Текст книги "Все тайны Третьего Рейха"

Автор книги: Лин фон Паль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

Да, свастика – знак древний и не имеющий отношения к Гитлеру, тот просто этот знак использовал для собственных целей. Впрочем, он с большим удовольствием использовал бы для символа партии пятиконечную звезду – пентаграмму, символ человека и власти над человеком, но – увы! – эта звезда уже нашла себе хозяина. Ее взяли на вооружение большевики. Гитлер слегка опоздал, а не то бы пришлось нам сегодня с ужасом рассуждать о зле, которое несет пятиконечная звезда, и запрещать ее как нацистскую символику.

Восемнадцатая руна Листа стала эмблемой Рейха.

Сам Лист видел в «рассекреченных» рунах много больше, чем просто письменные знаки. Он верил, что они обладают магическим воздействием. Во всяком случае, если древние арии видели в них магию, то и Лист тоже ее там наблюдал. Руны, по Листу, имели особое значение для каждого из трех племен ариев (он считал, что было три племени или, вернее, три касты) и по-разному ими понимались, потому что в рунах была заключена изначальная установка на род деятельности и служение Высшему, то есть Вотану.

Только жреческое племя Гермаионов (Ариман) полностью могло овладеть силой этих магических знаков. Это племя было поставлено управителями над другими людьми, то есть речь идет о древней элите, избранности лучших и мудрых людей, священничестве. Племя воинов было создано, чтобы служить Гермаионам, а племя земледельцев – чтобы подчиняться и создавать материальные ценности.

Лист считал ариев-ариман древними интеллектуалами, их прошлое величие он накладывал на современный ему мир. И получалось, что современным миром должны управлять избранные интеллектуалы, опираясь на силу и мощь великой немецкой армии и труд земледельцев.

«Слишком мало внимания уделялось до сих пор письменным знакам наших германских предков – рунам, – с обидой писал он в свой книге „Тайна рун“. – Так происходит потому, что исследователи опираются на ложное и совершенно необоснованное предположение, будто германские народы не имели никакой собственной письменности, а их письменные знаки – руны – представляют собой лишь искаженный вариант латинского унциального алфавита… Не пытаясь доказать здесь древность самих рун, которые находили на бронзовых предметах и осколках гончарных изделий, необходимо все же упомянуть, что Футарк в древние времена состоял из шестнадцатисимволов… Каждая руна имела – подобно буквам греческого алфавита – собственное имя, которое, будучи словом однослоговым, являлось одновременно носителем как корневого слова, так и росткового и первичного слов…

Так как каждая руна имеет свое собственное имя и имена эти – однослоговые, вполне очевидно, что в далеком прошлом руны исполняли функции слогового письма, фактически – иероглифической системы. Ведь и сам древний арийский язык, как и любой другой первобытный язык, был однослоговым и только в более поздние времена был сведен до алфавитного письма. Это произошло, когда структура языка стала такой, что использование иероглифических или слоговых знаков стало слишком громоздким и обременительным… Поскольку в древние времена – да и до сих пор – существует много сотен рунических знаков-символов, их точное число не может быть окончательно определено. Однако только около 30 из этого множества знаков вошло в употребление в качестве букв, то есть в качестве знаков алфавитного письма. Таким образом, к нашему времени из древних символов-знаков произошли две основные группы – „руны-буквы“ и „руны-иероглифы“, каждая из которых развивалась своим собственным путем после того, как было полностью завершено деление на две эти группы. В свое время все эти символы были рунами, но теперь только „руны-буквы“ сохранили свое название и предназначение, в то время как „руны-иероглифы“ после формирования алфавитного письма не осознавались уже как знаки письменности… Можно отметить, что само слово „иероглиф“ уже существовало в раннем арийском языке как „hiroglif“ и имело уникальное значение уже тогда, когда греческого языка еще и не существовало.

„Руны-буквы“, которые из соображений краткости я буду называть в дальнейшем просто „рунами“, остановились в своем развитии и сохранили не только простые линейные формы, но и однослоговые имена. „Священные знаки“, напротив, постоянно развивались, и в конечном итоге их древняя линейная форма приняла вид изысканного и сложного орнамента. Кроме того, они подвергались и множеству изменений по мере того, как понятия, которые они символизировали – да и символизируют еще и в наши дни, – развивались и совершенствовались вместе с самим языком. В эддическом „Перечислении рун Одином“ восемнадцать рун используются в роли „письменных знаков“, хотя и сохраняют отчасти значение „священных знаков“ – в том же смысле, что и поздние „волшебные знаки“».

В древности руны, действительно, существовали не сами по себе, а были тесно связаны друг с другом, составляя слова. Древние тексты, записанные рунами, имели магическое значение. «Эти закодированные слова, – писал Лист, – давали сопровождающему тексту совершенно иное толкование, – обычно смысл оказывался прямо противоположным очевидному – именно так можно понять многие средневековые поэмы, которые иначе непонятны. Поэтому можно понять причины тщательного хранения „тайны гильдии“ Орденом Миннезингеров, Геральдической Гильдией, Германской Гильдией Каменщиков и другими группами, которые из них выросли. Кроме того, нужно рассматривать внешнюю пышность и яркость обрядов посвящения, продвижения и саму внутреннюю жизнь этих обществ именно с этой точки зрения. Однако весьма примечательным образом их тайная символика, которая была основана на священных знаках, таких как „иероглифы“ и подобные им, согласно heimliche Achtили kala, имела второе тайное значение. Толкование этих иероглифов тоже двойное, или, если пожелаете, даже тройственное».

На верхнем слое это было обыденное значение, рассчитанное для восприятия простым народом, на втором слое – низшее экзотерическое, рассчитанное на учеников и низшего по рангу жречества, и на третьем слое – высшее магическое значение, которое было доступно только посвященным.

В старинных сагах рассказывается, что руной можно было исцелить или же убить человека. Воткнутый в землю посох, с начертанными на нем рунами заклятия (нюд), служил средством для ликвидации врагов и противников. Древним германцам был известен ритуал творения будущего пением рун (сейд), который проводился впадающими в транс женщинами. Беда только, что людей, знающих, как это делалось, не осталось.

Недаром Лист восклицал: «…обычные современные толкования, все без исключения, относятся ко второй степени – к экзотерическому уровню. Это так, потому что третья степень толкования – на эзотерическом уровне – была полностью утеряна. Но нужно все же отметить, что эта потеря только кажущаяся. Ключ к расшифровке лежит в самом языке, на котором мы говорим и в наши дни, в тройственной природе слов-понятий. В ходе этого исследования было обнаружено, что Гильдия Скальдов (Skaldenschaft) содержит истоки всех искусств и наук, которые еще и в наши дни цветут пышным цветом, что скальды были – уже в отдаленной древности, задолго до христианской эры – поэтами и бардами, герольдами (художниками), строительными мастерами (скульпторами, каменщиками, плотниками), философами и теософами – как, впрочем, и судьями. Они создали и усовершенствовали свой символизм и свои иероглифы в этих областях науки, искусства и ремесла, и, наконец, уже в христианские времена передали свое искусство и тайны ремесла через различные разработки, которые вносились в heimliche Acht „тайными путями“, гильдиям-лигам наук и искусств, выросшим из союзов скальдов. Из-за преследований со стороны церкви (пыток колдунов, гонений и преследования еретиков, переворотов во времена Реформации) и из-за других потрясений в Священной Римской Империи Германской Нации большинство традиций этих образований было утеряно, и только жалкие остатки неверно трактуемых внешних обрядов частично сохранились до наших дней, тогда как дух – внутренняя жизнь – оказался утрачен. То же самое можно сказать и о масонстве, которое корнями уходит в гильдии каменщиков. И только в живых до сих пор древних искусствах и науках, в арийской и местной геральдике, или искусстве гербовых щитов, и сохранились живые арийские иероглифы. Но в наши дни даже герольды знают только экзотерическое их прочтение. Они называют их „тайными изображениями“ и „геральдическими средствами“, не обращая ни малейшего внимания на их эзотерическое значение».

Однако эти знаки несут целое мировоззрение, в современном мире практически утраченное.

«Основной аспект старого арио-германского мировоззрения, – пояснял Лист, – заложенный в рунах, священных символах и их теософско-метафизическом понимании, покоится на ясном понимании высшего духовного существа – Бога! – сознательно и намеренно породившего или создавшего материю, с которой он неразделимо связан до момента ее исчезновения; с материей, равно неотделимой от жизни – управления внутри материи; эта жизнь управляет ею и развивает ее до тех пор, пока она не выполнит ту конечную задачу, ради которой была создана, после чего она исчезнет, и высшая форма бытия – Бог! – снова дематериализуется до состояния Ur, в котором он был до сотворения мира».

Под Богом Лист понимал, конечно, не христианского Бога, а нечто куда как более древнее. Он указывал девять моментов, образующих суть арийского мира: «…неделимая диада духовное-материальное; неделимая триада прошлое-настоящее-будущее, рождение-бытие-смерть/переход к новому возрождению (Ur-Всё-Ur); неделимая множественность эго во Всём, эго как Всё; божественное „внутреннее“; так как каждое эго есть частица Бога и потому как личность бессмертно, оно идет по пути сквозь материю к вечности посредством смены бесчисленных до-, настоящих– и после-существовании; осознание обязанности способствовать развитию и продолжать работу Бога; воля к выполнению этой обязанности, так как воля Бога должна быть личной волей каждого эго; и наконец сам акт выполнения, посредством пожертвования жизнью».

Эти девять пунктов пути ария к его Богу Лист вывел из изучения одних только рун. Точнее, руны и нюансы языка послужили иллюстративным материалом для описания общества, которое он себе представлял. Жрецы древних ариев, естественно, не оставили никакого описания мира, в котором жили. И рунические заповеди Лист тоже вывел из возможного значения знаков, ни из какой древности они к нам не пришли.

Свое современное общество он считал больным и требующим «ремонта», провести такой ремонт должны были новые люди, то есть люди с новым сознанием, не страшащиеся смерти. Лист писал: «Те, кто умирает „соломенной смертью“ (то есть мирной смертью в собственной постели), уходят в Трудхейм, чтобы стать слугами Тора. После всего, что уже было сказано по этому поводу, не требуется дальнейших объяснений. Освобождение ожидает их в следующих воплощениях, они снова вернутся в этот мир, и придет время, когда они осознают свою миссию – то призвание, которое станет смыслом их существования, – и тогда приступят к выполнению возложенного на них. Таким образом, в течение бесчисленных перерождений все люди станут эйнхериями, и будет достигнуто особое состояние, желанное и предопределенное богом, – состояние общей свободы, равенства и братства. Это именно то состояние, к которому страстно стремятся социологи, то состояние, которое социалисты стремятся осуществить ложными методами, ибо они не могут понять эзотерическую идею, скрытую в этой триаде: свобода, равенство, братство; идею, которая должна созреть, чтобы этот желанный день мог быть снят, как спелый фрукт с Древа Мира». Только люди с бесстрашным мышлением и равнодушные к смерти способны построить прекрасный новый мир, который не способны построить социалисты и коммунисты!

Руны и тут должны были помочь.

Но с этим было сложнее.

Человек очень неохотно меняет стиль жизни, тем более – жизни комфортной и сытой, будь он хоть десять раз арием. Возрождение могло наступить только после масштабного кризиса, то есть после утраты комфорта, вопреки желанию пребывать в безопасности и уюте. Лист пытался вернуть древние идеалы. Единомышленники Листа понимали, они жаждали точно того же. Возрождения. Поэтому рунистика стала в их среде не гипотетическим прочтением древности, а своего рода руководством к действию. Скажем, сам Лист в этом преуспел мало. Трактовки рун в его толковании могли быть верны, а могли быть и не верны – спросить-то не у кого!

Впрочем, читающая публика увидела в книгах Листа чудесно знакомое слово – магия. А магия всегда предполагает не только теорию, но и практику. Но когда в Третьем рейхе основательно взялись за рунологию – там целые ученые бригады вчитывались в тексты, пытаясь понять, как же руническая магия действует, а некоторые бедолаги скитались по северным деревням, надеясь, что найдется старик или старуха, которые были посвящены в великую тайну. Нашли они таких посвященных или нет – вопрос открытый, но ритуалы с рунами точно проводили, тому много свидетельств.

Во время наступления русских на Кенигсберг (Калининград) многочисленные жрецы, одетые в черные одежды, собравшись в круг, выпевали руны и совершали ритуальное жертвоприношение, чтобы остановить подходящие к крепости советские войска.

Всего этого будущего, конечно, не знал Гвидо фон Лист. Не знал он, что его труды послужат основой для рождения государства Гитлера.

Философ умер в 1919 году, пережив тяготы Первой мировой войны и не пережив кошмара поражения Германии. О том, в каком виде ей предназначено возродиться, он не предполагал. Однако некоторые прогнозы для будущего он составил. По этим расчетам получалось, что дыхание смерти коснется Европы в 1914 году, возрождение арийской крови случится к 1923 году, а в 1932 году к власти придет «сильнейший из всех». Лист не ошибся: 1914 год принес дыхание смерти, началась мировая бойня; в 1923 году национал-социалисты заставили говорить о себе; а в 1933-м (с ошибкой на год) началась двенадцатилетняя эпоха Третьего рейха, и к власти пришел Адольф Гитлер.

Все точно по Листу.

Но ничего этого философ не увидел.

В начале XX века для пропаганды своих идей он создал общество Арманеншафт, которое должно было начать арийское возрождение; его членами могли стать только настоящие арийцы. Название общество получило от наименования высшего жреческого сословия древних ариев, так что понятно, что Лист желал собрать в нем будущую элиту государства, в котором окажутся австрийские немцы, когда нация возродится. Лист верил в это возрождение, поскольку верил в особую судьбу немецкого народа: «В то время как арио-индийские буддисты признавали только духовное и пренебрегали физическим (и потому, сохраняя свою этническую индивидуальность, утеряли политическую свободу); а арийцы средиземноморские (греки и римляне), с другой стороны, признавали только физическое и тем самым быстро достигли высокого уровня культуры и статуса великих мировых держав, но, утеряв моральную силу, потеряли и достигнутый уровень культуры, и сами исчезли без следа; арийцы Центральной Европы – все тевтонские народы, включая немцев, – осознав zweieinig-zweispaltige Zweiheit (духовное-материальное. – Авт.), развивали духовное и физическое как неделимые и равные категории – и таким образом сохранили не только этническую индивидуальность, но и национальную свободу в целом. Владея обеими из указанных категорий, они могли удерживать и сохранить свой подлинный арийский Armanendom как священнический класс, в отличие от других народов земли».

Общество занималось в основном культурной политикой и просвещением, устраивало вечера и концерты, а в мае 1912 года, почти перед самой войной, на его основе родился Германский Орден, с ложами в 10 крупных городах. Орден имел тайный совет – Арманистическую ассамблею– из 12 человек, которому принадлежала вся власть. Это был прообраз верховного совета будущей немецкой империи, о которой мечтал Лист.

Сам Орден был построен по тем же принципам, что и прочие тайные общества: с особыми ритуалами, засекреченным членством, тайными знаками, посвящением, инициациями на каждом новом этапе, то есть ровно так же, как любая масонская ложа или рыцарские ордена Средневековья. Единственное, что братьев Германского Ордена отличало, – иная вера, неоязычество, неовотанизм.

Как во всяком ордене, тут была жесткая иерархия, строгое подчинение, что братьям нравилось, а также пышные и красивые церемонии. Огромную нагрузку в этих церемониях нес святой Грааль – к «Парсифалю» и Эшенбаху Лист был неравнодушен.

Сохранилось описание приема нового члена в орденское братство – в самом деле, красивая церемония: «Пока неофиты ждали в примыкающих комнатах, братья собирались в церемониальном зале ложи. Мастер занимал свое место на переднем плане под балдахином, по обе стороны от которого стояли два рыцаря в белых сутанах и шлемах, увенчанных рогами, руки их опирались на шпаги. Перед ними располагались казначей и секретарь в белых масонских поясах, глашатай занимал свое место в центре зала. В конце зала у чаши Грааля находился певец в белой мантии, перед ним Мастер Церемоний в голубой мантии, а вокруг них полукругом стояли братья ложи, на таком же расстоянии, как столы казначея и секретаря. За Граалем находилась музыкальная комната, в которой фисгармония и пиано сопровождались маленьким хором „лесных эльфов“. Церемония начиналась мягкими звуками фисгармонии, братья исполняли Хор пилигримов из Тангейзера Вагнера. Ритуал начинался в сумерки, когда братья совершали жест, символизирующий свастику, – Мастер отвечал им. Затем Мастер Церемоний вводил в зал неофитов, одетых в мантии странников, с завязанными глазами. Здесь Мастер рассказывал им об Ордене. Певец зажигал священное пламя в Чаше, с послушников снимали мантии и повязки. Мастер приближался к неофиту и совершал магические действия копьем Вотана, рыцари скрещивали над ними свои мечи. Звучали вопросы и ответы, сопровождаемые музыкой Лоэнгрина, затем послушники приносили клятву верности. Посвященных окружали с криками „лесные эльфы“ и, как новых братьев, вели их к Чаше Грааля, где горело священное пламя певца. В этом ритуале члены ложи должны были олицетворять собой основных персонажей германской мифологии, потому весь церемониал производил сильнейшее впечатление на кандидатов».

Такое описание дано в книге Гудрика-Кларка «Оккультные корни Третьего рейха». Не одна немецкая душа дрогнула, наверно, при таком соединении музыки, зрелища и тайны. Для пущей красочности Лист нашел для Ордена и превосходную эмблему – все ту же столь любезную его сердцу свастику, соединенную с крестом. Впрочем, крест тут имелся вовсе не христианский, а тот, на котором, согласно мифологии Ордена, погиб арманический Крист, связанный с культом Солнца, а вовсе не иудейский Христос.

Так что Гитлер, выбрав свастику, не придумал ничего нового. Он просто использовал эмблему Листа. В свое время Орден был популярен, к началу Первой мировой в него входило около 400 человек. И хотя считалось, что его членами могли становиться только полноценные арийцы и только после френологического исследования у орденского специалиста, полноценных было не так уж и много; Лист же, хотя и считался романтиком, прекрасно понимал, что нельзя отказывать хорошим кандидатам, пусть и не совсем арийского типа. В конце концов, стали принимать и с дефектами внешности, но к власти в Ордене путь лежал все равно только через френолога.

Только евреям путь в Орден Листа был заказан: еще раньше Лист на свои вечера и театральные постановки их просто не пускал, на билетах так и было написано: «Не для евреев», как в тогдашней Америке: «Места не для негров» или «Неграм вход воспрещен»; теперь же Орден предпринял публикацию еврейских списков. Это были справочники с указанием адресов и фамилий евреев. Их еще не уничтожали, просто не подошло время уничтожать. Не пришло еще время для Гитлера.

Ланц фон Либенфельс

С трудами Ланца фон Либенфельса Гитлер познакомился благодаря журналу «Остара». Был такой венский журнальчик, который печатал мистические статьи с сильным патриотическим уклоном. Издавал его Либенфельс и сам же в нем и печатался. Йорг Ланц фон Либенфельс считался мистиком и оккультистом, его точно так же, как и Гвидо фон Листа, интересовала древняя немецкая история, то есть та самая арийская история. Однако к этому интересу он пришел более сложным путем, нежели фон Лист.

Путь первого был относительно прост: выходец из хорошей семьи, получивший классическое образование, студент, затем свободный человек, занятый любимым делом.

Путь второго начинается с монастыря. В юности Йорг Ланц фон Либенфельс был монахом цистерианского монастыря в Линце, где некогда жил маленький Гитлер и куда он приходил вместе с матерью помолиться. Йорг Ланц фон Либенфельс оказался слишком любознательным монахом с живым и острым умом, так что в недрах официальной религии он удержаться не смог. Как всякому монаху, ему требовалось досконально изучить священное писание, но если для всех прочих это означало просто запомнить множество текстов, чтобы свободно владеть цитатами, то Йорг Ланц фон Либенфельс подошел к изучению Библии очень серьезно. Он ее и на самом деле изучил, а изучив – увидел в Библии не священные тексты, вложенные в уста людей Богом, а просто отражение некой древней истории, превратившейся за века и века в мифы.

Само собой, с таким отношением к основополагающему документу ему было бессмысленно оставаться монахом. Изучать Библию как исторический документ и выискивать в ней неточности и ошибки никто бы ему не позволил.

Йорг Ланц фон Либенфельс с большим пиететом относился к своему старшему товарищу Гвидо фон Листу. Его тоже интересовала история, именно история германцев. И он тоже был австрийским немцем.

А для жителя Австрии XIX века быть немцем – это диагноз. Ведь немцы оказались гражданами Австро-Венгрии без всякого на то желания. Их земли в 1866 году вдруг оказались отрезанными от Германии и включенными в состав империи Габсбургов. Для многих это был шок и кошмар. И Лист, и Либенфельс, как и множество прочих мыслящих немцев, иначе чем исторической несправедливостью такое решение поверх их голов называть не могли. Они мечтали только об одном: жить в немецком национальном государстве, а не среди славян, цыган, евреев, чехов, венгров и прочих, совсем не немцев.

Мирным путем передаться Германии это немецкое население Австро-Венгрии никак не могло, путь был только один – война. Все это хорошо понимали, не понимали лишь – как это сделать, а проще – когда Германия вспомнит о своих немцах и силой заберет их назад. Германия таких попыток не делала. Это было еще обиднее. Германия дольше других европейских стран оставалась не единой страной, а массой мелких феодальных княжеств, и когда стало складываться немецкое государство, часть немецких земель в его состав не попала. Для жителей этих земель вдруг изменилось очень многое: если в своих мелких княжествах они были нацией, то в составе империи стали просто одним из народов.

Изменился очень быстро и сам мир: из феодального и уютного, со сложившимися порядками, он вдруг стал превращаться в капиталистический с совершенно иной системой ценностей. Родовые титулы больше ничего не значили, все решали деньги. Австрийские немцы не были богатыми, многие немецкие курфюрства влачили жалкое существование, так что имперские носители германского языка не могли конкурировать с новыми хозяевами жизни – капиталистами. Большинство австрийских капиталистов были еврейского происхождения.

Неудивительно, что и Гвидо, и Ланц были антисемитами. Для них государственный раздел немцев ничем не отличался от еврейского рассеяния, аналогии вызывали только боль. Прочитав труды Листа, Либенфельс всерьез углубился в тот же самый мучительный вопрос – древнюю германскую историю. Но если Гвидо имел к ней интерес более академический, то у Ланца он приобрел ясный полемический оттенок, направленный на современность. Ему страшно хотелось найти истоки германской государственности в далеких временах и применить этот опыт на практике, вернуть славу и честь немецкому народу, особенно австрийской его диаспоре. Но сначала требовалось понять, что же произошло, почему немцы оказались в таком чудовищном положении, когда они потеряли свою историю.

И он – понял.

Причину несчастья он обнаружил неожиданно для себя, когда изучал древнейшие артефакты – времен Шумера и Вавилона. Как-то он привез из своих путешествий по миру несколько древних барельефов и принялся их описывать и толковать. Монастырь к тому времени он уже оставил, но жил отшельником и вел образ жизни книжного червя, совершенно аскетический. Рассматривая эти барельефы, он обратил внимание, что там изображены высокие и сильные люди в сопровождении каких-то чудовищно непропорциональных карликов. Современные ученые считают, что в виде низкорослых людей древние изображали подвластные народы, величиной фигурок показывая их положение в обществе. Но Ланц имел другое мнение. На вопрос, почему фигурки разительно отличаются размерами, он ответил иначе: высокие люди с гордыми лицами – цари, имевшие арийскую кровь, низкорослые и уродливые – полулюди-полуживотные, которых… арийцы использовали для совокупления.

Очевидно, монашеская жизнь оставила на Либенфельсе неизгладимые следы. Ему сразу же вспомнились строки писания, где повествуется о визите ангелов в Содом и Гоморру. И о том безобразии, которому хотели подвергнуть небесных посланцев местные жители. Ланца вовсе не остановила мысль, что Содом и Гоморра считались вообще-то еврейскими городами и к ариям никакого отношения иметь не могли, а барельефы связаны с Вавилоном и Шумером, местами тоже не слишком арийскими. Но поскольку Библию Ланц изучил, и изучил по-своему, признав ее неправильно понятой древней историей, присвоенной потом евреями, то и вавилонские, и шумерские цари были у него ариями. А библейская история с грехопадением и извращениями, за которые поплатились Содом и Гоморра, обрела отвратительные, но понятные черты: древние жители тех мест практиковали редкую мерзость – они совокуплялись с низшими нечеловеческими расами, от чего произошло загрязнение чистой крови, стали рождаться люди неполноценные, и с каждым поколением арийской крови у древних богов становилось все меньше и меньше. Началось, одним словом, вырождение. То самое, о котором в то время писали в Германии, Англии, России и Америке, и некоторые ученые даже призывали остановить производство неполноценного потомства и начать чудесный опыт по восстановлению человеческой породы, ведь если это возможно у животных, а по Дарвину человек – такое же животное, так почему невозможно у людей? Ланц, конечно, сообразно монашескому прошлому человека животным не считал, но ухудшение «образа и подобия», по которому тот был создан, видел как раз в главном монашеском грехе – похоти, которая может довести и до скотоложества.

Честное слово, такое смелое прочтение артефактов и вывод из прочтения могли прийти в голову только бывшему монаху!

Свое учение Ланц назвал теозоологией.Из названия понятно, что в нем он совместил теологию и социальный дарвинизм. Смесь получилась адская. Как монах, Ланц истолковал Библию согласно собственному пониманию. В ней и на самом деле упоминаются интимные связи людей с животными или людьми звероподобного вида, упоминаются там и такие грехи, как скотоложество или содомия.

«Почему вы ищете ада в потустороннем мире, – с яростью вопрошал Ланц, – разве ад, в котором мы живем и который горит внутри нас, недостаточно ужасен? Что же это за ад внутри нас? Это испорченная предками арийцев божественная кровь богов. Некогда арийцы обладали даром ясновидения и телепатии, они знали тайны, которые ценой боли вырвал великий Вотан, но после смешения и растворения крови они потеряли свои волшебные способности. И теперь в жилах арийцев течет испорченная кровь – наказание за страшный грех».

О волшебных способностях древних, утраченных потомками, говорила и Блаватская. Только Елена Петровна относила эти особенности к смене эпох, когда с уходом одной из рас уходила и часть талантов. Либенфельса не слишком интересовали времена начальных рас, сгинувших до ариев, его интересовали сами арии. И получалось, что были они практически равными богам, но все потеряли из-за отвратительного аморального поведения.

Но с какими звероподобными людьми совокуплялись эти «образы и подобия»?

Ответ был убийственным: с предками евреев.

Вот тут на помощь Либенфельсу пришли сведения из современной ему антропологии, расписавшей существующие расовые типы. Некоторые антропологи, изучая строение тела и черепа, приходили к выводу, что лучшие соотношения дают измерения у северных народов, худшие – у южных: словом, далеки евреи от греческого идеала и золотого сечения. Ланц был с ними вполне согласен, но дополнял: ухудшившие внешние данные черты как раз и показывают «звериную» природу. Именно поэтому голубоглазая и белокурая арийская раса через некоторое время приобрела черты вырождения – темные волосы, темные глаза, низкий рост.

Либенфельс в этом плане не одинок. Мигель Серрано так дополнил его изыскания в теозологии: «На Земле живет не одно человечество, а три, может быть, четыре, подобно тому, как существуют четыре касты. Пролог к истории был написан не на этой Земле, а на Другой. Это там началась война, и „побежденные падали как с облаков“ в своих огненных колесницах. Это библейские „нефилим“, гиганты иного мира, ирландские туата де Дананн, асы северных саг, кабиры Гете. Это первое, божественное человечество. Но тогда на Земле уже жили чисто земные люди, может быть, раньше попавшие откуда-то на эту планету и опустившиеся до примитивного состояния под влиянием среды или какой-то катастрофы. Это третье человечество. Результат его инволюции – животные. „Падшие ангелы“, нефилим, „смешались с дочерьми человеческими, научив их краситься и украшаться“. Мужчин „они научили сельскому хозяйству и военному искусству“. Обо всем этом сказано в Книге Еноха. Это было второе падение ангелов, по любви или по необходимости. Так же испанцы в Америке смешались с аборигенами-индейцами. От браков пришельцев и людей родились древние герои, полубоги, вирья. Это – второе человечество. Четвертое человечество – результат смешения земных людей с животными. Это библейские шеидим…

Традиции и легенды многих народов рассказывают о злых и испорченных искусственных существах. Например, согласно легендам арауканцев, черные маги Калкус, существа нечистой крови, изобрели искусственную тварь Уитралалуе, которой они управляют на расстоянии, приказывая ей творить зло…