теле.
Осознав, что меня могло ждать, если бы Калина не подоспела вовремя, я содрогнулась и скорее всего вылила бы на себя содержимое тарелки, если б к этому моменту рассказа уже все не съела бы.
Ведьма также в сухой сдержанной манере рассказала мне и что было после того, как она навечно упокоила инкуба: вытащив меня из горящей мельницы, она попыталась привести меня в чувство на месте, но я была слишком слаба, никак не реагировала на ее попытки и казалось, что вот-вот покину этот мир, поэтому она не без помощи сверхъестественных сил перенесла меня к алтарю, где всю ночь отпаивала целебными снадобьями и читала надо мной заговоры.
Да, с момента моей встречи с демоном прошло всего несколько часов – за пределами пещеры, в которой мы находились только-только начинался рассвет, хотя мне в беспамятьи казалось, что прошло никак не меньше недели.
Также мне было интересно послушать о том, каким образом Калина расправилась со злобным духом, и как именно перенесла мое тело из деревни в горы, но она оставила эти вопросы без ответа.
– Ты, наверное, удивляешься, зачем я тебе все это так подробно рассказываю, – предположила ведьма, искоса поглядывая на меня. Я ни о чем подобном не думала, но на всякий случай кивнула, – хоть ты, как я вижу, чувствуешь себя уже гораздо лучше, но поцелуй демона не может пройти ни для кого бесследно. И ты не исключение. Теперь на тебе навий оттиск.
– Что это значит? – я в ужасе принялась ощупывать свое лицо и шею, ожидая, что на мне и в самом деле остались следы чудовища, пытавшегося меня изнасиловать.
– Это не материальные следы, они не видимы глазу, – хмыкнула Калина, наблюдая за моими судорожными движениями, – ты соприкоснулась с иной стороной, и это оставило на тебе отпечаток. Одним богам ведомо, как случившееся отразится на тебе.
– Что же делать? – я с мольбой уставилась на женщину, которую еще сутки назад считала самым страшным человеком на земле.
– Пока что мы ничего сделать не можем, – пожала плечами Калина, – будем ждать. А теперь собирайся. Нам нужно возвращаться в деревню, уже рассвело.
Я подскочила, как ужаленная, и к своему удивлению не ощутила ни головокружения, ни слабости. Но тут же голова буквально затрещала от мыслей, атаковавших ее: про Сокола – ждал ли он меня или, обидевшись, ушел; про свадьбу, для которой предстоит сделать еще кучу приготовлений; про маму, которая наверняка извелась, ожидая меня. И эти волнения вмиг вытеснили переживания, мучавшие меня только минуту назад – о каком-то непонятном отпечатке из другого мира, которого даже нельзя увидеть.
Калина, будто прочитав по моему лицу, что меня тревожило, произнесла:
– О маме не беспокойся, я оставила ей весточку, что ты у меня.
– Спасибо, – ответила я, прикидывая, не испугает ли это мою маму еще сильнее, чем просто мое отсутствие, и поняла, что нет – после маминого рассказа о смерти отца и об участии в этом ведьмы, мне стало ясно, что для нее Калина скорее друг, чем враг, – и за отца спасибо, – добавила я неожиданно для себя.
Старуха посмотрела на меня долго и, как мне показалось, изучающе, но ничего не ответила, только повернулась и пошла к выходу.
После темноты пещеры рассветное солнце показалось ярче во сто крат. Ведьме же ни свет, ни опасный отвесный спуск с горы были нипочем – она резво спускалась по склону, не утруждая себя ожиданием меня. Чтобы не отставать, я припустила за ней.
Постоянно спотыкаясь и оскальзываясь, я с горем пополам спускалась за Калиной, но, как ни старалась, догнать ее у меня не получалось – не смотря на свой более чем почтенный возраст, ведьма двигалась с ловкостью животного, привыкшего жить в горах. Несколько раз я ловила на себе ее насмешливый взгляд.
Когда мы наконец спустились, я никак не могла отдышаться – из груди вырывались хрипы вперемешку со стонами. Моя же спутница была бодра, и ничего не говорило о том, что она только что преодолела путь с крутой скалы. Дав мне минутную передышку, она вошла в лес.
Дорога сквозь чащу проходила в той же манере, что и раньше – Калина бойко трусила впереди, без устали перешагивая кочки, корни деревьев и наклоняясь под низко свисающие ветки. Я же ковыляла сзади, шипя от боли в боку и сдавленно ругаясь каждый раз спотыкалась об очередную корягу. Я успокаивала свое самолюбие тем, что это последствия воздействия инкуба.
Такое передвижение совершенно не способствовало беседе, но несколько раз мне все же удавалось приблизиться к старухе, и тогда любопытство брало верх над усталостью, и я задавала терзающие меня вопросы:
– А божества могут перемещаться в Навь?
– Могут, но не хотят, – каждый раз скупо отвечала женщина и проворно увеличивала расстояние между нами.
– А духи в Правь могут?
– Не слыхала об этом.
– А Навье царство какое?
– Другое.
– А что это за бог, на чьем алтаре я лежала?
На этом вопросе Калина почему-то отступилась и остановилась, поворачиваясь ко мне:
– Надеюсь, ты понимаешь, что никому не должна говорить о том, что произошло на мельнице и, тем более, о чем мы с тобой говорили в пещере?
Я кивнула. Ведьма с прищуром посмотрела на меня:
– Это Навий царь. У него нет имени. Либо я его не знаю.
Я не сразу поняла, что она имеет ввиду бога, чей тотем был в пещере, и удивилась:
– Царь? Он же бог…
– Одно другому не мешает, – фыркнула Калина и, развернувшись, снова резво пошла по тропинке между деревьев. Мне же осталось только догонять ее.
Через какое-то время мы вышли из лесу как раз рядом с местом моего ночного злоключения. Не иначе, Калина специально привела меня сюда.
Там, где последние несколько десятилетий возвышалась заброшенная мельница, теперь чернел только обугленный остов здания. Трава вокруг тоже была выжжена, и сильно воняло гарью.
Я смотрела на потрескавшиеся изломанные останки строения и чувствовала свою вину. Ужас, пережитый мной менее дня назад, нахлынул с новой силой. Я словно снова услышала страшный шепот демона: «Мерзкая девчонка, я еще с тобой поквитаюсь…» Не смотря на зной от солнца, которое хоть еще было далеко от зенита, но все же уже высоко висело над землей, я почувствовала озноб – бррр. Вздрогнув, я поторопилась поскорее уйти со страшного места, глаза не видят, душа не болит.
